Книга: Сглаз порче — не помеха
Назад: Глава 7
Дальше: Глава 9

Глава 8

Когда часа через три девушки вышли из библиотеки, головы их были полны самыми разнообразными сведениями о Русско-японской войне 1904 — 1905 годов. Начиная от боя бронепалубного крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец» с японской эскадрой и кончая Цусимским сражением, в общем-то проигранным для русского флота, но зато положившим конец этой войне.
— Лучше бы я этих книг и не читала, — сказала Аня. — Мне теперь просто от злости плакать хочется.
Куда смотрели все эти контр-адмиралы и прочие шишки? Нужно было стянуть к побережью большие силы, раз уж затеяли эту войну. А у нас, как всегда, положились на куда кривая вывезет. А вот не вывезла. Проиграли мы японцам просто позорно.
— Да, войну мы проиграли, — вздохнула Мариша. — Но это дело давнее. Ничего уже не поправишь. А зато мы с тобой нашли упоминание о прадеде нашего Клыкова — Владимире Клыкове.
— Угу, — кивнула Аня, все еще не отошедшая от своего патриотического гнева. — Нашли. А что толку?
Никаким адмиралом он не был. Был офицером, служил на крейсере «Бедовый», который и сдался японцам 15 мая 1905 года. Позор, да и только! Не думаю, чтобы после плена его карьера пошла резко вверх.
— Да, — кивнула Мариша. — Повышения в чине ему от царской власти вряд ли удалось бы дождаться. Хорошо еще, что в тюрьму не посадили.
— Не понимаю, почему Олег что-то плел про милость императора к его предку, — сказала Аня.
— Не забывай, Олег был здорово пьян, когда нам это все рассказывал, — напомнила ей Мариша. — И к тому же, как мне кажется, он не слишком хорошо знает историю своего рода. Тетка его знает, а он не очень в ней шарит. Да если когда-то и знал, то давно свою память пропил.
— Но все равно мы недаром просидели столько времени в библиотеке. Теперь мы кое-что с тобой знаем про прадеда Клыкова, — сказала Аня. — Как думаешь, с этим можно уже идти к тетке Клаве?
Мариша нахмурилась.
— Сомневаюсь что-то, — пробормотала она. — Разве что у тетки Клавы есть своя версия случившегося того далекого дня 15 мая 1905 года, когда предок Олега и Андрея Клыковых сдался в плен японцам вместе с кораблем.
— Лучше не будем упоминать о том, что прадед Клыков сдался в плен японцам, — сказала Аня. — Как-то это не очень выглядит. Остальные экипажи предпочли затопить или взорвать свои крейсеры и эсминцы, лишь бы корабли не достались японцам, а «Бедовый» сдался в плен. Честно говоря, позор, да и только!
— Да, сначала послушаем, что она нам сама скажет, — кивнула Мариша.
И Мариша направилась к телефонному автомату. Разумеется, он не работал.
— Ладно, давай свою трубку, — вздохнула Мариша. — Позвоним по ней. Не разоришься?
Аня только рукой махнула. Мариша набрала номер телефона тети Клавы, полученный от Олега, и бодрым голосом протарахтела:
— Здравствуйте, это вас беспокоят из редакции журнала «Морская история». Не слышали про такой? Ничего удивительного, у нас вышло всего четыре номера. Но мы надеемся, что скоро наши тиражи увеличатся. И надеемся, что вы нам в этом поможете. Ведь Владимир Клыков приходится вам прадедом?
— Нет, — ответила женщина, впрочем, довольно доброжелательно. — Он не был моим прадедом.
— Не был? — разочарованно спросила у женщины Мариша.
— Он был моим двоюродным прадедом, — уточнила Маришина собеседница. — Впрочем, это длинная история. Сомневаюсь, что она подойдет для вашего журнала.
— Вы нам только расскажите про своего предка, а мы уж сами решим, подойдет или нет, — сказала Мариша. — И, конечно, в любом случае мы заплатим вам за беспокойство и за ваш рассказ.
— Да какое беспокойство! — воскликнула тетя Клава. — Приезжайте. Только предупреждаю, что вы будете разочарованы.
— Не будем, — заверила ее Мариша. — Нам сгодится любая история на морскую тематику.
— Ну что же, коли так, я могу рассказать вам историю моего предка, — согласилась тетя Клава. — Но заранее предупреждаю: ничего героического вы из нее не состряпаете.
И подруги отправились в гости к тете Клаве по тому адресу, который она им продиктовала. Жила тетя Клава в девятиэтажном доме, на третьем этаже. Подруги позвонили в обычную деревянную, обтянутую потрескавшимся дерматином дверь, и через минуту на пороге появилась очень даже средних лет женщина.
— Вы ко мне? — спросила она у девушек. — Из журнала?
Подруги дружно кивнули.
— Проходите, — сказала женщина.
Пройдя в дом, подруги разулись, надели мягкие тапочки, которые предложила им хозяйка, и только тут сообразили, что не знают имени хозяйки. То есть, конечно, имя они знали — Клава. Но как-то неудобно обращаться без отчества к женщине, которая была более чем вдвое старше подруг.
— Идемте со мной, — предложила им тетя Клава, приглашая в дом. — После вашего звонка я много думала.
