Глава 16

Но в самый пик накала страстей, когда Артур уже готов был наброситься с кулаками на вторгшихся в его счастливую жизнь чужачек, да и глупой сестре накостылять, если придется, и изо всех сил пытался отстоять свое право на счастье, Аюша внезапно сдалась. Резко развернувшись, она побежала в глубь квартиры.

И в один миг растерявший всю свою воинственность Артур побежал за ней с криком:

– Аюша! Подожди! Вернись!

С его уходом освободился проход в квартиру. И все три молодые женщины не стали тратить даром времени на бесплодные пререкания. Сейчас самое главное и захватывающее произойдет там, внутри! А значит, им всем тоже нужно туда!

Впрочем, не совсем понятно было, почему Артур так резво помчался за своей Аюшей. Девушка не собиралась делать ничего страшного. Она просто забилась в комнате в угол и ритмично повторяла:

– Это ошибка! Это какаято ошибка! Вы ошибаетесь! Я никого не убивала!

– Очень хорошо! Тогда скажи, откуда у тебя на руке взялось это кольцо?

– При чем тут кольцо?

– При том, что это кольцо лежало в тайнике старого барина Путова! – воскликнула Мариша. – Знакома тебе эта фамилия?

– Ну… Да. Конечно. Это была фамилия Милы.

– А тайник организовал ее прапрадед! И это – кольцо его матери! Оно было в тайнике!

Аюша покачала головой:

– Нет, не может быть! Честное слово, это кольцо попало ко мне совсем другим путем!

– Каким же? Кто тебе его дал?

Аюша потупилась:

– Я не могу этого сказать!

– Вот видишь! Ты покрываешь убийцу!

– Старуха никого не могла убить! – внезапно выкрикнула Аюша. – Хотела, да, может быть, не спорю! Но не могла! И я не убивала! Нет! Называйте меня, как хотите, но я не убийца!

И, сорвав с пальца кольцо, Аюша горько разрыдалась, прижав изящные ладони к лицу. Слезы так и хлестали из ее глаз и сочились по ее рукам, оставляя на темной коже тонкие влажные дорожки.

Мариша прищурилась и внимательно посмотрела на плачущую девушку.

– Старуха? – переспросила она. – Какая старуха? Петровна?

Сквозь слезы Аюша кивнула головой.

– Значит, это кольцо тебе дала Петровна?

Снова кивок, на этот раз не столь уверенный. Ктото другой и не обратил бы внимания на эту нотку сомнения, но Мариша обратила.

– Аюша! – требовательно обратилась она к девушке. – Повторяю свой вопрос! Это кольцо Петровны?

– Да!

– Она тебе его сама дала?

– Она обещала…

– Что значит – обещала? Говори толком! Дала она его тебе или нет?

– Я сама его взяла, когда уходила, – призналась наконец Аюша.

При этом девушка так страшно покраснела от стыда за свой поступок, что Мариша даже умилилась. Подумаешь, стащила у противной старухи ее кольцо, а стыдится так, словно она человека убила. И правильно, что взяла обещанный подарок тайком! Сама Петровна ничего бы ей не отдала. А за ту службу, что сослужила старухе Аюша, будучи и сиделкой, и прислугой, и маляром, и столяром, можно было потребовать и не одно такое кольцо.

Нервы, как известно, дороже. А нервные клетки не восстанавливаются. И как знать, сколько таких клеток потратила Аюша, будучи в услужении у Петровны?

– Ну не плачь, не плачь! – попыталась утешить Мариша рыдавшую от стыда за свой проступок Аюшу. – Подумаешь, кольцо!

– Она сама мне его обещала! Правда, я не думаю, чтобы она мне его когданибудь действительно отдала. Просто так ляпнула. Она много чего болтала! Но это кольцо было ей очень дорого.

– Да? А откуда оно у нее взялось?

– Она сказала, что от матери.

– И когда это кольцо появилось у твоей Петровны?

– Давно, – пожала плечами Аюша. – Еще с детских лет.

– Значит, кольцо дала Петровне ее мать? А у нее оно откуда взялось?

– Не знаю. Мать у Петровны жила в Сибири. И Петровна сама тоже там родилась.

