Глава 19
К утру мстительные мысли Мариши несколько поутихли. Она решила дать мужу еще один шанс. Вот если он все-таки поедет на ту турбазу, то она... Она заявится туда тоже. И тогда мерзкой Кэт, а также всей ее семейке, не поздоровится. Они у Мариши узнают, как зариться на чужих мужиков! Она им их хваленую стряпню вместе с котлами на головы нахлобучит!
Ах, нет. Так нельзя! Так она нечаянно может сделать больно Смайлу. Кто его знает, вдруг он без ума от этой Катрин! Лучше она отпустит Смайла! Да, так ему и скажет – иди, милый. Коли тебе голос желудка важней голоса разума, иди. Такой ты мне не нужен! Иди к своей новой любви, и будьте вы с ней трижды счастливы!
От такого собственного феноменального благородства глаза у Мариши были уже на мокром месте, когда ей наконец позвонила Вика.
– Ты знаешь, что Славу и Милу арестовали по обвинению в убийстве Вани и Варвары Сергеевны?
Нет, Мариша этого не знала.
– Я очень довольна.
– Чем? Чем ты довольна? Они этого не делали!
– Не убивали? Но ведь... Наследство... И вообще.
– Говорю тебе, они этого не делали.
– Откуда у тебя такая уверенность?
Вика помялась, но потом все же сказала:
– Мы поговорили со Славой на обратном пути.
– И что же?
– Он признался, что в самом деле подстроил знакомство Милы с Ваней. Но, по его словам, его это заставил сделать другой человек. И что именно этот человек и охотится за бумагами нашего деда. И что он готов заплатить за них Славе целых сто тысяч долларов!
Ого! Ставки повышались! Милин любовник обещал девушке только половину этой суммы. В голове у Мариши все перепуталось. Кто этот таинственный незнакомец, который дал задание Славе? Он же бритоголовый любовник Милы? Подкупил и брата, и сестру, надеясь, что кто-нибудь из них принесет столь нужные ему мемуары деда Левы?
– Нет, – решительно отвергла Вика это предположение. – Славин знакомец не бритый, не качок, и он среднего возраста, худой и похож на кобру.
Мариша была вынуждена с огорчением констатировать:
– Не тот. А что Слава про этого своего знакомого вообще знает?
– Ничего.
– А как тот на него вышел?
– Просто однажды на улице к Славе подошел незнакомый мужчина и предложил дело на сто тысяч долларов, трехкомнатную квартиру и приличные счета в банке.
– Значит, тот тип знал, что Слава – двоюродный внук Льва Илларионовича?
– Знал.
– Откуда?
– Не знаю.
– А что хотел этот тип от Славы?
– Бумаги деда Левы.
– Мемуары?
Вика снова замялась.
– Можно сказать и так.
– Что это значит?
– Ну, это мемуары, но писать их дед Лева начал не в последний год своей жизни. Собственно говоря, он писал их всю свою жизнь. И это скорей описание не его личной жизни, а личные дела тех людей, с которыми его сталкивала жизнь.
– Что ты имеешь в виду?
– Деда Леву интересовала оборотная сторона жизни видных политиков, деятелей искусства и науки. Он увлекался тем, что выискивал их недостатки, пороки и тайные пристрастия.
– И все это излагал на бумаге?
– Излагал и прилагал документы, подтверждающие его слова.
Теперь Мариша наконец поняла, из-за чего вся эта суета вокруг наследства деда Левы! Вот что за бумаги были нужны серьезным мужчинам в строгих костюмах, которые произвели на бедного Ваню такое сильное впечатление. Но, судя по всему, не им одним. Был еще таинственный незнакомец, завербовавший Славу. И Милин любовник, тоже вряд ли работающий сам на себя.
Итак, целых три конкурента, желающих загрести жар чужими руками. Варвара Сергеевна и Ваня уже пострадали. Теперь черед Славы и Милы. Мариша даже забеспокоилась:
– Как бы и они тоже не отправились следом за Варварой Сергеевной и Ваней.
– А я тебе о чем говорю!
– Ну, тогда им обоим будет безопасней под присмотром следователя. Посидят немножко в уютной безопасной камере предварительного заключения, а мы постараемся найти настоящих преступников.
– Да?! И как же?
– Ты лучше мне скажи, вчера дома у дяди Толи вы никаких бумаг не нашли?
– Конечно, нет! Если бы нашли, я бы тебе давно сказала!
– Ну да. И, подозреваю, Славу мы бы тоже больше не увидели, – пробормотала Мариша. – Уж он бы нашел способ, чтобы избавиться от вашей компании и удрать вместе с бумагами своего деда.
Вика не стала отрицать такой возможности. Она лишь напомнила Марише:
– Мы ничего не нашли. И где искать еще, понятия не имею!
