Глава 20

На самом деле в этом не было ничего странного. Катька специально отключила громкий вызов, оставив только вибрацию, чтобы мелодия звонка не выдала ее, если вдруг в окрестностях появится Митька. А в том, что телефон зазвонит как раз в ту минуту, когда противный Любкин брат будет проходить мимо ее укрытия, Катька почему-то ничуть не сомневалась.

При ее везении только так и могло случиться. Впрочем, это ничуть не помешало Катьке скрасить время ожидания двумя бутылочками недавно появившегося легкого светлого пива «Невское-Айс». И вот в тот момент, когда Катька, устроившись на травке на солнышке и лениво жмурясь на открывавшуюся сквозь ветви непомерно разросшегося высокого кустарника дорожку к дому Тамары, допивала последние глоточки прохладного напитка и подумывала о том, а не сходить ли ей еще за добавкой, мимо нее прошел Митька.

Поперхнувшись от неожиданности, Катька облилась остатками пива. Но она даже не обратила толком внимания на испорченную блузку, резво вскочив на ноги. Итак! Вот оно! Свершилось то, ради чего она угробила все сегодняшнее утро! Сейчас ей придется одной брать этого подлеца и негодяя. И еще она из-за него облилась, отметила Катька, почувствовав, что ее бюсту стало как-то мокро. Почему-то мысль об испорченном белье и блузке придала ей добавочную решимость провернуть эту операцию единолично. К тому же пиво, попавшее в организм Катьки, да еще в самую жару, тоже сделало свое дело. Молодецкая удаль ударила Катьке в голову, и она устремилась следом за Митькой.

Но пока она скачками неслась по дорожке к дому Тамары следом за Митькой, в тот же подъезд, куда долей минуты раньше зашел Митька, скользнул еще один человек. К сожалению, Катькины мысли целиком были заняты тем, как она вытрясет из Митьки всю правду, заслужит одобрение друзей и признательность Прапора. Наконец-то он поймет, что она из себя представляет! При этом Катька ничуть не сомневалась, что лучший способ убедить Прапора в том, что она не пустое место — вернуть ему его кровные денежки. И это сделает она сама! Одна! Лично! Без чьей-либо помощи! Прямо сейчас! Ох, что она будет делать с этим Митькой! Он у нее за все ответит!

Очнулась она от своей эйфории только после того, как, войдя в подъезд, не обнаружила там Митьки. Вспомнив, что Тамара жила на седьмом этаже, Катька как-то удивительно живо смекнула, что Митька поехал туда на лифте. Из шахты лифта, правда, доносилось какое-то странное бормотание, но после двух бутылок пива на жаре Катьке чего только не слышалось. Решив, что не стоит обращать внимания на такие мелочи, Катька надавила на кнопку лифта. Двери открылись. И Катькиным глазам предстала ужасная картина.

Какой-то тощий тип с косичкой на затылке азартно душил веревкой ее Митьку! И при этом даже пыхтел от удовольствия. И это того самого Митьку, которого Катя уже считала своей законной добычей и который еще должен был помочь ей вернуть принадлежащие Прапору деньги. Возмущение буквально переполнило Катьку, выплеснувшись наружу в стоне. И прежде, чем опешивший маньяк с косичкой оправился от изумления, она размахнулась и шандарахнула его изо всех сил по лбу зажатой в руках пивной бутылкой.

Осколки стекла и остатки пива потекли по голове тощего типа. Секунду он еще держался на ногах, ошарашенно глядя на Катьку, поломавшую ему всю малину. А затем его глаза закатились, и он рухнул на пол лифта, совершенно придавив собой уже лежащего там Митьку.

Дальнейшее Катька помнила смутно. Кажется, кто-то дико верещал ее голосом. И на этот крик к лифту сбежались люди. Не очень много, но достаточно для того, чтобы все встало на свои места.

— Что тут происходит? — раздался у нее над головой голос Прапора.

Тут Катька решила, что окончательно сходит с ума. Откуда тут было ему взяться? Неожиданно в глазах у нее потемнело, и она красиво упала прямо на руки очень вовремя подоспевшего к месту происшествия Прапору. Мы с Маришей успели только к шапочному разбору, когда еще не до конца очухавшегося Митьку и типа с косичкой со связанными руками вывели на улицу. А уже пришедшая в себя Катька возлежала в объятиях ошарашенного Прапора и беспрестанно повторяла, глядя на тощего типа:

— Кто это? Кто он такой? Что ему было нужно от Митьки?

