Глава 7

Мы довольно быстро добрались до дома первой из двух ближайших Любкиных подруг. Адрес она продиктовала четко. Наташа Уточкина жила неподалеку от станции метро «Парк Победы». Цены на жилье тут были традиционно очень высоки. И даже всем известные «хрущевки» здесь стоили дороже, чем в других частях города. В одной из таких типовых коробочек и жила Наташа. Похоже, она с трудом дождалась нашего визита. Потому что едва мы вошли в квартиру, заголосила, заламывая руки и рыдая при этом в три ручья, так что даже хваленая французская водостойкая тушь производства Турции поплыла у нее по лицу неровными грязными подтеками:

— Говорила ей, не связывайся ты с этим типом! — всхлипывала Наташа. — Отдай ему его чертов дом! Говорила! А она меня не послушалась! А ведь я ей так и сказала: все равно мамаша твоя дом себе хапнет, а отдуваться тебе придется. Но ведь не послушалась меня. И видите, к чему это привело!

Наташа была невысокой и полненькой, с темными волосами и круглыми карими глазами. А рот напоминал маленькую вишенку. Вообще, она была очень аппетитная — вся такая кругленькая. Но несмотря на внешнюю привлекательность, явно была существом очень эмоциональным.

— Как хоть он ее убил? — спросила Наташа, перестав на минуту причитать. — Небось драка была?

И Наташа уставилась на нас с жадным любопытством. Горе, которое она испытала от известия о смерти подруги, не шло ни в какое сравнение с желанием узнать обстоятельства ее трагической кончины.

— А почему вы думаете, что убил ее именно Виктор? — спросила я, чтобы протянуть время.

— Так они же из-за этого проклятущего дома с Любкой страшно переругались! — ответила Наташа.

— Но он же ей сам его отдал! — воскликнула Катя.

— Отдал, — кивнула Наташа. — Что вы, мужиков не знаете? А Виктор еще тот жук. Сначала отдал, а потом спохватился и назад потребовал. Не знаю, чего уж его там переклинило, небось эта змея подколодная, на которой он после Любки женился, подначивала. Вот он и озверел. А еще Любка затеяла дом продавать, так он еще больше обозлился. Дескать, не для чужих людей строил. Хотя должен бы понимать, что если ты дом подарил, то он уже больше не твой. Небось думал, что дом только на бумаге Любкиным числиться будет. А сам он там по-прежнему сможет жить.

— Но это же бред! — воскликнула Мариша.

— Бред или не бред, а с Любкой у них такой договор был, — вздохнула Наташа. — Только Любка всегда свою мамашу очень уж слушалась. Боялась ее даже. А Раиса Захарьевна быстро смекнула, что денежки ее Митьке нужней, чем Любке какой-то дом, в котором еще и бывший муженек каждые выходные проводить станет. Вот она и начала Любке на мозги капать, что дом теперь по документам целиком твой. Продай его, а на Виктора плевать. Мол, побесится и успокоится. А он, видать, не успокоился!

И Наташа снова вытерла навернувшиеся на глаза слезы.

— Я ведь словно чувствовала, что с Любкой что-то должно случиться. Она как разговор о продаже дома завела, меня словно холодом окатило. Погоди, говорю, Любка, не затевай именно сейчас. Потом Виктор малость успокоится, тогда и продашь. Но куда там! Любке мамаша на мозги накапала, что именно сейчас нужно продавать, нечего канителиться. Вот Любка и согласилась.

— А сама она что, не хотела продавать? — спросила Мариша.

— Да как вам сказать? — задумалась Наташа. — Любка — она ведь очень мягкий человек была. Честное слово, если бы она не была моей подругой, то я бы сказала — ни рыба ни мясо. Как ей скажут, так она и сделает. Своего мнения у нее почти никогда не было. Или если и было, то более сильный человек его быстро менял. Внушаемая Любка была очень, вот в чем дело. И какая-то очень равнодушная, на все ей, в общем-то, плевать было. Вечно она где-то далеко в своих мечтах витала. И когда она с Виктором жила, его во всем слушалась. А как к матери от него перебралась, та снова верховодить взялась. А Любка не протестовала. Совсем не умела свое мнение отстаивать.

— Понятно, — кивнули мы, хотя нам вовсе не показалось, что Любка такая уж мямля, но, с другой стороны, близкой подруге видней.

