Глава 18
Дом, в котором проживал Эрнест Илларионович, был самой обычной пятиэтажной «хрущевкой». Во многих районах города эти дома предназначались на снос. И, между прочим, очень правильно. Состояние труб и канализации в них было просто плачевным. Так что администрация ничего не теряла, стараясь списать со своего баланса убыточные дома.
В равной степени и обитатели этих домов спали и видели, как бы их переселили куда-нибудь, пусть даже и далеко, но в нормальные квартиры, где не будет плесени на стенах, отвратительного запаха канализации из подвала и прочих бытовых неурядиц.
Но гарантии, что «хрущевки» будут снесены в ближайшее время, никто их жильцам не давал. Для начала должен найтись застройщик, которого бы настолько привлекла территория для будущей застройки, что он решился бы расселять за свой счет всех обитателей старых домов.
Мариша, открыв дверь подъезда, даже зашаталась от жуткого запаха. Пахло не лучше, чем в общественном туалете. Мимо побледневшей девушки как раз спускалась старушка с облезлой болонкой на поводке. Старушка и собачка одинаково сочувственно взглянули на Маришу. И старушка сказала:
– Что, девонька, поплохело тебе с непривычки? Не знаешь, как и дышать?
– Не знаю.
– Ртом дыши!
– А как же вы?
– Мы-то привычные. А тебе лучше нос заткнуть. Да и дышать только ртом. Так-то оно запах не сильно чувствуется.
Мариша последовала совету доброй старушки и таким образом сумела добраться до третьего этажа, не упав в обморок и даже почти не цепляясь за стены.
– Ну и местечко, – пробормотала Мариша.
На третьем этаже запах стал немного слабей. Ведь он шел из подвала под домом. О том, как жили обитатели первых этажей, Мариша не хотела даже задумываться. Подумать только, а ведь еще двадцать лет назад, когда Мариша была школьницей, эти дома казались ей очень даже славными и уютными. И кухни тогда тут были не такие уж маленькие. Интересно знать, почему? Может быть, потому что сама она тогда была куда меньше в размерах?
Женщина, открывшая Марише дверь, не была красавицей, но и уродиной ее не назовешь. Возможно, помой она голову и надень вместо замызганного халата нечто соблазнительное или хотя бы чистое, то могла бы показаться кому-то даже симпатичной. Все возможно. Но сейчас эта особа вполне соответствовала общей запущенности дома.
– Эрнест Илларионович? – изумилась она. – Да дед давно от нас съехал!
– Куда? Дайте мне его адрес.
– Пожалуйста! Ковалевское кладбище, Северная аллея, третий ряд.
– Так он умер?
– А то!
– Это точно?
– Точней не бывает, – заверила ее женщина. – Помер, всех нас подставил!
– Почему?
– Так у него открытая форма туберкулеза была, – бесхитростно пояснила женщина. – Он на учете стоял. А мы все с ним на очереди на квартиру числились. К туберкулезникам ведь до сих пор особое отношение. Им отдельную комнату по закону полагается иметь. Только закон у нас в стране не так быстро исполняется. Дед ждал, ждал. Всю свою жизнь ждал, да так и помер. А как он помер, с туберкулезной очереди нас и сняли. Мол, раз больной освободил занимаемую им площадь, так и претендовать нам не на что. Остались мы только в общегородской очереди. А там можно еще лет двадцать ждать! Вот так-то!
И она с интересом взглянула на Маришу.
– А вы кто такая будете?
– Я? Я из жилищной комиссии.
Судя по тому, как блеснули глаза у этой женщины, Мариша угадала верно. Все, что касалось расселения и вообще жилья, очень интересовало даму. Она мигом стала любезной и пригласила Маришу войти.
– Загляните, ужаснитесь, как мы живем.
Мариша зашла и в самом деле ужаснулась. Уже с первых же шагов было ясно, что теснота в квартире просто жуткая. В прихожей можно было протиснуться только боком, а вешалка (ничего другое сюда бы просто не поместилось) буквально пузырилась от навешанных на нее курток, плащей и прочего барахла.
– Сейчас еще лето. А вы бы видели, что тут зимой делается. Пока свою шубу под чужими найдешь, упаришься!
