Книга: Детонатор для секс-бомбы
Назад: Глава 9
Дальше: Глава 11

Глава 10

Танькина мать сверлила Маришу неприязненным взглядом, вдруг встретив человека, который вынуждает ее делать то, чего она делать не хочет. Мариша молчала. Наконец Кира Михайловна вздохнула и, первой прервав молчание, ответила Марише:
– Хорошо, если вам любопытно, то я расскажу. Полагаю, что теперь, когда мой муж мертв, я могу рассказать вам, как все произошло. В конце концов, если мне многое другое сошло с рук, то почему бы и не облегчить душу. Думаю, хуже уже не будет.
Подруги молча переглянулись, отметив про себя это самое «многое другое сошло с рук», и сказали, что готовы слушать. Кира Михайловна кивнула и продолжила.
– Вы, конечно, знаете, кем был отец Танюши? – спросила она у девушек.
– Конечно, – кивнула Дуня. – Он был известным художником. У него несколько раз бывали выставки.
– Боже мой! – насмешливо наморщила нос Кира Михайловна. – Какая наивность! Не был этот человек никогда известным художником. Он и вообще-то художником не был.
– Но как же так? – удивилась Дуня. – У него дома было полно картин. И к тому же в комнате всегда стоял мольберт.
– Любительская мазня! – резко заявила Кира Михайловна. – Спросите у любого искусствоведа, занимающегося современной живописью, назовите ему фамилию Вячеслава Лазорева, он будет долго пытаться вспомнить, но так и не вспомнит. Потому что такого художника попросту не было!
– Нет, вы ошибаетесь, – уверенно покачала головой Дуня. – У Вячеслава Мефодьевича даже были свои выставки. Я помню, как он на них водил нас с Таней.
– Да что стоило запудрить мозги маленькой девочке! – отмахнулась Кира Михайловна. – Выставка! Художник! Да это было просто прикрытие, чтобы не давать людям повода для сплетен. Разумеется, за деньги можно было устроить и выставку для своих картин. Но на самом деле Танюшин отец был криминальным авторитетом. Другими словами, вором.
– Что?! – удивились подруги.
– Я и сама об этом долгое время не догадывалась. Жила себе, думая, что стала женой художника. Поэтому не удивлялась, что муж много времени проводит в своей комнате. Картины он и в самом деле рисовал. Но это было его хобби. А реальная его жизнь лежала совсем в другой области. И уж, конечно, не те две или три исчезнувшие из дома картины позволяли Танюшиному отцу содержать семью. По-моему, он за всю жизнь не продал ни одной картины. Дарил что-то знакомым, а я, глупая и наивная, думала, что он их продает. Еще радовалась, что стала женой такого человека. Как же! Художник!
Правда выяснилась, как всегда, самым неприятным образом. Вячеслав Мефодьевич в семейной жизни был человеком удивительно покладистым и мирным, никогда не повысил голоса на своих близких. Так что после нескольких лет брака Кира Михайловна стала считать своего мужа немного рохлей и слегка заскучала от свалившегося на ее голову достатка. Так как скучать она не любила, то в ее жизни быстро появился молодой человек, брызжущий энергией, с которым в постели было куда веселей, чем со степенным Вячеславом Мефодьевичем. Изменница провела очень приятные три месяца, наставляя рога своему мужу, а потом была неприятно поражена, когда по возвращении домой ее запихнули в какую-то машину, где на переднем сиденье сидел ее дорогой муж. Но самое странное было в том, что крепкие парни, засунувшие Киру Михайловну в машину, явно побаивались ее кроткого мужа. Впрочем, и сам муж сейчас не был кротким.
– Я знаю, откуда и от кого ты идешь, и я уже собрал твои вещи, – сказал ей муж. – Если хочешь жить, ты их возьмешь и навсегда исчезнешь из моей жизни.
Кира Михайловна пыталась возмущаться, даже попробовала устроить скандал, но холодное лезвие ножа, проткнувшего ее тонкую блузочку где-то в области сердца, а также угроза исполосовать бритвой ее личико, заставили ее повременить со своими амбициями и выслушать предложение мужа.
– Ты навсегда исчезнешь из нашей с Танюшей жизни, – повторил Вячеслав Мефодьевич. – А если вздумаешь тайком сунуться к дочери, тебя изуродуют так, что ты никогда не сможешь высунуть на улицу носа. Убивать я тебя не стану. Все же ты была мне до недавнего времени хорошей женой и подарила дочь. За это я тебя отпускаю живой. Но не вздумай больше сунуться к Танюше. Пожалеешь.
И по тому, каким мертвенным блеском сверкнули глаза ее мужа, Кира Михайловна как-то сразу поняла, что тот не шутит. И вполне способен привести свою угрозу в исполнение. Сразу полезли в голову разные мелочи, которым раньше Кира Михайловна беспечно не придавала большого значения. Как то, испачканная чьей-то кровью одежда мужа. Несколько капель, но тем не менее они были. Тогда Вячеслав Мефодьевич сказал, что приятель, к которому он якобы ходил в гости, случайно порезал руку, разделывая мясо. Пистолет, хранящийся у Вячеслава Мефодьевича в тайнике под батареей, который Кира Михайловна случайно нашла во время уборки квартиры. Этому тоже нашлось объяснение. Пистолет был якобы трофейный и достался Вячеславу Мефодьевичу от отца. Кира Михайловна, плохо разбиравшаяся в оружии, поверила, хотя пистолет показался ей совсем новеньким. Но тогда она подумала, что он просто так выглядит, потому что им никто не пользуется.