Мариша внимательно посмотрела на высокого мужчину с косичкой, и ее лицо внезапно прояснилось. Я тоже таращилась на незнакомца. На мой взгляд, в нем не было ничего особо примечательного. На вид лет под сорок. Худое лицо с большими выразительными глазами и породистым носом. Человек производил впечатление сильной личности, в жизни ему пришлось повидать всякого, и еще он кого-то мне сильно напоминал. Но вот кого? А Маришу сомнения не терзали. Она шагнула к худому мужчине и, ткнув в его грудь пальцем, произнесла:

— Позвольте представить вам человека, по вине которого вся деревня Верхний Бор и ее соседи, затаив дыхание, ждали развязки почти вековой драмы. Перед вами призрак госпожи Елены Саниной — собственной персоной!

— Что? — ахнул Прапор, от удивления даже разжав объятия, в которых он держал Катьку.

Катька не шлепнулась на землю только благодаря мгновенной реакции.

— Что? — повторила она следом за Прапором, едва встав на ноги. — Мариша, как это он может быть призраком? Он же мужчина! И вполне живой. При чем тут призрак? Ты что — переутомилась?

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, — посмотрела на пленника Мариша. — Мои друзья мне не верят. А ведь это вы приходили в краеведческий музей под тем предлогом, что пишете диссертацию о дворянских фамилиях Новгородской губернии! И это вы дотошно выспрашивали старичка смотрителя о легенде о призраке Елены Саниной, чья душа до сих пор не нашла покоя. А затем по округе стал вновь разгуливать женский призрак в одежде начала прошлого века. Я на сто процентов уверена, что роль этого призрака сыграли вы!

Мужчина молчал.

— Но одного никак не пойму, зачем вам это понадобилось? — продолжала свою речь к нему Мариша. — И ради чего вы затеяли весь этот маскарад?

Но худой мужчина лишь презрительно сжал губы и отвернулся, не пожелав отвечать Марише. А затем прибыла милиция. Воспользовавшись нашей растерянностью, они нас просто оттерли в сторону, так ничего и не объяснив. И даже Катьке, практически единолично задержавшей преступника, не уделили особого внимания. Впрочем, ее посадили в милицейскую машину и увезли в отделение. Нам же всем пришлось последовать за ней на своих колесах.

— Ты понимаешь, что происходит? — допытывалась я по дороге у Мариши. — Кто этот человек? Это ведь в самом деле он, да? Ты не шутила?

К этому времени я уже и сама наконец поняла, на кого был похож злоумышленник. Это именно его фоторобот мы получили в Евпатории из милицейского архива. То есть это был тот человек, который двадцать лет назад похитил по просьбе Любимы ее больного сына и сдал его в детский дом. И этот же человек помог бежать ей от баптистов. Тот самый любовник, отказавшийся, по словам Любимы, продолжить их отношения после того, как побег был успешно завершен. Что же, выходит, он вовсе не потерял интерес к семье Любимы и к ней самой. Но зачем Любима врала нам?

— Если он и в самом деле отказался от Любимы, то какого черта исполнял роль призрака Елены Саниной? Ты уверена, что это в самом деле был он? Ну, что он шлялся по округе? Там ведь видели женщину!

— Немного грима, — пожала плечами Мариша, — женский парик, платье. На лицо светящуюся мазь. Я видела такую в магазине шуток и розыгрышей. Как раз подходит для изображения привидений. Покупаешь такую мазь, и — вуаля! Призрак погибшей Елены Саниной готов. И потом заметь, ведь никто из очевидцев близко лицом к лицу не сталкивался с привидением. Его видели только издалека. Лицо в темноте страшно светилось, волосы были уложены в высокую женскую прическу, длинное платье — какие могли быть сомнения? Призрак! Призрак Елены Саниной! Тем более что когда-то, в давние времена, он и в самом деле появлялся в здешних местах.

— А теперь призраком был этот Георг, — пробормотала я. — Георг — прежний любовник Любимы. Послушай, Мариша, но ты уверена, что в краеведческом музее в самом деле побывал он?

