Глава шестая
Москва. 26 апреля, четверг
Сергей Бестужев после работы заскочил в небольшой табачный магазин, купил несколько блоков привычной «Явы», в соседнем павильоне взял бутылку водки и поехал домой. Предстоял трудный разговор с Ларисой.
Супруги встретились у подъезда, приехав почти одновременно, поднялись в квартиру, и еще в прихожей Сергей с ходу заговорил, еле сдерживая злость и раздражение:
– Сколько тебе заплатили за наезд на фирму, где твой муж работает телохранителем шефа.
– Я взяток не беру, Сережа! Ты знаешь это, – удивленно ответила Лариса.
– Сейчас не знаю. Не уверен, что у тебя не открыты счета в наших, а возможно, и в зарубежных банках.
– У меня нет счетов, кроме того, о котором ты прекрасно осведомлен. Точнее, наш общий счет.
Бестужев разделся, прошел на кухню, достал из пакета бутылку водки, сорвал пробку, сделал из горлышка два больших глотка, на треть опустошив тару. Прикурил сигарету.
Лариса стояла в дверях и с печалью в глазах смотрела на мужа. Он повернулся к ней:
– Чего встала? Проходи. Присаживайся. Отдохни после трудов тяжких. Поговорим.
– Хорошо, поговорим. А может, сначала поужинаем?
– Я сыт.
– Ладно, не будем ужинать, значит, не будем. Поголодать тоже иногда полезно. Я слушаю тебя, дорогой.
Бестужев, прикурив без перерыва очередную сигарету, наклонился к жене:
– Нет, дорогая, это я тебя слушаю. Тебе что, больше всех надо?
– Когда-то ты, Сережа, говорил по-другому, – с грустью посмотрела на мужа Лариса. – А именно: «Кто, если не мы?» Если не вы, десантники, остановите разгул бандитизма. И уехал на Кавказ, на войну, хотя мог остаться. Скажи, тогда тебе тоже больше всех надо было?
– Знаешь, не путай свою дерьмовую, продажную политику с войной. И не забывай, что мне пришлось перенести на этой войне, развязанной, кстати, тоже политиками, только рангом повыше тебя. Господи, зачем я выжил? Зачем хотел выжить? Цеплялся за то, за что не надо было цепляться. Зачем, Лариса? Чтобы, сидя на цепи в вонючих подвалах, представлять, как ты тут развлекаешься? Мне хотелось сдохнуть, были моменты, мне, Лара, хотелось умереть, ты понимаешь это? Но не смог. Где-то духа не хватило, где-то боевики не дали…
– Я ни в чем не виновата перед тобой, Сережа. И хранила тебе верность, веря, что ты жив. Хочешь верь, хочешь – нет. И если честно, мне тоже надоело постоянно оправдываться перед тобой, быть без вины виноватой. Ты мне не веришь. И никогда не поверишь. Ты прав, у нас нет семьи. Мы не спим вместе последнее время. Для чего тогда сохранять видимость? Я вижу, как тебе тяжело. Я раздражаю тебя. Давай разойдемся. Я оставлю тебе квартиру, живи как хочешь.
– Конечно, квартиру она оставит, – невесело усмехнулся Сергей. – Какой пустяк. Тебе тут же новую подбросят лощеные козлы из твоей Думы. Хочешь, уходи, держать не стану. И хаты мне твоей не надо. Найду где жить. А от Роксенова отстань. Он человек честный.
– Честный? – покачала головой Бестужева. – Да уж, честней не бывает. Ты, вообще, понимаешь, что говоришь?
– Понимаю. И остаюсь при своем мнении.
– Я глаза хочу тебе открыть на твоего… честного… начальника. Ну, что? Выслушаешь меня сейчас или завтра? Если, конечно, у тебя есть желание слушать неверную жену.
– Давай сейчас. Терпеть не могу ждать.
– Договорились. Значит, по «Рокаде».
Лариса говорила минут десять, Бестужев внимательно слушал.
В завершение монолога она спросила:
– Ты представляешь, какой урон нанесла твоя «Рокада» экологии целого региона? Воспользовавшись стихийным бедствием, она похитила и продала сотни гектаров леса. Но даже не в этом главное. Роксенов ради прибыли не остановился даже перед убийством. Его головорезы убили, по сути, еще мальчишку, которому жить да жить. И за что? За то, что он узнал о хищении.
– Ты все сказала?