И было еще множество странностей, которые плохо в общем-то вязались с образом художника, но которым Кира Михайловна предпочитала не придавать значения. Странные мужские голоса, раздающиеся в трубке среди ночи, поспешные отъезды мужа, который возвращался иногда только через несколько дней крайне измотанный и просто валился с ног. Но женскими духами от него не пахло, женщины по телефону не звонили, следов помады на одежде мужа не наблюдалось, поэтому Кира Михайловна отлучки мужа оставляла на его совести. Тем более что он всегда покупал ей после отлучки какой-нибудь дорогой подарок. Она вообще была из тех женщин, которые предпочитают использовать мужчин в своих целях, вовсе не стараясь особенно проникнуть в их мысли. Киру Михайловну вполне устраивало положение жены художника, и тем неприятней было осознавать, как глупо она попалась, лишившись разом и семьи, и дома, и налаженного быта.
Впрочем, дом у Киры Михайловны как раз был. Она переехала жить к своей матери. Старушка жила в местечке Малая Вишера. Это, конечно, был не Ленинград, а маменька Киры Михайловны отличалась удивительным даром отравлять и без того нелегкую жизнь своей дочери. Но зато Кира Михайловна была жива, и ее лицо не подверглось необратимым изменениям. Кроме того, Вячеслав Мефодьевич оказался настолько благороден, что упаковал в чемоданы жены все свои подарки, которые она когда-то от него получила. Золотой браслет, цепочка с тяжелым бриллиантовым кулоном, старинные серьги с изумрудами и кольцо в такой же оправе могли быть в любой момент обращены в деньги. Были и другие подарки, чуть помельче. Так что голодать Кире Михайловне не пришлось. Развод она получила без проблем и через год снова вышла замуж. И снова за человека, который вполне мог позволить своей жене сидеть дома и не гнуть спину на государство.
– Второй мой муж был военным, – рассказывала Кира Михайловна. – Он был уже не очень молод. Вдовец. Но детей у него не было. Так что я сочла это неплохим вариантом.
Кире Михайловне вместе с мужем пришлось вдоволь поколесить по стране, но после жизни у мамули в Малой Вишере и работы секретаршей у директора крохотной мебельной фабрики, который своими вечно потными руками пытался при любом удобном случае ущипнуть Киру Михайловну за выступающие части тела, – это, честное слово, было сущим пустяком.
– И вы так и не посмели повидаться с дочерью? – спросила Мариша. – Побоялись?
Женщина отвела глаза.
– Вообще-то один раз я рискнула появиться возле школы, где училась Танюша, – сказала она. – Но девочки там уже не было, а директриса мне сказала, что отец перевел Таню в другую школу. Я решила на следующий день пойти в ту, другую, школу, но вечером на меня напали какие-то хулиганы. Порезали пальто, и вот…
Она подняла голову, и подруги увидели у нее под подбородком несколько узких белых шрамов.
– И еще было около десятка синяков, сломано два зуба и ребро. Этого сейчас уже не видно, но шрамы на горле остались. А еще те люди сказали, что это мне привет от Славы, – печально прошептала Кира Михайловна. – И еще они сказали, что Танюши мне не видать все равно. Либо я сама исчезну и на этот раз без всяких фокусов, либо мне придется провести остаток жизни прикованной к кровати, так что выбора у меня нет. И я смирилась. Выкрасть дочь я не могла, Слава знал, где я прячусь. И куда бы я подалась с маленьким ребенком без денег? На молодежную стройку? Но тогда уже не было никаких молодежных строек.
– Вы могли обратиться в милицию, – сказала Дуня. – В конце концов, они должны были принять у вас заявление.
– Боже мой! – вздохнула Кира Михайловна. – Я и пыталась. Все в тот же приезд в Ленинград, который так печально для меня закончился. Потом мне позвонил милиционер, который принимал у меня заявление, и сказал, что оно куда-то подевалось. Он был очень любезен и предложил мне прислать еще одно заявление. Но я… Я побоялась. К этому времени мне всюду чудились происки моего мужа. И потом я уже познакомилась с моим майором. Он ничего не знал о моем первом браке. Я ему не сказала. Побоялась, что он побрезгует связаться с женой преступника. Да и Гриша не скрывал, что во мне его привлекает в первую очередь отсутствие детей. Он так и сказал, что у него на примете было еще две невесты. Но обе имели маленьких детей от прошлых браков. Поэтому чаша весов склонилась в мою пользу.
– Очень мило, – пробормотала Мариша. – Видимо, чудесный человек был ваш второй муж.
– После Славы мне все мужчины казались почти ангелами, – тяжело вздохнула Кира Михайловна.
– А как же получилось, что вы по прошествии времени все же стали встречаться с Таней? – спросила Дуня.
