Глава 12

В Питер подруги вернулись уже под вечер. Дожидаться Ленку, сестру Киры, в Малой Вишере они не стали. Во-первых, она могла задержаться и на несколько дней, потому что погода стояла отменная, а в том лагере, куда она повезла дочь, было где остановиться и родителям детей. Понятное дело, за отдельную плату и в другом корпусе. Да и особой необходимости, на взгляд подруг, в разговоре с сестрой Киры уже не было. Они мало общались, любви друг к другу не испытывали, так что вряд ли Лена могла добавить про свою сестру еще что-то, чего не сказала подругам Вера Сергеевна.

– Знаешь, никак не могу выбросить из головы этот дом, где жила подруга Киры, – сказала Дуня, уже высаживаясь у своего собственного дома.

– Да что он тебе так в душу запал? – с досадой отозвалась Мариша, мысли которой были целиком заняты загадочной личностью Киры Михайловны, не имевшей для своих родственников ни телефона, ни адреса.

– Точно помню, что видела я очень похожий дом на одной фотографии, – ответила Дуня. – А вот где, никак вспомнить не могу. Но точно, что где-то из тех квартир, где мы были вместе с тобой.

Мариша уже собралась великодушно предложить Дуне обойти завтра или даже сегодня все те квартиры, где они бывали вдвоем, но тут Дуня добавила:

– А может быть, она висела на стене в кафе или в ресторане, куда мы с тобой заходили перекусить.

И Мариша быстро прикусила язык, потому что общались они с Дуней уже довольно долго и сейчас перед мысленным взором Мариши встала длинная вереница заведений общественного питания, куда они заходили вдвоем, чтобы перекусить или выпить чашку кофе.

– Пошли лучше посмотрим, как там у тебя дома устроилась Кира, – предложила она со вздохом.

И подруги пошли к Дуне. Вместо Киры возле двери сидел с потерянным видом Витек. При виде Дуни он резво вскочил и вытащил букет тюльпанов. Выглядел букет так, словно Витек основательно примял его своей упитанной задницей. Дуня оторопела.

– Это что, мне?! – поразилась она, с некоторым даже ужасом во взоре разглядывая букетик. – Ты его мне купил? Зачем?

– Прости меня! – воскликнул Витек, пытаясь всунуть цветы Дуне в руки.

Она сопротивлялась, и у них даже завязалась небольшая потасовка.

– Бери, дура! – бурчал Витек. – Я же от чистого сердца.

– Ты мне цветов в жизни не дарил, – упиралась Дуня. – С чего бы вдруг такая честь?

– Вот и дурак был, что не дарил, – объяснял Витек. – А теперь хочу подарить.

Шум привлек внимание Киры Михайловны. Она открыла дверь и появилась на пороге в купальной шапочке с яркими пестрыми цветочками и бабочками, в таком же халате и с маской цвета нежной сердцевины молодых огурчиков на лице. На взгляд подруг, Кира Михайловна выглядела впечатляюще, и к тому же те упорство и старания, которые она прилагала в попытках удержать удаляющуюся молодость и красоту, можно было только приветствовать. Но Витек, подобно большинству мужчин, стараний дамы не оценил. Он шарахнулся в сторону и, прикрывшись своим букетиком, жалко проскулил:

– Кто это? Боже милостивый!

– Молодой человек, что вы себе позволяете? – высокомерно спросила у него Кира Михайловна. – Шумите! Людей тревожите.

– Дуняша, кто это у тебя живет? – спросил Витек.

– Это мама Таньки, – объяснила ему Дуня.

– А, – кивнул Витек. – Понятно. А чего она зеленая совсем?

– Молодой человек! – вознегодовала Кира Михайловна. – Я, между прочим, наблюдаю за вами уже полчаса. И вы мне кажетесь каким-то подозрительным. Например, зачем вы пытались открыть ключами дверь? И откуда у вас ключи?

– Ключи? – необычайно оживилась Дуня, наступая на Витька. – Какие еще ключи? Ты же сказал, что отдал их мне!

– Я и отдал! – заканючил Витек, отступая в сторону лифта. – Но понимаешь, так получилось… В общем, у меня остались еще одни. У тебя же остались мои вещи. Подарки мои, например. Так получилось… Дуня!

Но договаривать ему пришлось уже в лифте, куда его загнали подруги.

– Подарки твои я тебе верну! – прорычала Дуня. – Прямо сейчас. Жди под балконом!

И она в самом деле, устремившись к себе в квартиру, начала метаться по ней, выхватывая время от времени из углов разные полезные мелочи. В результате у нее накопилась приличная куча вещей. Целых три кастрюльки с таймером против выкипания, одна тефлоновая сковородка, подушка, плед и несколько банок с солеными огурцами и домашним сливовым вареньем. Все это, включая домашние огурчики и варенье, Дуня недолго думая спустила вниз с балкона.

– Дуня! – обиженно завопил снизу залитый рассолом с ног до головы Витек, мечась между падающими возле него банками с вареньем, которые взрывались как самые настоящие гранаты. – Ты просто дура!

– Иди отсюда! – заорала в ответ Дуня, свесившись с балкона и ловко швыряя последнюю самую увесистую баночку с огурчиками, которая разорвалась у ног Витька с грохотом фугаса, а сам Витек украсился веточками укропа и смородиновыми листьями. – И не вздумай вернуться. Сегодня же замки поменяю. И сигнализацию поставлю! Ничего твоего, слава богу, у меня в доме больше нет! И свое сердце сюда больше не притаскивай!

– При чем тут какая-то требуха? – возмутился Витек. – Я не настолько мелочен! Но как же то мое мясо, которое у тебя осталось в морозилке?! Ты что, забыла? Целый свиной окорок. Мы же от него по паре кусков всего и отрезали. Изволь вернуть!

Дуня прорычала что-то про себя, а потом метнулась к холодильнику и, вытащив мясо, спустила окорок туда же, вниз. При этом он угодил Витьку, который наклонился, чтобы стряхнуть осколки и ягоды с пледа, промеж лопаток. Витек взвыл и рухнул мордой в разлившееся варенье. Вполне удовлетворенная результатом, Дуня гордо приосанилась и отправилась в ванную комнату мыть руки. Тем временем Мариша и Кира Михайловна наблюдали за Витьком. Против их опасений он оказался жив и уже минут через пять зашевелился, а через семь принялся собирать в плед остатки своих подношений, довольно громко бормоча что-то о женской неблагодарности. Оставив его за этим занятием, женщины вернулись в дом и устроились на совещание в столовой.

– Как прошел день? – поинтересовалась Мариша у Киры Михайловны, делая самые невинные глаза, на которые была способна. – Я вижу, у вас прибавилось вещей? Вы куда-то за ними ездили?

– Да, оставляла на вокзале, – пробормотала Кира Михайловна. – Сегодня с утра забрала.