– Да, – ответила Лариса.
– А теперь послушай меня. Роксенов показал мне документы, касающиеся вырубки леса. Я, конечно, не юрист, но среди бумаг разрешение на производство работ, различные акты экспертиз, решения местных властей. А по поводу гибели Леонида Колонцова проводилось следствие, и оно пришло к выводу, что юноша погиб в результате несчастного случая. Или у Роксенова все «липа», а у тебя достоверные факты? Почему ты, перед тем как поднимать шум, не обратилась в «Рокаду», чтобы они предоставили тебе свои документы, а сразу заказала статью, обвинив предпринимателей во всех смертных грехах?
– Значит, ты поверил Роксенову?
– Я видел документы. По ним вырубка леса законна.
– Да он купил все эти разрешения и заключения, неужели тебе непонятно?
– Куда мне? Я же простой телохранитель. А тот, кто подсунул тебе материалы, не мог их сфабриковать?
– Не мог!
– Почему?
– Потому что это не в его интересах.
– А знаешь, я, кажется, начинаю понимать, почему ты так рьяно взялась за дело, которое тебя, по большому счету, не касается.
– И почему?
– Тебя не лес волнует и не судьба пацана. Ты преследуешь чисто свои, личные интересы.
– Что за бред!
– Бред? Тебе очень не понравилось, что я не послушал тебя и сам нашел работу. Тебе очень не нравится сейчас, что я получаю хорошие деньги, а значит, не завишу от тебя. Ты надеялась, что я вернусь из плена жалким, сломленным кактусом, за которым ты заботливо стала бы ухаживать, выставляя напоказ эту заботу. Как же, у депутата муж был в плену, ты его к жизни возвращаешь. Избирателям это понравилось бы. А ухаживая за кактусом, ты спокойно проводила бы время с любовниками. Но я не стал тем, кого ты ждала. Как изменить ситуацию? Как заставить меня быть под твоим каблуком? Лишить работы. Но сам я не ушел бы. И тогда ты цепляешься за показания деда, у которого случайно погиб внук. И представляешь его гибель результатом убийства, а действия Роксенова преступными. Расчет твой прост. Роксенов будет искать ответ, кто мог подбросить тебе дезинформацию, и быстро его найдет. Кто же, как не родной муж, его телохранитель. Понятно, что Роксенов тут же выгнал бы меня с работы. А лес, пацан? Это ерунда. Кому-то повезло, кому-то нет.
– И как подобное могло прийти тебе в голову! – возмущенно воскликнула Лариса и, подумав немного, добавила: – Ну, что ж, доказывать тебе что-либо бесполезно. Ты вскоре сам получишь возможность убедиться, кто прав, а кто нет. Завтра по «Рокаде» начнет работать общественная комиссия, мне удалось расшевелить Общественную палату. Надеюсь, она все расставит по своим местам, и ты узнаешь правду.
– Завтра, послезавтра, комиссия, проверка, – усмехнулся Бестужев. – Все это хрень. Вот ты говорила, что Роксенов купил и местных чиновников, и следователей, так почему не допускаешь, что комиссию, которую ты организовала, не купят конкуренты Роксенова? А может, ты задумала убить двух зайцев?
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– Да ты что? А ведь все просто и логично. Ты засуетилась вокруг «Рокады» и для того, чтобы вернуть под свой контроль меня, и помочь конкурентам Роксенова захватить «Рокаду». Отличная комбинация, Лара. Как на войне. Внедрение в стан противника дезинформации, проведение отвлекающего маневра и нанесение главного удара по двум основным направлениям. Сама бы до этого не додумалась. Значит, тебя научили. Кто? Конкуренты Роксенова. И не они ли сначала наняли Колонцова собрать материал по «Рокаде» при вывозке горелого леса во Владимирской области, а потом, когда пацан выполнил свою работу, спокойно убрали его, подставив под ликвидацию компанию Роксенова?
– Все. Я не могу больше слушать этот бред, – закрыла уши руками Лариса.
– Нет, дорогая, – повысил голос Сергей, – мы договаривались выслушать друг друга до конца.
– Ну, хорошо, хорошо, что еще?
– Ты можешь доказать обратное.
– Да? И как?
