Книга: Дай! Дай! Дай!
Назад: Глава 16
Дальше: Глава 18

Глава 17

Тетя Люся помощь подруг приняла охотно и с радостью. Хотя сначала и отнекивалась, но было видно, что тяжелые пакеты изрядно оттянули ей руки. И пожилая женщина будет рада, если ее от этой обузы избавят.
– Я уже не в том возрасте, чтобы с легкостью тягать по десять кило в каждой руке.
– Что же вы тут накупили такого?
– Да так, – скромно отозвалась тетя Люся. – Все по мелочи. Моющие средства и все такое прочее.
Все такое прочее было несколькими баночками икры, палочкой сырокопченой колбасы, оливками, миногами и еще множеством вкусностей в ярких, нарядных и наверняка очень дорогих упаковках. Кроме того, в пакетах было три бутылки. Одна с коньяком двадцатилетней выдержки. Ритка даже примерно не могла представить себе его рыночную стоимость. Что-то заоблачное из области фантастики. Сухое мартини и отличное сладкое десертное вино из Лангедока.
– Что-то празднуете, тетя Люся?
– Решила саму себя побаловать.
Ритка недоумевающе покачала головой. Даже хлеб тетя Люся купила самый дорогой, свежевыпеченный, с аппетитной сырной корочкой и с заманчивыми вкраплениями кусочков ветчины и кедровых орешков. Раньше тетя Люся позволяла себе свежий нарезной батон или кирпичик столичного. И утверждала, что лучше них ничего и быть не может.
И с чего вдруг такие разительные перемены во вкусах?
– Тетя Люся, а у вас все в порядке?
– Конечно. А почему ты спросила, девочка?
– Может быть, у вас кавалер завелся?
– Вот уж нет! Зачем он мне в моем-то возрасте?
– Да какой там у вас возраст!
– Ах, что ты, милая, я уже совсем старушка!
– Не выдумывайте, тетя Люся. Вы у нас еще в самом соку.
– Да все равно кавалеров-то нет. Вот был у меня один на примете, да и тот…
– Вы про нашего дядю Борю говорите?
– Про Борю, – печально вздохнула тетя Люся. – Да, про него.
– А вы с ним близко общались? Может быть, он вас и замуж звал?
– Звал, – как-то уж совсем тоскливо произнесла тетя Люся. – Шутил, оказывается. А я-то дура…
Она не договорила и махнула рукой. А подруги переглянулись. В тете Люсе они сегодня увидели что-то новенькое. Она что же, была влюблена в своего соседа? А как же тогда ее обещание помочь Лебедевой рассекретить тайны Паршавина? Тетя Люся клялась и божилась, что раздобудет какую-нибудь интересную информацию про Паршавина.
И что? Не очень-то это похоже на поведение любящей женщины. Скорей уж смахивает на поведение оскорбленной и обиженной дамы сердца, жаждущей мести и реванша. Не важно какого, но реванша, торжества над своим обидчиком.
– Тетя Люся, а вот та женщина, которая приходила к вам, она кто?
– Какая женщина?
– Не притворяйтесь, тетя Люся. Та женщина, которая Лебедева.
– Ах, Аллочка! – расплылась в приторной улыбке тетя Люся. – Это моя подруга. Очень давняя и хорошая.
А Лебедева утверждала, что познакомилась с тетей Люсей случайно и не так давно.
– А как же так получилось, что ваша подруга одновременно явилась приемной матерью дочерей вашего покойного соседа?
Тетя Люся вся сморщилась и скрючилась, словно ей было невыносимо больно и холодно.
– Умоляю вас, девочки, – пролепетала она. – Это не моя тайна! Я не могу вам ее открыть.
– А чья? Чья это тайна? Лебедевой? Это она убила Паршавина? Это ее вы выгораживаете? Чтобы покрыть делишки подруги, вы придумали, что Никита приходил к дяде?
– Ах нет! Не делайте из меня чудовища! Никита в самом деле в тот вечер был у своего дяди. Это правда. Но Аллочка… Она пришла раньше. И когда все это произошло, она буквально умоляла меня не выдавать ее следствию. Сказала, что просто поговорила с Борей, и все.
– И все?
– Все! Поговорила, а потом наверх поднялся Никита.
– Значит, та женщина, с которой столкнулся Никита, была Алла Лебедева?
– Ну да.
– И это она пригрозила ему смертью, если он начнет болтать и выдаст ее следователю?
– Никита и Аллочка не были знакомы!
– Но Лебедева была в квартире вашего соседа? Она могла убить его?
– Алла – замечательная женщина. Прекрасная мать и верная супруга. В голове не укладывается, как она могла так поступить!
Набычившись, Ритка смотрела на тетю Люсю.
– Ну и врунья же вы! – возмущенно воскликнула она. – Оговорили Никитку, а ведь правда совсем проста.
– Что же это за правда, Риточка?