– А мы сегодня ездили в гости к одной нашей знакомой и, представляете, ее не оказалось дома, зато мы видели возле ее дома вас, – сказала Дуня.

Кира Михайловна молчала.

– Ах это! – наконец воскликнула она. – Наверное, вы имеете в виду дочь моей старой приятельницы! Да, в самом деле. Мы с ее матерью были очень хорошими подругами. Потом, увы, жизнь развела нас в разные стороны. Но окончательно связь мы не прерывали. Так что часть вещей еще с прошлого моего визита в Питер я оставила у дочки своей приятельницы.

– Понятно, – кивнула Дуня, не поверив почему-то ни одному слову Киры Михайловны. – А я все забываю у вас спросить, а откуда же вы сейчас к нам пожаловали? Где служит ваш муж?

– Мой муж давно вышел в отставку, – отрезала Кира Михайловна. – И я вам об этом говорила. А живем мы сейчас у друзей. Конечно, временно. Так как после того, как муж вышел в отставку, дом родителей моего мужа, который был в Пятигорске, мы продали. А новый пока не решили, где купить. Вот и живем как цыгане.

– Дом, говорите? – задумчиво произнесла Дуня. – Такой с двумя флигелями и острой крышей с флюгерами?

– Нет, что вы! – удивилась Кира Михайловна. – Флигель был только один. Да и то это скорей была летняя пристройка, чем флигель. А крыша там нормальная, с шестью скатами. Железная. А почему вы спрашиваете?

– Да так, – отмахнулась Дуня. – Просто в голову пришло. Видела где-то у «новых русских» такой дом. Очень он мне в голову запал.

Кира Михайловна фыркнула, показывая, что предел человеческой глупости далеко не изучен. И вообще, если бы Дуня не была хозяйкой квартиры… Но тут Кира Михайловна, видимо, опомнилась, тяжело вздохнула и вышла из кухни.

– Ты слышала?! – зашептала Мариша. – Катька, оказывается, дочка ее приятельницы! Нет, но это же надо! До чего тесен мир!

– Нужно поехать к Дормидонтовне и выяснить, где она для своего сыночка откопала эту Катьку, – зашептала в ответ Дуня. – Причем сделать это нужно прямо сейчас, пока Катька еще болтается где-то между Костромой и Питером.

– А почему ты думаешь, что Дормидонтовна знает про Катьку больше, чем сам Вадька? – спросила Мариша.

– Так ведь кто-то из их семейки говорил, что это Дормидонтовна познакомила Вадьку с Катькой, – сказала Дуня. – Кстати говоря, еще одно интересное совпадение. Таньку с Вадькой тоже ее свекровь свела. То есть та самая Наталья Дормидонтовна.

– Как это? – даже подпрыгнула Мариша.

– А вот так, – ухмыльнулась Дуня. – Ты что, не знала?

– Никогда бы не подумала, что такие бойкие девицы, как Катька и Танька, нуждались в сводне, – пробормотала Мариша.

– Выходит, что нуждались, – ответила Дуня. – Хотя могло быть так, что Дормидонтовна, желая все же устроить своего тетеху сыночка, костьми ложилась, чтобы привлечь невестку в дом. Ну там пирожки, ласковый прием, никаких наездов. Доченька! Доченька! Вообще-то Танька всегда о Дормидонтовне очень хорошо отзывалась. Да и Вадька ей поначалу нравился. Это уже потом она начала нервничать и беситься, потому что Вадька как был увальнем, так им и остался. Даже Таньке его расшевелить не под силу оказалось. Вот она и свалила, когда поняла, что закисает. А Дормидонтовна ведь умоляла ее остаться.

– А потом приискала сыночку следующую невесту, – сказала Мариша. – Не мать, а золото. Моя вот мама мне женихов на дом никогда не приводила.

– Так то ты, а то Вадька, – возразила Дуня. – Ты и сама не пропадешь. А если бы Наталья Дормидонтовна Вадьке невест не притаскивала прямо к порогу, так бы он до старости лет в одиночестве и прокуковал. А Дормидонтовне внуков страшно хочется. Вот и старается.

– Внуков?

– Ага, – кивнула Дуня. – Мне Танька рассказывала, что все в ее свекрови хорошо, только вот с внуками напрягает сильно. Что ни день, то слезы, когда же вы мне с Вадиком внучка или внучку подарите? Ведь помру же, а внука перед смертью повидать охота.

– Неужели правда?

– Лично я думаю, что Дормидонтовне просто хотелось умереть с чувством уверенности, что за ее Вадькой будет кому присмотреть, – пожала плечами Дуня. – Чтобы не один он на белом свете остался.

– А что, разве других родственников у Вадьки и Дормидонтовны нет? Они, что ли, одни на всем свете?

Дуня молча помотала головой.

– И нет никаких двоюродных братьев и троюродных тетушек? – не поверила Мариша. – Быть такого не может!

– Может или не может, а только так и есть, – ответила Дуня. – У Натальи Дормидонтовны когда-то была родная сестра, только умерла довольно молодой. И детей не оставила. А перед этим в Англию смоталась. Замуж вышла и уехала в Англию. Муж у нее старенький был и еще раньше ее умер. А родители Дормидонтовны тоже давно умерли. В общем, она мне как-то жаловалась, что из всей родни вдвоем они с Вадькой остались. Очень переживала – случись с ней что, так Вадька один останется.

– И в самом деле неприятно, – сказала Мариша. – В такой ситуации и в самом деле начнешь невесток в дом приводить. И о внуках мечтать.

– Только ни к чему все это было, – ответила Дуня. – Танька внука подарить не позаботилась. Она вообще детей не приветствовала. Да и потом всегда говорила, что Вадька и сам ребенок, а не мужик. А двоих детишек – взрослого Вадьку и его маленькую копию ей одной никак не потянуть. Вот и не рожала.

– А где Танька с Дормидонтовной познакомилась, ты не помнишь? – заинтересовалась Мариша.

– Где? – задумалась Дуня. – Нет, вот чего не помню, того не помню. Можем спросить, если хочешь.

– Угу, – кивнула Мариша.

И подруги, оставив Киру Михайловну почивать в ее комнате, двинулись к Наталье Дормидонтовне в гости.

Она была дома.

– Хорошо, что вы приехали, – обрадовалась она подругам. – А то я целый день сижу и все плачу и плачу. Проходите в комнату, сейчас чай пить будем. Я как раз на стол собрала. Да одной ничего в рот не идет.

И она провела подруг в комнату. Но не успели девушки спросить у женщины, как это ей так ловко удавалось подыскивать своему недотепе сыночку отличных невест, как Дуня изо всех сил пихнула Маришу в бок. Мариша, которая как раз в это время подносила чашку с чаем ко рту, вздрогнула, расплескала чай по светлой блузке и недоуменно уставилась на подругу.

– Ты чего пихаешься? – обиженно спросила она у нее. – С этого шелка пятна никогда в жизни не отойдут. Считай, вещь испорчена.

