Глава 10
Но если сначала Марише стало чуть не до слез жалко маленького Никиту, то, поразмыслив, она пришла к выводу, что вряд ли из-под опеки дяди Кривко мог выйти хороший человек. Наверняка вырос бы такой же эгоист и себялюбец. Но с другой стороны, Никита именно таким и вырос. Между прочим, без всякой помощи родного дяди. Как же так? Почему? Ведь Никита никогда не имел перед своими глазами пагубного примера дяди.
Или это у них, у Кривко, вообще характерная семейная черта? Ведь и Никита тоже вел себя по отношению к жене не слишком-то тепло и душевно. Взять хотя бы его вранье! А утаенные от Ритки деньги! Сел на шею жене, подъедал последние крохи, которые она зарабатывала у себя в школе, а сам имел бешеные тысячи, но делиться ими с женой не желал. Мог бы хоть часть этих денег приносить домой. Ритка и десятой доле была бы страшно рада!
Ритка тоже выглядела задумчивой. Но оказалось, что ее мысли работают совсем в другом направлении.
– Тебе не показалось, что этот Кривко просто струсил?
– Ну… Вообще-то да. Под конец мне показалось, что он начал сильно нервничать.
– Нервничать! Да он весь затрясся! У него руки дрожали, когда он нас из дома выпихивал. А знаешь, после чего это случилось?
– Нет, – призналась Мариша. – Как-то не обратила внимания.
– А я обратила! И случилось это после того, как мы заговорили о Цыплакове! Верней, после того как Кривко узнал, в чьем именно убийстве подозревают Никиту!
– Серьезно?
– Да. И я думаю, что Кривко не рассказал нам всей правды.
– О Цыплакове?
– Да! О нем!
– Но что Кривко мог рассказать об этом человеке? Они ведь не виделись много лет. И вообще у них были лишь поверхностные отношения.
– Это он так говорит. Но где гарантия того, что это правда?
– Верно. Никакой гарантии нет.
– Вот и я тебе о том же толкую. Такой тип, как этот Кривко, запросто мог нам наврать с три короба. Вот недаром людям фамилии дают! Кривко – он и есть Кривко. То есть и живет, и судит по кривде! Сплошное вранье, что у дяди, что у племянника. И неважно, что они сто лет не виделись. Все равно натура у них одна – подлая и кривая!
Мариша видела, что Ритка опять начала злиться на своего Никиту. Но теперь Мариша не могла осуждать подругу. У Ритки, как никогда ранее, было множество оснований, чтобы беситься по поводу поведения мужа. Тут вам и молодая любовница, и спущенные в разгуле огромные деньги, и постоянное вранье! Пожалуй, для самой Мариши вранье было самым страшным грехом. Любимому ведь можно простить очень многое, но только не ложь.
А Ритка все никак не могла успокоиться.
– Нет, ты только подумай, какой двуличный тип! Столько лет мы с ним прожили вместе, много раз ходили к этому Цыплакову и всегда Никитка врал мне, что это его родной дядя, который в детстве качал его на коленях!
– Странно, что твоя свекровь не в курсе.
– Но с ней-то Цыплаков не общался. И Никита свою маму к этому так называемому дяде никогда в гости не водил. Моя свекровь и этот Цыплаков просто не виделись ни разу.
– А тебе не кажется это странным?
– Да что же тут странного? Моя свекровь, дай ей бог здоровья, не слепая, чай. Посмотрела бы на Цыплакова и мигом бы просекла, что перед ней никакой не брат ее мужа, а самозванец! Уж рожу Кривко она ни с какой другой бы не перепутала!
– Интересно, а следователь уже знает о том, что обвиняет Никиту в убийстве совсем даже не его дяди, а другого человека?
– Не знаю! То есть он, конечно, знает. Но все равно надо ему позвонить!
Ритка следователю позвонила. Но по телефону тот с ней разговаривать не захотел. Вместо этого следователь предложил ей встретиться с ним.
– У меня накопилось к вам по поводу личности вашего мужа множество вопросов. Не могли бы мы встретиться и более подробно их обговорить?