– После смерти Славы уже некому было следить за соблюдением запрета, когда-то наложенного им на наши отношения с Таней, – сказала Кира Михайловна. – Так что я позвонила Танюше, и мы встретились. Не скрою, сначала она была настроена против меня весьма решительно. Но, выслушав мою историю, признала, что я не так уж и виновата. Во всяком случае, она согласилась общаться со мной.
– Но как вы узнали, что ваш первый муж умер? – спросила Мариша. – Вы же старались держаться подальше от него?
– Вы не поверите, но есть на земле что-то такое. Можно сказать, что мне помог счастливый случай. Но в глубине души я уверена, что мне помог господь! – воскликнула Кира Михайловна. – Так получилось, что моя подруга работала медсестрой в той больнице, куда привезли Вячеслава с инфарктом. Ее удивила знакомая фамилия в списке пациентов. И она наведалась в палату, где он лежал. И убедилась, что это и в самом деле мой муж. Он не очень сильно изменился, так что был вполне узнаваем. А когда он наконец умер, она позвонила моей матери и сообщила новость. А уж та в свою очередь передала ее мне.
– Так вы что, хотите сказать, что ваши близкие были в курсе того, как обошелся с вами отец Тани? – удивилась Мариша.
– Конечно, нет! – воскликнула Кира Михайловна. – Они лишь знали, что мы с Вячеславом расстались. А Таня осталась жить с отцом. В подробности я не посвятила даже свою мать. Не решилась.
– И бабушка виделась с внучкой? – спросила Мариша.
Дуня и Кира Михайловна дружно помотали головами.
– Моя мать сделала одну попытку наведаться к Вячеславу и Тане, – сказала Кира Михайловна. – Она очень сердилась на меня за то, что я оставила Таню отцу. Просто со свету сживала. И наконец однажды докричалась до того, что плюнула мне в лицо и сказала, что едет в Ленинград к внучке одна.
– И поехала?
– Поехала, но вернулась очень быстро, – сказала Кира Михайловна. – И с тех пор ни разу ни в чем не упрекнула меня. Подозреваю, что Вячеслав провел с ней ту же терапию, что и со мной. Во всяком случае, мать после того визита больше никогда не рвалась к Тане, но зато сразу же после приезда пошла в церковь и поставила за Вячеслава свечу за упокой.
– Но он же был тогда еще жив? – удивилась Дуня.
– Вот именно, – мрачно кивнула Кира Михайловна. – Только долго нам с матерью пришлось ждать, когда та свеча подействует.
И она отвернулась.
– Ну, а как отреагировал ваш второй муж, когда вы ему сказали про Таньку? Не тогда, а теперь? – спросила Мариша. – Или вы ему так ничего и не сказали?
– Почему же, – пожала плечами Кира Михайловна. – Рассказала. Он отнесся к ситуации с пониманием. Даже сказал, чтобы Таня переезжала к нам.
– Как это? – удивилась Дуня. – С какой стати?
– Гриша считал, что это не дело, когда молодая девушка живет совсем одна, без старших в доме. У молодых – ветер в голове. Жизни не знают, недолго и в беду попасть. А тем более, когда девушка не голь перекатная, с которой и взять-то нечего. А имеет тугую кубышку.
– Кто это? – удивилась Дуня. – Вы про Таньку, что ли, говорите? Так у нее кубышка, если это можно так назвать, только в последнее время появилась. И она, прежде чем разбогатела, очень много работала. Так что уж счет деньгам она точно знает.
В ответ Кира Михайловна только фыркнула.
– Ты, Дуня, про это рассуждать не можешь, – заявила она. – Ты ведь вообще думала, что отец Танюши – художник. А на самом деле у него были большие деньги. И часть этих денег после его смерти досталась Тане. Как ты думаешь, на какие деньги она делала подарки своим любовникам? И на что они жили с Вадькой? Ни Таня, ни Вадька в то время толком не работали, а отдыхать ездили по нескольку раз в год. И вообще ни в чем себе не отказывали. Все это покупалось на деньги Таниного отца. И когда Танюша решила открыть свою фирму, на ее организацию деньги она взяла оттуда же.
– О, господи! – выдохнула Мариша. – Выходит, что Татьяна была еще богаче, чем мы думали? И кто об этом знал?
– Полагаю, что кто-то из тех людей, кто, скажем так, работал вместе с Вячеславом Мефодьевичем, должны были догадываться, что он оставил что-то своей дочери, – сказала Кира Михайловна. – Ну… Ну, и Танюша могла рассказать о деньгах отца своим любовникам. Таня была иногда очень откровенна с людьми, которые, на мой взгляд, такой откровенности совсем не стоили.
– Это кто же, например? – живо поинтересовалась Мариша.
– Появилась года два назад у Танечки одна любовь, – вздохнула Кира Михайловна. – Очень странный тип, хочу вам сказать. Но Танюша просто голову потеряла из-за него. Но мне он показался очень странным, и я ее выбора не одобрила.
– И в чем странность заключалась?