Но Дуня даже не обратила на слова подруги внимания. Она сидела с отвисшей челюстью и упорно пялилась на стену перед собой. Мариша тоже посмотрела туда, но, честное слово, не увидела ничего примечательного. Там, на стене, на зелененьких обоях с миленьким узорчиком висели какие-то картинки, вырезки из журнальчиков с видами природы и какие-то фотографии сельской местности.

– Дунь, ты чего? – осторожно спросила Мариша у подруги. – Тебе нехорошо? Чего ты в стену пялишься?

– Ты что, ничего не видишь? – прошептала Дуня. – Это же тот самый дом! Ну, про который я тебе говорила, что где-то его видела, а не помнила где. Ну тот, из Малой Вишеры!

– Дом? – переспросила Мариша.

– Да что ты тормозишь в самом деле? Тот дом, в котором жили подружки Киры Михайловны! – разозлилась Дуня. – Помнишь, нам сегодня Вера Сергеевна рассказывала. И из окна его еще показала!

– Теперь вспомнила.

– Так вот он этот дом, на фотографии! – произнесла Дуня. – Или мне кажется?

Воспользовавшись тем, что Наталья Дормидонтовна уковыляла на кухню за молоком, которое забыла принести раньше, Мариша подошла к стене и наконец увидела на ней ту фотографию с домом, которая так взволновала Дуню.

– И в самом деле очень похож, – сказала она, в задумчивости садясь на место.

– Вот и молочко! – раздался голос Натальи Дормидонтовны, а затем и она сама появилась в комнате. – Не знаю, как вы, девочки, а я вечером чай только с молоком пью. Иначе потом всю ночь ворочаюсь, заснуть никак не могу.

Подруги молча проследили за тем, как Наталья Дормидонтовна налила себе в чашку молока до края. Но процесс чаепития их теперь увлекал как-то очень слабо. И Мариша, посмотрев на стену, сказала:

– Как у вас много интересных фотографий.

– Так это Вадька их развесил, – усмехнулась Наталья Дормидонтовна. – Он природу любит. Вот и выискивал себе картинки по душе, а потом развешивал. А мне что? Не жалко. Пусть его, все лучше, чем с мальчишками окна у соседей бить или клей в подвале нюхать.

– А вот этот домик просто чудо, – восхитилась Мариша, указывая на дом с двумя флигелями.

– А это дом моих родителей, – потеплевшим голосом произнесла Наталья Дормидонтовна.

– И где же это? – хрипло спросила Мариша.

– Городок такой есть Малая Вишера, неподалеку от Питера, – ответила Наталья Дормидонтовна, и подруги потеряли дар речи.

– Дом-то этот сразу после смерти моих родителей я продала, – не замечая шока своих гостий, продолжала рассказывать Наталья Дормидонтовна. – Не под силу мне было его содержать. Отпуск у меня всего месяц был. Приеду туда, а там и крышу перекрыть нужно, и стены подновить, и печь переложить. Ясное дело, когда в доме не живут, он быстро погибает. Ну а когда он совсем проседать начал, так я его продала. Но покупатели не в обиде на меня были. Я им честно сказала, что дом не в очень хорошем состоянии. Но у них в семье двое мужчин было, они его в порядок привели. Подняли, подкрасили. Так они потом еще много лет в нем жили. Хороший был дом, жалко, что продала.

– Наталья Дормидонтовна, а у вас сестры были? – спросила Мариша.

– Родная сестра у меня была, – кивнула Наталья Дормидонтовна. – Только умерла уж много лет назад. Несчастливая у нее жизнь была. Первый муж, которого она любила очень сильно, погиб совсем молодым. А за второго она так вышла, без любви. Богатый был очень, да и иностранец. Вот и польстилась сестра на его деньги. Только верно говорят, не в деньгах счастье. Деньги ей жизни не прибавили.

И Наталья Дормидонтовна грустно вздохнула.

– А подруги у вашей сестры были? – спросила Дуня.

– А как же, – удивилась Наталья Дормидонтовна. – Как же девчонкам и без подружек? Обязательно были. Только разъехались все в разные стороны. Я когда дом продавала, там уже из наших соседей и не осталось, почитай, никого. А уж с кем мы с сестрой дружили, так те и вовсе разлетелись. И не сыскать.

И женщина снова вздохнула и спросила:

– Девчонки, чего чай-то не пьете? Совсем остыл, поди?

Но какой там чай! Подруги сидели и не могли в себя прийти.

– Вот уж воистину говорят, тесен мир, – произнесла Дуня, когда подруги, поблагодарив Наталью Дормидонтовну и передав ей вещи и продукты для Вадьки, пошли домой. – Просто не верится. Смотри-ка, Кира Михайловна, мать Таньки, – она из Малой Вишеры родом. И мать Вадьки – Наталья Дормидонтовна – тоже родом из Малой Вишеры. И не просто в одном городе жили, а еще и соседями были и дружили между собой. И дети их тоже друг друга нашли. Причем уже совсем в другом месте. Мистика! Верно мне экстрасенс говорила, что все люди не одну жизнь живут. И все мы уже раньше друг с другом встречались. Во всяком случае, со своими родителями, детьми, мужьями или женами и друзьями мы точно раньше в прежних жизнях сталкивались.

– Да ты что? – удивилась Мариша.

– Точно, – заверила ее Дуня. – Одних любили, других ненавидели, третьих обманывали, четвертые убивали нас. Так что теперь мы все должны свои энергетические долги друг другу отдать. И пока этого не случилось, так нас жизнь и будет друг с другом сталкивать. Потому что карма – владеет людьми, и мы ничто перед ее могуществом.

– Прямо так твоя экстрасенша и сказала? – недоверчиво переспросила у нее Мариша.

– Ну да, – кивнула Дуня.

– И если ее слушать, то выходит, что ничего нет странного в том, что матери Вадьки и Таньки обе были из соседних домов, потом приехали в Питер, друг про друга ничего не знали, родили детей, а потом дети взяли и поженились. Выходит, что во всем виновата одна их карма?

– Так чему ты так удивляешься, даже в Библии говорится, что дети отвечают за грехи своих отцов, – ответила Дуня. – А дочери, выходит, отдуваются за грехи матерей. Вот Вадькина родственница, то есть, если точно, его родная тетка, увела у Танькиной матери жениха, той больно было. Вот Танька и отплатила Вадьке, сделав уже больно ему. Я сама про такие случаи читала. Все закономерно!

– Лучше бы ты поменьше читала, – со вздохом произнесла Мариша. – А то у тебя в голове такие дебри выросли, что через них без топора и не продерешься.

– И вовсе нет! – возмутилась Дуня. – Ты просто не хочешь меня выслушать и понять. А ты пойми…

И всю дорогу до дома Дуня объясняла Марише, как сложно переплетаются энергии человеческих судеб на просторах вселенной. И как сложно бывает понять свое предназначение в этой жизни и осознать те уроки, которые судьба преподает нам. Но если это случилось, то человек может начать стремительно развязываться со своими энергетическими долгами, прося и заслуживая прощения у тех, кого обидел когда-то.