Насчет Кости Осина Наташа ничего сказать не могла. Его нового адреса она тоже не знала.

— Да и откуда? — спросила она. — Мы с Любкой в разных школах учились, жили по соседству, поэтому и дружили. Но я с этим Костей никогда лично не общалась. Только через Любку. И если честно, он мне совсем не нравился. Такой тихий вроде бы с виду, воды не замутит. Но мне всегда казалось, что стоит кому-то ему дорогу перейти, и тому человеку — ой как не поздоровится! Но Любку он и в самом деле любил. Когда в школе учились, таскался за ней всюду. И потом, когда она с мужем жила, они тоже встречались. А уж когда она с Виктором развелась, тут Костя и вовсе расцвел и сразу же Любке предложение сделал.

— И она его приняла?

— Думаю, что они бы поженились, если бы Любку не убили, — кивнула Наташа. — Костик — он верный, вон сколько лет ее ждал.

В общем, других подозреваемых на роль убийцы кроме Виктора у Наташи не было. С Костей, по ее словам, у Любки был полный ажур, свадьбу собирались играть.

— А как же Кирилл? — спросила я.

— Какой Кирилл? — переспросила Наташа и даже глазами захлопала, чтобы показать, как она удивлена. — Никакого Кирилла у Любки не было. Чушь это все! Люди по злобе на них наговаривали.

— Значит, вы про этого мужчину что-то слышали? — спросила Мариша.

— Мужчину! — фыркнула Наташа. — Скажете тоже! Какой он мужчина? Мальчишка! Ему и сейчас чуть больше двадцати лет. А она его от себя только что не гнала, а так никаких чувств между ними не было.

— Но все же они общались.

— Да потому, что они с ним уже давно дружили, когда ему еще и тринадцати не исполнилось! — воскликнула Наташа. — Ну, Любка так его по старой памяти за ребенка и держала. Ничего у них серьезного быть не могло. Иначе я бы знала! Любка от меня ничего не скрывала!

Но мы с подругами позволили себе усомниться в этом. Как знать, возможно, раньше Любка и в самом деле считала Кирилла ребенком. Но одно дело мальчишка, и совсем другое, когда парню перевалило за двадцать. Да и не стала бы его мать так злиться, если бы отношения между Любкой и Кириллом ограничивались просто дружбой.

— Они в деревне только и общались, — продолжала рассказывать нам Наташа. — Кирилл туда на каникулы с матерью приезжал, а Любка с мужем на выходные.

— Какая-то странная дружба, — нерешительно заметила Катька.

— Ничего не странная, Любка сама сущим ребенком была. По моему мнению, она, несмотря на разницу в возрасте, от него недалеко ушла. Они вместе на рыбалку ходили. И в лес за грибами. Кирилл с деревенскими мальчишками не дружил, но с кем-то общаться нужно, вот он все с мамой да с Любкой время проводил.

— А почему он не дружил со сверстниками? — спросила я.

— Ну, знаете, я его один только раз видела, когда к Любке в деревню в гости приезжала, еще давно, — ответила Наташа. — Но он такой нелепый был какой-то, — замялась Наташа. — И злобный, мамаша его сильно избаловала. Чуть что не по нему, он сразу в слезы, истерика у него форменная начиналась. Даже мне неприятно было. А ребята таких не любят. Но Любка к нему умела подход найти. С ней он почти не срывался. Конечно, не знаю, может быть, он с возрастом выправился. Мне Любка рассказывала, что такой красавец вымахал, просто не узнать.

И, немного помолчав, Наташа добавила:

— Только мне сдается, что если уж парень с детства избалован мамашей до безобразия, то толку, каким бы он там красавцем ни был, все равно никогда не будет. Вот Митьку возьмите, брата Любкиного, это же мать его испортила. Любила его до безумия, баловала всегда. И что в результате? Любка, на которую она никогда внимания не обращала да только шпыняла, выросла умницей. Институт закончила и вообще нормальный человек. А Митька, мамашин любимчик, из тюрем не вылезает. И пьет, и бездельник, и игрок.

— Да уж, неприятный тип, — согласились мы.

— А уж сколько денег на него уходит! — возмущенно воскликнула Наташа. — То на адвокатов, то на посылки в колонию, то одно ему нужно, то другое. А все за счет Любки! Она от матери никогда ничего кроме попреков и ругани не слышала. Митька доведет, а она зло на Любке срывает. Так что я не удивилась, что Любка замуж так рано вышла. Только я думала, что она за Костю все-таки пойдет. А она за этого Виктора. И странно, вроде бы он никогда к ней интереса не проявлял. А потом взял и посватался.

