Книга: Дай! Дай! Дай!
Назад: Глава 15
Дальше: Глава 17

Глава 16

Некоторое время девушки в изумлении таращились на дверь, за которой исчезла Лебедева. Они были готовы предположить что угодно, но только не это! Лебедева водила знакомство с домработницей Паршавина! Невероятно!
– Нет, вы это видели! – воскликнула Мариша, когда обрела способность вновь говорить. – Эти две особы великолепно знакомы! Ритка, ты знала об этом?
– Откуда? Я и с тетей Люсей-то не слишком хорошо знакома. Знаю, что она убиралась у Никиткиного дяди. И знаю, что она художница. А что уж у нее там за круг общения, этого она мне не рассказывала.
– Однако интересная картина вырисовывается. Лебедева знакома с тетей Люсей. А тетя Люся – это домработница покойного Паршавина. Что это? Случайность? Совпадение? Нет, не думаю.
– Да, на простое совпадение это никак не тянет.
– То-то и оно. Определенно, эти две тетки тесно связаны между собой. А что их может связывать? Только Паршавин!
– Но каким образом?
Этого ни подруги, ни тем более Смайл знать не могли. Однако уже один факт, что Лебедева знала, где все эти годы жил отец девочек, заставил их очень о многом задуматься.
– Нужно звонить следователю. Такую важную информацию нельзя от него утаить.
Но следователь упрямо не брал трубку. То ли был слишком занят, то ли не слышал, то ли никак не мог прийти в себя после головомойки, устроенной ему начальством.
– Если начальство Андрея узнает о том, что Лебедева вхожа в дом Паршавина и близко знается с его домработницей, оно должно изменить свое мнение о данном деле. Тут же ясней ясного получается, что эта Лебедева беднягу Паршавина и укокошила.
– Но за что?
– Мало ли. Возможно, не хотела делить с ним дочек. Или боялась, что общение с отцом нанесет им вред.
– Ты думаешь, что в старости Паршавин стал сентиментален и захотел увидеть своих девочек?
– Увидеть и присосаться к ним.
– У него и своих денег было предостаточно.
– Ты так в этом уверена?
– А иначе с чего бы ему было давать Никите деньги!
Это было правдой. Но что-то еще вертелось в голове у Мариши. Что-то очень важное.
– Стоп! – воскликнула она. – А ведь все меняется, если предположить, что Паршавин давал деньги не Никите, а тебе, Рита!
– Мне?
– Ну да. Это ведь с твоим отцом он был дружен. А Никита тут сбоку припека.
– Хороша припека! Это же сколько Никитка деньжищ спустил! Если бы этот Паршавин хотел дать денег мне, так мне бы их в руки и давал. При чем тут Никитка?
– Как ты не понимаешь? Он мог не хотеть, чтобы ты знала, откуда берутся эти деньги. Чтобы не начала задавать лишних вопросов.
– Мог бы прислать по почте!
– Но это же скучно! Так сделал бы обычный человек, но не такой азартный игрок, каким был Паршавин. Куда интересней придумать и разработать такую сложную комбинацию, задействовав в ней и себя, и Никитку, чем банально пойти на почту и заполнить квитанцию денежного перевода.
– Да уж. Не знаю, что там за человек был ваш покойник, – хмыкнул Смайл. – Но заскучать с ним точно было невозможно!
Все это время Ритка не переставала набирать номер следователя. И наконец он взял трубку.
– Ребята! – воскликнул он. – У меня для вас такие новости! Такие… Вы упадете.
– У нас для тебя тоже.
– Вы где сейчас?
– У дома Паршавина.
– В Рябово?
– Нет. В городе. На Мойке.
– Ага! Понял! А что вы там делаете?
– Караулим нашу Лебедеву.
– А она что там делает? – изумился следователь. – Зачем вы ее туда приволокли?
– Мы? Приволокли? Скажешь тоже! Приволочешь ее! Сама притопала! Только пришла она не к Паршавину, а к его домработнице – тете Люсе.
– Помню такую, – отреагировал следователь. – Главная свидетельница по делу об убийстве. И что? Лебедева и она – подруги? Так выходит?