– Приезжай ко мне. Подумаем вместе.
До приезда Вики Мариша шагала по квартире. Но единственная полезная мысль, которая пришла ей в голову, заключалась в том, что надо иметь совесть и в квартире все-таки необходимо убраться.
– Все-таки домашние хлопоты ужасно отвлекают от дела!
Потом Мариша снова, как и вчера днем, увидела телефонный справочник. И наконец вспомнила, что собиралась сделать еще тогда.
– Надо вызвать мастеров из службы быта. И как я раньше не догадалась об этом!
Уборщики обещали приехать в течение часа. И почти счастливая Мариша, предвкушая, как в самом скором времени квартира засияет чистотой и порядком, смогла наконец сосредоточиться на расследовании.
– Что у нас есть? – бормотала она себе под нос. – Есть бумаги, которые где-то спрятаны. И есть два непонятно откуда взявшихся, но совершенно одинаковых ключа. Один был у деда Левы. Другой у Викиной бабушки. Интересно. Очень интересно. Что бы это значило?
Вика застала свою подругу, с задумчивым видом созерцающую два ключа. Их она положила на ровную, очищенную от хлама и пыли поверхность стола.
– Что ты делаешь?
– Ключи, – произнесла Мариша, не отрывая взгляда от ключей. – Мне кажется, что ключ к разгадке именно в них.
– В этих ключах?
– Да.
Вика подсела к Марише и некоторое время тоже пялилась на ключи. Наконец ей это надоело, и она спросила:
– И что в них такого необычного?
– Вот и я пытаюсь это понять. Где может находиться замок, к которому подойдут эти ключи?
– Не знаю.
– Будем думать.
Девушки еще некоторое время посидели, тупо глядя на стол. Потом Вике это надоело, она сходила на кухню, налила по стакану абрикосового сока, разбавила его минералкой, чтобы было не так сладко и с пузыриками, бросила кубики льда и принесла напиток Марише. Но насладиться им не получилось. В дверь позвонили, сбив все мысли в кучу.
– Кого там принесло?
Оказывается, принесло Милу, которая явилась выяснять отношения.
– А-а-а! – злобно протянула она при виде Вики. – И ты тут! Очень хорошо! Сразу с обеими и разберусь! Суки!
– Как? – ахнули подруги. – Разве ты не в тюрьме?
– Выпустили! Что, не рады мне?
– Ну...
– Вижу, что не рады! Зачем вы это про нас со Славкой ментам наговорили?
– А что? Неправда?
– Правда, неправда! Какая вам-то разница? Теперь менты думают, что это мы со Славкой прикончили Варвару и дурака Ваньку!
– Докажите, что это не так!
– Не буду я ничего доказывать. Это и так ясно!
И тут Мила обошла Маришу и увидела стол, а на столе два ключа.
– А-а-а!!! – завопила она не своим голосом. – Да вы сами воровки! Наши ключи сперли!
– Какие ключи? Что ты! Что ты?
– Наши ключи! – продолжала вопить Мила. – От бабкиной квартиры!
И она сделала движение, чтобы сцапать своей маленькой, но цепкой ручкой ключи со стола. Однако Мариша оказалась проворней. И ключи достались ей.
– Что за бабка? – потребовала она от Милы. – И какая квартира?
– Наша бабка! И квартира тоже наша! То есть будет нашей, когда бабка помрет! А-а-а! Вот еще доказательство, что мы Варвару не убивали! Если бы мы такие изверги были, так мы бы и бабку давно заморили. Ради ее квартиры.
– Какой квартиры?
– А мы – нет! – вопила Мила, не слушая ничего и никого. – В больницах она у нас лечится, и в санатории ее братья регулярно возят. Между прочим, недешевое удовольствие с бабкой в два конца мотаться. Сначала туда ее отвези, потом обратно забери. Понятное дело, билет бабке и сопровождающему общество ветеранов оплачивает. Но все равно маета и расходы получаются.
– О чем ты говоришь?
– С работы отпрашиваться надо, а это прямой убыток! И в дороге тоже разное случается. То одно, то другое. А в результате – опять убытки! И все равно мы бабку пальцем не тронули. Холим ее и лелеем! Вот так-то!
И, посмотрев на растерявшихся подруг, Мила закончила уже спокойней, но с укором в голосе:
– А вы говорите, что мы Варвару Сергеевну убили. Да если бы мы хотели перебраться, то у бабки квартира тоже совсем неплохая. Могли бы там жить.
– Так чего не живете?
– Сдаем мы ее! Денег не хватает. Поэтому и сдаем квартиру. А бабка-то у нас больше по больницам. Только я вам сразу скажу, врачи ее жилицей не считают. И случись чего, никто бы даже вскрытия делать не стал. Померла и померла. А завещание она уже давно на меня и Славку оформила.