– Роксенов готов встретиться с тобой и предоставить все документы по вырубке леса во Владимирской области. Предоставить доказательства законности сделки. Если ты честный политик и желаешь только одного, добиться справедливости, то почему тебе не сделать это? Ведь честные люди сначала разбираются, а потом, имея основания, выдвигают обвинения. Вот и посмотри документы. И если они в порядке, Роксенов, кстати, готов передать их на любую проверку, то откажись от обвинений. Тогда я поверю тебе. А если докажешь, что бумаги Роксенова «липа» и ты не работаешь на конкурентов, я во всем поддержу тебя. Кроме, естественно… но ты знаешь, о чем я. Докажи, Лара, всем, что ты действительно честный человек, или слабо? – Бестужев допил бутылку и продолжил, заметно опьянев: – Ну? Что скажешь, дорогая? Подкаблучником я не стану, но мы будем вместе. И постепенно возведем мост над пропастью, что пролегла между нами. Я буду любить тебя по-прежнему, хотя и сейчас люблю, ты – меня, у нас будут дети, мальчик или девочка, а впрочем, какая разница? – У него начал заплетаться язык.
– Тебе лучше лечь, – посоветовала Лариса.
Но Бестужев внезапно ударил кулаком по столу и выкрикнул:
– Ответ! Не слышу ответа.
– Ладно, – дабы прекратить шумную ссору, согласилась Лариса, – я встречусь с Роксеновым в твоем присутствии, чтобы ты слышал наш разговор.
– Вот так-то лучше! Когда?
– Что когда?
– Когда ты встретишься с шефом?
– Надо посмотреть график работы.
– Твой график – дерьмо. Я спрашиваю, когда ты встретишься с Роксеновым?
– Не раньше 5 мая. До следующей субботы, извини, не могу! – подумав, ответила Лариса.
– Ладно. И если ты убедишься, что «Рокада» не причастна к преступлениям, то публично заявишь о том, что оговорила Роксенова?
– Я принесу ему свои извинения.
– А как же конкуренты?
– Сереж, тебе пора спать. Я сейчас постелю постель, ты умойся хотя бы.
– Постель? Ты себе стели, я как-нибудь сам.
– Как хочешь. Я в душ.
Бестужев бросил в ведро пустую бутылку водки, прикурил сигарету, затем, слегка пошатываясь, прошел в спальню, где, не раздеваясь, упал на кровать и тут же уснул.
Проснулся Сергей по привычке в 6 часов. На душе кошки скребли. Вчера он вел себя как скотина, надо бы извиниться. Но что-то не позволяло сделать это. Сергей разделся, прошел в ванную. Приняв душ, отправился на кухню, сел на стул и закурил. Вошла Лариса. Вид у нее был неважный – уставшие, покрасневшие глаза, темные круги под ними.
– Доброе утро, Сережа, – сказал она как ни в чем не бывало. – Что приготовить на завтрак?
– Привет. Кофе. Больше ничего не полезет.
– Давай сделаю омлет, легкий завтрак.
– Я же сказал, не надо ничего, только кофе, крепкий, без сливок и сахара.
– Хорошо, – спокойно ответила Лариса, – кофе так кофе.
– Ты едешь сегодня на работу?
– Да!
– Опять заседание комитета?
– Какая тебе разница? Ты же считаешь, что мы в Думе ерундой занимаемся.
– Ну почему ерундой? Делать деньги – совсем не ерунда.
– Опять ты за свое.
– Ладно, закроем тему.
Приведя себя в порядок, Бестужев взял сотовый телефон, вышел на балкон и набрал номер начальника безопасности компании:
– Эльдар Ринатович? Доброе утро, Бестужев!
– Доброе, Сергей.
– Мне работать как всегда?
– Конечно, все как обычно.
– Выезжаю!
Бестужев отключил телефон, оделся, не попрощавшись с Ларисой, вышел из дома.
Заехав за Роксеновым, он по дороге в офис повернулся к шефу и сказал:
– Говорил я с Ларисой, Максим Григорьевич.
– Да? И чем закончился разговор? – оживился Роксенов.
– Скандалом.
– А вот это, Сергей, плохо, теперь Лариса Константиновна будет винить меня еще и в том, что я настраиваю против нее мужа.
– Теперь Лариса Константиновна готова встретиться с вами, Максим Григорьевич.
– Вот как? Это же прекрасно. Наконец-то я получу возможность попытаться убедить ее в непричастности «Рокады» к каким-либо незаконным сделкам и тем более убийству. Ты молодец, Сергей. Когда и где мы можем встретиться?