И подобрала вам некоторые фотографии, которые, возможно, вас заинтересуют.
— Хм, — пробормотала Мариша, которая совершенно не представляла, как ей обращаться к хозяйке дома, не тетей Клавой же звать в самом деле! — Клавдия…. Э… Забыла ваше отчество, извините.
— Зовите меня просто Клавдией, — тут же откликнулась хозяйка. — Я не настолько старше вас, чтобы пользоваться отчеством.
На самом деле, говоря это, Клавдия себе нагло льстила. Ей было уже к шестидесяти. И хотя она очень следила за собой, но годы брали свое. Можно покрасить волосы, ногти на руках и тщательно замазать лицо тональным кремом. Можно даже подтянуть кожу на шее и висках, подкачать силиконом губы и даже подправить фигуру, но вот изменить глаза невозможно. Это были глаза старого и много повидавшего в жизни человека.
— Очень рада, что вы решили написать историю именно на эту тему. Сейчас мало кто интересуется стариной и людьми, которые жили много лет назад.
Говоря это, она усадила подруг в мягкие кресла, между которыми стоял журнальный столик. На его матовой поверхности были разбросаны старые, пожелтевшие от времени фотографии.
— Это родители моих дедушки и бабушки, — достала одну из фотографий Клавдия.
На фотографии была изображена благопристойная супружеская чета средних лет. Но мужчина, к разочарованию подруг, не производил впечатления военного моряка. Подруги переглянулись, не совсем понимая, какое отношение имеет этот человек к семье Клыковых.
— Извините, но от кого вы узнали про нашу семью? — спросила у подруг Клавдия.
— От вашего племянника Олега, — сказала Мариша.
— Он мне не совсем племянник, — покачала головой Клавдия.
— Как не племянник? — удивилась Мариша. — А почему он зовет вас в таком случае тетей Клавой?
— Видите ли, так сразу сложно вникнуть в отношения в нашей семье, — улыбнувшись, сказала Клавдия. — Но если у вас есть время, я могу вам рассказать. Думаю, что Олег вам не совсем верно все рассказал. Видите ли, он много пьет. И в голове у него часто путается. Так у вас есть свободное время?
Времени у подруг было как раз полно. И они с радостью согласились послушать рассказ Клавдии. И хорошо, что времени у них было много, а то бы они здорово раскаялись, соглашаясь. Потому что рассказ свой Клавдия начала издалека. С той поры, когда брат прадеда Олега и Андрея Клыковых еще служил на Дальнем Востоке.
Из слов Клавдии подруги узнали, что было два брата Клыковых и их сестра, тоже в девичестве Клыкова. Старший брат и незамужняя сестра жили в Петербурге. Старшему служить во флоте не позволяло здоровье. У него левая рука была чуть длинней правой. В принципе в жизни этот дефект предку никак не мешал. Но на флот его не взяли. Вот и отправился служить один младший брат. Судьба достаточно помотала его по всей стране, пока наконец не забросила на Дальний Восток.
— У меня сохранились письма моего предка, — говорила Клавдия. — На Дальний Восток он попал в 1898 году. То есть за шесть лет до начала Русско-японской войны. И сначала тон писем был очень бодрым. Нашего предка повысили в звании, он женился, у него родился ребенок. Офицерского жалованья плюс то, что он получал по процентным бумагам своего батюшки, хватало.
И в общем все у Владимира шло отлично, до тех пор пока не грянула война.
— Ваш прадед погиб? — спросила Аня, демонстрируя полную неосведомленность.
— Во-первых, я вам уже говорила, что он мне не прадед, — ответила Клавдия. — Я же вам говорю, их было трое. Владимир — он служил во флоте. Андрей — он жил в Петербурге. И Анна. Она жила вместе со своим старшим братом в Петербурге в его квартире. Так вот я происхожу по прямой линии от бабушки Анны.
— Но она же, вы говорите, была девицей? — удивилась Мариша.
— И жила со своим братом! — поддержала ее Аня.
— Но не всю же жизнь! Она жила с братом только до своего замужества, — рассердилась на бестактное замечание Клавдия. — Потом она вышла замуж за хорошего человека — дворянина Сергея Чудского, родила сына Николая. Вот от них и пошел наш род.
— Так ваша фамилия Чудская? — спросила у нее Мариша.
— Вовсе нет! — снова почему-то затрепыхалась Клавдия. — Я тоже вышла замуж. И сменила фамилию.
Она призадумалась.
— Если честно, то я меняла ее пять раз, — сказала она наконец. — Да, ровно пять раз. Сейчас я ношу фамилию моего третьего мужа — Соколова, но подумываю о том, чтобы взять фамилию своей прабабушки.
— Тогда бы вы уж брали ее девичью фамилию, — сказала Мариша. — Будет целый клан Клыковых.
— Клан? — удивилась Клавдия. — Какой же клан? Из нас осталось не так много. Вот, к примеру, Олег. Но он уже никогда не сможет жениться и родить ребенка. Совсем опустился. И много пьет. Кроме водки, его уже ничего в жизни не интересует. К тому же недавно в нашей семье случилось несчастье. Погиб Андрей. — И Клавдия открыла рот, чтобы повествовать историю трагической гибели Андрея Клыкова. Так как подруги уже слышали эту историю раз пять, не меньше, то они пришли в ужас. Мариша двинула локтем, уронила на пол чашку, которая почему-то не разбилась, и таким образом отвлекла внимание хозяйки от трагической гибели Андрея. Мысли Клавдии снова вернулись в нужное подругам русло.