– Почему на вас?
– Мы с бабкой больше других возились, потому и квартира нам!
– Погоди, ты про какую бабку говоришь?
– Про нашу! Живет у нас уже много лет. Еще дед ее откуда-то привел. Где нашел, не знаю, не спрашивала. Но факт, что он ее привел. С тех пор и живет бабка с нами! Мать говорит, родня нам. Но поди проверь, когда бабка уже не соображает ничего. Такого наговорит, что хоть за голову хватайся. И Гитлера она чуть ли не живьем видела, и даже осязала. И со Сталиным за ручку здоровалась. Геройская, если ее послушать, молодость у нее была. Да только придумывает, должно быть.
– А с квартирой ее чего?
– Сказала уже, сдаем мы ее! И хватит мне вопросы задавать. Лучше скажите, откуда у вас ключ от бабкиной квартиры взялся? Да еще не один, а сразу две штуки!
– Наверное, ты ошибаешься.
– Еще чего! Сама этот замок пару лет назад меняла. Одни жильцы с бабкиной квартиры нехорошо съехали, кое-что из наших вещей покрали. Так мы, чтобы они снова не наведались, замок решили поменять. Ну а пока я там у бабки мастера ждала, так вдоволь на эти ключики нагляделась.
– Заняться больше нечем было?
– Ага. Телека у бабки не было, книги какие-то чепуховые, все про войну да про революцию. Скукота, одним словом. Вот я на ключики эти и таращилась. Как сейчас помню, цифры на них еще были выбиты. Три тройки и семерка, три тройки и восьмерка и так далее. Покажите-ка мне ваши ключи!
Мариша ключи девице не дала, еще не хватало улики цепкими ручонками лапать. Но на цифры посмотрела. И озадаченно кивнула:
– Все верно. Три тройки и семерка. А на другом – три тройки и девятка.
– Вот! А я что говорила! – обрадовалась Мила. – Наши ключики! Где вы их взяли?
Девушки переглянулись. Что происходит? Каким неведомым образом ключи от квартиры неизвестной бабки попали в руки ко Льву Илларионовичу и Викиной бабушке?
– А когда вы замок меняли, твой дед еще жив был? – спросила у Милы Вика.
– Дед Эрнест?
– Он самый. Так что, жив?
– Ну, вроде бы да.
– Вроде или да?
– Да! Точно да, потому что это он и настоял, чтобы замок поменять. Так и сказал: дел там на копейку, а от больших проблем избавимся.
– И ты поехала, поменяла замок дома у бабки, а потом приехала с ключами обратно к себе домой?
– Ну, ясное дело, – пожала плечами Мила. – А как же иначе?
– И куда ты дела ключи?
– Не помню уже. Один мы новым жильцам отдали. Второй у нас остался. А всего в комплекте четыре штуки было. Ах, да! Я лишние деду Эрнесту отдала вместе с чеком за замок и коробкой.
– Почему ему?
– Потому что он деньги на замок и на мастера мне давал. Ему и отчет.
Теперь подругам было более или менее ясно, как к Викиным дедушке и бабушке попали эти ключи. Их отдал им Эрнест Илларионович.
– Что же это выходит? – растерянно пробормотала Вика. – Братья Лев и Эрнест между собой все-таки общались? И никто об этом не знал?
Но Маришу больше интересовал другой вопрос.
– Где эта бабкина квартира находится? – спросила она у Милы.
– А вам что за интерес?
– Покажи нам ее!
– Вот еще! Там люди сейчас живут. Без предварительного уведомления мы к жильцам лишний раз не суемся. Они деньги заплатили, чтобы жить спокойно. Ну, мы и не лезем. Раз в месяц наведываемся, деньги забираем да смотрим, все ли в порядке.
– В смысле, не украли ли чего?
– Что можно было украсть, то прежние жильцы сперли, – хмыкнула Мила. – А эти жильцы свои вещи привезли. Даже телевизор и холодильник. Мы ими довольны, они нами тоже. Так чего лишний раз к людям соваться?
– Но нам обязательно надо побывать на той квартире!
– Зачем это?
По Милиному виду подруги твердо могли сказать, что без веской причины она на квартиру своей бабки их не поведет. Конечно, можно было бы наплести Миле с три короба. Каким-то образом выяснить имя и адрес ее бабки, а потом наведаться к той в гости без приглашения. Но, во-первых, на квартире ведь живут чужие люди. Могут принять подруг за воришек и поступить с ними соответственно. А во-вторых, Мила хоть и истеричная особа, но отнюдь не круглая дура. И, значит, тоже может сообразить насчет ключей. И что ей помешает потом одной наведаться в квартиру своей бабки? Да ничего не помешает!
И поэтому Мариша сказала Миле чистую правду:
– Может статься, что бумаги деда Левы лежат именно там.