– Она приедет в офис фирмы, но не ранее 5-го числа. До 5 мая не сможет.
– Ничего. 5-го так 5-го, это что у нас будет? Суббота, великолепно. Мы сможем спокойно все обсудить в отсутствие посторонних лиц.
– Я думаю, вам следует поговорить с женой наедине.
– Нет, ты тоже должен присутствовать.
– Я имел в виду, что муж и жена – одна сатана. Конечно, я буду присутствовать при разговоре. Мне не меньше вашего хочется, чтобы она поняла, не всем и не всегда следует верить. А если верить, то только проверенным людям.
– Правильные слова.
В 9.20 машина въехала во внутренний двор компании «Рокада-Лес».
Спустя полчаса председатель совета директоров занял свое место в кабинете, а Бестужев в коридоре у двустворчатых дверей. К нему тут же подошел Адалин:
– Роксенов у себя?
– Да!
Совладелец компании и заместитель председателя совета директоров зашел в кабинет:
– Здравствуйте, Максим Григорьевич.
– А! Володя, проходи, я же говорил, наедине мы можем общаться по-старому.
– Я это помню. В общем, расклад такой. Ты получишь акции. На следующей неделе Эльмира ложится на пластическую операцию. Я договорился с хирургом. Сделал все так, как ты советовал.
– Вот это меня не касается. И что я тебе советовал, забудь. Решение по жене ты принял сам, я в ваши дела вмешиваться не собираюсь. А насчет акций? Поговорим, когда ты станешь обладать ими. Что у тебя еще?
– Ничего.
– Кофе будешь?
– Нет, благодарю. Если ты не против, поеду домой.
– Конечно, езжай. Побудь с женой, свози ее за город, погуляйте по лесу, а потом где-нибудь в парке, так, чтобы люди видели, как молодой муж трепетно относится к своей жене. И Эльмире это будет приятно.
Тут раздался звонок телефона внутренней связи.
– Да, Тамара? – ответил Роксенов.
– К вам Эльдар Ринатович.
– Так что ты держишь его в приемной? Пусть заходит.
– Но у вас господин Адалин, я подумала…
– А вот это тебе делать не надо. Вредно это для тебя.
– Что вредно?
– Думать! Пусть Эльдар заходит.
Начальник службы безопасности вошел в кабинет, а Адалин, поднявшись, направился к дверям.
– Какие-нибудь новости? – проводив заместителя, спросил у Гаулина Роксенов.
– Да! Их две, одна, как всегда, плохая, другая хорошая.
– Давай с плохой.
– По настоянию Бестужевой Общественная палата сегодня направляет во Владимирскую область комиссию по нашему вопросу.
– Черт бы ее побрал! Это действительно плохая новость. Надеюсь, ты проинструктировал Лесника и Бригадира, что говорить и о чем молчать?
– С этими проблем не будет. И Караев, и Крайнов прекрасно понимают, чем им грозит уголовное дело по вывозу леса и возобновление расследования по факту гибели журналиста, а вот Муравьев запаниковал. С него первого спросят, на каких основаниях он подписал разрешение на вырубку леса.
– У него есть все документы, чтобы доказать, что он не совершил ничего противозаконного.
– Вот с этих документов как раз и потянется ниточка наверх, а там ему этого не простят. Муравьев хорошо понимает, что его ждет, если он подставит начальство.
– Считаешь, он может расколоться?
– Не может, Максим Григорьевич, а расколется, если прессанут как следует.
– Так! Передай Муравьеву, чтобы сегодня же свалил в отпуск. И чем дальше, тем лучше. В Выселках его не должно быть.
– Это лишнее.
– Не понял?
– Я же говорил, одна новость у меня плохая, а другая хорошая.
– Продолжай.
– Я лично знаю чиновника, который назначен председателем комиссии. Оказывается, мы воевали вместе. Но это долгая история. Я с утра заехал к нему, поговорил. Короче, в комиссии всего три человека. Мой товарищ обещал предоставить заключение, которое нужно нам. Естественно, не бесплатно, но сумму запросил небольшую, всего пятьдесят тысяч долларов.
– По-дружески, да?
– Чисто по-дружески, Максим Григорьевич.
– Сколько суток отведено на работу комиссии?
– Председатель должен предоставить заключение в палату 4 мая. Когда общественники будут обсуждать его, неизвестно. Возможно, вечером того же дня.