Мы переглянулись и поняли, что Наташа не в курсе истории сватовства Виктора. Вполне возможно, что и сама Любка так и не узнала, что мать ее продала, как телку на базаре. Или знала, но стеснялась рассказать о таком даже ближайшей подруге. В общем, ничего полезного мы от Наташи не узнали. Зато она помогла нам найти вторую подругу Любки — Свету Филиппову. Та сейчас жила на даче. И Наташа подробно рассказала, как туда добираться.

Дача Светы и ее мужа находилась недалеко от города. И мы решили туда съездить прямо сегодня. Но сначала мы заехали домой к Марише, оставили у нее свои вещи, с которыми Прапор нас высадил из своей «Нивы». Заодно мы немного передохнули, а потом Мариша подогнала свой «Форд», мы загрузились в него и вздохнули с облегчением. Жара сегодня на улицах была такая, что асфальт плавился. А в салоне машины веяло прохладой от работающего кондиционера.

Дорога прошла приятно. Весь поток автомобилей шел нам навстречу. В воскресенье вечером мало кто хотел выехать на природу, в основном все торопились обратно в город.

— Отлично, сейчас основной поток схлынет, а когда мы домой поедем, уже посвободней станет, — сказала Мариша.

— Почему? — поинтересовалась Катька. — Сейчас вроде бы еще не поздно, а под вечер машин больше станет.

— Много ты понимаешь! — хмыкнула Мариша. — За рулем же обычно мужики сидят. А они домой торопятся, скоро по телевизору начинается матч Зенит — Спартак. Все болельщики и проедут, а вечером никого на трассе не будет.

— Думаешь? — усомнилась Катька.

— Конечно, — кивнула Мариша. — Сама посуди, много у тебя знакомых мужиков, кто бы в той или иной степени не был болельщиком?

Катька честно попыталась вспомнить, но смогла назвать только два или три имени. И это Катька, у которой знакомых мужчин больше, чем у нас с Маришей, вместе взятых. И не нужно думать о ней ничего плохого! Просто Катюха была человеком общительным. И каким-то образом все ее случайные знакомые скоро становились хорошими приятелями. Так что мы быстро успокоились насчет нашей обратной дороги — пробки нам явно не грозили. Тем более что к дому Светы мы приехали как раз к началу первого тайма. Телефон у Светы был заблокирован, так что если бы не Наташины объяснения, мы бы вряд ли добрались до ее дома.

Узнав, по какой причине мы к ней нагрянули, Света побледнела и сделала попытку упасть в обморок.

— Не верю! — произнесла она наконец. — Это дурацкая шутка. Любка не могла умереть! Она же такая молодая! С ней не могло случиться ничего плохого!

Мы заверили женщину, что, вопреки ее мнению, молодость вовсе не является панацеей от всех бед. Но она продолжала сомневаться:

— Я не верю вам! — повторяла она как заводная. — Не верю! Любка не могла умереть! Нет! Не может быть! Не верю!

Пришлось Марише дать ей свою трубку. И только после того, как Света переговорила с Наташей, она поверила, что мы вовсе не шутим с ней.

— Какой ужас! — поникнув, произнесла Света. — Наташа мне сказала, что Раиса Захарьевна уже звонила ей и что-то говорила про устройство похорон. Вроде бы деньги нужны. Боже мой!

Она упала на стоящий возле окна стул, безвольно уронив руки. А мы устроились возле нее и думали, насколько разной бывает у людей реакция на одно и то же известие. Наташа сразу же рыдала взахлеб. А Света сидит, словно мешком стукнутая, потихоньку приходя в себя от шока. Наконец она очнулась и посмотрела на нас.

— А вы кто? — спросила она.

— Мы расследуем убийство вашей подруги, — сказала Мариша.

— А, — отозвалась Наташа и сделала вывод: — Так вы из милиции.

Мы не стали спорить, хотя и сомневались, чтобы милиция ходила по домам друзей убитых по трое. Этак им никакого личного состава не хватит. Тем более что нас заинтересовала реакция женщины. На наших глазах она воспряла духом, глаза заблестели, и в них промелькнуло весьма странное выражение.

— Так это был не несчастный случай? Ее что, в самом деле убили? — воскликнула она.

