Глава 17
На реке было чудесно. К вечеру жара спала. Загорающие и купающиеся обитатели деревни расползлись по своим домам, поэтому на реке было пусто и тихо. А в прозрачном воздухе уже разливалась вечерняя прохлада.
— Пожалуй, для рыбалки мы уже поздновато собрались, — посмотрев на часы, заметил Женька. — Солнце уже зашло, а скоро уже и темнеть начнет. А самый клев был бы на закате.
Но мы с Маришей и Катькой все же размотали снасти своих удочек, нацепили приманку и уселись на небольшом обрыве, на котором росла огромная старая ива, наклонившаяся над водой почти горизонтально. Место нам понравилось. Тут было очень живописно. Ветви ивы почти доставали до воды, которая напоминала зеркало. Однако Прапор с Женькой оказались чужды красотам природы и ушли дальше, по их словам, там они приметили местечко, где должна была клевать крупная рыба.
Некоторое время мы с подругами сосредоточенно наблюдали за поплавками. Но рыба клевала вяло, видимо, Женька был прав, и вечерний клев уже закончился. Постепенно мы заскучали, а заскучав, принялись болтать. Но наши голоса так загадочно разносились над пустынной темнеющей рекой, что мы поневоле замолчали. Мы с Маришей время от времени еще обменивались репликами. А сидящая рядом со мной Катька совсем задремала. И вдруг ветви за нашими спинами неожиданно зашуршали, раздвинулись и оттуда появилась Любима.
— А я слышу, что вроде бы ваши голоса, — приветливо улыбнулась она. — И как улов?
Мы показали ей нескольких маленьких окуньков, которых уже собирались отпустить на волю. Такие они были крохотные.
— Вам нужно забраться на ствол дерева, — немного подумав, предложила Любима. — Кто-то из стариков хвастался, что поймал с этого дерева большущую щуку. И местные мальчишки всегда на этом дереве сидят.
Мы сопоставили риск и выгоду и пришли к решению, что ствол ивы выглядит достаточно крепким и надежным, чтобы выдержать нас троих. Любима осталась на берегу, а мы перебрались на дерево. Клев и в самом деле пошел веселей. В первую же минуту каждая из нас выловила по приличной рыбке, а Марише так и вовсе повезло — она выловила сразу двух. Окуня и маленькую щучку, по размерам, пожалуй, даже меньше окуня. Но тем не менее именно эта щучка и подтвердила слова Любимы, что они тут водятся.
И хотя буквально десять минут назад мы уже подумывали о том, чтобы плюнуть на рыбалку и идти назад, то сейчас снова почувствовали прилив рыбацкого азарта. Впрочем, давшая нам ценный совет Любима уходить вовсе не собиралась. Она присела на торчащие из земли корни дерева и мечтательно уставилась куда-то вдаль, время от времени осведомляясь, как у нас идут дела. Признаться, дела шли ни шатко ни валко. После первого успеха у нас снова наступило затишье. Катька снова начала клевать носом. И чтобы она не свалилась в реку, мне приходилось время от времени толкать ее босой ногой. Случайно я задела Маришу.
— Что ты толкаешься? — оторвав глаза от поплавка, грозно спросила она.
И тут Мариша увидела что-то за моей спиной. Ее глаза внезапно расширились, стали как чашки из маминого любимого немецкого сервиза, и в них отчетливо заплескался страх. Но я не успела спросить, в чем дело, потому что Мариша вдруг вскрикнула, взмахнула руками и сделала попытку кинуться куда-то за мою спину. В этот же момент дерево качнулось, она потеряла равновесие и начала падать в воду. Я попыталась ее удержать, но полетела за ней следом.
— Шмяк!
— Бу-ульк!
И вот мы с Маришей уже бултыхаемся в яме под ивой, а сверху свешивается страшно веселая и каким-то чудом не свалившаяся вместе с нами Катюха и, радостно хохоча, интересуется, в порядке ли у нас с головой, что мы решили купаться в одежде и обуви.
— Вытащи нас лучше! — сердито велела ей Мариша.
— Плывите к берегу! — велела нам Катя. — Мне вас наверх не втащить. И удочки прихватите! Если они утонут, Прапор с вас с живых шкуру спустит! Он над ними трясется незнамо как.