– Вот, значит, почему Бестужева согласилась на встречу в субботу. Она знает, что слушание по нашему делу назначено на пятницу, – задумчиво проговорил Роксенов.
– О чем вы, Максим Григорьевич? – недоуменно спросил Гаулин.
– О том, что Бестужев уговорил жену встретиться со мной. Но 5-го числа, до этого у нее, мол, много дел. Хитрая, умная баба. Вроде на поводу у мужа пошла, а к моменту встречи должна заполучить убойный компромат на меня.
– Но она его не получит.
– И тогда ее действия просчитать будет невозможно. Она наверняка взбесится, понимая, что и комиссию мы купили, а доказать это несложно. Боюсь, Бестужева не остановится.
– Ну, если она сама не остановится, придется нам остановить ее, – с угрозой в голосе произнес Эльдар.
– Заметь, я этого не говорил.
– Конечно. Мне нужно только решение, остальное я сделаю сам.
– И один, Эльдар, один. Чтобы, кроме нас двоих, об этом никто не узнал. Ну, еще твоих верных псов, без них тебе не обойтись в этом деле.
– Само собой. Так каково ваше решение?
– Видит бог, я этого не хотел, – вздохнув, поднял глаза к потолку Роксенов и тут же приказал: – Бестужеву убрать. До 5 мая.
– Значит, у меня неделя на подготовку.
– Максимум неделя.
– Работаем по-наглому?
– А что, есть другие варианты? Несчастный случай организовать практически невозможно. Суицид – тем более, не тот Бестужева человек, чтобы покончить собой.
– Я вот о чем подумал, Максим Григорьевич.
– Ну?
– А не подставить нам под это дело Бестужева?
– Сергея? А что, было бы неплохо, но удастся ли тебе переиграть его? Он тебе не рядовой охранник и даже не Рубец, Артур, Серый, вместе взятые. Бестужев покруче твоих верных псов.
– Вы правы, – согласился Гаулин, – Бестужев профи. Но нам надо сделать немногое. Главное, дать следствию ниточку, ведущую к вашему телохранителю. Я обдумаю этот вопрос.
– Обдумай, Эльдар. Хорошенько обдумай, потому как слишком дорого может встать нам твоя малейшая ошибка. Лучше отработать тупо, чем попасть в свои же сети. В общем, так, начинай подготовку, как отработаешь план, ко мне. Обсудим. Тогда и примем окончательное решение по варианту устранения опасного клиента. Без моей команды Бестужеву пальцем не трогать.
– Конечно! Как насчет пятидесяти тысяч?
– Возьми у Гунштейна, я позвоню ему. Он все оформит как надо.
– Это точно, – усмехнулся Гаулин. – Уж в чем в чем, а в бухгалтерии Гунштейн гений! Пошел я!
– Давай! И работай так, чтобы это не отражалось на исполнении твоих основных обязанностей.
Гаулин вернулся в свой кабинет. Выкурив сигарету, достал сотовый телефон, набрал номер. Ему тут же ответил грубый мужской голос:
– Да, Эльдар!
– Здравствуй, Рубец!
– Здравствуй!
– Чем занимаешься?
– Видик смотрю!
– Интересный фильм?
– Пойдет!
– Ты вот что, красавец. Вырубай аппаратуру, созванивайся с Артуром и Серым. В семь вечера всем быть у меня на даче. В поселке не рисоваться. Подъехали к усадьбе, заехали, закрыли ворота и по одному в дом. Тачку в гараж.
– Дело нарисовалось?
– Умный вопрос.
– С собой чего взять?
– Ничего, хотя мозги возьмите, пригодятся. Давай, до встречи.
– До встречи. А это… погоди, бабки за прошлый месяц дашь?
– Дают шлюхи, а деньги платят. В том числе и шлюхам, что дают. Бабки привезу, получите что заработали.
– До встречи.