– Как в Сибири?! – поразилась Мариша. – Петровна ведь из Прянишкина?

– О том, как Петровна оказалась в этой деревне, есть отдельная история, – вздохнула Аюша. – Если интересно, могу вам рассказать.

– Конечно, интересно! Рассказывай!

Аюша вздохнула, еще раз печально взглянула на Артура, молча испрашивая его согласия. И, поняв, что любимый не возражает, а даже наоборот, сам заинтересован, она приступила к рассказу.

– Мы с Петровной проводили вместе много времени. Когда я вновь приехала в Россию, у меня тут и друзей почти что не было. С кем я дружила в школе, с теми я уже больше не пересекалась. Они выросли, уехали, мне было их просто не найти.

– Подожди, – перебила ее Мариша. – Как, ты училась в русской школе? Ты что же, родилась и выросла в нашей стране?

– Ну да, конечно. Мама у меня русская. И в школу я тут ходила. Это уже потом отец получил этот грант на обучение в Японии и забрал всех нас и маму с собой. Но все равно, после Японии мы вновь жили в России, пока отец устраивался на новом месте.

– Ага, понятно. Ну продолжай.

– Работы у меня, когда я приехала к Петровне жить, тоже не было, – послушно продолжила Аюша. – Да и отец сказал, что на ближайшее время моя работа – это забота и уход о Петровне. Так что я целыми днями сидела с ней и слушала ее рассказы. В том числе и о том, как они с матерью жили в Сибири. Вроде бы, они там очень плохо жили, голодно и холодно. Но потом матери Петровны повезло. Ей удалось встретить человека, который женился на ней. Взял к себе маленькую Петровну и увез их с матерью в какойто красивый город. Петровна считает, что это был Ленинград. Мосты, набережные, река… И, одним словом, все у них с матерью и отчимом вроде бы наладилось.

– А как же Петровна тогда очутилась в Прянишкине?

– Этого я не знаю. Насчет этого Петровна както смутно рассказывала. Один раз она говорила, что приехала туда на каникулы. Потом сказала, что мать отправила ее туда, надела дочке на палец кольцо и велела его не снимать, она, мол, скоро вернется. И пропала. А потом началась война. Петровну отправили в эвакуацию, потом вернули в Ленинград, потому что Прянишкина больше не существовало. И с тех пор Петровна уже жила в интернате номер пять. А потом там же и работала. Вырастила моего отца и других детей. Состарилась, вышла на пенсию и… И все!

По лицу Аюши было понятно, что Петровна ей еще многое рассказывала. Видимо, соскучившись в одиночестве, болтливая старуха вывалила на свою юную слушательницу целый ворох старых историй. И, наверное, изнывавшая от скуки в обществе старухи молодая девушка не оченьто вслушивалась в них. Наверное, она просто молча сидела, кивала и мечтала очутиться за тридевять земель от противной бабки. И еще, наверное, Аюша проклинала своего деспотичного родителя, обрекшего ее на эту пытку.

И это соображение заставило Маришу задать девушке еще один вопрос:

– А почему твой отец не нанял для Петровны сиделку? Почему он послал к ней тебя – свою родную дочь?

Аюша еще ниже наклонила голову, но все же ответила:

– Это я сама виновата. Много говорила, осмеливалась спорить с отцом, когда он кричал на мать и сестер. Отказалась идти учиться на химика, как настаивал отец. Хотела стать танцовщицей. Вот он и сказал, что раз я такая непокорная, не подчиняюсь его власти, то должна получить хороший урок.

– И отправил тебя к Петровне?

– Да. Она много раз звонила ему и говорила, что ей нужна помощь. Настаивала. Намекала, что без нее он бы не стал тем, кем стал.

– А твой отец был сиротой? Иначе как бы он оказался на попечении Петровны?

– Ну, мой отец – сирота только наполовину. Отца его, моего деда, убили его политические противники. В родной стране моего отца в ту пору бушевали политические беспорядки. Война… К власти приходили то одни, то другие… Мой дед выступал на стороне коммунистов. Его убили. И когда его не стало, мать моего отца, опасаясь, что ребенка у нее отнимут и тоже убьют, отнесла моего отца прямо к воротам советского консульства. – И, вздохнув, Аюша добавила: – У отца сложная судьба. У него на родине его отец считался одно время предателем. И обратно мой отец вернуться не мог. Так и рос он сиротой в чужой стране, но при живой матери.