– Небось Лебедева приплатила вам за молчание. Конечно, такая богатая дама, и вы с ней дружите. Конечно, она вам заплатила, чтобы вы перед следователем не упомянули про нее, но зато вспомнили про Никитку. Отсюда и сегодняшние ваши деликатесы. Раньше-то вы не больно себя свежим виноградом и икоркой баловали. Больше все яблочки «эконом» и селедку трескали!
– Риточка, как ты можешь так говорить?
– Могу! Могу, потому что вы страшная врунья. И вы фактически покрываете преступницу!
– Но я правда видела твоего Никиту.
– И Лебедеву тоже!
– Ну, и ее видела. Но ведь Аллочка не могла.
– А Никита мог?
– Никита все-таки мужчина, – осторожно пробормотала тетя Люся, но, заметив зверский взгляд Ритки, тут же спохватилась и воскликнула: – Что я говорю, старая дура! Никита тоже не мог!
– Он не мог, она не могла. А в результате ваш сосед мертв. Кто-то из них убил его!
– В квартире полно отпечатков пальцев Никиты.
– Но кто-то должен был подкинуть в квартиру улики против Никиты. Не сам же он это сделал. Уверена, это выходка Лебедевой. А отпечатки… Отпечатки могут найтись и ее. Главное, если экспертам будет с чем сравнивать.
– Ты предлагаешь сдать им Аллочку? – заплетающимся языком спросила тетя Люся у девушки. – Мою подругу?
– Не сдать, а проявить гражданскую сознательность. Если ваша подруга примется убивать направо и налево, вы и дальше будете ее покрывать?
– Ах, я не знаю. Это все так ужасно. На одной чаше весов Никита, а на другой Аллочка. Как трудно выбирать.
– Выбирать будет следователь, – строго сказала Рита. – А вы просто должны упомянуть при нем о своей подруге Лебедевой, которая заходила к вашему соседу в тот злополучный день. Понятно?
– Да, да. Понятно. Конечно, ты права, Риточка. Я должна. Это мой гражданский долг, верно?
– Именно так.
– Хорошо, – покорилась неизбежному тетя Люся. – Я готова. Когда мне поговорить со следователем? Завтра?
– Лучше сегодня.
– Хорошо, я согласна.
В голосе тети Люси звучала такая отчаянная решимость, что подруги ей поверили.
– Можно поехать к следователю прямо сейчас. Он как раз у Лебедевой.
– Нет, нет! Я так не смогу! – снова запротестовала тетя Люся. – Не хочу видеть глаза Аллочки, когда буду рассказывать про нее… про ее…
Тетя Люся закатила глаза и явно приготовилась упасть в обморок. Все уговоры подруг ни к чему не привели. Тетя Люся упорно отказывалась.
– Лучше наедине со следователем, – твердила она. – Мне так будет легче.
Подруги растерянно переглянулись. Ну, не тащить же им тетю Люсю силой? Несмотря на свое изящное телосложение, старушка, похоже, обладает хорошими физическими силами. Такие сумищи из магазина одна перла! Да Ритка с Маришей вдвоем и то еле с ними управились, все вспотели. А тетя Люся их перла одна. И не несколько метров от кафе до дома, а прошагала не меньше пятисот метров.
Тем не менее подруги предприняли еще одну попытку, чтобы исправить ситуацию. Верней, собирались предпринять, но им помешал звонок в дверь.
– Кто там?
– Тетя Люся, это к вам.
– Слышу, деточка, – слабым голосом произнесла тетя Люся. – Но я никого не жду.
Но все же тетя Люся поплелась к дверям. Открыла их и испуганно замерла на пороге. Вся ее закостеневшая фигура выражала такое напряжение, что подруги невольно подались вперед. Кто же там пожаловал? Что за чудовище, которого так испугалась тетя Люся?
Однако их ждало разочарование. На пороге стояла невысокая темноволосая женщина, при одном взгляде на которую подруги поняли: она приехала издалека. По ее дорожной сумке, покрою ее одежды и даже цвету и выражению ее лица подруги сразу же смекнули – иностранка. Тем не менее заговорила женщина на чисто русском, может быть, слегка запинаясь и словно бы подбирая подходящие слова, но без акцента.
– Здравствуй, Люся, – произнесла она, приветливо улыбаясь. – Узнаешь меня? Это я – Соня. Жена твоего брата. Вот приехала к тебе погостить. Что тут у вас произошло?
– Произошло? – пробормотала тетя Люся, которая при виде приехавшей родственницы не выразила никакой радости, а одну только растерянность и даже испуг. – А что у нас произошло?
Так и стояла, и пялилась на прибывшую гостью, не делая попытки пригласить ее войти.
– Мне звонил какой-то человек. Требовал Марика к телефону. Ужасно кричал и грозил ему смертью.
– Мой брат и так мертв.
– Я так и сказала этому человеку. И так как он не отставал, то я дала ему твой адрес.
– Что? – ахнула тетя Люся. – Зачем?
