Глава двадцатая
Ленка глухо рыдала, припав к ее плечу.
– Спасибо! Спасибо! – повторяла она, шмыгая носом.
Это заставило Маришу возгордиться собой и испугаться за свой новенький кашемировый пуловер, которым одарила ее Инна буквально час назад. Тогда на улице уже здорово холодало. И Иннин подарок, который она приобрела во время воскресного шопинга, пришелся как нельзя кстати. И вот теперь на нем рыдала Ленка, размазывая тушь и сопли по дорогущей вещице, которая даже на распродаже в бутике стоила больше ста долларов.
– Все в порядке! – произнесла Мариша, осторожно высвобождая свое плечо. – Враг повержен. Можешь посмотреть.
Лена посмотрела на лежащего на полу парня, на сидящего на нем Бритого и снова затряслась. На этот раз от гнева.
– Мерзкий червяк! Представляете, он хотел меня изнасиловать.
– И не только, – произнес Бритый. – Мог сделать кое-что и похуже. У него в кармане было вот это.
И он показал нож с уродливо изогнутым выкидным лезвием.
– Мог и убить, – сказал он.
Ленка снова начала трястись. Теперь уже не понять – от страха, от гнева или от всего пережитого вместе.
– А кто он вообще такой? – спросила у нее Мариша, кивая головой на поверженного врага.
– Не знаю. Он представился Пашкой. И сказал, что его прислал за мной Алексей Георгиевич, чтобы…
Но тут Ленка осеклась и с изумлением уставилась на Маришу.
– Ой! А откуда вы тут?..
– Откуда мы тут взялись? – договорила за нее Мариша. – Ну, знаешь, если честно, это было непросто. И почему ты нам не сказала, куда уходишь? Удрала из ресторана, даже не попрощалась.
– Вы обиделись? – расстроилась Лена. – Простите! Вы столько для меня сделали! Конечно, я не должна была так с вами поступать. Но понимаете, Алексей Георгиевич позвонил мне и велел срочно, действительно срочно мчаться на вокзал. Мол, у него для меня есть очень срочная работа.
– Что за работа?
– Он не сказал, но обещал заплатить за нее втрое больше, чем в прошлый раз. А у меня столько дыр в бюджете! Вы бы знали! Да еще вы сегодня провели меня по магазинам, я увидела там такие интересные вещи. Мне и в голову раньше не приходило, что делать покупки – это так захватывает.
– Не то слово.
– И мне так захотелось все это иметь. Вот я и побежала, чтобы подработать. Но я бы обязательно вам перезвонила. Да только трубка села, едва я начала набирать ваш номер.
– Дурочка ты! – неожиданно произнес Бритый, который выходил на улицу, а теперь вернулся в обществе своей жены и Жаннин. – А дуракам везет.
– Простите?
– Чего там простите! Считай, что ты сегодня во второй раз на свет родилась.
– Простите?..
– Э-эх! – в сердцах произнес Бритый и, пнув пленника, велел: – Ну ты, оглоед недоразвитый! Давай, колись, что с девкой должен был сделать!
Пашка молчал. Но следующий ощутимый пинок в ребра заставил его заговорить.
– Вы уже сами все поняли! – проныл он.
– А я хочу, чтобы теперь она своими ушами это услышала. Говори!
И Бритый снова пнул парня.
– Убить я ее был должен, а тело сбросить в колодец. Он тут старый, им все равно никто не пользуется. Воды-то в нем нет. Засыпал бы камнями, сверху земли набросал, никто бы никогда и не заметил ничего.
– Слышала? – повернулся к онемевшей от ужаса девушке Бритый. – Поняла теперь, как тебе повезло?
– Надо вызвать милицию, – едва слышно прошептала Лена.
– Зачем милицию? – остановил ее Бритый. – Сами разберемся. Где, говоришь, этот колодец?
Последний вопрос был адресован пленнику. Но Пашка хранил мрачное молчание. Только глаза его трусливо бегали.
– Молчишь? Ну, молчи, молчи. Сами найдем. Кстати, лопаты я уже на крыльце видел. Ты приготовил? Молодец! Запасливый!
