Глава 8
Женщина шествовала по двору к своему дому не одна, а в обществе какого-то усатенького мужичка. Он был уже не молод, даже постарше Натальи Владимировны. Не особенно хорош собой. Но, судя по тому, каким торжеством сияла Риткина свекровь, женщина явно считала, что ей крупно повезло.
– Наталья Владимировна! – бросилась ей навстречу Рита. – Мы вас заждались! Что вы так долго?
Часы показывали начало одиннадцатого. И было совершенно ясно, что Наталья Владимировна и ее спутник возвращаются с какого-то чертовски приятного мероприятия. Видимо, у них было свидание, которое предполагало переход в нечто большее. И вдруг Ритка! И Мариша!
При виде подруг лицо Натальи Владимировны исказилось от досады. Она совсем не предполагала найти возле своей квартиры такой вот патруль.
– Что случилось? – проскрежетала она. – В чем дело, Рита? Почему ты в такой час и не дома?
– Я? – растерялась Ритка. – Я? Да я! Да ваш сын… Да я вам сейчас такое про него!..
– Мы приехали к вам исключительно по делу! – перебила подругу Мариша. – Нам нужен адрес Бориса Аркадьевича.
– Бога ради! Но… Но ведь это не я, это Рита его знает!
– Нет. Не этот адрес. Нам нужен прежний адрес Бориса Аркадьевича. Тот, который знаете вы, а не Рита.
– Но я его не помню.
– Как же так? – огорчилась Мариша. – Нам очень нужно. Вы ведь бывали там с Никитой? Вы сами говорили, что водили мальчика в гости к его дяде!
– Ну, бывала я там. И Никита бывал. И что?
– Посмотрите у себя в записях этот адрес! Нам он очень нужен!
Наталья Владимировна выглядела так, что сразу же становилось понятно, у нее совершенно другие планы на остаток вечера. И поиск старых бумажек с записями в них точно не входит. Но неожиданно для подруг им на помощь пришел усатый мужичок, который сопровождал Наталью Владимировну.
– О чем тебя просят эти девушки? – спросил он у своей спутницы. – Это как-то связано с твоим сыном?
– Ну да. Отчасти.
– И это поможет вытащить его из-за решетки?
– Они на это надеются.
– Тогда ты должна дать девочкам адрес!
Наталья Владимировна кинула на мужчину странный взгляд. Похоже, она была одновременно разочарована и удовлетворена. Но настроение у нее совершенно переменилось. От досады и следа не осталось. И она скомандовала девушкам:
– Раз Федя говорит надо, значит, надо. Пойдемте.
И она открыла ключами дверь своей квартиры. Дядя Федор сразу же отправился в ванную мыть руки. А Наталья Владимировна, воспользовавшись его отсутствием, быстро прошептала подругам:
– Никогда не спорю с мужчинами. Они лучше знают, что нужно делать. И кстати, как вам мой Федя?
– Очень классный! – воскликнули подруги, которые в самом деле испытывали признательность к этому человеку.
Ведь если бы не он, еще неизвестно, сколько им пришлось бы уговаривать строптивую Наталью Владимировну. А тут одно только слово дяди Федора, и Риткина свекровь сделалась словно шелковая! Похоже, у Натальи Владимировны намечается роман с этим Федей. И похоже, в ближайшее время ей будет не до сына и его проблем.
– Ну, пойдемте, – сияла Наталья Владимировна от похвалы в адрес своего Феди. – Будем искать адрес этого человека!
Поиски нужной бумажки оказались делом нелегким. Наталья Владимировна была человеком аккуратным, но несколько рассеянным. То есть все записи у нее хранились в одной записной книжке. Но вот куда она засунула эту самую записную книжку, женщина совершенно не помнила.
– А что вы хотите? Столько лет прошло! С тех пор у меня сменилось три записных книжки! Время-то идет. Кто-то рождается, кто-то умирает. Одни люди исчезают из вашей жизни, другие, наоборот, появляются. Жизнь не стоит на месте. И смена записных книжек тому подтверждение.