– Но это очень сложно, ведь мы видим лишь один кусочек огромной мозаики, – рассуждала Дуня, не замечая, как Мариша откровенно зевает. – А вся картина не видна нашему вздору. Поэтому я не вижу ничего странного в том, что Танька и Вадька поженились. Это лишь в очередной раз доказывает, как ничего просто так в этом мире не случается.

Марише, у которой уже пухла голова от рассуждений подруги, только и оставалось кивнуть в ответ. Она уже почти поверила, что это судьба предрешила, что Вадька женится на Таньке, Танька его бросит и… И за это будет убита?

– Как все и в самом деле сложно! – вздохнула Мариша. – А что же, если я дала отставку парню, а он на меня за это обиделся, так я в следующих жизнях буду эту его обиду расхлебывать? И мои дочери тоже?

– Смотри! – неожиданно вцепилась Дуня Марише в рукав, не слушая подруги.

Мариша удивленно посмотрела на Дуню.

– Да не на меня! Вперед смотри! Там Кира Михайловна куда-то из моего дома намылилась! – даже подпрыгнула на месте от нетерпения Дуня.

– И в самом деле, – удивилась Мариша, тоже увидев проворно передвигающуюся прочь от дома Киру Михайловну. – А сказала, что страшно устала и будет спать. Куда же это она? Совсем ночь на дворе.

Но Киру Михайловну такие мелочи, похоже, не смущали. Она бодрым шагом двинулась к дороге, явно собираясь поймать тачку.

– Поедем за ней! – азартно трясясь, предложила Дуня.

– А машина? Она ведь ее видела, – усомнилась Мариша. – Можем спугнуть.

– Тогда бросаем эту и ловим другую! – воскликнула Дуня.

– Тебе легко говорить, – вздохнула Мариша. – А я, может быть, свой «Фордик» одного на улице среди ночи никогда еще не оставляла. Сопрут ведь машину, потом ищи ветра в поле. Таких машин по городу тьма-тьмущая раскатывает. В жизни среди них свою собственную не найдешь.

Но времени на размышления уже не было, пришлось рискнуть. Поставив «Форд» на сигнализацию, подруги поспешили следом за Кирой Михайловной.

– Вот ведь неугомонная тетка, – возмущалась Мариша. – Другие в ее возрасте по ночам спят себе спокойно, а этой все неймется! Куда ее понесло? Хоть бы остановилась, передохнула.

Но Кира Михайловна и не собиралась останавливаться. Энергичным шагом, подозрительно оглядываясь по сторонам, она прошла к дороге. Но не села ни в первую, ни во вторую, ни в третью из остановившихся возле нее машин. Только четвертая – дорогая «Ауди», блестящая на морде фирменными четырьмя кружочками, сплетенными в цепочку, удовлетворила придирчивую Киру Михайловну.

– Скажите, какие капризы! – фыркнула Мариша. – «Десятка» ей уже не подходит. Такие мадамы только на «Ауди» раскатывают!

Тем временем в поведении Киры Михайловны странности все множились и множились. Начать с того, что, не проехав и десяти минут в «Ауди», она из нее вышла и тут же резво нырнула в подворотню. Подруги, не ожидающие от дородной дамы такой прыти, шмыгнули за ней. Подворотня оказалась проходной, вела через два дворика, через которые подруги и выбежали на другую улицу. Силуэт Киры Михайловны маячил невдалеке. Женщина снова ловила машину. Но и на этот раз она проехала совсем недолго. Снова все повторилось. Недолгая поездка на машине, остановка у дома и перебежка на соседнюю улицу.

– Да что она, с ума сошла, что ли? – возмутилась Дуня.

– По-моему, она проверяет, нет ли за ней слежки, – сказала Мариша. – Во всяком случае, очень похоже на то.

Впрочем, на третий раз Кира Михайловна воспользовалась для перебежки не проходными дворами, а магазином. Где и шмыгнула через черный ход. Да еще проявила коварство, попытавшись подкараулить, не бежит ли за ней кто следом. Хорошо еще, что ее выдало висевшее над прилавком зеркало, в котором отразилась Кира Михайловна, скрючившаяся под прилавком в своей засаде. Так что подруги вовремя притормозили и позволили беглянке отползти в полной уверенности, что слежки за ней нет.

Затем женщина вышла на улицу, немного прошла в сторону, подошла к стоящей у тротуара машине и, в последний раз бдительно оглядевшись по сторонам, села в нее на место водителя. Подруги буквально чудом остановили выезжающую из двора соседнего дома машину, водитель которой пустил их к себе в салон только потому, что Мариша кинулась прямо ему под колеса. И не остановиться он просто не мог. А остановившись, не пустить подруг к себе в машину тоже не сумел. Двери в его чудесной «копейке» не только не блокировались, но и вообще плохо закрывались.

– Ты только подумай, Кира сама открыла машину! – восклицала Дуня. – Надо же! Выходит, это ее машина? Так?

Но и теперь Кира Михайловна проехала совсем недолго, высадившись у убогого автосервиса.

– Все это очень странно, – пробормотала Мариша, когда они с Дуней увидели, как Кира Михайловна скрывается за дверью, ведущей внутрь гаража. – К чему предпринимать такие предосторожности, чтобы всего лишь сдать свою машину в ремонт?

– Пошли посмотрим, что она там делает, – предложила Дуня. – Может быть, тут вовсе и не автосервис.

– А что?

– Да что угодно! Подпольная лаборатория по изготовлению наркотиков, например! – воскликнула Дуня. – Ты идешь или нет?

– Конечно, иду, – спохватилась Мариша. – Только как? Через дверь следом за Кирой?

– Нет, таким путем лучше не соваться.

Обнаружить свое присутствие раньше времени подругам не хотелось, поэтому они предприняли штурм кирпичного забора, окружающего территорию автосервиса. Слава богу, он был достаточно старый. Многие кирпичи порядком раскрошились от времени, так что подругам было куда поставить ногу, чтобы не соскользнуть с забора. В конце концов они благополучно спрыгнули по другую сторону ограды и огляделись по сторонам.

– Слушай, похоже, тут и в самом деле автосервис, – прошептала Дуня. – Смотри, сколько машин!

– Хм! – пробормотала Мариша, оглядывая остовы различных иномарок и отечественных машин. – Мне кажется…

Но она не успела сказать, что именно ей кажется, потому что в этот момент железные ворота открылись и во двор, где стояли машины, въехала Кира Михайловна на своем «жигуленке».

– Поставьте ее вон тут! – крикнул ей пузатый мужик в засаленном комбинезоне. – Между «Газелью» и «Москвичом».