– Конечно. В любой момент! – оживилась Рита. – Куда мне подъехать?
– А где вы сейчас?
– Только-только въехали в город по Московской трассе.
– Тогда остановитесь возле станции «Нарвская». Я буду там через пятнадцать минут.
Этого времени Марише хватило с избытком. Когда следователь вышел из метро, подруги уже поджидали его у выхода. Увидев подруг, следователь просиял.
– Очень хорошо, что вы не опоздали. Редкое для девушек качество!
Впрочем, справедливо было бы сказать, что, говоря это, следователь смотрел на одну только Ритку. Мариша это тоже заметила и живо смекнула, что разговор следователя с ее подругой будет куда более плодотворным, если оставить их вдвоем.
– Ну ладно, я поеду, – сказала она. – Вы уж меня извините, но остаться никак не могу. Очень много дел накопилось.
Ни следователь, ни Ритка уговаривать Маришу остаться с ними не стали. Они смотрели друг на друга так, словно видели впервые. И совершенно не нуждались в присутствии посторонних. Марише даже показалось, что они не заметили ее ухода. И на какой-то момент ей стало чуточку обидно. Но потом она спохватилась. Чего она обижается? Не может ведь Ритка всю жизнь таскаться за Маришей хвостиком? А если бы такое вдруг и произошло, то в первую очередь стала бы раздражаться сама Мариша.
По дороге домой Мариша заехала в супермаркет и затарилась там по полной программе. Смайл отсутствовал дома уже почти три недели, так что Мариша чувствовала, скоро ее муж вернется домой. Это могло произойти в любую минуту. И было бы нехорошо, если бы у себя дома Смайл не обнаружил ни крошки съестного.
В супермаркете Мариша купила несколько видов сыра, который сама не слишком любила, но зато его любил Смайл. Купила жирной копченой грудинки и копченых же ребрышек. Сварить с ними гороховый суп – это кушанье для царей! Купила две бутылки вина – красного и белого. А немного подумав, прибавила к покупкам и литровую бутылку водки. Все-таки Смайл так долго живет в России, что уже почти позабыл и про виски, и про содовую. Охотно выпивает рюмку водки за обедом и закусывает ее соленым огурчиком.
Малосольные огурчики Мариша тоже купила, неприятно удивившись их цене. Ну а уж заодно купила и соленого чесночку, и черемши, и красной маринованной капусты. Все это можно было приготовить и в домашних условиях, здорово сэкономив на цене. Но вот беда, готовить Мариша не умела совершенно.
По непонятной ей самой причине даже обычные свиные отбивные, которые, приготовленные ее мамой, просто таяли во рту, у самой Мариши получались жесткими и сухими, впору прибивать к сапогам вместо подметок! Жареная картошка умудрялась обгореть снаружи, оставаясь при этом сырой и крахмалистой внутри. Вареная же превращалась в какую-то водянистую кашу. Омлет получался сухим. А уж про более сложные блюда Мариша даже думать боялась. Она на них не замахивалась и знать не знала, как и из чего готовится тот же обычный рассольник.
Вот у Маришиной мамы рассольник получался таким вкусным, что его можно было съесть и одну, и две тарелки. И ничуточки при этом не пресытиться. Кстати о маме, поднимаясь к своей квартире, Мариша еще на лестнице почувствовала аромат маминых знаменитых пирожков с грибами. Удивительное дело, Маришины пироги даже с мясом никто не хотел есть, а вот мамины и с капустой, и с морковкой, и даже с борщевой начинкой разлетались в два счета.
Запах свежей выпечки становился все сильнее. И Мариша уже не могла просто списать его на то, что она соскучилась по своей маме и ее стряпне. Распахнув дверь в квартиру, она радостно воскликнула:
– Мама! Это ты!
– Явилась, наконец, пропащая ты моя. Где болтаешься?
– А ты чего тут? – проигнорировав мамин вопрос, спросила Мариша, скидывая с себя обувь и верхнюю одежду. – Пироги печешь? Для меня?