– Сначала я подумала, что сделала правильно, – не обращая внимания на этот вопрос, продолжала говорить женщина. – Но потом… Потом мне вдруг стало тревожно. Этот человек был очень зол, а я послала его к тебе. Вот я и подумала, как бы не случилось беды. Все-таки Марик твой родной брат. Вернее, был им. Одним словом, я собралась и в тот же день купила билеты на самолет. Я очень беспокоилась за тебя, Люся. Ведь ты единственная, кто остался у меня в память о моем Марике.
По лицу тети Люси не было заметно, что эти слова растрогали ее. Наоборот, она выглядела так, словно с большим удовольствием выпихнула бы незваную гостью вон. Но хорошее воспитание не позволило тете Люсе поступить подобным образом. Поэтому она посторонилась и сухо произнесла:
– Проходи, Соня… Раз уже приехала! Проходи.
– Если тебе неудобно, то я могу остановиться и в гостинице.
– Не выдумывай! – мигом перебила ее тетя Люся. – У нас в гостиницах с иностранцев дерут три шкуры. Мигом без копейки останешься.
– Марик оставил мне приличное наследство, – тихо произнесла Соня. – Одной мне этих денег не прожить и за три жизни. Другой родни у меня нету, вот я и подумала… Люся, нам надо с тобой поговорить.
Фраза про наследство произвела на тетю Люся поистине магическое действие. Она засуетилась и мигом стала любезной.
– Заходи, заходи. Сонюшка, дорогая, выброси из головы даже мысли про гостиницу! Приму тебя по высшему разряду. Я вот и продуктов купила, словно чувствовала, что ты приедешь. Обычно-то я так не питаюсь, картошка да перловка – вот и весь мой рацион, но ради тебя расстаралась!
Тетя Люся захлопотала возле гостьи. Принимая из рук Сони одежду, она оценивающе ощупывала взглядом каждую вещь. Дорогая ли? Но внезапно взгляд тети Люси упал на подруг. И лицо женщины вновь омрачилось.
– Вы еще здесь? – неприветливо спросила она у них.
– Ну да. Вы же помните, мы должны поехать к следователю.
– Видите, у меня гостья! – разозлилась тетя Люся. – Из самой Америки ко мне, между прочим, прилетела. Не могу же я ее оставить и заняться вами? Отложим наше дело до завтра!
– Но завтра может быть уже поздно.
– Ничего.
– Преступница может скрыться!
– Никуда она не денется!
Тетя Люся откровенно выпроваживала подруг, а тем временем ее гостья проявила интерес к услышанному.
– Следователь? – переспросила она. – Преступница? Люся, значит, я была права? Недаром мое сердце беду чуяло! Скажи мне сразу, что произошло? Какая-то беда? Кто погиб?
– Потом, потом! Я все тебе потом расскажу.
– Это как-то связано с Мариком? – не успокаивалась Соня. – С теми самыми деньгами?
– Замолчи! – неожиданно зло взвизгнула тетя Люся. – Заткнись!
Это было до того странно и неожиданно, что все растерянно замерли. Соня, которая стояла все еще в дверях, подруги, которых тетя Люся усиленно пыталась выдворить в том же направлении. И наконец сама тетя Люся, пристыжено разглядывающая теперь пол у себя под ногами.
– Что происходит? – тихо, но твердо произнесла Соня. – Люся, я хочу разобраться. Узнать правду.
– Я все тебе расскажу.
– Очень надеюсь. Только учти, Люся, я достаточно наслышана от мужа о твоем поведении. Не думай, что тебе удастся обвести меня вокруг пальца своими байками.
Подругам ужасно хотелось узнать, что кроется за этими словами. Потому что они буквально всей кожей чувствовали, происходит нечто необычное и драматичное. Но как быть? При них старушки разговаривать не будут. Если между ними и имеется какая-то тайна, то эту тайну они разглашать при посторонних не станут.
Оказавшись за дверью квартиры тети Люси, Мариша призадумалась. А потом вдруг схватила Ритку за руку.
– Живо звони следователю.
– Зачем?
– Он должен приехать сюда с ключами от квартиры Паршавина! Немедленно! Звони ему и вели приехать! Пусть хоть на вертолете летит, но прибудет через полчаса!
– А?
– Не задавай мне лишних вопросов! – перебила подругу Мариша. – Звони следователю. И скажи, что дорога каждая секунда!
Следователь приехал быстро. Пробки на дорогах к этому времени уже рассосались. А приемные дочери Лебедевой отказались приехать к матери. У старшей дочери дети свалились с ветрянкой, а у младшей в офисе засела налоговая с проверкой. Поэтому обе они перенесли визит к матери на утро следующего дня.
Рассохин приехал не один. По дороге он извлек из кафе брошенного подругами Смайла. И теперь Маришин муж тоже буквально булькал от нетерпения.
– И что у вас снова случилось?
– Случилось.
– Вот Мариша… – начала объяснять Ритка.