Кира Михайловна послушно втиснула свою машину в указанный ей узкий промежуток и с трудом выбралась наружу.

– Не понимаю, чего вам пришла в голову эта блажь распрощаться с хорошей машиной! – с недоумением произнес мужик. – Я же знаю эти машины. И вашу я уже посмотрел. Еще вполне приличный агрегат. Двигатель еще пару лет прослужит, это я вам точно говорю. Можете продать ее с гораздо большей выгодой. Документы у вас в порядке, так зачем вам ее сдавать мне на разборку?

– Не ваше дело! – отрезала Кира Михайловна.

– Ну ладно, если дело в том, что вы не хотите искать покупателя, так я у вас ее сам куплю, – предложил ей мужик.

– Нет! Только на разборку! – твердо заявила Кира Михайловна. – Не хочу, чтобы эта машина существовала. У меня с ней связаны слишком тяжелые воспоминания. Понимаете, из-за этой машины погиб мой муж. Поэтому…

И Кира Михайловна извлекла из сумочки белоснежный носовой платочек и осторожно промокнула краешки глаз.

– Поэтому, – продолжила она, – я хочу избавиться от нее окончательно. Чтобы и духу ее на этом свете не было.

– Ну как знаете, – пробормотал мастер. – Хозяин – барин. Хотя на этой сделке вы теряете почти половину стоимости машины.

– Меня не волнуют деньги, – холодно произнесла Кира Михайловна. – Так что? Берете машину в разборку, как договаривались, или мне поискать другой автосервис?

– Беру! – обреченно махнул рукой мастер. – По опыту знаю, если уж вам, бабам, что-то в голову втемяшилось, то спорить с вами бесполезно.

– Вот-вот, – кивнула Кира Михайловна. – Раз знаете, так и не спорьте.

После этого парочка ушла в здание автосервиса, видимо, чтобы обсудить финансовую сторону сделки. А подруги остались под открытым небом.

– Ты слышала! – прошептала Мариша. – Кира хочет избавиться от хорошей машины.

– Ага, даже сдала ее в разборку, – прошептала в ответ Дуня.

– Давай посмотрим, что там за машина, – предложила Мариша. – А то странно все это как-то выглядит. Ночная поездка с такими предосторожностями. Потом продажа машины на разборку, хотя она на ходу и еще вполне может послужить.

И подруги, ловко лавируя между машинами, прокрались к красным «Жигулям» Киры Михайловны.

– Ни царапинки, ни ржавчинки на краске нет, – произнесла Мариша, чуть ли не обнюхав каждый сантиметр машины. – Эта «пятерка» еще в отличном состоянии.

– Красная «пятерка», – пробормотала Дуня. – Слушай, а ты помнишь, у кого была такая же машина?

– У кого?

– У Глафиры – матери Катьки, – севшим от волнения голосом произнесла Дуня.

– Ох! – выдохнула Мариша, у которой даже в глазах потемнело от услышанного. – Вот так совпадение!

– Еще одно, – мрачно заметила Дуня. – Даже я не могу поверить в такие случайности. Слушай, неужели они все же как-то связаны между собой?

Мариша молча пожала плечами.

– Записывай номера! – велела ей Дуня.

– Ага! – отозвалась Мариша. – Уже записаны. Сейчас уберемся отсюда и проверим, на кого зарегистрирована машина. Но уже сейчас совершенно ясно, что не в Питере. Номера региона совсем незнакомые.

Срисовав номера, которые Кира Михайловна еще не успела снять с машины, подруги со стонами и кряхтением перебрались обратно через забор и, никем не замеченные, улепетнули прочь. Им и в самом деле следовало поторопиться, чтобы к возвращению Киры Михайловны уже иметь ясное представление о том, что ей сказать. Такси подругам удалось поймать через несколько минут. А еще через минуту Мариша дозвонилась своему старому другу – Артему. Он был гением в области компьютеров и мог разузнать практически все и про всех по одному телефонному номеру. И Мариша надеялась, что и по регистрационным номерам «пятерки» Артем сможет найти фамилию и адрес ее владелицы.

– Ну что еще?! – очень недовольным тоном спросил у Мариши Артем. – Ты меня между прочим вытащила…

– Из кровати? – быстро поинтересовалась Мариша.

Артем в ответ презрительно фыркнул.

– Какая кровать?! Из-за компьютера! – ответил он. – Ты же знаешь, что я работаю по ночам. Доступ к Интернету дешевле.

– Знаю, знаю, – успокоила его Мариша. – Потому и звоню тебе ночью, что знаю, ты по ночам и так всегда за компьютером. Артемчик, выясни для меня одну пустячную вещь!

– Какую? – хмыкнул Артем. – Как в прошлый раз, когда нужно было вскрыть код «Гамма-банка»? Я тогда буквально чудом замел за собой следы. Еще чуть-чуть, и меня бы сцапали. И сидел бы я сейчас не в своей уютной квартирке, а в лучшем случае в сырой камере на шконке с еще семью сотоварищами. А если бы совсем не повезло, так и вовсе лежал бы пластом под дерном в пригородном лесочке.

– Нет, на этот раз все совершенно безопасно, – заверила его Мариша.

– Ты и в прошлый раз так говорила, – кисло протянул Артем. – Ну уж ладно. Что у тебя там? Выкладывай!

Мариша изложила ему задачу и продиктовала номера красной «пятерки».

– Ты совсем свихнулась, – грустно констатировал Артем. – Эта машина зарегистрирована даже не в Питере и не в Москве. Это же мне, может быть, придется добрый час провозиться. А у меня, между прочим, работа. Срочная!

– Артем, когда на контрольных в школе ты канючил и просил у меня списать, я никогда тебе не отказывала да еще под таким дурацким предлогом! – возмутилась Мариша. – Я молча писала тебе твой вариант на бумажке и не злилась, когда из-за нехватки времени не успевала закончить свою собственную работу. Надеюсь, ты это помнишь?

Видимо, ностальгия по прошлому заставила Артема устыдиться своей меркантильности.

– Хорошо, – покорился он. – Перезвоню тебе, как только буду что-то знать.

– И поторопись! – успела крикнуть ему в трубку Мариша. – Дело очень срочное.

– А говорила, что пустяк! – укоризненно отозвался Артем и повесил трубку.

Добравшись до дома, подруги уселись на кухне в засаду ждать возвращения Киры Михайловны и звонка Артема. Как всегда, это случилось в одно и то же время.

– Ай, вы не спите! – изумленно воскликнула Кира Михайловна, обнаружив в прихожей поджидающих ее подруг, и тут же раздался звонок от Артема.

Мариша удалилась в соседнюю комнату, чтобы выслушать новости, которые ему удалось узнать с помощью своего компьютера, а Дуня провела вяло сопротивляющуюся Киру Михайловну на кухню.

– Попейте чаю! – ласково увещевала она женщину. – Наверное, замерзли и устали. Где же вы были среди ночи?