— Так вот, Андрей мне не был братом, просто я привыкла считать его своим кузеном — это упрощало наши отношения, — продолжила рассказывать Клавдия. — Хотя, строго говоря, никаким братом он мне не был.
Просто дальним родственником. Так вот, после его смерти остался его сын. Тоже Клыков.
— И жена Андрея, — ляпнула Аня.
— Какая она Клыкова! — пренебрежительно махнула рукой Клавдия. — Она не Клыкова, она авантюристка, которая вышла замуж за деньги.
— А что мальчик? — ловко перевела разговор Мариша. — Сын Андрея? Он ведь Клыков?
— Да, — кивнула Клавдия. — Он Клыков. Но он еще ребенок, и что он может?
— Что может? — удивилась Мариша. — Вы это о чем?
Но Клавдия погрузилась в размышления, из которых ее не так-то просто оказалось вытянуть. Вообще, все в этой семье легко впадали в ступор.
— Олег рассказал нам про какое-то сокровище вашего рода, — произнесла Аня.
Клавдия вздрогнула, очнулась и внимательно посмотрела на подруг. В ее глазах читалась растерянность.
— В общем, существует в нашем роду одна легенда, — сказала наконец Клавдия. — Что Владимир Клыков, когда служил еще в составе русской эскадры, получил каким-то образом в свои руки сказочное богатство.
Верней, не получил, потому что умер чуть ли не в нищете.
Но точно знал, где это богатство нужно искать.
— В самом деле? — с невинным видом спросила у нее Мариша.
— Красивая легенда, — поддержала ее Аня.
— Да, из нее может выйти отличный трогательный рассказ на морскую тематику, — заявила Мариша с очень глубокомысленным видом.
— А можно услышать поподробней об этой легенде? — продолжила разрабатывать тему Аня.
— Дело в том, что начинать нужно с того, что Владимир Клыков, наш общий с Андреем и Олегом предок, который участвовал в Русско-японской войне, отнюдь не был героем, — сказала Клавдия. — И поэтому я не знаю, подойдет ли вам такая история.
— Подойдет! — хором воскликнули подруги, которых меньше всего интересовали героические саги о подвигах русских моряков.
— Дело в том, что Владимир вместе с командой и кораблем попал в плен к японцам, — сказала Клавдия. — Понимаете?
— Ничего страшного в этом нет, — утешила ее Мариша. — Зато живы остались.
— Нет, вы не понимаете, вы другое поколение, — вздохнула Клавдия. — И я тоже другое поколение. Нам не понять. Сдаться в плен — было позором, и это пятно легло на всю нашу семью. Прадед Владимир был вынужден подать в отставку. А командующий их эсминцем даже попал в тюрьму.
Мариша сочувственно покачала головой, но лично сама она бы предпочла сто раз сдаться в плен, чем пойти на дно морское на корм рыбам вместе с проклятущей кучей железа. К тому же любому здравомыслящему человеку уже в середине Русско-японской войны было ясно, что перевес тут явно не на стороне русских. А чего ради умирать, если война все равно проиграна?
Но Клавдия, похоже, рассуждала иначе. И она позор, который навлек на свою фамилию Владимир Клыков, никак не могла забыть.
— После плена Владимир вернулся обратно в Петербург. Сами понимаете, тут ему рады не были. Но тем не менее его брат помог ему устроиться. Нашел приличную квартиру, нанял прислугу. Но бедный Владимир недолго прожил после этого. Военная кампания и последующий за ней плен подорвали его здоровье и силы. А пуще всего был подорван его дух. Вот это было самое страшное.
И Владимир вскоре угас на руках своей жены, маленького сына, сестры и своего старшего брата.
— Очень трогательно, — пробормотала Мариша. — А что же сокровище?
— Да, — кивнула головой Клавдия. — Сокровище…
Про него Владимир упомянул на смертном одре. И тогда же моя прабабка Анна впервые услышала эту историю.
— Какую историю? — снова хором воскликнули подруги.
— Историю о затонувшем где-то в Японском море корабле, на котором царь Николай пытался перевезти русскую казну.
— Куда перевезти? — удивилась Мариша. — И как же существовало бы государство, если бы казна вдруг взяла и испарилась в одночасье?
— Может быть, не всю казну, — сказала Клавдия. — А только ее часть. Не знаю. А насчет того, куда она направлялась… Ну что же, может быть, и прямо в Америку.
Через Дальний Восток это было сделать нетрудно.
— И это произошло во время Русско-японской войны? — удивилась Аня. — В разгар военных действий?
— Вовсе нет! — воскликнула Клавдия. — По словам Владимира, которые я знаю со слов моей прабабки Анны, это случилось еще до того, как началась Русско-японская война.
— А теперь можно поподробней об этом? — спросила у нее Мариша, — Очень интересная история. Я нюхом чую, что из нее получится просто потрясающий рассказ.
Читатели будут рыдать.