Но подруга перебила ее, обратившись к Андрею:
– Ключи от квартиры Паршавина у тебя?
– Да. А что?
– Пошли туда!
– Но зачем?
– По дороге все объясню!
В квартире Паршавина Мариша прямым ходом кинулась в библиотеку и заметалась по ней. Потом опустилась на четвереньки и начала осторожно простукивать половицы возле батареи центрального отопления.
– Что ты делаешь?
– Ищу дыру!
– Что?
– Дыру в полу!
– Зачем?
– Господи, неужели не понятно? Хочу услышать, о чем будет говорить тетя Люся со своей гостьей!
– А почему ты думаешь, что такая дыра вообще существует?
– Стояки недавно менялись!
Больше Мариша не пожелала ничего пояснить. И она больше не стучала по полу. Она деловито отрывала половицы в том месте, где стояк центрального отопления уходил в пол.
– Насколько я знаю наших мастеров, они не позаботились залить дыру цементом. Покойник тоже не слишком убивался по поводу хозяйства. Его вполне устраивало то, как есть. Значит, дыра должна была сохраниться.
Мариша оказалась права. Дыра в цементной стяжке имелась, и приличная. Правда, она была залита монтажной пеной, которую Мариша и принялась деятельно выковыривать откуда-то появившейся у нее в руках большой отверткой.
– Чего вы ждете? – подняла она глаза на друзей. – Помогите мне! Тащите нож или что-нибудь такое подходящее. Нам нужно проковырять пену до того, как старушки вернутся в комнату.
Дальше все работали в тишине. Слой пены постепенно становился все тоньше и тоньше. Дыра углублялась. И вскоре в нее уже можно было засунуть руку по локоть.
– Пожалуй, хватит? – шепотом спросил следователь. – Кто знает, какова толщина перекрытий в таких домах?
– Судя по тому, что мы ничего не слышим, еще рано останавливаться.
Смайл ковырнул еще несколько раз, а потом охнул:
– Что?
– Дырка! Я проковырял им в потолке дырку!
Следователь оттолкнул его в сторону и заглянул в проем. Увидел он немного. Пол и кусочек ковра в квартире тети Люси.
– Под нами комната тети Люси, – прошептал он. – Сомнений нет. Но где же сама хозяйка?
– И ее гостья?
Но в этот момент друзья услышали хлопок двери, и голос тети Люси произнес:
– Ну вот, дорогая Сонюшка. Теперь ты помылась с дороги. И мы можем наконец перекусить. Ты – голодна?
– Немного. Но больше меня мучает любопытство. Люся, кто был тот человек, который звонил мне?
– Откуда же я знаю, кто там тебе звонит? – игриво захихикала в ответ тетя Люся. – После смерти моего брата ты у нас богатая вдовушка. Возможно, у тебя появился воздыхатель?
– Ах нет! Что за глупости тебе приходят в голову, Люся? И потом, что касается наследства… Люся, я так толком и не поняла, что произошло у вас с братом? Почему вы с ним поссорились и он оставил тебя совершенно без денег? Поверь, я тут ни при чем.
– Мы с ним и не ссорились, – быстро ответила тетя Люся. – Это были так… Маленькие разногласия.
– Но тем не менее он вычеркнул тебя из своего завещания, назвал лгуньей и не желал про тебя слышать до самой своей смерти!
– Да? Ну и напрасно! Я вот на него зла совершенно не держу.
– Ты знаешь, Марик был очень добрым человеком. Чтобы так вывести его из себя, нужно было очень постараться.
– Ах, Соня! Не вороши ты былое! – вздохнула в ответ тетя Люся. – Что было между моим братом и мной, известно лишь нам двоим. Не тебе судить нас.
– Конечно, я понимаю, – покорно отозвалась ее гостья. – Не знаю, почему я у тебя это спросила. Ведь совсем другое спросить хотела. Люся, пообещай, что ты скажешь мне правду!
– Обещаю.
– Тот человек… – заговорила Соня, но голос ее внезапно прервался, словно женщине было трудно говорить.
Помолчав и, видимо, взяв себя в руки, она заговорила вновь:
– Тот человек, который звонил мне… Люся, он ведь знал все про ту историю с деньгами инкассатора! Понимаешь? Знал! Он так прямо мне и сказал: «Скажи мужу, что еще не все концы утонули в болотах!»
Четверо подслушивающих наверху сыщиков чуть лбами не стукнулись, услышав это. Обменявшись выразительными взглядами, они затаили дыхание и стали слушать дальше. О чем же еще поведают эти непростые старушки? Деньги инкассатора! Уж не про того ли инкассатора идет речь, который в восемьдесят первом году вез деньги на торфяники Рябово? Очень похоже, что именно про того. Она ведь так и сказала!