– Для тебя! Очень нужно! Мужик у тебя завтра в дом возвращается.
И, заметив изумленный взгляд Мариши, воскликнула:
– Да ты что? До сих пор и не знаешь ничего?! Сегодня Смайл целый день до тебя дозвониться не мог. Мне позвонил, просил тебе передать, что завтра к вечеру будет.
– Здорово. Значит, пироги для него?
– И пироги, и борщ, и селедка под шубой. Знаю ведь, что сама ты ничего не приготовишь.
– Почему? – слегка обиделась Мариша. – Я продукты вон купила. И без всякого звонка, сама догадалась, почувствовала. Такое чуткое внимание тоже ценить надо!
– Ну-ка! – не поддалась мама. – Покажи, что ты там купила!
И, заглянув в пакеты, мама возмутилась:
– Так я и знала! Накупила одних закусок! Разве мужика одними копченостями да соленостями накормишь? Этак вы со Смайлом в трубу вылетите, если одними деликатесами питаться станете.
– Но мы…
– Одно из двух. Либо разоритесь, либо язву себе заработаете, – твердила мама. – Нельзя всухомятку питаться. И так у тебя Смайл за повариху, так хоть в первый день по возвращении пусть мужик отдохнет, домашнего покушает.
Мариша молчала. Она была слишком занята, запихивая себе в рот мамины пирожки. М-м-м… До чего же вкусно! И почему у одних получается готовить вкусно, а у других нет?
– Не переживай, – словно прочитала ее мысли мама. – Я ведь тоже не сразу научилась готовить. Вот хочешь, я тебе покажу, как борщ нужно варить? Ты ведь любишь мой борщ?
– Ну, люблю. А толку? Ты мне уже много раз показывала. Все равно у меня не получается.
– Ох, горе ты луковое. Ну да ладно, посмотри, авось потом вспомнится.
– Когда это потом? – насторожилась Мариша.
– Ну, я ведь у тебя не вечная. Когда-нибудь меня не станет. Я вкусно готовить тоже начала лишь после того, как моя собственная мама – твоя бабушка – умерла. А до этого все на нее надеялась. Она и готовила.
– Что ты говоришь! – испугалась Мариша. – Кто это умрет? Живи вечно! Мне совсем не хочется учиться готовить!
– Так ведь это не от меня зависит. А насчет готовки я тебе так скажу. У нас в семье это словно дар, по наследству переходит. Моя мама – твоя бабушка – в молодости отвратительно стряпала. Они с твоим дедом вечно к твоей прабабке бегали обедать. Хорошо, что в соседних домах жили. И твоя бабушка всегда у нас хозяйство вела, я к готовке и не прикасалась. И ты, как меня не станет, все мои хитрости припомнишь и так же делать научишься.
Этот разговор до того расстроил Маришу, что она чуть не заплакала.
– Да ну тебя, мама! Вечно ты меня до слез доведешь!
– Ты не реви, ты лучше смотри, как я лук жарю. Вот такого цвета он должен быть. Не коричневым, тогда он тараканами на поверхности плавать станет, а золотистым. И морковку тертую сюда же в поджарку можешь бросить. Да и картошку немножко поджарить на сковородочке, ей это не помешает. А вот свеклу не надо. Ты ее заранее целиком с кожурой отвари, а потом на терочке натри. И уже вместе с поджаркой перед самым концом в борщ положи. И помидоры, если есть, ошпарь, кожицу с них сними, через дуршлаг или сито протри и в суп!
– Ничего себе возня!
– А еще мясо нужно предварительно отварить. От костей отделить и порезать. И фасоль! Самое главное в моем борще – это фасоль. Ее ты заранее отвари вместе с мясом, потому что фасоль до состояния готовности долго доходит. Если вместе с другими овощами положишь, так они у тебя в кашу превратятся, а фасоль все равно сырой останется.
– Ладно. А еще что нужно? Чеснок? Лавровый лист? Специи?
– Это по вкусу. Лично я всего кладу понемножку. И запомни, помидоры, но только без кожуры!