И Бритый вышел из дома. Отсутствовал он недолго. Вернулся злой и замерзший.
– Отличная погодка, – заявил он. – Колодец я нашел. Вокруг него кусты. Да и погода такая, что на улице ни одной живой души. Прямо как на заказ. Зароем гаденыша, и следов не останется.
Ленка онемела вторично. А вот Павел, наоборот, ожил.
– Эй! Вы там чего придумали? Убить меня хотите? Так меня искать будут! Мать знает, что я к тетке поехал.
– Значит, ты ей сказал, что человека убивать поехал? Интересные у вас в семье отношения. Так, может быть, нам и маманю твою, и тетку… Я так понимаю, она тоже в доле?
– Не-а! – разревелся парень. – Они ничего не знали. Я сам. Денег срубить по-легкому хотел.
– Денег! Хреновый из тебя киллер получился. Да ты сам с жертвой десять раз засветился! И на станции, где вы словно два тополя маячили, и когда к дому ее по всему садоводству вел.
– Кто бы ее тут искать стал?
– Не беспокойся, нашлись бы люди! Впрочем, чего тебе говорить, как умел, так и сделал. Спасибо, что топорно сработал.
– Погодите-ка, – вмешалась в разговор Лена. – Не может быть, чтобы он собирался меня убить. Это просто невозможно! За что?
– А ему твой знакомый велел. Тот самый, который тебя из города в эту глушь выдернул.
– Алексей Георгиевич?! – ахнула Лена. – Он? Но зачем ему?!
– Вот это он нам может объяснить только сам. Слышь, парень, ты никак жить очень хочешь?
Пашка заревел еще горше и затряс головой, жалобно поскуливая.
– Не слышу!
– Очень! Очень хочу жить!
– А коли так, рассказывай все в подробностях. Кто тебе девчонку заказал? Зачем? Где живет этот человек? Одним словом, излагай все в деталях.
– И тогда вы меня отпустите?
– Экий ты шустрый! – развеселился Бритый. – Нет, отпустить мы тебя, конечно, не отпустим. Но и убить, может быть, не убьем. Так что решай быстрей. Либо ты немедленно сдаешь нам заказчика, либо мы тебя кончаем. Потому что ты, если честно, все равно на этой земле уже не жилец.
– Почему это?
– А потому, если не мы, так твой работодатель тебя самолично и прикончит.
– Почему это? – обиделся Пашка.
– Он тебе сколько за нее заплатить собирался?
– На пятьсот договаривались.
– Надеюсь, не рублей?
– Долларов.
– Тоже негусто.
– Кому как, – хмуро шмыгнул носом Павел. – А мне в самый раз. Мне мотоцикл охота. Я уже у парня присмотрел. Тот как раз полштуки просит.
– И сколько он тебе авансом дал?
– Сотню.
Бритый нахмурился.
– И где остальное собирался передать?
– Не знаю, он сказал, что если я чисто все сделаю, то он меня в настоящее дело возьмет. И там я много тысяч огрести смогу.
– И что за дело?
– Откуда я знаю? Алексей Георгиевич не из тех, кто языком направо и налево метет. Из него лишнее слово, даже если и по делу, то фигли вытянешь.
– Да кто он хоть такой? Где ты с ним познакомился?
Пашка снова шмыгнул носом и начал говорить. Оказалось, что подруги были даже слишком добры к нему, когда обсуждали его интеллектуальные способности. Пашка был настолько туп в учебе, что к четырнадцати годам с трудом одолел первые пять классов. Учиться дальше на токаря или газосварщика, как предлагал отец, или на автомеханика, как предлагала мать, он не пошел. Ему было лень. Голова Пашки упорно отказывалась воспринимать какие-либо сведения, изложенные в учебниках.
Нет, грамоту он знал. И читать мог, но не хотел. В начальных классах его несколько раз обследовали врачи, надеясь обнаружить, что он страдает аутизмом или чем-то в этом роде. Но никаких психических отклонений в нем не было.
– На редкость здоровый ребенок, – вынесли свой вердикт врачи. – Просто невероятно ленив к учебе.