Но делать выводы друзья не спешили. Пока что у них было занятие поинтересней. Они слушали. Слушали и впитывали в себя каждую крупицу информации, которая доносилась до них. Слышимость была прекрасная. Обе старушки устроились за накрытым столом у окна. Почти в том самом месте, где через межквартирные перекрытия проходила труба центрального отопления. А возле нее как раз и засели в засаде наши сыщики.
– Какие деньги? – раздался фальшиво безразличный голос тети Люси. – Впервые слышу.
– Не притворяйся, Люся. Муж говорил мне, что ты в курсе.
– Не понимаю, о чем ты говоришь!
– Деньги, который мой муж и двое его друзей отняли у инкассатора. Те деньги, на которые они и начали свой бизнес. Те деньги, которые помогли Марику в эмиграции, а его другу в организации сети подпольных казино. Это ведь именно он мне звонил? Да?
Тетя Люся молчала. А ее гостья продолжала задавать свои вопросы:
– Но почему он так кричал? Кто его шантажировал? Или я что-то не так поняла?
– Не поняла?
– Он так быстро говорил! А я в Штатах почти совсем забыла русский язык. Половины того, что он кричал, я попросту не поняла! Но меня можно понять! Я так растерялась! Этот мужчина хотел говорить с Мариком. А Марик давно умер! И я послала этого человека к тебе. Продиктовала ему номер твоего телефона и адрес.
– Адрес? – ахнула тетя Люся. – Телефон? Вот дура!
– Прости!
Соня чуть не плакала.
– Этот человек приходил к тебе? Угрожал?
– Какая же ты эгоистичная и никчемная дура, Соня! – закричала в ответ тетя Люся. – Всегда такой была! И как только Вольдемара угораздило жениться на такой дуре!
Вольдемар?! Но ведь так звали друга Паршавина? Того самого, который эмигрировал сначала в Израиль, а оттуда в Америку. Да, именно так его и звали. Значит, Соня – это жена Вольдемара, прилетевшая из Америки? А тетя Люся? Тетя Люся тогда, выходит, сестра Вольдемара!
– Так вот откуда ноги растут! – изумленно прошептал следователь, обменявшись взглядом с остальными. – Наша тетя Люся тоже при делах!
А между тем скандал внизу набирал обороты.
– Да ты хоть понимаешь, что ты натворила? – орала взбесившаяся тетя Люся на свою гостью. – Ты когда-нибудь думала о ком-то, кроме самой себя? Дура! Благополучная дура с заплывшими жиром мозгами! Кто тебя за язык тянул? Разве я давала тебе свой адрес?
– Нет.
– А телефон?
– Нет. Но они были записаны у Марика! Когда я разбирала его вещи, то нашла их и…
– И? И что? И стала раздавать мой адрес и телефон направо и налево? Вот уж пришла беда, откуда не ждали. А я еще голову ломала, откуда этот урод узнал про меня! Ведь столько времени все шло гладко. Лебедева платила мне ежемесячно неплохую прибавку к пенсии, я работала у Паршавина домработницей и заодно присматривала за ним. И вдруг… Он вызвал меня к себе и прямо у дверей набросился чуть ли не с кулаками! И эта кретинка Лебедева тоже хороша! Не посоветовавшись со мной, додумалась прийти к нему с откровенным разговором!
– О чем ты говоришь? – в отчаянии воскликнула Соня. – Я ничего не понимаю. Лебедева? Паршавин? Кто эти люди?
– Не знаешь?
– Не знаю. Впрочем… Фамилия Паршавин мне кажется знакомой.
– Еще бы! – ядовито проскрипела тетя Люся. – Паршавин и был организатором того налета, во время которого твой муженек обрел свое состояние, а его друг отправился на тот свет!
– Расскажи! – потребовала Соня. – Марик никогда не посвящал меня в подробности. Лишь по его отрывочным замечаниям и намекам я поняла, что происхождение всего его состояния весьма туманно и туда лучше не лезть. И пару раз в разговоре, будучи изрядно выпившим, он упоминал болота, сделавшие его богачом. Там все и произошло? Да, Люся?
– Да! И я тебе расскажу, как все было. Твой муж был сволочью! Он и двое его дружков были игроками. Заядлыми игроками! Вольдемар еще как-то умудрялся держать себя в руках. А двое других были кончеными людьми. Они постоянно играли и проигрывали огромные суммы. Паршавин в результате своей азартной жизни вообще остался нищим. Ему пришлось переехать в поселок торфяников Рябово. И пойти там обычным рабочим на торфяные разработки. Работка – не приведи бог! Но платили прилично. И жилплощадь давали. Ему не из чего было выбирать. А еще Паршавин, пока работал там, приглядывался и присматривался. Он совсем не планировал оставаться в Рябово всю свою жизнь. Но, чтобы вырваться оттуда, ему нужны были деньги. И это именно он придумал весь этот план с ограблением.
– А мой муж? Марик?
– Вольдемар был головой в их компании. У брата всегда хорошо обстояли дела с логикой. Он просчитал все за и против и решил, что можно рискнуть. Третий – Толя – просто присоединился к двум своим друзьям, как всегда и делал.
