Книга: Большая игра
Назад: В глубине
Дальше: Другой мир

Призрак

Казалось, мы только и делаем, что плаваем кругами. Куда ни глянь — все одинаковое. Везде вода, вода, сплошная вода. Туман скрывал нас от вертолета, но и мы ничего не видели сквозь дымчатую пелену. Как могли мы доплыть до берега или острова, не зная, где они? Из-за намокшей тяжелой одежды было сложно грести, а вода была такой ледяной, что двигаться быстрее и не хотелось. Я подумал, что если мы не доберемся до суши, то скоро или замерзнем, или утонем, и тогда Моррису с Хазаром не придется тратить силы на наши поиски.
— Как думаешь, сколько сейчас времени? — спросил президент, плывя бок о бок со мной. — У меня часы остановились.
— Девять тридцать. — Я вскинул глаза к небу посмотреть, не видно ли вертолета.
— Еще одна охотничья мудрость? — удивился президент. — Умеешь определять время по солнцу?
— Солнца-то не видно. — Я поднял над водой левую руку. — Зато у меня водостойкие часы.
Президент выплюнул попавшую в рот воду и повторил:
— Девять тридцать… Как раз сейчас я должен сидеть в мягком кресле в конференц-зале, попивая кофе, спасать мир…
— Подождать придется миру.
Мы продолжали движение, плывя с президентом в одном медленном темпе. И хотя по разлетавшемуся над озером эху нельзя было наверняка понять, где кружит вертолет, мне чудилось, что он подлетает все ближе.
— Думаете, они знают, где мы? — спросил я президента.
— Не уверен. Наверное, тот, кто следит за нами через спутники и направляет Морриса, потерял нас из виду по неясной причине. Может, тепловизоры плохое изображение шлют. Мы ж тут почти окоченели, какое от нас тепло? А может, еще что, не знаю. Жалко, что я мало про эту спутниковую связь читал.
От мысли о десятках камер, направленных на нас из-за облаков, мне стало не по себе. Как рыбка в аквариуме, я был не в силах спрятаться от их внимательных глаз. Припомнив, как выглядят снимки с тепловизора, которые мне встречались в видеоиграх и по телику, я представил нас с президентом на таких фото: на фоне серого пейзажа переливаются два маленьких очертания тел, словно зависших в воздухе. Хорошо бы президент оказался прав, и холодная вода снижала температуру тел до отметки, не видимой для тепловизоров. Но беда в том, что грести в студеной воде становилось все труднее.
Я очень устал и не представлял, сколько еще смогу плыть.
— У меня сил не осталось, — пробормотал я.
— У меня тоже, но останавливаться нельзя. Что бы ни случилось, не останавливайся.
Я прекрасно понимал, что хочет сказать президент: если мы перестанем двигаться, то измученные мышцы сведет от холода, и мы утонем. Исчезнем в черной глубине озера. Так что мы плыли и плыли сквозь туман, нас продолжали выслеживать с вертолета, и, казалось, мы будем дрейфовать еще целую вечность, но вот надежда замаячила впереди непонятным предметом, качающимся на волнах.
— Глядите! — Я попытался поднять голову из воды, чтобы лучше его разглядеть. — Что там? — Из-за тумана неясно было, что за странный объект плавает в нескольких метрах о нас. — Что? Да это ж морозилка!
Мы поднажали, быстро доплыли до белой коробки и ухватились за нее, получив долгожданную передышку. Но как только я перестал двигаться, все тело скрутило. Пока я плыл, мне было не до боли, но теперь мышцы заныли, а царапины и порезы на коже словно пронзили сотни иголок.
— Останавливаться нельзя, — напомнил президент, и мы задвигали ногами, толкая перед собой морозильник, только изредка переводя дух.
— Оскари, а насколько велико это озеро?
— Оно очень большое. Но мы уже должны были куда-нибудь подплыть.
Я остановился, повернул лицо против ветра и глубоко втянул воздух.
— Чем это пахнет?
Президент тоже остановился и, вытерев лицо, принюхался. Он повертел головой по сторонам и спросил:
— Бензин? Какое-то горючее?
— И мне так кажется.
— От вертолета, думаешь, выхлопы?
— Нет, по-другому пахнет. Сильнее.
И тут что-то привлекло мое внимание, проплыв мимо. Что-то серебристое, сияющее, покачивающееся на волнах. Я вытянул руку и загреб воду, чтобы неведомый предмет подплыл ближе. Я взял его в руку и вытащил из воды.
— Рыба? — изумился президент.
— На плотву похожа, — ответил я, засмотревшись, как солнце играет на ее чешуе. Она переливалась зеленым, синим и красным, как капля бензина в луже.
— В этом озере полно плотвы. И лещ с окунем водятся, — проговорил я.
— Дохлая? От чего?