Мы в ужасе начали озираться по сторонам. Но, к счастью, удочки были сконструированы так, что не тонули. И мы с Маришей поплыли к берегу, гоня их перед собой. Там нас уже ждали Катя и Любима, бегавшие взад и вперед вдоль кромки воды.
— Как это вас угораздило? — спросила Катюха, помогая нам выбраться на сушу.
— У нее нужно спросить, — сердито покосившись на Маришу, ответила я, пытаясь отжать свой сарафан, не снимая его с себя.
Мне это плохо удавалось. С подола капало, с волос текло, босоножки немилосердно хлюпали и чавкали, и настроение было хуже некуда. Поэтому я совершенно не была настроена на шутки.
— Чего ты вдруг начала руками махать? — набросилась я на Маришу. — Ведь на дереве же сидели! Все из-за тебя! Если бы ты не дергалась, мы бы и не свалились!
— Прости, — оправдывалась Мариша. — Но я очень испугалась. И совершенно забыла, что мы на дереве.
— И что же ты такое увидела, чтобы забыть, где находишься? — все еще сердясь, спросила я.
Сарафан пришлось все же снимать. Но он был мокрый и изо всех сил лип к моему телу. И, разумеется, я в нем застряла. Причем так основательно, что ни взад ни вперед. Дергая чрезвычайно дорогую фирменную, но предательски тесную тряпку, я услышала такое, что у меня глаза под сарафаном в буквальном смысле слова полезли на лоб.
— Хотите — верьте, хотите — нет, но я видела наше привидение! — почти шепотом произнесла Мариша, не обращая внимания на меня.
— Что ты видела? — ахнули Катька с Любимой.
Я вместе с ними при всем желании ахнуть не смогла, потому что проклятый сарафан даже дышать — и то позволял мне с большим трудом. Извиваясь всем телом, я пыталась избавиться от него, совершая на травке причудливый танец. А мои подруги, совершенно не обращая внимания на мои конвульсии, принялись обсуждать видение Мариши.
— Ты уверена, что это было привидение? — восторгалась неизвестно чему Катька.
— Ты разглядела его?
— В чем оно было одето?
— А чье оно было? Той женщины из семьи Саниных?
— Да помогите же мне! — изловчившись, проорала я. — Помираю!
И что вы думаете? Эти негодяйки даже меня не услышали! Ладно, пусть мой крик прозвучал не громче писка полевой мышки, но вы бы попробовали подать голос, когда со всех сторон вас обжимает очень крепкая ткань, не давая ни на секунду вздохнуть полной грудью. Но приличные подруги все равно бы услышали, поняли и пришли бы на помощь. А эти? Видите ли, им какое-то привидение дороже любимой подруги.
И, проклиная на чем свет стоит собственное легкомыслие, не позволившее купить мне сарафан на размер побольше, моих легкомысленных подруг, на глазах у которых можно было спокойно окочуриться, а они бы этого даже и не заметили, а заодно и всех призраков на свете, которые шляются вдоль реки, пугая отдыхающих, я из последних сил дернула свой сарафан, раздался треск рвущейся материи, и мне неожиданно полегчало.
— Господи! — выдохнула я. — Спасибо тебе! Не оставил! Спас!
— Ты кого благодаришь? — рассеянно обернулась ко мне Катька.
— Уж не вас, это точно! — рявкнула я в ответ, рассматривая порядочную прореху, образовавшуюся в моем сарафане на месте ровненького шва.
— Зачем такой красивый сарафан порвала? — удивилась Катька.
— Из чувства самосохранения, — огрызнулась я. — Чтобы не задохнуться!
— Мариша привидение видела, — зачем-то сообщила мне Катька, словно я была вдобавок еще и глухой как тетеря.
— Поняла уже! — буркнула я. — И что? Где оно было?
— Там, — дрожащей рукой указала Мариша на противоположный берег. — Вот там оно вышло из-за деревьев. Посмотрело на нас и снова скрылось в лесу.
— А ты уверена, что это было привидение? — спросила я. — Может быть, это была просто какая-то женщина?