– Во всяком случае, они близкие приятельницы и хорошо друг друга знают. А как твой начальник?
– Потрясающе, – произнес следователь.
– Ругал тебя?
– Он передал мне материалы одного старого дела. Увидите его, закачаетесь! Ну все! Не могу сейчас разговаривать. Мчусь! Лечу! У меня для вас потрясающие новости.
– Да что за новости-то? Хоть намекни!
– Потом, потом. Но думаю, что сегодня вечером все должно так или иначе, но решиться.
И, сделав это в высшей степени обнадеживающее замечание, следователь отключился.
Ждать его пришлось довольно долго. Следователь пробирался по городским пробкам. Все это время друзья несли поочередную вахту возле квартиры домработницы тети Люси. Но ничего полезного так и не узнали. Из двери ее квартиры никто не выходил, и внутрь тоже никто не входил.
Следователь появился на своем «Опеле», когда друзья уже начали подумывать, а не случилось ли чего неладного в квартире тети Люси. Вдруг Лебедева ее пристукнула? Или наоборот? О чем можно разговаривать целых два часа?
Приехав, следователь не стал тянуть кота за хвост, а сразу же приступил к делу:
– Из наших архивов было поднято дело об ограблении инкассатора, который возил деньги на торфяные разработки, ведущиеся возле поселка Рябово.
– Ну да. Мы помним.
– Также были подняты дела об убийстве Матрены и Николая Паршавиных.
– И эти дела мы помним. Бабушка нам рассказывала.
– Так вот, верно то, что преступникам в тот раз удалось скрыться. Но инкассатор, который чудом остался жив, сумел дать показания о них и описать их внешность.
– Но они же были в масках!
– Вернее, в черных чулках с прорезями для глаз. Лиц он их, конечно же, не рассмотрел. Но зато сказал, что один из них, тот самый, в которого он попал из своего табельного оружия, хромал.
И, говоря это, следователь внимательно посмотрел на Ритку.
– Ой! – побледнела та. – Папа! Мой папа тоже прихрамывал! Мама рассказывала, что это было следствием давней травмы. В обычной жизни эта хромота была почти не заметна. Но когда папа уставал, или на его больную ногу приходилось слишком сильное напряжение, старая травма начинала ныть. И папа прихрамывал.
– Я запомнил этот твой рассказ, – кивнул следователь. – И когда, почти сразу же после него, ознакомившись с уголовным делом об ограблении инкассатора на торфяниках, сопоставил некоторые факты, например, число нападавших – трое, а также хромоту одного из них, я пришел к шокирующему выводу…
– Мой папа участвовал в ограблении, – прошептала Ритка. – Его ранили, и он погиб.
– Погиб. Думаю, что он действительно погиб. Но от выстрела ли инкассатора или от чего-то другого, вот в чем вопрос. Инкассатор утверждает, что пуля угодила в руку или в плечо преступника.
– И что же?
– От такой раны твой отец вряд ли умер бы.
– Но куда же он в таком случае делся?
– Этого я не могу тебе сказать. Я говорю это, учитывая то обстоятельство, что мы знаем точно только о судьбе двух из трех друзей, а именно – Паршавина и некоего Вольдемара. Паршавин тогда уцелел и даже не просто уцелел, а разбогател и перебрался в Питер под чужой фамилией. Вольдемар тоже не пропал. А вот твой отец, Рита… Про него мы ничего не знаем точно. Но все же могу сделать кое-какие предположения.
– И какие же? Кто убил Матрену? И кто был тот убитый мужчина, изуродованное тело которого нашли рядом с Матреной?
– Свидетели опознали в нем Паршавина по табельному номеру на его спецовке. Не понимаю, почему работавший в то время над делом следователь удовольствовался одним этим. Ведь ясно же, что спецовку могли надеть и на другого человека. Отсутствие конечностей тоже о многом говорит. Наверняка тот, кто устроил эту инсценировку, не хотел, чтобы по отпечаткам пальцев было выяснено, кем на самом деле является убитый. А также… А также тот человек мог не хотеть, чтобы огнестрельная рана на руке убитого вызвала ненужные вопросы.
– Значит, на болоте нашли моего отца? – дрожащим голосом спросила Ритка. – Паршавин выдал его тело за свое собственное? Да? Так выходит?
