Глава 13

Белооков не подвел, и уже через час Кира Михайловна была препровождена в отделение милиции – пока только для дачи показаний.

– Как ты думаешь, мы правильно сделали, что сдали ее ментам? – явно пребывая в большом сомнении, спросила у Мариши Дуня. – А то мне как-то не по себе! Вдруг она невиновна?

– Да выброси ты эти мысли из головы! – с досадой отозвалась Мариша. – Подумай лучше вот о чем! Ты начала тут говорить, что тебе кажется подозрительным, что Танька и Катька, будучи сестрами, но не подозревая об этом, тем не менее вышли замуж за одного и того же человека. Вот над этим и в самом деле стоит поломать голову.

– А что там думать? – пожала плечами Дуня. – Нужно было у Киры спросить ее мнение по этому вопросу, пока она тут была.

– Нужно, – покаянно согласилась Мариша, вспомнив, что перебила намечающуюся беседу. – Но теперь уже поздно. И вообще, давай спокойно об этом ночью подумаем, а утром обсудим на свежую голову.

– Давай ляжем поспать, – охотно согласилась с ней Дуня.

Подруги улеглись и попытались уснуть. Но ничего не получалось, сон к ним не шел.

– Ты спишь? – прошептала Дуня, окончательно убедившись, что сегодня ночью ей не заснуть.

– Нет, – ответила Мариша и грустно вздохнула. – А так бы хотелось!

Дуня тоже вздохнула и сказала:

– Ну, тогда, раз уж все равно не спится, давай подытожим, что мы с тобой знаем о женитьбе Вадьки на Таньке и о его сватовстве к Катьке.

– И Таньку, и Катьку с Вадькой свела Наталья Дормидонтовна, – тут же приподнявшись на локте, бодро начала перечислять Мариша, словно и не пыталась только что заснуть.

– Причем знаешь, что интересно, я наконец вспомнила, что Танька познакомилась со своей будущей свекровью где-то в очереди, – так же охотно отозвалась Дуня. – Танька помогла поднести ей сумки и сама не заметила, как оказалась у нее в гостях. А через некоторое время, когда Наталья Дормидонтовна была для Таньки прямо матерью родной, на сцену вышел и Вадька. Танька мне в свое время призналась, что, если бы не ее свекровь, она бы на Вадьку в жизни не посмотрела. В общем, у Таньки получился настоящий роман с ее свекровью. А Вадька тут был как бы сбоку припека.

– Вот-вот, – кивнула Мариша. – А еще мы знаем, что сама Наталья Дормидонтовна жила в Малой Вишере по соседству с Кирой Михайловной и ее родителями. И Кира даже дружила с сестрой Дормидонтовны.

– Которая и увела у Киры ее первого жениха! – добавила Дуня. – Целая драма из этого получилась, между прочим.

– И что Кира наверняка своей бывшей подружке так и не простила, – закончила Мариша.

И подруги уставились друг на друга.

– Придется нам снова ехать к Наталье Дормидонтовне, – сказала Мариша.

– Как, сейчас?! – ужаснулась Дуня. – Уже ночь!

– Уже не ночь, а раннее утро, – заявила Мариша. – Самое время, если мы хотим успеть застать ее дома до того, как она отправится с передачей для Вадьки.

И подруги выбежали на улицу.

– Маришка, знаешь, как я мечтаю просто лечь и элементарно выспаться! – простонала Дуня, когда Мариша нетерпеливо подталкивала ее в недра своей машины.

– Ничего, выспаться всегда успеешь! – заверила ее Мариша. – В самом худшем случае на том свете отдохнешь.

Наталью Дормидонтовну подруги застали уже одетой и с сумками.

– Хотела пораньше выйти, очередь занять, – растерянно глядя на пожаловавших к ней подруг, сказала женщина. – А вы чего? Забыли что-то вчера? Вроде бы ничего из забытых вами вещей не находила.

– Мы теперь знаем все! – обличающим тоном сказала Мариша, сильно покривив при этом душой.

– Ой! – схватившись за сердце, опустилась на табуретку Наталья Дормидонтовна. – Это вы про что же такое говорите?

– Про Катьку и про Таньку! – сказала Мариша. – Мы знаем, что они сестры. И дочери одной и той же женщины!

– Которую ваша сестра смертельно обидела в юности! – добавила Дуня.

Наталья Дормидонтовна закрыла глаза свисавшим почти до пола куском скатерти со стола и зарыдала.

– Вот уж удружила мне сестрица! – сквозь слезы начала она выдавать информацию. – Ничего не скажешь, хорошенький подарочек она мне подложила на старости-то лет. Всю жизнь она у нас в семье с приветом была. И как это мужики на нее клевали, уму непостижимо? Однако стоило ей на них посмотреть да бровью повести – все! Считайте, что они уже попались. С руки у нее ели.

– Мужчины вашей сестры нас не интересуют, – заверила ее Дуня. – Вы нам лучше скажите, зачем вы своего Вадьку пытались женить на Катьке и Таньке? Что, других девушек в мире нет? Свет клином сошелся на отпрысках Киры Михайловны?

– А вот и сошелся! – заявила Наталья Дормидонтовна. – Для меня, во всяком случае, благодаря выкрутасам моей сестры точно сошелся.

И, посмотрев на часы, висевшие на стене, а потом на свое отражение в зеркале, Наталья Дормидонтовна вздохнула и сказала:

– Ладно уж, расскажу вам, как дело было. Все равно, вижу, что сегодня мне к Вадьке уже не судьба пойти. Лицо все красное и распухло. Да и трясет меня всю. Дайте-ка мне те капельки, они на холодильнике стоят. Четыре флакончика. Все давайте!