Не владел Пашка и долгой памятью. Способ умножения десятичных дробей, стихи Лермонтова и правила написания безударных гласных выветривались из его башки с одинаковой скоростью. Уже через час, а то и быстрей, приходилось все зубрить заново. И с тем же результатом.
А вот простой физический труд давался ему легко. Парень он был физически крепкий. И после мучительных школьных лет пошел работать. И вполне сносно подрабатывал грузчиком на рынке. Работа требовала от него минимальной умственной работы, и потому Пашка был доволен.
Одно было плохо – за такую работу денег платили сущие крохи. Сначала-то по малолетству ему хватало. Но потом он призадумался. Да еще Пашка, как и все его сверстники односельчане, любил залить за воротник. Обычно он начинал в пятницу и не просыхал до понедельника. Таким образом, понедельник был днем действительно тяжелым. Вторник чуть лучше. В среду Пашка оживлялся и начинал ждать пятницу.
– Этот Алексей Георгиевич ко мне в пятницу и подошел, – делился Пашка. – Я как раз работу закончил, деньги мне Зураб заплатил, стоял я и их пересчитывал.
Денег, как обычно, ему показалось, было мало. И парень приуныл.
– Да еще тут Колька ко мне подвалил, мотик купить предложил. А я же знаю, у него «Харлей». Он его на свалке нашел весь битый, своими руками перебрал, тот как новый стал. Он его и в два раза дороже продать мог. А мне за пятьсот отдавал. Да только у меня и пятисот баксов никогда зараз не водилось.
Пашка мог не преувеличивать. Он и сотню гринов впервые подержал в ту же пятницу, когда познакомился с Алексеем Георгиевичем.
– Прямо так к тебе и подошел? – спросила Мариша у парня.
– Ага! Он со мной поговорил сначала. А потом сказал, что хочет предложить мне работу.
– И что?
– И предложил. Я подумал да и согласился.
– Прямо сразу?
– А чего думать? Дело нехитрое. Дома я кабанчика каждую осень сам колю. Как отец помер, так на мне эта обязанность.
– Ой! – основательно посерела впечатлительная Ленка, видимо представив себя на месте этого кабанчика.
– Но Алексей Георгиевич меня строго-настрого предупредил, что я должен держать язык за зубами. И сказал, чтобы в субботу вечером, когда предстоит идти на дело, я был трезв.
– В субботу? Но сегодня же воскресенье!
– Знаю я! – с какой-то обидой воскликнул Пашка. – Как дурак всю субботу трезвый просидел. Ну, поверите, ни в одном глазу. Только в первом часу этот козел позвонил и сказал, что все на сегодня переносится.
– Не понимаю, – помотала головой Мариша. – Почему суббота? Ты в субботу должен был в Питер ехать?
– Почему? Нет! Тут все нужно было сделать. Я сам этот дом давно на примете держу! Тут летом только живут. И про колодец давно знаю. Местечко словно на заказ. Лучше и не придумаешь!
Ленка окончательно побледнела и снова опасно зашаталась. Мариша уже сбилась со счета считать ее полуобмороки. Но Ленка неожиданно сама пришла в себя и заговорила:
– Значит, вот почему он вчера так настаивал, чтобы я приехала к нему!
– Кто настаивал?
– Алексей Георгиевич! Сказал, что мы должны увидеться вечером. И просил меня приехать сюда.
– Но ты не приехала?
– Нет, у меня возникли проблемы в институте. И я задержалась допоздна. Позвонила ему и предупредила, что не могу. Тогда он сказал, что сам приедет ко мне. И потом назначил встречу в казино.
– Ясно, отложил твою казнь почти на сутки.
– И совершил большую ошибку!
– Но он же не знал, что в дело вмешаетесь вы с девчонками, – неожиданно заступился Бритый за неизвестного ему Алексея Георгиевича, из чисто мужской солидарности, надо полагать.
После этого беседа потекла быстро и непринужденно. Признавшись в собственных грехах, Пашка с удовольствием принялся закладывать своего сообщника. Но при всем желании не смог сказать про него ничего внятного. Алексей Георгиевич не оставлял ему даже номера своего мобильника.