— Только у меня есть к вам одна просьба, — сказала Клавдия. — Вы должны пообещать мне, что измените или вовсе не будете упоминать фамилию Клыковых.
В общем, делайте, как хотите, но мне важно, чтобы фамилия Клыковых не прозвучала. Если этого не произойдет, то я подам на вас в суд, а от всего вам рассказанного откажусь.
— Хорошо, — серьезно сказала Мариша. — Фамилия Клыковых будет в полной безопасности. Мы возьмем для рассказа какую-нибудь другую фамилию.
— Тогда слушайте, — понизив голос, начала новый рассказ Клавдия.
Владимир Клыков служил на Дальневосточном флоте уже третий год, когда неожиданно его судно «Бесстрашный», на котором он тогда плавал, попало в шторм.
Самому Клыкову и его команде можно было особенно не волноваться. Для их эсминца такой шторм был не особенно страшен. Но для судов поменьше он мог стать настоящей катастрофой. Поэтому Владимир ничуть не удивился, когда, осматривая бескрайние морские серые волны с грязно-белыми барашками, увидел световые вспышки.
— Справа по борту какое-то судно терпит бедствие! — крикнул он. — Они подают сигнал SOS. Судно скорей всего японское. Наших в этих широтах быть не может.
Русские моряки сделали все возможное, чтобы поближе подойти к тонущему судну и спасти находящихся на нем людей. Но когда им удалось это сделать, то на месте судна уже не было даже воронки. Русские моряки встали на палубе и обнажили головы в память неизвестных им погибших моряков.
— Смотрите! — неожиданно воскликнул один из матросов. — Чья-то голова!
И в самом деле среди бурных волн мелькала чья-то мокрая голова, то скрываясь, то снова показываясь над морской пучиной.
— И еще один!
— Лодку на воду! — последовал приказ.
Спасательный ботик спустился на воду, в него село несколько гребцов, и они поплыли к спасшимся морякам. Когда их доставили на борт эсминца, стало ясно, что утонувшее судно и в самом деле должно было принадлежать японцам.
— Почему ваш предок так решил? — спросила Мариша.
— Вы слушайте! — немного обидевшись, что ее прервали, сказала Клавдия. — И поймете. Во всяком случае, первый спасенный русскими моряками человек был японцем. Он находился без сознания, на голове рана, полученная скорей всего во время крушения судна. Но обрывки одежды, сохранившиеся на японце, указывали на то, что он принадлежал к японской знати и, что самое странное, не был моряком.
Это Владимир понял из бесконтрольного бреда, который он услышал от японца. Японец был переводчиком, у него дома в Киото остались молодая жена и двое славных ребятишек, которых он поминал в бреду, видимо, предчувствуя, что не суждено им свидеться больше на этом свете. Так оно и произошло. К утру японец скончался.
Второй спасенный моряк был русский. И, по всей видимости, высокого происхождения. Он тоже был без сознания, но его бред заинтересовал Владимира гораздо больше, чем трогательные стоны японца о своей жене и детишках. Увы, русский пережил японца всего на пару часов.
Но за это время Владимир, который единственный на корабле знал японский язык в совершенстве и по этой причине вызвался посидеть с ранеными японцем и русским до утра, стал обладателем поистине удивительной информации, услышанной от русского моряка.
Оказывается, японский переводчик и высокопоставленный русский плыли вовсе не на японском корабле.
Плыли они на корабле российского флота. Но вот почему об этом корабле ничего не было известно остальным русским морякам, выполняющим роль пограничников, было не вполне ясно. Хотя, выслушав бред русского моряка до конца, Владимир понял и это.
— Дело в том, что на корабле был груз! — придав голосу ноты таинственности, произнесла Клавдия. — Груз необычайной ценности.
— Да? — спросила Мариша. — И что же это было?
— Можете мне не верить, но Владимир утверждал, что там в море затонула русская казна или по крайней мере та ее часть, которую император решил подержать в более надежном месте, чем Россия.
— Очень предусмотрительно, — пробормотала Мариша. — Но не один же он принял такое решение. Он должен был обеспечить надежную охрану для своего груза и вообще продумать все пути, чтобы доставить свои ценности, куда он намеревался их доставить, в целости и сохранности.
— Так и произошло, — сказала Клавдия. — Верней, так должно было произойти. Если бы не шторм, неожиданно разыгравшийся на море. Даже «Бесстрашный» — корабль, на котором плавал Владимир, не должен был в это время оказаться в этом секторе моря. У них было совсем другое задание. Они должны были патрулировать другую часть побережья Японии. И они оказались в этом месте лишь из-за шторма. Если бы не разыгравшаяся стихия, то российское судно с частью казны императора и вместе с сопровождающими его кораблями спокойно бы миновало Японское море и отправилось дальше.
— А зачем был нужен на русском судне японский переводчик? — спросила Мариша.
— Откуда я знаю? — удивилась Клавдия. — Может быть, для оформления бумаг на таможне или для объяснения с пограничниками, если бы таковые им попались по пути. Да мало ли еще для чего! Дело-то не в переводчике, а в той тайне, которую узнал Владимир Клыков из уст умирающего русского дворянина.
— Так уж и дворянина? — усомнилась Мариша.
