Другой мир

Грохот вертолетных лопастей стих до глухих размеренных щелчков; волны над головой казались раскачивающейся крышей. Накренившийся Борт номер один представлялся огромным монстром, который схватился крылом за дно озера. Его массивный корпус словно повис над черной бездной, и было ощущение, что от маленького толчка вся махина пошатнется и покатится назад, на дно озера, где навсегда исчезнет в холодных глубинах, кишащих нечистью с длинными щупальцами и острыми клешнями.

Я гнал эти мысли прочь и что было сил греб в сторону самолета.

В мутной воде загадочно мерцали иллюминаторы. Их красные, зеленые и оранжевые лучи, которые то загорались, то снова гасли, напомнили мне об огоньке на спасательной капсуле, что я сначала принял за инопланетный корабль.

Подплыв ближе, я увидел, что один подбитый двигатель беспомощно болтается на крыле, а второго и вовсе нет. Ракета сбила его, разорвала обшивку крыла и оставила на самолете длинный черный рубец.

Большая дыра зияла в фюзеляже, прямо над крылом. Вслед за президентом я заплыл через нее в самолет, едва не задев острый погнутый металл. Мы вынырнули под самым потолком, где образовался небольшой воздушный карман. Я старался успокоиться, не дышать так жадно, но никак не мог совладать со страхом. Предчувствие, что мы утонем в этой подводной ловушке, пробралось мне в голову скользкой змеей.

— Думаете, зря мы сюда приплыли? — спросил я президента, надеясь услышать в ответ «нет, не зря».

— Пока не ясно, — сказал президент. — Мы сейчас в секретарском отсеке, нам надо плыть ко мне в кабинет. Туда и на верхнюю палубу вода не могла подняться. — Воздуха было мало, и голос президента звучал глухо.

— А мы сможем туда попасть? — Я гнал прочь закравшийся в душу ужас.

— Возможно. Но путь не близкий.

— Надеюсь, он не затоплен. — Меня пугала мысль о том, что я утону здесь, где никто меня не найдет. Тогда папа никогда не узнает, что со мной случилось, и всю оставшуюся жизнь будет прочесывать лес в поисках моего тела.

— Я тоже надеюсь. Плыви за мной.

— Хорошо, — ответил я, и мы снова нырнули под воду и поплыли внутрь самолета.

Мне чудилось, что мы попали в иной, страшный мир. Светодиодные ленты, протянутые вдоль коридоров, окрашивали воду в тусклый красный цвет крови. Они то загорались, то выключались, иногда неожиданно вспыхивали зеленым или желтым светом, но через секунду снова гасли.

Слабое течение несло с собой всякого рода вещи. Сумки, портфели и бумаги медленно проплывали мимо, как в невесомости. Один ботинок. Пиджак, колыхающийся как медуза. Декоративная подушка, что поднялась из глубины и проскользнула мимо меня странным доисторическим зверем. За раскачивающимися дверьми виднелись пристегнутые к креслам мертвые тела. Их руки ужасающе покачивались, а волосы опутывали головы, как водоросли. Темнота скрывала и другие, странные силуэты, притаившиеся в глубине, как подводные чудища.

Всякий раз завидя просвет между водой и потолком, мы выныривали на несколько секунд, чтобы глотнуть спертого воздуха и снова уйти под воду, пробираться сквозь дебри дрейфующих предметов. Мы продвигались все дальше и дальше, поднимаясь по белым от россыпи бумаг коридорам, протискиваясь сквозь дверные проходы. В сильно накренившемся самолете все казалось повернутым под непривычным углом, и я порой не понимал, где верх, а где низ. Местами в воде плавало столько хлама, что висевший за спиной лук увязал в нем, так что я решил снять его и взять в руку, чтобы плыть побыстрее.

Каждый раз, ныряя после короткой передышки, я думал, что этот раз — последний. Что мы заплывем в тупик, перед глазами потемнеет, вода зальется в легкие, и мы потеряем последнюю надежду выжить.