И, подкрепившись коктейлем из валерьяны, пустырника, боярышника и валокордина, Наталья Дормидонтовна начала свой рассказ. Сестра ее в молодости была той еще штучкой. И просто не могла спокойно смотреть на мужчину, если он был увлечен другой женщиной. Чего в этом было больше, подростковой глупости или желания в очередной раз увериться в собственной неотразимости, сказать трудно. Но тем не менее, когда Варя увидела, что Степан всюду следует за Кирой и между ними словно поют соловьи и вообще эта парочка просто не видит никого вокруг себя, она приревновала подругу. Ей казалось, что Кира будет гораздо счастливей без Степана. Во всяком случае, так Варя объясняла сестре свой, прямо сказать, не слишком благовидный поступок. Но факт остался фактом, Варя не только увела у подруги жениха, но и влюбилась сама в него без памяти. Молодая парочка, понимая, что от Киры им в маленьком местечке житья не будет, двинули в Питер. Но и оскорбленная Кира, как только узнала, куда подались изменщики, поехала туда же.

– Как она пыталась вернуть себе Степана, вспомнить и то тяжело! – вздыхала Наталья Дормидонтовна. – Варя уже и сама не рада была, что закрутила все это. Потому что и Степан терзался, она это видела. И Варя повзрослела и поняла, как горько обидела она подругу. Трудно сказать, чем бы все это кончилось, может быть, Степан и вернулся бы к Кире, только вот… Бог не дал. Степан погиб. И на его похоронах обе его любимые женщины рыдали друг у друга на плече. Потом жизнь их снова развела в разные стороны. Варя, сестра моя, вышла замуж за иностранца.

– По тем временам это было равносильно чуду, – заметила Мариша.

– Но я же вам рассказывала, какое Варя умела произвести впечатление на мужчин, – сказала Наталья Дормидонтовна. – И несмотря на сложности, она тем не менее вышла замуж за иностранца, и не просто за какого-нибудь индуса или жителя Южной Америки, а за самого настоящего коренного натурального англичанина, лорда к тому же в каком-то там поколении. Конечно, супруг у Вари был гораздо старше ее. И взял он Варю исключительно за ее красоту. Но относился он к ней всегда хорошо. Только одного не любил, чтобы у жены водились наличные деньги. Так-то он был согласен ей оплатить любую причуду, но вот с наличностью у Вари всегда было худо. Так что, буквально купаясь в роскоши, она почти ничем не могла помочь своей родне. Но письма писала и всегда знала, как у нас обстоят дела. И вот когда наконец умер ее лорд, Варя уже было совсем возликовала и написала, что мы скоро избавимся от нищеты. Но тут выяснилось, что ей и самой жить осталось не больше года. А прожила она и того меньше.

– И что?

– Разумеется, перед своей смертью Варя сказала, что она все свои деньги завещает мне как своей единственной сестре. Или, на худой конец, Вадьке – как своему племяннику, – сказала Наталья Дормидонтовна. – Но когда вскрыли ее завещание, выяснилось, что да, она завещала все нам. Но там имеется одно условие, которое практически сводило для нас возможность получить наследство к нулю.

– И что это было за условие? – уже начиная прозревать, спросила Мариша.

– Все деньги доставались не мне и не Вадьке, а только его сыну или дочери. Но и не просто от какой-то там женщины, а лишь ребенку, который родится от моего Вадьки и от дочери Киры, – произнесла Наталья Дормидонтовна. – К этому времени моя сестра уже знала, что у Киры родилась дочь. Мы с моими юристами пытались обратиться в суд и доказать, что моя сестра была не в своем уме, когда делала эту приписку. Но увы, врачи уперлись: мол, при легкой экзальтации, присущей моей сестре, в остальном она была психически совершенно здорова. И могла полностью распоряжаться своими деньгами, как ей того хотелось.

– Но это же было безнадежно для вас? – посочувствовала добрая Дуня Наталье Дормидонтовне.

– Не совсем так, – ответила женщина. – Варя приложила к завещанию еще одно письмо, в котором подробно рассказала, как можно найти Киру и ее дочь Татьяну. Потом все было делом не очень сложным. Танюша была славной девочкой. Конечно, легкомысленной, слишком уж энергичной и непоседливой, но славной и честной. Увы, я не могла не видеть, что она совсем не пара Вадьке. Хоть он и мой сын, но, честно говоря, Вадька – порядочный увалень. А Танька была живой, словно козочка. Но она выросла без материнского тепла. И сама этого не осознавая, искала его. И когда появилась я, она с радостью пошла мне навстречу. А потом и Вадька перестал ей казаться таким уж увальнем. Но отношения у них все же были скорей дружеские. Хотя общих интересов было не так уж и много. И к тому же никакой искры между ними так и не вспыхнуло. Может быть, потому бог и детей им не дал. Но, в общем, я очень жалела, когда Танюша заявила, что она уходит. И не только потому, что долгожданный ребенок так и не появился. Просто мне нравилась Танька. И я даже, старая дура, начала думать, что и без денег Вари мы как-нибудь проживем. В конце концов, не в деньгах ведь счастье?

– А Танька знала об условии в завещании вашей сестры? Ну, что она должна родить ребенка от Вадьки? – спросила Мариша.