– А томатную пасту можно? – тоскливо поинтересовалась Мариша.
– Можно!
– Мама! Ты само великодушие! Но вот что я тебе скажу, лучше уж ты живи подольше, чем мне все эти кулинарные премудрости осваивать.
– Я тебе сказала, а ты меня слышала, – спокойно произнесла мама, снова отворачиваясь к кипящим и булькающим на плите кастрюлям. – Как я тебе сказала, так оно и будет. Ничего тут не поделаешь, вечно никто не живет.
Чтобы снова не загрустить, Мариша прихватила с тарелки еще парочку пирожков и ушла к себе в спальню. Думать и ждать, когда можно будет снять пробу с маминого борща. И признать ее неоспоримое первенство над собой в этом вопросе.
Ритка позвонила ей только следующим утром.
– Слушай, что я тебе скажу! – восторженно пропела она в трубку. – Этот следователь Рассохин, он такая душка!
– Рассохин? Но ведь был Карбышев?
– Теперь дело у Рассохина. Я его тоже видела в кабинете у Карбышева. И он мне сразу же приглянулся. Приятный такой человек.
– И тебе удалось уговорить его отпустить Никитку на свободу?
– Ты что? Нет, конечно!
– А чего же ты так сияешь? И чем ты тогда восхищаешься?
– Рассохин и сам допетрил, что убит вовсе не Никиткин дядя.
– Еще бы ему не допетрить, если он паспорт покойника первым делом посмотрел. Конечно, допетрил. Тут Диогеном или великим мыслителем быть не нужно.
– При чем тут Диоген? Я тебе про Рассохина говорю!
– Ну, я тебя слушаю.
– Он – душка! Лапочка! Умница!
– Ты это все про следователя?
– Про него самого. Про Андрюшеньку.
– Он для тебя уже и Андрюшенька?
– А что тут такого? Хорошего человека сразу видно. Почему бы ему и не стать Андрюшенькой?
Мариша только головой покачала. Положительно, Ритка слишком увлекается. Ее Никита сидит под арестом, а она тут со следователем шурум-бурум разводит. Впрочем, может быть, и правильно, что разводит. Ведь, как говорится, когда доктор сыт, так и больному легче. Если следователь будет в благостном расположении духа, то и Никитке может выйти послабление.
Вот только не перегнуть бы палку. А то засадит следователь мужа своей возлюбленной на долгие годы, чтобы под ногами у него не путался.
– Ну, а что тебе удалось у этого твоего Рассохина конкретно выяснить?
– Массу нужной и полезной информации! – с жаром откликнулась Рита. – Во-первых, ему тридцать пять лет. Он имеет чин капитана. Хочет после выхода в отставку открыть свою детективную контору. Потом он любит Челентано, между прочим, точно также, как и я. Вместо футбола предпочитает смотреть бокс. Тоже в точности, как я! И к игровым автоматам или там казино его и на аркане не притащишь!
– Похоже, информацию ты собирала очень избирательно.
Но Ритку уже несло.
– Он всегда подтянут, любит аккуратность, на работу никогда не опаздывает, нареканий по службе не имеет. Не женат!
Последнее Ритка выделила особенно.
– А еще он предпочитает говорить правду, – добавила она затем, – старается без необходимости не лгать, а если уж приходится, то паршиво себя после этого чувствует и старается побыстрее исправиться.
– Другими словами, наш капитан – это самая подходящая кандидатура для любой девушки хоть немного за двадцать? И кто она такая? Я ее знаю?
– Кого?
– Ну, ту девушку, для которой ты стараешься?
Ритка замялась.
– Вообще-то я подумывала про себя.
– Вообще-то ты замужем!