– Что-то голова заболела, вот я и решила выйти немного проветриться, – пробормотала Кира Михайловна, принимая из рук Дуни чашку с душистым чаем.

В это время из комнаты появилась Мариша и застыла за спиной Киры Михайловны с таким нехорошим выражением лица, что Дуня даже поперхнулась.

– Так как же вас все-таки называть? – произнесла Мариша, сверля глазами спину гостьи чуть повыше копчика.

– Что? – обернулась к ней Кира Михайловна. – Я что-то не поняла твой вопрос, деточка.

Но рука, в которой она держала чашку с чаем, предательски задрожала. А глаза у Киры Михайловны забегали.

– Все вы прекрасно поняли, – отрезала Мариша. – Мне только интересно знать, была ли ваша дочь в курсе вашей постановки.

– К-какая дочь? – слегка заикаясь, поинтересовалась Кира Михайловна.

– Очень своевременный вопрос, – ответила Мариша. – У вас их что – две?

Дуня, которая растерянно переводила взгляд с Мариши на Киру Михайловну, наконец не выдержала и потребовала:

– Пусть мне кто-нибудь объяснит, что все это значит!

– Пожалуйста! – легко согласилась Мариша. – Перед тобой сидит не кто иная, как мать Катьки.

Дуня опасливо отодвинулась от Киры Михайловны и воскликнула:

– Она же погибла!

– Как видишь, нет, – ответила Мариша. – Сидит тут перед нами вполне живехонькая. Да, Глафира Матвеевна?

– Какая Глафира Матвеевна, если это Кира Михайловна, – настойчиво возразила Дуня. – Мариша, мы же ее документы видели. Помнишь?

– Прекрасно помню, – согласилась Мариша. – Но я также знаю, что красная «пятерка», которую Кира Михайловна сегодня благополучно отдала на разборку, принадлежала Глафире Матвеевне – матери Катьки.

– Но ее же угнал какой-то мужчина! – возразила Дуня.

– Выходит, что не угнал, – ответила Мариша. – Но все-таки, хотелось бы знать, кто же сгорел в вашем доме в Славине, добрейшая Глафира Матвеевна?

– Не знаю, – пробормотала женщина. – О чем вы вообще говорите? Я не понимаю.

– А я думаю, что вы все прекрасно понимаете, – возразила ей Мариша. – И мало того, если сделать скидку на те косметические ухищрения, к которым вы прибегли, вроде тщательно прокрашенных и подстриженных у хорошего парикмахера волос, ухоженных ногтей и дорогих туфель, то в вас легко можно узнать все ту же Глафиру Матвеевну, проживающую в деревне Славино и имеющую взрослую дочь Катьку.

– Это какой-то абсурд! – возмутилась Кира Михайловна. – Какая еще Глафира? Не желаю слушать этот бред! Я ухожу!

– Никуда вы не уйдете! – разъярилась Мариша. – Вы ведь не хотите, чтобы в милиции узнали о вашей двойной жизни прямо сейчас. А я им расскажу, честное слово!

Кажется, Кира Михайловна и в самом деле не стремилась откровенничать с милицией, потому что она быстренько уселась на свое место и погрузилась в молчание.

– Уходить в глухую несознанку тоже не советую, – сообщила ей Мариша.

– Мариша, – теребила ее тем временем Дуня. – Объясни же ты мне наконец, что тебе удалось узнать. А то я совсем запуталась.

– Ладно, – вздохнула Мариша и, устремив пронзительный взгляд на Киру Михайловну, упорно делавшую вид, что она тут находится чисто случайно и происходящее ее ни в малейшей степени не интересует, начала рассказывать.

– Начать с того, что красная «пятерка» оказалась и в самом деле зарегистрирована на имя Глафиры Матвеевны, проживающей в деревне Славино Костромской области. Как только я узнала, что Кира Михайловна преспокойно и по вполне законным документам раскатывает на машине матери Катьки, да еще вхожа в дом самой Катьки, я тут же позвонила Клаве, туда, в Славино.

При упоминании Клавы Кира Михайловна заметно вздрогнула.

– Ну да, позвонила и попросила описать как можно более точно внешность своей покойной соседки Глафиры Матвеевны, – продолжила Мариша. – Вначале ничего утешительного я не услышала. Цвет волос был другой, совпадали только рост и комплекция. Я уже начала сомневаться, потому что очень трудно было представить, чтобы такая величественная мадам, как Кира Михайловна, могла бы пасти гусей, но тут Клава ляпнула про родинку над верхней губой своей бедной соседки Глафиры.

Кира Михайловна вздрогнула еще сильней и невольно сделала жест, чтобы прикрыть большую родинку у себя в углу рта.

– Теперь сомнения у меня отпали, – вздохнула Мариша. – Не может быть двух женщин, раскатывающих на одной машине, имеющих одинаковые родинки и к тому же имеющих весьма темное прошлое.

– Возмутительно! – произнесла Кира Михайловна. – Никакого темного прошлого у меня нет!

– Ах, простите великодушно! – с легкой издевкой воскликнула Мариша. – Я всего лишь хотела сказать, что Глафира Матвеевна, по словам соседей, не любила вспоминать о своем прошлом. Появилась она в Славине около двадцати лет назад, уже имея на руках маленькую дочь. Купила дом и осела в деревне надолго. Вы, Кира Михайловна, тоже сделали все возможное, чтобы о том периоде вашей жизни, не знал никто. Даже ваши родные. Вы ведь не соизволили оставить им свой адрес, опасаясь, что ваша двойная жизнь вызовет у них вполне разумное удивление.

– Значит, Кира Михайловна и Глафира Матвеевна – это одна и та же женщина? – переспросила Дуня.

Мариша кивнула.

– Дошло до тебя наконец?

– И выходит, что Глафира Матвеевна жива?

– Как видишь, – хмыкнула Мариша.

– И значит, Танька и Катька – родные сестры?

И подруги устремили на Киру Михайловну уничтожающий взгляд.

– У девочек разные отцы, – неохотно произнесла та. – Отец Катьки был славный человек. Ну, насколько вообще мужчина может быть славным. Но он дал мне свою фамилию. К тому же он работал в милиции и помог оформить новые документы. Таким образом я стала Глафирой Матвеевной. Правда, мой второй муж быстро умер.

– Как жаль, – сказала добрая Дуня.

– Да особенно не жаль, – отмахнулась Кира Михайловна. – Тоже нервов мне попортил. Чуть что, сразу же вопить начинал: помни, мол, чем ты мне обязана. Тюрьмой пугал, дескать, может так сделать, что я там окажусь за то, что живу по фальшивым документам.

– Так ведь он же вам их и помог сделать? – удивилась Дуня.

– Ну, такой вот был человек, – вздохнула Кира Михайловна. – Катьку грозился отнять. Знал, что я с Танюшей пережила, и все равно угрожал. Так что, когда он умер, я только про себя порадовалась. Ну а особых денег у меня после его смерти не было. Так что мы с Катькой переехали жить в Славино. Не сразу, но жизнь наладилась. Я завела скотину, гусей, и дело пошло.