Но что было ответить ей друзьям? Они пока что ничего толком не знали. И слова следователя были всего лишь предположениями. Никто из друзей не мог точно сказать, что произошло в тот далекий летний день восемьдесят первого года на торфяных болотах поселка Рябово.
– А пока займемся нашими кумушками. Говоришь, они до сих пор сидят и разговаривают?
– Да.
– Пора и нам вмешаться в этот разговор!
И с этими словами следователь решительно направился к квартире тети Люси. Сначала на звонок долго никто не открывал. Потом послышались осторожные шаги и раздался голос тети Люси.
– Кто там?
– Следователь Рассохин! Откройте, мы знакомы.
Дверь даже и не подумала отвориться.
– Что вам нужно?
– Хочу поговорить с вами.
– Я уже все вам рассказала.
– По ходу расследования возникли новые дополнительные вопросы.
Тетя Люся помолчала, а потом поспешно произнесла:
– Уходите! Я не могу сейчас с вами разговаривать! Я… Я – нездорова!
– Уверяю, я не отниму у вас много времени.
– Нет, нет. Я не могу сейчас. Уходите!
– Но я все равно не уйду. Как вы не понимаете? Совершено убийство. И я обязан его расследовать.
Видимо, тетя Люся пришла к какому-то решению.
– Ну хорошо, – произнесла она. – Тогда подождите. Я оденусь.
И, по-прежнему не открывая дверь, куда-то ушла. Следователь поднял большой палец, показывая друзьям, что все идет отлично. Однако ждать тетю Люсю ему пришлось долго. То ли она в самом деле переодевалась, то ли прятала свою гостью. Во всяком случае, когда следователь вошел в квартиру, в комнате тети Люси никого не было. Но сама главная свидетельница держалась очень нервозно. Можно сказать, тряслась как осиновый лист. Следователь задал ей несколько незначительных вопросов, получил на них ответы и, поблагодарив, ушел.
Ритка с Маришей были разочарованы.
– И все?
– А что? Вы думали, что я арестую этих женщин?
– Ну… Да.
– А за что, позвольте вас спросить?
– Ну… за то, что они знакомы друг с другом.
– Какая прелесть! – восхитился следователь. – Исходя из вашей логики, я должен был бы арестовать весь город. Да что там город! Весь мир можно арестовать за то, что люди знакомы друг с другом!
– Ты прекрасно понимаешь, что такое знакомство выглядит подозрительно.
– Согласен. Но пока что мы не можем предъявить старушкам никакого серьезного обвинения.
– И что же делать?
– Ждать. Уверен, что я их спугнул. После моего визита Лебедевой вряд ли захочется долго оставаться в квартире своей приятельницы.
– Посмотрим.
Следователь оказался прав. Лебедева вылетела из квартиры тети Люси с таким видом, словно за ней черти гнались. Не глядя по сторонам, она припустила бежать. Но не это было самое главное. Через несколько минут из дома торопливо вышла и сама тетя Люся. И засеменила в сторону прямо противоположную.
– Куда это наши дамочки собрались? Нужно проследить за ними.
Но если тетя Люся направлялась всего лишь в соседний магазин, сделать кое-какие покупки, то Лебедева поспешила к дороге. Видимо, она вновь собиралась поймать такси и вернуться на нем домой. Неожиданно следователь зашагал быстрей, а затем преградил пожилой женщине путь.
При виде следователя Лебедева побледнела так сильно, что сразу же стало очевидным: рыльце у нее в пушку.
– Добрый вечер.
– Д-добрый вечер!
– Интересная встреча. Откуда идете?
– От приятельницы. У меня тут живет одна моя приятельница.
– Вот как? Не та ли самая, которая служила домработницей у покойного Паршавина?
Лебедева отшатнулась и прижала руку к горлу, словно ей стало трудно дышать.
– Так вы все знаете? – прошептала она. – Но я ни в чем не виновата! Этот негодяй шантажировал меня! Грозился, что если я перестану ему платить, то он расскажет моим девочкам правду!
– О том, что он их родной отец?
– Да!