– Он нигде не работал, – сделав страшные глаза, произнесла Кира Михайловна. – То есть он что-то там бормотал про работу редактора в каком-то издательстве. Но честное слово, ему бы следовало выбрать себе другую работу. Где это видано, чтобы редактор не знал разницы между Ремарком и ремаркой? И где это видано, чтобы редактор болтался целый день либо у Тани в гостях, либо в тренажерном зале? И ходил бы в спортивном костюме или другой свободной одежде. Понимаете, никаких там галстуков, я уж не говорю о накрахмаленных рубашках. А по вечерам он водил ее в кабак. За что, думаете, он мог получать зарплату? Причем деньги ему платили чуть ли не через день. Во всяком случае, их получение он обмывал никак не реже. И обязательно в дорогом ресторане. Нет, поймите меня правильно, я не против того, чтобы сходить в ресторан. Но нельзя же ходить туда каждый день?
Подруги переглянулись. С точки зрения Мариши, в ресторане можно и нужно не только ужинать, но и завтракать, и обедать. Это избавляло от кучи ненужной возни и к тому же результат обычно бывал превосходным, что редко случалось при приготовлении обеда в домашних условиях. Но у Киры Михайловны, прожившей последние годы в обществе сурового военного, был свой взгляд на вещи.
– А откуда у человека, который целыми днями проводит в безделье и веселье, могут взяться деньги? – продолжала наступление Кира Михайловна. – Ясное дело, только нечестным путем. Да и не похож он был даже внешне на редактора. Такой весь здоровущий, накачанный.
– А как звали этого красавца?
– Георгий, – ответила Кира Михайловна, и подруги снова переглянулись.
Георгия в списке последних пяти любовников Таньки не значилось. И человек с таким именем не звонил Таньке на трубку, которая до сих пор находилась у Мариши.
– И давно Танька рассталась с Георгием?
– Бог с вами! – фыркнула Кира Михайловна. – Она и не думала с ним расставаться. Напротив, их роман только разгорался, если это можно так назвать. Я была у Тани в гостях месяц назад. Мне необходимо было показаться врачу. А гостиницы так дороги, что я остановилась на недельку у Тани. Она была, разумеется, не против. Но этот Георгий! Он буквально доставал меня своими звонками. Один день звонил ей просто постоянно! И все время по междугородке. Я даже сделала ему замечание, неужели, сказала я, вам, молодой человек, нечем заняться?
– А он что?
– Заржал и сказал, что у него наконец-то заканчивается длительная командировка, он скоро прилетит в Питер и собирается это событие отметить. И что он очень хочет видеть Таню. Звонил в двенадцать дня, потом в половине первого, потом в час, потом еще несколько раз. Танюше на работу я позвонила, но там ее не оказалось. А номер ее трубки я куда-то задевала. Я так ему и сказала, а он велел мне передать Танюше, что когда он прилетит, то хочет, чтобы с ребенком все было в порядке. Конечно, я насторожилась. Мне бы не хотелось, чтобы Таня связала свою жизнь с таким типом. А тут еще какой-то ребенок!
– А что сказала Таня?
– Она сказала, что Георгий ей совершенно не интересен. Что он дурак и мот. И что она страшно корит себя, что дала ему свой домашний телефон, потому что он жуткий прилипала. Сказала, что даже сменила номер мобильного телефона, потому что Георгий буквально разорял ее своими звонками. Никто из клиентов не мог дозвониться до нее, потому что по телефону все время звонил Георгий.
– Так чего вы волнуетесь? Вряд ли Таня тратила деньги на человека, о котором так нелестно отзывалась, – пожала плечами Мариша.
– Ах нет! Уверена, что она мне говорила об этом, только чтобы успокоить меня, – вздохнула Кира Михайловна. – И конечно, я спросила ее насчет ребенка, которого она, по словам Георгия, носит.
– И что же?
– Она очень удивилась и поклялась, что не беременна. Я просто не знала, что и думать. Но потом Георгий звонить перестал, и я немного успокоилась. Да и видела я его всего один раз и с тех пор прошло два года. Так что я понадеялась, что, может быть, он и сам как-то отстанет от Таньки. Или хотя бы перестанет ходить в рестораны в своих спортивных костюмах.
– А каков он вообще из себя? – полюбопытствовала Мариша. – Этот Георгий? На лицо он хорош?
– Очень даже! – с жаром воскликнула Кира Михайловна, и подругам стало ясно, от кого Танька унаследовала свой буйный темперамент. – Будь я на несколько лет помоложе, он бы от меня не ушел. И плевать мне на его манеру одеваться! Но увы, я в тот момент, когда Таня знакомила меня с Георгием, была не в лучшем состоянии.
– Да что вы! – воскликнула простодушная Дуня. – Вы отлично выглядите.
– После прописанных мне процедур, я имею в виду, – пояснила ей Кира Михайловна.
– А! Понятно, – пробормотала Дуня, наконец смекнувшая, что холеность Киры Михайловны, выглядевшей в данный момент явно моложе своего возраста, проистекала не только от беззаботной жизни, но и от мастерства пластических хирургов.
– Да, – с сожалением протянула Кира Михайловна, – не довелось мне с ним познакомиться поближе. Но Таня – моя дочь. Так что я уверена: она от Георгия поимела все удовольствия, которые он мог ей предложить.
