Глава 16
Катька смотрела на Бороду и изумлялась. Как же они с Маришей пропустили преступника? Ведь вот же он! Весь как на ладони. Почему же они не обратили на него должного внимания? Катя знала ответ. Их смутила безупречная репутация Бороды. Он приезжал в монастырь каждый сезон много лет подряд. А они искали убийцу Сухоручко среди чужаков.
— Значит, ты убил художника из-за сокровища Сычевых? — переспросила она. — И его смерть никак не была связана с тем, что он рисовал подделки?
— Что?
— К тебе никто не приходил и не просил убить Сухоручко?
— Кто? Никто не приходил! И почему кто-то должен был меня об этом просить? Нет, я сам все решил!
— Значит, смерть художника никак не связана с его настоящими преступлениями, — пробормотала Катька. — С тем, что сообщники Сухоручко подменяли музейные подлинники на грошовые подделки, о чем сам Сухоручко прекрасно знал. И даже попытался умыкнуть одну из картин самостоятельно. За что сообщники до сих пор его ищут. Верней, теперь, наверное, уже не его самого, а похищенную им картину.
Борода смотрел на Катьку с таким изумлением, что она поняла: ничегошеньки Борода про махинации художника не знал. И рассказ о второй жизни Сухоручко стал для Бороды настоящим открытием.
— Так художник был мошенник? — изумился он. — Что же, тем лучше. Выходит, я сделал доброе дело. Избавил мир от настоящего гада.
Катька даже задохнулась от возмущения.
— Ну, знаешь ли! Если так рассуждать, то он не так уж и виноват!
— В тюрьме было его место.
— Но не в могиле!
— Это уж каждый сам для себя выбирает. Не захотел в тюрьму, пожалуйте в могилу. На все божья воля!
У Катьки не нашлось достойных аргументов, чтобы опротестовать это бредовое заявление. При чем тут бог? Вряд ли он уполномочил Бороду вершить на земле суд и расправу. Но поскольку руки у Катьки были связаны и сама она находилась полностью во власти Бороды, то пленница скромно промолчала.
И очень хорошо сделала. Потому что пока она молчала, она услышала вдали собачий лай. А Борода, погруженный в собственные мысли, не услышал ничего. Лай больше не повторялся. И Катька решила, что это у нее слуховые галлюцинации.
А Бороду потянуло на откровенность. Он слишком долго носил в себе свои жуткие тайны, и теперь ему захотелось выговориться. В данный момент самым подходящим для этого человеком стала Катька. Ей и досталась участь его исповедника. Впрочем, каяться Борода не спешил. Напротив, он считал, что поступил совершенно правильно, а остальные только и делали, что путались у него под ногами и всячески ему мешали.
Услышав про этих «остальных», Катя невольно насторожилась:
— Кто это остальные? Ты что, еще кого-то убил?
От многозначительной ухмылки, которая вдруг тронула уголки губ Бороды, ее кинуло сначала в жар, а потом в леденящий холод.
— И кого? — прошептала она. — Вениамина?
— Не знаю, как его звали на самом деле. Но по удостоверению он был точно Вениамин.
Поняв, что, оберегая свою территорию с кладом от посягательств чужаков, он убил мента или даже кого-то покруче, Борода переполошился. Ладно художник. Его тело заберут, а дело о его убийстве закроют за недостаточностью улик. И совсем иначе будут искать убийцу мента. Тут уж его коллеги землю и небо перевернут, но преступника найдут. А Бороде очень не хотелось, чтобы его вычислили и арестовали. Нет, только не в тот момент, когда он намеревался стать миллионером.
— И что же ты сделал, чтобы обезопасить себя? — поинтересовалась Катька, кляня саму себя за любопытство.
Ну какое ей-то дело до этого? Но Борода ответил охотно и даже с радостью. Похоже, он гордился своей смекалкой и находчивостью.
— Я решил, что если не найдут тело, то могут подумать, будто бы Вениамин уехал в другое место.
— В другое место?
— Ну да. В любом случае его тело не должны были найти!
— Но ведь нашли!
— Это случайность, — пробормотал Борода. — И она уже не имеет значения. Сегодня я исчезну. И никому не удастся найти меня.
— Найдут! — заверила его Катя. — Эти люди точно найдут.
— Спрячусь!
— От них не спрячешься. Это не простые менты. А сотрудники службы безопасности. Понимаешь? Федералы! ФСБ!
Услышав эту новость, Борода приуныл. Но все же не слишком.
— Где они, а где я! — легкомысленно отмахнулся он и продолжал откровенничать: — Единственное, о чем я жалею, что не убил еще и твою подружку.
