Глава 5
Во вторник 30 октября в 9.10 Николаев припарковал «Ниссан» на площади Трех вокзалов, рядом с шеренгой такси. Он вывесил на крышу колпак с шашечками и вышел из машины. Роман спокойно закурил. Он не обращал никакого внимания на то, что группа мужчин с явным интересом разглядывала его.
Совещание таксистов длилось недолго. Кто-то кому-то позвонил. Вскоре к Роману подошли двое крепких парней в одинаковых коротких черных куртках.
— Мужик! — обратился к нему тот, что был крепче и старше. — Ты с местом стоянки ничего не перепутал?
Николаев осмотрелся и заявил:
— Да вроде нет, место нормальное. Народу много. Может, подцеплю клиента.
Парни рассмеялись, потом старший из них сказал:
— Проблемы на свою задницу ты здесь подцепишь, а не клиента.
— А в чем, собственно, дело?
Парень принял угрожающий вид и заявил:
— В том, мужик, что на площади, а также на всех близлежащих улицах работают только те таксисты, которым разрешено это делать.
— У меня есть разрешение на перевозку пассажиров.
— Можешь засунуть его сам знаешь куда. В общем, чтобы между нами не было проблем, сваливай-ка отсюда поскорее, катайся по городу, цепляй голосующих. Или включи рацию, тебе скажут, куда ехать.
— Как тебя зовут, парень? — поинтересовался Николаев.
— Какое тебе дело? Сказано же…
Прапорщик не дал ему договорить:
— То, что сказано, я слышал. Ответ таков: где хочу, там и работаю.
— Борзый?
— Нормальный, но за свое постоять умею.
В разговор вступил второй парень:
— Ты что, в натуре, не въезжаешь, что это наша территория? Никто тебе здесь не даст не только пахать, но и ставить свой задрипанный «Ниссан».
— Прямо так и твоя? — Николаев усмехнулся. — Что-то ты не похож на хозяина, больше на шестерку смахиваешь.
— Сеня! — Крайне возмущенный парень повернулся к старшему. — Этот придурок по-хорошему ни хрена не понимает.
Старший, он же Сеня, как назвал его дружок, мрачно проговорил:
— Не понимает по-хорошему, объясним по-нашему.
— Что, прямо здесь? — спокойно спросил Николаев. — А не боитесь облажаться перед таксистами, да и внимание ментов привлечь? Я же предупредил, что за свое постоять умею. — Не давая бандитам оценить обстановку, Николаев перешел в наступление: — Вот что, мальчики, если эта территория кем-то контролируется, то завязывайте базар и ведите меня к своему боссу, шефу или кто он тут у вас. С ним буду разговаривать.
— А не до хера ли чести? — воскликнул парень помоложе.
— В самый раз.
— Нет, Сеня, ты как хочешь, а я зову ребят, и мы делаем этого придурка по полной.
— Погоди, — остановил подельника Сеня, внимательно посмотрел на Николаева и спросил: — С шефом, значит, говорить желаешь?
— И только с ним. Всякое фуфло не подсовывайте.
— Гляди, мужик, к шефу попасть можно, он человек вежливый, интеллигентный, примет, а вот уйти от него не так просто.
— Хватит впустую базарить, как у вас говорят, порожняк гнать. Веди к начальнику.
Семен приказал подельнику:
— Постой здесь, Стас, я отведу чухана в офис.
— А Граф не возбухнет?
— Чего ему возбухать? С ним хотят поговорить. Сам решит, базарить с этим клоуном или гнать его.
— Ну, давай.
— Пошли, таксист! — Семен недобро усмехнулся. — Удивляюсь таким, как ты. Вас ведь по-хорошему предупреждают, ан нет, все норовите напролом лезть. Куда спешишь-то? На больничную койку? С таким характером ты быстро на нее угодишь.
— Ты о себе беспокойся, Сеня.
Семен провел Николаева в небольшое кафе, расположенное недалеко от площади. На входе их встретил такой же крепкий парень, но уже в костюме:
— Тебе чего, Мореман?
— Да вот этот тип на базар к Графу напрашивается.
— Если ты будешь сюда водить всех, кто хочет говорить с Графом!..
Тут раздался строгий голос:
— Что за дела?
Охранник резко повернулся и доложил:
— Мореман какого-то мужика привел, который желает с вами, Сергей Владимирович, говорить.
Мужчина спросил Романа:
— Ты кто?
— Человек.
Граф улыбнулся:
— Вижу. Что ты хотел, человек?
— Один вопрос решить. Много времени не займу.
Граф кивнул Семену, которого в банде называли Мореманом из-за фамилии Речник, и приказал:
— Иди на место. Перед тем как соваться сюда, изволь звонить!
— Извините, Сергей Владимирович.
— Пошел. — Граф повернулся к Николаеву спиной и заявил: — Иди за мной. Поговорим.
Смотрящий и прапорщик присели за столик в углу. Бармен принес Графу бокал с темно-коричневой жидкостью, коньяком или виски.
Граф, отпив глоток, бросил на Николаева пронзительный взгляд, кивнул и сказал:
— Слушаю тебя, человек.
— Меня зовут Роман.
— Без разницы, слушаю. Учти, у тебя не больше пяти минут.
— Хорошо. Я хотел работать таксистом, получил все необходимые документы в ООО «Орбита», встал у вокзала.
— А тебе в ООО не предупреждали, что сюда соваться не следует?
— Егор Константинович Мальцев доходчиво сказал, что здесь не желательно появляться.
— Правильно сказал. Почему ты его не послушал?
— Я хочу работать здесь.
Граф усмехнулся:
— В этом районе многие хотят работать. Но ты должен знать, что желаемое далеко не всегда возможно.
— За свою службу, господин Быстров, я не раз убеждался в том, что невозможного, в принципе, не бывает.
— Службу?.. — Граф поднял брови. — Уж не хочешь ли ты сказать, что решил податься в таксисты из ментовки?
— Нет, я служил в спецназе ВДВ.
— Вот откуда такая наглость!
— Я бы сказал, уверенность в своих силах.
— Воевал?
— Конечно. Уволен по ранению.
— Как же это тебя, спецназовца, подстрелили?
— Везению когда-то приходит конец. Независимо от того, спецназовец ты или спортсмен, успешный бизнесмен или криминальный авторитет.
— Где воевал?