— Почти добрались, — сказал президент, когда мы в очередной раз вынырнули отдышаться.

Я посмотрел на его лицо в тусклом свете и молча кивнул.

— Ты в порядке? — спросил президент.

Я снова качнул головой.

— Страшновато, да?

— Ага.

— Осталось немного. Готов?

Я глубоко вдохнул и хотел снова кивнуть, как что-то ударилось о мою ногу. Я тут же попытался оттолкнуть невидимый предмет ногами и руками и, запаниковав, поднял тучу брызг и налетел на президента. Перед глазами возникли жуткие картины: монстры из глубин и те неясные силуэты в темной воде самолета.

— Все хорошо, — попытался успокоить меня президент. — Все хорошо.

Но я едва мог разобрать его слова. В ушах у меня пульсировала кровь, и я пытался избавиться от этого наваждения, яростно колотя по воде, заполняя брызгами маленькое безводное пространство.

— Уберите это от меня! — взмолился я, прижимаясь спиной к президенту. — Уберите!

Пытаясь высвободиться, я оттолкнул президента к стене и нечаянно выпустил лук.

В эту секунду я увидел лицо.

С тихим всплеском на поверхность всплыло тело.

Открытые глаза женщины смотрели прямо на меня. Но я точно знал, что она мертва. На лбу у нее чернело отверстие от пули. Оно было чистое, без крови — вода все смыла. Течение качало волосы женщины, от чего она казалась живой.

— Не смотри на нее! — Президент взял меня за плечи. — Не смотри.

Я повернулся и поглядел на президента, но перед глазами стояло лицо женщины. Я знал, что она здесь, у меня за спиной.

— Просто дыши, — успокаивал меня президент. — Глубже дыши, ровнее. Осталось немного. Еще один салон переплыть, а там — ступени на верхнюю палубу.

— Вы знали ее? — немного успокоившись, спросил я президента.

— Ее звали Патриция Янг. Она была ведущим специалистом… Мы сейчас как раз в отсеке моего личного состава.

— Ее застрелили?

— Да, похоже, Моррис тщательно заметал следы.

Президент снова посмотрел на меня.

— Готов плыть?

— Я лук уронил.

— Оставь его.

— Не могу!

— Он тебе больше ни к чему.

— Я должен его найти! — Внезапно лук стал для меня действительно что-то значить. Он был единственным напоминанием о папе и о доме.

— Вы его видите? — Я посмотрел в мутную воду.

— Брось его, Оскари. Ты ведь…

Я занырнул в темноту. Течение натолкнуло на меня тело убитой, ее ноги снова ударились мне в бок, но я стиснул зубы и начал искать лук. Моим долгом было вернуть его домой. Во что бы то ни стало.

Широко расставив руки, я поворачивался из стороны в сторону в надежде отыскать лук, хотя шансы мои были невелики. Каждую вещь, которой касались пальцы, я ощупывал и отбрасывал прочь, пока не натолкнулся на него. Лук застрял на самом дне, зацепившись за что-то.

Я поднялся, чтобы глотнуть воздуха, и снова нечаянно потревожил тело женщины. Набрав полную грудь воздуха, я нырнул еще раз. Я нащупал на дне лук и попытался его освободить, но один конец лука придавило креслом, которое я, видимо, сдвинул, когда запаниковал. Я уперся плечами в стену, а ногами — в кресло и попытался сдвинуть его с места. Сначала ничего не вышло, но потом оно покачнулось, и высвободившийся лук поплыл прочь от меня. Я развернулся, крепко схватил его и поднялся из воды.

— Теперь готов плыть?

Я подался в сторону и кивнул:

— Пора выбираться отсюда.

Мы снова набрали воздуха и нырнули, но на этот раз я знал, что за темные силуэты спрятаны во мраке: это тела людей, которые летели на борту. И их там гораздо больше, чем можно представить. Где-то в темноте трупы мужчин и женщин дрейфуют между бумаг, ручек и потерянных туфель.

И чудится, что, когда мы плывем мимо, все они тянутся схватить нас своими мертвыми руками.