– Выходит, Катька и Танька – сестры, – прошептала Дуня. – Как странно, две сестры и обе замужем за одним и тем же человеком, а? Ну, не совсем замужем, но все же.

Кира Михайловна рванулась что-то сказать, но Мариша ее перебила.

– Об этом мы поговорим потом, – сказала она. – А сейчас мне бы хотелось знать, что случилось с вашим гостем, который приезжал к вам в Славино?

– Это какой? – поинтересовалась Кира Михайловна.

– Последний, – вздохнула Мариша. – Который приезжал покупать у вас машину.

– Он умер, – смущенно пробормотала Кира Михайловна, покраснев и прелестно потупившись. – Да бог с ним, девочки! Одним мужиком меньше, бабам легче.

– И что, вот так он пришел к вам и сразу умер? – усмехнулась про себя Мариша. – Он что, специально притащился из Костромы, чтобы помереть на пороге вашего дома? Не верю что-то! Все-таки дорога от Костромы до вашей усадьбы неблизкая.

– Хотите, верьте, а хотите – нет, только так оно и было, – упрямо повторила Кира Михайловна. – Откуда же мне было знать, что мужчина такого слабого здоровья окажется? И уж, конечно, я никак не предполагала, что он так разволнуется из-за каких-то несчастных двухсот долларов, на которые я подняла цену за машину. И, в конце концов, не могла же я предполагать, что его вдруг хватит удар. Откуда мне было это знать! Ну?! Сами-то посудите?

– В самом деле! – согласилась с ней добросердечная Дуня. – Могли и не знать!

– А теперь представьте себе мое положение! – воскликнула Кира Михайловна, почувствовав поддержку. – Человек приезжает ко мне покупать машину. Мы начинаем с ним торговаться. Я говорю, что повысила цену. И вдруг он краснеет, начинает бурно дышать, а потом вдруг падает замертво, да еще ударяется при этом головой об угол столешницы. Представляете? Все вокруг в крови. И к тому же куча денег, которая была с ним. Конечно, я разволновалась. Живо представила, что скажет милиция, если увидит эту картину.

– И что же вы сделали?

– Ох, я не помню! – воскликнула Кира Михайловны. – Я так металась по дому, что, казалось, перебужу всех соседей. Мне уже чудилось, что все вещи, к которым я прикасаюсь, падают, бьются, ломаются. И что грохот в доме стоит просто страшный. Да еще тут же под ногами лежит окровавленный труп практически незнакомого мне мужчины. Было от чего потерять голову, как вы находите?

Подруги представили себе эту картину и мысленно согласились с Кирой Михайловной. Неизвестно, как бы они сами поступили в этой ситуации.

– В общем, у меня в голове все перепуталось, – застонала Кира Михайловна, заламывая руки. – Это уж потом я подумала, а чего, собственно говоря, волновалась? Ведь мужик помер, да еще незнакомый. Вот я двух мужей схоронила, и то ничего. А тут незнакомый мужик. Плюнуть на него и забыть. Но тогда я что-то очень уж разволновалась. Так, знаете ли, живо представила себе, что меня арестуют из-за этого мужика и, конечно же, решат, будто я специально заманила его с целью убить и присвоить себе его деньги. Мне уже мерещилась камера, грозный прокурор, требующий моей смертной казни, и дурак адвокат, что-то бормочущий про мой примерный образ жизни. А я сидеть в тюрьме из-за какого-то совершенно постороннего мужика, которому вздумалось помереть у меня дома, не собиралась.

– И вы подожгли дом! – воскликнула Мариша. – Вместе с трупом! Хотели замести следы!

– Вовсе нет! – ужаснулась Кира Михайловна. – Я свой дом любила! Наверное, когда я металась по дому, я случайно перевернула керосиновую лампу. Вот дом и вспыхнул.

– Керосиновую лампу? – удивилась Мариша. – У вас же было электричество?

– Господи, так все же одно к одному! – воскликнула Кира Михайловна. – Этому человеку приезжать, а у меня что-то проводка заискрила. Вот я и испугалась. Электричество отключила, притащила из сарая лампу и уселась его встречать. Ну, он пришел и как-то сразу скис, что в доме темно. Видно, подумал, что я его ограбить хочу. А еще в подполе у меня кабанчик сидел, возился там, шумел. А как я про цену-то толковать начала да спрашивать, есть ли у него вся сумма при себе целиком, он и вовсе разволновался. И дальше уж все было, как я вам рассказывала.

– А когда вы потом по дому метались, то электричество включали?

– Да откуда же я помню?! – воскликнула Кира Михайловна. – Может быть, и включала. Говорю же, носилась, словно курица с отрубленной головой. Что смогла из вещей в сумку покидала, шляпу на голову черную напялила. Одежду практичную тоже надела. Джинсы там и куртку ни разу не надеванную. Деньги все, которые в доме были, взяла да в машину села – и бежать.

– А куда же вы собирались бежать? – поинтересовалась Мариша.

– Как куда? – удивилась Кира Михайловна. – К дочери!

– К какой?

– К Танечке, – вздохнула Кира Михайловна. – Но пока суд да дело, я в гостинице пожила. Хоть чуток себя в порядок привела. К косметологу сходила. И опять же нервы подлечила. А то вы не представляете, тряслась все время прямо как студень. Настоящее чудо, что я на своей машине до самого Питера без аварий добралась. Не в себе ведь была.

– Хм, – произнесла Мариша. – Знаете, вы извините, но ваша история выглядит как-то очень уж подозрительно. Мало того, что вы жили по поддельным документам, так вы еще и тело фактически незнакомого вам человека сожгли вместе со своим домом. А вдруг бы он жив оказался? Вдруг его еще можно было спасти?

– Да что вы! – взмахнула руками Кира Михайловна. – Умер он! Точно! Я и пульс ему прощупала, и зеркальце ко рту поднесла и даже в глаза посветила фонариком. У меня как раз такой был, маленький. Специальный, как в фильмах показывают. Нет, умер тот человек. А дом я не жгла. Сам вспыхнул.

– Но уезжая, гусей-то вы выпустили, – заметила Мариша.

– А как же? Пока соседи бы спохватились, что меня нет, может быть, целый день прошел бы. За что же птице от голода страдать? Гуси у меня все в этом году взрослые. От лисы или хорька сами себя обезопасить могут. Так что я их перед тем, как уехать, конечно же, выпустила.

– Огород вы в этом году не засадили, гусей на развод не пустили, машину вот собрались продавать, – перечислила Мариша. – Как-то все одно к одному, кажется, что вы уже давно задумали переехать жить в другое место. Потому и хозяйством не интересовались.

Кира Михайловна ненадолго замолчала, потом вздохнула и кивнула.