– А как бы нам тоже познакомиться с этим человеком? – спросила Мариша.
Кира Михайловна кинула на нее не слишком одобрительный взгляд.
– Вы только что оплакивали свою убитую подругу и даже косились на меня, не видя моих слез, а теперь вдруг оживились, стоило мне заговорить о мужчине, – не без яда заметила она.
– Мы просто пытаемся выяснить, кто мог убить Таньку! – возмутилась Дуня, которую даже в жар бросило от возмущения.
Она еще собиралась добавить, что не все же настолько похотливы, как Кира Михайловна, но вовремя получила тычок от Мариши и промолчала.
– Ну, конечно! – ехидненько воскликнула Кира Михайловна. – Только вам этим и заниматься. Милиция-то отдыхает.
Мариша, которая уже было начала испытывать к Кире Михайловне некоторое сочувствие, снова разозлилась.
– Слушайте! – сказала она. – Мы с подругой ужасно устали. Мотаемся уже второй день между Костромой и Питером и…
– А что вы делали в Костроме? – быстро перебила ее Кира Михайловна, почему-то побледнев.
– Не ваше дело, – грубо заявила Мариша. – Пытались найти убийцу вашей дочери. Так что если хотите нам помочь, извольте рассказать нам все, что вы знаете про этого Георгия. И без этих ваших подковырок. А если нет, то мы и вас запишем в список подозреваемых.
– С какой стати? – изумилась Кира Михайловна.
– С такой, что про ваше существование никто не слышал, а тут вдруг через несколько дней после того, как убивают вашу дочь, вы появляетесь на сцене! – воскликнула Мариша. – И явно будете претендовать на свою долю наследства.
– А кто еще претендует? – удивленно спросила Кира Михайловна.
– Вадька, насколько я знаю, считается по закону наследником Таньки, – сказала Дуня.
– Этот лопух! – отмахнулась Кира Михайловна. – Девочки, но неужели вы и в самом деле пытаетесь найти убийцу Танечки?
– Ну да! – кивнула Дуня. – Даже в Славино смотались к матери Катьки.
– Кто это? – пробормотала Кира Михайловне. – Когда же?
– Что когда? – сердилась Мариша. – Говорю же вам, сегодня только вернулись. А тут вы нам на голову. Даже выспаться не можем. Сидим тут и втолковываем вам, что вашу дочь убили, что мы ищем убийцу. А вы тут сидите, вся из себя холеная, и отпускаете колкости.
– Девочки, простите меня! – растрогалась Кира Михайловна. – Так что вы делали в этом Санине?
– Славино! – поправила ее Мариша. – Там жила мать Катьки. А Катька – это новая подруга Вадьки. У нее были свои причины желать смерти Тани. Тогда бы Вадька получался Таниным наследником и мог спокойно жениться на своей новой зазнобе.
– И что же вам удалось узнать?
– Увы, та женщина погибла, – вздохнула Дуня. – Сгорела вместе с домом за день до убийства Танюши. Так что она к убийству уж точно не причастна.
– Какой ужас! – прикрыла глаза Кира Михайловна. – Сгорела! Заживо! Но как это случилось?
– Наверное, дом поджег человек, который собирался купить машину у Катькиной матери, – сказала Дуня. – Украл машину, деньги свои при этом сберег, а дом вместе с хозяйкой поджег, решив, что все спишут на несчастный случай.
– И спишут? – поинтересовалась Кира Михайловна.
– Ну уж дудки! – воскликнула Мариша. – Мы этого не допустим! К тому же есть человек – таксист, который помнит того мужика, который привозил к Глафире покупателя на ее машину. Он из местных. У него в этом Славине полно друзей и родственников! Поэтому он так и заинтересовался, к кому это едет мужик из Костромы. И запомнил его очень даже хорошо. Так что теперь этого покупателя найдут. Можно даже не беспокоиться.
– Вот оно как! – пробормотала Кира Михайловна. – Что же, я очень рада, если хотя бы этого преступника накажут по заслугам. Но как бы я хотела, чтобы убийца моей дочери тоже понес заслуженное наказание.
– Нам бы тоже хотелось, – кивнули подруги. – Так что там с Георгием? Поможете вы нам его найти?
– Девочки, я бы с радостью, – уже гораздо более миролюбиво вздохнула Кира Михайловна. – Но увы, я ровным счетом ничего про него не знаю. Только имя. Даже места его работы не знаю. Он всегда обходил эту тему стороной. Но может быть, он и сам проявится?
Подруги с сомнением покачали головами. Если у Таньки был роман с этим Георгием, то почему она его от всех скрывала, в том числе и от своей ближайшей подруги? В этом было что-то странное. И куда этот Георгий, в самом деле, теперь делся? И тут Мариша непроизвольно зевнула, а следом за ней начала зевать и Дуня. После нескольких минут, когда подруги по очереди зевали, Кира Михайловна, видимо, усовестилась, вспомнив о том, что девушки два дня были на колесах, и сказала:
– Поеду-ка я в гостиницу.