— К твоему сведению, я никогда не говорю без веских на то оснований, — обиженно произнесла Мариша. — Старичок смотритель опознал «кандидата наук», проявлявшего повышенный интерес к роду Саниных, по нашему старому фотороботу из Евпатории. Так что это он — Георг. Тот самый, только с промежутком в двадцать лет.

— Потрясающе, — пробормотала я, и в самом деле чувствуя потрясение. — Но как ты раскрыла его тайну?

— Это было несложно, — призналась Мариша. — Когда мы были в музее и увидели портрет старика Санина, я прямо измучилась от мысли, кого же он мне напоминает. А потом я смекнула.

— И кого же? Георга?

— Нет, — покачала головой Мариша. — Другого человека. Но в тот момент все и встало на свои места. И я потихоньку от вас показала старику смотрителю фоторобот Георга, и он сказал, что узнает этого человека. А еще старик припомнил, что одновременно с появлением у них «кандидата наук» в их музее произошел взлом. Но о нем не стали заявлять в милицию, потому что из музея на первый взгляд вроде бы ничего не пропало. Но среди старинной одежды — ее в музее хранится довольно много, которая не представляет особого научного интереса, наблюдался некоторый беспорядок. В ней явно кто-то копался.

— И что? — спросила я.

— А то, что платье, в котором разгуливал призрак Елены Саниной, было позаимствовано из музея, — ответила Мариша.

— Но зачем? — поразилась я. — К чему эта дурацкая затея с призраком?

— Не такая уж она оказалась и дурацкая, — возразила Мариша. — В таком виде Георг мог свободно гулять по округе и творить свои черные дела.

— Боже мой! — ахнула я. — Так это он убил Любку?

— Нет, — покачала головой Мариша. — Не думаю. Ему не было нужды ее убивать, даже напротив. То есть не хочу говорить о нем лучше, чем он есть на самом деле. Возможно, потом бы они ее все равно убили. Но не так скоропалительно. Напротив, смерть Любки едва не спутала все их карты.

— Ты так говоришь, словно уже все знаешь! — воскликнула я.

— Пока лишь догадываюсь, — поправила меня Мариша.

— А кто это они? — спросила я у Мариши. — Ты сказала, что смерть Любки едва не спутала все их карты. Кому им?

— Как? — удивилась Мариша. — Ты еще не догадалась? Им — это Георгу и Любиме. Они и затеяли эту историю с переодеванием в привидение.

— Но зачем? — воскликнула я. — Только для того, чтобы напугать Виктора до смерти?

— Виктор был обречен, — кивнула Мариша. — Но перед смертью он должен был осознать, за что погибает. Отсюда и надобность в привидении Елены Саниной. Это была месть.

— Что? — поразилась я. — Но с какой стати Любиме и Георгу было мстить за каких-то там Саниных? Мариша, ты что?

— Это ты — что! — неожиданно воскликнула Мариша. — Честное слово, иногда мне с тобой просто плакать хочется. Я ведь тебе уже все объяснила. Неужели ты так ничего и не поняла? Ведь все так просто. Ты тоже видела портрет старика Санина. Разгадка происходящего все это время лежала на поверхности. Буквально под самым нашим носом. Мы были слепы, не заметив ее раньше.

И, выходя из машины, Мариша загадочно добавила:

— И все дело было в этой земле.

Я молчала, нахмурившись и пытаясь свести концы с концами. Но пока у меня не очень получалось. Однако мы уже прибыли в отделение милиции, куда доставили Митьку с перевязанным горлом и Георга, по-прежнему хранящего отстраненное и чуточку презрительное молчание. У кого-то я уже видела эту манеру. Стоп. Да, конечно же, у Любимы. Вот уж в самом деле парочка, гусь да гагарочка. Действительно, похожи они друг на друга, как брат и сестра. Стоило этой мысли промелькнуть у меня в голове, как мне показалось, что разгадка приоткрыла мне свое лицо.

Но тут подскочила Катюха и принялась меня тормошить, требуя, чтобы я ей все объяснила — немедленно! А то к ней пристают менты, а она ничего не может им толком сказать.

— Погоди ты, сама ничего не пойму, — отбивалась я от нее. — Мариша все знает, только молчит.

Мариша тем временем устремилась в отделение милиции.

— Вы по какому вопросу? — преградил ей дорогу молоденький лейтенант.

— Я свидетель, — заявила Мариша.