– Как печально!

– Наверное, сиротское детство и наложило на отца свой отпечаток. Его самого никогда не любили и не ласкали. И с нами, со своими детьми, он всегда бывал очень сух и суров.

– А что же Петровна? Как она вынудила твоего отца прислать тебя для нее в качестве сиделки?

– Мой отец – странный человек, – задумчиво ответила Аюша. – С одной стороны, он очень скуп, даже в отношении самого себя. Никогда не покупает себе дорогой еды, напитков или одежды. Всегда ходит в одном и том же костюме. Его скупость в личных тратах даже стала поводом для насмешек всего преподавательского состава в университете. Остальные профессора не стесняют себя в насущных нуждах. Но отцу всегда было плевать на них. Он живет так, как считает нужным. Урезая самого себя в тратах, он очень щедро помогает своей родной матери, всей ее семье. Ведь они все терпят страшную нужду и лишения у себя на родине. А Петровну мой отец считает своей второй матерью. Приемной. Как только у него появлялись деньги, даже когда он был еще малоимущим студентом, он всегда часть их отсылал своей родной матери, а вторую часть отправлял Петровне. А уж когда он получил место в университете, лабораторию и штат работников, то он и вовсе мог обеспечить своим матерям – приемной и родной – жизнь в шоколаде.

Аюша перевела дыхание и продолжила:

– Отец всегда слал Петровне много денег. А уж в последнее время, когда он получил место профессора, и вовсе практически обеспечил ее всем… Но затем он стал понимать, что Петровна нуждается не только и даже не столько в его деньгах, но еще больше – в присмотре. Что она уже слишком стара и больна, чтобы продолжать жить одной. И он стал задумываться – как и что можно сделать, чтобы помочь старухе достойно дожить остаток своих дней.

– И он прислал к ней тебя?

– Я же говорила, что слишком много выпендривалась. Вот выбор отца и пал не на моих брата или сестру. Он пал именно на меня.

Что же, Аюшу можно было только пожалеть. Жизнь с Петровной – это было суровым наказанием для нее. Что бы она там ни натворила, как бы ни выпендривалась, уход за вздорной и агрессивной старухой – этого и злейшему врагу не пожелаешь, а не то что родной дочери.

Похоже, отец Аюши действительно был очень суровым человеком. И неудивительно, что Аюша так боялась своего родителя.

Но, как ни крути, все эти откровения Аюши ни на шаг не приближали подруг к ответу на вопрос: кто же всетаки убил Милу? Ведь если в случае с Аюшей смерть оказалась всего лишь фарсом, то в случае с Милой все видели ее тело. И могли точно сказать, что бедная девушка – мертва.

Но заподозрить Петровну, которой сравнялось восемьдесят с лишним лет, в том, что она отправилась следом за Милой в Прянишкино, а там, ковыляя по каменоломне, догнала и прикончила девушку, было нелепо. Да и перстень с незабудками, тот самый, с руки молодой барыньки, появился у Петровны задолго до поездки Милы в Прянишкино. Она владела им с самого детства. Во всяком случае, так она сказала Аюше.

– Аюша, – обратилась к девушке Мариша. – Постарайся вспомнить, и как можно точнее, что именно тебе рассказывала Петровна про это кольцо. Это очень важно!

И она указала на перстень с незабудками, который жалко валялся там, куда зашвырнула его Аюша в порыве отчаяния. Аюша перстень подняла, снова надела на руку и повторила:

– Этот перстень оставила Петровне ее мать.

– Ну хорошо. Допустим. А как звали ее мать?

– Не знаю.

– А кто она такая была?

– До того как вышла замуж?

– Да.

– Она была уборщицей. И мыла полы где придется. Петровна росла в круглосуточном садике. По ее словам, она видела свою мать всего раз в неделю, когда та приходила к ней на пару часов. Одета ее мама всегда была очень плохо. И подарков дочери почти никаких не приносила. Разве что иной раз яблоко или карамельку.