Прямо над головой нависали антресоли, забитые всевозможным хламом. Обувь громоздилась неровными рядами чуть ли не до потолка, выстроенная на единственном свободном участке стены.
– Нравится? – усмехнулась женщина. – Это еще хорошо сейчас стало. Муж полки эти придумал на стену прибить. Так теперь мы всю обувь на них ставим.
На взгляд Мариши, ничего хорошего в том, что возле ее носа торчали чьи-то старые, воняющие и к тому же грязные ботинки, не было. Но, как известно, о вкусах не спорят.
– Вижу, что вы в шоке, – рассмеялась женщина. – Все, кто к нам впервые приходят, очень долго очухиваются. Вы еще молодец, держитесь.
Женщина пошла дальше, Мариша за ней. Видимо, подразумевалось, что Марише будет интересно все. Поэтому хозяйка показала ей грязную ванную комнату, где по стенам расползались пятна плесени.
– Что мы только с этой гадостью не делали! Ничего ее не берет! Антисептик работает только месяц, потом все начинается по новой. Такая зараза, вам и не передать!
В квартире было четыре комнаты. Но все до того крохотные, что в маленькой только и помещался один диванчик и совсем уж крохотная тумбочка. Ну и оставалось еще около тридцати квадратных сантиметров, чтобы человек мог войти в комнату и сразу же лечь на диванчик.
– А это наша гостиная.
В гостиной было попросторней. Тут помещался стол со стульями, телевизор, и даже стенка с витриной влезла. Чувствовалось, что своей гостиной хозяйка искренне гордится. Две комнаты в квартире были соединены между собой проходом. А две могли считаться изолированными. Правда, через гостиную шла единственная дорога на кухню. Так что если ночью кому-то из семьи приспичило бы попить водички, то он неизбежно нарушил бы покой спящих в гостиной людей.
– Сколько, говорите, вас тут живет?
– Прописано восемь человек, – сказала Надя, так звали хозяйку. – Свекровь, свекор, мой муж, я, еще два его брата – Боря и Слава, и их сестра Люда. И еще Настя – жена Бори – нашего младшенького. Но кроме нас, тут живет еще бабушка – дальняя родственница Насти. И еще одна бабушка, кто она такая, я даже и не знаю и вам не скажу. Но вроде бы тоже наша родственница. Ее еще покойный дед Эрнест к нам привел. Да так она и осталась. Не гнать же ее на улицу? Она старенькая совсем, ничего не соображает. Пропадет там.
– А зачем же вы этих бабулек к себе взяли, если самим жить негде?
– Бабка Тата нам проблем не доставляет. Либо в больнице лежит, либо в санатории долечивается. А свою бабку Настя специально к нам взяла, потому что у той квартира, так они ее сдают и дополнительный доход имеют.
– А детей ни у кого нету?
– Бог миловал! Куда тут еще детей! И так еле помещаемся. Друг у друга на голове сидим. Когда вечером все вместе собираемся, хоть караул кричи. А с детьми мы бы вообще свихнулись. Вот когда дед Эрнест жив был, мы горя хлебнули. Врачи уже не скрывали, что жить ему от силы год остался. Ну, он и пустился во все тяжкие. Пил без просыху, баб каких-то грязных водил. Я каждый день боялась, что они нам в дом еще заразу принесут. Мало нам палочек Коха, так еще и сифилис какой-нибудь появится.
– М-да, веселого мало. А на очереди вы уже сколько лет стоите?
– Девятнадцать лет.
– И что обещают?
– А ничего хорошего. Вот была надежда, что наш квартал будут расселять, так покупателя на землю нету. Так что опять сидим и ждем.
Мариша уже понимала, что пришла сюда напрасно. Эрнест Илларионович умер, так что к убийству своего брата и его наследников никакого отношения иметь не мог. Да и не до того ему было в последние дни своей жизни. Но все же Мариша попыталась разузнать подробности:
– Но ведь у вашего деда Эрнеста был брат.
– Верно, – не без удивления подтвердила Надя. – Брат и сестра. Только они тут никогда прописаны не были!
– Да. Но ведь родные вашего дедушки помогали вашей семье?