– Но это же было глупо! Зачем вы платили мерзавцу? Ведь, раскрыв тайну, он бы в первую очередь подставил под удар самого себя.
– Разве?
– А как вы думаете? Ведь автоматически он бы признался в том, что все эти годы живет под чужой фамилией и по подложным документам!
Лебедева захлопала глазами.
– Я этого не знала. Паршавин жил под чужим именем? А почему?
– Вероятней всего потому, что был замешан в преступлении.
– Да, да. Я слышала. Убийство матери девочек. Паршавин не сумел защитить свою жену от грабителей? В этом его вина?
– Думаю, что все было гораздо хуже. И Паршавин никогда в жизни не рискнул бы раскрыть свое инкогнито перед вами или перед девочками.
– Нет, вы что-то путаете. Он шантажировал меня!
– Долго?
– Два последних года. Даже чуть больше. За это время в общей сложности мы с мужем заплатили мерзавцу больше миллиона!
– Долларов?
– Рублей!
– За несколько лет?
– Да. За два с небольшим года.
– Значит, каждая отдельная выплата была невелика?
– Не слишком. Но… Но вы же понимаете. Он постоянно требовал еще и еще! Грозил!
– И что случилось потом?
– О! Я не выдержала! Я узнала его адрес, телефон, позвонила ему и… У нас состоялся очень неприятный разговор. Он начисто отрицал все!
– Вот как?
– Да. Кричал, что я взбалмошная идиотка. Что он понятия не имеет, о чем я говорю. И что он никакой не Паршавин, а Цыплаков. Честное слово, если бы я не была так уверена, что этот человек долгое время получал от нас с мужем деньги за сохранение тайны, я бы ему поверила!
– И что было потом?
– Потом… Потом я узнала, что он погиб.
– И кто вам об этом рассказал?
– Люся. Людмила.
– А ее вы откуда знаете?
– Познакомились.
– Где, если не секрет?
– В магазине. Обычно я не знакомлюсь с людьми на улице, но Людмила произвела на меня самое благоприятное впечатление, и я… Одним словом, мы познакомились и даже подружились.
– И вас не смутило, что ваша приятельница живет в одном доме с вашим врагом?
– Сначала я этого не знала. А потом… Да, странное совпадение. Но в жизни еще и не такое случается. И даже наоборот, я увидела в этом перст судьбы. Теперь я имела своего лазутчика в стане врага! Люся с удовольствием согласилась стать моим шпионом в доме Паршавина. Она была в восторге, что хоть чем-то может помочь мне. Это по моей просьбе она устроилась к Паршавину домработницей.
Следователь только головой покачал.
– А как осуществлялась передача денег? Вы отдавали их лично Паршавину?
– Что вы! Я никогда не встречалась с этим человеком!
– Никогда?
– Нет!
– А деньги?
– Деньги мы с мужем перечисляли на расчетный счет, который он нам продиктовал по телефону.
– И вам не приходило в голову узнать, кому принадлежит этот счет?
– Зачем? – искренне удивилась Лебедева. – Мы и так знали получателя. Ведь это Паршавин звонил нам, грозил и требовал денег. Он же диктовал условия перевода денежных сумм. Конечно, это он их получал!
– А ваша подруга была в курсе происходящего?
– Люся? Конечно, она знала, что Паршавин шантажирует нас.
– И что говорила по этому поводу?
– Обещала разузнать про него самого какую-нибудь грязную тайну. Ну… Чтобы мы тоже, в свою очередь, могли припугнуть его.
– Очень интересно. И что же она нашла?
– Ничего такого, что помешало бы этому человеку нервировать нас с мужем, – покачала головой Лебедева.
– Нервировать? Другими словами, для вас это было несерьезно. Миллион рублей – это шуточки?
– Не шуточки, конечно. Мы могли бы найти этим деньгам и другое применение. Но дело не в них! Нервы! Сколько нервов сожрал у нас этот человек! Мы каждый день жили в страхе, что по вине банка деньги не дойдут до него к указанному сроку. И он явится к нам, словно тень отца Гамлета, и испортит жизнь нашим дорогим девочкам! Они бы не пережили такого позора. А их мужья! Страшно себе даже представить, что бы случилось с супружеской жизнью наших девочек. Мужья могли просто отвернуться от них, узнав правду об их происхождении.