Гаулин выключил телефон. Достал из шкафа карту Москвы. Так, Бестужевы проживают по адресу Зеленодольская, 29, корпус 3, квартира 13. Не сменила хату Лариса Константиновна после выборов. А могла бы и ближе к Кремлю перебраться, для депутатов это не проблема. Не захотела. Гордая. А скорее глупая. Пользуйся, коли подвернулась возможность. И вместо того чтобы шум по лесу и какому-то пацану-идиоту поднимать, стянула бы приличные бабки с Роксенова и пожила бы еще в достатке в свое удовольствие. Справедливости захотела. Будет тебе справедливость калибра 7,62 миллиметра. Так, дом здесь. Гаулин обвел кружком отметку здания, в котором проживала семья Бестужевых. А вот тут у нас городская Дума. Ее и отмечать не надо. Топографы отметили. У Думы Бестужеву не завалить. Значит, следует отработать варианты ликвидации ее в служебной машине по дороге на работу или домой, у самого дома, в квартире или в каком-нибудь постоянно посещаемом депутатом месте типа клуба или кафе. Для этого надо установить за госпожой Бестужевой наблюдение. Это по ней самой. По Бестужеву. Для начала то же самое. Пару дней посмотреть за ним. С утра до вечера. Итак, два дня уйдет на оценку общей обстановки. 28-е и 29-е числа выпадают, суббота и воскресенье, хотя в эти дни можно понаблюдать за ними обоими. Но лучше не светиться. Работу придется начать в понедельник 30-го. Значит, 30 апреля, потом первомайские праздники. Тогда какая, на хрен, выходит неделя? По сути, три дня. 30 апреля изучение общей обстановки, на это же, если потребуется, и 3-е число. А вот 4-го уже работать. Надо думать. Хорошенько думать. Но для этого есть ночь. А сейчас, пожалуй, стоит съездить к дому Бестужевых, посмотреть, что и как там. Она сейчас в Думе, он в офисе. Да, не будем терять время.
Гаулин набрал номер приемной Роксенова.
Ответила, как и положено, секретарь:
– Компания «Рокада-Лес», слушаю вас!
– Ну, и голосок у тебя, Томочка!
– Это вы?
– А у тебя что, на коммутаторе номер абонента не высвечивается?
– Звонок прошел по городской линии.
– Это непорядок, вызывай телефониста. И немедленно, а до этого соедини меня с шефом, надеюсь, он на месте?
– Соединяю!
– Слушаю, Эльдар! – тут же раздался голос Роксенова.
– Мне надо выехать!
– Надолго?
– Сегодня в офис уже не вернусь.
– Хорошо.
– До свидания, Максим Григорьевич.
– Давай!
Гаулин, воспользовавшись своим служебным автомобилем, подъехал к магазину, от которого начинались дома под номером двадцать девять. Оставил «Ауди» на стоянке, пошел по аллее. Так, корпус один, два, три. Третий корпус. Судя по номеру квартиры, Бестужевы проживают в первом подъезде. Надо уточнить этаж. Для этого достаточно посмотреть, сколько квартир размещено на этаже. Оказалось четыре квартиры, причем окна выходят во двор и смотрят на второй корпус. Стараясь нигде долго не задерживаться, Гаулин обошел соседнее здание, вошел в первый подъезд, поднялся лифтом на последний этаж, оттуда на крышу. Осмотрелся и сразу отмел мысль ставить позицию здесь. Крыша девятиэтажки хорошо просматривалась с дома справа, имевшего четырнадцать этажей. Заметит кто-нибудь лежавшего в ожидании жертвы стрелка, и пиши пропало, вызовет полицию. На снайпера явится ОМОН, который быстро перекроет все ходы-выходы. Придется осмотреть чердак. А вот тот оказался просто идеальным местом для организации позиции снайпера. Он был поделен на отсеки, похоже, по одному на этаж, с большими арками и нишами, где проходили трубы, кабели, в общем, коммуникации обеспечения жизнедеятельности. В стеновых панелях – аккуратные, не закрывающиеся окошки. И снаружи их не видно, и изнутри обзор превосходный.
Гаулин достал захваченный с собой оптический прицел. Навел на окна квартиры Бестужевых. Отметил, что темные шторы прикрывают лишь небольшие углы оконных рам, в гостиной и спальне обычный тюль, прозрачная при внутреннем освещении, на кухне только шторы. Правда, с чердака видна лишь передняя к окнам половина квартиры, но этого достаточно. В поле зрения большая часть дивана, кровати, кресло, телевизор, стол со стульями. Отсюда стрелять можно. И уйти быстро и незаметно легко. Работая в перчатках, бросить, к чертовой матери, винтовку, пусть потом над ней следаки колдуют. «СВД» из Чечни, трофейная. Как попала к боевикам, неизвестно, а к Гаулину – от знакомого мелкого торговца оружием, который умер от инсульта в прошлом году. И чердак чистый. Видно, что как минимум раз в неделю прибирают. Здесь, если идти под арками, выйдешь в крайний подъезд, даже не запачкавшись. Затем лифтом вниз, из подъезда за угол и к стоянке магазина. Можно даже зайти что-нибудь купить, хотя нет, это лишнее. Уходить следует быстро, не отвлекаясь.