— Нет, — покачала головой Мариша. — То есть да, это была очень бледная, высокая женщина с длинными волосами, уложенными в высокую прическу по моде начала двадцатого века. И платье на ней было той же эпохи! Но это был призрак! Призрак той самой женщины — Елены Ершовой, в девичестве Саниной!
— Да что за чушь! — возмутилась я. — Вы все свихнулись на призраках! Хорошо, допустим, там кто-то стоял, но вовсе не обязательно, чтобы это было привидение. Как ты могла так хорошо все рассмотреть? Ведь уже темнеет. Тебе в сумерках просто померещилось.
— Там точно был призрак! — убежденно сказала Мариша. — Не живой человек. Никакой живой человек не может светиться таким ужасным потусторонним светом.
— Оно светилось? — задумалась я.
— Ну да, — кивнула Мариша. — И вот что я вам скажу, раз это было привидение Елены Саниной, значит, оно ищет себе новую жертву!
— Мариша! Да не голоси ты так! — простонала я, все еще не в силах оторваться от загубленного собственными руками сарафана. — В любом случае нам с тобой ничего не грозит.
— Я и не ору, — удивленно посмотрела на меня Мариша.
— А кто же тогда? — спросила я, и мы все замолчали.
Над рекой и в самом деле слышались чьи-то крики. Прислушавшись, мы узнали голоса.
— Это Прапор и Женька! — возбужденно закричала Катька. — Привидение напало на них. Они отбиваются! Надо их спасать!
И она первой, ломая кусты и оставляя за собой широкую просеку, ринулась в ту сторону, откуда раздавались крики. Вот чего у Катьки не отнимешь, так это способности в трудную минуту жертвовать собой ради друзей. Встанет и грудью защитит. А это, поверьте, дорогого стоит. И что там Прапор бухтит, что она ему обед из трех блюд регулярно не готовит. Зато когда ему действительно что-то угрожает, она немедленно придет на помощь. Вот и сейчас Катька мчалась на подмогу, не особо задумываясь о том, неужели Прапор с Женькой сами не смогут справиться с призраком дамы из хорошего общества, и при жизни-то вряд ли обладающей даже начальными навыками каких-нибудь боевых искусств.
Мы с Маришей скакали следом за Катькой, хотя лично я полагала, что торопиться нет никакой нужды. А Любима на своих каблуках едва поспевала за нами. Когда я выскочила на берег к довольно большой и глубокой запруде, в которой должны были, по словам местных, водиться сомы и другая крупная рыба, то застала следующую картину. Прапор с Женькой были живы и невредимы. Мало того, они зачем-то по очереди ныряли в воду, оглашая при этом окрестности громкими криками о помощи. Честно говоря, в первую минуту я решила, что наши друзья окончательно свихнулись. Оба и одновременно. Но потом я смекнула, что они просто пытаются кого-то извлечь из воды. И, кажется, я даже догадывалась, кого именно.
— Ах! — услышали мы за своей спиной.
И, обернувшись, увидели Любиму, которая с широко раскрытыми глазами смотрела на кучу одежды, сложенную на берегу. Мы с подругами тоже узнали ярко-синюю футболку Виктора. Его светлые щегольские джинсы, совершенно не подходящие для рыбалки, но которые он все же нацепил на себя, отправляясь на речку. И его фирменные дорогущие кроссовки фирмы «Найк».
Уразумев наконец, что шуточки кончились, ребята вдвоем не справляются, а счет за жизнь Виктора идет уже даже не на минуты, а буквально на секунды, мы с Маришей, благо все равно были уже мокрые, бросились в воду на помощь Женьке и Прапору.
— Осторожно! — закричал Женька, увидев нас. — Тут натянуты сети. Не зацепитесь!
Прапор ничего не сказал, потому что был под водой. Наконец он вынырнул.
— Ничего не видно. Сплошной ил! — закричал он нам.
Мы с Маришей тоже принялись нырять. Но сомнительная честь найти утопленника выпала Катьке. Она присоединилась к нам минутой позже. Но нырнула дальше и глубже всех. И наткнулась на тело Виктора. Еще минут десять мы ныряли, пытаясь отцепить его от сетей. А затем, когда мы все же вытащили его на берег, то стало ясно, что спешка уже ни к чему. Никакие спасательные меры желаемого результата не дали. Виктор не дышал.