Похоже, Лебедева была большим снобом. И, удочерив в свое время детей пьяницы и игрока, изо всех сил старалась, чтобы никто не узнал правды об их истинном генеалогическом древе. И людей Лебедева судила явно по самой себе. Вот она бы точно дала пинка человеку только за то, что он оказался далеко не голубых кровей. И, конечно, Лебедева, как любящая мамаша, была в ужасе от того, что тщательно вылепленная жизнь ее обожаемых девочек может разрушиться по вине их родного отца.
– Вы переживали, сами себя запугивали, паника в вас росла и в конце концов вы приехали к Паршавину? Поехали и убили его!
– Нет! – отшатнулась Лебедева. – Как вы могли такое предположить! Я бы не смогла!
– Вам надоело платить шантажисту. Да и требования, наверное, у него увеличились. Как известно, аппетит приходит во время еды.
– О чем вы, молодой человек? Какой аппетит? Речь шла о совсем небольших для нас с мужем суммах. Признаюсь, это было довольно напряженно, почти каждый месяц бегать в банк и делать там перевод на тридцать-сорок тысяч рублей. Но материально это нас не сильно затрагивало. Мы могли бы платить этому человеку и впредь, лишь бы он не трогал наших девочек, не совался бы к ним! Не разрушал их жизни!
Похоже, мадам Лебедева слишком уж все утрировала. То, что представлялось ей чуть ли не крахом и катастрофой, для ее зятьев могло и не иметь такой уж большой важности. Ведь они были женаты не первый год. И если уж сестры Паршавины-Лебедевы за это время ни разу не дали своим мужьям повода упрекнуть их в недостатке воспитанности или нравственности, то с чего вдруг мужьям затевать развод? Только потому, что родной отец их жен оказался не идеален? А мать была пьянчужкой и гуленой?
– Подумаешь, происхождение! Небось мужья у ваших девчонок тоже не графья!
Но Лебедева все равно трепетала и нервничала.
– Нет, нет. Это позор. Вы не понимаете… Вы не вращаетесь в тех сферах, где вращаемся мы с мужем. Для нас с мужем это был бы скандал. Нет, хуже! Позор!
– Позор в чем? В том, что вы удочерили двух несчастных сироток? Глупо. Наоборот, вас бы все за это стали еще больше уважать.
– Нет, нет. А девочки… Что бы случилось с ними? Они у меня такие трепетные! Такие нежные! Такие ранимые! Нет, они бы не пережили правды.
– И поэтому вы не нашли лучшего выхода, как окончательно заткнуть рот шантажисту? Вы убили его?
– Боже упаси! – снова побледнела Лебедева. – Когда вы сегодня явились ко мне и рассказали о случившемся, я сразу же подумала о своем алиби. О том, как хорошо, что мы с мужем были в это время на конференции в Майами. Это просто счастье, что его доклад совпал по времени с убийством этого человека. Просто божья милость! И знаете, может быть, это и ужасно, говорить такие вещи, но лично я рада, что этого человека убили.
– Но вы помчались к своей подруге, чтобы узнать у нее подробности произошедшего.
– Ну да. Конечно.
– А вы не подумали, что это ужасное преступление могли совершить ваши дочери?
– Что? О нет! Только не они!
– Но у них-то алиби как раз нету!
– Да зачем оно им нужно? Они никогда не знали Паршавина. Говорю же, он имел дело только со мной и с мужем. Мои девочки неплохо устроены, но они молодые. У них нет того уровня доходов, как у нас с мужем.
– Но они могли узнать про шантажиста и захотеть избавить вас и вашего мужа от него. Они же вас любят. И могли захотеть помочь вам.
– Все равно нет! Они бы в первую очередь пришли к нам с мужем посоветоваться и обсудить создавшееся положение.
– И все равно я не вижу другого выхода, кроме как поговорить с вашими девочками.
Некоторое время Лебедева колебалась. Но потом все же кивнула.
– Хорошо. Но пусть эта беседа произойдет в моем доме и при нас с мужем. И пожалуйста, не говорите девочкам о том, кем был убитый. Назовите его… Ну, скажем, старым знакомым их отца.