Мы с подругами машинально кивнули, поражаясь про себя произошедшей в Свете перемене. Если бы мы не боялись кощунства, то сказали бы, что Света при известии о том, что ее подругу именно убили, испытала если не радость, то во всяком случае изрядное облегчение. Глаза у нее снова заблестели, а затем в них наконец блеснули слезы.

— Как это произошло? — спросила у нас Света. — Расскажите мне! Я ее ближайшая подруга и имею право знать!

Мы вкратце пересказали ей о случившемся. Но никаких предположений, кто мог убить Любку, мы от Светы не дождались. Она молча сидела и думала о чем-то своем.

— Скажите, а вы сейчас одна? — спросила у нее Мариша, чтобы как-то прервать молчание. — А где ваш муж?

— Зачем вам мой муж? — моментально окрысилась Света, так злобно сверкнув на нас глазами, что мы даже вздрогнули.

Но быстро взяла себя в руки и уже более нормальным тоном произнесла:

— Он вернулся в город. У него же работа. Он только на выходные приезжает ко мне на дачу. Он тут совершенно ни при чем! Он не общался с Любой помимо меня. И потом… Ее же убили под Новгородом! А мой муж все выходные провел со мной на даче. И соседи могут это подтвердить.

— Успокойтесь! — отозвалась порядком шокированная этой странной реакцией Мариша. — Никто вашего мужа и не обвиняет.

— Да я вам и не позволю! — неожиданно снова налилась злобой Света. — Он ни при чем! И не смейте к нему являться с вашими идиотскими вопросами. Он хоть и не старый, но уже гипертоник! Ему нельзя волноваться! Он почти не общался с Любкой. И ничего не сможет вам о ней сказать.

— Хорошо, хорошо, — поспешила утешить ее Катя. — Мы и не собирались его дергать. Если вы ответите на все наши вопросы, то ваш муж нам совершенно не нужен.

— Спрашивайте! — тут же согласилась Света. — Что вас интересует? Были ли у Любки враги, да? Так я вам скажу! Ее мать и ее родной брат — вот ее главные враги! Мать Любку просто ненавидела. А брату она была до лампочки. Но если хотите знать, то они вполне могли ее прикончить, чтобы заграбастать дом себе.

— Но ведь Люба и так собиралась его продать, а деньги отдала бы им, — сказала Мариша.

— Как же! — хмыкнула Света. — Это раньше Любка была такой дурочкой, что с нее сталось бы отмочить такую глупость. А в последнее время с ней что-то случилось… В общем, она мать и брата уже не так слушалась, как раньше. И я точно знаю, что вырученные от продажи дома деньги она собиралась потратить только на себя. Она так мне и сказала, мол, пусть мамаша себя тешит мыслями, что им с Митькой что-то обломится, но я больше не позволю им меня использовать. И я точно знаю, что на этой неделе Любка сказала своей матери и брату, чтобы они на вырученные за дом деньги планы не строили. Что у нее свои мысли насчет того, как эти деньги потратить.

— Вы это точно знаете? — насторожилась Мариша.

— Еще бы! — ответила Света. — Раиса Захарьевна такой скандал Любке по телефону учинила! Вопила, что Любка неблагодарная дрянь и она своими руками задушит такую дочь, которая готова мать на старости лет оставить без помощи! А ее никто за это не осудит.

— И что Любка?

— Ну, она напрямую против матери никогда выстоять не могла, — ответила Света. — Сразу же начала мямлить, что это она только так сказала, что ничего еще не решила и никаких у нее конкретных планов нет. В общем, Раиса Захарьевна успокоилась, сочтя, что Любкин бунт ей удалось подавить в зародыше. Но на самом деле Любка просто затаилась. Но мне сказала, что она открыто с матерью спорить не может, но деньги ей тоже не отдаст. Что-нибудь придумает, но не отдаст. И еще меня просила, чтобы я ей помогла придумать. Я предложила ей сказать, что деньги у нее украли. А лучше, чтобы это произошло на глазах у самой Раисы Захарьевны, чтобы у нее сомнений не осталось. И Любка со мной согласилась, что так она и сделает. Мы даже прикинули с ней начерно, как это лучше будет провернуть. В общем, денег за дом Любка матери твердо решила не давать.

— И в связи с чем в Любке произошла такая перемена? — спросила я.

