Глава десятая
Юля, как и обещала, двинулась по Мурманскому шоссе в поисках дачи Лены. Найти ее оказалось не так уж и сложно. Все же сорок километров от черты города – это не такое большое расстояние. И застроено оно было весьма плотно. Так что даже поздней осенью тут встречалась масса народу, и каждый охотно делился с Юлей своими соображениями о том, куда ей следует ехать дальше. Иногда они противоречили друг другу, но в конце концов Юля добралась до нужного домика. Адрес был тот самый, это подтверждала круглая металлическая табличка на стене дома. Но сам дом был необитаем. Дверь была крепко закрыта, а изнутри не слышалось никаких голосов.
– Не стучи, не стучи! Нет ее! – внезапно раздался позади Юли женский голос.
Юля оглянулась и увидела еще вполне крепкую бабку лет семидесяти, державшую в руках лопату.
– Я к Лене, – быстро сказала Юля, чтобы ее не заподозрили в мародерстве. – Вы не знаете, где она?
– В городе. Где же ей еще быть? – пожала плечами старуха. – А ты что, не знаешь? У нее в городе квартира. Лена тут только в теплые месяцы живет. Дачка-то у нее не бог весть какая. Да и без печки. Ночью, когда заморозки, без печки в доме совсем невесело.
Юля и сама видела, что домик у Лены ветхий. Наверняка продувается всеми ветрами. Так что для жизни в эту пору явно не годился. Но Юля хотела выжать из бабки как можно больше и поэтому бросила еще одну зацепку.
– Но в городе Лены тоже нет. И на работу я ей в Русский музей звонила, так ее и там нет. Вот я и подумала, может, на даче…
– Милая ты моя! – с чувством воскликнула бабка. – Ты когда же это в последний раз с Ленкой-то разговаривала?
– Да где-то в начале лета, – сделала вид, будто бы растерялась, Юля. – Она меня в гости на дачу приглашала. Да мне все недосуг было выбраться. А что?
– Так Ленка из своего музея уволилась! – с удовольствием сообщила Юле старуха. – Да и то сказать, ей там копейки платили. Она себе другую работу нашла, получше.
– Да вы что? – удивилась Юля. – А где же?
– Вот чего не знаю, того не знаю, – пожала плечами старуха. – Сказала мне только, что в фирме.
– В фирме? – задумалась Юля. – А кем?
– Тоже не знаю, – ответила старуха. – Но только работа, должно быть, не пыльная. Потому что почти все лето Ленка на даче проторчала.
Юля сравнила про себя коттедж в Павловске, неподалеку от которого имелся старинный дворцовый комплекс с парком, и эту несчастную халупу. А сравнив, усомнилась, что Лена и в самом деле проводила много времени на своей дачке.
– Да еще в Турцию смоталась и в Испанию, – продолжала тем временем бабка. – И еще куда-то ездила.
Уже становилось теплей, но все равно на правду не сильно тянуло.
– А вообще Лена любила в гамаке возле своего цветника качаться целыми днями, – сказала бабка. – Говорила, что мысли тут хорошие в голову приходят. И вообще она успокаивается. А дома ей жить почему-то не нравилось. Так и провела все лето – то тут на даче, то путешествовала.
– Надо же, – завистливым голосом произнесла Юля. – А мне ничего не рассказала. Может, у нее любовник завелся? Может быть, это он ее содержал?
– Тьфу! – плюнула бабка и даже скривилась от омерзения. – Какой еще любовник? На вид ты, милая, вроде бы не дура, а рассуждаешь, как дите малое. Да где это видано, чтобы мужик женщину содержал? Это только в книжках такое пишут. В жизни-то все иначе. Обычно баба своего хахаля тянет на себе всю дорогу. А тот на шею усядется, ножки свесит и доволен до усрачки.
– Ну, не все же такие! – попыталась возразить и заступиться за мужскую половину человечества Юля, но бабка явно была феминисткой.
– А которые деньги женам или любовницам дают, так за это требуют, чтобы те всегда в их распоряжении были, – твердо заявила бабка. – И уж поверь мне, за свои деньги они из бабы всю душу вытрясут. А как же иначе? Деньги-то ведь просто так никто тратить не любит. Да и видала я Ленкиного хахаля. Какой из него богач? Сам только и смотрел, как бы от Ленки побольше отсосать. Она его и содержала. А других мужиков у Лены не было.
– Но откуда же тогда деньги? – задумалась вслух Юля. – И где мне искать Лену? Вдруг случилось с ней чего?
Бабка в ответ пожала плечами.
– Квартира у Лены в Павловске, – сказала она. – Но адреса не знаю. Только телефон. Дать тебе?
– Так говорю же, что была я уже у нее дома, – отмахнулась Юля. – Нет ее там. И соседи говорят, что уже неделю не видели.
– А запаха из-за двери никакого не идет подозрительного? – деловито осведомилась у Юли бабка.
– Нет, – поспешно заверила Юля.
– Вот незадача, – закручинилась старуха. – Может, Лена, конечно, к мужику переселилась. Но опять же, почему адрес соседям не оставила?
– Так где же мне ее искать? – повторила Юля свой вопрос. Подсознательно она надеялась, что бабка не подведет. И бабка ее не подвела.
– Был у Ленки в прошлом кавалер, – доверительно сказала она Юле. – Положительный такой. Плотником работал. Зарабатывал хорошо, только Ленке он все не по вкусу был. А он к ней очень даже хорошо относился. Крышу на домике поправил. И окошки новые вставил. И забор сделал. Я бы о таком муже только мечтала. Но Ленка все чего-то особенного искала. Вот Павлика и отослала.
– Куда отослала? – не поняла Юля.
– Куда подальше, – охотно пояснила ей соседка. – Прогнала его, одним словом. Но ты позвони Павлику. Вдруг он что-то про Ленку знает. Очень он с ней расставаться не хотел. Все кричал, что она со своим глупым фанфаронством пропадет ни за грош. И что ей замуж нужно да детей. Возраст уже такой. Ну, после того как он ей про возраст-то сказал, Ленка его и турнула. Хотя, если честно, то они с Павлом часто цапались. Поругаются, а потом, смотрю, снова вместе. А на этот раз они поругались, а потом у Ленки этот мальчишка, которого она всерьез содержала, и появился. Кстати, немного времени прошло. Месяц всего, а гляжу, она уже с другим ухажером. Но Павлик мне больше нравился. Положительный такой. И с руками. А этот слюнтяй. Только и умел, что кривляться.