– Но где они могут лежать? Эти ваши записные книжки?
– И самое главное та, в которой был адрес дяди Бори!
– Сначала она лежала у меня в верхнем ящике серванта. Такая голубенькая, в дешевом клеенчатом переплете. Вся разрисована шариковой ручкой – это Никита постарался.
Втроем они переворошили весь верхний ящик, но ничего похожего там не нашли.
– Возможно, она оказалась в другом ящике? – неуверенно предположила Наталья Владимировна. – Завалилась туда и…
Просмотрели и следующий ящик. А на всякий случай просмотрели и четыре оставшихся. Ничего. Бесполезно.
– Где же она еще может быть? – задумчиво терла себе виски Наталья Владимировна. – Странно. Куда я могла ее положить?
– Вместе с другими документами?
– Вот еще! Зачем я стану класть никчемную потрепанную записную книжку с важными документами! Все нужные мне телефоны я переписала в новую книжку. А ту сохранила просто так, для истории.
– Тогда, может быть, она лежит вместе со старыми вещами?
– Я не держу дома хлама! Рита, я не такая барахольщица, как некоторые. У меня дома находятся только сугубо функциональные вещи. Возможно, записная книжка в ящике трюмо в прихожей? Кажется, несколько лет назад мне пришлось звонить человеку, который давно исчез из моей жизни.
Во время поисков, пока три женщины суетились в квартире, дядя Федор мирно дремал на диванчике. Но, услышав эти слова своей возлюбленной дамы, он тут же проснулся.
– Что за человек, дорогая? – отреагировал дядя Федор.
– Ах, пустяки! Тебе совсем не за чем ревновать. Это были похороны моей старой школьной подруги.
Но судя по тому, как хитро блеснули глаза Натальи Владимировны, женщина явно неспроста произнесла фразу про «человека в ее жизни». Теперь дядя Федор уже не безмятежно дремал, а внимательно следил за ходом поисков злополучной записной книжки. В ящике трюмо ее тоже не оказалось. Не нашлась она и в ящиках кухонных столов, где помимо вилок и ложек хранилось еще немало интересных вещей.
И пакетики со специями, и старые открывашки, и штопоры, и даже столярные инструменты. Увидев последние, дядя Федор очарованно окаменел на месте. А потом начисто потерял интерес ко всему окружающему миру и ведущимся вокруг него поискам. Он взволнованно перебирал все эти отвертки, пилы и стамески. И восхищенно восклицал, найдя какой-нибудь очередной, на его взгляд, раритет.
– Да ты богатая невеста, Наташа! – то и дело добавлял он. – Женюсь, честное слово, женюсь на тебе! Это же настоящее сокровище. Да я с таким инструментом тебе весь дом мебелью резной обставлю!
Наталья Владимировна в ответ застенчиво рдела и с еще большим усердием принималась за поиски пропавшей записной книжки. Женщине явно очень хотелось всучить ее поскорей подругам и остаться наедине со своим дядей Федором.
– Не могу поверить, что Никиту обвинили в таком ужасном преступлении.
– Это не он, – тут же отозвалась Наталья Владимировна. – Знаешь, Ритуля, я тебе в тот раз не сказала про Бориса всей правды.
– А что такое?
– Сдается мне, что он был еще тем аферистом.
Рите тоже так казалось. Мало того, она теперь это даже совершенно точно знала. Но на всякий случай все равно спросила свекровь:
– Почему?
– Нет, ничего конкретного я ему предъявить не могу. Но… Пойми, Риточка, мы с отцом Никиты всегда жили очень скромно, хотя оба и работали с утра и до ночи. А муж, пока был жив, еще и подработку всегда на дом брал. И все равно нам не хватало денег! А Борис… Он говорил, что работает в музее, но, Рита… Когда бы я ему ни позвонила, он почти всегда днем бывал дома. Зато вечером и ночью его никогда нельзя было застать. И что? О чем это говорит?