– И?
– Налет прошел неудачно. То есть деньги ребята добыли, но одного из них смертельно ранил стрелявший им вдогонку инкассатор. Сначала брат и Паршавин подумали, что рана Анатолия не опасна, но пуля перебила артерию, и кровь лилась буквально рекой. Толя очень быстро ослабел и по прошествии часа скончался. Брат говорил, что сделать было ничего нельзя.
Мариша подняла глаза на Ритку. Бедная она бедная! Услышать о смерти своего отца в такой ситуации. Глаза Ритки были закрыты, а кулаки стиснуты, и по ее бледному лицу катилась одинокая слеза.
– Держись, – прошептала ей Мариша.
Ритка ничего не ответила. Лишь кивнула, не открывая глаз, и со свистом втянула в себя воздух.
– Какой ужас! – произнесла тем временем внизу Соня. – И что было дальше?
– А дальше Паршавин сказал брату, что все берет на себя. Что брат должен уехать в город, пока есть такая возможность. А он все устроит. Паршавин сказал, что никто на них троих даже и не подумает. Он все организует в лучшем виде.
– И что он сделал?
– У Паршавина в Рябово была жена – Матрена. Пьянь, дрянь и последняя шалава! Паршавин много раз ловил ее пьяную с другими мужикам. И двое девчонок, которых эта б… родила ему, были от других людей. Паршавин отлично это знал, но разводиться с женой не торопился. К семейному человеку отношение куда более снисходительное, чем к одинокому холостяку. Семейного человека в совершении преступления если и заподозрят, то в последнюю очередь. К тому же Паршавин был игроком. И, как я подозреваю, ему даже доставляло удовольствие водить за нос и окружающих, и саму Матрену, которая искренне верила сама и уверяла всех вокруг, что муж любит ее безумно и прощает ей все ее выходки. Но на самом деле Паршавин люто ненавидел позорящую его имя женщину. Да она к тому времени уже и женщиной быть перестала. Жалкое, синюшное создание, готовое отдаться за бутылку первому встречному. Паршавин только и мечтал что о том дне, когда он сможет избавиться и от жены, и от двух чужих девчонок, которых она посадила ему на шею, и от всей своей жизни в поселке.
– Как же он это сделал?
– Для начала выкрал паспорт одного пьяницы. А потом… Когда у него на руках был труп его друга, отвел жену в лес, якобы за грибами, и там убил ее.
– Убил?
– Ну да.
– Вот так взял и убил женщину? Свою жену?
– Да не была она к тому времени женщиной! Так, грязь под ногами! А Паршавин хотел избавиться от Матрены. К тому же она была ему опасна. В любой момент могла начать болтать. А как ни осторожен был Паршавин, он все же опасался, что могли остаться какие-то следы. Одним словом, жену он убил. Друга своего изуродовал до неузнаваемости, переодел останки в свою спецовку и сбежал с чужим паспортом.
– И с деньгами?
– Со своей частью денег, дура! Вторая половина была у Вольдемара. И ты это знаешь ничуть не хуже меня.
– Да. Я знаю, что Вольдемар эмигрировал не с пустыми руками. И этих денег у него было много. Очень много. Хватило и на переезд в Америку, и на открытие своего маленького бизнеса.
– За пролетевшие годы, надо полагать, этот бизнес изрядно вырос, – крякнула тетя Люся. – У Вольдемара голова всегда хорошо варила. Сколько у вас теперь закусочных? Сто? Двести?
– Двести девятнадцать, – скромно сказала Соня. – Но, Люся, умоляю тебя, не торопись завидовать. У нас ужасная конкуренция! Мы с Мариком едва сводили концы с концами.
– Как же! Охотно верю! Бедные, почти нищие миллионеры! А я тут, понятное дело, шиковала на пенсию в сто пятьдесят долларов в месяц!
– Сколько? – ахнула Соня. – Сто пятьдесят долларов? Ты получала эти деньги на целый месяц? Ты шутишь?
– Ага! Видишь, хохочу до слез!
– Сто пятьдесят долларов? Но почему так мало? Люся, ты должна была попросить помощи у нас!
– Так я и просила! И знаешь, что сказал мне твой муж?
– Что?
– Чтобы я не смела ему больше звонить. И что он будет помогать кому угодно, только не мне! И ведь сдержал свое слово, подлец! Помогал этой девчонке – дочери погибшего Толи, но не мне – своей родной сестре!
– Девчонке? Дочери Толи? Кто это?
– Третий друг Вольдемара и Паршавина.
– Значит, девочка – это дочь того, кто погиб на болоте?
– Да! Это ей твой брат по завещанию приказал выплачивать ежемесячно процент со своих доходов! И как ты думаешь, кого он сделал душеприказчиком?
– Кого?