Некоторое время Мила размышляла.
– Если мы найдем эти бумаги, Славку отпустят?
– Во всяком случае, хуже ему уже точно не будет.
– Пойдемте!
Мила двигалась целеустремленно. Было видно: девушка знает, что делает. Подруг же, напротив, томило неясное ощущение приближающейся опасности. Похоже, они нашли тайник, где лежали бумаги деда Левы. Но вот беда, за эти бумаги уже поубивали столько народу, что приближаться к ним едва ли безопасно.
И тем не менее девушки ехали с Милой. Она по дороге несколько раз звонила жильцам, наконец дозвонилась и предупредила, что нагрянет к ним с внеплановым визитом.
– Мне нужно забрать кое-что из бабкиных вещей. Нет, ерунду. Альбом со старыми фотографиями. Ах, вы не в городе. Но что же делать? Бабка мне все уши прожужжала. Сами понимаете, старый человек. У нее свои капризы. Если я вернусь без альбома, она или заболеет, или устроит так, что мы все взвоем. Да, да, понимаю, что вы платите деньги. Но бабка пригрозила, что если я не привезу ей этот проклятый альбом, она сама за ним поедет. И еще бухтела, что сама теперь хочет жить на своей квартире. А что? Имеет право. Сами понимаете, чем это для вас может обернуться.
Под угрозой выселения строптивые жильцы нехотя дали свое согласие. И Мила, проявившая чудеса дипломатии, заверила их, что прерывать отдых и приезжать не надо.
– Ключ от квартиры у меня есть. А что касается альбома, так я знаю, где его искать. Все старые бабкины вещи мы сложили в один шкаф. Да, в тот самый. Так что я ваши вещи даже не трону. Только в шкафу посмотрю, и все.
Наконец вопрос с жильцами был улажен. К этому времени три девушки уже стояли у двенадцатиэтажного дома. Очень большого и густонаселенного. Судя по облупившимся окнам и разномастным застекленным лоджиям с развешенным за грязноватыми стеклами бельем, тут жили далеко не самые богатые люди.
– Домик так себе, – согласилась Мила. – Но по сравнению с нашим – это просто дворец!
Дворец оказался двухкомнатной квартирой. Слегка запущенная, но с довольно просторной кухней и большими изолированными комнатами. Прихожая с холлом тоже приятно радовала глаз. В общем, по меркам советских времен эта квартира могла считаться очень даже хорошей.
Мила ориентировалась в ней прекрасно. Едва войдя, она сразу же направилась в дальнюю комнату, где в углу стоял огромный старый шкаф. Выглядел он, прямо сказать, не ахти. Лак на нем местами был поцарапан, местами растрескался, а местами вовсе отвалился или был кем-то отковырян. Но сам по себе шкаф большой, просто огромный.
– В него мы все бабкины вещи и утрамбовали. Конечно, теперь трудно понять, что и где лежит. Но искать бумаги надо именно здесь. Больше им быть негде!
Сначала девушки думали, что дело яйца выеденного не стоит. Но, заглянув в шкаф, несколько приуныли. Куда там Викиной кладовке или антресолям, с которых грохнулся Славка! Шкаф неизвестной им бабки был так плотно забит, что вещи приходилось не вынимать, а буквально выковыривать из него. Задняя стенка была сделана из фанеры и прибита мелкими гвоздиками. Так вот теперь фанерная стенка выгнулась почти барабаном под давлением запихнутых в шкаф вещей. И не отваливалась только благодаря тому, что шкаф стоял у капитальной стены и упирался в нее.
– Зачем же вы все это хранили? – пыхтела Вика, вытаскивая из шкафа мешки со старыми чулками, потрескавшиеся от времени кожаные саквояжи, немодные сумки с разлохматившимися ручками и какие-то книги с потрепанными, словно зубами пожеванными, уголками.
– Так бабка не давала ничего выкидывать. Вы бы слышали, какой тут скандал разгорелся, когда мы ее к нам переселяли! И дед Эрнест на ее сторону встал. Дескать, бабка на голову уже слаба, нечего старого человека лишний раз нервировать. Раз говорит, что эти вещи ей нужны и ничего выкидывать нельзя, значит, так оно и есть.
Одним словом, все, что было в тумбочках, на полках и в других шкафчиках в квартире, Мила запихнула в один шкаф. Ей это удалось, но с каким трудом!
– Вы бы меня тогда видели. Я глазам своим не поверила, когда дверцы закрылись. Села прямо на пол, да так и сидела.
– Думаешь, жильцы не заглядывали в этот шкаф?
– Шутите?! Тут же один старый мусор. Зачем он им?
Дело продвигалось медленно. Ведь каждую вещь следовало рассмотреть. А вдруг именно она и есть второй ключ к тайнику с бумагами?