– О том, что он работал в ночную смену.
– Где? – иронично приподняла бровь Наталья Владимировна. – В музее? Сторожем? И на зарплату сторожа он обедал в ресторанах и покупал себе дорогие вещи? Нет! По ночам он развлекался в ресторанах в обществе таких же богачей!
– А вы не пытались выяснить, чем в действительности занимался Борис Аркадьевич?
– Нет. Просто я отметила себе, что этот человек не вполне откровенен со мной. Что он что-то от меня скрывает. Например, источник своего благосостояния. Но дальше этого я не пошла. Просто отметила, и все.
И, задумчиво перекладывая одну бумажку за другой, Наталья Владимировна добавила:
– Может быть, и зря я тогда не навела более подробных справок об этом человеке. Возможно, тогда и не случилось бы этого несчастья. Как говорится, кто предупрежден, тот вооружен. А я не позаботилась привить Никите опасение к этому человеку.
– Не вините себя. Ведь вам и в голову не могло прийти, что дядя Никиты снова покажется на его горизонте.
– Да. Верно. Борис очень прохладно относился к моему сыну, когда тот был маленьким. Да и ко мне тоже. Понять не могу, что подвигло его искать дружбы с моим сыном, когда тот подрос. Да еще следователь говорит, что Борис давал Никите крупные суммы денег.
– Мы тоже об этом слышали.
– Только слышали? – удивилась Наталья Владимировна. – Что же, мой сын не приносил в дом денег? Рита?
– Нет, не приносил, – помотала головой Рита. – Ни копейки. На мои деньги всегда жили. А вам он тоже ничего не давал?
– Нет, – вздохнула Наталья Владимировна. – Да ты и сама посмотри вокруг, Рита. Мебель у меня стоит, еще купленная в семидесятых годах. Телевизор – одна из самых недорогих моделей. Вся обстановка требует замены.
– И у нас то же самое.
– Честное слово, я очень удивлена. Почему Никита так поступил? Почему, если у него были деньги, и много денег, он ничего не давал нам с тобой? Он всегда был добрым мальчиком. И уж точно не жадным.
– Жадиной Никиту никто бы не назвал, – подтвердила Рита. – И я сама не понимаю, почему он так сделал.
– Но где же, в таком случае, эти деньги? Рита, ты не знаешь?
– Никита их прогулял.
Говорить о том, что муж прогуливал огромные суммы в компании любовницы, Ритка не стала. Пока они вели совместные поиски записной книжки, злость Ритки на мужа хоть и не исчезла, но утихла. Теперь они с Натальей Владимировной вроде были в одной лодке. Обеих Никита надул, спустив все деньги в компании с любовницей. Так зачем Ритке еще больше расстраивать Наталью Владимировну? Ей и так приходилось несладко. Хорошо еще, что этот дядя Федор ей подвернулся. Какое-никакое, а все-таки утешение.
– Ой! – внезапно воскликнула Рита, заметив, что в пальцах свекрови мелькнуло что-то потрепанное и голубенькое. – Что это?
Наталья Владимировна очнулась от своей задумчивости и с интересом посмотрела на небольшую книжечку у себя в руках.
– Это она!
– Нашли!
– Ура!
Наталья Владимировна начала быстро листать истершиеся и пожелтевшие от времени странички.
– Вот, есть телефон! – произнесла она. – А также номер квартиры.
– А улица? А дом?
– Улицу я не помню. И номер дома тоже.
– Как же мы тогда его найдем?
– Но я расскажу вам, как туда доехать. Это возле зоопарка. От него нужно пройти…
На следующий день подруги уже рыскали по кварталам, окружающим городской зоосад. Где же тут дом, в котором жил Борис Аркадьевич в молодости? Наталья Владимировна подробно описала подругам этот дом, а также рассказала, как до него добраться, если идти от станции метро «Горьковская». И все равно девушки были в сомнениях, там ли они ищут.
