Книга: Большая игра
Назад: Игры кончились
Дальше: Такова традиция

Конец игры

— А что с Хазаром? — прокричал я, когда мы побежали обратно в кабинет президента. — Вы его связали?
— Да.
— Но он ведь утонет.
— Мы ему уже не поможем, — отрезал президент. — Времени нет, надо самим выбираться.
Он остановился у выхода и взялся за красную ручку.
— Мне важно спасти тебя, Оскари. А Хазар пусть сам о себе позаботится.
Президент повернул затвор и распахнул дверь. Холодный воздух пахнул авиационным бензином.
Но не только это прорвалось в самолет с улицы — нас встретил рык вертолета, зависшего над Бортом номер один. Внутри хорошо изолированного самолета не было слышно рокота вертушки, и я совсем забыл про нее. А теперь я не знал, что делать. Ведь люди Хазара все еще сидели там, наверху, и ждали своего начальника.
— Прыгай! — скомандовал президент.
Я посмотрел вниз, на водную гладь.
— Пошел! — президент вытолкнул меня.
Крепко зажав в руке лук, я ударился о поверхность озера и опустился под воду; президент приземлился рядом с громким всплеском. Мы вынырнули, чтобы глотнуть пропахшего горючим воздуха, и поплыли к берегу, прочь от самолета.
Над ним все так же кружил вертолет, в котором солдаты Хазара напрасно ждали, что их предводитель выполнит свою миссию и вернется на борт.
— Надо плыть под водой, — сказал я. — А то они нас увидят.
Президент кивнул, и, набрав полные легкие воздуха, чтобы не подниматься на поверхность как можно дольше, мы нырнули под воду. Проплыв пару метров, я вынырнул глотнуть кислорода и оглянулся на исчезающий самолет. Его украшенный американским флагом хвост, что так гордо возвышался над водой, уже скрылся в озере. Не было видно следа от ракеты на боку самолета, вся хвостовая часть скрылась в глубине. Казалось, что озеро заглатывает его.
Я с головой ушел под воду и увидел в подсвеченной мутной воде, как массивный корпус самолета, словно подбитое животное, опускается на дно. Воздух, спасший нам сегодня жизнь, вырывался из самолета множеством пузырьков, и казалось, что вода кипит. Иллюминаторы не переставая мигали красным, зеленым и желтым светом. Но половины их уже не было видно, так непроницаема оказалась вода, в которую погружался президентский самолет. Пройдет еще несколько минут, и он опустится на дно, унося с собой Морриса и Хазара.
Я снова вынырнул и увидел, что президент внимательно смотрит на свой самолет. Над водой остались только крылья и нос, на верхней палубе которого были центр связи и кабина пилота, а на нижней — офис и спальня президента.
Вертолет продолжал стрекотать над озером, поднимая волны.
— Ну же, — сказал я, весь дрожа. — Нас не должны заметить.
Еще с секунду посмотрев на самолет, президент ушел под воду и двинулся вслед за мной к берегу, проплывая под волнами, серебристыми от мертвой рыбы.
Вода была промаслена бензином, и всякий раз, когда мы выныривали, его резкий запах разъедал ноздри и ударял в голову. Но чем ближе мы подплывали к берегу, тем меньше становилось горючего в воде, и каждое погружение смывало с кожи и одежды часть покрывавшей ее масляной пленки.
Я с трудом верил, что мы победили Хазара с Моррисом, но мне не давала покоя мысль, что в президентской каюте остался связанный Хазар, наверное, очень напуганный близкой смертью. Из головы не лезли и люди на вертолете. Один их взгляд на озеро — и наш побег разоблачили бы.
Когда до берега было уже близко, я снова повернулся и увидел, что вертолет завис над торчавшим из воды носом самолета, почти полностью скрывшегося под водой. Дверь, из которой мы выпрыгнули, уже нельзя было увидеть, а передняя часть самолета приподнялась под таким углом, что теперь смотрела на вершины коротких деревьев, росших на островке. На том самом, что целую ночь удерживал на отмели Борт номер один.