– Обещаю вам это.
– Тогда я позвоню девочкам и попрошу их сегодня же приехать ко мне. Часа через полтора вас устроит?
Следователя это вполне устроило. Но так как Лебедева звала к себе в гости одного только Рассохина, и никто из добровольных помощников ее приглашения не удостоился, то следователь снова распрощался со своими друзьями.
Он уехал, а Мариша с Риткой не торопились. Да и куда им было спешить? Следователь оставил им копии дел об ограблении инкассатора на торфяных разработках и двойного убийства, случившегося там же в то же время. И теперь девушки, устроившись в кафе за столиком у окна, пытались разобрать кривули, которыми были испещрены страницы уголовных дел.
– И что за мерзкий почерк? Какой смысл писать эти тома, если потом все равно никто прочитать не сможет?
– Не знаю. Но тут есть протоколы. Некоторые вполне читаемы.
И пока Смайл маячил у стойки бара, пытаясь привлечь к себе внимание официанта и сделать заказ, подруги увлеченно изучали уголовные дела.
– Поверить не могу, но похоже, мой отец был уголовником! – внезапно вздохнула Ритка.
– Не преувеличивай.
– Он совершил ограбление.
– Это всего лишь предположение.
Мариша желала утешить подругу, но Ритка была безутешна.
– Вот Лебедева тут твердила про темное прошлое ее приемных дочек, но у меня-то оно еще хуже! – воскликнула она. – Вполне возможно, даже почти наверняка, мой отец тоже участвовал в том ограблении инкассатора! Вместе с дядей Волей и Паршавиным. И в папу стреляли. И ранили! Поэтому он и не вернулся больше к нам с мамой! Потому что его убили. Там, на болотах!
– Погоди, но ведь грабителей было трое.
– Трое. Верно.
– Предположим, что это был Паршавин и двое его друзей.
– Да.
– Один из них погиб. Паршавин присвоил себе фамилию Цыплакова и спокойно жил все эти годы. А кто же был третий?
– Дядя Воля, – с уверенностью произнесла Ритка. – Тот самый, который потом эмигрировал в Америку через Израиль. Помнишь, я тебе про него говорила?
– Да. Выходит, он последний, кто может рассказать нам правду.
– Выходит.
– Послушай, я уже спрашивала тебя об этом, а теперь спрашиваю снова. Нельзя ли нам этого дядю Волю как-нибудь разыскать?
– Ну… Не знаю. Думаю, что моя мама знает его адрес. Вот только… Захочет ли она его нам дать?
– Да почему же нет?
– Она очень близко к сердцу приняла разоблачение, которое мы ей устроили. Она все эти годы лгала мне, что мой отец умер. А теперь выясняется, что перед этим он еще и успел поучаствовать в ограблении инкассатора. Просто в голове не укладывается!
– Но если твой отец был в доле с Паршавиным, то по крайней мере ясно, почему тот отстегивал твоему Никитке ежемесячно кругленькую сумму. Это был долг! Эти деньги предназначались вам с Никитой в качестве выплаты доли твоего отца!
– Ты думаешь?
– Ну конечно! Паршавин и тот твой дядя Воля разделили награбленные деньги пополам. Вдову своего третьего подельника они в тот раз обошли. Но с годами то ли денег у них стало слишком уж много, то ли совесть замучила, вот они и стали отстегивать тебе кое-какие денежки. Не их вина, что Никитка ни копейки не доносил до дома, а все тратил со своей Кариной.
Произнеся эту фразу, Мариша увидела, как по улице семенит маленькая знакомая фигурка.
– Тетя Люся домой возвращается из магазинов.
– Какие пакеты! – изумилась Ритка. – Как она их только тащит!
– Поможем тетушке?
– Ага. Одна нога тут, вторая там!
И подруги, ни слова ни сказав Смайлу, вскочили из-за столика и унеслись прочь. Поднятый ими ветерок еще пошевелил листы уголовного дела, забытого подругами в кафе. А потом стих и он. И когда вернулся Смайл, то он смог лишь с недоумением оглядеться по сторонам, не видя ни своей жены, ни ее подруги.
Назад: Глава 15
Дальше: Глава 17