— Могу только предполагать, — ответила Света. — У меня есть два объяснения. Во-первых, Любка тут недавно узнала одну новость, которая ее очень сильно потрясла. Оказывается, собственная мать продала ее Виктору за деньги! Да, да, явилась к нему и предложила купить у нее дочку.

— А Люба об этом раньше не знала?

— Нет, Виктор ей не говорил, только после развода, когда она затеяла дом продавать, он со злости и выложил правду о ее мамочке. Орал, что вот ты ее во всем слушаешься, а она тебя как скотину бессловесную продала.

— И что Любка?

— Она к матери побежала, та юлить принялась, да только у Виктора расписка была в том, что она у него эти деньги взяла. Он ее Любке показал, она и поверила. И ясное дело, после этого к матери очень переменилась.

И, немного подумав, Света добавила:

— Только сдается мне, что не в одном этом дело было. Любка была очень уж доброй и рохлей, если честно. Она долго злиться на мать не смогла бы. Тут дело еще и в другом. Думаю, что у Любки новый мужик появился. Он-то ей и велел все деньги себе оставить, а матери и брату ни шиша не давать. Оно и понятно, не всем же таким снисходительным быть, как Виктор. Да и он под конец тоже недоволен стал, что Любка с матерью и братом общается, а те через нее из Виктора пытаются деньги тянуть. Он, и когда дом этот на Любку переписывал, условие ей поставил, что, во-первых, сам в доме жить будет, когда захочет. Думал, если Любка его всегда беспрекословно слушалась, так и дальше будет. А не понял, что Любка любого слушается, у кого характер сильней. Вот появился новый мужик, она ему подчинилась.

— И кто же этот новый кавалер? — спросила Мариша. — Уж не Костя ли Осин?

— Костик? — переспросила Света и даже засмеялась. — Вот уж не думаю. Он Любку даже к свадьбе склонить и то не смог. Его она совсем ни в грош не ставила. То есть ценила, конечно, за верность и преданность. Все-таки он ее сколько лет любит, но из-за него она бы не решилась против матери, брата и Виктора пойти. Тут какое-то очень сильное чувство у нее в жизни возникло. И появился этот мужчина возле Любки не так давно, это я вам точно скажу. Я по Любке всегда читать умела, как по раскрытой книге. И этот человек в ее жизни не больше как пару месяцев назад появился.

— А кто он такой? — заинтересовалась Мариша.

Как хорошая гончая чует дичь, так и Мариша всегда чуяла, когда в соломе пустых фраз наконец сверкало золотое зерно истины.

— Да откуда же мне знать? — пожала плечами Света. — Только он у нее появился. Это я вам точно могу сказать, хотя бы только по одному тому, как Любка после встречи с ним резко изменилась. Такая вся мечтательная сделалась. Она и обычно как во сне ходила, а тут просто утонула. Только о нем и думала. Вот, к примеру, обсуждаем с ней ее новые туфли, а она вдруг чему-то своему заулыбается и что-то про свою любовь ни к селу ни к городу болтать начинает. И еще куча всяких примеров тому было. Вы ведь тоже женщины, знаете, как это бывает.

Мы и в самом деле знали.

— И что она про эту свою любовь болтала? — спросила у Светы Мариша.

— Я так поняла, что этот мужик ей голову основательно задурил, — ответила Света. — Влюбилась она в него по самые уши. Но пока, я так понимаю, ничего у них не решено еще было. Потому что она с Костей, который к свадьбе готовится, пока не порвала.

— Но к тому шло, чтобы разорвать помолвку, да? — спросила я.

— Думаю, да, — кивнула Света.

— А не мог этим возлюбленным Любки стать Кирилл?

— Это вы, что ли, про того мальчишку с дачи, с которым она от скуки в лес за грибами ходила? — вытаращилась на нас Света. — Да вы что! Никогда! Она с ним почему общалась? В деревне ее бабы как-то сторонились, потому что у Виктора и его родни слава нехорошая. И с ними вообще никто не общался.

— Это вы про ту историю с убийством дворянской семьи? — уточнила я.

— Ну да, — кивнула Света. — В деревне люди памятливые. Прадед убил, а на Викторе тень до сих пор лежала. Но дело даже не в этом. Сами Плаховы — люди угрюмые. Ни с кем из соседей не дружили. И к ним особо никто не ходил. Только родня какая. Ну, а Любке с ними тяжело было. Они все люди тяжелые, скрытные, а у нее характер был легкий, веселый. Виктор напьется, он по выходным всегда выпить любил, да и спит дома. А ей тоскливо. Вот она с Кириллом и сдружилась. Он ведь тоже дальняя родня Виктору. Но только ничего у них такого с Любкой не было. Он с мальчишками не дружил, они его от себя гнали. И она тосковала. Вот и вся их дружба.