– За кем? – презрительно хмыкнула Ритка. – За человеком, которому было глубоко наплевать на меня? Наплевать на то, что я последние годы, как мы стали жить вместе, ни разу не поехала отдыхать, потому что все время денег не было? За человеком, который съедал последний кусок колбасы, который имелся в доме, а потом шел и нажирался в самых дорогих ресторанах? Хоть бы уж этот последний кусок мне оставил! Ведь я частенько шла на работу, только выпив чаю с хлебом. Потому что последнее Никитке отдавала. Бутерброды ему на работу опять же готовила. И куда, спрашивается, он их девал, эти бутерброды? Выбрасывал небось в первую же попавшуюся урну! Отдал бы эти бутерброды лучше мне!
По надрывной нотке, которая появилась в голосе у Риты, чувствовалось, что у нее наболело, накипело и теперь нещадно рвется наружу.
– Ладно, наплюй. Хочешь, всегда можешь развестись.
– И разведусь! – кровожадно пообещала Рита. – Вот только вытащу этого дурака – своего мужа – из беды, в которую он вляпался, и сразу же разведусь. Исполню, так сказать, свой последний долг.
– Да стоит ли, если Никита был такой сволочью?
– Ты что? Конечно, мы должны ему помочь. Пусть он и гад, и мерзавец, но… Но мы должны ему помочь. Потому что ты правильно сказала, быть мерзавцем – это одно, а совершить убийство – это совсем другое. Не верю я, чтобы этот малохольный, который все эти годы врал мне, вместо того чтобы просто поговорить, а потом развестись, убил человека. Не верю! Кишка тонка.
– Но все указывает на него, – возразила Мариша. – Соседка его видела. Шарф его был в квартире убитого. Отпечатки опять же. И еще оказывается, что он все врал про похищение. Никто его не похищал, он все это время прятался у Карины.
– Все равно. Слишком всего много. И знаешь, я думаю, что Цыпу убил кто-то из его близкого окружения. Не Никита, но человек, хорошо его знающий!
– Кривко? Убил Цыпу, а подставил родного племянника?
– Не обязательно Кривко, – помотала головой Ритка. – Но кто-то из тех людей, с которыми тесно общался Цыпа.
– А что думает по этому поводу твой следователь?
– Он тоже считает, что Никиту подставили!
– Вот как? Почему же он тогда не отпускает твоего мужа на свободу?
– Как ты не понимаешь! Он боится тем самым спугнуть настоящего преступника.
– О-о-о! Но ведь он даже не знает, действительно ли таковой имеется.
– Имеется, – твердо произнесла Рита. – И этот человек был очень-очень зол на покойного. Ведь для того чтобы учинить такой разгром в квартире, когда в соседней комнате лежит труп хозяина, нужно либо обладать железными нервами, либо люто ненавидеть убитого.
– А что еще сказал следователь? Что им удалось выяснить про этого Цыплакова?
– Разумеется, они под микроскопом изучили его личность.
– Ты имеешь в виду работу экспертов над телом убитого?
– И это тоже. Но там ничего утешительного для нас не предвидится. Удар тяжелым переплетом повредил черепную коробку Цыплакова. На переплете полно отпечатков пальцев моего Никиты. В принципе это и неудивительно, он часто бывал в квартире дяди и наверняка трогал его книги. Но в ходе расследования убийства любая мелочь приобретает значение. Одним словом, ничего обнадеживающего для Никитки эксперты не выяснили. Но зато…
Ритка выдержала паузу.
– Зато?
– Зато в личности самого Цыплакова прослеживается множество странностей.
– Например?
– Например то, что он всю жизнь был профессиональным игроком. Но если в начале своей карьеры игрока он ничем не отличался от тысяч себе подобных бедолаг, бывало, что проигрывался в пух и в прах, то после восемьдесят первого года все в его жизни изменилось.
– Серьезно? И как же это?
– Начать с того, что он купил себе шикарную квартиру. Ту самую, где мы с тобой были, на Мойке. Потом машину, потом еще одну машину. Обставил квартиру дорогой антикварной мебелью.
– Частично это были подделки вашего дядюшки Кривко. Тот ловко втюхивал Цыплакову фальшивки.
– Неважно, – отмахнулась Ритка. – Главное, что деньги у Цыпы появились. И деньги немалые. Судя по тому образу жизни, который он мог себе позволить, он имел очень и очень приличный доход. И в связи с этим спрашивается – откуда?