— Всех свидетелей следователь допросит, — заверил ее лейтенант. — В свое время. А пока посидите в коридоре. Подождите. Вас вызовут.

Ждать нам пришлось не слишком долго. Минут через десять к нам вышел парнишка лет двадцати и спросил:

— Кто из вас свидетель по данному делу?

— Я! — крикнули мы все хором и дружно поднялись.

— Хорошо, хорошо! — испуганно попятился от нас парнишка, игравший за отсутствием кого-то более взрослого и солидного роль следователя. — Заходите. Может быть, ваше присутствие поможет преступнику разговориться. А то молчит, словно воды в рот набрал. Из документов у него при себе одни водительские права. Сейчас мы пробиваем его по нашей картотеке. Но сдается мне, что дорога этого типа уже неоднократно пересекалась с правосудием. Больно уж невозмутимо держится.

Мы вошли в кабинет и обнаружили там Митьку и Георга. Митька изображал из себя умирающего, но, по-моему, это было чистой воды притворство. Георгу досталось от Катьки значительно сильней, но он вел себя куда достойней своего бывшего противника.

— Вот, гражданин Лепетов не хочет объяснить, по какой причине начал душить гражданина Клюкова, — пожаловался нам парнишка, оказавшийся младшим лейтенантом Воропаевым.

— Это я вам объясню, — вылезла вперед Мариша, и все, в том числе и Георг с Митькой, воззрились на нее с удивлением.

— Объясните? — немного придя в себя, запинаясь, переспросил у нее лейтенант Воропаев. — Вот как! Что ж, раз больше никто говорить не хочет, послушаем вас.

— Только я начну издалека, — предупредила всех Мариша.

— Прошу вас, — слегка скис Воропаев. — Начинайте.

Но Мариша, как и полагается хорошему рассказчику, еще немного помучила аудиторию. Сначала она откашлялась, потом долго устраивалась поудобней на жестком стуле.

— Так вот, — наконец начала она свою речь, — вы все, конечно, знаете, что после октябрьского переворота и прихода к власти большевиков в нашей стране на довольно продолжительное время установился «красный террор».

Судя по лицу Воропаева, он все же не ожидал, что Мариша начнет свой рассказ настолько издалека. От удивления он даже закашлялся.

— Вы что-то сказали? — немедленно обратилась к нему Мариша.

— Нет, ничего, — ответил несчастный Воропаев. — Продолжайте. Только, если можно, без экскурса в историю.

— Без экскурса не получится! — твердо заявила Мариша.

— Хорошо, — сдался Воропаев. — Рассказывайте, как знаете.

— Многие дворянские семьи в те годы оказались полностью уничтоженными. Кого-то убили на войне, кто-то погиб от рук взбунтовавшейся голытьбы, кто-то сгинул в застенках ЧК. Но некоторым, если можно так выразиться, повезло. Они сменили имена и фамилии, переехали в другие места, короче, затаились и благодаря этому остались живы. И эти выжившие передали своим детям ненависть к классовому врагу, которую те сумели пронести через поколение. Потом память о былом величии рода поистерлась, но память о богатствах, украденных у них большевиками, осталась. И служила дополнительным стимулом для ненависти. Очень многие хотели бы вернуть свое богатство. Но только некоторые знали точно, где и с кого можно спросить за него. И ничего, что с тех пор прошел почти целый век. Для мести время роли не играет.

— Все-таки, если можно, поближе к существу дела, — взмолился Воропаев. — Честное слово, я пока ничего не понимаю.

— Сейчас поймете, — заверила его Мариша. — Терпение. Вот Георгу терпения было не занимать. Так, Георг? Вы ведь тоже происходите из рода Саниных? Можете не отвечать, это и так видно из вашего фамильного сходства со стариком Саниным. Вас ведь и назвали в его честь, так?

Георг кивнул. Он тоже смотрел на Маришу с изумлением.

— А от кого именно вы произошли? — спросила у него Мариша. — Нам говорили, что все Санины погибли от рук большевиков.

— Мою прабабушку звали Анной, — неожиданно произнес мужчина.

— Сестра погибшей Елены, — прошептала Катька. — Боже мой! Так вот в чем дело! Он мстил Виктору за погибшую семью! Бедный!

— Не надо делать поспешные выводы, — возразила Мариша. — Месть — дело святое. Но когда к ней присоединяется еще и надежда вновь разбогатеть, то мстить как-то веселее. В любом случае внакладе не останешься.