— Он умер! Умер! — зарыдала Любима, падая на землю. — Ну почему? За что? Почему именно он?
Мы с подругами пытались оттащить убивающуюся женщину в сторону от тела ее мужа, Прапор звонил в милицию, а Женька еще пытался реанимировать Виктора, хотя всем было понятно, что тут уже ничего не поделаешь. Наконец Любима затихла в сторонке, испуганно глядя на тело своего мужа. И мы с Катькой, оставив несчастную под присмотром Мариши, смогли подойти к Женьке и спросить у него, что же все-таки произошло.
— Я и сам толком не понимаю, — ответил нам Женька. — Мы с Прапором уже возвращались обратно, когда увидели Виктора. Он был в лодке. Но когда мы подошли ближе, зачем-то сиганул из лодки в воду. И поплыл на другой берег. Но, видимо, по пути зацепился за расставленные в воде сети. И не смог выбраться.
— Ужасно, — содрогнулась я. — Выходит, все произошло у вас на глазах?
— Конечно, — кивнул Женька. — И мы сразу же попытались его спасти. Но… Вы же все сами видели, — закончил он.
— А зачем он выпрыгнул из лодки? — удивленно спросила у него Катя.
— Мне показалось, что он кого-то увидел на том берегу за деревьями, — сказал Женька. — Во всяком случае, он так кричал.
— Что кричал?
— «Я тебя поймаю! — воспроизвел Женька последние слова Виктора. — Не уйдешь!»
— Выходит, это был кто-то ему знакомый? — спросила я.
— Это была женщина, — хмуро произнес Прапор, подошедший к нам в этот момент и услышавший наш разговор. — Высокая, очень бледная женщина, одетая в светлое платье вроде тех, которые носили перед революцией. Уже темнело, но от нее исходило какое-то свечение. Так что я ее хорошо видел.
— Что?! — ахнули мы. — Ты ее тоже видел?!
— А кто еще? — удивился Прапор. — Ах да! Виктор ее тоже видел. За ней и рванул.
— Мариша ее тоже видела, — обреченно ответила я.
Против совместных показаний Прапора и Мариши мне уже нечего было возразить. Если это и было коллективное помешательство, то как, скажите на милость, Прапор и Мариша, отделенные друг от друга приличным расстоянием, могли узнать, в какой момент им нужно увидеть призрака? Разве что заранее сговорились и условились о точном времени, когда нас пугать. Но это было уже как-то чересчур даже для обожавшей розыгрыши Мариши. К тому же как объяснить тот факт, что Виктор тоже видел это привидение? Но, похоже, он не поверил в потустороннее видение и вознамерился догнать и намылить шею неизвестному шутнику. За что и поплатился, запутавшись в сетях.
— Я должен спросить у Мариши, что именно она видела! — разволновался Прапор. — Может быть, это была совсем другая женщина.
Честно говоря, мне его мысль не понравилась. Не хватало тут еще одного призрака. Но Маришины слова полностью совпадали с рассказом Прапора даже в мельчайших деталях. И прическу они одинаково описали. И светлое платье с металлическими пуговками. И странное холодное свечение, исходившее от призрака. И самое главное — одинаковый ужас, который охватил их, стоило им увидеть эту фигуру.
— Так, выходит, что оно и погубило Виктора? — растерянно спросила Катька. — Если бы не привидение, Виктор ни за что не стал бы прыгать из лодки в воду, где стояли сети. Он их что, не видел?
— Когда перед тобой возникает привидение, все мысли из головы тут же вылетают! — сообщила ей Мариша. — Как очевидец тебе говорю!
— Ни один мент не поверит нам, если мы скажем, что это все проделки призрака, — мрачно предрек Прапор. — Ну и ну! Что тут происходит, черт возьми?! Двадцать раз уже пожалел, что заплатил деньги за дом в таком проклятущем месте, где люди что мухи дохнут. Знал бы, что тут такое творится, бежал бы, поджав хвост.