– Так, – тихо проговорил Эльдар, – в принципе, отрабатывать другие варианты смысла нет. А вот посадить сюда под видом бомжа кого-нибудь из своих головорезов надо. Пусть понаблюдает за хатой, посмотрит, заходит ли кто на чердак, закрываются ли на ночь чердачные двери. И остальное, что необходимо знать для работы снайпера.
Гаулин спустился вниз и, никем не замеченный, прошел к «Ауди». Вскоре он уже ехал в дачный поселок, где на окраине, в березовой роще, имел неброский снаружи, но прекрасно оформленный внутри коттедж. Как любил говорить Гаулин, когда гости недоумевали, почему он не поставил более крупный и современный дом, имея для того достаточно средств, – внешняя часть коттеджа для соседей и администрации, для себя – внутренняя. Никому бы и в голову не пришло, что в подвальном помещении невзрачного на вид коттеджа есть и сауна, и бассейн, и тренажерный зал, и даже небольшой подземный ход, имевший выход к озеру, к моторной лодке у общего причала. А в тайнике – арсенал вооружения, от пулеметов до пистолета «ПМ» и гранатомета «РПГ-7» с четырьмя выстрелами.
Ровно в 19.00 к воротам особняка Гаулина подъехал «Форд». Из иномарки выскочил средних лет щуплый мужчина, закрыл ворота. Следом за ним из машины вышли двое его товарищей. Они быстро прошли в дом, в просторном холле которого их встретил начальник службы безопасности компании «Рокада-Лес».
– Ну, привет, бандиты! – поздоровался он с прибывшими.
– Какие же мы бандиты? – усмехнулся старший из них, Рубцовский Анатолий Васильевич по прозвищу Рубец. – Мы – чистильщики, общество от дерьма всякого освобождаем.
– Чистильщики? Фильмов американских насмотрелись? Ладно. Идемте в каминную, там поговорим.
– Один вопрос, Эльдар, – вышел вперед водитель «Форда» Артур – Табанов Артур Михайлович, – бабки наши ты привез?
– А что, без денег разговора не будет? Уйдете?
– Нет, но с баблом оно как-то спокойней. Для всех.
– Да ты, никак, угрожаешь?
– Что ты, Эльдар? Как я могу?
– Здесь ваше бабло. В каминной получите. Пошли, нечего без толку трещать. Серый, – обратился Гаулин к мужчине, закрывавшему ворота, – свет здесь выключи.
– Ага! Сделаем.
«Группа решения проблем», как называл троицу бандитов Эльдар Гаулин, подобранных им самим еще в лихие девяностые годы, устроилась в креслах каминной комнаты. Начальник службы безопасности прошелся из угла в угол, резко повернулся:
– Шеф поставил перед нами задачу убрать одну стерву, очень мешающую бизнесу.
– Кого, если не секрет? – спросил Рубцовский.
– Какой же секрет? Некую госпожу Бестужеву Ларису Константиновну, слыхали о такой?
Бандиты переглянулись.
– Нет, а что за краля? Почему мы должны слышать о ней? – отрицательно покачал головой Рубцовский.
– Потому, что она депутат Московской городской думы.
– Ну, Эльдар, этих депутатов сейчас развелось как собак нерезаных, в деревне одной был, на рыбалку ездил, так там тоже депутат живет, какого-то местного поселения.
– Бестужева – не простой депутат.
– Погоди, – сморщил лоб Табанов, – знакомая фамилия, Бестужева, где-то…
– Не где-то, а в офисе, – прервал его Гаулин. – У шефа в телохранителях служит Сергей Бестужев, кстати, муж депутата.
– Ни хрена кренделя! Роксенову мешает баба его же телохранителя?
– Да, но это не важно. Важно другое, нам поставлена задача убрать депутата, и мы должны выполнить ее. Главную работу сделаю я лично, вы мне нужны для подготовки и возможного прикрытия. Ты, Артур, – повернулся Гаулин к Табанову, – завтра с утра берешь с собой провизии на сутки и едешь по адресу Зеленодольская, дом 29, корпус 2. По любому подъезду поднимаешься на чердак, проходишь до выхода в первый подъезд, там увидишь помещение с окном, смотрящим на корпус 3, соседний дом. Объект – окна четвертого этажа этого дома, слева от подъезда. Первого подъезда. Запомнил?