— А вот этого, при всем моем к вам расположении, я сказать не могу. Подписка. Скажу лишь, что служил в особой разведывательно-штурмовой группе, подчинявшейся лично командующему ВДВ. Снайпер-ликвидатор, по званию прапорщик. Теперь запаса.
Граф с интересом смотрел на Николаева и осведомился:
— А чего же тебя твое командование не пристроило куда-нибудь, а уволило, как только стал не нужен?
— Это не ваше, Сергей Владимирович, дело. Я не желаю не только говорить об этом, но даже и вспоминать армейское прошлое.
— Обидели, значит, тебя?
— На обиженных воду возят.
— А вот пошлю-ка я сейчас тебя, товарищ крутой прапорщик, на три буквы. Не по нраву мне твоя дерзость.
— Не думаю, что пошлете.
— Это еще почему? — искренне удивился Быстров.
— Один звонок разрешите?
— Звони.
Николаев набрал номер Шарнина.
Тот сразу же ответил:
— Привет, Рома! Проблемы?
— Ты был прав.
— Ты сейчас где?
— Беседую с господином Быстровым. Судя по всему, наш разговор близится к завершению.
— Передай ему мобилку.
Николаев протянул Быстрову телефон.
Граф взглянул на него и спросил:
— Что за дела?
— Просят вас, Сергей Владимирович.
Быстров взял трубку, грубо ответил:
— Да! Александр Сергеевич? — Он тут же сменил тон. — Доброе утро. Все по-прежнему, работаем, пока силы есть. Слушаю!.. Конечно, Александр Сергеевич. Зашел бы в гости, посидели бы, выпили, о жизни поговорили. Да, конечно, понимаю. Рад был слышать. Всего хорошего. — Граф отключил телефон, положил его перед Николаевым и спросил: — Чего ваньку валял? Сразу не мог сказать, что ты от Шарнина?
— Хотел обойтись без помощи земляка.
— Хотел он!.. Короче, так. Работай. Каждый месяц до пятого числа через Семена будешь передавать три штуки.
— Баксов?
— Каких, к черту, баксов? Рублей. Но без просрочки. Мои парни тебя не тронут, но и прикрывать не будут.
— От кого прикрывать-то? Вы же тут единоличный начальник.
— У меня свои люди и работа. В дела водил мы не лезем. А они ребята жесткие, слишком простые. Лишний конкурент им не нужен. В общем, отношения с коллегами выстраивай сам. — Быстров усмехнулся. — Кстати, можешь для этого использовать своего друга детства Шарнина. Его здесь уважают. Но все же оглядывайся почаще. А то ведь с тобой могут и по беспределу разобраться. Не здесь, на площади, конечно. Тут мы мокрых дел не допускаем. А вот в городе, у дома, в подъезде, в баре — вполне. Много ли человеку надо? Нож в печень или в горло — и все. Был крутой спецназовец, да весь вышел.
— Спасибо за совет. Как у нас говорили, прорвемся.
— Ну-ну, снайпер, прорывайся.
— Первый взнос сейчас сделать?
— Ты еще не отработал месяц. Заплатишь в декабре за ноябрь. Все! У меня дела. Семену я передам все, что надо.
— До свидания, Сергей Владимирович.
— Если оно состоится.
— И не раз. Хорошее у вас кафе, уютное, теплое. Здесь, наверное, и готовят неплохо?
— Кафе хорошее, — согласился Граф. — Но не для тебя и не для таких, как ты.
— Понятно. Фейсом не вышел. Ну и ладно. В принципе, я не уважаю такие заведения, предпочитаю что-нибудь попроще.
— И это правильно. Но я, по-моему, сказал, что ты свободен, не так ли?
— Вы сказали, что у вас дела. Но не смею мешать.
Николаев вышел из кафе. Охранник беспрепятственно пропустил его.
На стоянке Семен поднял к уху сотовый телефон. Говорил он недолго. Николаев подошел к нему, когда человек Графа уже положил трубку в карман.
— Ну вот и все, Сеня, а ты боялся.
— Я ничего не боялся. Насчет оплаты все понял?
— Не глупей тебя.
— Слушай, мужик, а чего ты все время дерзишь, нарываешься?
— Характер у меня такой. Его, Сеня, уже не исправишь.
— Хреновый характер.
— Не спорю. Кстати, зовут меня Роман Сергеевич, можно просто Рома.
Семен рассмеялся:
— Нет, ты хоть и борзый, но мужик ничего. Я таких уважаю.
— Главное, Сеня, чтобы уважали тебя. Господин Быстров предупреждал, что водилы могут пакости строить. Это так?
— Пакости — не то слово. Прибьют запросто.
— Ты здесь должен все знать.
— Ну и что?
— Шепни, если услышишь чего-нибудь.
— В смысле?..
— В прямом. Я хочу знать, кто и что затевает против меня.
— Вот даешь! Это чего, стучать тебе, что ли?
— Да что ты, Сеня, зачем стучать? Стукачей я сам терпеть не могу. Просто шепнуть, если кто-то решит вывести меня из строя.
— Я к тебе на работу не нанимался.
Николаев фамильярно положил руку на плечо Семена. Тот попытался сбросить ее, но ощутил стальную хватку, не позволившую ему освободиться.
Роман же спокойно проговорил:
— Жизнь, Сеня, очень изменчивая штука. Сегодня я прошу тебя об услуге, а завтра, глядишь, ты подо мной окажешься. Тогда тебе придется просить меня. Уж я-то знаю. Так что, я могу рассчитывать не тебя?
— Если что серьезное — скажу. По мелочам разбирайся сам.
— Это и требовалось. Давай, Сеня, неси службу и дальше, бодро, ничем не отвлекаясь, а главное, не выпуская из рук оружия.
— Какое оружие? Мы тут стволы не носим.
— Ты в армии служил?
— На какой хер она мне сдалась?!
— Понятно. Поэтому и не знаешь устав караульной службы.
— А ты что, крутой боец?
— Типа того, Сеня. Ладно, все равно тебе ничего не понять, а мне работать пора. До связи.
— Какой связи? У тебя свои дела, у нас свои.
— Это я к слову.
— Да? Паши, Роман Сергеевич. Флаг тебе в руки.
Николаев вернулся к машине. Стас, подельник Семена, оживленно жестикулируя, что-то объяснял толпе водителей. Роман сел в автомобиль, достал сотовый телефон, подумал, включил сканер. В принципе, сейчас его не должны были прослушивать, но инструкции по страховке следовало соблюдать в любом случае. Сканер показал, что прослушка не работает.