– Что вы! Ни она, ни Вадька ни о чем таком в то время не знали! – заявила Наталья Дормидонтовна. – Я боялась, что, если они узнают, что их пытались свести вместе, как породистых производителей на конном заводе, все вообще рухнет. А так я все надеялась, что Танька погуляет и вернется к Вадьке. Но, увы, годы шли, а Танька вовсе не стремилась вернуться к мужу. И когда мне стало окончательно ясно, что Танька не вернется, я встревожилась. Я очень долго думала, как помочь делу, даже хотела рассказать всю правду Таньке и Вадьке, но тут мне пришла в голову мысль, что, если Кира родила одну дочь, ведь она вполне могла родить и еще. В завещании Вари не был указано имя женщины, от которой моему Вадьке предстояло завести ребенка. Моей сестре было все равно, от какого мужчины у Киры родится дочь. Но это должна была быть дочь Киры, и точка. И я начала искать Киру. Сразу вам скажу, что это было нелегко. Потому что никто в Малой Вишере не знал, куда она уехала после развода с первым мужем. Но пару лет назад Вадька притащил какие-то компьютерные диски и похвастался, что на этих дисках зафиксированы все люди, менявшие в своей жизни фамилию или имя.

– И вы нашли Киру?

– Да, правда, мне пришлось посвятить Вадьку во всю эту историю с чудачествами его тети Вари, потому что он иначе отказывался мне помогать. Считал мою просьбу – найти бывшую подругу его тетки – просто блажью.

– А когда узнал правду?

– Передумал, – кивнула Наталья Дормидонтовна. – В общем, вдвоем с ним, да еще с помощью его приятеля, который тоже соображал в компьютерах, мы все-таки нашли Киру. Это было очень сложно. Потому что теперь она была Глафирой и жила в какой-то деревне. Приятелю Вадьки пришлось поднять какие-то там старые архивы, в которых ему и удалось, буквально чудом, найти новую фамилию Киры. Но самое главное было не это. Самое главное, что у нее была дочь! Катька! Разумеется, я приложила все усилия, чтобы разыскать ее. И познакомить ее с Вадькой, потому что сам мой увалень на знакомство с девушкой решительно не способен. И мне даже казалось, что все наконец-то складывается очень удачно. Молодые друг другу понравились. Катя была совсем не похожа на свою сестру. И Вадька даже сам первый заговорил о разводе с Танькой. Та тоже была не против. Я уже почти ликовала, но тут… Тут случилось то, что случилось. Таньку убили, а моего Вадьку арестовали.

И Наталья Дормидонтовна грустно замолчала и даже снова начала вытирать глаза все тем же и без того замызганным углом скатерти.

– Погодите переживать, – сказала Мариша. – Может быть, эта история еще и поможет оправдать Вадьку. Раз он и сам мог получить крупные деньги… А наследство вашей сестры, оно велико?

– Несколько миллионов фунтов стерлингов, – скромно потупившись, сказала Наталья Дормидонтовна.

– Ого! – охнули подруги хором. – Ради таких деньжищ можно и ребеночка родить.

– Так все же просто отлично складывается! – воскликнула Мариша. – Вам, Наталья Дормидонтовна, нужно немедленно рассказать об этом наследстве вашей сестры следователю. Таким образом сразу же отпадает мотив, по которому ваш сын мог убить Таньку. Вадьке – деньги Таньки были без интереса. Он без проблем мог получить в десятки раз больше. Ну, сами подумайте. Стал бы он рисковать, имея на кону много миллионов? И не рублей, а фунтов стерлингов?

– В самом деле! – оживилась Наталья Дормидонтовна. – Свобода мальчика мне дороже, чем какие-то там тринадцать или пятнадцать процентов, которые придется заплатить нашему государству, когда мы получим наследство Вари. Я-то надеялась провернуть все по-тихому, но раз уж так получилось, то придется рассказать. В конце концов, если не рассказать, то Вадьке от этих денег все равно никакой радости не будет.

И она, оставив вконец замызганный угол скатерти, бодро вскочила с табуретки и снова начала собирать вещи.

– Да что мне их брать! – внезапно воскликнула она. – Может быть, Вадьку выпустят уже сегодня! – и она выбежала из квартиры налегке.

Подруги последовали за ней на улицу. Подбросив Наталью Дормидонтовну до отделения, где работал Белооков, подруги вернулись к Дуне домой. И там они, оказавшись вдвоем, растерянно переглянулись.

– Вот мы и раскрыли целых две тайны, – первой произнесла Дуня. – Но это ни на шаг не приблизило нас к разгадке того, кто же все-таки убил Таньку.

В ответ Мариша только вздохнула. Что и говорить, Вадька теперь, если, конечно, подтвердится версия его огромного наследства, в качестве убийцы отпадал совершенно. У прочих любовников Татьяны было алиби. Кто же оставался в таком случае?

– Неужели все же Кира Михайловна и Катька? – растерянно спросила Дуня. – Они ведь не знали о наследстве Вадькиной тетки?

– Вообще-то эта история со сгоревшим домом, машиной, вовремя кинувшимся покупателем и отправившимся в больницу Михалычем мне кажется весьма подозрительной, – сказала Мариша. – Но, судя по всему, Кире Михайловне Танька была нужна живой. Ведь она нам сама говорила, что Таня обещала позаботиться о своей матери. Так чего ради ей было пачкаться в крови?

– Чью кровь ты имеешь в виду? Кровь покупателя машины Киры Михайловны или кровь Таньки?

– С этим покупателем мы с тобой разберемся потом, – отмахнулась Мариша. – Сейчас пусть над этим голову милиция и эксперты ломают. И вообще, не думаю, что Кира Михайловна из-за стоимости своих несчастных «Жигулей» пошла бы на смертный грех.

