Книга: Большая игра
Назад: Другой мир
Дальше: Выхода нет

Президентский самолет

Выбравшись, наконец, из воды, мы не стали останавливаться. Мы шли вперед, подгоняемые ощущением, что Хазар и Моррис дышат нам в затылок.
— Сюда! — скомандовал президент, и я пошел за ним, с трудом волоча ноги вдоль коридора, оставляя мокрые следы на дорогом ковре. Самолет трещал и скрипел, будто в предсмертной агонии.
Мы прошли комнату переговоров, в центре которой размещался овальный стол, а вокруг валялись перевернутые стулья и кипы бумаг.
Мне показалось, что из-под стола торчат чьи-то ноги, но я отвел глаза и уставился в спину президента. Когда мы вышли из комнаты, он плотно закрыл за нами массивную дверь и повернул ключ в замке.
— Здесь мы будем в безопасности. — Президент вытер лицо и отжал ладонью воду из рукавов рубашки.
— Даже если они попадут в самолет, то через эту дверь им не пройти. Она специально укреплена на случай нападения террористов. — Президент печально улыбнулся. — Теперь ты, Оскари, на моей территории.
Я кивнул в ответ и тоже отжал промокшую насквозь одежду.
— Там коридор. — Президент махнул рукой налево. — А там — медицинский кабинет и мой офис. — Показал он на двери у себя за спиной. — Эти ступени ведут в центр связи и к кабине экипажа. Пойдем!
Я отряхнул руки от воды и пошел следом. Заглянув по дороге в медкабинет, я чуть не врезался во внезапно остановившегося президента.
— А вот и наш путь к спасению, — сказал президент, дотронувшись до большой двери слева от нас. Надпись вокруг красной ручки велела «повернуть, чтобы открыть».
— Через нее и выйдем, когда понадобится. Видел когда-нибудь, как президент США спускается из своего самолета и машет толпе?
Я отрицательно покрутил головой.
— Что, ни разу не видел по телевизору?
Я снова крутанул головой.
— Что ж, — вздохнул президент. — Это та самая дверь, из которой он… то есть я выхожу. И сегодня утром тоже должен был… — он прервался. — Ну ладно, делу — время. Иди за мной.
Президент открыл дверь справа от нас, и мы вошли в его офис.
— Был когда-нибудь в Белом доме?
— Нет.
— Значит, теперь побывал. В этом кабинете я все равно что в Белом доме.
Темный дубовый стол в дальнем углу кабинета стоял на месте, но на нем было пусто. Документы, папки и ноутбук, которые, судя по всему, раньше там лежали, рассыпались по коричневому ковру и кожаному угловому дивану, стоявшему напротив. Президентское кресло валялось рядом, как убитое животное, задрав лапы на колесиках к потолку. На стене висел сине-золотой герб Америки. Портьера была отодвинута к краю, но через опущенные заслонки иллюминаторов в комнату почти не проникал свет. В кабинете пахло деревом, кожей и роскошью.
— Посмотри там, — президент указал на диван. — Может, найдешь мой сотовый; от этого — никакой пользы. — Он достал из кармана телефон охранника и откинул его в сторону.
Зайдя за стол, президент начал судорожно выдвигать ящики. Из отверстия над его головой болталась желтая кислородная маска. Закрепленная на тонкой пластиковой трубке, как на паутинке, она то и дело подпрыгивала и раскачивалась, когда ее задевал президент. Такие же маски свисали и рядом со мной, над диваном.
Я внимательно перебирал бумаги и папки, откладывая их прямо на пол, пока не заметил завалившийся между диваном и подушкой черный смартфон.

 

— Нашел!
— Молодец!
Президент обогнул стол и забрал у меня телефон. Он нажал кнопку включения, и экран засветился.
— Ну же? Ну? — торопил он свой мобильник. — Нет сигнала.
Президент поднял вверх руку, повертел в воздухе аппарат, потом швырнул его в сторону и со злостью пнул стол.
— Черт возьми! Почему у меня нет спутникового телефона, как у этого проклятого предателя Морриса!
— Что теперь будем делать?
— Что делать? — Президент с силой потер лицо. — Что будем делать? Думай, думай. Точно! Идем наверх. Центр связи и кабина экипажа. Это наш последний шанс вызвать спасателей. Скорее, Оскари!