– Того же Паршавина! О! Разумеется, тот воспринял это как веселую игру, розыгрыш! Деньги отдавал не самой Ритке, а ее мужу. И еще изображал перед всеми его дядю. Разузнал откуда-то, что дядю мальчишки звали Борисом. И всем рассказывал о любимом племяннике, которого обожает и заваливает деньжищами!
– Так вот, значит, что это за девочка, – пробормотала Соня. – Да, я знаю, что ей регулярно идут деньги от прибыли. Немного, но по меркам России все равно получается очень приличная сумма. Так вот кого захотел облагодетельствовать мой покойный муж. А я-то думала…
И, не договорив, Соня поспешно спросила:
– А как же жила ты, бедная моя Люся?
– Как жила? Как вышла на пенсию, так чуть с голоду не подохла! Картины мои никто не покупал. Работать за гроши я не хотела. А потом смекнула, что раз уж вы с мужем катаетесь словно сыр в масле, то не грех и мне поиметь процент с этой истории! К счастью, у нас с Вольдемаром были одни родители. И я тоже кое-что соображаю. Так что мне не составило особого труда вычислить слабое звено в этой истории. И последние два с лишним года я жила очень даже неплохо. Приглядывала за Паршавиным и одновременно получала деньги от бабы, которая удочерила его девчонок. То есть это она думала, что девчонки его. Но сам Паршавин так, оказывается, не считал. Ха-ха! Лебедева страшно боялась, как бы Паршавин не явился к ее драгоценным девочкам с ненужными откровениями и признаниями. А Паршавин… ха-ха-ха! Он даже и думать не думал о тех девчонках!
И, явно теряя самообладание, тетя Люся вдохновенно продолжала:
– Это все я! Я запугивала Лебедеву! Но я брала эти деньги не на пустом месте. Сначала мне нужно было проделать огромную подготовительную работу. Выяснить, где находятся те девчонки. В детском доме, или их все же удочерили. Директор детского дома оказался чурбаном и мою приятельницу, которую я наняла для этой цели, прогнал чуть ли не поганой метлой. Но я все равно нашла лазейки и узнала, кому были отданы девчонки. Дальше дело за малым. Я узнала, что девчонки попали в очень богатую семью, и принялась запугивать этих Лебедевых, звоня им от имени Паршавина и угрожая разоблачением.
– И они тебе платили?
– Ага. По их меркам очень немного, но мне хватало!
– Все равно я не понимаю.
– Чего ты не понимаешь?
– Как двое друзей, которые страдали от игровой зависимости, были игроками и просаживали все свои деньги в карты и другие азартные игры, вдруг сумели после того случая остепениться и даже разбогатеть?
– Ты говоришь про своего мужа?
– И про Марика, и про его друга – Паршавина.
– Насчет Марика тебе лучше знать. Думаю, у него случались срывы, но большую часть времени он умудрялся держать себя в узде. А вот Паршавин… Он был самым заядлым из них троих. Ему бы ни за что не избавиться от своей зависимости, но он придумал оригинальный ход. И знаешь какой? Сначала он сам стал организатором игры. Еще в советские годы у него было подпольное казино, где играли в карты на деньги, а также в рулетку и прочие азартные игры. А затем во время перестройки он развернулся вовсю и уже не скрывал своего игорного бизнеса. Владея казино, Паршавин начисто утратил интерес и к картам, и к рулетке. Глупо ведь проигрывать деньги самому себе? Согласна?
– Да. Как-то нелепо получается.
– Нелепо и скучно. А скуки Паршавин боялся больше всего на свете.
– Но как получилось, что он позвонил мне?
– Снова ты твердишь только про одну себя! Позвонил! Тебе! И что? Ну, позвонил! Ну, покричал! И что дальше? Много тебе вреда за десятки тысяч километров, в своей Америке, было от его звонка? Что тебе стоило промолчать обо мне? Сказала бы, что ничего не знаешь! Но нет! Ты всегда была прыщом на ровном месте! Вечно тебе нужно было вперед вылезти! Ты зачем-то дала ему мой адрес и телефон! Ну а когда Паршавин смекнул, что у него в домработницах родная сестра его давнего сообщника, в голове у него прояснилось.
– Но как он тебя не узнал с самого начала?
– И что?
– Но ведь ты же родная сестра Марика.
– Мы с братом совсем не похожи внешне. Тебе ли этого не знать!
– Но разве Марик не знакомил тебя со своими друзьями?
– Я в ту пору выступала с театром и много гастролировала. А насчет дружбы… У них эта дружба была основана на взаимном интересе к игре. Покер на троих. Я им была без надобности. Но ты меня перебила, а я рассказывала тебе про Паршавина… Так вот, он вызвал меня к себе… Орал! Говорил чудовищные слова! Угрожал мне расправой! Вопил, что никто не смеет играть у него за спиной.
– Бедная ты, бедная. Но прости меня. Я не виновата.