– Не верю, чтобы бумаги просто так лежали тут. Слишком это было бы просто.
День уже клонился к вечеру, когда Мила наконец извлекла из шкафа какую-то картонную папку.
– Не может быть! – кинулись к ней подруги.
– Это она?
– Мила! Открывай скорей!
Трясущимися руками Мила дернула за тряпичные завязки на папке. Та открылась. И перед глазами трех девушек появились исписанные мелким, почти бисерным почерком листы бумаги.
– Этот почерк я знаю, – прошептала Вика. – Этим почерком были написаны письма, которые я нашла у моей бабушки! Это почерк Льва Илларионовича!
– Значит, мы нашли его бумаги. Ура!
Но Мила уже разложила бумаги на полу.
– Смотрите, тут и фотографии есть. Ой! А я знаю этого человека! И этого тоже!
– А это знаменитый артист.
– А это эстрадный певец!
– Его вообще вся страна знает!
– Господи, а что тут на этих фотографиях!
Некоторое время девушки молчали, разглядывая известного композитора и мецената, всеми уважаемого пожилого человека, который лихо отплясывал джигу в обществе двух юных красоток. И все бы ничего, ну пляшет человек, весело ему. Но и композитор, и пара красоток были абсолютно, совершенно голыми.
– Девчонки, – прошептала Вика, – значит, это все правда! Тут собран компромат на всех этих известных людей, который Лев Илларионович набрал за свою жизнь!
– Ой, а это кто? – пробормотала Мариша. – Неужели сам...
Договорить она не успела. Потому что внезапно в комнате раздался холодный мужской голос:
– Положите бумаги обратно на пол и сделайте два шага назад!
Девушки вздрогнули и подняли головы. В комнате стояли трое мужчин. Все они были в строгих костюмах, с сурово сжатыми губами и нахмуренными лбами. Двое были рослыми и физически очень развитыми. А вот третий – смешной коротышка. Даже костюм не мог придать его внешности хотя бы толику солидности.
Откуда эти трое взялись в квартире, подруги понять не могли. Но дело было даже не в этом. Один из гостей – как раз тот самый маленький и толстенький – держал в руках пистолет с навинченным на нем глушителем и целился из него в девушек.
– Два шага назад! – произнес он. – Быстро!
Мила первой выполнила команду. Но вид у нее при этом был откровенно недоумевающий.
– Вы кто такие? – произнесла она. – Что вам нужно?
– И как вы сюда попали? – добавила Мариша, тоже поднимаясь с колен.
Одна Вика ничего не сказала. Она молча таращилась на человека с пистолетом.
Человек с пистолетом усмехнулся.
– Как я попал сюда? Честное слово, это было нетрудно. Ваша подружка позаботилась оставить дверь открытой. Так что мы просто вошли.
– Мила?! Зачем ты это сделала?
Мила промолчала, и за нее ответил опять же человек с пистолетом:
– Подозреваю, что она ждала совсем не нас. Верно, Милочка?
Мила молчала. А Мариша недоуменно пожала плечами:
– Не вас? А кого же тогда она ждала?
– Ты ведь ждала дружка, верно? Того самого, что сейчас отдыхает в подвале.
И тут Мила молчать перестала. Она отмерла и кинулась с кулаками на незваных гостей. Даже пистолет, все еще находящийся в руках одного из них, не остановил ее.
– Мерзавцы! – кричала Мила. – Что вы с ним сделали? Если вы его убили, то я...
– Успокойся! – мужчина брезгливо оттолкнул от себя Милу. – Ничего твоему громиле не сделается. Полежит себе чуток, авось умней станет. Ну, может быть, голова завтра поболит. Если там вообще есть чему болеть.
Мариша начала понемногу прозревать. Все ясно, Мила успела доложить своему бритоголовому дружку о том, что они нашли бумаги или, по крайней мере, вот-вот их найдут. Удивительная ловкость! Вроде бы девушка все время была на глазах у подруг. Только и отлучалась, что в туалет и на кухню, попить водички. Вот и попила. И водички попила, и попутно пригласила сюда своего дружка. А вместо него пожаловали эти типы. И еще неизвестно, кто из них опасней для подруг.
– Если вы за бумагами моего дедушки, то вот они, – произнесла Вика дрожащим голосом.
Девушка не отводила глаз от пистолета, направленного на них.
– Возьмите их и убирайтесь.
– Не так быстро, крошка, – произнес мужчина с пистолетом. – Для начала мы бы хотели с вами поговорить по душам, познакомиться, узнать...
– Я вас уже узнала! – внезапно выкрикнула Вика прямо ему в лицо. – Нечего нам второй раз знакомиться!
– Ты нас узнала?