Мы вернулись в коридор и пошли в обратном направлении. Поднявшись по лестнице, мы оказались в центре связи, где, несмотря на угол, под которым приземлился самолет, все столы стояли ровными рядами вдоль стен. Не считая этого, в комнате царил полный хаос. К крышкам столов прилипло сгоревшее оборудование, все экраны компьютеров были разбиты, будто их нарочно повредили. Из мониторов торчали куски пластика и напоминавшие кишки связки проводов. Остальная электроника и пять больших офисных кресел лежали у противоположной стены, прикрывая собою, как мне показалось, груду мертвых тел. Пол устилали разбросанные листы бумаги и несколько ноутбуков с изуродованными экранами. Желтые кислородные маски, спускавшиеся с потолка, покачивались из стороны в сторону. Острый запах гари разъедал глаза.
Президент встал рядом и осмотрел кабинет. Он покачал головой и уперся рукой в стену, будто не мог больше держаться на ногах.
— Ничего не уцелело, мы не сможем позвать на помощь.
— А почему лампочки еще горят? — удивился я.
— Аварийное питание, скорее всего. Это не простой самолет. Корпус в десять раз прочнее, чем у пассажирского аэробуса. Такой, что ядерный взрыв с земли его не покоробит. Все окна бронированы, вражеские радары самолет не видят; есть осветительные снаряды, чтобы сбить прицел у ракетниц врага, инфракрасные излучатели, чтобы вывести из строя их систему наблюдения….
— Так почему такой самолет сбили?
— Сложно сказать. — Президент нахмурил брови. — Только одно объяснение идет на ум: Моррис взломал систему. На борту летело двадцать шесть человек экипажа. Моя охрана, команда помощников… всего около сорока человек, и все мертвы. Он просто пустил их в расход. И такого предателя я считал своим другом… Возможно, он прав, и у президента не может быть друзей.
— Я — ваш друг.
— Верно, Оскари. И ты доказываешь мне свою дружбу даже слишком часто. Пойдем-ка к кабине экипажа, может, там повезет.
Перешагивая через обломки компьютеров, президент вышел в соседнее помещение. Он сообщил мне, что это кают-компания, но я не смотрел по сторонам, не хотел больше видеть трупы. Мы пересекли зал и вошли в кабину пилота.
До сих пор я был уверен, что такой махиной управлять должны из кабины в разы больше той маленькой комнатки, в которой мы оказались. За креслами пилотов поместились только миниатюрный столик да два стула, больше ничего.
Из-за того, что самолет остановился на мелководье у крохотного острова, нос его был приподнят, и через большое огибавшее кабину окно было хорошо видно озеро, с какой стороны ни посмотри. Если приглядеться, то слева от нас, вдалеке, можно было рассмотреть берег, но мне он казался просто черной полосой.
— Думаете, успеем добраться туда раньше, чем нас заметят? — спросил я президента.
— Попробовать стоит.
Туман все еще висел над озером, но уже не очень плотной пеленой. За окном посветлело, солнце желало вступить в свои права и грозило выжечь остатки тумана к полудню. Я представил, какое сегодня вечером будет голубое небо, едва подернутое дымкой облаков.
Но я не был уверен, что мы доживем до этого.
В кабине так же, как и в информационном центре, стоял острый запах гари и назойливый писк приборов. Их ежесекундное пиликанье совпадало с помаргиванием красных лампочек, рассредоточенных по всей кабине пилота.
Президент направился прямиком к приборной панели и, остановившись между двух кресел, навис над множеством кнопок, выключателей, циферблатов и экранов. Половина из них была выключена, но оставшиеся призывно светились.
— Должно же здесь что-то дельное быть. Радиопередатчик какой-нибудь. — Президент разглядывал циферблаты, давил на все подряд кнопки и недовольно мотал головой.
— И как им удается запомнить, что и когда нажимать?
Он наклонился вперед и положил руку на рычаг.
Тотчас самолет содрогнулся и затрясся в попытке завести двигатели. На всю кабину заверещала аварийная сирена, и на панели приборов красным загорелись какие-то датчики.
Перепуганный президент отскочил назад, приводя рычаг в исходное состояние. Лампы на панели потухли, сирена замолчала, а самолет перестал вибрировать.