– Ни в коем случае! – воскликнула Дуня. – Вы останетесь у меня. Где вы будете среди ночи искать гостиницу? Нет, даже и речи об этом быть не может. Вы остаетесь у меня, и точка. Я только провожу подругу и вернусь. А вы пока что располагайтесь. Маленькая комната в вашем полном распоряжении. Там вам никто не помешает. Примите, если хотите, ванну, у нас пока что не отключили горячую воду.
И показав гостье ее комнату, Дуня отправилась проводить Маришу. Вернувшись, она застала свою гостью в ванне. Видимо, та решила воспользоваться предложением Дуни и хорошенько расслабиться в горячей воде. Из ванной комнаты сквозь шум воды доносилось какое-то бормотание. Кажется, Танькина мать что-то горячо доказывала самой себе. Покачав головой и понадеявшись в душе, что ее гостья не рехнется от горя, Дуня прошла к себе в комнату, оставив Танькину мать болтать наедине сама с собой. У нее еще мелькнула мысль, что надо бы проверить, все ли в порядке у Киры Михайловны, но стоило Дуне прилечь, как усталость навалилась на нее многотонной массой и совершенно придавила девушку к постели.

 

…Утро у всех началось по-разному. Белоокова разбудил звонок будильника, вытащивший его из блаженной дремы. Дуню не смог разбудить ни звон телефона, ни стук Киры Михайловны, ни даже вой циркулярной пилы, которой сосед снизу для чего-то распиливал у себя дома доски. Во всяком случае, пилил он их уже не первый год и, как подозревала Дуня, исключительно для собственного удовольствия – она много раз видела, что он вносил в дом доски, но обратно они у него всегда появлялись в виде стружек и деревянных обрезков уже в помойном ведре. Но Дуня, раз и навсегда решившая, что у каждого человека есть свой способ снимать напряжение, настолько свыклась с этим звуком, что просто не обращала на него внимания.
А Мариша проснулась сама, ее словно что-то ударило, заставив открыть глаза и сесть на кровати.
– Очень мне эта Танькина мамочка подозрительна, – пробормотала она и окончательно проснулась. – Отчего это она приперлась так кстати? И откуда? Ну ладно, откуда – дело десятое. Но ведь не сегодня, так завтра будут делить Танькино наследство, а она тут как тут. Прямо к раздаче, можно сказать, подоспела. Подозрительное, ой какое подозрительное совпадение.
И Мариша, поспешно одевшись и даже не став пить кофе, выскочила из своей квартиры и помчалась к соседнему дому. Там ей долго пришлось звонить в Дунину дверь, пока ей не открыла Кира Михайловна собственной персоной. Возле ее ног крутился Браслет. Кажется, он признал Киру Михайловну, что говорило в ее пользу, но все же не снимало с нее подозрения окончательно.
– Очень удачно! – восхитилась Кира Михайловна, увидев Маришу. – А то я в растерянности. Дуня спит, а звонили из милиции. Сказали, что можно забирать тело Танечки. Кто этим займется?
– Полагаю, что родственники, – пробормотала Мариша.
– Да, но кто? – как-то растерялась Кира Михайловна. – Вадька до сих пор в камере. Может быть, его мать?
– А вы что, не можете? – осторожно поинтересовалась Мариша.
– Могу, – кивнула Кира Михайловна. – Но сейчас все так дорого. Поэтому…
– Все ясно, – вздохнула Мариша. – Конечно, мы с Дуней вам поможем.
И она отправилась будить Дуню.
– И еще одно, – остановила ее Кира Михайловна. – Еще сегодня звонили с работы Танюши. Какая-то девушка сказала, что нотариус готов огласить завещание.
– Он вас приглашал на оглашение завещания? – спросила Мариша. – А откуда они знали, что вы живете у Дуни?
– Не знаю, – кокетливо усмехнулась Кира Михайловна. – Возможно, кто-то им уже доложил.
У Мариши на этот счет было другое мнение. Но Кира Михайловна так прочно загорелась идеей идти на оглашение завещания своей дочери, что остановить ее не было никакой возможности. Пришлось идти вместе с ней. Впрочем, сначала подруги вместе с Кирой Михайловной съездили к следователю, потом в морг, уладив там все формальности. А лишь потом двинулись к нотариусу. Его контора находилась в центре города на Гороховой. Первым делом нотариус осведомился, все ли родственники покойной Татьяны Лазоревой присутствуют. Выяснив, что все, кто мог, собрались, он произнес:
– Оглашается единственное завещание, написанное моей клиенткой в моем присутствии и в полном согласии с буквой закона.
И обведя всех внимательным взглядом из-под очков, он добавил:
– В общем-то, гражданка Лазорева распорядилась своим имуществом весьма просто. Все свое имущество, которое в настоящий момент состоит из квартиры, дачи и денег, хранящихся на ее личном счету в «Умо-банке», она завещала своей единственной подруге – Евдокии Карповой.
– А мне? – пискнула Кира Михайловна каким-то полузадушенным голосом. – Она что же, ничего не оставила своей матери?
– Вы ее мать? – поинтересовался нотариус. – Странно, но, когда около трех лет назад моя клиентка писала завещание, она уверяла меня, что ее мать пропала в пору ее раннего детства. Вы можете доказать свое родство с моей клиенткой?