– Ну, дайте мне телефон Павлика, – согласилась Юля. – Вдруг Лена к нему вернулась. Или как-то о себе иначе дала знать.
– Насчет того, чтобы вернуться, я не знаю, – с сомнением произнесла бабка. – А телефон его дам. Ты сама-то замужем?
– Да, – кивнула Юля, слегка покривив душой.
Раньше она была замужем и даже целых три раза. И сейчас у нее с Димой были прочные, почти супружеские отношения. Но вот на официальную регистрацию их отношений Юлька суеверно не решалась. Ей казалось, что стоит в ее паспорте появиться фиолетовой печати, как ее счастью наступит стопроцентный конец.
– Жаль, – огорчилась бабка. – А подруги незамужние есть?
– Это да, есть, конечно, – сказала Юля. – У кого же их нет?
– Ну, так ты им можешь Павлика сосватать! – обрадовалась бабка. – Точно тебе говорю, до старости тебя благодарить будут. Ноги будут тебе мыть и воду с них пить. Потому как хороший парень Павлик. И не пьет почти. А коли и выпьет, так тихий. Спать ляжет и сопит до утра. И денег в дом достаточно приносит. Я бы помоложе была, сама бы его ухватила. Но не судьба. Так чтобы мужик не пропал, ты уж его подружке хорошей сосватай.
– Ладно, – согласилась Юля, лишь бы получить от бабки вожделенный телефон. – Хорошие женихи на дороге не валяются. Если уж есть какой на примете, так упускать его просто грех.
– Вот и я так считаю, – кивнула бабка. – Ты подожди, я мигом.
Она действительно вернулась довольно быстро, неся в руках потрепанную бумажку.
– Вот он мне тут все записал, – сказала она Юле. – И имя и телефоны свои. Вот этот рабочий, а этот домашний. Я его подрядить себе баньку поставить хотела. Но только он после того, как с Ленкой расстался, сказал, что ему тяжело ее видеть. Попозже, говорит, баба Аня. Так и жду. Ничего, обещанного три года ждут. А мне не к спеху. Лишь бы банька хорошая получилась. А Павлик, он обманывать или халтурить не станет. Не тот человек.
Получив телефон Павлика, продрогшая Юлька наконец забралась в свою машину и включила печку на всю мощность. Салон моментально наполнился теплом.
– Б-р-р! – передернуло ее. – В таком холоде я бы точно жить не смогла. Нет, ясное дело, Лены тут нет. Нужно искать Павлика.
И не тратя времени даром, Юля набрала номер его домашнего телефона. Там автоответчик мужским голосом сообщил, что Павел в настоящий момент подойти к телефону не может. Оставьте, мол, сообщение. Сообщения Юля оставлять не стала, а вместо этого позвонила Павлику на работу. Но и там ее поджидала неудача.
– Павел на объекте, – сообщила ей какая-то девица. – Если он вам срочно нужен, позвоните ему на мобильный. Или передайте через меня, что вы от него хотите.
Юля выбрала мобильный. Девица продиктовала ей прямой без восьмерки номер и повесила трубку. Дозвониться до Павла оказалось трудней, чем предполагала Юля. То он был вне зоны действия сети. То в сети появлялись какие-то помехи и посторонние голоса, то Юлю соединяли с другими людьми, то связь вообще прерывалась. И только добравшись до города, она смогла наконец поговорить с Павлом.
– Вы ко мне по какому вопросу? – очень официально спросил Павлик.
– Мне дали ваш телефон в офисе фирмы, – сказала Юля. – А туда я позвонила по телефону, который мне дала баба Аня – соседка Лены. Помните такую?
– Ну, – коротко бросил Павлик. – И что?
– Я ищу Лену Шлюпикову, – сказала Юля чистую правду. – Вы ведь встречались с ней одно время?
– Десять лет, – ответил Павлик, и у Юли отвисла челюсть. – А любил я ее еще с девятого класса.
– Мы можем встретиться? – предложила ему Юля.
– А в чем дело? Я расстался с Леной еще в начале этого лета, – сказал Павел. – И она быстро нашла мне замену. Я даже думаю, что запасной игрок у нее уже был на примете и только и ждал, когда же его выпустят на поле.
– Видите ли, Лена пропала, – сказала ему Юля. – И никто не знает, где она.
Видимо, Павлик и в самом деле любил Лену, так что даже ее измена не разрушила окончательно старых чувств. Потому что он быстро согласился встретиться с Юлей.
– Можете подъехать ко мне прямо сейчас, – предложил он ей.
– А вы где?
– Поселок Назия, – ответил Павлик.
Юля с трудом подавила досадливый вздох. Поселок Назия был как раз за Лениной дачей, от которой Юля уже благополучно удалилась на приличное расстояние. Пришлось разворачивать оглобли и двигаться в обратную сторону. В Назии Юлька опять забуксовала. С прошлого года поселок расстроился. Да и была тут Юля всего один раз. Так что теперь никак не могла сориентироваться, куда ей ехать. Пришлось снова звонить Павлику.
– А вы сами-то где? – поинтересовался Павлик.
– Не знаю, – в отчаянии произнесла Юля. – Тут какая-то огромная стройка, котлован вырыт, как для дворца. И забор каменный, но покрашен в уродливый синий цвет.
– Стойте на месте и никуда не двигайтесь, – велел ей Павлик. – Я понял, где вы находитесь, я сам к вам приеду.
Юля с охотой осталась его ждать. И в самом деле через пять минут возле нее затормозила машина – серый «Фольсваген Пассат». Длинный салон был забит плотно какими-то связками вагонки. А когда из машины вылез сам водитель, Юля поневоле согласилась с бабой Аней. Круглое добродушное лицо парня поневоле вызывало доверие. Был он большой, надежный и уверенный в себе, как скала или крепкое дерево. Хотя Павлик был мужиком уже никак не первой молодости. Сразу было видно, что свой сороковник он уже отпраздновал. На ногах он стоял очень прочно, и казалось, что никакие невзгоды не способны лишить его уверенности в своих силах и непоколебимого спокойствия. Но когда Юля упомянула Ленино имя, от нее не укрылась тревога, мелькнувшая в глазах Павлика.
– Я давно ее не видел, – отведя глаза, произнес он. – С мая. А в июне мне звонила баба Аня и сказала, что у Лены появился какой-то хлюпик, который сосет с нее деньги.
– А вы не знаете, откуда у Лены появились деньги?
– Они у нее всегда были, – развел руками Павлик. – Она же работала.
– Да, да, – кивнула Юля. – В Русском музее. А вы хоть можете себе представить, сколько там получают сотрудники?