– А как вы думали! Это ведь вы ворвались ко мне домой, перевернули все вверх дном и избили меня так, что я оказалась в больнице?! Вы, да?! Я узнала вас по голосу!
Коротышка покачал головой и мерзко ухмыльнулся:
– Какая хорошая память у тебя, деточка. Но я имел в виду, что сейчас мы бы хотели проверить, что вы уже успели узнать, а что еще нет.
– И зачем вам это?
– Если спрашиваю, значит, надо!
И пистолет красноречиво качнулся, лишний раз напоминая подругам, кто тут хозяин положения.
– Так что вам лучше отвечать на наши вопросы быстро и без комментариев. Тогда останетесь в живых. Возможно.
Это было ужасно. Надо же так глупо влипнуть! Честное слово, лучше бы уж сюда пожаловал дружок Милы. По крайней мере, он бы взял бумаги, забрал бы с собой Милу, а вот подруги ему были точно без надобности. Пошли бы себе спокойно домой с чувством, что их обманули и ограбили, отняв игрушку, которой они даже не успели поиграть. Но это были бы и все неприятности за проявленное любопытство.
А тут дело пахло жареным. Пистолет в руках у этого типа нервировал не одну только Вику, лично успевшую узнать, чего можно ждать от этих людей. Мариша старалась не показывать виду, но у нее тоже были самые мрачные мысли о собственном будущем и о будущем других девушек.
– Это вы напали на Вику, ворвавшись к ней домой?
– Напали? Ворвались? Нет, мы пришли к ней с дружеским визитом.
– И помяли ей ребра!
– Она проявила несговорчивость. Вот и пришлось ее немножко поучить.
– А навела вас на Вику, конечно, Варвара Сергеевна?
– Она любезно оповестила нас о появлении в деле еще одной родственницы. Вот и все.
Мариша молчала и думала.
– Это же вы убили Варвару Сергеевну? – спросила она у мужчины.
К ее удивлению, тот легко пошел на контакт.
– Убили? – язвительно переспросил он. – Разве вы не знаете? Варвару Сергеевну убил грузовик, когда она переходила улицу, не глядя по сторонам.
– Так же, как и мою бабушку!
– И Льва Илларионовича!
– Очень странные совпадения.
А Мариша заключила:
– Нечего заливать! Всех этих людей убили! И убили их вы или ваши люди.
– Вы забываете про маленького дурачка Ваню, – противно ухмыльнулся тип с пистолетом. – Про славного домашнего мальчика, которого злая судьба занесла на кладбище. И настигла там в виде карающего крыла ангела.
– Вы и про памятник с отломанным крылом знаете! – воскликнула Вика. – Это вы убили Ваню!
– Минутку! – внезапно осадил ее коротышка. – Конечно, мне плевать, что вы там себе придумаете про нас. Это ничего не изменит. Но я всегда считал, что справедливость прежде всего. Поэтому я вам говорю: нет, мы не убивали ни Ваню, ни его уважаемую маму. Они честно сотрудничали с нами. И не их вина, что им не удалось найти этих бумаг.
– А моего дедушку?
– Вот тут, да, – кивнул головой тип с пистолетом. – С вашим дедушкой – это наша работа. Но он знал, чем рискует. И знал, что наказание за его хобби – это смерть.
– Хобби? Что же это за хобби такое?
– Страсть копаться в чужом грязном белье, записывать все жареные факты на бумаге, а потом пытаться эти записи опубликовать через одного издателя!
– Что?!
– Хорошо еще, что издатель оказался человеком феноменально болтливым. И не успел ваш дедушка явиться к нему со своим, мягко говоря, некрасивым предложением, как полгорода узнало об этом. Разумеется, узнали и мы. В нашей организации всегда свято чтили чужие тайны. И публиковать их просто так, без всякой пользы, – нет, мы не могли этого допустить!
– Врете вы все! – закричала Вика. – Просто сейчас вы еще можете влиять на всех этих людей, на которых мой дедушка собирал свое досье. Небось вы их шантажируете, заставляя плясать под вашу дудку. А если бы все их тайны оказались опубликованными, вы бы потеряли всякое влияние на них!
– Какая умная девочка! – восхитился один из мужчин. – Верно догадалась. Но дело не только в этом. Все эти люди, на которых твой дедушка собирал досье, они когда-то доверились нам, нашей организации. Пообещали сотрудничать с нами и активно сотрудничали. А мы, в свою очередь, должны были позаботиться о том, чтобы никогда и никто не смог бы причинить им вреда!
– Какие вы благородные! А за что вы убили мою бабушку? Она ведь была невиновна!
– Не так уж и невиновна. Ты, девочка, просто плохо знала свою бабушку.
– Я знала ее отлично!
– В самом деле? И что же ты знала? Кем была твоя бабушка? Чем она занималась? Кого любила? От кого родила своего единственного ребенка?