– Что вы! Они от Эрнеста Илларионовича еще много лет назад отвернулись!
– Почему?
– Я точно не знаю, там какая-то темная история случилась. Дед специально не рассказывал никогда, а я и не интересовалась. Зачем оно мне?
Все было ясно. Мариша вытянула не тот билет. Пора было прощаться и сматывать удочки. Как могла, Мариша утешила на прощание Надю, пообещав похлопотать за их семью в жилищной комиссии.
– Знаю, что ничего из этого не выйдет, – печально произнесла молодая женщина, – но все равно спасибо вам за поддержку.
Мариша вышла из квартиры и вздохнула с облегчением. Конечно, у них со Смайлом тоже есть проблемы, но все они даже рядом не стоят с проблемами в семье Нади. Это же ужас какой-то, а не жизнь, когда меньше чем на шестидесяти квадратных метрах проживают десять человек. Это получается по шесть метров полезной площади на человека!
– Ужасно, – бормотала Мариша, быстро спускаясь по лестнице. – Действительно ужасно.
До спасительной двери во двор оставалось всего несколько шагов. Мариша уже предвкушала глоток свежего воздуха и свободу, как вдруг в дверь влетела какая-то девушка.
– Ой! – вскрикнула она, почти наткнувшись на Маришу. – Ты тут откуда?
Мариша сдавленно охнула в ответ. Это же Мила! Что она тут делает?
– Что я делаю? Домой пришла! А тебе чего надо?
Мила живет в одном доме с родственниками Эрнеста Илларионовича? И тут в голове у Мариши внезапно словно что-то щелкнуло, и все встало на свои места. Ну, конечно, Мила же говорила, что у нее есть трое братьев. А Надя упомянула, что у ее мужа есть не только двое братьев, но еще и сестра. Люда, Людмила, Мила.
– Ты тут живешь? – пробормотала Мариша. – Так ты внучка Эрнеста Илларионовича?
Мила сразу же набычилась. Ее и так вечно недовольное личико перерезала гримаса откровенной ненависти.
– Ушлая! – яростно прошипела она. – Узнала все-таки!
– А Слава твой брат, – продолжала размышлять вслух Мариша. – И вы задумали получить наследство вашего двоюродного деда! Вот оно что!
– А что? – подпрыгнула на месте Мила. – Что такого? Да, задумали! Оно наше! Ничуть не меньше, чем Варвары и ее сынка! Тетка Варвара подделала завещание, чтобы все досталось ей одной.
– Откуда ты знаешь?
– Это всем известно! И сам Ваня мне в этом признался!
– Как она могла это сделать? Варвара Сергеевна почти не общалась со Львом Илларионовичем!
– Ну и что! Очень ей было нужно со стариканом общаться. И потом, она же не сама подпись под завещанием подделала. Ей люди помогли!
– Какие люди?
Но Мила снова насупилась.
– Ничего я тебе не скажу! – выкрикнула девушка. – Пошла прочь! Завещание старика было фальшивое, и точка! Мы это и в суде докажем! Все наше будет. И квартира, и деньги, и мебель. Тетке Рае и этому убогому дяде Толе ничего не достанется. Они деду Леве все равно что и не родные! Закону плевать, чьи они там дети! И закону плевать, что дед Лева с нашим дедом в терках был! По закону они родные братья. Значит, наследники мы! А завещание Варвара подделала!
– Если оно такое фальшивое, то зачем же вы убили Варвару Сергеевну и ее сына?
Мила даже задохнулась от возмущения.
– Ты чего? Вообще, что ли? Никого мы не убивали!
Но Мариша уже составила свое мнение. Эта семейка, сидя друг у друга на головах, совершенно чокнулась. Вот к чему ведет перенаселение и скученность! У людей едет крыша! Конечно, прознав, что квартира и деньги Льва Илларионовича уплыли от них в цепкие руки конкурентки, они сначала обозлились до крайности и прикончили ее. А потом и сына. А то, что сейчас Мила кричит о том, что завещание было фальшивым, не что иное, как попытка отвести подозрение от себя и от своих братьев.
– Так-так, – сказала Мариша, отодвигая Милу со своего пути и двигаясь к выходу. – Так-так.