Свекровь Риты сказала, что дом был приятного для глаза чисто-голубого цвета, украшенный по фасаду мозаикой из керамики.
– Сине-белый цветочный узор. Шел по всему фронтону. Издалека бросался в глаза. Сам дом был пятиэтажный, и шестым этажом шла мансарда. В ней располагались мастерские художников и еще какие-то хозяйственные помещения.
Такой приметный дом можно было найти быстро. Но подруги бродили по Петроградской стороне уже целый час. Кружили на одном пятачке. И все равно нужного дома не находили.
– Что-то мы не так делаем.
– Все так. Просто дом не находится.
– Не может такого быть. Заколдован он, что ли?
Подруги покружили еще немного, а потом им все же пришлось прибегнуть к помощи старожилов. Правда, первые трое прохожих, в которых подруги заподозрили аборигенов, таковыми не оказались. Холеная дама с собачкой, которую она выгуливала на длинном поводке, проживала тут всего пару лет. Старичок, бодро ковыляющий с палочкой, вообще в этом районе не проживал, а приехал навестить старого друга. И наконец бабушка с двумя детишками оказалась их приходящей няней и в этом районе тоже ориентировалась слабо.
И лишь четвертый прохожий – совершенно спившийся мужчинка в грязной куртке и таких же грязных брюках, в котором подруги сначала заподозрили местного бомжа, легко вспомнил нужный подругам дом.
– Да вот же он! Вы возле него и стоите!
– Но нам нужен голубой дом.
– С мозаикой!
– Это он и есть, – твердо произнес бомжеватого вида мужичок. – Я тут всю свою жизнь прожил. Трехлетним пацаном до войны во дворе играл. И после эвакуации мои мать с бабкой в тот же дом вернулись. Батю-то на войне убили, а мы трое уцелели.
– Но дом не голубой, – настаивала Мариша. – Он желтый.
– И в нем всего пять этажей. Мансарды не видно.
– И мозаики на нем никакой нету!
– Правильно. В конце восьмидесятых пожар случился. Часть фасада выгорела. И большая половина мозаичного узора была уничтожена. Ну и чтобы не возиться с реставрацией, всю замазали желтой краской.
– А мансарда?
– Так в ней огонь и вспыхнул. Говорят, там коммуна художников проживала. А художники – натуры творческие. Поддавали сильно. Выпили, а газ закрыть позабыли. Ну и рвануло! Весь верх снесло к едрене-матрене!
– А жильцы? Жильцы уцелели?
– Среди художников много жертв было. И на пятом этаже тоже были пострадавшие. А вот жителям других этажей повезло. Их ни взрыв, ни огонь не тронул.
Подруги поблагодарили своего экскурсовода и пошли к нужному им дому. Как сильно он изменился! Без посторонней помощи они никогда бы не признали в этом доме тот, который был им нужен!
– Вот что время делает со зданиями.
– А с людьми! С людьми оно творит еще более страшные вещи!
– Этот дяденька в грязной куртке всего несколько десятков лет назад носился по этим улицам и звонко хохотал и хулиганил. А теперь… Он еле ноги волочит! И пахнет от него… Не гвоздиками!
– Еще неизвестно, как мы с тобой будем выглядеть в его годы.
– И не говори. Еще не факт, что мы до них вообще доживем!
Дверь в единственный подъезд оказалась не заперта. Кто-то из жильцов купил новый двухдверный холодильник. И трое грузчиков, матерясь и пыхтя, пытались втолкнуть эту махину в слишком узкий дверной проем. Но пока они ругались, подруги легко проскользнули мимо и затем поднялись по стершимся от времени ступеням на пятый этаж.
Вот и нужная им квартира. Хотя сейчас следов пожара видно не было, но подруги знали, что вспыхнувший много лет назад в доме пожар сюда тоже добрался. И теперь им оставалось только поражаться чутью Бориса Аркадьевича, столь вовремя и заблаговременно перебравшегося на другое место жительства.