Вика молчала. Крыть ей было нечем. Да, про собственную бабушку и про ее настоящую жизнь внучка, оказывается, знала до смешного мало.
– И чем же? – пробормотала Вика. – Чем занималась моя бабушка?
– Если бы ты постаралась разузнать про нее побольше, то была бы очень удивлена.
– С чего бы это?
– Начать стоит с того, что при крещении твоя бабушка получила совсем другое имя, совсем. Сказать, как ее звали?
– Да.
– А звали ее Софья Михайловна Барышева. И была она из семьи богатых немцев, имеющих поместье на Волге и там же проживающих еще со времен Екатерины Великой. Ко времени Великой Октябрьской революции их семье принадлежало несколько пароходов, которые занимались грузовыми перевозками по рекам и каналам России. И приносили они Барышевым, прости за каламбур, неплохой барыш.
– Моя бабушка? Была дворянка? Да еще и немка? А почему она никогда мне об этом не рассказывала?
– Минутку терпения, – хмыкнул коротышка. – Дойдем и до этого.
И он продолжил:
– Каким-то образом матери вашей уважаемой бабушки после революции единственной из всей семьи удалось избежать смерти и ссылки. Почему так произошло, я сказать точно не могу. Но подозреваю, что тут не обошлось без некоторого заступничества сверху.
– Что за заступничество?
– Все женщины в семье Барышевых обладали, помимо красоты, еще одним удивительным и очень полезным им свойством. Ни один мужчина, на которого они обращали свой благосклонный взор, не мог устоять перед ними, – пояснил коротышка. – Правда это или вымысел, я поручиться не могу. Но так или иначе, ваша прабабушка, будучи дворянских кровей, во время революции избежала смерти и, сменив фамилию, осталась жить на Волге вместе с маленькой дочкой, воспитывая ту на свой лад, но тщательно скрывая ее происхождение от всех.
– Мою бабушку?
– Да. Для всех твоя бабушка была обычным ребенком. Конечно, она не слишком активно участвовала в общественной жизни школы и пионерской организации, но это ей прощали, так как девочкой она была слабенькой и часто болела. Ее пассивность списывали на болезненность. В то время как девочке просто было глубоко чуждо все советское.
– И что?
– Твоя прабабка, вместо того чтобы забыть все эти дворянские штучки, научила свою дочь гордиться своими предками. Она также свозила девочку в их родной город и показала ей их бывший дом, где теперь размещалась клиника для ветеранов Гражданской войны. А также их поместье, которое медленно, но верно приходило в упадок. Но пока оно было разрушено не совсем. И непосредственно перед войной там разместили временный штаб переселенцев.
– Кого?
– На тот момент с Волги переселялись немцы.
– Ах, вот как, – пробормотала Вика. – Но ведь Лев Илларионович как раз и занимался немцами?
– Все верно. И судьбоносная встреча твоего дедушки и твоей бабушки как раз и состоялась в ту ночь, когда твоя бабушка явилась в поместье, чтобы сжечь его.
– Сжечь? Но зачем?
– Дворянская гордость, да и мать настойчиво внушала ей, что нельзя позволить подобного позора в их родовом гнезде.
– Позора?
– Не все немцы добирались туда, куда их посылали. Кое-кто нашел свой последний приют как раз в земле временного штаба по пересылке.
– Что? Их убивали?
– Некоторые умирали сами, – пожал плечами коротышка. – Не надо забывать, что в числе переселенцев были и старики, и маленькие дети, и беременные женщины. Без медицинской помощи кое-кто из этих бедняг просто не вынес тягот даже первого этапа своей ссылки.
– И бабушка все это увидела?
– Подозреваю, что да. Во всяком случае, того, что она увидела, оказалось достаточно для того, чтобы она возмутилась и решила прекратить это безобразие.
– Как же, интересно знать?
– Она подожгла дом. Но сама была схвачена с поличным.
– Кем?
– Вот в том-то и дело. Как истинной Барышевой, ей повезло. Схватил ее не кто иной, как ваш дедушка. Не скажу, что он влюбился в нее прямо при свете зарева пожара. Но что-то такое в его душе всколыхнулось. Во всяком случае он не только не выдал ее, но когда следствию стала ясна причина возгорания, твоей бабушке удалось исчезнуть. За содеянное дочерью ответила ее мать.
– Моя прабабушка?
– Да. Ее судили и расстреляли как зачинщицу и поджигательницу. К этому времени заступиться за нее было некому. А Лев Илларионович не смог или не захотел помочь матери своей любимой девушки.
Вика слушала, не в силах поверить в то, что слышала.