– Ну… Наверное, играл и выигрывал.
– Да. Но что-то раньше ему так не везло. Даже ему совсем не везло. Он проиграл сначала доставшуюся ему от родителей квартиру, переехал в коммуналку. А потом и ее был вынужден продать, чтобы расплатиться с долгами и вообще перебраться в какую-то халупу, которую и жильем-то назвать было трудно.
– Вот как? И ты знаешь, где находилась эта халупа?
– В Тосно. Даже не в самом Тосно, а еще ехать километров двадцать. Какие-то торфяные разработки. Приезжающим давали там комнаты или квартиры без горячей и холодной воды, без канализации и с печным отоплением. Рассохин говорит, что дома были дырявые и гнилые уже через несколько лет службы, они никак не подходили для жизни людей. И тем не менее люди там жили и, что самое важное, живут до сих пор.
– Серьезно? А как же этого Цыпу забросило в торфяники? Или он там работал?
– Работал. И спускал все, что ему удавалось заработать. Все до копейки.
Мариша покачала головой.
– В таком случае я не понимаю, как ему удалось выбраться со дна, из самой ужасной нищеты. И снова войти в приличное общество. Как у него это получилось?
– Вот! Вот и я не понимаю! И следователь не понимает. Он говорит, что надо бы съездить в это Рябово.
– Рябово? Ты же говорила Тосно.
– Рябово – это тот самый поселок, где жил и работал Цыплаков.
– И куда он перебрался оттуда?
– В ту самую квартиру на Мойке. Мы с тобой там были.
– Это где его убили?
– Да.
– Гигантский скачок, – восхитилась Мариша. – Прямо невероятный! Из барака без канализации и воды в настоящее дворянское гнездо в центре старого Питера.
– А я тебе о чем и говорю! – с жаром воскликнула Ритка. – В тот момент у Цыпы откуда-то появились огромные деньги. Он купил квартиру на…
– Постой, постой! – перебила ее Мариша. – Как это купил? Восьмидесятые года – это еще время правления советской власти. А тогда нельзя было просто так взять и купить квартиру.
– Верно. Цыплаков оформил фиктивный брак с хозяйкой этой квартиры. Он заплатил ей, а она после их развода оставила квартиру ему. Ну, якобы по разделу имущества.
– Ого! Интересная комбинация. И сколько он заплатил?
– Пятнадцать тысяч.
Мариша прикинула. Много это или мало? Сейчас сумма кажется ничтожной. Но в восьмидесятые годы, когда зарплата рядового инженера составляла двести рублей, а директор крупной фабрики или завода получал от силы пятьсот рублей, эти деньги должны были являться настоящим богатством. И потом, нельзя забывать, что в советские времена шкала ценностей была сдвинута в сторону импортных шмоток, техники и машин. Вот эти вещи действительно стоили дорого. А вполне приличную однокомнатную квартирку можно было купить, вступив в кооператив и заплатив при этом всего три или четыре тысячи рублей.
– А откуда известна сумма, которую заплатил Цыплаков своей женушке?
– От нее самой.
– Старушка жива?
– Жива и вполне неплохо себя чувствует. Небольшой маразм не помешал ей вспомнить эту комбинацию. По ее словам, квартира досталась ей по завещанию от мужа. И составлено оно было так хитро, что просто разменять жилье она не имела права.
– Ну так и жила бы себе припеваючи в огромных хоромах.
– Дело в том, что у старушки были дети от первого брака. И она хотела для них отдельные квартиры и для себя тоже. Но разменять, как я уже говорила, она эту квартиру не могла. Второй муж у нее был юристом и слегка с приветом. И как-то он там очень хитро составил свое завещание, что жена была вынуждена сидеть на сундуке с золотом, но не иметь возможности взять оттуда ни единой монетки.
– И она придумала эту аферу с фиктивным браком?
– Да. Или Цыплаков. Теперь уже не понять, кто выступил инициатором. Важно то, что эти двое нашли друг друга. И сделка состоялась.