– Могу, – решительно кивнула Кира Михайловна.
– Я имею в виду, доказать документально, – пояснил нотариус.
– Разумеется, я это и имела в виду, – холодно отозвалась Кира Михайловна. – У нас с дочерью были непростые отношения. И возобновились они лишь некоторое время назад.
– Что же, – пожал плечами нотариус. – Видимо, когда несколько лет назад составлялось это завещание, моя клиентка еще не была уверена в том, что примирение ваше с ней окончательно. Но вы можете оспорить в суде волю завещателя.
– Разумеется, я так и сделаю! – энергично тряхнула головой Кира Михайловна, устремив на Дуню пронизывающий взгляд. – Я – мать и имею право на имущество дочери. И хотя не хотела бы сейчас начинать этот разговор, но я вынуждена предупредить тебя, Дуня, что я буду бороться за свою долю имущества моего мужа до последнего. И надеюсь, что это никак не отразится на наших добрых отношениях.
И она мило улыбнулась слегка опешившей девушке.
– Ну и мамочка! – прошептала Мариша, наклонившись к Дуне. – И бесплатную гостиницу, которую ты ей предоставила, терять не хочет, и Танькины деньги у тебя оторвать желает. Нигде своего не упустит! Честное слово, я начинаю сомневаться, что она такая уж жертва тирании Танькиного отца. Не знаю, что он там был за фрукт, но эта особа самая настоящая мегера. Да в ней материнского не больше, чем в улитке.
Наталья Дормидонтовна при оглашении завещания не присутствовала. Так что на улицу женщины вышли все в том же составе.
– Мне нужно успеть сегодня сделать еще пару дел, – сообщила Кира Михайловна. – Так что я вас оставлю. Дуня, раз ты пока что единственная наследница моей дочери, полагаю, что тебе и предстоит взять на себя хлопоты о похоронах.
И сделав это ценное замечание, Кира Михайловна начала удаляться прочь. Дуня повернулась, чтобы идти в другую сторону, но успела пройти всего несколько шагов, как была оттеснена Маришей под арку в ближайшую подворотню, которыми, к счастью, изобиловала эта улица.
– Что с тобой? – попыталась отбиться Дуня. – Зачем ты меня задерживаешь? У нас и так мало времени. Еще столько всего надо успеть!
– Не дергайся ты! – прошипела Мариша. – Похороны подождут. И вообще можно будет поручить их организацию Таниной секретарше.
– Но я хотела сама, – начала объяснять Дуня. – Это мой долг и…
– И сейчас у нас с тобой есть дело поважней, – перебила ее Мариша.
– Какое это? – поинтересовалась Дуня.
– Нужно проследить за этой матроной, – ответила Мариша, кивая в спину удаляющейся Киры Михайловны.
– За Таниной мамой? – еще больше удивилась Дуня. – Но зачем?
– Затем, что она появилась в Питере очень уж подозрительно кстати, – сказала Мариша. – То ни слуху ни духу от нее не было, а то вдруг – здрасьте! Как раз, когда ее дочь убили.
– Но ты же не думаешь, что это… Это сделала Кира Михайловна?
– А почему нет? – скверно улыбнулась Мариша. – По комплекции она вполне подходит.
– Бог с тобой! – ужаснулась Дуня. – Она же мать!
– Я тебя умоляю! – воскликнула Мариша. – Какая она мать? Она Таньку не растила, не воспитывала. Танька ей, по сути говоря, чужой человек. А насколько я могу понять, Кира Михайловна в этой жизни любит две вещи – деньги и себя. Верней, себя и деньги, которые она может потратить опять же на себя. Так что, на мой взгляд, она вполне могла прикончить дочурку, чтобы поиметь ее денежки. Или, как она считает, денежки своего мужа. Ты же слышала! Что я тебе объясняю!
– Ну да, – нерешительно кивнула Дуня. – Но все же какое-то дикое предположение. Кто угодно там, пусть даже муж… Но мать?! Нет, не могу в это поверить!
– И не верь! – согласилась Мариша, потихоньку высовываясь из подворотни. – Но проверить все равно не мешает. Пошли!
И прежде, чем Дуня успела поинтересоваться, куда именно им предстоит идти, Мариша потащила ее за собой.
– Куда мы? – пыталась отбиваться Дуня. – Ну, скажи, куда?
– За Кирой, – не оборачиваясь, на ходу ответила Мариша.
– Но зачем?
– Чтобы выяснить, куда она пойдет, чем будет заниматься и с кем встречаться, – ответила Мариша. – О-па!
– Что? – воскликнула Дуня, решившая отдать Марише бразды правления, потому что все равно не успевала за ее мыслью.
– Наша Кира поймала такси, – ответила Мариша. – Придется и нам ловить.
– Но вот же твоя машина! – удивилась Дуня, показывая на стоящий поблизости «Форд». – Поедем на ней!
– На моем «Форде» нельзя, его Кира уже видела, так что он может нас выдать, – ответила Мариша. – Поймаем какую-нибудь машину.