Это было просто потрясающе! Ну да, разумеется, Катька помнила, что преступник пытался убить их с Маришей. Именно для этого он пробрался в их комнату, когда вместо них пострадала ни в чем не повинная Зина. Но все же, узнав, что убийцей является Борода, она никак не могла взять в толк, чем же они с Маришей так насолили мужику.
И если уж так рассуждать, то это ее, Катю, он должен был возненавидеть. Это она за ним таскалась и, наверное, тоже здорово мешала своими глупыми приставаниями. А Марише Борода был, как говорится, по барабану. Она его всерьез как личность, способную на ПОСТУПОК, даже не рассматривала.
— Мою подружку? — глупо хлопая глазами, переспросила Катя. — Ты хотел убить Маришу?
— Да.
— Господи, но ее-то за что?!! — вырвалось у Кати.
— Она знала про меня все!
— Что все?
— Она мне так прямо и заявила, что видит меня насквозь. И что человек вроде меня не может надеяться на то, чтобы она отдала ему свою подругу! Потому что не хочет, чтобы она, то есть ты, погибла.
— И что с того?
— Ясно, что она имела в виду убийства этих двух чудиков! И боялась, как бы я не покусился и на тебя тоже.
У Катьки даже волосы на голове зашевелились. Господи, что творится в мозгах у некоторых мужиков. Это же просто ни в сад, ни в огород!
— Она всего лишь имела в виду, что ты полное ничтожество, нищий и безработный и по этой причине мне не подходишь! — простонала Катька. — И про мою гибель она говорила лишь в фигуральном смысле.
— Нет, в прямом!
— Она не знала, что убийца — это ты!
— Она сама мне об этом сказала!
Намного помудревшая за последние часы Катя решила не спорить. И вместо этого скромно спросила:
— И поэтому ты решил от нее избавиться?
— Ну да, — кивнул Борода и бесхитростно прибавил: — Только она у тебя словно заговоренная.
— Да?
— Да!
— И с чего ты взял?
— А как иначе? В первый раз я вместо нее другую девку порезал. Тоже шалава, мне ее ни капли не жаль. Правильно получила. Будет знать в другой раз, как ноги по самое дальше некуда оголять и честных людей своим видом смущать. Срамница!
— Но она вовсе не…
— Такую потаскуху убить грехом не считается. Тем более что я ее даже не убил. Так, попугал маленько.
— Ничего себе маленько! Она в реанимации который день лежит.
— Ну и пусть лежит! Мне на нее насрать с высокой елки! Проблема не в ней.
— А в чем?
— Дело-то свое с твоей подругой до конца я сделать так и не успел. Живучая она у тебя, зараза!
Катька слушала и поражалась самой себе, как она даже в шутку могла подумать, будто бы хочет замуж за Бороду? Да если уж на то пошло, общение с Бородой вообще исцелило ее от страсти к замужеству. Это же страшно подумать, попадется такой жуткий тип в мужья и грохнет ни за что ни про что — за то, что короткую юбку надела.
И тут же Катя напомнила самой себе, что он ее и без свадьбы может грохнуть. И скорее всего так и сделает. Тем более что Борода продолжал свои откровения, хвастаясь теперь уж своими «подвигами» среди своих жертв женского пола. Увертливость Мариши его здорово разозлила. Рассказывая, он заметно покраснел, и крылья его мясистого носа гневно подрагивали. Борода был очень недоволен поведением Мариши. Могла бы вести себя поспокойнее и дать ему закончить его работу.
— И во второй раз не удалось мне заставить ее молчать, — зло произнес он. — Другую бабу вместо себя подсунула.
— Где?
— В бане!
— Так и в бане это был ты?! — ахнула Катька. — Выходит, верно Мариша сказала, что на нее кто-то покушался!
— Не кто-то, а я! И никто другой! Только она у тебя точно заговоренная! И во второй раз ничего не получилось.
— Она заговоренная или это от тебя отвернулась удача?
Борода от Катькиных слов совершенно побагровел.
— Моя удача — она со мной! — запальчиво воскликнул он. — Сокровище Сычева у меня! Ни у кого-нибудь, а у меня! Его многие искали, а досталось оно мне!
— Не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Пока что ты тут, а не на Кипре. И сокровище выкраденное тоже тут, а не где-нибудь в надежном швейцарском банке.
— Твоя правда, — как-то подленько и гнусно захихикал Борода. — Сокровище в самом деле неподалеку. Только вот где? Это знаю лишь один я. А вот тебе я этого не скажу, еще выдашь меня.