– Младшая Барышева осталась жить. А Лев Илларионович... Что тут сказать? Он нашел свою любовь. И терять ее не собирался. Разумеется, ни о каком браке речи даже не шло. Жениться на бывшей дворянке, да еще с такой нехорошей репутацией, это могло быть крахом для всей его карьеры. Лев Илларионович вел жизнь словно жук под микроскопом. Любое его действие рассматривалось специальным отделом через призму нескольких увеличительных стекол. Так что о такой неподходящей женитьбе нечего было и думать. Жена чекиста, потом советского разведчика должна быть кристально чиста, а прошлое безупречным. Твоя бабушка на эту роль никак не подходила.
– И он женился на Майе? Зачем ему было вообще на ком-то жениться?
– О-о-о! Это уже другая история. К нам она отношения не имеет. Но подозреваю, что Лев Илларионович сделал этот шаг осознанно. Майя была ему полезна во многих отношениях. И в первую очередь не она сама, а ее отец, который всегда, всю свою долгую жизнь поддерживал и продвигал любимого зятя.
– А моя бабушка?
– А твоя бабушка жила своей жизнью. Вышла замуж, родила ребенка и каждый божий день ходила на почту в ожидании писем от любимого человека. Вот это и была ее жизнь.
– Значит, моя бабушка не служила в разведке?
– Никогда! С ее-то происхождением! Это было бы просто смешно!
– Но как же так? Ведь она помогала Льву Илларионовичу.
– Она выполняла его маленькие поручения, не более того.
– Какие?
– Лев Илларионович под старость стал сентиментальным. У него было много бывших коллег, нуждавшихся в помощи. Увы, государство не всегда спешит оказать поддержку тем, кто в свое время пожертвовал для него молодостью, здоровьем и силами. Или не спешит, или эта поддержка оказывается ничтожна мала. А ваш дедушка заботился о тех ветеранах, кого знал лично и считал, что они такой заботы заслуживают.
– Что-то вроде благотворительности для своих бывших коллег?
– Вот именно! И ваша бабушка оказывала ему в этом посильную помощь.
– Например?
– Это она передавала морфий для безнадежно больного старика Зальцмана, которому иначе лекарства было бы даже не увидеть. Именно ваша бабушка, получив инструкции от вашего дедушки, что говорить и как действовать, явилась в секту брата Иоанна и брата Бенедикта и добилась, чтобы те выпустили из своих когтей вдову бывшего разведчика и друга Льва Илларионовича.
– Очень благородно!
– Благородно, но это не значит – служить в разведке. Повторяю, ваша бабушка там никогда не служила.
– А?..
– И, между прочим, брат вашего дедушки Льва Илларионовича – Эрнест тоже оказал своему брату несколько услуг аналогичного свойства.
– В смысле? – удивилась Вика.
– Эрнест Илларионович выполнял кое-какие мелкие просьбы вашего брата. Правда, не из чистого альтруизма, как ваша бабушка, а за вознаграждение. В числе прочего братья договорились, что Эрнест Илларионович возьмет к себе в семью одну старушку. После Гражданской войны она осталась совсем одна, плохо понимала, что происходит вокруг. И ей был необходим уход и присмотр. В благодарность Эрнесту и его семье фактически доставалась квартира старушки, которая в противном случае отошла бы дальним родственникам или государству.
И коротышка выразительно огляделся по сторонам.
– Эта самая квартира, между прочим.
– Мы поняли, – сухо произнесла Вика. – Но что же все-таки с моей бабушкой?
– Официально она числилась одним из информаторов вашего дедушки. Так бы он представил ее начальству, если бы оно заинтересовалось женщиной.
– Но никто не интересовался?
– Времена нынче другие. И к отставным ветеранам совсем не то внимание, как к действующему составу. Так что Лев Илларионович, похоронив свою нелюбимую жену Майю, смог наконец отдаться своей настоящей страсти. И лишь привычная осторожность помешала ему открыто воссоединиться с вашей бабушкой.
– Но почему?
– Не могу сказать точно. Полагаю, на этот вопрос мог бы ответить только сам Лев Илларионович. Но я думаю, что за долгие годы своей службы он так привык таиться от всех и вся, что просто не мог так быстро перестроиться.
– Но он бы смог! – воскликнула Вика. – Если он так любил мою бабушку, что не забывал ее все эти годы, значит, он бы смог! И они могли бы быть счастливы! У него был шанс!
– Возможно. Но твой дедушка совершил роковую ошибку. И судьба ему такого шанса не дала.
– Как бы не так! Это вы! Вы не дали ему такого шанса! Убили и его, и мою бабушку!
– Мы устранили опасность утечки информации, – сухо произнес мужчина. – Вот и все, что мы сделали. И не надо меня упрекать, честное слово, это небезопасно.
И пистолет в его руках снова многозначительно качнулся. Девушки со страхом посмотрели на него. Утечка информации! Вот в чем дело! Эти типы устранили утечку информации. Только и всего.