– Конечно, – кивнул Павлик. – У меня мать бюджетница. Так что я отлично знаю, сколько они получают. Но источник доходов Лены был, конечно, не Русский музей.
– Нет? – удивилась Юля. – А что же?
– Лена первоклассный эксперт по русской живописи середины прошлого века, – сказал Павлик. – То есть, так как мы уже живем в двадцать первом веке, следовательно, по живописи середины позапрошлого века.
– И это так хорошо оплачивается? – усомнилась Юля.
– А как же! – воскликнул Павлик. – Лена даже машину себе купила.
Юля посмотрела на него и поняла, что Павлик искренне верит, что оценкой картин можно заработать на покупку нижнего белья в «Дикой орхидее», содержание молодого любовника, да еще и на покупку новой машины. Вздохнув, Юля решила подойти с другого конца.
– А вы лично знаете кого-нибудь из тех людей, которые были клиентами Лены? – спросила она у Павлика.
– Нет, – помотал головой тот. – Лена никогда не посвящала меня в свои дела. Говорила, что нечего со свиным рылом в калашный ряд соваться. Это она к тому, что образован я не шибко, – поспешно пояснил Павел, заметив ее замешательство. – А клиенты у Лены все люди очень интеллигентные. Вот она и боялась, что я ляпну что-нибудь не то. И ее и себя опозорю.
– Значит, про ее дополнительный заработок вы знаете только со слов самой Лены? – уточнила у него Юля.
– А зачем ей врать? – удивился Павел.
– А про вашего преемника что вы можете сказать? – спросила у него Юля.
– Это про Ленкиного хахаля? – уточнил Павлик.
– Да, да, – кивнула Юля.
– Видел его один раз, – пожал плечами Павел. – Мальчишка. Стриптиз в ночном баре танцует. Не знаю, что Лене вдруг в голову взбрело с ним связаться. Мы ведь с ней столько лет уже были вместе. Я верил, что в конце концов она согласится выйти за меня замуж. Зарабатываю я прилично, на ногах стою прочно, фирма у меня собственная. Рубленые дома ставим, бани, беседки. Да не просто какие-нибудь типовые избы, а дома по индивидуальным проектам. Так что от заказчиков отбою нет. А что Ленке этот мальчишка мог дать? Не понимаю. Да и не пара он ей.
И Павел возмущенно помотал головой.
– Да я, честно говоря, думал, пройдет у нее это, – сказал он. – Ну, побесится баба да и вернется ко мне.
– И вы бы ее простили, если бы Лена бросила своего любовника и вернулась к вам?
– Люблю я ее, – помолчав, ответил Павел. – Да и не дура же Ленка в самом деле! Ей просто иногда шлея под хвост попадает, тогда ее лучше не трогать. А побегает, обожжется да обратно ко мне и вернется.
– А что, так уже было? – осведомилась Юля.
– Бывало, и не раз, – кивнул Павел.
– И всегда возвращалась?
– Всегда, – снова кивнул Павел. – Дольше полугода ни с кем у нее не получалось.
И Павел снова замотал головой.
– И что, вы совсем не интересовались, как у Лены обстоят дела в последнее время? – спросила Юлька. – Хоть она и была с другим мужчиной, но все же она вам не чужая, если вы ее до сих пор любите.
– Когда у Лены загул, я эти ее увлечения так называл, лучше ее не трогать, – сказал Павел. – Не появляться, не напоминать о себе. Тогда она довольно скоро начинала ощущать дискомфорт, скучать по мне, раздражаться по пустякам. Разумеется, свое недовольство она срывала на любовнике. Они расставались, и Лена возвращалась ко мне.
– Не верю, что вы вот так спокойно сидели и ждали, когда она к вам вернется! – усомнилась Юля. – Если вы ее любили, то не могли не тревожиться. И потом, если она в прошлые разы возвращалась, на этот раз могло случиться иначе. Не могли вы не полюбопытствовать, как у нее дела обстоят.
– Ваша правда, – покраснел Павел. – Несколько раз я поджидал Ленку у ее дома.
– Вот! – обрадовалась Юля. – А вы говорите!
Павел покраснел и неожиданно заорал на Юльку:
– И что с того? Я же с ней не разговаривал! И Лена меня не видела. Я просто хотел на нее посмотреть, убедиться, что она жива и здорова.
– Вы видели ее с кем-нибудь? – спросила у него Юлька.
Но Павлик в ответ помотал головой.
– Только один раз с ее хахалем, – сказал он. – Но это еще в середине лета было. А последний раз я ее видел недели три назад. Она была одна. Поехала в город и там встретилась с какой-то знакомой.
– Со знакомой? С какой знакомой?
– А черт ее знает, – пожал плечами Павел. – Я ту женщину никогда раньше не видел. Наверное, какая-нибудь Ленина клиентка.
– Почему вы так решили?
– Богатая потому что, – ответил Павел. – Одета дорого. Очки темные на носу, хоть на улице и пасмурно было, шаль на башке зеленая шелковая намотана, плащик опять же кожаный. Дорогая штучка.
– И когда Лена встречалась с этой клиенткой? – тихо спросила Юля.
– Так я же говорю, недели три назад. Точней не скажу. Слушайте, а чего вы вдруг про Лену расспрашиваете? Вы ей кто? – насторожился Павел.
Юлька посмотрела в его честные страдающие глаза и неожиданно для самой себя рассказала Павлу историю появления Лены в доме Мариши, как та выдала себя за Маришину тетку, а потом, опозорив Маришу в глазах ее родни, позволила себя похитить прямо под носом у Мариши.
– И с тех пор от нее ни слуху ни духу, – закончила свой рассказ Юля. – Мы хотим ее разыскать. Но не представляем, кому понадобилось ее похищать. Вот и пытаемся найти людей, которые бы хорошо знали Лену. Может быть, от вас сможем узнать что-то о личности похитителя.
Павел молчал. Только бледность, покрывшая его загоревшее лицо, свидетельствовала о том, как взволновал его Юлькин рассказ.
– Что же вы в милицию-то сразу не обратились? – наконец с досадой воскликнул он. – Сколько времени потеряно!
– Мы не обратились?! – в свою очередь возмутилась Юля. – Да мы в первую очередь в милицию и побежали. Только с нами там и разговаривать не захотели.
– Да, милиция, это не выход, – согласился Павел. – Но кто? Кому могло понадобиться похищать Ленку? Может быть, ее бывшие любовники, которых она бросила, когда ко мне вернулась?