— Так ты отпустишь меня? — обрадовалась Катя, но, оказалось, рано.
Борода развел руками.
— Отпустить не могу.
И он полез за пазуху. Зачем? Катя могла только догадываться. Наверное, у него там был запас яда, сваренного для Мариши, но пить который придется ей. Или новый нож взамен того, которым он порезал Зину, а потом подбросил профессору Матюшину. Мысль о том, что ее сейчас зарежут как профессора, заставила Катю живо подать голос:
— Эй, Борода! Ты не все рассказал! А как же профессор?
— Бедный профессор, — гнусно ухмыльнулся Борода. — Он прятался на мысу и решительно не понимал, что происходит.
— Да? И за что же он пострадал?
— Во-первых, он видел, как я подлил яд в ту пустую винную бутылку, которую вы выкинули.
— Так это тоже был ты?
— Конечно! — фыркнул Борода. — Или ты полагаешь, что у меня была толпа помощников?
— Нет, я просто так спросила.
— Один я был! — с гордостью сообщил Катьке Борода. — Один, а сколько всего успел!
Это было точно. Успел Борода много. Аж дух захватывало от перечня его преступлений.
— Сам по себе профессор был безобидным чудаком, — продолжал рассказывать Борода. — Я его даже немного знал.
— Откуда?
— Познакомились, пока я работал в усадьбе Сычевых. Профессор занимался историей нашего края. И в частности, очень интересовался семейством Сычевых.
— Я знаю.
— А раз знаешь, то чего спрашиваешь тогда?
— Но ты же и его убил! — воскликнула Катя. — Как ты мог? Своего старого знакомого?
— А что мне оставалось делать? Сам по себе этот чудак и мухи бы не обидел. Это верно. Но он мог, не желая мне зла, все же проболтаться о том, что я возился с вашей бутылкой.
— Так уж он и понял, что ты там делал!
— Мусорный пакет у вас очень уж приметный был, — посетовал Борода. — Красный, да еще с узорами из этих идиотских розочек. Профессор его точно запомнил. Так что могли возникнуть осложнения. Вот я его и устранил.
Катька поежилась. Страшно представить, от каких ничтожных мелочей зависит порой жизнь человеческая. Подумать только, купили бы они с Маришей менее приметный мешок, и, глядишь, профессор остался бы жив. Выходит, пострадал человек из-за паршивых розочек на полиэтиленовом пакете. Вот уж воистину суета сует вокруг.
— К тому же профессор тоже знал про сокровище Сычевых, — как ни в чем не бывало продолжал рассказывать Борода. — Знал, как и художник.
— Ну да, конечно, знал. Это профессор и рассказал Сухоручко про Сычевых и их пропавшее сокровище.
— Знаю. Кстати, и профессор тут возле монастыря оказался не случайно.
— Нет?
— Он узнал, что Сухоручко раскопал могилу Сычева.
— Узнал? А откуда узнал?
— Ему позвонил сам художник.
— Ты это точно знаешь? — насторожилась Катя.
— Знаю.
— А зачем позвонил?
— Хотел, чтобы профессор купил у него Библию, крест и перстни Сычева. Один из них был даже с печаткой.
— Верно, — прошептала Катя. — Был такой перстень среди вещей Сычева.
— Вот! Я всегда правду говорю! — обрадовался Борода и снова начал хвастаться: — Я не то что другие. Я не болтун! Если не знаю, то лучше промолчу. Но уж когда точно знаю, то молчать не стану.
— Значит, Матюшин сбежал от монахинь, чтобы встретиться с Сухоручко? — не слушая его бахвальства, прошептала Катя. — И чтобы купить у него вещи из могилы Сычева?
— Да.
— И никому другому Сухоручко эти раритеты не предлагал?
— К чему? Профессор так загорелся этой идеей, что дал бы за них любую назначенную цену. Он мне сам так сказал!
— Сказал?
— Ага. Переживал очень, что Сухоручко убили. И вещи из могилы Сычева теперь снова пропали.
— Хм, хм, — закашлялась Катя.
Вот оно что! Никаким своим бывшим подельникам бандитам Сухоручко не звонил. Не такой он был, оказывается, дурак. Позвонил только безобидному чудаку профессору, крайне далекому от мира криминала. Но профессор тоже хорош! Сухоручко один раз уже подставил его, натравил на профессора бандитов, подмочил ему репутацию. А профессору и горя мало! Едва подвернулся случай, он тут же примчался на зов преступника. И был готов купить у него все поднятые из могилы вещи.