— Постойте! — взмолился Воропаев. — Я все равно ничего не понимаю. Кто такой Виктор? Ведь потерпевшего зовут Дмитрий? И что это такой за экскурс в историю? И в конце концов, кто такой Санин? Впервые слышу о нем.

— И неудивительно! — неожиданно произнес Георг. — Откуда вам знать эту фамилию? Ведь их всех уничтожили еще в семнадцатом году. И это сделали вы!

— Я? — неожиданно вспотел Воропаев. — Что вы такое говорите? Никого я не уничтожал.

— Не вы конкретно, а всякие голодранцы вроде вас, — заявил Георг.

— Эй, вы полегче, — остановил его Воропаев. — И вовсе я не голодранец. У меня зарплата хорошая. Маленькая, но хорошая.

— Не будем ссориться, — поспешно вмешалась Катя. — Мариша, продолжай. И вы, Георг, тоже. Что там было дальше? Вы решили отомстить Виктору? И принялись разгуливать в костюме привидения возле его деревни. Вы хотели напугать его?

— Да, — кивнул головой Георг. — У нас был план. Мы собирались так запугать Виктора, чтобы он продал свой дом в деревне подставному лицу. Деньги на покупку этого дома у меня были.

— Что? — воскликнули мы с Катькой. — И вы тоже? Тоже хотели купить дом Виктора?

— Да что же это такое! — в отчаянии пробормотал Прапор. — Что, всем медом, что ли, там намазано? Можно подумать, мало других домов в округе, нет, все к этому прицепились.

Похоже, что с того момента, когда Прапор начал понимать, что никакого привидения не существует, а все это были штучки вполне реального субъекта во плоти, он с новой силой захотел, чтобы сторгованный им дом остался бы за ним. Живых людей Прапор не боялся, тревожили его лишь призраки.

— Но зачем вам понадобился этот дом? — спросила у Георга все еще ничего не понимающая Катя. — Ведь это был дом вашего врага?

— Нам был нужен не сам дом, — ответил Георг, — а земля, на которой он стоял.

— Земля? — повторила я, припоминая слова Мариши. — Но при чем тут какая-то земля?

— Вы ведь думали, что в ней прадед Плахов закопал золото рода Саниных? — вдруг произнесла Катя. — Да? Что он украл его во время пожара и спрятал на долгие годы?

— Мы не думали, мы точно это знали, — ответил Георг.

— Но… Вы знали, хорошо. Но при чем тут Любка? Или вы с ней стали встречаться только из-за ее собственности? Все из-за этого участка земли? Но это же подло!

— Знали бы вы, сколько в нем было спрятано золота, так бы не говорили! — с досадой воскликнул Георг. — Это были накопления нескольких поколений. И они принадлежали нам. Точней, мне и Любиме. А никак не потомкам убийцы! И не их женам. Они не имели никакого отношения к этому золоту!

— Вы не лучше! — заметила я. — Вы тоже собирались убить Митьку. И убили бы, если бы Катька вам не помешала. А ведь он тоже не Плахов. Так чем он провинился перед вами?

— Он не заслуживает жалости, — резко ответил Георг. — Он сам убийца!

— Кого же я убил? — вскочил скромно сидящий до сих пор в углу Митька.

Надо же, и горло у него мигом прошло. Вот притворщик!

— Ты убил свою сестру, — холодно посмотрел на него Георг.

— Я ее не убивал! — пискнул Митька. — Вот еще! Зачем мне было ее убивать? Ты сам сказал — она же моя сестра!

— Ты жалкий червяк! — сурово сказал ему Георг. — Не юли! Я был там. Ты думал, что, получив от твоей сестры деньги, я уеду в город. Но я остался там. И больше того, незаметно я пошел следом за девушкой. И видел, как ты догнал ее у старого дома. И слышал, как вы ссорились. А затем ты убил ее.

— Я не убивал! — взвыл Митька. — Я не хотел. Она была пьяная. И на ногах не устояла. Она сама упала, слышите, сама! Я только слегка толкнул ее. Я не хотел! Любка мне сестра. Не убивал я.

И Митька зарыдал, размазывая по щекам мутные слезы.