Честно говоря, такой поворот событий Юльке в голову до сих пор не приходил. И как-то она сомневалась, что мужик, которого бросили несколько лет назад, все эти годы будет вынашивать в душе план мести, чтобы в конце концов осуществить его. Во всяком случае, сама Юлька никогда в жизни не стала бы похищать любовника, оставившего ее ради другой. Оставил и черт с ним! Значит, ненадежный человек. И расстраивается пусть та девушка, которой такой подарок в спутники жизни достался. Но Павел, кажется, серьезно увлекся своей версией.
– Они все хотели бы ее вернуть, – бормотал он себе под нос. – Лена мне рассказывала, как один буквально у нее в ногах валялся, лишь бы она не уходила. Да и двое других тоже потом звонками своими ей долго жить не давали. Может быть, кто-то из них и похитил Лену.
– А у вас есть их координаты? – спросила Юлька.
– Вообще-то, да, – кивнул Павел и, снова покраснев, признался: – Следил я за ними.
– Это я и так поняла, когда вы проговорились, что Ленкин последний хахаль в ночном баре стриптиз танцевал, – сказала Юля. – Он и в самом деле был стриптизером.
– Должен же я был собрать информацию про своих соперников! – воскликнул Павел, не обратив внимания на то, что Юля специально упомянула о Симоне в прошедшем времени. – А вдруг кто-то из них вздумал бы обидеть мою козочку? Где бы я его тогда искал? Вот и приходилось подстраховываться. Ленке я, конечно, про эту слежку никогда не рассказывал. Да, видно, все равно не уберег.
– Но адреса ее бывших любовников у вас сохранились? – уточнила Юля.
– Троих, – кивнул Павел.
– Только трое? – не поверила Юля.
– Трое, с которыми у Лены были продолжительные отношения, – пояснил Павел. – И четвертый – тот стриптизер, который был у Ленки последним. Но его адреса у меня нет. Только место работы.
– Не надо стриптизера, – отказалась Юлька, прикидывая про себя, что Павел с его могучей комплекцией никак не может быть тем хлюпиком, которого видела Парамониха рядом с Симоном за несколько минут до нападения на парня.
Даже если учесть, что зрение Парамонихи было затуманено видением вожделенной бутылки и Симона с его собеседником она видела издалека, все равно назвать могучего Павла хлюпиком ни у кого язык не повернулся бы. Да и ударь Павел Симона по башке, того не в больницу бы увезли, а прямиком в морг. И кирпича не понадобилось бы. Кулаки у Павла были такого размера, что ими гвозди забивать можно, не то что проломить голову человеку.
– Стриптизера не надо, – повторила Юлька, – а адреса остальных давайте.
– Адреса Лениных хахалей у меня с собой. Вот тут в записной книжке. Но мне-то они ничего не скажут, – возбужденно забормотал Павел. – Да и опасаюсь я за себя.
– В смысле? – удивилась Юлька, которую неприятно поразило, что такой рослый мужик, как Павел, и вдруг трус.
– Могу и не сдержаться, – пояснил ей Павел. – Надаю им по шее, если ляпнут чего про Ленку. Какая уж после этого беседа? Еще в ментовку угожу. А вы с ними поговорите. Женщина с мужчиной всегда сможет найти общий язык. Вы ведь, женщины, очень ловкие. Может быть, что-то и нащупаете. Я тоже с вами в Питер поеду.
– Зачем?
– Подстрахую, – пояснил ей Павел. – Не хватало еще, чтобы и вас, как Лену, похитили.
И, сделав это в высшей степени оптимистичное заявление, он направился к своей машине. Юльке не оставалось ничего другого, как забраться в свой «Рено» и следовать за Павлом в город.
А тем временем Аня уже беседовала с той самой Варенькой из Русского музея, которая, по словам соседки Лены, была ее подругой. Варе было хорошо за тридцать. Следить за собой она явно не следила даже в юности, а сейчас и вовсе махнула рукой на возможность быть привлекательной в глазах мужчин. Тусклые волосы стянуты в тугой пучок на затылке. Темно-коричневый костюм с длинной юбкой и такие же унылые туфельки на маленьком каблучке ее не красили. Блузка, сиявшая белизной, покроем смахивала на мужскую рубашку. К тому же Варя оказалась редкой занудой. Трудно было себе представить двух более непохожих женщин, чем Варя и Лена.
Однако на поверку выяснилось, что и Лениной подругой Варю назвать было нельзя. Разве что хорошей знакомой, коллегой по работе. Для подруги она знала о Лене слишком мало. Впрочем, Варя и не пыталась представить себя Лениной подругой.
– По-моему, у Лены подруг вообще не было, – говорила она Ане. – Они ей и не нужны были.
Девушки сидели в уголке маленького кафе в полуподвальном помещении музея и крохотными глоточками пили довольно жидкий кофе. Ане удалось найти Варю без особого труда. И уговорить ее побеседовать о Лене также труда не составило. Но вот, к сожалению, ничего интересного Варя сказать о Лене не могла.
– Лена по большей части с мужчинами общалась, – рассказывала Варя. – Ей если женщины и звонили, то только по делу. Я, конечно, не прислушивалась, но по отдельным фразам понимала, что Лена не с подружками болтает.
– А что за клиенты? – спросила Аня.
– Не знаю, – ответила Варя.
– Варя, – максимально проникновенным тоном обратилась к ней Аня, – понимаете, Лену похитили. Может быть, ей грозит смертельная опасность. И вполне возможно, что это как-то связано с ее второй работой. Так что если вы мне не расскажете все, что знаете, то, возможно, гибель Лены будет и на вашей совести.
– А почему я должна вам верить? – спросила у нее Варя. – Почему я должна вам верить, что Лену действительно похитили?
Анька растерялась.
– Позвоните ей домой, – предложила она.
– Лена живет одна! – фыркнула Варя. – Может быть, она сейчас на работе.
– Так позвоните ей на работу! Уверена, что Лену там тоже с фонарями обыскались, – сказала Анька. – И любая информация о ней будет очень кстати.
– Но я же не знаю ее нового места работы, – вздохнула Варя. – Ладно уж, мне кажется, что вы меня не обманываете. Да и не знаю я ничего такого, что могло бы Ленке повредить. Ну, слушайте. Расскажу вам все, что знаю про Лену.
И Варя приступила к рассказу. Сама она пришла работать в Русский музей больше десяти лет назад. Лена появилась поздней. В отделе других молодых сотрудников не было, так что девушки, несмотря на несходство в характерах, все ж как-то общались. В обеденный перерыв ходили вместе в кафе, иногда после работы заходили в кино. Но особой близости между ними так и не возникло.