– Ну, а например, ради того, чтобы все Танькины деньги достались Катьке и самой Кире Михайловне? – сказала Дуня.

– Да что все-то? – рассердилась Мариша. – Ты забыла Танькино завещание? Она ведь все свое имущество оставила тебе. По закону Кира Михайловна и Катька ни на что крупное претендовать не могут.

– Хм, – сказала Дуня и почесала себе подбородок.

– Что это значит? – встревожилась Мариша. – Что значит это твое «хм»? Ты что-то еще знаешь про Таньку и молчишь?

– Нет, – замотала головой Дуня. – Просто мне пришла в голову одна мысль.

– И какая? – полюбопытствовала Мариша.

– Вот если Танькин батька и в самом деле был таким крутым, то, может быть, где-нибудь у него была припрятана толстенькая кубышка?

– Такая, против которой Танькина квартира, дача и ее счет в банке пустое место? – тоже задумалась Мариша.

– Ну да! – азартно кивнула Дуня.

И тут зазвонил мобильник Мариши.

– Алло! – закричала Мариша в трубку. – Кто это? Ах, это ты, Миша! Почему не перезвонила? Слушай, Миша, честное слово, сейчас никак не могу поболтать. Что? Какая женщина? Маленькая и сухонькая? Утром? Слушай, Миша, я тебе перезвоню. Потом! Ага, пока!

– Что там? – поинтересовалась Дуня.

– Миша звонил, – проинформировала Мариша.

– Какой?

– Ну, тот самый, который за Танькой из окна подглядывал.

– А! – вспомнила Дуня. – И что он хочет?

– Делать ему нечего, вот от дури в башку всякие глупости и лезут! – сердито сказала Мариша. – Вспомнил, что утром в день убийства у Таньки дома была какая-то пожилая тетечка. Уже довольно старенькая и сухонькая. Вроде бы продукты ей принесла. Да, плевать! Ты лучше скажи, что ты там насчет денег говорила?

– Вдруг Таньке от отца крупная сумма осталась, которую она потратить не успела? – предположила Дуня. – Что-то типа воровского общака. Или плода многолетних воровских накоплений Танькиного отца. Раз уж он пошел против правил и завел семью, мог и деньги для дочери отложить.

– И где ты предлагаешь поискать эти деньги? – спросила Мариша. – У Таньки дома?

– У Таньки в квартире, разумеется, их нет, – пожала плечами Дуня. – Квартира-то у Таньки новая. Но там могли остаться какие-нибудь подсказки самой Таньки, ее собственный дневник. Или письма отца Таньки.

– Ага, еще скажи, карта с указанием места, где спрятан клад! – не удержалась от ехидства Мариша.

– Не нравится моя идея, предложи что-нибудь получше, – обиделась Дуня.

Увы, ничего получше Мариша предложить не смогла. И подруги отправились в квартиру Тани. К счастью, Белооков уже разрешил подругам бывать в квартире покойной, чтобы подруги могли подготовить все к похоронам.

– Ну, с чего начнем? – спросила Мариша, когда они очутились в прихожей. – Учти, что завтра нам в конце концов нужно будет заняться похоронами Таньки. Поминки, там, и всякое другое. А если поминки, то квартира должна, ну, хотя бы уж не сиять, но в ней должно наблюдаться легкое подобие порядка.

– Подобие порядка? – задумалась Дуня. – Слушай, а ведь…

– Так что обыск будем проводить аккуратно, – перебила ее Мариша.

Дуня кивнула и все в той же задумчивости направилась к письменному столу Таньки, где начала выдвигать ящики. Мариша пошла в спальню. Методично обыскав шкаф, она заглянула под кровать, прощупала матрас и мужественно принялась за туалетный столик, стоящий у окна. Какое-то легкое беспокойство не давало ей покоя, словно чей-то неотрывный взгляд следил за ней. Не выдержав, Мариша покрутила головой по сторонам и случайно бросила взгляд за окно.

– Миша! – обрадовалась она, увидев в окнах знакомую фигуру. – Привет!

Но Миша в своем окне выглядел что-то не слишком радостно. В ответ он помахал Марише и тут же скрылся в глубине квартиры.

– Обиделся! – решила про себя Мариша.

И устыдилась. Ну в самом деле, что же это такое? Обещала держать парня в курсе расследования, а сама за столько времени не сумела улучить ни одной минутки, чтобы просто позвонить ему. В конце концов, это просто невежливо! Ну что ей стоило просто заглянуть к Мише и по-дружески поинтересоваться, как его самочувствие. Ведь ясное дело, что нелегко целыми днями сидеть в четырех стенах, довольствуясь лишь наблюдением за жизнью из окна своей комнаты.

«Ладно, вот закончим тут с обыском, и обязательно загляну к нему!» – решила для себя Мариша.

И с возросшим энтузиазмом Мариша принялась за следующую порцию ящиков. Увы, под ворохом кружевного нижнего белья не нашлось ничего, способного пролить свет на то, действительно ли Танька была такой богатой наследницей, как считала ее мать.

– Да и кто станет держать ценные вещи в ящике с нижним бельем?! – фыркнула себе под нос Мариша. – Если даже последнему домушнику известно, где в первую очередь нужно искать спрятанные ценности.

И она обвела глазами комнату. Где же еще можно спрятать что-то действительно ценное? Случайно Маришин взгляд упал на пушистый китайский шелковый ковер, закрывающий середину комнаты. Погладив ковер по гладкому ворсу, Мариша заглянула под него. На сверкающем паркете не было ни пылинки, и Мариша поневоле восхитилась аккуратностью Татьяны.