Президент взялся за спинку пилотского кресла одной рукой, прижав вторую к груди.
— Ужас. Чуть сердце не разорвалось, — пробормотал он и повернулся ко мне. — Удивительно — двигатели еще работают. Да, мне всегда повторяли, что этот самолет выживет в таких условиях, которые убьют обычный лайнер.
— Похоже, люди в таких условиях не выживают. — Я кивнул подбородком на скрюченное тело мужчины, лежавшее у кресла пилота.
Президент подобрал валявшийся между кресел пиджак и прикрыл им мертвого пилота.
Я отвернулся и посмотрел в окно, вниз, на неспокойное озеро в нескольких метрах от нас, и мне почему-то стало не по себе.
— Вы нашли радио? — спросил я президента. — Хоть какое-то устройство для связи?
Президент с секунду смотрел на меня, потом помотал головой.
— Если честно, я не представляю, как работают все эти приборы.
— И что мы теперь будем делать? Что делать?
Президент присел на краешек кресла, так что наши лица оказались на одном уровне, и положил руку мне на плечо.
— Эй, посмотри на меня, — сказал он, и я поднял глаза. — Оскари, у нас все получится.
— Но как?
— Надо просто сидеть здесь и ждать спасателей. Они уже наверняка выяснили, где мы.
— По спутникам?
Президент кивнул.
— По тем же, что и Моррис нас ищет?
— Скорее всего.
Я отвернулся и посмотрел на озеро за окном. Что-то в нем меня насторожило. Я приблизился к стеклу и внимательно поглядел вниз.
— Что там? — Президент встал, обеспокоенный моим нахмуренным видом. — Заметил что-то?
— Вода. Она поднимается.
— Серьезно? — Он подошел вплотную к окну и посмотрел на поверхность озера.
— По-моему, мы тонем. Мы не можем ждать спасателей здесь, надо уходить.
Но изменился не только уровень воды. Туман закрутился, как воронка урагана, а поверхность озера покрылась рябью, вода взволновалась, и поднялась большая волна. Мне вспомнилось разбившееся стекло папиной машины. Когда в него угодил камень, оно не разлетелось на осколки, но от пробоины во все стороны побежали сотни трещинок, образуя изломанный круг. То же самое сейчас творилось с водной гладью.
— Неужели вертолет? — прошептал я.
Самолет снова задрожал, но это была не яростная тряска, что несколько минут назад вызвал президент, сдвинув рычаг, а едва заметная вибрация.
— Да, — подтвердил президент мою догадку. — Вот только чей? Морриса или спецназа?
К дрожанию самолета добавились странные звуки, и мы посмотрели на потолок. Громкий скрежет раскатился эхом в кабине пилота, будто по крыше что-то протащили. Вслед за металлическим царапающим звуком послышались два глухих удара.
— На крыше кто-то есть. — Мое горло сдавил страх, и голос был едва различим. — Это что, ваши солдаты? — Отчетливый топот сапог отдавался эхом на всю кабину. — «Морские котики»?
Президент не ответил. Он пожал плечами и продолжил сверлить глазами потолок, будто надеясь, что обнаружит у себя способность видеть сквозь стены.
Кто-то прошагал у нас над головами к носу самолета.
— Не нравится мне это, — прошептал президент.
Мне все это тоже не нравилось. Я повернул голову в том направлении, куда направились нежданные гости. Шаги стихли над креслом пилота.
— Я всего две пары ног услышал.
— Всего две?
Я кивнул и посмотрел на президента. Только две пары ног. Мы оба понимали, что это значит. Наши самые страшные предположения подтвердились, когда в окне показалось перевернутое лицо.
Лицо Морриса.
Он явно удивился, завидя нас, а потом посмотрел президенту в глаза и оскалил зубы. С ухмылкой на лице и сияющим победным взглядом он походил на дьявола.
Моррис склонил на бок голову, помахал пальцами и скрылся из виду. В следующую секунду показалась его рука, прилепившая к стеклу что-то похожее на кусок пластилина.
Президент тут же схватил меня и потащил к двери с криком:
— Взрывчатка! Уходим отсюда!
Назад: Другой мир
Дальше: Выхода нет