— А в городе с ним Любка не общалась?

— Не знаю, — пожала плечами Света. — При мне — нет. Хотя вроде бы что-то промежду них случилось, потому что Любка обмолвилась, что Кирилл жениться задумал. Только она эту его свадьбу просто обязана была расстроить.

— Зачем? — хором воскликнули мы.

Вот это поворот! И эта Светка приберегала такой козырь на десерт!

— Нет, ну вот дает! — возмущенно прошептала мне на ухо Катька. — Болтала о каком-то несуществующем любовнике Любки, а про то, что баба собиралась устроить такую подлянку этому Кириллу, ни гу-гу!

— Так зачем она хотела расстроить свадьбу Кирилла? — повторила Мариша. — Она была сама в него влюблена?

— Да нет же, — покачала головой Света. — Но мать этого Кирилла приходится Виктору какой-то родней. И Любка вроде бы узнала что-то такое об их семье, что заявила: Кириллу никак нельзя жениться на этой девушке. Иначе быть беде!

— Беда-то и так случилась, — пробормотала я. — А что конкретно она узнала?

— Вот этого я не знаю, — развела руками Света. — Только что-то важное. А знаю я об этом, потому что Любка после того, как к Виктору его первая жена вернулась и ей пришлось уйти, очень на мужа обиделась. Хоть и не любила его никогда, а все равно обидно, когда тебя за порог словно собачонку выгоняют.

— А он ее выгнал?

— Ну, не то чтобы совсем выгнал, а только так себя вел, что Любке уйти пришлось, — ответила Света. — Но, в общем, она ушла, но себе пообещала, что она эту проныру, его новоиспеченную женушку, обязательно на чистую воду выведет.

— Выходит, Любка не поверила, что та память потеряла и все эти годы про Виктора не вспоминала?

— Про Виктора эта Любима, может быть, и не вспоминала, но насчет потери памяти дело очень уж загадочное, — ответила Света. — Согласны?

Мы были согласны.

— И только такому влюбленному дураку, каким оказался Виктор, Любиме удалось запудрить мозги, что он ей во всем верил. А остальные-то промеж себя шушукались, что очень уж странно, что через двадцать лет она к нему вернулась. Хотя, конечно, чего только в жизни ни случается. Но все равно странно. Вот Любка и решила выяснить, что там с этой Любимой на самом деле приключилось, что она к Виктору спустя столько лет решила вернуться. Но в результате узнала она что-то такое про семью Виктора, после чего и заявила, что костьми ляжет, а свадьбу Кирилла расстроит.

В свете последних собранных нами по крупинкам сведений свидание с Кириллом переходило из разряда желаемых в разряд насущно необходимых. Но что было делать, если парень по-прежнему находился вне зоны действия сети.

— Может быть, ему мамаша натрепала, что мы им интересовались, и он от всех специально затаился? — предположила Катька.

— В таком случае, это может означать только одно: он что-то знает о мотивах убийства Любки. Или опасается, что его притянут к ответу. В любом случае подозрительно.

— Или он просто не хочет вмешиваться, — сказала я. — Не забывайте, у него скоро свадьба. И совсем не дело волновать своих будущих родственников и невесту появлением в доме милиции. Они ведь могут счесть это плохим знаком. И отложить или даже вовсе отменить свадьбу.

— В любом случае нам нужно найти этого парня, — сказала Мариша. — Думайте, девочки, как нам это сделать. И побыстрей.

Мы с Катькой принялись честно думать. И через минуту меня озарило.

— Так через Виктора! — воскликнула я. — Если эта Парамоновна его родственница, то он должен знать ее городской адрес. А Кирилл пока живет в доме матери, значит, там мы его и найдем.

— Здорово! — обрадовалась Мариша и тут же перезвонила Наташе.

К счастью, у женщины и с мобильным телефоном был полный порядок. На счету было достаточно денег, и сам телефон был в зоне действия сети. И адрес бывшего мужа своей подруги, у которой бывала бесчисленное количество раз, Наташа тоже отлично помнила.