– Дуня, а у Таньки была домработница? – закричала Мариша.

– Так вот же о чем я и хотела тебе сказать! Домработница у нее была! – ответила откуда-то из коридора Дуня. – Славная такая тетка. Маленькая и сухонькая. Правда, я редко с ней встречалась. Она приходила днем, делала уборку, приносила продукты и готовила обед. Мариша, может быть, она и Танькину квартиру к поминкам уберет? И с готовкой поможет! А то мы с тобой точно не справимся.

– А что же мы с ней, с этой домработницей, до сих пор не поговорили? – удивилась Мариша. – И не только насчет поминок. А вдруг, бывая у Таньки, она что-то видела? Например, убийцу.

– Она летом всегда на дачу сматывается, – ответила Дуня. – Еще в мае. А другую женщину Танька в дом пускать не хотела. Этой-то она доверяла. И ключи ей спокойно оставляла. Все-таки соседка, хоть и бывшая. Еще в Танькиной хрущевке жила. А потом, когда Танька купила квартиру в этом доме, Анастасия Петровна предложила приходить к Тане и вести ее хозяйство.

– А Анастасия Петровна, она какая из себя?

– Говорю же, маленькая и сухонькая, – ответила Дуня.

– Маленькая и сухонькая, – пробормотала Мариша и вдруг вскрикнула.

– Что у тебя там? – встревожилась Дуня.

– Иди сюда! – закричала Мариша, окончательно откидывая ковер с пола. – Посмотри!

Раздался шум шагов, потом грохот, словно на пол свалилось что-то тяжелое, сдавленный голос Дуни, проклинающий собственную неуклюжесть.

– Ну, что у тебя? – спросила она, появившись наконец в спальне, прихрамывая и потирая локоть. – Зачем звала?

– Посмотри, – велела Мариша, указывая на центр комнаты. – На полу, который под ковром, почти нет пыли.

– Ну и что?

– А под кроватью ее целые горы, – заметила Мариша.

– Господи, ну что нам с того, что Анастасия Петровна не слишком утруждала себя уборкой в укромных уголках? – взвыла Дуня. – Ты меня что, из-за этого позвала?

Мариша кивнула.

– Ну знаешь! – возмутилась Дуня. – Я думала, что ты действительно нашла что-то важное! Примчалась к тебе, даже ногу подвернула, локтем треснулась, синяк теперь будет. И еще ящик какой-то сломала, когда бедром его двинула! Синяк теперь еще и на заднице будет, а ты, оказывается, тут пылинки на полу считаешь!

– Да ты вдумайся! – воскликнула в ответ Мариша. – Если домработница под кроватью не пылесосила, то с какой стати она ковер ворочать стала, чтобы под ним убраться?

На некоторое время Дуня замолчала, осмысливая слова Мариши. А потом перевела взгляд на паркет. Мариша просто плюхнулась на колени и принялась ползать по полу.

– Ковер этот у Таньки лежал с самого ее заселения в эту квартиру, – задумчиво бормотала Дуня. – Чуть ли не первая вещь, которую она приобрела. Еще помню, Танька хвасталась, какой он мягкий и как ей всегда хотелось иметь именно такой.

– Выходит, что кто-то в последнее время часто передвигал этот ковер, поэтому и пыли под ним не осталось, – пробурчала тем временем Мариша. – А зачем этому человеку было это делать? Не иначе, чтобы что-то найти под ним.

И подруги дружно принялись исследовать пол. Они проверили каждый сантиметр пола, но пока Мариша не догадалась простучать его, ничего не нашли. Зато в ответ на простукивание в одном месте до них донесся глухой стук.

– Там пустота! – воскликнула Мариша. – Тайник!

– Ага, но как нам до него добраться? – пробормотала Дуня, пытаясь нажать на подозрительный квадрат то так, то этак, чтобы попасть внутрь тайника.

Наконец ей это удалось. И кусок паркета приподнялся на пружине, обнаружив отверстие, в которое вполне можно было засунуть руку. Что Дуня и сделала незамедлительно.

– Ну что? – с жадностью спросила у нее Мариша.

– Ничего, – выдохнула Дуня, вытаскивая руку. – Пусто.

– Ничего? – не поверила ей Мариша. – Не может быть! Ты плохо искала!

– Посмотри сама, – предложила Дуня.

Мариша проворно засунула руку и сама начала ощупывать пустое пространство.

– И в самом деле пусто, – вынуждена была признать она. – Хотя постой!

– Что? – заволновалась Дуня. – Ты что-то нашла?!

– Вроде бы что-то есть, – кивнула Мариша. – Сейчас ухвачусь поудобней.

Она прилегла на пол и, громко сопя, принялась вытаскивать ту бумажку, которую ей удалось нащупать. Наконец она выпрямилась. В ее руке была новенькая купюра в пятьсот евро. У нее был надорван один уголок, которым купюра и зацепилась за что-то в дальнем краю тайника.

– И это все? – удивилась Дуня.

– Все, – растерянно подтвердила Мариша. – Но похоже, что еще не так давно в этом тайнике было полным-полно родных близняшек этой денежки.

– И куда же они делись?

– Вот это и в самом деле вопрос, – кивнула Мариша, задумчиво глядя за окно на мирно проплывающие в небе облака. – Кто-то взял и выгреб тайник подчистую. И вполне могло статься, что сделал это тот же человек, кто убил Таньку. А кстати? Эта Анастасия Петровна, она какой комплекции ты говоришь?