Но все сказочно изменилось, когда мать Петровны вышла замуж. Тогда появились и шоколадки, и нарядные шелковые платьица, и кожаные туфельки, и кружевные носочки, которые были редкостью для периода довоенных лет в СССР.

И такой, внезапно обласканный жизнью, ребенок вдруг оказался брошенным в окрестностях деревни Прянишкино? Девочка стала настолько не нужна, что ее просто бросили, как надоевшую игрушку? Родители удрали, оставив ее на произвол судьбы одну, в лесу? В это невозможно было поверить, хотя сама жизнь Петровны и утверждала обратное.

– А что будет с нами? – робко произнесла Аюша, увидев, что подруги замолчали и задумались. – Что будет со мной и с Артуром? Вы нас выдадите нашим родителям?

– Мы? – удивилась Мариша. – Ни в коем случае!

– Лично мы считаем, что вы поступили совершенно правильно. А еще, вашим родителям будет полезно поволноваться за вас, – добавила Инна. – Может быть, тогда они и научатся отделять зерна от плевел.

– Что?

– Пусть ваши родители поймут, что важное, а что – второстепенное!

– Значит, не сдадите?! – совершенно искренне и подетски обрадовались Аюша с Артуром.

– Мы – нет! Но что вы планируете делать дальше? Как будете жить? На что вы собираетесь существовать? Ведь, как я понимаю, сокровищ Путовых в вашем распоряжении не имеется? И рассчитывать вам, кроме как на самих себя, больше не на кого?

Судя по смущенным лицам беглецов, денег у них было, в самом деле, в обрез.

– Мне удалось коечто скопить, – пробормотала Аюша. – Ведь я давно работала у Карлуши!

– А я сохранил те деньги, которые мне давали родители на карманные расходы.

Как поняли подруги, на эти деньги беглецы сняли квартиру, где прятались сейчас. На уплату за жилье, продукты и новые документы для Артура ушли почти все их деньги. И теперь перед беглецами вставал вопрос: как и на что им жить дальше? Денег почти не оставалось. А продавать кольцо с незабудками Аюша не соглашалась. Она считала, что рано или поздно его придется вернуть владелице.

– С голоду умирать будем, но к родителям с повинной мы не пойдем! – категорично заявил Артур. – Ничего! Проживем какнибудь!

Мариша с Инной только вздохнули в ответ. Тото и оно, что какнибудь! А ведь у Артура и у Аюши – очень богатые и влиятельные родители. Они запросто могут помочь своим детям, сделав их жизнь легкой и безоблачной. Но для этого нужно, чтобы родители примирились со своевольным жизненным выбором своих детей. А это, судя по тому, что успели узнать подруги, им сделать будет не такто легко.

Однако решив, что эта проблема подождет, подруги оставили Артура и Аюшу наедине друг с другом. А сами они уже должны были отправиться с очередным донесением к Путовым. Кольцо Аюша им отдала беспрекословно и вроде бы даже с радостью. И прибавила:

– Теперь, когда вы мне столько о нем жуткого рассказали, я не хочу его даже и в руках держать!

И Мариша, не удержавшись, снова спросила у девушки:

– Скажи, а тебе Петровна чтонибудь рассказывала про Прянишкино? Про Путовых?

– Нет. Ничего.

– Но ты ведь дружила с Милой!

– Ну и что?

– А она – Путова! Я же тебе это уже говорила.

– Да что с тогото? – воскликнула Аюша. – Это я только теперь узнала, что кольцо с незабудками принадлежит комуто из семьи Милы. А когда Петровна просила меня познакомиться с Милой, то я…

– Просила тебя… что?! – перебила ее Инна.

– Познакомиться с Милой. А что? Разве я вам этого не говорила?

– Нет.

Подруги были немало поражены услышанным. И Аюша виновато развела руками:

– Ну так я и сама об этом уже забыла. Просто так получилось, что както раз мы с Петровной пошли в магазин, за продуктами. Мы редко с ней кудато выходили, но тут отправились. Ходим по рядам, Петровна все творог свой любимый, который еще в пятьдесят какомто году перестали выпускать, высматривает. И вдруг говорит мне: «Посмотри, какая симпатичная девочка! Вот бы тебе с ней подружиться».