— Они с Любимой сейчас там и живут, — просветила она нас. — Это в Купчино на Дунайском проспекте.

Чтобы добраться до Купчино, нам пришлось проехать через весь город и центр со всеми прелестями этого путешествия. Строительство кольцевой дороги хоть и близилось к завершению, но еще не закончилось. И к тому же Виктора не было дома. Открыла дверь нам Любима. Увидев нас, она если и удивилась, то виду не подала. Предложила войти и молча смотрела на нас, не спеша завести разговор.

— Адрес Кирилла? — удивилась она, услышав нашу просьбу. — Зачем он вам нужен?

Мы объяснили, что подозреваем парнишку и его мамашу в убийстве Любки.

— Эта свадьба Кирилла на богатой наследнице и Парамоновне, и самому Кириллу была очень важна, — объясняли мы Любиме. — А Любка по каким-то причинам собиралась ее расстроить. Так что они вполне могли ее прикончить, если другим способом не удавалось заставить ее замолчать.

— Да, — немного подумав, согласилась с нами Любима. — Ольга Парамоновна человек решительный. И ради своего сына — и в огонь, и в воду. Мужа она потеряла рано, вроде бы он чем-то болел, а потом умер. И всю свою любовь эта женщина перенесла на сына. На мой взгляд, несусветная глупость. Как ребенок может заменить мужа?

В словах Любимы слышался явный упрек. Но полученное когда-то и где-то безупречное воспитание не позволило ей перемывать косточки своим ближним. Она быстро взяла себя в руки и продолжила:

— Так вы хотите поговорить с Кириллом, но у вас нет его адреса? Кажется, я смогу вам помочь.

Она грациозно наклонилась к столику возле телефона. И, выдвинув ящик, удовлетворенно улыбнулась.

— Столько лет прошло, а Витины привычки остались прежними, — сказала она. — Он как двадцать лет назад прятал сюда свою записную книжку, так и сейчас она тут лежит. Та же самая. Никогда не встречала человека, который бы так боялся перемен.

И с этими словами она вытащила из ящика изрядно потрепанную записную книжку синего цвета. Полистав ее, она сказала:

— Так, вот их адрес. Конечно, я не могу ручаться, что за двадцать лет он не изменился. Но думаю, что они живут все там же.

Раздобыв адрес Кирилла и его домашний телефон, мы торопливо поблагодарили Любиму и ушли, отклонив ее приглашение выпить сока или минеральной воды. В присутствии безукоризненной во всех отношениях Любимы нас не оставляло какое-то странное чувство. Нам казалось, что у нас не так хорошо лежат волосы, недостаточно чистые руки, обувь запылилась, а одежда хоть и чистая, но все же не такая безукоризненная, как у Любимы. Да и вообще Любима производила впечатление человека, который даже просыпается уже с легким, идеально подходящим для утренних часов макияжем на лице и с укладкой на густых волосах. В общем, не хотела бы я с ней дружить. С таким человеком не расслабишься.

Оказывается, сходные мысли посещали и моих подруг.

— Хоть убейте меня, но никак не пойму, что у такой изысканной, элегантной женщины может быть общего с Виктором, — сказала Мариша, когда мы вышли от Любимы.

— И не говори! — подхватила Катька. — Как ни крути, а он мужиковат. А Любима — она настоящая леди.

— Интересно, долго продержится их второй брак? — задумчиво произнесла я.

— А меня больше интересует, какого черта Любима пошла на возобновление брака, — произнесла Мариша. — Только не вздумайте меня убеждать, что она любит Виктора. Я видела, как она на него смотрит! Любви у нее к нему нет и в помине. Он ей зачем-то нужен.

— Может быть, дело в том, что он вполне обеспечен?

— В мире есть мужчины и побогаче, — возразила Мариша. — А с таким шиком, как у Любимы, захороводить любого из них — раз плюнуть.

— Не скажи, она уже не первой молодости, — заметила Катька. — А Виктора она хорошо знает. В какой-то степени это тоже можно считать достоинством.

За разговорами мы добрались до дома Кирилла. Но того не оказалось дома. Впрочем, соседки, к которым мы обратились за помощью, заверили нас, что юноша и его мать по-прежнему живут в этом доме. Никуда не переехали, так что адрес у нас верный. А сам Кирилл вышел в магазин, но скоро вернется.

— Будем ждать, — решила Мариша, и мы стали ждать.