– Совсем мало подходящей для убийства Таньки! – тяжело вздохнула Дуня. – Сухонькая такая тетка. Зато сынок у нее…

– Очень сильный?

– Здоровущий, как буйвол, – кивнула Дуня. – И такой же тупой.

– И у Анастасии Петровны были ключи от квартиры Таньки?

– Конечно, – кивнула головой Дуня. – А как же иначе? Танька ей полностью доверяла. А ты что, серьезно думаешь, что это Анастасия Петровна… ограбила Таньку?

– И не только ограбила, но могла и того… Поспособствовать ее смерти, – сказала Мариша.

– Не может быть! Анастасия Петровна столько лет знала Таньку! Можно сказать, почти с самого ее рождения! Не могла она ее убить или как-то там способствовать этому! Она ей вместо матери была!

– Знаешь что! – разозлилась Мариша. – Мы уже имели счастье наблюдать не так давно еще одну любящую Танькину мамочку! Так что ты мне эти сказки не рассказывай! Танька платила Анастасии Петровне деньги за ее работу?

– Само собой разумеется! – кивнула Дуня. – И немалые. У Анастасии Петровны большая семья. Безумно любимый сын. Она мне все уши про него прожужжала. Такой субъект! Мамуля его до безобразия избаловала. Парню тридцать лет, но ничего хорошего я про него сказать не могу. По-моему, на редкость расхлябанный тип. Ну, я тебе про него уже говорила.

– Значит, нужно навестить Анастасию Петровну, – решила Мариша. – У тебя есть ее адрес?

– Я знаю, где она живет, – кивнула Дуня, – но летом она всегда, уже в течение многих лет, копается у себя на даче. Я об этом опять же уже говорила.

– Все равно зайдем к ней, – решила Мариша, кладя в карман бумажку в пятьсот евро с оторванным уголком.

И подруги, захлопнув тайник и положив на место ковер, вышли из квартиры Таньки.

– Все-таки зря мы туда идем, – сказала Дуня. – Не убивала Анастасия Петровна Таньку.

– У нее на руках были ключи от квартиры, она была близко знакома с Танькой, случалось, хоть и хреново, убирала у нее в квартире, а значит, могла знать о существовании тайника, – возразила Мариша. – И самое главное, у этой Анастасии Петровны имеется сынок, с которым Танька, я думаю, тоже уже успела в свое время переспать.

– Откуда ты об этом знаешь? – ахнула Дуня.

Мариша снисходительно посмотрела на подругу и объяснила, что она уже достаточно наслушалась про Таньку, чтобы сделать соответствующий вывод о том, что ни один кобель, появившийся в радиусе ста метров от дома Таньки, не минует счастья попасть в ее постель, на ее обеденный стол, на коврик у двери, ну, или где там Таньке пришло бы в голову его поиметь.

– Таким образом, появляется еще один бывший брошенный любовник, который к тому же имеет в своем распоряжении в доме Таньки постоянно действующего лазутчика – свою мамочку.

– Чтобы Анастасия Петровна докладывала своему сынку о деньгах, хранящихся у Таньки под полом в тайнике? – ужаснулась Дуня. – Да она его, по-моему, сама боится, сынка своего, стало быть, я имею в виду…

– Могла случайно обмолвиться мужу или соседке, а сынок подслушал! – возразила Мариша.

За такими разговорами они дошли до двери квартиры, где жила Анастасия Петровна. И Дуня нажала на кнопку звонка.

– Там никого нет, – наконец резюмировала она, повторив эту процедуру не менее десяти раз без малейшего отклика.

– Сама поняла уже, – разочарованно буркнула в ответ Мариша. – Не дура. Тогда звоним соседям.

Из соседей дома оказался лишь один сосед – юноша с пышными локонами и загоревшей кожей. К странно просветленному выражению его лица добавлялись превратившиеся в черные омуты зрачки, что сразу же заставило Маришу заподозрить в нем начинающего наркомана.

– Вы ко мне? – пропело между тем создание. – Прошу вас, проходите!

Сказать о том, что они явились вовсе не к нему, а к его соседям, которых нет дома, они смогут в любое время, решили подруги и бодро перешагнули порог квартиры гостеприимного юноши.

– А я как раз репетировал! – пояснил им молодой человек. – Странно, я думал, что они пришлют Бориса Эфимовича.

– Он заболел, – пояснила Мариша, понятия не имевшая о том, кто такой этот Борис Эфимович.

– Ой! – испугался юноша. – Надеюсь, ничего страшного? Такой достойный человек! И специалист первоклассный. Не хотелось бы вас обижать, но поймите меня правильно, талант – это, конечно, хорошо, но все же опыт и многолетний навык как-то, на мой взгляд, верней.

В прихожей, где подруги впервые увидели хозяина квартиры, было темновато. Поэтому только сейчас, оказавшись на свету, подруги рассмотрели его хорошенько. Он оказался совсем не так молод, как им показалось вначале. В уголках глаз наблюдалась сеть морщинок, а от носа ко рту шли отчетливые складки. Просто у мужчины было то типичное лицо порочного подростка, с которым многие люди живут всю свою жизнь и благополучно ложатся в могилу.

– Проходите сюда! – сказал подругам хозяин. – Инструмент тут.

И он провел девушек в очень странную для хрущевского дома комнату. Она была вся обита мягким атласом нежно-зеленого цвета с серебристыми вставками. Другая странность была в том, что в комнате совершенно не было мебели, кроме одного снежно-белого рояля и табурета перед ним, стоящими почти в центре.

– Так вы музыкант! – вырвалось у Мариши.