Аюша от неожиданности даже остолбенела возле полок со злополучным творогом, который сама никогда не ела – она не любила его. Аюша и прежде пыталась завести знакомство со своими ровесницами, но противная Петровна гнала абсолютно всех девушек из своего дома, не разрешая Аюше никуда ходить и никого приводить к себе в гости. А тут вдруг она сама предлагает! Свести дружбу с ровесницей! Было отчего Аюше остолбенеть.

А чудеса между тем продолжались. Петровна продолжала чудить.

– Я смотрю, подружек у тебя тут совсем нету, – сказала она Аюше. – Скучно тебе целыми днями со мной, со старухой, сидеть. Все остальные девчонки – просто дуры! А против этой я бы возражать не стала. Симпатичная такая девочка. Иди, заговори с ней!

Конечно, Аюша даже не побежала, а помчалась! Сама не веря своему счастью, она подошла к Миле и о чемто спросила у нее. Завязать знакомство оказалось не так уж трудно. Девушки чемто сразу понравились друг другу. И когда, обойдя магазин, они вернулись к тому месту, где Аюшу ждала ее названная бабушка, Петровна еще раз удивила Аюшу.

В душе девушка ожидала, что приступ благородной справедливости у старухи уже прошел. И она встретит ее проклятиями и руганью за долгую отлучку. А Милу так и вовсе прогонит подальше, хорошо еще, если не побьет своей палкой. Но Петровна лишь заулыбалась при виде подходивших к ней девушек. И всем своим видом показала, что она очень рада и довольна такому знакомству.

Так Аюша и стала дружить с Милой. Это дружба оказалась для нее настоящей отдушиной. Под предлогом встречи с Милой Аюша могла уходить когда угодно из дома, что прежде было под строжайшим запретом Петровны.

– Твой отец наказал мне – присматривать за тобой денно и нощно, – прежде твердила Аюше старуха на все просьбы девушки немного прогуляться. – Из дома – ни шагу без моего ведома!

Но теперь Петровна лишь сладко улыбалась и говорила:

– Иди, доченька! Сходи, поговори с подружкой по душам. Расскажешь потом мне, старухе, чем молодежь нынче живет. А то совсем я закисла, дома целыми днями сидючи. Нельзя так! Иди, деточка, погуляй с Милой. Она хорошая девочка. Внимательно слушай все, что она тебе будет рассказывать!

Выслушав эту историю, Мариша с Инной даже руками от изумления всплеснули:

– И тебе не показалось это странным?

Но Аюша только скривилась в ответ:

– Если бы вы с мое с Петровной пожили, вам бы уже ничто, абсолютно ничто странным не показалось!

И подруги ее очень даже хорошо поняли. Действительно, когда живешь со взбалмошной старухой восьмидесяти с гаком лет, которая не вполне отдает себе отчет, в каком веке она живет, да еще и гоняет тебя в хвост и в гриву, и от которой ты находишься в полной зависимости, тут самой бы както ухитриться не спятить! Где уж приглядываться к странностям старухи и вести им учет.

– Да и, сказать честно, я рада-радехонька была, что старуха мне послабление насчет Милы сделала. О причине такой внезапной любви старухи к Миле я боялась даже и спрашивать. А вдруг передумала бы бабка? И что? Снова сидеть с ней целыми днями и ночами напролет? А так я – под предлогом встреч с Милой – и к Карлуше на работу устроилась, и по магазинам всегда могла пройтись. Машину себе купила, чтобы мы с Милой могли кататься! Петровна мне и словечком не возражала. Если я собиралась кудато с Милой, она отпускала меня тут же и беспрекословно!

– И она не спрашивала отчета о ваших прогулках?

– Еще как спрашивала! Всю душу из меня вынимала! До словечка требовала подробного пересказа – где мы были да о чем разговаривали. Только ведь и я не дура! Язык у меня отлично привязан! Наплету бабке с три короба, а она сидит, обмозговывает про себя чтото. Шепчет себе под нос, шепчет… А я сижу себе и думаю: ну и пусть шепчет! Главное, что ко мне не привязывается, слава тебе, господи!