Хотя, возможно, профессор надеялся сторговаться с Сухоручко. Наверное, об этом он и говорил, когда бормотал, что теперь Сухоручко с ним расплатится.
Минуточку! Но если Сухоручко своим бывшим подельникам не звонил, а позвонил исключительно профессору Матюшину, то откуда же тогда в ФСБ узнали о том, где он находится? Ох, не иначе присматривали они за профессором. И, наверное, за всеми, к кому мог обратиться за помощью Сухоручко. Нет, тоже не получается. Ведь профессор живым Сухоручко уже не застал. Или все-таки застал?
— Профессор потому обратно к монахиням и не вернулся, — говорил тем временем Борода. — Все бродил по округе. Надеялся, что наткнется на след поднятых художником из могилы ценностей. Ха-ха!
— По какому поводу веселье? — кисло осведомилась Катя.
— Мог бы у меня спросить! Я бы ему такие раритеты продал, пальчики бы облизал!
— Выходит, с Сухоручко профессор не сторговался?
— Поговорили они с Сухоручко, да только художник не дурак был. И вещи из могилки он профессору только в обмен на живые деньги соглашался передать.
— Ну и…?
— Что «ну и»? А денег-то при себе у профессора не было. Откуда у него деньги в психушке? Ему у жены деньги просить было нужно. Или в Питер за ними ехать, со счета в банке снимать. Тут он нищий был.
Сразу у профессора с Сухоручко столковаться не получилось, а потом тот, к огромному разочарованию профессора, отравился и умер, унеся с собой, как думал профессор, тайну похищенных из могилы вещей. Профессор, рыская по округе в поисках ценностей, о которых сообщил ему Сухоручко, несколько раз сталкивался с Бородой. И всякий раз здорово нервировал последнего. Борода опасался, что рано или поздно милиция сцапает полоумного профессора. И, каясь, тот ненароком выдаст и его, Бороду. Так что мешкать было нельзя.
К тому же при последней их встрече Матюшин начал вести такие странные разговоры о сокровищах, погибшем Сухоручко и о Бороде, что тот испугался. И решил, что профессор додумался, кто же отправил на тот свет художника.
«Параноик! — подумала про Бороду Катя. — Причем конченый!»
Как бы там ни было, Борода решил, что дальше так продолжаться не может. И профессор стал его очередной жертвой. Все сошло очень гладко. Чтобы подобраться к профессору, Бороде даже особых усилий прикладывать не понадобилось. Профессор сам подпустил к себе своего убийцу. И даже доверчиво отвернулся, чтобы Бороде было удобнее его убивать.
— И я так полоснул его по горлу, что почти отрезал ему башку! — похвастался Борода. — С одного удара, можно сказать.
Девушку от этих слов откровенно замутило. Но все же она нашла в себе силы, чтобы спросить:
— Но ты же подкинул профессору нож, и окровавленное пальто, и даже нож, с которым ты напал на Зину. Ведь верно?
— Да, я это сделал!
— Чтобы менты подумали, будто профессор совершал все эти преступления?
— Точно!
— Не понимаю.
— Чего, родная?
— Но если ты хотел подставить профессора, то должен был изобразить его кончину как несчастный случай или самоубийство. Согласись, как-то странно, если человек сам себе отрубает голову. На несчастный случай это никак не похоже.
Борода помрачнел.
— Все могут ошибиться, — хмуро произнес он. — И я тоже не идеален.
— Да ты что?
— Я сначала прикончил профессора, а потом подумал, что можно было бы отлично сыграть на его смерти.
— Другими словами, ты действовал в состоянии аффекта?
— Ага! — кивнул Борода. — Будто что-то заставило меня. Сам не помню, как нож очутился у меня в руках. А потом уже профессор лежал на земле весь в крови. Может быть, это и не я вовсе его прикончил?
В общем, с головой у Бороды была полная катастрофа. Он уже даже не помнил точное количество своих жертв. И порой сомневался, он ли их убил.
«Вот что с людьми золото делает! — подумала про себя Катя. — Небось старик Сычев наложил какое-то проклятие на все свое богатство. Все, кто его искал, поумирали. А Борода хотя еще и жив, но посмотрите, как мужика перекосило!»
Однако время разговоров между преступником и его жертвой, похоже, подошло к концу. Борода с самым зловещим видом снова полез за пазуху, а у Катьки не нашлось больше вопросов, на которые бы он захотел ответить.
— А что ты собираешься делать? — непослушными губами прошептала Катька.