Но мы не успели похвалить Прапора за предусмотрительность, пусть и запоздалую, потому что в этот момент Любима неожиданно вновь залилась слезами. И мы все кинулись ее утешать. В общем, такой приятный вечер закончился прескверно. В насквозь промокшей одежде мы с подругами изрядно продрогли от ночной свежести. И были вынуждены сбегать в деревню, чтобы переодеться в сухое. И уже в сухой одежде дожидаться приезда милиции. И хотя ни одна из нас при этом ни словом ни с кем из жителей деревни не обмолвилась, к нашему возвращению на берегу возле запруды уже скопилась изрядная толпа соседей. Они испуганно перешептывались между собой и со страхом поглядывали в ту сторону, где лежало тело Виктора.
— Это вы им разболтали? — поинтересовался у нас хмурый Женька. — Вон их сколько набежало! Нашли развлечение. А все вы со своими длинными языками!
— И не думали даже! — поклялись мы. — Наверное, кто-нибудь еще случайно увидел и разболтал деревенским.
— Ага, — кивнул Женька. — Призрак всем и растрепал о том, как удачно провернул операцию по уничтожению Виктора. А что? Кроме него и нас тут никого и не было.
И Женька ушел ужасно обиженный на всех — дурака из него хотели сделать. Затем прибыла милиция, и стало совсем плохо. Стажера Коли на этот раз с капитаном не было. Зато сам капитан, несмотря на позднее время, был трезв и поэтому очень зол. Первым делом он обвинил Прапора в том, что тот утопил Виктора, чтобы заполучить его дом. Оказывается, трения между Прапором и Любкиными наследниками из-за продажи дома дошли и до ушей бравого капитана, и он не преминул сделать из них удобные ему выводы.
— Не топил я его! — возмутился Прапор.
— А почему тогда свидетели утверждают, что, когда они прибежали к месту трагедии, вы были весь мокрый?
— Мы все были мокрые! — возмутилась я. — А как вы думаете, можно остаться сухими, находясь в воде?
— Значит, вы не отрицаете, что были в реке?
— Мы пытались спасти Виктора! — воскликнула я. — И если вы знаете другой способ, как спасти тонущего человека, не входя в воду, то я вас искренне поздравляю.
На это замечание капитан заметил, что мне бы лучше помолчать, потому что те же свидетели также видели, как я и мои подруги переодевались в сухую одежду, из чего можно сделать далеко идущие выводы. Например, что мы помогали своим друзьям покончить с хозяином дома. Мы с подругами онемели от такой нелепицы.
— Капитан, они ни в чем не виноваты, — подала голос Любима. — Я свидетель, что они действительно пытались спасти Виктора. Но увы… Было уже слишком поздно. Когда они вытащили моего мужа на берег, он уже не дышал.
— Ну, раз вы подтверждаете, — подозрительно покосился на нее капитан.
Чувствовалось, что слова Любимы никак не уменьшили его подозрений относительно нашей компании. Отчасти капитана можно было понять. До нашего приезда жизнь в деревне шла более или менее тихо и мирно. Разумеется, случались драки и мелкие кражи, но и только. Ничего серьезного. А стоило нам прибыть, как бац! Одно убийство. Потом нападение на Раису Захарьевну, хоть и не в деревне случившееся, но тоже имеющее косвенное отношение к ней. А теперь еще и утопленник! И призрак вовсю шляется по округе, будь он неладен. Да, ведь было и еще одно покушение на Виктора, подстроенное тем же призраком. Разумеется, мы доложили об этом капитану.
— Что вы мне тут про привидение толкуете? — разозлился охрипший от крика капитан. — Не мог же призрак все это сотворить! Ведь призраков-то не бывает!
Но при этом капитан выглядел так, словно сам не очень-то верил своим словам.
— Почему же не мог? — неожиданно вылезла из толпы подслушивающих наш разговор деревенских жителей какая-то жилистая старуха. — Вот я в журнале читала, что в одном месте привидение вообще всех жителей извело.
— И кино было! — пискнул светленький мальчуган. — Так и называется «Дом с призраками».
— И как там люди с этими призраками боролись, чтобы те не бедокурили? — помимо воли заинтересовался капитан, только что утверждавший, что в привидения не верит.