– Лене всегда хотелось денег, – рассказывала Варя. – Она мне с самого своего появления в нашем отделе все время твердила, что в этом музее мы с ней совсем пропадем. Так и просидим всю жизнь за копейки, а потом на пенсию выйдем, и вообще хана нам будет. На паперти с протянутой рукой – наше будущее. И это еще в лучшем случае, если местные побирушки потеснятся и нас с ней к себе пустят.
Но потом Лена свои разговоры о том, как бы ей найти способ разбогатеть, прекратила. Зато Варя увидела, что Лена стала покупать себе дорогую косметику, новые вещи у нее теперь лежали в фирменных пакетах модных дорогих магазинов, куда Варя даже и зайти стеснялась. Варя даже ходить мимо них опасалась. Ей казалось, что из-за сверкающих витрин на нее презрительно смотрят продавщицы, которые ей тоже казались существами из другого, почти нереального мира горностаевых шуб, сверкающего хрусталя и новеньких иномарок.
– Любовника богатого нашла? – спросила Варя, когда Ленка заявилась на работу в умопомрачительной красоты зимних сапогах. – Или Павел подарил?
Мало того, что сапоги были красивы, они были еще и удивительно легки и удобны на ощупь. А когда Варя, у которой был один размер с Леной, сунула ногу в новый сапог, то невольно охнула. Прежде такого ей испытывать не приходилось. Нога устроилась в сапоге, словно в перчатке – теплой, мягкой и удивительно уютной. Но Лена в ответ на Варин вопрос о любовнике только фыркнула. Но на следующий день приехала на работу на белой «девятке», за рулем которой сидела сама.
– Так кто же? – благоговейным шепотом спросила у нее Варя. – Любовник или Павел?
– Павел все деньги в свой бизнес вкладывает! – заявила ей Лена. – На себя и меня у него жалкие гроши остаются. Он как купил себе куртку три года назад, так ее и таскает. А зачем менять? Она же без дырок! Не знаю, может быть, он и правильно делает, но только я-то сейчас, сегодня жить хочу. Сейчас, а не потом!
– Значит, все-таки любовник?! – ахнула Варя, которая была твердо убеждена, что щедрые и богатые любовники – это плод чьей-то выдумки и в реальной жизни не встречаются.
– Варька, опомнись! – захохотала в ответ Лена. – Стал бы любовник мне машины дарить! Как же! Не такая уж я красавица, чтобы на меня такие деньги швырять. Сама я деньги заработала и сама же машину и купила!
– Врешь! – обиделась Варя. – Как ты могла заработать такие деньжищи?
Однако пришлось поверить. Деньги Лена и в самом деле зарабатывала сама.
– Но чем? – спросила у Вари Анька.
– Оценкой картин, – вздохнула Варя. – У Лены было редкое чутье и знание. Ей было достаточно бегло взглянуть на картину, чтобы рассказать о ней почти все, определить школу, к которой принадлежал художник, год, когда картина была создана, и, конечно, самое главное – она называла точную стоимость картины на рынке. Она могла отличить подлинник от копии без всякой аппаратуры. Лена никогда не ошибалась, а брала за свои услуги значительно меньше, чем взял бы эксперт, который стал бы делать химический анализ красок, полотна и так далее. Так что постепенно у Лены появилась своя клиентура. Если кто-то после нее и шел к эксперту, телефон которого всегда был у Лены, то его официальная оценка никогда не отличалась от Лениного вердикта.
– Так в чем тогда смысл? – удивилась Аня. – Почему бы клиентам сразу не обращаться к эксперту?
– За настоящую экспертизу, проведенную по всем правилам, нужно заплатить большие деньги, – сказала Варя. – А кому охота выкладывать денежки за какую-нибудь дедушкину любительскую мазню? Обычно ведь люди только догадываются, что попало им в руки. А узнать точно хочется. Вот тогда и появлялась Лена и говорила, стоит ли картина денег или ее можно просто отнести на свалку. Репутация ее была такова, что люди ей верили, и деньги она зарабатывала вполне приличные.
– И что, Ленин приговор был всегда верен? – удивилась Аня.
– Так я же вам говорю, Лена никогда не ошибалась. Она работала не только с частными лицами, с коллекционерами. Да и не только среди коллекционеров. Некоторые антикварные магазины и галереи, когда у них возникали сомнения, привлекали Лену для оценки полотен в качестве независимого эксперта. И проколов у нее не случалось.
Из Русского музея Аня ушла в больших сомнениях. С одной стороны, у Вари не было никакого резона врать. А с другой… С другой – Ане что-то не верилось в то, что оценкой картин можно заработать себе на новый автомобиль, и содержать любовника, и еще делать покупки в тех дорогих фирменных магазинах, где одевалась и обувалась Лена. Да еще и шататься по ночным клубам и казино, осведомленность о которых Лена продемонстрировала перед Маришей. К тому же Варя ничего не сумела сказать Аньке, почему Лена уволилась из Русского музея.
– Правда, наши тетки шушукались между собой, что Ленку просто выгнали, – сказала Варя по этому поводу. – Но лично я так не думаю. Наш начальник души в Лене не чаял. А сама Лена давно уже поговаривала, что нужно ей увольняться. Нет смысла за гроши вкалывать по восемь часов в день в душном помещении, когда за окнами – настоящая жизнь, и молодость проходит. Но знаете… Одно в ее увольнении мне действительно показалось странным.
– Что? – насторожилась Анька.
– Обычно при увольнении сотрудника ему предлагают отработать двухнедельный срок, чтобы руководство успело найти замену и ввести нового человека в курс дела.
Аня согласно кивнула.
– Так вот, а в случае с Леной никто не заставил ее отрабатывать эти две недели, – повторила Варя. – Она просто утром пришла на работу, оставила вещи и пошла в отдел кадров. А уже к обеду позвала меня в кафе попрощаться.
– Может быть, эти две недели вычли из Лениного отпуска? – предположила Аня. – На какие только уловки не идут иногда люди.
– Нет, – покачала головой Варя. – Свой отпуск за этот год Лена уже отгуляла. И сразу после отпуска уволилась. Вычитать было не из чего. Вот я и говорю: что-то с ее увольнением не совсем чисто.
Аня вышла из музея и присела на лапу белого льва, охранявшего парадную лестницу. Лестницу, которой по неизвестной Ане причине никогда не пользовались. Посетители были вынуждены просачиваться в Русский музей через маленькую незаметную дверку, в то время как широкие ступени парадного входа мирно зарастали мхом. Удобно устроившись около льва, Аня задумалась. Что-то не давало ей покоя.