Он набрал номер командира отряда.
— Седой! — ответил Валерий.
— Бурят, командир. Доброе утро.
— Доброе. Что у тебя?
— Я получил место.
— В курсе. Мы смотрим за тобой.
— Да? — удивился Николаев. — Что-то я этого не заметил.
— А ты не должен был ничего замечать.
— Но и сканер показал отсутствие спецконтроля.
— Включил прибор? Молодец. Но зачем нам контролировать тебя? Мы послушали ваш разговор с Графом и беседу этого субъекта с твоим другом Шарниным.
— О чем говорят Стас и водители?
— Парень объясняет им, что Граф лично разрешил тебе работать на площади. Водители недовольны.
— Ясное дело. Что там с раздражителем?
— В качестве такового выступит все же Грач. Иностранцу на Казанском вокзале сейчас вроде бы и нечего делать. Это не Шереметьево и не Домодедово.
— Понял. Когда подойдет Грач?
— А ты куда-то спешишь?
— Если честно, тяжело находиться на стоянке, когда тебя разглядывает пара десятков злобных глаз.
— Духи в Афгане на тебя по-другому смотрели?
— Так то Афган, а здесь Москва.
— Грач подойдет, как только соберется побольше водителей. Что бы он ни делал, не обращай внимания.
— Он наймет меня?
— И как ты догадался?
— Думаю, что для начала он еще и тугим кошельком перед водителями помашет.
— Не только помашет. Но все, Рома.
— Минуту, командир!
— Слушаю.
— Как дела у Екатерины? Не сбежала из гипермаркета?
— Не сбежала. Крылов представил ее кому и как надо. Об остальном расспросишь свою женщину вечером, когда сядете за стол отмечать первый рабочий день.
— Спасибо. До связи.
— Удачи!
Николаев отключил телефон, прикурил сигарету. Стас отошел от водителей. Теперь они что-то обсуждали между собой. На стоянку въехали еще две машины, и в это время из здания вокзала вышел капитан Грачев. Если бы Николаев не знал о том, что Грач должен появиться, то, возможно, и не узнал бы его. Капитан был одет в распахнутый кожаный плащ, из-под которого виднелся черный костюм. Белоснежная рубашка, красный шелковый галстук, чуть прикрытый шарфом. Блестящие лакированные туфли, в руках кейс.
Николаев вышел из машины, встал у капота.
Грачев подошел к таксистам. Из группы шагнул вперед здоровый мужик в кожаной куртке, которому принадлежал «Рено». Видимо, пришла его очередь везти пассажира.
— Доброе утро, — услышал Николаев голос водителя. — Куда едем?
Грачев скривил губы, посмотрел на него и спросил:
— А кто тебе сказал, что мы едем?
— Но вы же хотите нанять такси?
— Это мое дело, что я хочу. Что у тебя за тачка?
— Да вот, бежевый «Рено».
— До Нового Арбата сколько возьмешь?
— Всего тысячу рублей.
Грачев достал портмоне, из которого даже Николаеву была видна солидная пачка купюр различного достоинства.
— Не пойдет! — заявил Грач и крикнул: — Кто отвезет до Нового Арбата за три сотни?
Таксисты промолчали. Клиент называл смешную цену. Бензин дороже встанет.
Николаев понял, что это сигнал, и крикнул в ответ:
— Давайте ко мне. Я отвезу.
— Вот! — Грачев улыбнулся и поднял палец. — Вы будете стоять, пока не заполучите дорогого клиента, а этот малый поумнее будет. — Грачев указал на Николаева. — Он с десяток пассажиров отвезет и заработает. За его порядочность я ему заплачу две штуки. А вы торгуйтесь как бабы на рынке.
Грачев подошел к Николаеву, сел впереди. Роман занял место за рулем, вывел автомобиль на ближайшую улицу.
— Неправдоподобно! — сказал Николаев.
— Чего? — Грачев повернулся к нему.
— Так клиенты себя не ведут. О цене узнают, но выделываться не станут, да и аукцион устраивать тоже. Ничего лучшего на базе не придумали?
Грачев повернулся к Николаеву и спросил:
— Слушай, Бурят, а давно ли ты узнал, как должны вести себя клиенты? Тоже мне, бомбила с десятилетним стажем.
— Чище работать надо, Грач.
— Как могу. Что, собственно, не так? Объявился на площади подвыпивший идиот, набитый бабками, и начал чудить. Вполне реальная ситуация. Сам знаешь, по пьянке можно здорово накуролесить. Утром не поверишь, что это сделал ты, а не клиент сумасшедшего дома.
— Ладно, Грач, оценку работе давать будет Седов. Что мы должны сделать?
— Ты должен оставить меня на Гоголевском бульваре. Не надо все время в зеркало заднего вида пялиться. Не пасут нас. Иначе уже сообщили бы. Следом Бек едет. Он сопровождение не пропустит. Да и на хрена кому-то смотреть за тобой? — Грачев усмехнулся. — Тебя разозленные водилы у вокзала ждать будут. Но сегодня им ничего не обломится.
— Почему? — спросил Николаев и посмотрел на Грачева.
— Потому что Седой передает тебе приказ на площадь сегодня не возвращаться, кататься по городу, а с утра опять быть на месте. Вот тогда, думаю, у тебя и начнутся первые проблемы. Но нам ведь не привыкать. Так, Бурят?
— Ты хоть сейчас можешь помолчать?
— Да иди ты! К нему со всей душой, а он!.. Включи магнитолу.
Николаев так и сделал. По салону разлилась медленная инструментальная музыка.
— Найди что-нибудь энергичное, — попросил Грачев.
— Энергетик в магазине купишь.
— Нет, Бурят, зря тебя к этой операции привлекли. Слишком уж ты нервный.
— Так, за поворотом остановка. У тротуара, скорее всего, мест не будет, придется десантироваться по штурмовому варианту.
Но на бульваре за знаком, запрещающим остановку, дорога оказалась пустой. Грачев пожелал товарищу удачи, вышел из машины и направился к подземному переходу. Николаев свернул на Новый Арбат, где его остановила молодая пара, которой было нужно в район ВДНХ. Исполняя приказ Седова, Роман больше не заезжал на площадь.
В шесть часов вечера он поставил «Ниссан» на стоянку и пришел домой. Прапорщик думал, что Екатерина еще не вернулась, но она находилась дома, в прекрасном расположении духа.