– Когда ему было нужно, сам звонил. Но номер все три раза был засекречен.
– Так, – задумчиво затеребила себя за длинный локон Мариша. – А на каком рынке вы с ним познакомились?
– Я тут неподалеку работаю, в Кировске.
– Отлично. А на чем он туда приехал?
– На автобусе, наверное. Или на маршрутке.
– То есть его машины ты не видел?
Пашка отрицательно помотал головой и пригорюнился.
– Я видела! – неожиданно произнесла Лена.
Все дружно повернулись в ее сторону. Даже по-прежнему лежащий на полу Пашка тоже вытянул шею. У Мариши мелькнула мысль, что надо бы поднять парня с холодного пола, а то схватит воспаление легких, так и до суда не доживет. И свидетельских показаний дать не сможет. Но вслух она произнесла совсем другое.
– Повтори, что ты сказала!
– Я видела машину, на которой он ездит, – повторила Лена. – То есть я не знаю, его это машина или чья-то, но он на ней приезжал к нам в библиотеку. Да и видела ее не я, а моя знакомая, но я ей верю.
– Отсюда поподробней, пожалуйста, – велел девушке Бритый. – Что за машина? Что за знакомая?
И Лена, торопясь, стала рассказывать.
– Дело в том, что ко мне на работе все очень хорошо относятся. И вообще коллектив у нас очень дружный. Девушки все между собой дружат. И пожилые тоже никого особенно не шпыняют. Есть, конечно, с характером дамы, но совсем откровенных мегер нет.
По этой ли причине или по какой другой, но атмосфера в библиотеке самая теплая. Никто никому никаких гадостей не делал, подсиживать друг друга тоже было не принято. И поэтому Лена совсем не удивилась, когда после ухода Алексея Георгиевича к ней подошла Идочка – их краса и гордость, блондинка с карими глазами и пухлыми розовыми губками – и сосредоточенно зашептала Лене на ухо. При этом вид у нее был такой многозначительный, словно она делилась с ней тайной бытия и создания Вселенной одновременно.
– Я тут видела, к тебе мужчина приходил, что хотел?
Услышав, что клиент пригласил Лену в кафе, Идочка посерьезнела еще больше.
– Я тебе говорю, это твой шанс! – торжественно заявила она. – Не упусти его! Да, мужчина уже в годах, но что с того? Даже лучше. Моя бабушка всегда говорит, что старый конь борозды не испортит.
– При чем тут это?
– А при том! – непривычно строго произнесла Идочка. – Что тебе с твоей внешностью нужно разыграть свою единственную карту – молодость! И этот мужчина тебе подходит идеально. К тому же я видела его железную лошадку. Вполне приличная иномарка. «Опель», но новая модель! Попа круглая, глаза косые, сам весь блестит, прямо смуглый мулат!
– У кого из твоих знакомых мулатов круглая попа и косоглазие? – растерялась Ленка, окончательно перестав понимать, о чем ей толкует подруга.
– У машины! Да не о том речь! Главное, что деньги у мужика есть.
– Откуда ты взяла?
– Во-первых, машина. Но машина в наше время не показатель. Их в кредит всякие голодранцы нахапали и ездят, понты сшибают. Только это не тот вариант. Тут главное – номер. Это во-вторых и в-последних.
– Какой номер?
– Ну ты, подруга, совсем серая! – поразилась Идочка. – Номер у него на машине особый. Три тройки в нем. Улавливаешь?
Но Ленка по-прежнему не улавливала.
– Купил он его в ГАИ. За отдельную плату. Есть у них там такая услуга. Продают легко запоминающиеся номера, ну, триста тридцать три или семьсот семьдесят семь, тем людям, кто пожелает их себе повесить.
– Зачем?
– Да все для того же! Для дополнительной крутизны, – фыркнула Идочка. – Особый номер – это как галогенки, как аэрография, как кожаный салон в машине. Если их нет, то, значит, деньги у человека есть, а фантазии ноль. Такие папики нынче уже не в моде. Но я к чему говорю-то, продают эти номера в ГАИ за приличные деньги, между прочим. У меня там двоюродный брат работает, так что я это точно знаю.