— Конечно! — горячо воскликнула Клавдия. — Я уверена, что это был посланец императора. И в своем предсмертном бреду он сокрушался не о том, что не встретится больше на этом свете со своими близкими. Он казнил себя за то, что не сумел выполнить волю своего императора.
— То есть золото было на судне, которое затонуло? — спросила Мариша у Клавдии. — И сейчас лежит себе на дне морском, если до него уже не добрались какие-нибудь шустрые аквалангисты вроде команды Кусто?
— Может быть, и лежит, — кивнула головой Клавдия.
— Очень интересная история, — сказала Аня. — Вам повезло. Вот у нас в роду таких красивых легенд не существует.
— Вы считаете, что это просто легенда? — вспыхнула Клавдия. — То есть сказка? Вы небось думаете, что я все придумала?
Подруги молчали.
— Так вот, если бы был жив Андрей, я бы отвезла вас к нему домой и заставила его показать вам шкатулку, которую передал перед смертью Владимир своему брату.
— Шкатулку? — переспросили подруги.
— Да, металлическую шкатулку с загадочными иероглифами. Шкатулку, в которой лежали бумаги на японском языке. Шкатулку, которую русский дворянин, спасаясь с тонущего судна, тем не менее захватил с собой.
— А в шкатулке лежали только бумаги? — спросила Мариша.
— Нет, там была еще одна фотография, — немного удивившись вопросу, ответила Клавдия. — Владимир перед своей смертью сказал, что на ней среди прочих изображен тот русский офицер, который невольно в бреду выдал ему свою тайну.
— И что, ваша бабка и ее брат пытались расшифровать бумаги из шкатулки? — с интересом спросила у Клавдии Аня.
— Пытались, — кивнула Клавдия. — Они сделали дословный перевод с японского, и постепенно им стало ясно, что бумаги записаны каким-то шифром. Разгадать шифр они не смогли. А потом грянула революция, и всем стало не до каких-то там загадочных японских бумаг. Но шкатулка осталась в нашем роду. И стала неким символом прошлого. Легенду о ней передавали из поколения в поколение.
— А почему она хранилась у Андрея? — спросила Аня.
И в этот момент раздался телефонный звонок. Извинившись, Клавдия ушла в другую комнату, и оттуда доносилось лишь ее невнятное бормотание. Впрочем, разговор не продлился долго. Клавдия вернулась в комнату с задумчивым выражением лица и села на свое место, как бы не замечая подруг.
— Так почему шкатулка хранилась у Андрея? — пришлось повторить свой вопрос Ане.
— Ну, а у кого же еще? — подняв голову, удивилась Клавдия. — Она стояла в квартире его родителей, сколько я себя помню. Олег одно время, когда братья разъезжались, претендовал на то, чтобы забрать ее с собой. Но Андрей ему не дал. Сказал, что тот все равно пропьет. Совершенно справедливо сказал. Потому что Олег действительно очень сильно пьет. И вот сегодня утром звонил мне и нес какой-то бред о своем дне рождения. Хотя мне прекрасно известно, что день рождения у него в декабре.
— Подождите, — остановила Клавдию Мариша. — Вот вы говорите, что из старшего поколения Клыковых остались вы и Олег. Но ведь прадедов Клыковых было двое — Владимир и Андрей. И еще ваша прабабушка Анна. А где потомки Андрея? Не того, который погиб месяц назад, а старшего. Ну того, которому Владимир доверил свою тайну?
— Потомки старшего Андрея и есть Олег и Андрей, которых вы, девушки, знаете, — сказала Клавдия. — Разве Олег вам не сказал? Впрочем, ничего удивительного. Он так много пьет, что совсем перестанет скоро соображать.
— Да, пьет он много, — согласились подруги.
— Я происхожу от Анны — сестры Андрея и Владимира, — продолжила Клавдия. — А вот потомков Владимира, того брата, который и привез в Питер свою тайну, мне до сих пор не удалось разыскать.
— Как же так? — расстроилась Мариша. — А Олег говорил, что вы их нашли. Что вы сами ему звонили и сказали об этом.
— Олег, как всегда, был, должно быть, нетрезв и все перепутал, — сердито возразила Клавдия. — Я нашла не самих наших родственников, а лишь их след. Так я ему и сказала.
— След? — спросила Аня. — А зачем они вам вообще? Я имею в виду этих Клыковых, которые происходили по прямой линии от Владимира?
— А вам было бы не интересно знать, что где-то в этом мире, возможно даже по соседству, проживают люди, в чьих жилах течет та же кровь, что и в ваших? — спросила в ответ Клавдия.
— Интересно, наверное, — кивнула Аня.
— Вот и мне стало интересно. Работой я сейчас особенно не загружена. Вот и решила нарисовать наше фамильное древо, — сказала Клавдия. — И одна ветвь на нем никак мне не удавалась. Дело в том, что после революции и смерти Владимира его вдова и сын уехали жить в другое место.
— Куда? — хором спросили подруги.
— К сожалению, этого никто уже не помнит, — сказала Клавдия. — Моя бабушка говорила, что они подались в Париж. Но мне что-то сомнительно. Денег у них не было. Так что, я думаю, они просто обнищали и переехали в дом поплоше. Вдова Владимира несколько раз просила денег у брата своего мужа — Андрея. Несколько раз он ей давал, но потом довольно резко заявил, что теперь многие женщины работают и те времена, когда женщина сидела дома, а муж ее обеспечивал, давно канули в прошлое. Тем более что и сын Владимира давно вырос и вполне мог обеспечить свою пожилую мать. А у Андрея у самого семья. И он особенно тоже не роскошествовал.