– Интересно. А почему тетя Люся ничего не рассказала нам про прежнюю владелицу квартиры?
– Тетя Люся переехала в этот дом позднее. Когда она туда въехала, Цыплаков уже жил там.
– Понятно.
Мариша была раздосадована. Противная тетка Люська! Держала себя так, словно весь свой век прожила в том доме, а сама знала про своего соседа совсем не так много. Но и Мариша тоже хороша. Нельзя было удовольствоваться разговором с одной единственной свидетельницей! Нужно было обойти и других соседей! Она допустила ошибку. Просто возмутительную ошибку, учитывая ее огромный опыт ведения расследований и сыщицкое чутье.
– Ты о чем задумалась? – затеребила ее Ритка, услышав, что подруга замолчала: – Эй? Ты чего?
– Ничего. Думаю, что сыщик из меня никудышный!
– Почему?
– Потому что всю эту информацию мы должны были с тобой узнать сами!
– Ну, мы и узнали.
– Мы должны были это узнать без помощи следователя!
– Да какая разница! – удивилась Ритка. – Мы же не всесильны. И не можем быть одновременно в десяти местах. Зато мы узнали много другого. И еще…
– Что еще?
– Еще я предлагаю тебе съездить в это Рябово.
– Зачем?
– Ну как ты не понимаешь! – разгорячилась Рита. – Посмотри сама! Живет себе такой бедный Цыпа, снедаемый единственной страстью – азартом. Ни водки ему не нужно, ни женщин. Он любит азарт. И проигрывается подчистую. Из-за карт он скатился на самое дно. Казалось бы, ничто уже не в состоянии вернуть ему место в приличном обществе. Он на самом дне и обречен тут оставаться до самой смерти. Но внезапно все меняется. И наш покойник, словно ракета, взмывает вверх. Квартира, машина, шикарная одежда. Он заказывает мебель у своего приятеля – дяди нашего Никиты. Зачем? Да просто для того, чтобы показать тому, что он снова на коне, что у него есть деньги. И деньги огромные.
– Но Кривко нам ничего не рассказал о том, что Цыплаков разбогател внезапно.
– Кривко тот еще тип, – отмахнулась Рита. – У него и у самого рыльце в пушку. Поэтому и про других он предпочитает особенно не распространяться.
– Жулик и проходимец!
– Согласна. Но нам-то что до этого?
– Знал такую потрясающую информацию про Цыплакова и промолчал! Он просто гад!
– Опять же согласна. Но возможно и другое. Возможно, что наш дядюшка Кривко просто знает преступника, который убил Цыпу.
– Знает и покрывает!
– Скорей предпочитает не вмешиваться.
– Значит, ехать к дядюшке Кривко еще раз бесполезно?
– Думаю, он будет все отрицать.
– И никак его не прищучить! А эта старушка? Ну, бывшая хозяйка квартиры! Она что-нибудь знает про Цыплакова? Откуда у него взялись целых пятнадцать тысяч, чтобы заплатить ей за квартиру?
– Он сказал, что это наследство.
– Снова наследство! – воскликнула Мариша. – И от кого? От бабушки?
– От дедушки.
– Уверена, что это вранье!
– Я тоже так думаю. Но все же нам нужно навестить тех людей, которые общались с Цыпой в то время.
– И что ты предлагаешь? – задумчиво произнесла Мариша. – Все-таки поехать в это Рябово?
– Да. Это не так далеко. На машине мы доберемся туда часа за полтора-два.
Мариша задумалась. Ее дорогой муж вернется домой то ли уже сегодня вечером, то ли завтра утром. Пироги, во всяком случае, напечены. А у мамы в этом плане просто невероятное чутье. Раз уж пироги готовы, значит, и гости на подходе. И, естественно, когда муж вернется после многодневной разлуки, он не захочет, чтобы Мариша куда-то ехала от него. Да она и сама не захочет.
Выходит, вариантов нет. В Рябово нужно ехать именно сегодня и прямо сейчас!