Мужчина вздрогнул и странно посмотрел на девушек.

– Кто вы? – пролепетал он, отодвигаясь к роялю и занимая, как ему казалось, безопасную позицию за ним. – Поклонницы?

– Что вы! – засмеялась Мариша. – Мы даже не знаем, как вас зовут!

– Тартыгов Алексей Анатольевич! – очень торжественно представился мужчина, явно рассчитывающий, что аудитория сейчас взорвется рукоплесканиями.

Не дождавшись от подруг даже жалкого восклицания на тему: «Неужели тот самый Тартыгов?!», он как-то скуксился. И еще постарел лет на пять.

– Если вы не знаете, кто я такой, то зачем пришли ко мне? – вдруг сварливо поинтересовался он у девушек. – Если вы что-то продаете или страхуете, то сразу вас предупреждаю: со мной вы только потратите свое время. Я уже давно купил все, что мне хотелось, и застраховал все, что имею.

– Кроме квартиры, – заметила Мариша.

– Что?! – нервно вздрогнул музыкант. – При чем тут моя квартира?

– Но вот вы сказали, что вы уже все на свете купили, а между тем продолжаете жить в хрущевке. А ведь вы музыкант, репетируете дома, наверное, вам мешают шумы.

– Господи! Я должен был догадаться! – расстроился Алексей Анатольевич. – Вы из бюро недвижимости? Хотите всучить мне очередные апартаменты с восьмиметровыми потолками где-нибудь в центре города?

– Вовсе нет, – отказалась Мариша.

– Тогда что? Отдельный коттедж в виде индийской хижины? – продолжал гадать музыкант. – Кажется, сейчас это писк моды?

– Не знаю, – растерялась Мариша, весьма слабо ориентируясь в модах на загородную недвижимость.

– И в новый дом я тоже не перееду! – тем не менее поспешно и даже агрессивно отказался Алексей Анатольевич. – Я человек искусства и немного суеверен. В этой квартире начался мой взлет, мой талант расцвел тут. И я ни за что в мире не променяю это жилище на другое. Хотите смейтесь, а хотите завидуйте, но это моя обитель. Мое родовое гнездо, где мне комфортно. А для представительских целей я уже давно приобрел отличную мансарду, которую ваши коллеги гордо именовали пентхаузом. Так что и тут вы опоздали. Квартира мне не нужна.

И он выжидательно уставился на подруг. Те молчали. Думая, что он их не убедил, Алексей Анатольевич гневно топнул ножкой, обутой в ботиночек от силы тридцать пятого размера, и воскликнул:

– Да! Я держусь за свои корни! И не вижу смысла их стыдиться! Мои родители работали честно и получили эту квартиру. И я останусь в ней, потому что для меня это все равно что «Пенаты» для Репина. Согласен, выглядит не так шикарно, но тем не менее эта квартира – моя история, так что я не собираюсь ее предавать.

– Но… – попыталась вставить слово Мариша.

– И к тому же тут живут призраки моих родителей! – не дав ей продолжить, уже почти закричал музыкант, срываясь на визг. – И я останусь в этой квартире, хотя бы просто для того, чтобы иметь возможность общаться с ними.

– У-у-у! – протянула Мариша. – Ну, если на сцену вышли призраки, тогда конечно. Другая квартира вам не нужна.

Она уже давно поняла, что перед ними законченный психопат и неврастеник. К тому же вбивший себе в голову, что человек искусства должен иметь хотя бы одну небольшую странность.

– Я мой дом не покину, как некоторые мои соседи! – патетически закончил свою речь Алексей Анатольевич, и подруги насторожились.

– А кто же его, интересно знать, покинул? – спросили они.

– Да вот хотя бы эти! – сделав обиженное лицо, сказал Алексей Анатольевич, ткнув пальцем в стену.

Подруги переглянулись. Именно за этой стеной, по их сведениям, и проживала Анастасия Петровна с мужем и отпрыском.

– Вы уверены, что они переехали? – боясь поверить в такое совпадение, спросила Мариша.

– Конечно! – очень решительно заявил музыкант. – Я встретил этого обалдуя Витьку, и он мне похвастался, что они с родителями разъезжаются. Честно говоря, я просто обомлел. Квартира у них крохотная «двушка». Куда из нее при их доходах можно разъехаться? Только по коммуналкам. Я и сказал об этом Витьке. Что нечестно на старости лет заставлять своих родителей мыкаться среди чужих людей и пользоваться общей уборной и ванной. Дал бы уж, сказал я ему, дожить родителям в покое.

– А он что?

– Заржал чисто жеребец! – очень недовольно произнес Алексей Анатольевич. – И сказал, что мне и не снились те хоромы, которые он родителям откупил. Он мне и проспект дома, в котором он якобы квартиру приобрел, в руку сунул. Ради любопытства я посмотрел. Действительно, дом хорош. Только я не поверил, что у таких никчемных личностей могут появиться деньги, чтобы переселиться в «Голубые зеркала».

– Куда? – ахнули подруги.

«Голубые зеркала» – шикарный и очень престижный проект. Он был еще в стадии строительства, но квартиры, по слухам, были уже раскуплены. И стоили они даже сейчас таких денег, что недовольным, которым не досталось квартиры в этом комплексе, оставалось только морщиться и говорить, как это вульгарно тратить такие бешеные деньги на жилье в городе, когда можно купить отличный коттедж в пригороде.

– Витька туда собирается поселить своих родителей? – спросила порядком опешившая Мариша. – Вы уверены?

– Не их, он сам там собирается жить, – поправил ее музыкант.