— Может быть, — брезгливо посмотрел на него Георг. — Не спорю. Не видел, как все произошло. Но ты ничем не помог ей. И больше того, поняв, что она мертва, попытался замаскировать свое преступление под самоубийство.

— О господи! — взвыл Воропаев. — Что тут такое творится, черт возьми? Я уже вообще ничего не понимаю. Кто же убийца? Этот? — и он указал на Георга. — Или этот? — и он указал на Митьку.

— Оба хороши, голубчики, — со вздохом отозвалась Мариша.

— Не надо ставить меня в один ряд с этим жуликом! — взорвался Георг. — Я мстил за своих предков и хотел вернуть наследство, присвоенное убийцей. А у него какой был мотив?

— Ты такой же ворюга! — закричал Митька. — И ты пытался убить мою мать! Любка ей много чего насвистела про тебя, она знала, где тебя найти. И нашла. Вот ты и испугался!

— Я? — побледнел Георг. — Убить женщину? Так она умерла? О господи!

Его лицо отразило целую гамму чувств. Тут было изумление, шок, ужас и мрачная решимость. Наконец он утвердительно качнул головой.

— Пусть так, — спокойно произнес он. — Мне пришлось это сделать. Впрочем, я тоже не собирался ее убивать. Хотел припугнуть, чтобы заставить молчать. Но она отшатнулась от меня, ударилась о навесную чугунную старинную полку и упала.

— Вот! — торжествующе воскликнул Митька. — Он признался! Все слышали? Он признался, что виноват в том, что пугал мою мать. И фактически убил ее! Она еще не умерла, но она почти труп. Ах ты, мерзавец! И еще про других что-то говорит! Права какие-то качает. А что там с золотом? Еще неизвестно, чье это золото. Всякий может назваться Саниным. А документики у тебя есть? То-то и оно, что нет. Так что золото, если оно в земле на Любкином участке, по закону — мое. Во так-то! Мое, понял? После Любки я наследник! А ты можешь проваливать!

Этого Георг стерпеть не мог.

— Да я тебя с лица земли сотру! — взревел он. — Сукин ты сын! Как ты смеешь еще рот разевать! Жаль, что я не успел тебя придушить. Одной бы падалью на земле меньше стало.

— Сам падаль! — не сдавался Митька, уверенный, что при стольких свидетелях ему ничего не грозит.

Зря он так думал. Георг оказался человеком вспыльчивым. И даром, что был закован в наручники. Он вскочил со своего места, сделал захват Митькиной шеи и принялся его душить.

— Пусти, — хрипел Митька, причем его лицо краснело, а потом и синело все больше и больше. — Пусти, гад!

Прапор и Воропаев кинулись спасать Митьку, Катька метнулась за Прапором, мы с Маришей — за ней. Один Женька сидел абсолютно спокойно, лишь корректировал бой. В конце концов Георга удалось оторвать от Митьки. Изрядно посиневшего парня запихнули в угол.

— Сам привидением нарядился да мою сеструху соблазнил, а еще золото прибрать к рукам хочешь? — едва отдышавшись, принялся злобно повизгивать Митька. — Знаешь поговорку: что с воза упало, то пропало. Не видать тебе этого золота. Так я и думал, что в нем все дело.

— Убить тебя мало! — сверкал глазами Георг.

— Я деньги за дом заплатил, значит, часть клада моя! — вдруг подал голос Прапор. — Мы с Любкой договорились…

— ?!!

И когда Прапор с утратившим при упоминании о золоте былое равнодушие Женькой вознамерились по новой сцепиться с Георгом и Митькой, Воропаев быстро навел порядок, грохнув по столу кулаком.

— Всем молчать! Тихо! — заорал он неожиданно прорезавшимся басом.

Мы послушно затихли, сконфуженно поглядывая друг на друга.

— Молчать, — повторил Воропаев, уже значительно спокойней. — Пусть говорит она! Одна!

И он кивнул на Маришу.

— Но для начала расскажите мне все по порядку, — велел Марише Воропаев, прежде чем Мариша успела открыть рот. — Кто такой Виктор и кого он убил? При чем тут убийство старика Санина и кто же был привидением?

И Мариша, набрав в легкие побольше воздуха, потому что рассказ обещал быть очень долгим, принялась рассказывать историю погибшей семьи Саниных, о призраке Елены, о семье Плаховых и двух женах Виктора со всеми их родственниками.