Подруги позвонили в дверь бывшей квартиры Бориса Аркадьевича, но им ответил лишь глухой лай. Судя по тембру, пес был очень велик. И подруги решили поискать счастья в других квартирах. На лестничной клетке их было три. И в двух соседних девушкам никто не ответил.
– Пойдем вниз или наверх?
– Конечно, вниз. Куда наверх-то? На чердак?
Внизу, на четвертом этаже, с подругами разговаривать не захотели. Проживающие тут люди не знали никакого Бориса Аркадьевича. Или просто не хотели беседовать с посторонними. На третьем повторилась та же история. А вот на втором этаже подругам наконец улыбнулась удача.
Огромный холодильник, который они видели внизу, доставлялся именно в одну из квартир второго этажа. И в дверях девушки увидели немолодую уже женщину, которая командовала грузчиками.
– Правый угол наверх. Теперь шаг вперед. Осторожней! Осторожней, говорю я вам! Не повредите упаковку! Под ней техника немыслимой ценности!
Грузчики ворчали, но подчинялись. Да и попробовали бы они не подчиниться. Дама была внушительной внешности. Один ее бюст восьмого размера внушал невольное уважение к этой женщине. Каждый день таскать на себе такую тяжесть! Это какую же развитую мускулатуру нужно иметь! Худосочные грузчики поглядывали на бюст дамы и тихонько вздыхали.
– Заносите! – волновалась дама, колыша своими пышными телесами. – Осторожней! Что вы за слоны! Заворачивайте! Заворачивайте! Нет, вы точно слоны! Лучше бы я привела из зоосада парочку. Честное слово, они и то справились бы с работой лучше вас!
– Слон тут кое-кто другой, – проворчал один из грузчиков, проходя мимо хозяйки.
Но та его бурчание пропустила мимо ушей, слишком была озабочена сохранностью нового холодильника.
– Проходите! – рычала она на бедолаг-грузчиков. – Не ударьте! Заносите!
– Хозяйка, двери узковаты. Чем вы думали, когда покупали такую махину?
– Нечего, нечего болтать! В моем детстве в эту дверь занесли огромный рояль моей бабушки! И ничего. Отлично прошел. И холодильник пройдет!
– Так ведь рояль неровный.
– Ага. И ножки ему можно отвинтить. А что отвинтить у вашего агрегата?
– Заносите, – сурово велела им дама. – В крайней случае снимете упаковку и двери с петель. Но учтите, если вы мне посадите хоть одну царапину, хоть на свежий ремонт, хоть на холодильник, то вам несдобровать!
Дама контролировала действия грузчиков, доводя их до белого каления. Но все же добилась, чтобы они внесли холодильник и ничего при этом не повредили. Правда, для этого им пришлось действительно снять обертку с холодильника, а также снять с него обе дверцы. Больше ничего не снималось. Но в результате весь громоздкий агрегат с двумя дополнительными емкостями – одна для льда, вторая для ледяной воды – был занесен в дом.
– Вот видите, – с удовлетворением созерцая учиненный ею на лестничной площадке разгром, произнесла дама. – А теперь быстренько приведите тут все в порядок. И милости прошу ко мне в дом за расчетом!
И что бы вы думали? Эти хамоватые мужики, которые кого другого послали бы куда подальше за такое предложение, тут тихо и скромно принялись собирать упаковку. И даже постарались замести мусор. Потрясающе! Подруги еще в самый первый момент невольно испытали к этой громогласной женщине с внушительными габаритами самое настоящее почтение. Но теперь оно переросло в нечто похожее на восхищение.
Сами подруги уходить не собирались. Их зацепила фраза про рояль бабушки. Если эта дама живет в доме с самого своего «рояльного» детства, значит, она должна помнить не только рояль, но и Бориса Аркадьевича. Ждать подругам пришлось долго. Заказчица и грузчики самозабвенно торговались за каждый рубль. Подругам даже стало не по себе. Эта тетка внушала им страх. Если уж ты в состоянии заплатить почти сто тысяч рублей за сам холодильник, неужели в твоем кошельке не найдется тысячи для трех вспотевших и озверевших от усталости грузчиков?