– На память не жалуюсь. Как мне туда добраться? Взять тачку?
– Седой отвезет. Машина пригодится для других целей. Седой же послезавтра утром сменит тебя. За ним на пост наблюдения заступит Рубец. Задача наблюдателя одна – смотреть за хатой, особенно вечером. Мне надо знать, часто ли вечером мелькает у окон Бестужева. Я все время буду на связи. Смотрим за хатой до пятницы 4 мая. Одновременно свободные от наблюдения «пасут» самого Бестужева, кто и когда, я определю позже. Вечером пятницы я должен убрать Бестужеву. Всем быть в готовности подменить при необходимости друг друга. На чердаке «косить» под бомжей. Утром 4-го на позицию выхожу я. Дополнительные инструкции получите непосредственно перед акцией. Но… если вдруг кто-то увидит, что Бестужева легла на диван и находится в зоне обстрела, сразу звонок мне.
– Почему кто-то из нас не может воспользоваться случаем грохнуть бабу? – спросил Рубцовский.
– Ты считаешь, это так легко сделать?
– А чего сложного? Зарядил винтовку, поймал башку бабы в прицел, нажал на курок, и все дела.
– Курок?! Сам ты курок, Рубец. Стрелок, запомни, нажимает не на курок, а на спусковой крючок, а перед тем как зарядить винтовку, снимает ее с предохранителя. Оптикой тоже надо уметь пользоваться. Стрелять-то вас можно научить, но где гарантия, что вы не промахнетесь? Легкое, едва заметное отклонение прицела, и пуля уйдет в сторону. А что это будет значить?
– Писец, – проговорил Седов.
– Вот именно, писец, причем полный. И всем нам. Но я-то еще отмажусь, а вот вас Роксенов прикажет закопать в лесу.
– Ладно, ладно, – поднял руки Рубцовский, – ты начальник, тебе видней. Но за бабу шеф должен нам отдельно заплатить.
– За что? За то, что «дятлами» просидите несколько дней на чердаке?
– По-твоему, это очень приятное занятие? И ладно если просто перекантоваться на чердаке, а то ведь придется смотреть за хатой, сидеть тихо, чтобы не «засветиться», искать момент. Это разве не стоит денег?
– Каждый из вас в случае удачного исхода акции получит по три штуки баксов. Достаточно?
– Вполне! – расплылась в довольной улыбке физиономия Рубцовского.
– Значит, так! Задачу вы знаете. С утра Артур заступает на пост. На всякий случай, чтобы не возникло недоразумений, где-то часа в два я подъеду к тебе, Артур, на месте все уточню. Как поднимешься, отзвонись. Понял?
– Понял! Чего не понять? – утвердительно кивнул Табанов.
– Ну, тогда все!
– Сейчас, может, коньячком угостишь, Эльдар? Перед расчетом? – сощурил глаза Рубцовский.
– Ага! Угощу. И коньячком, и виски, сауну приготовлю, проституток вызову, чтобы до утра ублажали вас.
– А что? Я бы не против.
– О пьянке, саунах, шлюхах на период работы забудьте. Если не на посту, то быть дома либо в городе по неотложным делам, но постоянно, подчеркиваю, постоянно находиться на связи. Не дай бог, позвоню кому-то, и он не ответит, приеду на хату и вобью телефон в задницу. Это понятно? Я не шучу!
– Да все понятно, Эльдар. Давай с баблом вопрос решим, и поедем мы в «обратку».
Гаулин достал из кейса три конверта, бросил на стол:
– Вот ваша зарплата. Здесь и оклад, и премиальные, и доплата за выслугу лет, и боевые.
Бандиты пересчитали деньги.
– Вообще-то в стране кризис, Эльдар, надо бы намекнуть шефу, чтобы приподнял получку, – проговорил Рубцовский.
– Намекну! После того, как отработаем Бестужеву.
– А, это, – спросил Серов, – телохранителя валить не будем?
– Насчет него указаний не поступало. Надо будет, завалим. А теперь вниз, быстро в тачку, ворота я открою, и, не привлекая внимания достойных людей, что живут в поселке, в Москву, по домам.