– И что?
– А то, что, если у твоего кавалера есть лишние деньги, чтобы их на пустяки выбрасывать, лучше пусть он их на тебя тратит!
– Может быть, он женат!
– Ой, я тебя умоляю! – закатила глаза Идочка. – За кого ты меня держишь? Я же его карточку заполняла. Так что паспорт видела. Холостой он! И женат никогда не был!
На этом месте Мариша перебила увлекшуюся Ленку:
– Постой, постой! Если все его паспортные данные у вас в библиотеке хранятся, так чего мы тут голову ломаем? Надо туда съездить и все выяснить.
– До понедельника мы этого сделать не сможем. Библиотека закрыта.
– Жаль. До понедельника он вполне сможет куда-нибудь свалить.
– Думаю, что это неверный путь, – произнес Бритый. – Если этот Игрок так шифруется, то не мог он в библиотеку явиться по своему собственному паспорту. Думаю, что стоит пробить его по машине. Идочка твоя не говорила, где она его машину видела? Близко от вашей библиотеки?
– В том-то и дело, что нет! За целых два квартала. И это странно, потому что в тот день шел дождь. А возле самой библиотеки полно парковочных мест. Зачем бы ему тащиться под дождем в такую даль?
– И последний вопрос, – произнес Бритый. – А твоя Идочка не могла ничего перепутать?
– Идочка все хорошо запомнила. И за Алексеем Георгиевичем всю дорогу в библиотеку шла.
Больше ничего у нее не спрашивая, Бритый вышел из комнаты. А Инна ободряюще кивнула подругам:
– Если эта машина хоть на кого-то зарегистрирована, то мы найдем ее хозяина.
Пока решался этот вопрос, подруги успели основательно замерзнуть.
– Пойдемте обратно в машину? – предложила Инна. – Там печку включить можно. А то мы все заболеем.
Но тут вернулся ее муж. И немедленно взял бразды правления в свои руки. Выглядел он сосредоточенным и настороженным одновременно. Такое выражение лица у него появлялось нечасто, но всегда являлось предвестником огромных неприятностей для кого-то из его врагов или врагов его близких. Да, да, свою заботу и покровительство Бритый распространял не только на своих собственных друзей и домашних. Доставалось от него и подругам жены.
– Сейчас, девочки, я отвезу вас всех в город, – сказал он. – А этого, – последовал кивок в сторону Пашки, – отдам нашим ребятам. Потом решим, что с ним делать.
– Как это? Я не хочу! Вы обещали, что отдадите меня в милицию! – громко запротестовал парень.
– Будет тебе милиция! Никуда не денется. А пока мы не поймаем твоего сообщника, побудешь у нас.
– Значит, вы его нашли? – обрадовалась Мариша. – Этого Алексея Георгиевича?
– Уверен, что никакой он не Алексей, а тем более не Георгиевич. Машина записана на имя Степана Николаевича Конина. Но когда наши ребята попытались пробить этого человека по разным базам, выяснилось, что его просто нет.
– Как это нет?
– Нет такого человека! Во всяком случае с такой датой рождения точно нет. Получается, что он не рождался, не учился, не женился, не жил. Просто вдруг в одночасье около года назад возник из пустоты с питерской пропиской, купил машину и снова исчез в никуда.
– Пустышка? – разочаровалась Мариша и посмотрела на Пашку.
Инна и Жаннин тоже посмотрели на него.
– Чего? – испуганно заерзал под их взглядами парень. – Чего вы на меня так смотрите?
– Скажи, драгоценный, когда тебе Алексей Георгиевич должен позвонить?
– Ну, не знаю. Мы договорились, что он даст мне время до утра. Думаю, что утром и позвонит.
– Хорошо, – кивнула Мариша. – А он знает, что ты собирался заманить Ленку именно в этот дом?
– Нет, я ему его не показывал.
– Тогда он думает, что все в порядке. Будем ждать звонка, – решила Мариша, и все с ней согласились.