Машина, движущаяся в нужном направлении, попалась быстро. Подруги плюхнулись в салон бежевого «Жигуленка», и Мариша скомандовала:
– Двигайтесь, пожалуйста, вон за тем такси! Да незаметно!
– Это что, шутка? – поинтересовался водитель.
– Заплачу вдвойне, если не будете задавать вопросов, – ласково пообещала ему Мариша.
Эта фраза вполне убедила водителя в том, что девушкам стоит помочь, так что больше вопросов он уже не задавал.
– Значит, так, сначала Кира поговорила с кем-то по трубке, затем сразу же поймала такси и куда-то отправилась, – делилась своими наблюдениями с Дуней Мариша. – Чувствую, что все это неспроста.
Проехать пришлось весьма прилично. Подруги даже заскучали, пока ехали, тем более что водитель такси, в котором ехала Кира Михайловна, был весьма примерным водилой. Следить за ним было сущим наслаждением. Никаких резких рывков, неожиданных поворотов и прочих штучек, которыми любят щегольнуть новички. Путешествие закончилось в спальном районе, среди блочных коробок на Апрельской улице. Кира Михайловна остановила такси и бодро двинулась в глубь квартала. Подруги, расплатившись со своим шофером, разумеется, короткими перебежками последовали за ней.
Квартал был довольно зеленый, кустов, помоек и детских площадок тут было натыкано в изобилии, так что подругам не пришлось волноваться о том, что их могут обнаружить. Прячась за кустами чубушника, подруги внезапно заметили, что стали объектом пристального внимания целой компании ехидных старушек, вывесившихся из окон своих квартир.
– Вот кобылы здоровые, а туда же! – радостно заявила одна из бабок.
– От кого это вы по кустам шугаетесь? – поинтересовалась у подруг вторая бабка.
– Милицию бы вызвать, небось воровки, – заявила третья.
– Вот старые дуры! – ругнулась Мариша.
– Что вы тут делаете? – уже более настойчиво поинтересовалась бабка. – А?
Подруги решили, что в данный момент вступать в дискуссию с бабками, выглядывающими из окон третьего и четвертого этажей, просто глупо, и перебежали подальше от них. К счастью, Кира Михайловна, должно быть, была полностью поглощена своими мыслями, потому что не обратила внимания на крики старух позади себя.
– Должно быть, мы с тобой в глазах этих бабок и в самом деле выглядели здорово подозрительно, – хихикнула Дуня, присев на корточки за огромной картонной коробкой от телевизора, выброшенной кем-то из жильцов. – Две здоровые девахи семенят на полусогнутых по кустам.
– О чем ты только думаешь! – простонала Мариша. – О том, какое впечатление произвела на местных пенсионерок? Следи лучше за Кирой! Как бы нам ее не упустить!
Мариша словно в воду глядела. Кира Михайловна нырнула в подъезд, и тяжелая металлическая дверь глухо ухнула, закрываясь за ней.
– Ого! – воскликнула Мариша.
– Что?
– Входная дверь-то на замке, – объяснила Мариша, – а у Киры были с собой ключи. Выходит, тут живет либо она сама, либо кто-то из очень близких ей людей.
И подруги рванули к подъезду. В это время дверь снова открылась, и подруги замерли от ужаса, опасаясь, что это по какой-то причине решила вернуться Кира Михайловна. Но нет, из подъезда вышел упитанный дядька. Девушки рванули мимо него, едва не сшибив толстяка с ног.
– Смотрите, куда мчитесь! – крикнул им вслед толстяк, и дверь вновь захлопнулась, отрезав подруг от остального мира.
Осторожно оглядевшись, девушки пошли к лифту. Этот атрибут цивилизации являл здесь собой жалкое зрелище – допотопную металлическую кабину, двери в которой нужно было открывать самим. Внутри она была облицована видавшим виды пластиком, к тому же прожженным во многих местах. Но у этого лифта, несмотря на его внешнюю убогость, было одно неоспоримое достоинство. Табло с горящим квадратиком этажа, на котором в данный момент стоял лифт, было вполне исправно. И на нем горела цифра пять.
– Думаю, что Кира поехала на пятый этаж, – сказала Мариша. – Поедем туда же и мы?
Подруги вызвали лифт, но доехали на нем до четвертого этажа, а выше поднялись по лестнице. Киры Михайловны на этаже не было. А дверей было всего семь.
– И какая из них нам нужна? – пробормотала Дуня.
– Подождем, узнаем, – пожала плечами Мариша. – Если Кира где-то тут, то рано или поздно она выйдет.
– А если нет? Если она поднялась пешком по лестнице? Или если с ней в лифте ехал кто-то еще, кто и поднялся на пятый этаж? – спросила Дуня.
Справедливые вопросы подруги заставили Маришу призадуматься.
– Ты вот что, – сказала она наконец, – ты пойди на лестницу, она как раз выходит на дверь подъезда. Если Кира сейчас не на пятом, то ты увидишь ее, когда она будет покидать дом. И сразу свистнешь мне. А я останусь тут на тот случай, если Кира все же поднялась именно на пятый этаж. Таким образом мы ее не упустим.
Разделив обязанности, подруги заняли боевые посты и замерли в ожидании.
Назад: Глава 9
Дальше: Глава 11