Революция прошлась по нашей семье так, что в ней мало что сохранилось от былого достатка.
— А как звали вдову Владимира? — спросила Аня.
— Не помню, — пожала плечами Клавдия. — Да и зачем вам? Какое это имеет значение для вашего рассказа в журнал?
— Но все-таки? — настаивала Мариша.
— Ну, напишите, что ее звали Катериной, — сказала Клавдия.
— Действительно или вы это просто придумали? — спросила у женщины Аня.
— Действительно, — кивнула Клавдия. — Катерина Клыкова. А сына ее и Владимира звали Александром.
— Наверное, этот парень затаил обиду на родственников своего отца? — спросила Аня.
— Да с какой стати ему было на них обижаться? — возмутилась Клавдия. — Они помогали сыну своего покойного брата и его вдове, чем могли. Но нельзя же в самом деле требовать, чтобы они посадили себе на шею постороннюю им в общем-то женщину и ее великовозрастное дитя?
— А насчет шкатулки Катерина Клыкова и ее сын не интересовались? — спросила Мариша.
— Нет, — покачала головой Клавдия, которую, похоже, уже стал утомлять весь этот разговор. — Как уехали в двадцатых годах, в гражданскую войну куда-то, куда нам не сказали, так их след и затерялся.
— Могли и погибнуть, — вздохнула Мариша.
— Вряд ли, — хмыкнула Клавдия. — Катя обладала одним важным жизненным качеством, она цеплялась словно плющ. Обвивалась вокруг какого-нибудь человека и сосала из него все соки.
— Так и зачем вы хотели разыскать их потомков? — спросила у Клавдии Мариша. — Если мамаша и сынок были чистой воды трутнями?
— Все же кровь не вода, — вздохнула Клавдия. — Их потомки могли оказаться людьми совсем иного склада.
И потом, я же вам говорила, что начала составлять генеалогическое древо рода Клыковых. На нем не хватает одной ветви. Вот поэтому я и начала разыскивать потомков Владимира.
— И вы вроде бы напали на какой-то след? — спросила Мариша. — Поймите, судьба вдовы капитана тоже была бы интересна и поучительна для читателей нашего журнала.
Клавдия, которая, похоже, уже довольно сильно жалела, что согласилась побеседовать с двумя настырными журналистками, вздохнула и сказала:
— Мне удалось выяснить в архиве, что во время блокады из города выехали двое Клыковых. Катерина и ее внучка Наташа. Дата рождения Катерины Клыковой совпадает с датой рождения моей родственницы. Так что я подозреваю, что у Александра родилась дочь Наташа.
И именно эту девочку и вывезла старшая Клыкова в эвакуацию.
— И куда их вывезли? — спросила Мариша.
— Куда-то в Восточную Сибирь, — сказала Клавдия. — Какое-то маленькое селенье под Иркутском. Елоховка называется.
— Иркутск — это далековато, — вздохнула Мариша.
— Я посылала туда запрос, — сказала Клавдия. — В эту самую Елоховку. Но там людей с такой фамилией нет. Значит, после окончания войны Катерина со своей внучкой вернулась либо обратно в Ленинград, либо подалась еще куда-либо. Правда, у меня была еще мысль о том, что Катя, когда уезжала в эвакуацию, была уже немолода. Где-то около шестидесяти. Но она в молодости была очень хороша собой и к тому же умела нравиться мужчинам. Может быть, она вышла замуж в этой Елоховке и сменила фамилию. Правда, это был бы полный бред.
Катерина, по словам моей бабушки, была человеком с амбициями, поэтому вряд ли стала бы хоронить себя в глухомани. Но я для очистки совести написала письмо заведующему загсом, и мне пришел ответ, что зарегистрирована лишь смерть Клыковой Катерины. От пневмонии.
— Так она умерла? — спросила Аня. — А как же ее внучка?
— Вот я тоже встревожилась, — кивнула Клавдия. — Девочке-то должно быть не больше шести. Одна, в эвакуации она вполне могла погибнуть. Я послала в Елоховку еще один запрос. И мне ответили, что девочку после окончания войны разыскал и забрал ее отец — Клыков Александр. Но на этом след окончательно оборвался.
Куда Александр направился потом со своей дочерью, мне неизвестно. Равно как и то, была ли у девочки жива мать.
И если была, то почему отправила в эвакуацию дочку со свекровью, а не поехала вместе с ними. Но как бы то ни было, я пока еще не знаю, как искать моих родственников.
— Может быть, вам обратиться в передачу «Жди меня» или что-то в этом роде? — предложила Мариша.
В ответ Клавдия фыркнула, и стало ясно, что ни в какую передачу она не пойдет. Не то воспитание. Либо она разыщет своих родственников сама, либо — никак.
А позволить чужим людям трясти белье своих родственников на всю страну не может.
— Девушки, если у вас нет ко мне больше вопросов, я бы хотела попросить вас удалиться, — наконец сказала Клавдия. — У меня есть на сегодня еще одно дело, и мне не хотелось бы опаздывать.