– Ваша правда, – сказала она. – Собиралась я из деревни в город податься. Знаете, девочки, возраст все же сказывается. Раньше я играючи свое хозяйство вела. А последние годы замечать стала, что спина побаливает. Артрит начался. Так что я поняла: нужно из деревни уезжать, пока совсем в калеку не превратилась. А куда ехать? К Катьке, так у нее у самой пусто. Вот квартиру я ей сделала в Питере, так самую крохотную. И то все свои сбережения и оставшиеся от первого мужа деньги в эту однокомнатную клетушку вгрохала.

– И, поняв, что больше вам не под силу жить в деревне, вы вспомнили про свою старшую дочь! – воскликнула Дуня.

– Ну да, – кивнула Кира Михайловна. – Чем, думаю, черт не шутит. Может быть, и согласится меня Танька понять. Сначала позвонила ей, сказала, что у меня есть сведения о ее матери. Она сразу же согласилась со мной встретиться. Ну а когда встретились, я вижу, что она настроена благожелательно. И рассказала ей, что я и есть ее мать. Про отца-изверга ей все рассказала. Она мне поверила и простила. Сразу же мне одежды новой купила, к парикмахеру отвела и вообще помогла вспомнить, что значит быть женщиной. Косметологи, сауны, массаж. Я про все это в своей деревне и забыла за многие годы. И жить Танька велела к ней переезжать, а потом обещала мне квартиру отдельную купить. Сказала, что деньги, которые ей после отца остались, она в оборот пустила и они теперь хороший доход ей приносят. Ну, и сказала, что я ни в чем нуждаться не буду. Такая хорошая у меня девочка оказалась!

И Кира Михайловна вдруг совершенно искренне заплакала, не стесняясь и не вытирая слез.

– Растить мне ее не довелось, думала, хоть сейчас смогу на старости лет с обеими дочерьми пожить, внуков понянчить. И снова изверг какой-то все напутал. Ну, что за жизнь?! И что за мужики такие пошли! Ни сердца у них, ни совести! Один отнял у меня Таньку на долгие годы, а потом другой вовсе ее убил! Сволочи они после этого!

И Кира Михайловна снова зарыдала. Подруги стояли рядом, не зная, как ее утешить. Опротестовать последнее заявление Киры Михайловны аргументов у них не находилось. Наконец Мариша нашлась, сунула женщине стакан с водой и, когда та выпила, спросила:

– Послушайте, а почему вы считаете, что Таньку убил именно мужчина?

– А кому же еще? – удивилась Кира Михайловна. – Мужики известные сволочи! Уж я два раза замужем была, так уж знаю.

Позиция Киры Михайловны, достаточно настрадавшейся в жизни от мужчин, была подругам ясна. Но все же с поджогом ее дома и смертью покупателя машины все еще было много неясного.

– Хотите вы или нет, а придется идти в милицию и каяться, – вздохнула Мариша.

– Ой, не надо! – закричала Кира Михайловна.

– Поймите, все равно, когда вы станете вступать в права наследства, то вашим прошлым заинтересуются, – сказала Мариша. – Начнут спрашивать, где вы жили последние двадцать с лишним лет. И неизбежно узнают и про Славино, и про то, что вы жили под чужим именем. Так что лучше вам сразу во всем признаться. И про пожар все рассказать.

– Меня арестуют! – заплакала Кира Михайловна.

Подруги молча переглянулись. Такой поворот событий им представлялся вполне возможным. Но все равно другого выхода они не видели. И все равно битые два часа они на разные лады уговаривали Киру Михайловну не отягощать своего и так непростого положения и пойти в милицию.

– А кстати, Катька-то знает, что вы живы? – внезапно спохватилась Дуня.

– Конечно! – воскликнула Кира Михайловна. – Я ей сразу же после того, как узнала от вас о пожаре, позвонила и все объяснила. Велела поехать в Славино и похоронить того мужика под моим именем.

– А чего же она так разволновалась, что чуть ребенка не потеряла? – удивленно переглянулись Дуня с Маришей.

– Дорога, я думаю, – пробормотала Кира Михайловна. – У меня мать врач-гинеколог. Так она всегда говорила, что выкидыши из-за слез не случаются. Выдумки все это. Только если в организме есть какое-то отклонение, тогда истерика или волнение могут вызвать выкидыш. А здоровая баба, она хоть обрыдайся, а ребенка не потеряет. Вот если физическое какое-то вмешательство, муж, там, изобьет беременную или с лестницы свалится, тогда конечно. А простое волнение – это не так страшно. К тому же с Катькиным младенцем все в порядке, насколько я знаю.

– Ну да, – вынуждены были согласиться подруги. – В больнице сказали, что на данный момент опасности нет.

– Вот видите, – с достоинством кивнула Кира Михайловна.

– Но одного я не пойму, неужели врачи не смогли определить, что в доме сгорели не вы, а кто-то другой, – пробормотала, немного подумав, Мариша. – Ну, ладно бы другая женщина сгорела. Еще туда-сюда. Но неужели они даже не могут отличить труп мужчины от трупа женщины?

– Девочка моя! – воскликнула Кира Михайловна. – Это же Славино! Там специалистов нет. Одни неучи. Хорошо, если они вообще скальпель в руках держать умеют. Да и кому нужно было делать экспертизу? Лично я, зная местное разгильдяйство, надеялась, что мне все отлично сойдет с рук.

– Но как же сойдет? – вздохнула Мариша. – Был же шофер, который видел того покупателя, которого вез к вам в Славино, и он…

И тут Маришу осенила такая ужасная мысль, что она неожиданно замолчала, растерянно глядя на Киру Михайловну.

– Минутку, – произнесла она затем, – я только сейчас сообразила, выходит, Михалыча – того самого шофера, который привез к вам вашего пострадавшего покупателя, в больницу тоже вы отправили?

– Как я могла? – бодро возмутилась Кира Михайловна. – Я была в это время в Питере.

– Ага! – зловеще пророкотала Мариша. – Вы были в это время в Питере! А откуда вы в таком случае знаете, когда с шофером случилось несчастье?

– Ну я, – замялась Кира Михайловна, – мне рассказала Катька.

– Предположим, – согласилась Мариша. – Предположим, что вам об этом рассказала Катька. Но она-то откуда об этом узнала, а?

– Значит, то, что Михалыч оказался в больнице, – дело рук Катьки? – подала голос Дуня.

– Деточка, какие ты ужасы говоришь! – воскликнула Кира Михайловна. – Это совпадение! Моя дочка никого не убивала! Ей рассказала о несчастье соседка – Клава. Вы же были в Славине и знаете, что это просто маленькая деревня. Там все друг у друга на виду. И все друг друга знают. Вот Катька и рассказала мне о том, что с Михалычем случилось несчастье.

– Ну вас к черту! Пусть с вами милиция разбирается! – разозлилась Мариша. – А то, честное слово, темните вы что-то слишком много.