– Да ну? – поразились подруги.

– Он мне и договор показал, – кивнул Алексей Анатольевич. – Еще сказал, что я человек грамотный, просил посмотреть, все ли в договоре верно написано.

– И что?

– Все верно, – пожал плечами Алексей Анатольевич. – Только не пойму, откуда у Витьки и Анастасии Петровны такие деньги? Они, сколько я себя помню, с хлеба на квас перебивались. Сама Анастасия Петровна по чужим людям убираться ходила. У меня вот, к примеру, делала уборку раз в три дня. А муж Анастасии Петровны давно на инвалидности. Он шофер, ногу ему покалечило, так что водителем он работать уже не мог. Вот и запил. Одна у них надежда была на сыночка. Но до недавнего времени он надежд не подавал. И все больше за счет родителей жил. Да и вообще парень звезд с неба не хватал. Одно в нем хорошо было – женщины к нему липли. Они же его и содержали, так я думаю. Потому что родителям Витьке дать было особенно нечего. А сам он всегда одевался хорошо и часы носил дорогие. Да и золото у него время от времени новое на руках появлялось. Ничего особенного, но все же, не работая нигде, и то странно.

– Значит, вы считаете, что у Витьки появилась настолько богатая любовница, что она решила облагодетельствовать своего возлюбленного, поселив его в отличном новом доме? И его родителей тоже?

– Вот это мне и странно, – признался музыкант. – Ну, Витьку поселить в «Голубых зеркалах» – это я еще могу понять, хотя и с натягом. Потому что там публика соберется приличная. По крайней мере, ножом и вилкой есть обучены. А этот, что называется, со свиным рылом да в калашный ряд. Но уж ладно, не видит влюбленная женщина, что любовник ее на «Голубые зеркала» не тянет, ладно. Но почему она родителей его тут не оставила? С чего это вдруг такая щедрость, чтобы и стариков переселять в очень неплохой новый дом, к тому же уже построенный, а?

Подруги переглянулись.

– А вы знаете, куда именно переехали ваши соседи?

– Конечно! – фыркнул Алексей Анатольевич. – Новый дом на Ленинском проспекте. Мне Витька и его проспекты показывал. И даже план квартиры, которую ему агент собственной рукой нарисовал, оставил. Можно сказать, насильно всучил. Похвастаться, я думаю, хотел.

– И договор видели? – быстро спросила Мариша.

– Договор я только на «Голубые зеркала» видел, врать не буду, – сказал Алексей Анатольевич. – Но не думаю, что Витька про новую квартиру для родителей врал. Очень уж его от гордости распирало. Ну прямо чуть не лопнул.

– Просто удивительно! – поразилась Мариша. – Неужели мы с вами говорим об одном и том же человеке? Как фамилия вашего Витьки?

– Листиков, – пожал плечами музыкант.

– Ну да, – кивнула Мариша. – Это он. А отчество?

– Не знаю я его отчества! – с некоторым раздражением отозвался Алексей Анатольевич. – И вообще, если хотите знать мое мнение, эта история мне не нравится. И эти квартиры, которые собирается покупать мой сосед…

– И где они? – перебила его Мариша. – Где эти проспекты и план будущей квартиры?

– В прихожей валяются! – пожал плечами Алексей Анатольевич. – Уборку у меня в квартире не делали уже столько времени, что я и счет уж потерял. Как Анастасия Петровна на дачу в мае укатила, так я потихоньку грязью и зарастаю. Противно, конечно, но сам я на домашнюю работу тратить свое время не имею права. А постороннюю женщину пускать в дом тоже не хочу. Поэтому Анастасия Петровна раньше ко мне еженедельно с дачи приезжала и убиралась на скорую руку. Я полагал, что лучше уж так, чем никак. Но теперь, я думаю, что придется подыскивать себе другую уборщицу. Вряд ли Анастасия Петровна захочет у меня продолжать работу, разбогатев. Вот вы, к примеру, девушка, мне нравитесь, – и он обратился к Дуне, – вы не хотите ко мне пойти работать?

– Нет! – с достоинством отказалась от должности поломойки Дуня. – У меня уже есть работа. И неплохая. А домашнюю работу я, к вашему сведению, тоже не особенно люблю.

– Очень жаль, – искренне расстроился музыкант. – Вы мне понравились. Сразу видно, что вы порядочная девушка.

– Нам уже пора, – ледяным тоном произнесла Мариша, услышав последнюю фразу музыканта. – Можем мы взять проспекты, которые вам дал ваш сосед?

– Буду вам весьма обязан, – кивнул Алексей Анатольевич. – Особенно если вы прихватите с собой и остальные газеты. Они лежат все там, в одном месте. На столике в прихожей.

На столике в прихожей громоздилась целая башня из рекламных газет и брошюрок. Как она не рассыпалась до сих пор, оставалось только удивляться. Подруги честно разделили ее поровну и, пылая от негодования, покинули квартиру нахала музыканта.

– Нет, ты только подумай, предложить мне служить у него поломойкой! – возмущалась Дуня, пока они спускались вниз. – Он что, вообще ни в чем, кроме своей музыки, не разбирается? Или я так уж убого одета, что он предлагает мне такое?

– Но ты ему, по крайней мере, понравилась! – утешила ее Мариша. – Ты же слышала: по его мнению, ты – порядочная девушка! А я, выходит, девушка непорядочная! Мне он даже сортир в своем доме почистить не доверит! Хам он после этого!

И, сделав это заявление, Мариша в сердцах шмякнула все газеты прямо на лавочку, стоящую возле подъезда.