Я помотал головой и с удивлением заметил, что недалеко от нас плавают, поблескивая на мягких волнах, дохлые рыбы. Сначала их было немного — две-три плотвички, но очень скоро мы оказались окружены ими. Сотни всплывших рыбешек переливались на поверхности озера Туонела.
— Да что же тут случилось? — Президент с недоумением смотрел на испещренные серебряными точками волны.
— Что-то попало в озеро, — предположил я, потерев большой палец об указательный: вода была маслянистой. На губах чувствовался ее неприятный вкус. — Похоже на топливо.
Теперь я не сомневался, что озеро затянуто бензиновой пленкой: оно мерцало всеми цветами радуги, когда на него падал солнечный свет.
— Откуда тут взяться бензину? — недоумевал я.
— Посмотри!
Мы проплыли еще немного, и я увидел впереди, в густом тумане, огромный бело-синий хвост. Он был больше моего дома и, прямой и острый, торчал из воды, будто нож. С одной стороны на нем красовался яркий флаг США.
— Это мой самолет, — сказал президент. — Борт номер один.
Мы подтолкнули морозильник еще ближе, и я, не веря своим глазам, уставился на махину разбитого самолета, напоминавшую выплывшего из тумана призрака.
— Значит, он сел на воду. — Президент оглянулся, будто хотел увидеть след, оставленный самолетом. — Всю ночь был тут. Почему же не утонул?
Подобравшись еще ближе, мы увидели почему. Самолет приземлился на воду, как и сказал президент, и проскользил по ней, пока не врезался в один из небольших островов.
Нос самолета уткнулся в отмель и, как огромный указатель, смотрел на растущую невдалеке березку. Остальная часть машины была в воде, так что двигателей совсем не было видно. Часть хвоста тоже скрыло озеро, и тянущаяся через весь самолет голубая полоса исчезала из виду, расчертив самолет только наполовину.
— Он необъятный! — Я покачал головой и замер, не в силах отвести глаз от самолета. — Моя деревня не такая длинная.
— А в высоту он двадцать метров, как шестиэтажный дом.
— Президентский самолет… — Я покрепче ухватился за морозилку и расслабил ноги, так что их подхватило и закачало слабое течение.
— Необъятный, — снова выдохнул я. — И он весь ваш?
— Можно и так сказать. — Президент посмотрел на самолет и наклонил голову. — На борту было много людей. Не весь экипаж, но… — Он оборвал фразу на полуслове.
Я оторвался от призрака самолета и посмотрел на президента. Его лицо исказила боль.
— Может, с ними все хорошо? — сказал я, сам не веря своим словам.
Половина самолета ушла под воду, а на боку виднелся длинный черный обгорелый след. Он начинался под крылом и шел до самого хвоста. Наверное, этот след оставила одна из ракет, которые вчера ночью выпустили в небо люди Хазара.
— Подбили его, — сказал президент. — Как ты и говорил. — Он набрал полные щеки воздуха и с шумом выпустил его. — Носовая часть самолета над водой, может, кому-то и удалось выбраться.
Треск вертолета заглушил слова президента. Но на этот раз его жужжание не стихло вдалеке, оно нависло над нами, а потом стало приближаться. Озеро заволновалось, и в разные стороны от нас побежали волны. Я посмотрел вверх и увидел приближающийся темный силуэт, быстро принимавший очертания вертолета, чьи лопасти разгоняли туман.
— Неймется им! — воскликнул президент. — Оставят они нас когда-нибудь в покое?
С вертолета сбросили веревки, и они ударились о воду в метре от меня.
— Переворачивай! — скомандовал президент.
— Что?
— Переворачивай!
Я с секунду пытался понять, о чем это он, и, как только до меня дошло, мы сразу перекувырнули морозильник вверх дном, так что крышка исчезла под водой.
Веревки покачнулись, и у меня над головой показались чьи-то ботинки, ноги. И вот на нас уже спускались солдаты Хазара с автоматами наперевес.
— Ныряй! — закричал президент, и мы скрылись под водой, чтобы заплыть под морозильник, под которым образовался воздушный карман.
— И что теперь? — раздался мой голос в кромешной тьме. — Есть идеи?
Президент сплюнул воду и громко засопел, но ничего не сказал.
— Как насчет самолета? — Под морозильником мой голос звучал тихо и сдавленно. — Можно попасть внутрь незаметно?
— Может быть, не уверен.
Что-то ударилось о дно морозилки. Веревка, а, может, чьи-то сапоги или руки.
— Они нас, того гляди, схватят, — заволновался я. — Как? Как нам попасть в самолет?
— Не знаю я! — прокричал в ответ президент. — Оскари, я правда не знаю.
— Так надо узнать! Давайте, президент, поплыли к самолету.
Морозильник начал подниматься, мы резко нырнули и поплыли под водой к президентскому самолету.
Назад: В глубине
Дальше: Другой мир