– Не знаю, как это получилось… – не слыша ее, продолжала говорить тетя Люся. – Наверное, я просто испугалась. Паршавин был знаком с такими людьми, которые могли закатать меня в асфальт, я бы и пикнуть не успела. Одним словом, он уже схватился за телефон, чтобы звонить своей охране, и тут я… Я ударила его!
– Что?
– Да. Ударила по голове.
– Чем?
– Книгой. Там их было полно. Паршавин был в бешенстве. Он рвал и метал. Кидал в меня книгами, статуэтками… Он бы убил меня, Соня!
– И что же произошло на самом деле?
– Я должна была спасти себя! И я ударила его! Он упал! Это было ужасно! Но ты знаешь, я в этот момент ощутила нечто вроде триумфа.
– Ты убила его? – тихо спросила Соня. – Да? Поэтому следователь хочет поговорить с тобой?
– Ах, они ничего и никогда про меня не узнают! У них есть два подозреваемых – мальчишка, которого Паршавин всем представлял своим племянником, и та баба, которую я шантажировала от имени Паршавина. Кто-то из них сядет за решетку. Я у следователя главный свидетель. На кого захочу, на того и укажу. Меня никто не посмеет заподозрить. Верней… Не посмел бы до твоего приезда сюда, Соня. Зачем ты приехала?
– Хотела тебя увидеть. Проверить, все ли у тебя в порядке!
– И как? Проверила?
– Ну… Люся, я думаю, что тебе нужно пойти в милицию и все чистосердечно рассказать там.
– Что? – взвизгнула тетя Люся. – Что ты такое мелешь, идиотка блаженная?
– Люся, я знаю ваши российские законы. Они очень гуманные. Это не Америка. Тебе много не дадут. Это было убийство в целях самообороны. Ты же сама сказала, что тот человек хотел тебя убить!
– Да ты хоть соображаешь, что говоришь? Ты точно идиотка! Точно такая же, как и та дура!
– Какая?
– Явилась, понимаешь ли ко мне, принялась стыдить. Сказала, что все знает.
– Что знает?
– Что Паршавин не дядя Никите. И что я тоже это знаю, потому что она следила и за Никитой, и за мной, и за Паршавиным и все поняла.
– Что поняла?
– Знаешь, я не стала ее расспрашивать. С меня хватило и того, что эта правильная дура хотела от меня раскаяния. Она угрожала мне разоблачением. Тоже требовала, чтобы я пошла в милицию и призналась в шантаже. Дескать, это будет хорошо и правильно. Мне пришлось заставить ее замолчать.
– Заставить? Ты ей заплатила?
– Нет. Такие идиотки денег за молчание не берут. Она, видите ли, действовала из чистой любви к правде. Дескать, все должны поступать правильно и по совести.
– А кто она такая?
– Никто. Первая жена этого мальчишки – Никиты. Какая-то Надежда. Он растрепал ей, что у него теперь полно денег. И ее это, видать, зацепило. Она решила, что деньги эти нечистые. И решила выяснить, откуда они у Никиты берутся.
– И выяснила?
– Выяснила про меня и про Лебедеву. Пришла, угрожала. Требовала, чтобы я остановилась. Мне пришлось заткнуть ей рот!
– Снова заткнуть! Но как?
– Очень просто. Отправила ее следом за Паршавиным.
– То есть, – пробормотала Соня, – ты ее убила?
– Да! У меня не было другого выхода!
– Люся, мне становится страшно. А кого еще ты убила?
– Никого! – быстро ответила тетя Люся. – А что ты там говорила про одиночество и желание помириться со мной? Ты ведь для этого приехала?
– Да. Перед отъездом я даже написала завещание в твою пользу. Ты же знаешь, у нас с мужем не было детей. А наш единственный племянник оказался наркоманом. Я не могу оставить деньги наркоману. У меня был небольшой выбор. Либо благотворительные общества, либо ты, Люся. Сначала я выбрала тебя, но боюсь, что теперь вынуждена изменить свое мнение. Я не могу оставить деньги убийце!
– Но сейчас твое завещание написано в мою пользу? – задумчиво поинтересовалась тетя Люся.
– Пока что да. Но, едва вернувшись в Штаты, я изменю его! Прав был Марик, когда велел мне не общаться с тобой. И почему я только его не послушалась! Ты – чудовище, Люся! И мой муж прекрасно знал тебе цену!
Тетя Люся ничего не произнесла в ответ на это оскорбление. Она лишь еще раз уточнила:
– Значит, на сегодняшний день я твоя единственная наследница?
После этого на некоторое время внизу наступила тишина. А затем голос Сони растерянно произнес:
– Люся, Люся, что ты делаешь? Люся, откуда у тебя этот молоток? Люся, остановись! Что у тебя с глазами? Люся, мне страшно!
Соня закричала, а потом раздались какие-то чавкающие звуки, и ее крик затих. После этого в комнате внизу наступило такое напряженное молчание, что у всех четырех сыщиков мороз пошел по коже.
Назад: Глава 16
Дальше: Глава 18