Но, видимо, заказчица считала, что и так слишком потратилась. И платить больше, чем было оговорено вначале, не собиралась.
– Вы подрядились за пятьсот, вот пятьсот и получите!
– Но ведь нам пришлось разбирать холодильник, а потом вновь его собирать.
– Я вас не заставляла. Если у вас была возможность внести его иначе, нужно было действовать.
– Но мы…
– И я уж молчу о том, что вы заляпали своими пальцами все дверцы! Теперь моей невестке целый день придется их оттирать! Пятьсот рублей, как и договаривались.
– Но нас трое.
– И что?
– Добавьте хотя бы сто рублей!
– Зачем?
– Чтобы было ровно. По двести на брата.
– На мой взгляд, пятьсот рублей достаточно ровная сумма.
Тетка стояла на своем, и грузчикам пришлось отступить. Плюясь и ругаясь нехорошими словами, они ушли. А хозяйка проводила их взглядом победительницы и только тут обратила внимание на подруг.
– Все еще стоите здесь? – удивилась она. – Кого-то ждете?
– Да. Вас.
– Меня? Но разве мы знакомы? У вас ко мне какое-то дело?
– Мы хотели расспросить вас про одного из ваших соседей.
– Кого именно?
– Возможно, вы его уже и не помните. Этот человек съехал из вашего дома лет двадцать назад. Или даже еще больше.
– И кто же он?
– Этот человек жил в квартире на пятом этаже. И его звали Борис Аркадьевич.
Если до сих пор в глазах женщины лишь слабо тлело любопытство, то теперь в них вспыхнул настоящий огонь.
– Борис! – сладострастно выдохнула она. – Ну как же я могу его не помнить! Это была моя первая юношеская любовь! Я прекрасно его помню! Очаровательный мужчина. Я была влюблена в него безумно! Караулила, когда он возвращался домой. Ревновала ко всем его женщинам. Боже мой! Страшно себе даже представить, что бы со мной было, не исчезни он в один прекрасный день из нашего дома!
– Он переехал?
– Возможно. То есть, конечно, он переехал. Но ни мне, ни моим родителям он своего нового адреса или телефона не оставил. В первые дни я думала, что умру. Но постепенно молодость взяла свое. И я продолжала жить. А что с ним случилось?
– С кем?
– С Борисом, разумеется, – передернула плечами женщина. – Ведь если вы им интересуетесь, значит, с ним что-то случилось. Он жив?
Подруги переглянулись и медленно покачали головами.
– Понятно, – погрустнела женщина. – Значит, он умер. И что же? Сердце?
– Его убили.
– Убили! – ахнула дама. – Какой кошмар! Но что же мы с вами стоим на лестнице! Такой важный разговор нужно вести в соответствующей обстановке.
Но если подруги думали, что дама пригласит их в свою квартиру, то они здорово ошиблись. Дама схватила свою крохотную сумочку, которая в ее могучих руках вообще выглядела словно кошелек, и произнесла:
– Дома у меня страшный беспорядок. Пойдемте посидим в кафе!
Кафе располагалось на противоположной стороне улицы. Небольшое, но весьма недешевое заведение с массивной мебелью из резного дуба, где в это время не оказалось никого, кроме Марии Филимоновны – так звали новую знакомую девушек – и самих Риты с Маришей.
Барменша за стойкой была не в счет. Она принесла всем троим по чашке кофе. И, убедившись, что клиенты больше ничего не хотят, презрительно хмыкнула и ушла в подсобку.
– Поверить не могу, что такой шикарный мужчина и мертв, – переживала дама. – Знаете, за эти годы я успела сходить замуж, родить сына, вырастить его и женить. Но все равно я почти каждый день вспоминала своего первого мужчину. Знаете, такие вещи не забываются. И хотя Борис никогда не относился ко мне серьезно, он был и остается моей первой и единственной любовью!