Тут что-то привлекло мое внимание.
Какое-то движение.
Я поморгал, чтобы вода не мешала смотреть.
Может, это любопытная птица? Или обломок всплыл в закрученном вертолетом течении?
Я снова заметил движение. Внутри кабины пилота.
— Что там? — спросил я, потирая лицо, чтобы лучше видеть.
Президент остановился рядом и стал вглядываться.
— Не вижу ничего.
Что-то поднялось над кабиной пилота. Из окна, как мотылек из куколки, выбиралась темная мужская фигура.
— Хазар, — сказал я. Кто же еще это мог быть?
— Но я связал его!
— Плохо связали.
Мы наблюдали, как Хазар протиснулся через разбитое окно кабины пилота и вылез на нос самолета. Он помедлил, потом выпрямился и посмотрел на озеро в нашем направлении.
— Он нас не видит, — сказал президент.
Но Хазар поднял руку и показал прямо на нас, потом повернулся и подал знак своим людям на вертолете.
— Нет, видит, — ответил я.
Один из его солдат свесился с вертолета и протянул что-то Хазару. Детали оружия, что я уже видел раньше.
— Поплыли, — скомандовал я. — Сейчас же.
Мы разом повернулись и погребли к берегу что было сил. Я знал, что сейчас сделает Хазар: он соберет свою винтовку, аккуратно прилаживая каждую деталь, что не займет у него много времени.
— Скорее! — прокричал я президенту, который начал отставать. Мы оба были на пределе, но я знал, какой Хазар меткий стрелок, и это прибавляло мне скорости. Я помнил, что случилось с Пату, когда он пытался спастись от Хазара бегством.
Мы добрались до мелководья и побежали по мягкому, вязкому дну. Впереди метров на двадцать тянулся открытый размытый берег, за которым начинался лес. Здесь и там были разбросаны прибитые к берегу бревна и большие валуны, словно рассыпанные по грязи неаккуратной рукой. Эти гигантские обломки скал были единственным укрытием на нашем пути к лесу.
— Не останавливайтесь! — выкрикнул я. — Бегите к камням.
Мы доковыляли до высоких булыжников и бросились на землю, когда Хазар нажал на курок в первый раз. Пуля просвистела мимо, угодила в грязь с глухим шлепком, и во все стороны полетели брызги. Через долю секунды мы услышали выстрел, эхом раскатившийся по водной глади и поднявший в небо стаю птиц.
Беги мы чуть медленнее, пуля бы попала в президента.
— Он выбрался. Но как, черт возьми?
— Не имеет значения, — ответил я. — Это уже неважно.
Я по-пластунски подполз к узкому просвету между двух камней. Вертолет все так же висел в воздухе, а Хазар стоял у окна кабины пилота, уперев винтовку в плечо. Это все, что я успел разглядеть, перед тем как снова спрятался. И правильно сделал: Хазар заметил меня и выстрелил. Пуля пролетела между двух булыжников, раздробив задетый камень на множество осколков, и ударилась о грязь позади меня.
И снова звук выстрела долетел до нас на мгновение позже.
— У него хороший прицел, — сказал я. — Он меткий стрелок.
— Боже мой, — выдохнул президент. — Это когда-нибудь закончится?
— Да, — отозвался я. — Закончится.
Если мы побежим к лесу, Хазар убьет нас. Если побежим к воде, Хазар убьет нас. Если остаемся на месте, Хазар сядет в вертолет и прилетит сюда, чтобы нас убить.
Нам осталось только нападение.
Я вспомнил то, чему учил меня папа и о чем повторил вчера в машине по пути в долину Черепов: мои два самых надежных помощника — ножик и охотничьи спички.
«С таким набором ты выживешь в любых условиях. Всегда носи его при себе. Не клади нож и спички в рюкзак — потеряешь. Если окажешься на краю гибели, они тебя спасут».
Мой ножик и охотничьи спички.