— Рома! — заявила Катя. — У меня сегодня такой день!
— Ты в гипермаркете видела снежного человека?
— Зачем ты так?
— Извини, устал с непривычки. Приму душ, переоденусь, потом поговорим, лады?
— Да, а я пока стол накрою. Ничего, что виски тебе купила?
— Интересно, где ты деньги взяла?
— А мне уже сегодня и аванс дали. Представляешь, целых тридцать тысяч!
— Долларов?
— Каких долларов, Рома? Конечно, рублей.
— А я уж подумал, валютой заплатили. Только непонятно за что.
— У тебя плохое настроение?
Николаев понял, что переборщил.
— Не обращай внимания, Катя, занимайся своим делом, а я скоро буду в полном порядке.
— А виски?
— Что виски? Я всеядный. Пью все, что горит.
— Не продолжай.
Роман улыбнулся:
— Не буду.
Он принял душ, побрился, освежился французской туалетной водой, подаренной когда-то капитаном Лероем, и направился было на кухню, но Екатерина накрыла стол в комнате.
— Здесь будет праздничнее, — сказала она.
— Не совсем удобно. Курить придется выходить на кухню.
— Да дыми здесь. Проветрим.
— Тогда празднуем?
— Да, Рома.
За столом после бокала шампанского Екатерина принялась восторженно рассказывать, как прошел ее первый день в гипермаркете:
— Представляешь, Рома, я даже подумать не могла, что меня так приветливо встретят! Словно я краля какая, а не провинциальная торговка. Твоего товарища, Анатолия, в магазине сильно уважают. Сам директор принял нас, расспросил меня, кем работала. Его совершенно не смутило, что я торговала в сельпо.
— Что хорошо встретил, это понятно. — Николаев улыбнулся. — Иначе и быть не могло. На чем порешили?
— В смысле?
— Чем конкретно заниматься будешь?
— Сначала пойду в отдел хозяйственных товаров. Он не очень большой, покупателей не так много. Две недели стажировки, потом самостоятельная секция.
— Если тебе аванс тридцать тысяч заплатили, то зарплата не меньше пятидесяти, так?
— Больше, Рома. Обещали шестьдесят тысяч, представляешь, а еще премии всякие да какие-то бонусы. Полный социальный пакет, только надо, чтобы я зарегистрировалась по месту жительства. Но Анатолий Владимирович сказал, что с этим проблем не будет.
Николаев опять улыбнулся и заявил:
— Ну, если сам Анатолий Владимирович сказал, то, значит, не будет.
— Ты не хочешь, чтобы я здесь жила?
— Почему? Ради бога. Хоть по-человечески вечером домой стану возвращаться, не в холостяцкую халупу, а в уютную, чистую квартиру.
— И женщина всегда под рукой, да?
— Женщина, Катя, может завести себе жениха. Ведь в гипермаркетах наверняка полно красивых, упакованных мужчин.
— О чем ты говоришь, Рома? Я ведь ехала сюда не за этим.
— Ладно.
Вечер прошел быстро. Катя убрала комнату, вымыла посуду. В половине первого они легли в постель.
В девять утра Николаев вывел «Ниссан» на площадь. Там, где он стоял вчера, места не было. Его заняла черная «Волга». Роману пришлось втискиваться в другой ряд. С трудом, стараясь не зацепить соседний автомобиль, Николаев припарковался и выбрался из машины.
К нему подошел мужчина лет сорока пяти и спросил:
— Новенький, значит?
Роман, прикуривая сигарету, проговорил:
— Вообще-то в приличном обществе сначала принято приветствовать незнакомого человека, представиться.
— Да что ты? Ладно, я — бригадир, Геннадий Павлович Ильин, по-простому Палыч.
— Очень рад. Меня зовут Роман, фамилия Николаев. Отчества не называю, ни к чему. Ты подошел просто познакомиться или как?
— Или как, Роман Николаев.
— Слушаю тебя.
— Нет, парень, это я тебя слушаю. Мне тут мужики сказали, что блатной ты, от Графа разрешение получил на работу, да и с местным ментовским начальством корешишься.
— Насчет мента ты слова подбирай, Палыч. Он мой друг, росли вместе.
— Это хорошо. Только запомни, парень, майор твой для нас не указ. Граф в дела шоферские не лезет, так что прямой начальник у тебя я.
Николаев быстро выкурил сигарету и осведомился:
— Что дальше, начальник?
— А ты не борзей, а слушай, что тебе говорить буду, если, конечно, не хочешь крупных неприятностей.
Николаев вздохнул:
— Если бы ты знал, сколько раз мне угрожали! Еще чаще действовали без слов, не по-детски, серьезно. И ничего, как видишь, живой, здоровый.
— Про то, что ты служил в каком-то спецназе, я тоже в курсе. У нас здесь много ребят, которые воевали в Афгане и Чечне, так что не бравируй.
— Я не бравирую, просто говорю, что не надо мне угрожать, давить. Если что по делу желаешь сказать, то говори. Я здесь действительно человек новый, всех местных правил знать не могу.
— Ты вчера чего клиента сманил? Тут очередь. Надо было ждать своего пассажира. А ты? Не только внаглую мужика забрал, да еще и таксу вполовину сбил. Так, Рома, нельзя.
— Клиент не хотел ехать за штуку, а водилы не собирались везти его за меньшую сумму. Мне что оставалось? Ждать, пока он пошлет всех на хер и снимет частника за углом? Я пришел сюда зарабатывать и буду это делать. Мне, Палыч, бабки нужны. Очередь, говоришь? Так ты бригадир, вот и определи, кто за кем стоит в этой очереди. А то толпа гуртуется, не пойми чего перетирает.
— Ты еще поучи меня.
— Нет, Палыч, не буду, потому как без толку. Я готов подчиняться справедливым порядкам и правилам. Если лучшие куски достаются избранным, а мне вы уготовили роль сборщика огрызков, то таким законам я подчиняться не собираюсь. Я ничем не хуже, чем ты и другие водители, впрочем, и не лучше. Но постоять за себя умею. Так что если кто-то вздумает напакостить, колеса пробить, фару или стекло расколотить, то пусть сразу отбросят эту мысль. Поймаю и накажу. А я, Палыч, это делать умею.
— Против всех идешь?