– Но что именно интересовало Петровну? О чем она тебя расспрашивала особенно усердно?

– Все ее интересовало! И как у Милы дома все обстоит. И насчет фотографий ее родителей, и бабушки, и сестры она любопытствовала. Все хотела знать! И как они живут. И о чем говорят. И что у Милы в голове творится. И есть ли у нее парень. Ну все-все-все!

Постепенно до Аюши – как она ни гнала прочь эту мысль – стало доходить, что такой пристальный интерес Петровны к ее подруге и ее семье должен быть вызван какимито глубокими причинами. Потому что, несмотря на всю свою чудаковатость и злобность, Петровна всегда четко знала, чего она хочет.

Но чего она могла хотеть от Милы и ее родителей, которые не обладали ни большим богатством, ни властью, ни прочими реальными ценностями, Аюша понять не могла. Однако она видела, что за приветливой улыбкой Петровны, какой она неизменно встречала Милу у себя дома, кроется волчий оскал.

Аюше даже страшно делалось, когда она видела, какой лютой ненавистью ненавидела старуха эту девушку. Но за что? В чем причина такой ее ненависти, Аюша решительно не понимала. Мила всегда была безукоризненно вежлива с Петровной. И потом, Петровна ведь сама выбрала из толпы народу именно Милу. И это сама Петровна велела Аюше подойти к Миле и познакомиться, сказав, что эта девушка – незаурядная, серьезная, не чета другим пустоголовым современным дурам и кокеткам!

Кстати говоря, сколько ни общалась Аюша с Милой, она так и не смогла понять, в чем же причина такой вначале любви, а затем ненависти к ней Петровны. Мила не казалась Аюше такой уж яркой личностью, способной вызвать бурю эмоций. Значит, дело было вовсе не в девушке… А в чем? Этого Аюша не понимала, пока однажды Мила не проговорилась ей, что раньше их семья занимала далеко не последнее положение в обществе. У них были деньги, земли, дорогие наряды, драгоценности… И вот тут в голове у Аюши чтото щелкнуло.

Больше всего на свете Петровна любила деньги. Аюша в жизни своей не встречала такого патологически скупого человека. Правда, родной отец Аюши тоже был весьма прижимист. И Аюша частенько сравнивала этих двоих – отца и старуху. И неизменно делала пугающий для самой себя вывод. Ее отец с годами имел все шансы превратиться в такую вот жадную Петровну. Или всетаки нет?

– Отец тратил деньги не на самого себя, но на своих близких. Он их не жалел. А Петровна, сколько я ее знала, никогда даже медной копейки никому не дала. Только к моему отцу она питала какуюто странную слабость. Но и он, надо сказать, сторицей возместил Петровне все ее траты!

Тем более странным выглядел поступок Петровны, когда она однажды вечером внезапно заявила Аюше:

– Если все сладится в этом деле помоему, подарю тебе это вот кольцо! Не думай, что это какаянибудь дешевка! Да ему цены нет! Камень – настоящий бриллиант! И само кольцо стоит немало! Мне его мать оставила, а она была дворянского рода, из очень знатной семьи!

Впервые Петровна заговорила о своем прошлом. И конечно, Аюше стало интересно. Но Петровна очень быстро свернула этот разговор. Нахмурившись, она приказала Аюше:

– Глаз не спускай со своей подруги! Уверена, она скоро сделает то, чего я от нее ждала все это время. Да это и правильно! Старый пес сдох! Бабка ее тоже не молодеет! Небось, охота ей перед смертью на драгоценности поглазеть. А если повезет, так и спустить их и денежки себе прикарманить! Чужое – ведь оно завсегда желаннее своего!

Аюша тогда удивилась и спросила, о каких драгоценностях идет речь. Старуха переменилась в лице и рявкнула:

– Пошла прочь, девчонка! Твоя роль – следить за Милой! Докладывай мне о каждом ее шаге! И получишь кольцо, как я тебе обещала! Моя мать всегда держала свое слово. И мне тоже придется! Перед богом тебе клянусь: выйдет все помоему, как матерью моей задумывалось, – получишь ты это кольцо. Ничего дороже для меня в этой жизни нету, вот его я и ставлю на кон!