– А не сходить ли мне в отдел кадров? – вдруг подумала вслух Аня и тут же поняла, что это и есть то самое, что не дает ей покоя.
Решив, что визит в отдел кадров откладывать на завтра не стоит, Аня помчалась домой за паспортом. По предыдущим визитам в отделы кадров многих учреждений она четко уяснила – без паспорта с тобой никто серьезно разговаривать не будет. Но, выбежав за ворота музея, Аня резко затормозила.
– Минуточку, – произнесла она, – я же не на работу устраиваться иду. Мне нужен не паспорт, а нечто совсем другое.
И Аня быстро свернула в другую сторону, где, по ее расчетам, должен был находиться кондитерский магазин.
Пока Аня бродила среди прилавков с яркими коробками, выбирая ту, которая бы растопила лед сердец сотрудниц отдела кадров, Инна проводила время далеко не так приятно. Начать с того, что частного сыщика, проживавшего в добрых двадцати минутах езды от ближайшей станции метро «Электросила», дома не оказалось.
Напрасно Инна стучала и звонила. На месте не оказалось не только сыщика, но и его родных и близких. То ли их в принципе у него не было, то ли они тоже куда-то ушли. В конце концов на шум, который подняла Инна, среагировал некто, живший в соседней квартире.
– И чего ты трезвонишь? – хмуро поинтересовалась личность неопределенного пола и возраста у Инны.
– Мне нужен ваш сосед, – объяснила Инна.
– Нет его дома, – хмуро ответила личность. – В Павловске он. На работе.
– Где? – машинально переспросила Инна.
– Во дают люди! – восхитился сосед или соседка. – Про Павловск уже не слышали? Ты сама-то из какой дыры будешь? Из Новохоперска?
Не успела Инна сообразить, где она слышала это название, как соседка, все-таки женщина, продолжила:
– Садись на электричку и езжай в Павловск, коли тебе Борька нужен. А тут колотиться нечего. Людям спать нужно.
– А где мне его там искать? – закричала Инна.
– В милиции, где же еще? – удивилась соседка.
И пока Инна переваривала эту информацию, дверь рядом начала закрываться.
– А в каком… – успела спросила Инна. – В каком отделении мне искать Борьку?
– Там одно отделение, – сообщили Инне уже из-за двери. – Всей милиции одно отделение и паспортный стол. В соседних домах. Небось не заблудишься!
Дверь закрылась, и Инна осталась на площадке одна. Вняв совету, она поехала в Павловск. В принципе не было ничего удивительного в том, что частный сыщик, которому жаловалась Лена на слежку за собой, работал там же в Павловске в отделении милиции.
– Даже вполне закономерно, – бормотала Инна себе под нос, гоня свою машину в Павловск. – Лена живет в Павловске, что-то ее тревожит, и она бросается в ближайшее, родное, так сказать, отделение милиции. А там ей соглашаются помочь, но только в частном порядке. Что ж, и это понятно. Только один вопрос, почему же сыщик работает в Павловске, а живет возле «Электросилы»? Это же какие концы ему каждый день наматывать приходится.
Но в конце концов Инна решила, что если бедняге нравится каждый рабочий день проводить в дороге по несколько часов, то это его личное дело. И ее никак не касается. Отделение милиции города Павловска Инне удалось найти с помощью местных жителей. Оно располагалось на улице Марата. Но в самом отделении Инна столкнулась с проблемой. Сотрудников по имени Борис там было целых три штуки. Сначала Инна даже растерялась.
– Вам какого? – допытывался у нее дежурный. – Как его фамилия?
Но, увы, фамилии-то Инна и не знала. Лида как-то не упомянула о фамилии сыщика, к которому обращалась Лена за помощью. И если уж быть до конца откровенной, так и имени сыщика Лида не называла. Это уж сама Инна сделала вывод, что мента зовут Борисом, так как ей посоветовали искать Борьку именно в Павловске. Вот Инна была в Павловске, и был у Инны на руках только питерский адрес этого самого Бориса.
– Как он хоть выглядит? – продолжал допытываться у Инны дежурный, не оставивший надежды помочь хорошенькой посетительнице.
Но, увы, и как выглядит нужный ей Борис, Инна не знала.
– Он живет в Питере! – наконец сообразила она.
– Так это же Берестин! – обрадовался дежурный. – Но его сейчас нет.
– А где он? – расстроилась Инна.
– На задании, – важно сказал ей дежурный и, поманив девушку поближе к своему окошку, сказал ей шепотом: – На задании он для начальства. А вам я скажу: он в баре «Баобаб». Пройдете через проходной двор и увидите указатель. И поторопитесь, Боря там только пообедает и отвалит по своим делам.
Поспешно поблагодарив дежурного, Инна помчалась в «Баобаб». Но, увы, войдя в это заведение, она увидела добрый десяток годных к воинской службе молодых и не очень молодых лиц мужского пола. Все они активно что-то жевали, пили, кусали и глотали. Так как из рассказа дежурного Инна уже знала, что нужный ей Борис работает оперуполномоченным, а стало быть, формы для пользы дела по большей части не носит, то вычленить нужного ей мужчину из остальной стаи не представлялось возможным.
– Что вам угодно?! – внезапно материализовалась возле Инны хорошенькая брюнеточка с подносом. – Перекусить?
– Нет, – помотала головой Инна. – Мне бы Бориса.
И Инна ловко сунула скрученную трубочкой денежную купюру.
– Какого Бориса? – немедленно выказала желание помочь официантка.
– Мента, – скромно потупившись, пояснила Инна.
– А-а! – пренебрежительно выдохнула официантка. – Всего-то делов. Вон он сидит.
И она мотнула головой в сторону столика, за которым сидел внешне ничем не примечательный молодой человек. На вид обычный представитель рабочей молодежи, любитель пива, голых потных девок и баньки по субботам. Тем не менее Инна отдала должное его маскировке, подсела к парню и спросила:
– Вы Борис?
Опер кинул на нее внимательный взгляд и кивнул.
– Я к вам по поводу Лены, – сказала Инна.
– Какой Лены?
– Шлюпиковой, – ответила Инна и, видя, что опер явно собирается открещиваться от знакомства со всеми Ленами на свете, поспешно добавила: – Которую похитили злоумышленники.
Кажется, эта новость ошеломила Бориса. Если секунду назад он и не думал признаваться в знакомстве с Еленой Шлюпиковой, то одна-единственная фраза Инны заставила его передумать.