— Ты так ничего не понял. Будет все по-людски — и я стану как все. Я добро помню, Палыч, но и зла не забываю.
От тротуара раздался голос молодой девушки:
— До технического университета кто поедет?
Николаев улыбнулся бригадиру и спросил:
— Так кто, Палыч, должен вести пассажира? Или невыгодная поездка? Что-то я не вижу первого по очереди.
— Вези!
— Вот тебе и правила.
— Ты, парень, о разговоре нашем не забудь.
— Я запомню, ты тоже постарайся.
— За стоянку мне каждый месяц по тысяче.
— А за очередь не добавить? Я знаю кому, сколько и когда платить. Девушка! — Николаев повернулся к студентке. — Прошу сюда, пожалуйста.
Как только Николаев отъехал, к бригадиру подошел водитель со шрамом на правой щеке?
— Ну что, Палыч?
— Ничего. Дерзкий мужичок.
— Слышал, он в спецназе каком-то служил.
Ильин повысил голос:
— А плевать, где он служил, и вообще, что это за тип. У нас свои порядки, и нарушать их не позволительно никому.
— Похоже, у этого мужичка другое мнение.
— Тем хуже для него.
— Учить будем или подождем?
— Чего ждать, Вася? Собирай наших ребят, обсудим, где и как прижмем этого спецназовца.
Василий, среди таксистов Кривой и Шрам, кивнул:
— Добро. Когда собрать?
— А прямо сейчас.
— На стоянке только Серый и Степан.
— Мало? Или ты хочешь на одного борзого вояку всю бригаду вывести?
— Знаешь, как бы Граф не вмешался. Все же Николаев с его разрешения встал здесь.
— Граф в шоферские дела не лезет.
— А мент?
— Шарнин? — Ильин задумался. — Тот, сука, может впрячься за корешка своего. Поэтому проучить его надо быстро, но серьезно, чтобы не побежал жаловаться к майору.
— Хорошо. Сейчас приведу ребят.
Все эти слова слышал еще один водитель, сидевший в подержанной «Тойоте» недалеко от места разговора бригадира и его ближайшего помощника.
Когда на площади замер «Ниссан» Николаева, водитель подошел к нему, встал у дверцы, прикурил сигарету и спросил:
— Тебя Роман зовут?
Николаев посмотрел на мужчину лет тридцати.
— Да, а что?
— Я Владимир Голиков. Ты, Рома, держись осторожно. Бригадир с Кривым и еще парой пацанов решили проучить тебя. Подробности мне неизвестны, но если идешь куда, то оглядывайся. Отделать решили серьезно, чтобы сразу к другу-майору не пошел.
Николаев вышел из машины и спросил Голикова:
— Ты давно здесь работаешь?
— Второй год.
— Какой тебе резон сливать тех людей, с которыми пашешь?
— Надоело терпеть беспредел отдельных коллег. Такой ответ тебя устроит?
— Много среди водил таких недовольных?
— Есть. Большинству, конечно, по барабану, лишь бы копейку срубить. Их понять можно. У всех семьи, дети, а с работой — сам знаешь как. Но хватает и недовольных.
— Не боишься, что Палыч спросит с тебя за предупреждение?
— Опасаюсь, потому и ухожу. А ты оглядывайся.
— Погоди, один вопрос.
— Давай быстрее.
— Где здесь парни Палыча могут наехать на меня?
— На стоянке не будут. Ты в «Согдиану» ходишь обедать?
— Сегодня хотел зайти. Говорят, узбеки там неплохо готовят.
— Готовят отлично, а главное, недорого. За двести пятьдесят рублей пообедаешь от пуза. Именно в «Согдиане» Палычу проще всего прижать тебя. Но только после двух часов. Раньше в кафе полно народу. Хотя там дворик есть. В общем, думаю, если бригадир окончательно решил прессануть тебя, то, скорей всего, в «Согдиане».
— Понял. Спасибо! Я твой должник.
— Да ладно. Сочтемся.
Молодой человек ушел. Из-за автомобилей показался Станислав Воробьев, подельник Семена.
— Стасик! — окликнул его Николаев.
— Чего?
— Подойди.
— Пардон, спешу.
— На минуту.
Воробьев подошел.
— Что надо?
— Мы с тобой о чем договаривались?
— Не понял, — удивился парень.
— О том, что ты предупредишь меня, если кто-то решит сделать мне пакость, так?
— И что? Все вроде спокойно.
— О базаре Палыча со Шрамом ничего не слыхал?
— Нет. Граф нас с Семеном загрузил палатками, не до шоферов. А что? Братва решила тебя уму-разуму поучить?
— Еще раз не предупредишь, заимеешь проблему.
— Да ладно! А насчет водил ты поосторожней. Граф, наверное, предупреждал тебя. Побежал я, дел полно. — Воробьев скрылся среди машин.
Николаев сел в «Ниссан», проверил сканером отсутствие контроля, достал сотовый телефон, набрал номер Седова.
— Привет, Рома! — ответил командир отряда. — Сработал раздражитель?
— Вроде того.
— Говори понятней.
— Местные бомбилы решили устроить мне разборку.
— Это следовало ожидать. Кому понравится борзый новичок, который кладет на установленные правила бизнеса!
— Тоже мне, бизнес.
— Так, давай по порядку.
Николаев доложил командиру отряда суть разговора с Владимиром Голиковым.
Выслушав подчиненного, Седов спросил:
— Что намерен делать?
— Думаю, следует принять вызов и поставить Палыча с его пацанами на место.
— В кафе?
— Да. Пойду туда в два часа, а дальше видно будет.
— В принципе, зубы показать надо. Если Палыч хочет проучить тебя по-серьезному, то и тебе следует действовать жестко, но не по-боевому.
— Само собой, валить не стану.
— Хорошо. Шарнина не предупреждай, пусть Граф узнает, что ты сам по себе и воспользовался помощью друга только для устройства на работу. Люди его положения это ценят.
— Конечно. Я и не думал говорить с Шарниром.
— Значит, в два пойдешь в «Согдиану»?
— Так точно.
— Я подошлю туда нашего человека. Не старайся, не узнаешь, из новобранцев будет. Без крайней необходимости он ни во что вмешиваться не станет. Это если уж к твоему горлу бандиты нож приставят или ствол ко лбу, тогда прикроет. Но желательно не допустить подобного развития событий. Ты нам нужен в окружении Фрола, а путь к нему лежит через Графа.