Толпа словно только и ждала этого вопроса. Люди один за другим принялись вываливать на капитана сведения о том, как следует бороться с разбушевавшимися призраками. Оказывается, в первую очередь следовало задействовать священника, но не обычного, а специализирующегося на изгнании нечистой силы. Еще привидения не любили святой воды, которой их обливали, специальных амулетов, медальонов с портретами собственных родных и близких, при этом они почему-то стыдливо убегали, зачастую даже сквозь стены.
Еще было предложено найти могилу погибшей Елены Саниной и перенести останки несчастной в освященную землю. Правда, никто не знал, где именно находится ее теперешняя могила. Но можно было еще призвать на помощь другого духа, имеющего влияние на нашего. В данном случае предлагалось воззвать к духу умершего старика Санина, чтобы он призвал свою дочь к порядку. И забрал бы ее с собой на небо, или где там он сейчас обитает.
И все эти рекомендации жители деревни от чистого сердца давали не кому-нибудь, а лично капитану, явно полагая, что он, и только он, как представитель власти, должен взять в свои руки изгнание нечистой силы из их деревни.
— Но я не могу, — поспешно отказался от сей почетной миссии капитан и зачем-то добавил: — У меня же дети!
Пока деревенские до хрипоты спорили с капитаном, убеждая его, что если не он, то кто же тогда, мы с подругами тихонько отошли в сторону.
— Я не верю, что все это дело рук привидения, — твердо сказала Мариша.
— Как? — изумились мы. — Ты же громче всех кричала, что видела призрак!
— Видела, — кивнула Мариша. — Видела нечто, похожее на призрак. Но… Но посудите сами, призрак не мог расставить сети в реке. И призрак не мог подпилить балку. Не мог он и ударить Любку и Раису Захарьевну. Все это сделал человек. И этого человека мы должны найти.
— И ты знаешь, кто он такой?
— Догадываюсь, — кивнула головой Мариша. — Со всеми этими расследованиями личности Любимы и ее прошлого мы с вами совершенно упустили из виду того загадочного Любкиного любовника, которого она прятала от всех своих друзей. Заметьте, этот человек не появился даже на ее похоронах.
— Правда упустили, — сокрушенно признали мы свою вину.
— Да, — кивнула Мариша. — Но почему он не пришел на похороны? Вы же помните, народу было немного. И я специально расспросила Виктора обо всех гостях, кого не знала лично. Все это были либо родственники, либо подруги убитой со своими мужьями. Чужих никого не было.
— Что же это получается? — растерялась Катя. — Такая у них любовь была, а он даже на похороны не явился? Может быть, не смог. Слег от горя?
— Скорей всего, причина более банальна, — отозвалась я. — Он просто использовал Любку. Ему была нужна не она, а ее деньги. И когда он их не получил, помните, мы еще решили, что она передала их кому-то, с кем встречалась у реки, то просто избавился от Любки.
— Похоже на правду, — сказала Мариша. — Тем более что на том месте у реки, где они разговаривали ночью, мы нашли окурки «Беломора». А ни один человек из тех, кого мы знаем, эти папиросы не курит. Надо искать этого типа. Игоря.
— Но зачем этому Игорю понадобилось потом убивать Раису Захарьевну и Виктора? — спросила я.
— Насчет Виктора не знаю, а вот Раиса Захарьевна, как мать Любки, могла что-то знать про этого человека, — предположила Катя. — Например, его настоящее имя или адрес.
— Точно! — воскликнула Мариша. — А коли у Раисы Захарьевны не было тайн от ее сыночка, значит, Митька сейчас единственный, кто является обладателем сведений об убийце своей сестры. Вы понимаете, к чему я клоню?
— К чему?
— Да к тому, что Митьку надо найти и хорошенько допросить! — ответила Мариша. — И как мы раньше не догадались это сделать.
— У Любки с братом были не слишком дружеские отношения, — сказала я. — Вряд ли он захочет нам помогать.
— Не может быть, чтобы у Митьки совсем не было совести и он бы не хотел найти убийцу сестры.
— Честно говоря, мне показалось, что он именно такой человек, — отозвалась я. — И ничего, кроме денег, его не интересует.