И лук.
— Есть идея, — сказал я президенту. — Найдите мне палку.
— Что-что?
— Палку, длиной со стрелу.
Пока президент ползал к куче выброшенных из воды веток позади нас, я достал нож и положил его перед собой на землю. Потом вынул из кармана на молнии набор для розжига огня, который, на мое счастье, был спрятан в плотно закрытом водостойком цилиндре.
— Эта подойдет? — спросил президент, протянув мне слегка изогнутую ветку.
— Куда ж денется.
При помощи ножа я укоротил палку, сделал насечки на одном конце, а другой — заострил за каких-нибудь два-три резких удара. Закончив с палкой, я отрезал от края футболки тонкую полоску ткани и, зажав ее между зубов, стал отвинчивать крышку цилиндра.
— Нож и охотничьи спички, — протянул президент, начиная понимать мой план.
Я кивнул, не посмотрев на него, и достал коробок.
— Похоже, это тот самый «крайний случай».
— Ага, — сказал я, не разжимая зубов.
Я открыл желтый коробок и достал четыре спички. Я приложил их вокруг заостренного конца стрелы и, придерживая спички левой рукой, правой достал зажатую во рту полоску ткани. Я обмотал ею всю конструкцию, завязал хлопковую ленту на простой узел и зарядил самодельную стрелу.
У нее не было оперения, да и палка была слишком кривой, и все же я надеялся, что стрела долетит. Это был наш последний шанс.
Встав на колени, я взялся за тетиву, крепко сжав зубы и призывая на помощь все оставшиеся силы. Руки у меня дрожали, но я натягивал лук что было мочи. Другой возможности не будет.
Когда тетива коснулась моей щеки второй раз за день, я понял, что мой план не провалится.
— Зажигайте, — сказал я, наклоняясь назад и направляя стрелу в небо.
Президент уже держал в руке спичку. Он чиркнул ей о коробок и поднес к стреле. Тут же все четыре спички с треском загорелись. Я убедился, что они в порядке, и отпустил тетиву.
Без оперения, стрела закручивалась и извивалась, но все равно летела вверх. Лук придал ей скорость, и она поднималась все выше и выше, оставляя внизу валуны, размытый берег и озерную гладь, пока, наконец, не пошла на снижение, исчезнув из вида.
И вдруг шум вертолета перекрыл глухой хлопок — загорелся бензин, и высокие языки пламени стало видно даже из-за камней.
— Сработало, — прошептал я и подполз к просвету между камнями.
Мне показалось, что я заглянул в чистилище:
— Глядите!
Я взял президента за руку, мы поднялись и увидели, что озеро горит, объятое танцующим пламенем. Пожар охватил всю воду вблизи берега: где-то едва полыхал, а где-то в небо поднимались гигантские огненные столбы. Казалось, что адское пламя скачет по озеру к самолету, жадно слизывая каждую каплю горючего.
Хазара не было видно, высокое пламя все застилало. Но мы отчетливо видели вертолет, и как его лопасти пытались разогнать воздушным вихрем огонь, когда машина хотела взлететь. Но было уже поздно. Слишком быстро разгорался пожар, выжигая все вокруг. Он накинулся на покрытый бензином самолет, поглощая каждую каплю воздуха, забираясь в топливные баки и разрывая их на части.
Огненный шар захватил вертолет, и от него в небо поднялось красно-черное зарево. Машину крутануло, оттолкнуло в сторону и разнесло на тысячу обломков мощным взрывом.
Жар и пламя понеслись над озером в сторону берега. Осколки металла и пластмассы разлетелись во все стороны, как сотни выпущенных пуль. Валуны укрыли нас от самых крупных обломков, но не спасли от ударной волны, сбившей с ног. Не уберегли они нас и от горящего дождя из обгоревших осколков.
Все накалилось, зашумело, задымилось, и в этом огненном урагане что-то с силой ударило меня по голове. Потом была боль, потом…
Назад: Игры кончились
Дальше: Такова традиция