— Я все понял.
— Тогда удачи! Не забудь отзвониться, как разрулишь ситуацию.
— Не забуду. До связи.
— Давай!
До обеда Николаев сделал еще одну поездку, после чего вернулся на стоянку, закрыл машину и пошел в узбекское кафе «Согдиана». За ним внимательно наблюдал Палыч.
Роман вошел в кафе. В отличие от других подобных заведений оно сохранило принцип работы столовой. Здесь не было официантов, не продавалось спиртное, по крайней мере днем. В небольшом зале семь-восемь столов, стулья, в стене два окошка. У одного, левого, висело меню. В зале находились три человека: двое парней-водителей и один мужчина в рабочей одежде, Роман понял, что это офицер отряда из пополнения. Он подошел к окну с меню.
Его встретил добродушный полный узбек:
— Здравствуйте, уважаемый! Время обеда прошло, но мы найдем чем вас покормить.
— Что предложите?
— Шурпа, плов, люля-кебаб, чай, лепешки. Цены рядом.
— Хорошо, давайте шурпу, порцию люля-кебаба, лепешку и чай. Зеленый?..
— Конечно, уважаемый. Хороший чай, в магазине такой не продается. Девяносто пятый, из Самарканда.
— Девяносто пятый? А чем он лучше, скажем, тридцать третьего или девяносто шестого?
— Э-э, уважаемый, вы никогда не были в Узбекистане?
— Был, но не для того, чтобы сортировать чай.
— Потому и не знаете, что девяносто пятый чай один. Нет никаких тридцать третьего и девяносто шестого. Девяносто пятый — лучший чай.
— Ясно. Сколько я должен?
— Так! — Добродушный узбек начал считать: — Шурпа — сто двадцать рублей, люля-кебаб — сто рублей, чай, лепешка. Всего двести пятьдесят рублей.
— Недорого.
— Зачем дорого делать? Тогда клиент не пойдет. Лучше дешевле, но людей больше.
— Правильный подход.
Николаев заплатил и перешел ко второму окну, где ему поставили на поднос блюда, чайник и пиалу. Сбоку лежала горячая, пышная лепешка.
Прапорщик прошел к крайнему угловому столику, чтобы сзади и справа сбоку были стены, соответственно, отсутствовали подходы. Он прекрасно понимал, что пообедать ему не дадут.
В то время как Роман заказывал обед, Палыч подозвал к себе Кривова.
— Ну что, Вася, птичка вроде залетела в клетку?
— Там кроме Серого и Степана еще какой-то тип. Камал сказал по телефону, что работяга.
— Ну и хрен с ним. Начнется буча — свалит. Ты передал Камалу, чтобы прикрыл на время свою забегаловку?
— Да. Судя по табличке, он это уже сделал.
На дверях кафе висела картонка с надписью «Перерыв 15 минут».
— Идем!
— Я предупредил Серого, чтобы с ходу вырубил новичка, как только подам знак. Степа потом его помнет.
— Мы все к нему приложимся и во двор выбросим. Камал вызовет бедолаге помощь. Что будет потом — посмотрим.
Ильин и Кривов пошли во внутренний двор кафе.
Семен Речник по кличке Мореман, торчавший на стоянке, достал сотовый телефон:
— Сергей Владимирович, это я.
— Узнал. Что у тебя?
— Палыч и Шрам пошли в кафе. Серый и Степан уже там.
— А спец?
— Тот минут пять как зашел.
— Еще в кафе кто есть?
— Работяга один.
— Откуда?
— Не знаю. Их тут повсюду полно.
— Азиат?
— Нет, похоже, русак, а может, хохол или молдаванин, черт их разберет.
— Ты подойди к кафе и смотри, что там будет происходить.
— А что там может произойти, Сергей Владимирович? Отделают пацаны Палыча новенького, и все дела.
— Главное, чтобы не перестарались.
— Мне вмешаться, если что?
— Ты хочешь, чтобы в разборках водил участвовал я? Нет, только смотри и слушай.
— Понял.
Ильин и Кривов прошли в кафе через кухню. Николаев увидел их и продолжил есть шурпу. Спокойно, не спеша.
Кривов присел за соседний столик, Ильин устроился прямо напротив прапорщика и заявил:
— Приятного аппетита, Роман Сергеевич.
— Благодарю.
— Как, вкусно здесь кормят?
— Вкусно. Тебе делать, что ли, нечего, Палыч? Если есть базар, то подожди на стоянке, дай поесть.
Палыч поднялся, вздохнул:
— Так ты ничего и не понял, придурок.
Он махнул рукой, и за его спиной встали Кривов, Серый и Степан. Николаев оценил угрозу. Самым опасным ему представлялся не крупный качок Серый и даже не его дружок Степан, парень вполне спортивного вида, а сухощавый и жилистый Кривов, он же Шрам.
По опыту прапорщик спецназа знал, что именно такие люди, с виду невзрачные, способны довольно успешно вести рукопашный бой, если, конечно, были обучены ему. А Шрам, судя по его сосредоточенным глазам, какую-то подготовку имел.
Исходя из оценки обстановки, Роман тут же принял решение и, не дожидаясь нападения, сам перешел в атаку. Он отодвинул стол в сторону и имитировал удар кулаком в челюсть Кривову. Отвлекающий маневр удался, показал прапорщику, что уровень подготовки противника не столь высок, как ему представлялось.
Опытный боец не купился бы на имитацию, выставил бы блок и провел свой удар. Кривов же, избегая атаки, уклонился вправо. Николаев этого и ждал. Он нанес подельнику Палыча коварный и эффективный удар открытой ладонью в нос.
Кривов взревел от боли, сделал шаг назад, споткнулся о стул, опрокинулся и шарахнулся затылком о край соседнего столика. Этот удар лишил его сознания.
Николаев тут же развернулся и оказался напротив Степана. Тому бы остановиться, но было поздно. Он уже ринулся в бой, целясь кулаком в лицо прапорщику. Роман легко отбил удар и сбил качка с ног.
Николаев физически не мог одновременно контролировать двух противников, разошедшихся по сторонам, а Серый проявил хитрость и ловкость. Он прыгнул на стол, оттолкнулся от стены, оказался за спиной Романа и успел захватить правой рукой горло прапорщика.
Мужчина в рабочей одежде поднялся, испуганно озираясь. На самом же деле он был готов прийти на помощь сослуживцу.