Разговор этот сильно запал в душу Аюши. Хотя она ничего и не поняла, но почувствовала исходящую от старухи угрозу в адрес Милы. И Аюша поклялась самой себе, что отныне будет держать рот на замке относительно того, что касается ее новой подруги. Ничего она больше старухе о планах Милы не расскажет. Будет врать противной бабке! Авось скоро отец сжалится и заберет Аюшу обратно. А к бабке приставит профессиональную сиделку с медицинским образованием и опытом общения с психически нездоровыми людьми.

Но увы, планам Аюши не суждено было сбыться. Мила прибежала к ней вся в слезах и рассказала о предательстве Жана и Пьера, как она называла своих голубых приятелей. Лично для Аюши все об этих ребятах было ясно с первого же взгляда на них. Но она тогда промолчала, не решившись открыть глаза подруге. Мила очень «запала» на этих парней.

Однако, будучи от природы очень скрытной, Мила не хотела, чтобы ее родители узнали об этом ее странном двойном романе. И когда Аюша говорила старухе, что она идет с Милой гулять, Мила точно так же говорила своим, что идет кудато с Аюшей. Одна шла на свидание с Артуром, а вторая – на встречу с Жаном и Пьером. Обе девушки обманывали своих старших, чтобы получить немного свободы.

Аюше кавалеры подруги совсем не казались перспективными. Она видела, что они не по этой части. Но Аюша молчала. Мила могла быть очень резкой в своих высказываниях. А ссора с ней никак не входила в планы Аюши. Поэтому она поддакивала подруге, осторожно пытаясь навести ее на мысль о том, что с ребятами чтото не так. Но Мила ее намеков упрямо не понимала. А на откровенный разговор с ней Аюша, увы, не была способна.

И вот именно к ней прибежала Мила, когда ее отшили Жан и Пьер. И именно перед Аюшей и Петровной она рыдала и кричала, что она еще всем покажет! И что скоро она будет такой богачкой, что все Жаны и Пьеры на свете повесятся от досады, что пренебрегли ею! Что она прямо сейчас кудато поедет, а назад вернется миллионершей!

Аюша слушала слезные откровения Милы молча и даже слегка скептически, пока не заметила, каким блеском горят глаза у старухи. Она явно поверила рыдающей Миле. А вот Аюше стало здорово не по себе, и она попыталась свернуть разговор. Но не тутто было! Мила, когда ее чтото задевало за живое, умела быть очень громкой и крикливой.

Она и Аюшу звала с собой. И Аюша увидела, как старуха мотает головой, мол, соглашайся. Она и согласилась. Хотя уже понимала, что с Милой она никуда не поедет. Откажется в последнюю минуту. А эти дни проведет вместе со своим Артуром. Подумать только! Столько волшебных дней отпуска в обществе любимого! За такое счастье Аюша могла бы отдать очень и очень многое.

Она ведь и раньше обманывала старуху, говоря, что идет на встречу с Милой, а сама виделась с Артуром. Чтобы выкроить хоть часок в обществе милого друга, Аюша нанимала в помощь соседку, чтобы та делала покупки или прибиралась у них в квартире. Платила ей за эти услуги из своего кармана. Хитрила, юлила и изворачивалась.

А тут – сразу несколько дней свободы от старухи! От такой перспективы у Аюши буквально закружилась голова.

Так и случилось, что в свое путешествие, из которого ей не суждено было вернуться живой, Мила отправилась одна. И, узнав об исчезновении приятельницы, Аюша испытала весьма сложное чувство. С одной стороны, она чувствовала себя отчасти виноватой в том, что случилось с Милой. Но, с другой стороны, она не могла не задуматься о том – а что бы было с нею самой? Вдруг и она пропала бы вместе с Милой?

А уж узнав о смерти Милы, Аюша и вовсе похолодела в душе. Теперь она не сомневалась, что злая старуха уготовила ей ту же участь, что и ее подруге! И спаслась Аюша исключительно потому, что эти дни провела в обществе Артура, а не там, куда звала ее подружка Мила.