– И катись отсюда! – крикнула девушка ей в спину. – Ходит тут, вынюхивает! Домой к себе вали, там и вынюхивай.
Домой Мариша не пошла. Она направилась прямиком к следователю, который вел дело об убийствах Варвары Сергеевны и Вани. По дороге Мариша позвонила еще и Вике.
– Ты как?
– Полный порядок. До дяди Толи еще не доехали. Но, кажется, уже скоро.
– Слава там рядом?
– А как ты думаешь? Мы же едем в его машине. А он за рулем.
– И сейчас тоже?
– Нет, сейчас мы все на бензоколонке. А я как раз в туалете. Жду тетку Раю. Ты чего хотела-то?
– Слушай, ты там поосторожней, – прошептала Мариша.
– С кем?
– Со Славой.
– Почему?
– Этот наш Слава, на самом деле он тоже родственник.
– Чей?
– Твоего деда.
Некоторое время в трубке было тихо. Видимо, Вика переваривала эту новость.
– Ты серьезно? – спросила она изменившимся голосом.
– Еще как! Я была у брата Льва Илларионовича и наткнулась там на Милу! Она его внучка! И, следовательно, двоюродная внучка Льва Илларионовича. А Слава – он двоюродный внук! И твой троюродный брат!
Теперь Вика молчала еще дольше.
– Все ясно, – произнесла она наконец. – Знаешь, а я ведь подозревала что-то в этом роде.
– В самом деле? Почему?
– Они очень похожи. Дед Лева и Слава. Разве ты не заметила?
Только теперь Мариша сообразила. Ведь верно! Это сходство Славы с фотографий Льва Илларионовича в молодости буквально бросалось в глаза.
Теперь Мариша мчалась к следователю Прохорову на всех парусах. Ее не смог остановить ни вопрос дежурного внизу, ни его крики, ни шум погони. Мариша ворвалась в кабинет следователя и закричала:
– Я знаю, кто убийца!
В этот момент ее схватили за плечи чьи-то цепкие руки. И поволокли назад в коридор.
– Пустите меня! – отбивалась Мариша. – Я знаю, кто злодей! Дайте же сказать! Пустите! Товарищ следователь, я знаю, кто убил Ваню и Варвару Сергеевну!
– Отпустите девушку!
Следователь наконец-то отошел от первоначального изумления. И теперь сообразил, что Мариша может быть ему очень даже полезна.
– Проходите! – пригласил он изрядно потрепанную и помятую руками дежурного Маришу.
Она метнула на дежурного взгляд победительницы и прошла в кабинет следователя.
– Товарищ следователь, эта особа... Она ворвалась, ничего не объяснила, конечно, я счел нужным ее задержать.
– Иди, Миша! – устало произнес следователь. – Ты еще молодой у нас. Не женатый. Не знаешь, что с женщинами всегда так. А уж со свидетельницами особенно.
Что он имел в виду, Мариша не поняла. Да ей это было и не важно. Ее буквально лихорадило от желания немедленно вывалить следователю свои новости. Ее порадовало, что следователь выслушал ее внимательно, не перебивая. А когда Мариша закончила, он спросил:
– Вы точно уверены в том, что рассказали мне?
– Конечно! Я никогда не выдаю желаемое за действительное.
– Редкий талант. И где я могу поговорить с этими молодыми людьми?
– С Милой и Славой?
– Да. И с их братьями. Или они не участвуют в афере?
– Этого я не знаю. Но Мила сейчас дома. А Слава... Слава едет в Тихвин.
– Зачем?
– За бумагами деда Левы! И что они ему дались, ума не приложу!
– Что за бумаги?
– Мемуары старика.
Мемуары следователя отчего-то не заинтересовали. А вот то, что семья Милы жила в ужасающих условиях, ютясь на жалких метрах, когда их родственник Лев Илларионович единолично обитал в огромной квартире, наоборот, заинтересовало очень.
– Но не думаете же вы, что они и Льва Илларионовича убили? И все это из-за квартиры?!
– В моей практике случалось и не такое, – вздохнул следователь. – Если бы вы только знали, за какой пустяк иной раз родственники убивают друг друга, вы бы ужаснулись! Одна женщина травила свою сестру крысиным ядом в течение почти полугода только за то, что той при разделе наследства их матери достался почти новый комплект постельного белья, на который претендовала старшая сестра!