— Тогда заинтересуем его деньгами, — решительно произнесла Мариша. — Как угодно, но он должен рассказать нам, что знает об убийце. С этой историей нужно кончать. И так уже слишком много трупов. Никто не гарантирует, что следующим не окажется кто-нибудь из нас. Мы с вами тоже порядком увязли в этом деле. И если убили Любку, могут прикончить и нас.
После сказанного нам с Катькой вдруг страшно захотелось, чтобы неизвестный убийца был уже пойман и надежно запрятан за решетку. Но чтобы эта мечта стала реальностью, нам в ближайшее время еще предстояло изрядно потрудиться. Впрочем, такая возможность нам скоро представилась. Капитан не стал долго ломать голову и квалифицировал смерть Виктора как несчастный случай. Поэтому все участники драмы были отпущены по домам.
— Ни минуты больше не останусь в этом проклятом месте, — горячился перепуганный Прапор, стуча зубами от страха. — Пропади этот дом пропадом. И бог с ними, с деньгами, — повторил он слова Виктора, сказанные тем несколько часов назад. — Пусть лучше пропадут, зато сам жив останусь.
Похоже, привидение так напугало Прапора, что в нем наконец проснулось благоразумие.
— В конце концов, деньги я могу и еще заработать, а кто мне вернет жизнь, если этот призрак вздумает и за мной поохотиться? — рассуждал Прапор. — И как я мог быть таким дураком, что этого сразу не понял? Нет, все думал, что эти убийства — просто случайность. Но теперь-то у меня глаза раскрылись. Нет, и не просите, не останусь я в доме, где нечисто. Ночевать тут точно не буду.
Таким образом, мы собрались в рекордно короткие сроки. И нам пришлось очень долго убеждать Прапора, что необходимо захватить с собой в город и Любиму и уж в любом случае как-то помочь ей с транспортировкой тела мужа в город. Но перепуганный Прапор сначала ничего не хотел даже слушать. Глаза у него были совершенно безумные, словно призрак уже гнался за ним по пятам.
В конце концов нам все же удалось его немного успокоить и уговорить немного подождать с бегством. Потом мы разыскали в деревне мужчину, у которого был микроавтобус. И он согласился перевезти тело Виктора в город. К тому же какой-то его знакомый работал в морге одной из городских больниц. Тот пообещал принять тело в любой момент, хоть даже и среди ночи. Зареванная Любима поехала с ним, чтобы заняться приготовлениями к похоронам. Едва дождавшись, когда они отъедут, Прапор запрыгнул в свою машину и рванул прочь. Больше его в этом месте не привлекало ничего. Ни отличная рыбалка, ни грибной лес, ни пляж для купания не могли его заставить смириться с обитающим в здешних местах привидением.
— А если оно не только за Плаховыми охотится, а за всеми обитателями того дома? — говорил он сам с собой, явно не нуждаясь в собеседниках. — Нет уж, спасибо. Мне вовсе не улыбается, чтобы оно принялось гоняться за мной или мамой, когда мы переедем жить в этот дом.
— Слушай, но как-то ведь Плаховы просуществовали почти сто лет, — заметила я. — И ничего. Привидение их особо не донимало.
— Наверное, они просто были плодовиты, как кролики, — отозвался Прапор. — Вот привидение за всеми и не могло угнаться. Но все же за сто лет оно почти справилось со своей задачей. Я ведь спрашивал, из Плаховых один Виктор оставался. Все остальные его родичи под другими фамилиями живут.
— Даже у Кирилла фамилия матери, — вполголоса произнесла Катька. — В самом деле, Виктор был последним из Плаховых.
— Значит, тебе волноваться нечего, — сказала я Прапору. — Ты ведь не Плахов! А раз с ними покончено, то привидение теперь угомонится.
Но Прапор успокоиться никак не мог. Его трясло, да так сильно, что Женьке даже пришлось прогнать его с водительского сиденья и самому сесть за руль. Только благодаря этому мы и не врезались в столб и не свалились в кювет. А освобожденный от водительских обязанностей Прапор тут же купил бутылку водки и принялся заливать свой страх прямо из горлышка, дрожа при этом так сильно, что зубы стучали по стеклу бутылки.