В уголках глаз этой женщины появились крупные слезинки. Но подруги не были склонны жалеть ее. Борис Аркадьевич, судя по тому, что девушки успели узнать о покойнике, был тем еще жуком! Он имел множество любовниц, многие из которых были намного моложе его. И ни с одной он не остался надолго. Свободу он ценил куда выше, чем все женские ласки.
Ужиться с таким человеком Марии Филимоновне было бы крайне непросто. Зря она так переживает, что Борис удрал от нее. Сейчас она выглядит вполне счастливой и довольной собой успешной замужней женщиной, матерью и в скором времени, возможно, бабушкой. А что смог бы дать ей Борис? Скорей всего, он прогнал бы от себя любовницу, если бы та осмелилась ему докучать.
– Скажите, а жену Бориса Аркадьевича вы тоже хорошо знали?
– Жену? – удивилась дама. – Нет, вы ошибаетесь. Дело в том, что Борис никогда не был женат.
– Как же так? А квартира в вашем доме? Он говорил всем, что она досталась ему от его покойной жены.
Но Мария Филимоновна покачала головой.
– Уверяю вас, вы ошибаетесь. Или кто-то намеренно ввел вас в заблуждение. Борис никогда не был женат. И квартира досталась ему от его родителей.
Вот это да!
– Борис был у них единственным сыном, – продолжала говорить Мария Филимоновна. – Очень любимым и долгожданным. Родители родили его, когда им обоим было уже сильно за сорок. В те годы это было большой редкостью. Они так радовались своему позднему счастью. Но, увы, все имеет свою оборотную сторону. Когда Борис достиг двадцатилетия, то оба его родителя к этому времени уже скончались.
– И он остался один? Во всей большой квартире?
– О нет! У Бориса и его родителей была лишь одна комната в этой квартире. Во второй жили другие люди.
– У нас иная информация, – настаивала Мариша. – Борис владел всей квартирой. И обставил ее очень богато. Там было много антикварных вещей, картин и прочих предметов роскоши.
– Верно. Но это случилось уже позднее, когда к Борису пошла удача.
– Удача? Что за удача?
– Наследство. Борис стал получать одно наследство за другим. И конечно, захотел остаться в квартире один. Сначала он переселил одного своего соседа, предложив тому комнату в соседнем доме, но чуть большей площади. Соседи у Бориса были металлурги по фамилии Иванчук. И им Борис предложил в качестве обмена отличную комнату, которая, как он сказал, ему осталась от бабушки. А потом Борис, избавившись от соседей-пролетариев, сделал в квартире ремонт. И обставил ее дорогой мебелью.
– Очень интересно.
– Да. Борису везло на наследство. Года не проходило, чтобы у него не умирал кто-нибудь из богатой родни. Один год – дедушка, другой – бабушка.
– У Бориса были такие богатые родственники?
– Видимо, – пожала плечами Мария Филимоновна. – Потому что сам Борис на работе не убивался. Это я вам точно могу сказать. Я в ту пору была абитуриенткой одного из вузов нашего города. И, естественно, много времени проводила дома, готовясь к вступительным экзаменам. И я видела, что образ жизни Бориса… м-м-м… мягко говоря, не слишком обычен.
– Вот как?
– Да. Он спал до полудня или даже до двух, до трех часов дня. Потом выходил в магазин за продуктами. Или выезжал на рынок с той же целью. Покупал парное мясо, обожал рыночные сливки и сметану. А потом…
– Выезжал? Погодите. Значит, у него была своя машина?
– Да. «Жигули». Всегда новенькие и всегда последней модели. По тем временам это было престижно. И Борис менял свои машины так часто, как никто другой в нашем доме. Наверное, вы еще помните, как в советские времена было трудно купить машину? Для того чтобы получить заветное приглашение в магазин, нужно было либо долго и не всегда успешно стоять в очереди на приобретение машины, либо платить втридорога, покупая машину у кого-то или место в очереди. В общем, купить новую машину для советских людей было целым приключением.