– Ужас!
– А в другой семье сын убил отца за то, что родитель пригрозил сынку оставить свой вклад в Сбербанке не ему, а сестре.
– Ну, это как раз понятно.
– Так весь вклад составлял пятнадцать тысяч рублей! И было это всего полгода назад!
У Мариши вытянулось лицо. Убить отца, чтобы получить чуть больше пятисот долларов по завещанию! Да, это сильно. Пожалуй, художества Славы и его родни меркнут по сравнению с такими преступлениями. Все-таки Слава охотился за большой трехкомнатной и богато обставленной квартирой, несколькими счетами в банках, в том числе и валютными. Было за что рисковать. Это вам не старый пододеяльник с наволочкой. И не пятнадцать тысяч рублей.
– Мне этот молодой человек сразу показался подозрительным, – признался следователь. – Очень уж активный. И за сестру свою так переживал! А излишняя активность в деле, где имеется труп, всегда подозрительна.
Одним словом, следователь отправился в гости к Миле, чтобы лично переговорить с девушкой. Мариша любезно предоставила следователю адрес, но предупредила, что Мила может и не захотеть общаться со следствием.
– Не захочет добровольно, пригласим повесткой или пошлю за ней машину с мигалкой. Пусть заберут девицу на глазах у всех ее соседей. Думаю, что она не захочет позора.
– Тогда я поеду домой?
– Вы мне больше не нужны, – любезно кивнул следователь. – Очень вам благодарен за предоставленную информацию.
В душе Мариши разлился настоящий бальзам. Как приятно, когда тебя хвалят! Иногда и денег никаких не надо, простая похвала дает куда больше.
Но, приехав домой, Мариша поняла, что где-где, а тут ее хвалить точно не будут. Смайл бродил по квартире с каким-то отрешенным видом. Он рассеянно чмокнул Маришу в щеку и заявил, что купил на ужин пельмени, их они и будут есть. А вообще, ему надо подумать, так что жене лучше оставить его в покое. И заняться пельменями, раз уж у него самого такое задумчивое настроение.
Разумеется, такое начало семейного вечера насторожило Маришу. И вместо того, чтобы заняться пельменями, как велел ей родной муж, она кинулась к телефону и принялась названивать Таечке. Та словно только и ждала, когда ей позвонит Мариша.
– У меня новости! Завтра мы всем коллективом будем отмечать день рождения Катрин!
– Той самой?
– Да. Той самой. Твоей соперницы! Кстати, она сегодня приволокла твоему мужу заливное из цыпленка с обжаренной в сырной панировке брокколи. Представляешь себе?
– Вкусно было?
– Мне перепал один шарик, – призналась Таечка. – Вообще-то я капусту не люблю. Даже совсем ее не ем. Ни цветную, ни красную, никакую. Но Кэт умудрилась так приготовить эти кочанчики, что капусты совсем не чувствовалось. Только хрустящая сырная корочка, а внутри что-то остренькое и пряное.
– А заливное как?
– Там мне ни кусочка не досталось, – с грустью призналась Тая. – Рангом не вышла. Заливное тетки из бухгалтерии пробовали. Сказали, что это было нечто неописуемо прекрасное.
Пока Мариша осмысливала, чем лично ей могут грозить кулинарные способности соперницы, Таечка произнесла:
– И знаешь что?
– Что?
– Отмечать день рождения Катрин мы будем на той самой турбазе, о которой я тебе говорила. Только, оказывается, это не государственная турбаза. А маленькая такая ферма, при которой и находится база отдыха. И хозяин ее – отец Катрин. Он там держит небольшую конюшню, чтобы гости его турбазы имели дополнительное развлечение. И угадай, кто будет для нас готовить?
– Катрин?
– Она и ее мама! Катрин сказала, что она своей матери по части кулинарии вообще в подметки не годится. Так что, думаю, это будет нечто неслыханное. Пир на весь мир!