Время было уже позднее. Бритый подогнал свой джип к дому, и все вернулись на нем в город, в квартиру Инны. Пашка незамедлительно был помещен в комнату для гостей. Там его бережно приковали к холодной батарее центрального отопления. И оставили до утра.
– Пусть набирается сил перед завтрашним испытанием.
После этого мужчины – хозяин квартиры и двое коллег, которых он вызвал на всякий случай, – также отправились спать. А четыре подруги остались сидеть в кухне, строя догадки и предположения.
Жаннин уже позвонила домой. Мама на нее немного поворчала и успокоилась. Мариша тоже сделала звонок деду и Смайлу, предупредив, что домой сегодня не приедет. Но дома, к ее удивлению, оказался только экс-муж. Он был сердит и обижен. Дед предательски бросил его в одиночестве. А сам отправился к друзьям, как он сказал.
– Вернется только утром, – сообщил Смайл. – А ты точно хочешь остаться у Инны? Я тут один. И мы могли бы…
– Даже не мечтай об этом! – в зародыше пресекла его игривое настроение Мариша и повесила трубку.
В самом деле, на повестке у них были куда более важные дела.
– Думаешь, этот Пашка сможет сыграть достаточно убедительно, чтобы Игрок ему поверил?
– Поверит тот или нет, а убрать парня ему все равно придется. Похоже, он не оставляет свидетелей, которые могут его выдать.
– Но как Ленка могла его выдать? По номеру машины? Так он даже не знал, что ей он известен! Ленка, думай, что ты такого опасного знаешь про Алексея Георгиевича?
– Не понимаю.
Впрочем, это удалось выяснить довольно быстро. И из такого источника, о котором Мариша совсем забыла. Началось все с того, что ее трубка издала утробное низкое рычание.
– Это дед звонит, – даже не взглянув на экран, сообщила подругам Мариша. – Интересно, что ему понадобилось? Он же у друзей.
– Включай телевизор! – воскликнул дед, едва Мариша поднесла трубку к уху. – Прямо сейчас!
К счастью, жидкокристаллическая панель работала у Инны в кухне почти постоянно. Ее и включать не пришлось.
– Пятый канал! Новости!
И, ничего больше не объясняя, дед отключился. Подруги не осмелились его ослушаться и покорно просмотрели репортаж о повалившемся старом тополе на проспекте Стачек, который оборвал провода электропередачи. И целый микрорайон на два часа остался без света. Потом выяснили, что малый бизнес буквально задыхается в тисках различных налогов. И узнали о том, что кое-какие недобросовестные кондитеры в частных пекарнях города зачастую используют для выпечки несвежее масло и далеко не идеальную муку. Про орехи и изюм, который иногда перед тем, как пустить в производство, даже не моют, можно было и не говорить.
– Конечно, это все ужасно, – сказала Инна, разглядывая экран с размякшими подозрительного цвета глыбами то ли масла, то ли пищевого маргарина и пол, усыпанный то ли изюмом, то ли сдохшими тараканами, – но ведь не смертельно.
– Неужели твой дед до того заскучал, что его взволновали эти новости? – спросила Жаннин.
– А может быть, это у него последствия отравления хлороформом? – буркнула в ответ Мариша, которую неожиданно больно задела критика подруг.
В конце концов это ее родной дед. Только ее, и ничей больше! И следовательно, критиковать его имеет право тоже только она! Впрочем, подруги могут поучаствовать. Но только с ее отмашки. А она таковой сегодня им не давала. Однако ссоры не получилось.
– А сейчас мы расскажем вам про преступление, совершенное более тридцати лет назад, но до сих пор так и не раскрытое! – бодро возвестил в это время диктор с безупречно плоского экрана.
Мариша и подруги насторожились.
– О чем это он? – прошептала Жаннин.
А диктор тем временем передал слово работникам уголовного розыска.
– Да это же Пирожков! – ахнула Мариша. – Слушайте, а он неплохо выглядит на экране. И эта ссадина на лбу только добавляет ему мужественности.