Но Борода ее даже не услышал. Он извлек из кармана тонкое длинное и очень хорошо отточенное лезвие. И уставился на Катьку. Та похолодела. И приготовившись к кончине, закрыла глаза. И в эту страшную, можно сказать, самую страшную минуту в ее жизни Катьке вновь послышался собачий лай.
И он прозвучал для нее слаще слов любви самого любимого мужчины. Но, увы, на этот раз Борода тоже его услышал. И насторожился.
— Что это? — воскликнул он.
— Что? — фальшиво удивилась Катя. — Ничего не слышу!
Она открыла и изо всех сил выпучила свои глазки, придав им выражение крайней степени наивности и удивления.
— Ты разве что-то слышишь? — спросила она.
— Собака лаяла!
— Это деревья скрипят.
— Нет, точно собака! Вот черт!
И с этими словами Борода внезапно повернулся и бросился бежать прочь. Катька перевела дух. Кажется, она осталась жива. В это просто не верилось после всех перенесенных ею страхов. Но собачий лай все приближался. И, открыв рот, Катька завопила изо всех оставшихся у нее сил:
— Сюда! Я тут! Спасите!
Затем все стало совсем чудесно. Из лесной чащи выскочила здоровенная лохматая собака, похожая на крупную лайку. За ней, едва поспевая и тяжело отдуваясь, бежал бравый капитан, а за ним еще люди. Кто там был, Катька не заметила. Она увидела Маришу и теперь глаз с нее не сводила. Мариша тоже увидела лежащую на траве подругу и бросилась к ней.
Но не успела. Маришу опередил совсем другой человек.
— Ты жива?!
С этим криком возле Катьки на колени, не заботясь о собственных щегольских брюках, бухнулся Сергей.
— Он тебе ничего не сделал? — тормошил он девушку. — Говори, Катенька, умоляю тебя, не молчи! Если этот гад хоть пальцем к тебе прикоснулся, я ему сам горло перегрызу!
На мгновение Катька представила себе эту милую картинку. Но все же у нее хватило сил и совести сказать:
— Нет, он меня не тронул.
— Просто не успел! — мрачно добавила Мариша, тоже оказавшись рядом с подругой. — Катька, ну ты даешь! Да я тебя сама сейчас убью!
— Сначала развяжи!
Сергей, чертыхаясь, уже распутывал намотанные на Катьке узлы. И при этом он поминутно осведомлялся, как Катька себя чувствует. И не собирается ли умирать в ближайшее время. В другой раз пристальное внимание такого симпатичного мужчины заставило бы Катькино сердце запеть и растаять. Но после общения с Бородой что-то в ней резко изменилось. Раз и навсегда. Теперь Катька совершенно не чувствовала тяги к замужеству. И любое общение с мужским полом откровенно пугало и напрягало ее.
— Все хорошо! — холодно произнесла она.
— Катенька, Катенька! — упоенно бормотал Сергей, кажется, собираясь прослезиться. — Как же ты нас напугала!
Но сердце самой Кати оставалось совершенно равнодушным, отстраненным и холодным. Нет, никаких новых романов ей решительно не хотелось. Зачем рисковать? Жизнь одна. И, значит, ее нужно беречь.
Тем временем из леса доносились какие-то крики, собачий лай и даже выстрелы. Убедившись, что с Катей все в порядке, Сергей оставил ее на попечении Мариши и сам тоже устремился на шум.
— Я его возьму! — крикнул он напоследок. — Не бойся, Катя! Этот подонок от меня не уйдет!
И подруги остались одни. Некоторое время они молчали, глядя друг на друга. Но потом молчать им надоело, и Катька сказала:
— Ты знаешь, это все он.
— В смысле?
— Матюшин, Сухоручко и Вениамин. Борода убил их всех!
— Знаю!
— Знаешь?
— Верней, догадываюсь.
— И откуда? — насупилась Катька.
— Я тебе не сказала, но вчера я видела, как Борода убегал из бани, где напал на мадам Матюшину.
— И только по этой причине ты поняла, что убийца — это он? — изумилась Катька.
— Я поняла, что этот человек хотел напасть на меня. И задумалась, зачем он это сделал.
— И что?
— А потом мы с ребятами и капитаном обсуждали, как будем его ловить на живца, то есть на меня. А ты взяла и испортила мне весь план.
— Сама выступила в роли живца? — горько усмехнулась Катька. — Скажи мне спасибо, эта роль далеко не из приятных.
— Ох, Катька!
И Мариша кинулась на шею к подруге.
— Как я рада, что ты жива! — глухим голосом произнесла она. — Правда! Правда!