Этого не понадобилось. Роман действовал на автомате. Он схватил правой рукой запястье Серого и заломил его пальцы. Тот взвыл от боли. Николаев освободился от захвата и нанес резкий удар локтем в физиономию противника. Тот рухнул как подкошенный.
Степан пришел в себя и в горячке набросился на прапорщика. Ему достались удары ногой в пах и локтем в подбородок. Все трое нападавших в течение минуты были выведены из строя и не могли продолжать бой.
Мужчина в рабочей одежде, ставший свидетелем этого, выскочил из кафе и побежал за здание вокзала.
За ним ринулся было и Ильин, но Николаев перехватил его у входа, опрокинул спиной на крайний столик и спросил:
— Что, бригадир, хотел меня на больничную койку уложить? Не вышло! Теперь твоим дружкам лечиться придется. Да и тебе следует отдохнуть.
— Нет, Роман, не надо. Не бей.
— Не бей? Ты, значит, посылаешь людей покалечить меня, а сам просишь не трогать?
— Никто не хотел тебя калечить. Так, поучить.
— Ну вот и поучил. Еще желание поэкспериментировать осталось?
— Нет.
— Тогда запомни, еще раз попытаешься устроить нечто подобное, я из тебя люля-кебаб сделаю. Ты понял меня, урод?
— Понял.
— Не приближайтесь ко мне, я злой. Могу и убить. Это понял?
— Понял.
Николаев сбросил бригадира на пол.
— Приводи в чувство своих дружков и помни мое слово. Сегодня я щадил, в следующий раз отработаю по-боевому, как духов в горах. Удар — труп. Пошел вон!
Ильин метнулся к незадачливым бойцам, лежавшим в углу.
К Николаеву подошел тот самый узбек, который принимал заказ.
— Ай, уважаемый, извини, пожалуйста! Кушать не дали, обед испортили, но я не виноват, честное слово. Камал кормит людей. Драка — это плохо. Но что поделать, иногда здесь дерутся. А насчет обеда, приходи завтра бесплатно кушать. Камал угощать будет.
— А перед этим табличку о закрытии повесит, так?
— Я человек маленький, что сказали, то сделал. А то побили бы. Какие у меня права?
— Ладно, Камал, ты ни при чем.
— Одна просьба, уважаемый.
— Говори.
— В полицию не ходи, да? Зачем она? С дракой разбираться не будут, а меня заставят банкет делать, кормить-поить их с проститутками. Камал добро помнит.
— Не волнуйся. Не будет полиции. Ты не открывай, пока этих не уведут. — Роман указал на Кривова, Семена и Степана.
— Какое открывай? Порядок наводить надо.
— Ну и договорились. Пошел я.
— Завтра заходи, якши? Плов приготовлю настоящий. Специально для тебя.
— Якши. — Николаев усмехнулся и вышел из кафе, не обратив внимания на Воробьева.
Тот достал телефон:
— Сергей Владимирович, я!
— Слушаю.
— Тут такое!.. Короче, спецназовец уделал Палыча с его корешами.
— Понятней объясняйся.
— Сначала в кафе тихо было, потом шум, вопли. Мужик-работяга как оглашенный вылетел оттуда. Минуты через две, только что, спокойно вышел этот новичок.
— Вот как? А что с Палычем и его людьми?
— Не знаю.
— Так узнай, балбес.
— Понял. А менты не нагрянут?
— Ты посмотри и отойди, потом доложишь, что к чему.
— Понял.
— Давай быстро!
— Мигом, шеф! — Стас отзвонился буквально через минуту и заявил: — Сергей Владимирович, тут вилы!
— Воробей, черт бы тебя побрал, ты можешь изъясняться по-человечески?
— А я как? — Голос Стаса звучал как-то изумленно и восторженно.
— Что произошло?
— Короче, Шрама спецназовец вырубил начисто, нужна «Скорая». У Серого челюсть сломана и два пальца. Степан отделался легче, но баб недели две трахать не сможет. Сделал их этот Николаев на пятачке два на два метра, как говорит Камал, за какие-то секунды!
— А Ильина что, не тронул?
— Нет, со слов Камала выходит, что с ним он только о чем-то побазарил и кинул к братве, чтобы помог.
Выдержав недолгую паузу, Граф приказал:
— Передай Палычу, как разберется со своими бойцами, пусть зайдет ко мне. Послушаю, как это он, гроза всех водителей, умудрился обделаться с Николаевым.
— А этот Роман, Сергей Владимирович, в натуре как терминатор. Сам-то вышел хоть бы что. Незаметно было, что дрался.
— В полицию обращений не было?
— Отсюда — нет. Николаев на стоянке. Шарнина и его мусоров не видать. Сейчас за майором Степан смотрит.
— Хорошо. Ты понял, что делать?
— Конечно.
— Выполняй!
Николаев с чебуреком и бутылкой воды, купленной в торговой лавке, прошел к своей машине, сел в салон, перекусил. Он видел, как по стоянке расхаживал Семен, бросая на него быстрые взгляды, как у машин собралась довольно большая толпа таксистов, свободных от работы. Они что-то оживленно обсуждали.
На площади показался Шарнин. Семен пошел к вокзалу. Но майор дождался подъезда машины начальника и вместе с каким-то полковником вернулся в здание.
К машине подошла девица из проституток, работающих в районе вокзалов.
— Привет, красавчик! — Она заглянула в открытое окно.
— Привет.
— До ВДНХ довезешь?
— До станции метро?
— Недалеко от нее.
— Так тебе сейчас проще на подземке и доехать, в городе сплошные пробки.
— В таком виде?
Женщина лет двадцати пяти действительно была одета более чем вызывающе. Туфли на высоких каблуках, черные чулки, верх которых не прикрывался короткой юбкой, обтягивающей упругие ягодицы. Курточка до пояса, под которой только каким-то чудом не вываливались из-под майки крупные груди. Ярко накрашенные полные губы, глаза, подведенные синей краской, сумочка под цвет куртки. Род занятий этой женщины был ясен с первого взгляда.
— Да, — проговорил Николаев. — Видок у тебя еще тот.
— Ну так отвезешь или мне другого просить? Мужики не откажутся, расплата-то натурой. — Она широко расставила ноги, подперла бок рукой.
— Натуру оставь для других, а за штуку отвезу. Устроит — садись.
— Ладно, поехали. — Женщина села на переднее сиденье, обнажив ноги едва ли не до трусов бордового цвета.