Жаннин мучительно покраснела. Она никак не могла забыть, как своими руками едва не изувечила трех ни в чем не повинных мужчин и одного отчасти повинного. И главное, никакого раскаяния, когда она била их по головам, травила хлороформом и нападала из шкафа, она не испытывала. Только восторг. Что с ней такое? Может быть, оставить идею с замужеством и податься в амазонки? Где они, кстати говоря, нынче водятся?
Она так увлеклась своими мыслями, что пропустила вступление Пирожкова. Очнулась она только после того, как на экране появилась знакомая шпага. Жаннин видела ее недолго. Но она отпечаталась в ее памяти до последней завитушки на чеканном узоре, до самого крохотного самоцвета на рукоятке. И сейчас Жаннин ее моментально узнала.
– Всем, кто когда-либо видел это оружие или знает что-либо о людях, им владевших, просьба позвонить в…
Дальше подруги слушать не стали. Оторвавшись от экрана, они заговорили все разом, набросившись на Маришу.
– Твой дед с ума сошел?
– Ты об этом знала?
– Вот почему Игрок решил убить Ленку!
Мариша пыталась успокоить разгневанных подруг.
– Девочки, девочки, не надо так сердиться! Уверена, дедуля и Пирожков сделали это из лучших побуждений.
– Ага, специально, чтобы спугнуть преступника! Вредители!
– Они же не знали! – закричала Мариша уже в голос.
Неожиданно ее вопль произвел впечатление. Из спальни примчались мужчины. Выслушав возбужденный доклад подруг, Бритый зевнул и сказал:
– Вы сами виноваты.
– Мы?! В чем?
– Хотя бы в том, что все держали от своих мужчин в тайне!
И сделав это заявление, мужчины смерили уничижительными взглядами притихших подруг и ушлепали обратно, досматривать сны. А Мариша набрала номер деда.
– И как успехи? – спросила она у него. – Уже кто-нибудь позвонил?
– Пока нет. Но мы не теряем надежды.
– Скажи мне честно, это была первая передача подобного рода?
– Что ты! – обиделся дед. – Я задумал это еще в пятницу вечером, когда тебе позвонил один журналист.
– Журналист? Мне? Какой журна… А-а-а! Максим?
– Так точно. И он так хотел быть тебе хоть чем-то полезен, что не смог отказать мне в одной услуге.
– В какой услуге? Он уже состряпал репортаж о твоей шпаге. Чего еще?
– Да, мне повезло, что статью написал именно он. И потому был в курсе дела. И помог мне проникнуть на телевидение.
– Ужас! – простонала вполголоса Мариша.
Выходит, это она же во всем и виновата. Если бы не познакомилась с этим Р. Веретенниковой – Максимом, то и проблемы бы сейчас не было. А ее дедуля продолжал жизнерадостно вещать:
– Правда, тогда нам удалось пробиться только на кабельные каналы. Но зато там я оброс связями. И сегодня мне удалось пробиться даже в питерские новости. Правда, здорово?
– Не то слово! И сколько тебе пришлось заплатить?
Вопрос деда смутил. Он начал кашлять и притворился, что совершенно оглох. Но Марише было уже все равно, что он скажет. Ведь теперь она совершенно точно знала причину, побудившую Игрока расправиться с Ленкой. Она отлично знала про его интерес к пропавшей шпаге. И после телевизионного репортажа могла навести на его след милицию. А ему лишняя шумиха была вовсе даже ни к чему.
– Мне кажется, мы можем спокойно идти спать. Никто не позвонит.
– Почему?
– Если Игрок не дурак, то он теперь затаится, – сказала Инна. – Хотя бы на некоторое время.
– Но он должен еще заплатить Пашке. Не в его интересах ссориться с нанятым киллером. Тот может затаить зло и в следующий раз отыграться на обманщике.
– Подумаешь! Деньги он может передать и без личного контакта! Подбросит, например, в почтовый ящик.
В словах Инны был свой резон. И Жаннин с Леной прислушались к голосу разума и пошли спать. На дежурстве осталась одна Мариша. Она слушалась совсем другого голоса. И этот голос ей говорил, что Игрок позвонит. Не может не позвонить, иначе он не был бы Игроком.