Потом Таечка с полчасика поболтала про собственные планы, которые она имела на этот уик-энд. И закончила разговор такими словами:
– Кстати, твой муж сегодня вечером перед уходом отказался скинуться на общий подарок для Кэт.
– Почему? – удивилась Мариша, вроде бы муж скупостью никогда не страдал. – Может быть, они поссорились?
– Вовсе нет! Он заявил, что хочет сделать Катеньке индивидуальный подарок. Нечто личное. Только от себя. Представляешь?
Мариша представила и жалобно простонала:
– Кошмар!
– А я тебе о чем! Ты бы с ним поговорила! Что это за дела такие? Если он хочет тебя бросить, так нечего тянуть с этим делом! И себя мучает, и тебя тоже.
Маришу такая постановка вопроса в корне не устраивала. Может быть, между ее мужем и этой Катрин и нет ничего серьезного. Так, легкий флирт. Нет, вряд ли. Если легкий флирт, то тяжелую артиллерию в виде мамы-поварихи и папы-конника не подключают.
Размышляя над этим, Мариша поставила на плиту кастрюлю с холодной водой, всыпала в нее пельмени, кинула туда бульонный кубик для аромата и вкуса и приготовилась ждать, когда пельмешки сварятся.
Пятнадцать минут, указанные на упаковке, прошли. Кубик растворился. И из кастрюли теперь доносился потрясающий аромат. На кухню, привлеченный вкусным запахом, пришел Смайл. Он поднял крышку над кастрюлей с пельменями и ахнул:
– Мариша, что это?
– Как что? Пельмени, которые ты купил!
– Я? Я это купил? Нет, ты ошибаешься, я не мог этого купить! Точно не мог!
В голосе мужа слышалось такое негодование, что Мариша сама заглянула в кастрюлю. На дне кастрюли лежало нечто бесформенное, слипшееся в один комок и довольно неприятно выглядевшее.
– Мариша, ты как их варила?
– Обыкновенно. Кинула в кастрюлю и варила.
– А мешать не забывала?
Какое там мешать. Мариша только сейчас сообразила, что кинула пельмени в холодную воду. Конечно, они у нее слиплись. Катастрофа! Если Смайл сейчас поймет, что ей нельзя доверить даже приготовление пельменей, он в ней окончательно разочаруется. Это после тех разносолов, что готовит ему противная Катька и ее мамаша!
– Понимаешь, милый, – проворковала Мариша самым ласковым голосом, на какой была только способна, – пельмени были не слишком высокого качества.
– Я всегда их покупаю. И они никогда меня не подводили!
– Тебя обманули в магазине. Под видом приличного изделия подсунули дешевый суррогат!
– Я беру в одном и том же месте! Продавцы отлично меня знают и не подсунули бы дрянь!
– Значит, и их обманули недобросовестные поставщики!
Некоторое время Смайл критически разглядывал слипшийся ком теста и мяса.
– Может быть, попытаться его разделить на части, залить яйцом и обжарить?
Так он и сделал. Мариша наблюдала за его действиями и почти рыдала от злости. Откуда муж всему этому научился? Ведь таким хитростям на уроках кулинарии не учат, это она точно знала. Неужели общение с противной Катрин заставило Смайла достичь таких успехов? А уж когда Смайл посыпал готовое блюдо тертым сыром и мелко порубленным укропчиком, Мариша едва удержалась от стона. Точно! Происки мерзкой Катьки!
За ужином, который оказался очень даже неплох, Мариша пыталась разговорить мужа.
– А что ты делаешь завтра?
– Как обычно.
– А в выходные?
– Еще не знаю. Это будет зависеть от тебя.
– В каком смысле?
– В прямом.
Мариша чувствовала себя ужасно. Но все же решилась уточнить:
– Мы куда-нибудь приглашены?
– Ты, насколько я знаю, нет. А я да.
– Что ты имеешь в виду? У тебя от меня завелись секреты!
– У тебя могут быть свои тайны, а у меня нет?
И, сделав это шокирующее заявление, муж встал из-за стола, сухо поблагодарил за прекрасный ужин и вышел. Мариша осталась наедине с грязной посудой и такими же грязными мыслями. А что, если убить соперницу? Сумеет следствие определить, кто нанес удар, или Марише удастся выкрутиться?