– Когда? – сипло прошептал он, даже перестав на минуту жевать отлично прожаренную свиную отбивную с жареной ломтиками картошкой. – Сегодня?
– Нет, – покачала головой Инна. – А почему именно сегодня? Вы что, ее сегодня видели?
Наступил черед Бориса отрицательно помотать головой.
– Я не видел ее уже целую неделю, – заявил он. – Считайте с того дня, когда она ко мне обратилась за помощью.
– А что конкретно ее беспокоило? – спросила Инна, которая уже знала из подслушанного разговора Лиды с Вовиком про то, что у Лены были какие-то проблемы, из-за которых она и обратилась к Борису.
Опер дожевал кусок мяса, который до этого лежал у него за щекой, и сказал:
– За ней следили.
– Это я знаю, – кивнула Инна. – Следили или ей казалось, что следят.
– Нет, – помотал головой Борис. – Действительно следили.
– И кто? – оживилась Инна. – Вы знаете его имя? Координаты? Может быть, этот человек, который за ней следил, и похитил Лену?
– Мне не удалось узнать, кто он такой, – тяжело вздохнув, признался опер. – Но у меня сохранилась его фотография.
– Можете мне ее показать?
Некоторое время опер размышлял. Но в конце концов, видимо, решив, что ничего особо секретного или ценного в этой информации нет, полез в карман и вытащил фотографию. Инна внимательно рассмотрела довольно симпатичного, но слегка погрузневшего мужчину лет сорока и вернула фотографию оперу.
– Но не думаю, что этот человек виновен в похищении Елены, – сказал тем временем тот, задумчиво принимаясь снова за оставленную им было свинину.
– Почему?
– Потому что если бы он хотел похитить Елену, то у него была для этого отличная возможность, – сказал Борис. – Он поджидал Елену возле ее дома. Было уже темно. На улице ни единой живой души. Путь к дому, которым пользовалась Елена, проходит через пустырь, так что этот тип мог ее скрутить и отнести к своей машине. Никто бы и не заметил.
– У него и машина была?
– Как выяснилось, была, – пробурчал опер. – Я следовал за Еленой от самой станции с целью выявить человека, который, по ее словам, за ней следил. Но никого, кроме вот этого типа, который поджидал Елену в кустах на пустыре, я не заметил.
– А откуда вы знаете, что он поджидал именно ее? – спросила Инна.
– После того как Шлюпикова благополучно вошла в дом и в ее окнах загорелся свет, вот этот тип, – и Борис ткнул пальцем в фотографию, – бросился к своей машине и скрылся. Я не сразу понял, что он побежал к машине, поэтому и не успел вовремя сориентироваться, заметить марку и номер машины.
– А почему вы решили, что он ждал именно Елену?
– Сами посудите, что ему было делать в начале двенадцатого ночи на пустыре в кустах?
– Ну, мало ли какая у человека могла возникнуть надобность, – стыдливо потупилась Инна.
– Нет, – покачал головой опер. – Он провел там не несколько минут и даже не полчаса. Он провел в кустах от двух до четырех часов. Я мог судить об этом по количеству выкуренных им сигарет и по обширной площадке, которую он вытоптал в кустах своими ногами.
– Значит, он ждал Елену, – заключила Инна. – А дождавшись, не стал ее похищать или причинять ей иной вред, хотя обстановка этому благоприятствовала. Вместо этого, убедившись, что она дома, он сел в машину и уехал, так по-вашему?
– Ну да, – кивнул Борис. – Так и было. А потом она исчезла. На другой день она должна была прийти ко мне и продлить контракт. Но она не пришла, и я решил, что надобность в моих услугах у нее отпала.
– А пойти и проверить, все ли с ней в порядке, вам невдомек было? – разозлилась Инна.
– Почему же? – пожал плечами Борис. – Я ходил. Но Елены не было дома. А других координат она мне не оставляла. Сказала, что сама звонить будет.
– Можете дать фотографию того человека, который следил за Еленой? – со вздохом спросила у него Инна.
– Пожалуйста, – кивнул опер. – Качество не очень хорошее. Но, сами понимаете, в темноте ничего лучше получиться и не могло.
– Так вы фотографировали в темноте и, конечно, со вспышкой? – догадалась Инна. – Может быть, поэтому он и сбежал?
– Обижаете! – возмутился Борис. – Технологии теперь не те. Никакой вспышки заметно не было. Так что сбежал незнакомец не потому, что испугался меня.
– А почему вообще вы решили его сфотографировать? – поинтересовалась Инна. – Ведь когда вы его фотографировали, вы же не знали, что он провел на пустыре несколько часов?
– Да все равно этот инцидент выглядел подозрительно, – поморщился Борис. – Женщина идет домой одна. Поздно уже, вокруг ни души. При этом она жалуется на слежку. И вдруг на пустыре какой-то мужик сидит. Вот я его и щелкнул.
– А он вас точно не видел?
– Нет, я кустами шел, – похвастался Борис. – А этот тип, когда Лена мимо него прошла, бдительность утерял и вылез. Прямо у меня перед носом. Еще огляделся. Ну, тут у меня реакция сработала, я его и щелкнул. Только думал фотографию Елене показать, а она как раз на следующий день и пропала.
– Значит, этого типа она не опознала? – уточнила Инна.
– Говорю же, не показывал я ей эту фотографию, – повторил опер. – Не успел.
К этому времени Борис дожевал свой обед, запил его яблочным компотом, расплатился по счету и заторопился. Когда он вылез из-за стола, ноги у него оказались на удивление кривыми. Инна даже пожалела беднягу. Куда ему с такими ногами и в опера. Любой преступник запомнит по кривым ногам и мигом вычислит. Но тем не менее фотографию неизвестного субъекта Борис оставил Инне. С этим уловом она и отправилась обратно в Питер, чтобы посоветоваться с подругами. Но по дороге решила заехать в коттедж, где жила Елена, и поинтересоваться у соседей, не появлялась ли все же эта странная женщина у себя дома.
Из всех четырех подруг хуже всех дела обстояли у Мариши. Кто разбирается в женской психологии, тот понимает, что беседовать с матерью, у которой единственного горячо любимого сына и кормильца не далее как сегодня утром отвезли в реанимацию, и еще большой вопрос, выживет ли он, удовольствие ниже среднего. Мариша споила матери Симона уже второй пузырек валокордина, сделала пару отличных коктейлей из капель на спиртовой основе валерьянки, пустырника, боярышника и корвалола, смешанных в равных долях, но результат пока что оставлял желать лучшего. Мать Симона рыдала и отказывалась признаваться, что ее сын мог быть хоть в чем-то не безупречен.