— Ты бы ляжки прикрыла, — посоветовал Николаев.
Женщина повернулась к нему, усмехнулась:
— Возбуждают?
— Раздражают. Ты не в номере гостиницы.
Проститутка фыркнула, достала из сумки пачку длинных тонких сигарет.
— Курить-то у тебя можно?
— Кури.
— Спасибо хоть на этом. А как насчет выпивки? Голова с утра трещит.
— Бурная ночь выдалась?
— У меня других не бывает.
— В бардачке бутылка водки.
— Нет, водка — тяжело. Не пойдет.
— Тогда терпи до дома, там подлечишься.
— Может, у магазина остановишься?
— Ты не видишь, что обочина вся забита?
— Если где попадется место.
— Попадется — остановлю. За пойлом пойдешь сама. Да-да, в таком вот, красавица, виде. Ничего, пять минут позора, зато здоровье поправишь. Но это только в случае, если по дороге попадется свободное место у какого-нибудь супермаркета, в чем я сильно сомневаюсь.
— Злой ты!
— Вот тут ты права. Так что лучше не выступай.
Но женщина и не думала молчать. Она просто не могла долго обходиться без общения.
— Женатый?
— Какая разница?
— Да никакой. Просто ты не такой, как все. Я имею в виду таксистов, которые пашут у вокзалов. Никто не отказался бы трахнуть меня за подвоз. Один ты. Сильно бабки нужны? Но от штуки не разбогатеешь, а за услуги девочки заплатишь больше, даже за одноразовый секс.
— Слушай, как тебя?..
— Белка.
— Белка? — переспросил Николаев. — Это что за кличка?
— Белкой прозвали потому, что блондинка, если ты заметил, мягкая и ласковая, а главное, неутомимая. Могу всю ночь без отдыха работать так, что клиенты визжат от удовольствия. Допинг не в счет.
— Допинг — это таблетки стимулирующие?
— Вино, иногда виски, сигареты.
— А как по-настоящему зовут?
— Тебе зачем?
— Не хочешь — не говори.
— Ладно. Людмила я. Этого достаточно?
— Вполне.
— А тебя как зовут, странный мужчина?
— Роман.
Женщина хихикнула:
— Роман. Как книга. А фамилия не Рассказов?
— Смешно.
— Ты не обижайся. Но, черт, как же болит башка!
Николаев пожалел проститутку, нашел место парковки у супермаркета. Он сам сходил за вином, купил испанское, довольно дорогое.
— Ого! — воскликнула Людмила. — Я рассчитывала на бормотуху дешевую, а ты!.. Да, знаешь, как угодить женщине, но так без заработка останешься.
— Ты не готова возместить мне расходы?
— Ну вот, а я уже губы раскатала, подумала, повелся кавалер.
— Не повелся.
Людмила порылась в сумочке, достала из кошелька четыре тысячи.
— На, кавалер, за проезд и за вино.
— Сдачу, как приедем, отдам.
— Засунь ее себе…
Николаев посмотрел на проститутку. В его взгляде было что-то такое, что заставило женщину оборвать фразу.
Недалеко от станции метро «ВДНХ» Людмила сказала:
— За светофором направо.
— А дальше?
— Метров сто прямо. За автобусной остановкой тормознешь.
— Хорошо.
Через пару минут он остановил автомобиль в указанном месте.
Женщина повернулась к нему:
— Может, все-таки натурой, а, красавчик? Не в машине, ко мне зайдем, тут недалеко, второй дом. Квартира двухкомнатная со всеми удобствами. Посидим, выпьем, освежимся душем, а потом я устрою тебе такое, чего еще ни одна женщина не делала.
— Обойдемся без натуры. Иди выспись. Ночью опять на трудовую вахту?
— А вот это тебя не касается. Хотя, если хочешь заработать, в девять вечера подкатывай сюда же. Только позвони, как подъедешь. Вот телефон. — Она бросила в бардачок визитку какого-то салона. — Пока, Рома!
— Вечером не приеду. Не жди, вызывай другого.
— Дело твое. Знаешь, я поняла, почему ты так холоден.
— Почему?
Людмила вышла из машины и шепнула:
— Потому что ты импотент, Рома.
Она хлопнула дверкой и быстро, виляя крупной выпуклой задницей, пошла ко второму дому от дороги.
— Дура! — сказал Николаев, потом достал телефон, набрал нужный номер. — Командир, здесь Бурят!
— Рад слышать.
— Прими доклад о произошедшем в кафе.
— Мне уже обо всем доложили.
— Это тот, что был одет как работяга?
— Да. Не слишком ли жестко ты отработал Кривова с компанией?
— Действовал в щадящем режиме.
— Для них и этого оказалось много!
— Но играться с ними я тоже не мог.
— Это понятно. Ладно, будем считать, что все прошло нормально. Ты сейчас где?
— В районе ВДНХ.
— Клиент?
— Проститутка, работающая у вокзалов.
— Проститутка — это хорошо.
Николаев удивился и уточнил:
— В каком смысле, командир?
— Ты забыл, что новый наркотик и шлюхи каким-то образом связаны между собой?
— Вот ты о чем.
— А ты о чем подумал?
— О другом.
— У тебя женщина дома. Мне докладывают, что сейчас водители активно обсуждают твое столкновение с Ильиным и его подельниками. Большинство, кстати, на твоей стороне. Смотри, ты в лидеры выйдешь.
— Боюсь, драка в кафе ни на йоту не приблизила меня к Фролу.
— Но уж точно приблизила к Графу, а тот человек Фрола. Так что уже сегодня господин Фроленко будет знать о тебе. Это, Бурят, результат. Подбираться к Фролу следует не торопясь, не давая повода заподозрить твое любопытство к его персоне. Это он должен заинтересоваться тобой. Первые шаги сделали. Посмотрим, что будет дальше.
— Ты говоришь, что торопиться не надо, а еще недавно ставил задачу как можно быстрее внедриться в окружение Фрола.
— Быстро не значит торопливо. Я понял тебя, молодец, до связи.
— До связи, командир. — Николаев развернул машину и повел ее обратно к вокзалам.
На площадь он заехал в 16 часов с минутами, не успел выйти из автомобиля, как к нему подошел Станислав Воробьев:
— Спецназ, тебя хочет видеть Граф!
— Хочет, значит, увидит. Он у себя?
— Да. Я провожу.