– Однако у Бориса были свои лазейки.
– Да. Но он никому их не раскрывал. Я это точно знаю, потому что моя мама как-то подошла к Борису с просьбой помочь ей купить какую-нибудь старинную мебель.
– И что? Борис отказал?
– Не совсем. Он просто предложил моей маме выбрать из того, что было в его квартире.
– Вот как?
– Да. Сказал, что просто не в силах отказать такой очаровательной женщине, имеющей такую же очаровательную дочь.
– И ваша мама что-то купила у Бориса?
– Да. Кофейный столик и небольшое бюро папе в кабинет. Обе вещи были изумительными. Но взял Борис с мамы до смешного мало.
– Почему так?
– Борис не был жадным. Сказал, что эти вещи достались ему по наследству, то есть случайно. Свалились, словно снег на голову. Особой духовной ценности они для него не представляют, так как со своей теткой, которая их ему и завещала, он давно не поддерживал отношений. А обирать соседей, наживаться на стремлении прекрасной женщины окружить себя такими же прекрасными вещами он не может.
– Как красиво сказано. Наверняка ваша мама почувствовала прилив благодарности.
– Вот и нет! Мама получила эти вещи, но, как ни странно, возненавидела за них Бориса.
– Возненавидела? Но за что?
– Ревность. Мама привыкла быть всегда и во всем первой. А тут Борис ущемил ее самолюбие, отдав за бесценок вещи, которым, на ее взгляд, цены не было.
– В чем же дело? Ваша мама получила красивые и дорогие вещи, заплатив за них гроши. За что же тут обижаться? Радоваться надо было!
– Дело в том, что Борис сделал это так небрежно, словно эти вещи были для него действительно безделицей. Так сказать, сбросил крошки с барского стола. И мама почувствовала, что в подъезде появился кто-то, кто, пожалуй, будет побогаче и познатней ее самой и нашего папы – профессора.
– Ваш папа был профессор?
– Да.
Уж не про эту ли особу говорил Борис Аркадьевич, утверждая, что все наследство получил от жены – дочери профессора? Но нет, Мария Филимоновна о браке с Борисом только мечтала. А на деле он ее, похоже, поматросил, что называется, да и бросил.
– Значит, ваша мама элементарно позавидовала Борису?
– Ну да. Не очень-то приятно признаваться в недостатках своих близких, но мама была очень самолюбива. Она так и не смогла простить Борису того, что он богаче нас.
– А может быть, ваша мама не смогла простить Борису того, как он поступил с вами?
Мариша нанесла этот удар вслепую. Но оказалось, что попала в цель. Мария Филимоновна вздрогнула и посмотрела на Маришу так, словно перед ней появилось привидение. Кровь отхлынула от лица этой женщины, и она прошептала одними губами:
– Откуда вам это известно? Неужели… Неужели Борис все-таки догадался?
Мариша кивнула. Она понятия не имела, о чем идет речь, но чувствовала, что нужно кивнуть. Мария Филимоновна побледнела еще больше.
– Нет, он не мог этого знать! Никто не мог! Я скрывала правду от всего мира!
– И тем не менее она вышла наружу.
– Этого не может быть! Это невозможно! Вы губите меня! Мой муж – прекрасный человек! Он не заслужил такого к себе отношения! Если он узнает… О-о-о! Какой ужас! Я только сейчас поняла! Возможно, он и так уже знает правду. Вот почему он в последнее время стал таким задумчивым и грустным! Дело вовсе не в состоянии его здоровья и не в его язве, как он мне объясняет. Он просто горюет, что Валюша не его сын!
И, выкрикнув это, Мария Филимоновна рухнула без сил обратно в кресло. Массивная мебель, которая стояла в кафе, затрещала под грузом ее тела, но устояла, выдержала. А вот Мария Филимоновна была очень близка к обмороку. Только усилием воли она сумела сдержать рвущиеся наружу эмоции и не потерять сознание.