— Ладно, — подозрительно покорно согласилась Мариша и потащила упирающуюся Аню к выходу.
— Почему ты не дала мне поговорить с этой теткой? — прошипела Аня, когда подруги оказались за дверью. — У меня была к ней еще пара-тройка вопросов.
— Потому что я хочу посмотреть, куда это она намылилась, — сказала Мариша. — Вроде бы, когда мы к ней пришли, она никуда не торопилась. Но после того телефонного звонка, помнишь, в середине разговора Клавдии кто-то позвонил, настроение у нее переменилось.
— Угу, — кивнула Аня. — Ну и что?
— А то, что я хочу посмотреть, куда это она намылилась, — сказала Мариша.
Но она ошиблась. Клавдия никуда не собиралась идти. А напротив, намеревалась принять у себя гостя.
К огромному удивлению подруг, которые даже ахнули, этим гостем оказался не кто иной, как Шкаф собственной персоной. Увидев его, подруги поздравили себя с тем, что сумели заблаговременно занять нужную позицию на лестничной площадке этажом выше и Шкаф их не заметил. Впрочем, он особенно и не осторожничал.
Шел как к себе домой. Или, во всяком случае, шел, словно по давно знакомой дороге.
— Это еще что такое? — удивилась Аня. — Он тут откуда взялся? И что ему нужно?
Мариша молча пожала плечами. Шкаф тем временем позвонил в квартиру Клавдии, дверь быстренько распахнулась, и он вошел. Едва дверь захлопнулась, подруги скатились вниз по лестнице и приникли к дверному косяку.
— И что теперь? — спросила Мариша. — Ничего не слышно.
— А что бы ты хотела услышать? — поинтересовалась Аня. — Звук разбитой черепной коробки или выстрел?
— Ни то и ни другое, — сказала Мариша. — Но о чем-то они должны ведь говорить.
— Нам все равно их разговор не подслушать, — с сожалением сказала Аня. — Двери слишком толстые.
— Да, — с грустью согласилась Мариша. — Если бы знали заранее, могли бы у кого-нибудь из моих приятелей попросить «жучка» и поставить на телефонные провода. Вон они, как раз над дверью квартиры Клавдии.
— Ну и слышали бы только то, о чем она разговаривает по телефону, — сказала Аня.
— Не обязательно, — хмыкнула Мариша. — Смотря какой «жучок». Бывают и такие, что поставишь, и слышно все, что делается в квартире.
— И у твоих знакомых такие «жучки» есть? — поинтересовалась Аня.
— Есть, — кивнула Мариша.
— Ни фига себе у тебя знакомые, — поразилась Анька.
Мариша скромно промолчала.
Очень, очень жаль, что «жучка» мы с собой не захватили, — наконец сказала она. — Иначе как нам узнать, какого черта Шкаф приперся к Клавдии.
— А мне кажется, я знаю, в чем дело, — сказала Аня. — Во всяком случае, догадываюсь.
— Да? — посмотрела на нее Мариша. — И в чем?
— А подумай сама, — сказала Аня. — Клавдия является хранительницей семейной легенды о сказочном богатстве, которое якобы зашифровано в бумагах в шкатулке, которая находилась у Андрея Клыкова. Шкатулку эту Клыков держал у себя дома и никому из дорогих родственничков не давал.
— Этого мы точно не знаем.
— Во всяком случае, он ее Олегу не дал, — сказала Аня.
— Олег пьяница, я бы сама ему гроша ломаного не доверила, не то что семейную ценность, — сказала Мариша.
— Ну, пусть так, — кивнула Аня. — Но тем не менее шкатулка находилась у Андрея. Думаю, что вплоть до его смерти. А потом таинственно пропала.
— Сразу уж и таинственно, — пробормотала Мариша. — Скорее всего ее закопала в могилу своего мужа сама Лена Клыкова. Или кто-то другой.
— Зачем? — поинтересовалась Аня.
— Может быть, сам Клыков велел, — сказала Мариша.
— Что за бред?! — возмутилась Аня. — С какой стати ему просить свою жену или кого-то там другого закопать в его могилу семейную реликвию?
— Наверное, он хотел, чтобы будущие поколения сумели расшифровать то, что не удалось предыдущим. Не забывай, что у Андрея Клыкова есть наследник — его сын.
— Ну и что? — спросила Аня.
— А то, что Андрей Клыков мог захотеть, чтобы шкатулка с зашифрованными бумагами досталась не какому-нибудь дальнему родственнику или постороннему человеку, а его родному сыну.
— Выходит, он ее спрятал? — спросила у Мариши Аня. — Я имею в виду шкатулку.
— Выходит, так, — кивнула Мариша.
— Но если Клыков придавал такое значение этой шкатулке, что даже положил ее с собой в могилу, то, может быть, его из-за нее и убили? — предположила Аня. — Кто-нибудь из обиженных его дальних родственников, которые тоже жаждали добраться до царского золота, но не знали, как это сделать. Вот и додумались просто убить Андрея, который являлся единственным хранителем шкатулки с бумагами.