– Такой мальчик! – рыдала мамаша. – Такой мальчик! В школе одни пятерки приносил! В студию бальных танцев ходил. В олимпиаде по химии участвовал. Второе место занял! Красавец! Умница! Не пил, не курил! Господи, за что?!
У Мариши было жуткое желание схватить эту дебелую мамашу за плечи, встряхнуть пару раз и сказать, что сын ее был далеко не таким уж ангелом, каким она пытается его представить. То есть, вполне возможно, в школе так оно и было, она, Мариша, не спорит. Но с тех пор прошло довольно много времени. И мальчик мог слегка измениться. А как известно, мужчины не коньяк и с возрастом лучше не становятся.
Но, повинуясь шестому чувству, Мариша свои комментарии относительно Симона держала при себе. И лишь кивала в ответ на стенания мамочки угодившего в больницу стриптизера. В результате Анна Григорьевна, так звали мамашу Симона, начала испытывать к Марише нечто вроде дружбы. Во всяком случае, ей захотелось выплакаться не просто так, а кому-то в жилетку. Тут и пригодилась Мариша. Надо ли говорить, что Анна Григорьевна благополучно приняла Маришу за сотрудницу правоохранительных органов. Мариша ее не разубеждала. Благо настоящие сотрудники где-то задерживались.
– И все эта женщина! – с неожиданной злобой заявила мать Симона.
Мариша насторожилась.
– Какая женщина? – спросила она.
– Развратница, которая очаровала моего невинного мальчика! – рявкнула Анна Григорьевна. – Лена ее зовут. Из Павловска. Искусствовед. Только никакой она не искусствовед, а настоящая проститутка. Мне про нее все известно. У нее любовник есть. Не чета моему мальчику. Матерый волк. Так вот, я уверена, что это он и пытался убить Симона.
– Соперник? – заинтересовалась Мариша. – У вашего сына был соперник? Вы его видели? Знаете, как зовут?
– Не знаю! – прорыдала Анна Григорьевна. – Ничего про него не знаю. Только имя! Павел.
– Павел, – повторила Мариша. – А как вам удалось узнать его имя?
– Сережа мне и сказал, – утерши слезы, ответила Анна Григорьевна. – Поймите вы материнское сердце. Я ночей спать не могла, когда мой мальчик был неизвестно где. Я просто места себе не находила. У меня давление из-за этого постоянно скакало. Если хотите знать, с тех пор как у Сережи появилась эта женщина, у меня три раза был гипертонический криз.
Мариша покосилась на Анну Григорьевну и про себя решила, что та просто истеричка. И все ее болезни исключительно от нервов. Ну, скажите, какая беда, что у взрослого сына появилась еще более взрослая любовница? Которая его к тому же еще и содержит, как доподлинно знала Мариша. И чего мамочке беситься?
– Материнское сердце – вещун! – снова заплакала Анна Григорьевна. – Знала я, что эта стерва доведет Сереженьку до беды.
«Не сердце у тебя вещун! – мрачно подумала про себя Мариша. – Просто смириться с тем, что сын нашел себе другую женщину, а не сидит как пришитый возле твоей юбки, не можешь!»
Но вслух Мариша ничего не сказала, в душе где-то понимая Анну Григорьевну. Нелегко на старости лет почувствовать, что единственным сыночком – светом в окошке – все больше и больше завладевает какая-то совершенно посторонняя женщина.
– Так и что там с этим любовником любовницы вашего сына? – спросила Мариша.
Анну Григорьевну от этого выражения передернуло, и она уже явно собралась заявить, что ее Сережа – чистый мальчик, девственник и никаких любовниц у него быть не может, но вовремя остановилась. Все-таки, и тут Мариша отдала должное Анне Григорьевне, остатки здравого смысла у нее сохранились. Так что она тяжело вздохнула и сказала:
– Сережа совсем перестал меня слушаться.
– Так, а что там с этим Павлом? – попыталась уточнить Мариша.
– Он был постоянным любовником Лены, – нехотя произнесла Анна Григорьевна. – Лена – это любовница Сережи. Я вам уже говорила.
– Но почему вы считаете, что на вашего сына напал именно Павел? – спросила Мариша.
– А кому же еще? – искренне удивилась Анна Григорьевна. – Деньги остались при Сереже. Мне из больницы звонили. Так и сказали, что состояние у вашего сына тяжелое. И чтобы я за деньгами и прочими ценностями заехала. А то у них камеры хранения нет, отвечать не могут, если что-то пропадет.
– Заботу, значит, проявили, – пробормотала Мариша.
– Да при чем тут забота! – фыркнула Анна Григорьевна. – Стали бы они к постороннему человеку заботу проявлять. Просто Сережина крестная в той больнице работает. Случайно узнала, что крестник к ним поступил, вот и позвонила мне. Только я ехать не могу. Да ничего, небось крестная сохранит денежки и мне передаст.
– Значит, деньги остались при вашем сыне, – сказала Мариша.
– Вот я о чем вам и талдычу! – воскликнула Анна Григорьевна. – Да бог с ними, с деньгами. Но ведь вся суть в том, что если Сережу не ограбили, тогда выходит, кто-то отомстить ему хотел. А кто? Врагов у Сережи не было. Только этот Павел! Соперник Сережин. Мой сын говорил, что этот Павел – он Лену очень любит. А у нее и раньше, до Сережи, любовники случались. Так только все они куда-то исчезали. Когда Сережа мне это рассказал, у меня прямо сердце так к горлу и ткнулось. Все, думаю, не иначе как кто-то этих любовников устранял. А кто? Только ревнивый соперник. Павел, стало быть! Вот теперь и Сережина очередь настала.
От Анны Григорьевны Мариша вышла с распухшей головой и массой вопросов. Одно ей было ясно, нужно посоветоваться с подругами. Однако подруги где-то задерживались. Мариша позвонила по очереди сначала Ане, потом Юльке, а потом Инне. Но все они в один голос заявили, что говорить в данный момент не могут, очень заняты, но перезвонят позже. Очень удивленная и даже слегка озадаченная таким единодушием своих подруг, Мариша решила поехать домой и, пока суд да дело, приготовить для всех обед. А если все пойдет так, как идет сейчас, то, возможно, и ужин. С этой целью Мариша заехала на Сенной рынок, чтобы купить парного мяса и свежей зелени. А также посмотреть, может быть, ей приглянется и еще что-то вкусненькое.