— Да? — ехидно спросила у нее Мариша. — А двух предыдущих директоров «Деревянной сказки» тоже убили из-за этой шкатулки? Я еще готова списать несчастные случаи с Леной и Олегом на эту таинственную шкатулку. Но как приплести сюда смерть двух совершенно посторонних семье Клыковых людей?
— Как знать? — пожала плечами Аня. — Может быть, они что-то пронюхали. Или просто таинственный убийца не знал, у кого из них дома хранится шкатулка. Допустим, у него была очень скудная информация, что этот человек занимает пост генерального директора в «Деревянной сказке». Вот он всех по очереди и уничтожил, пока не наткнулся на того самого, нужного ему.
— Ну нет, — не согласилась Мариша. — Это уже полный бред. Как этот таинственный убийца, разыскивающий шкатулку семьи Клыковых, не знал фамилии ее владельца и метелил всех директоров подряд? Нет. Насчет убийств директоров, я считаю, тут есть вина Японца. Он хотел завладеть бизнесом Клыкова и его женой. И ему это удалось. Бизнес, во всяком случае, в его руках.
— А Лена?..
— А Лена могла стать опасной свидетельницей, — ответила Мариша. — Вот ее и попытались убить.
— Ну хорошо, — сказала Аня. — Но при чем тут Шкаф и Клавдия?
— На мой взгляд, у них есть только одно связующее звено, — сказала Мариша. — Шкатулка. Оба они про нее знали. В любом случае нам нужно получше присмотреться к Шкафу и Клавдии. Этот ее дружеский альянс с одним из бандитов, которые похитили твоего Володю и домогались, чтобы мы вернули им шкатулку с бумагами, мне очень не нравится.
Аня открыла рот, чтобы сказать: а ведь альянс может быть вовсе и не дружеским. И бедную Клавдию сейчас, возможно, нужно не обсуждать, а бежать спасать. Но не успела. Дверь квартиры Клавдии открылась, и на пороге появился Шкаф, а за ним живая и невредимая хозяйка квартиры собственной персоной. Свесившимся сверху подругам было видно, что Шкаф запечатлел на щеке Клавдии вполне родственный поцелуй, взял у нее из рук пакет, из которого одуряюще вкусно пахло жареной курицей, и, весело насвистывая, начал спускаться по лестнице.
— Сашенька, я тебя очень прошу, кушай хорошо, — сказала ему вдогонку Клавдия.
— Да ладно вам, теть Клав, — добродушно пробурчал Шкаф, останавливаясь. — Как будто бы я не ем.
— Вижу, что похудел и выглядишь бледным, — упрямо возразила Клавдия. — Значит, питаешься плохо. Совсем невеста твоя за тобой не следит.
— Нету у меня невесты, — отмахнулся Шкаф. — Нет уж! Не такой я дурак, теть Клав, чтобы жениться. Только растраты и сплошная головная боль.
— А от родителей тогда зачем ушел? — озабоченно произнесла Клавдия.
— Да что я, маленький, чтобы перед мамой в каждом шаге отчитываться? — уже начиная раздражаться, ответил Шкаф и тут же поспешно добавил:
— Ну ладно, тетя Клава, я побежал. А то опаздываю. Встреча у меня назначена. Сами знаете с кем.
— С хозяином? — спросила Клавдия.
— С ним, — утвердительно сказал Шкаф. — Ну, все!
Пока. Еще раз спасибо тебе за цыпленка!
И он отправился вниз по ступеням, больше не останавливаясь. Клавдия вздохнула и вернулась в квартиру, плотно прикрыв за собой дверь.
— Ни хрена себе! — прошептала Мариша. — Они родственники.
— Кто? — не поняла Аня.
— Как кто? Клавдия и Шкаф! Ты что, глухая? Он все время тетей ее зовет! — воскликнула Мариша.
— Да, точно! — ахнула Аня. — Вот так история.
— А ну побежали, посмотрим, что там за встреча у Шкафа намечается, на которую он опаздывает. И ведь я была права, у Шкафа и его дружков и в самом деле есть покровитель. Должно быть, он ими и руководит. А Шкаф и его дружки только исполняют.
И подруги устремились вниз, сильно опасаясь, что Шкаф может их не дождаться и смотаться со двора. Или что он, наоборот, заметит за собой слежку. Ну и тогда события вообще могут приобрести непредсказуемый оборот… Но беспокойство подруг оказалось напрасным.
Шкаф слежки за собой не просек. Видимо, его профессиональный нюх, если таковой у него и наличествовал, был полностью забит ароматом жареного цыпленка.
Когда подруги выскочили на улицу из подъезда Клавдии, Шкаф как раз возился возле багажника неприметной синей «пятерки», уже порядком поеденной временем и коррозией, пристраивая в него объемистый пакет, полученный от Клавдии.
— Вот, значит, какая у них теперь тачка! — азартно шепнула Мариша Ане. — Нужно будет запомнить номера.
Пока Шкаф увлеченно и старательно пристраивал в багажник пакет с цыпленком и прочими домашними деликатесами, подруги проскользнули к своей «девятке», заняли места и даже успели завести двигатель, что удалось им только с третьей попытки.
— Вот рухлядь! — ругалась Мариша.
— Не переживай, у него тачка не лучше, — утешила ее Аня. — Посмотри, весь низ по периметру в коррозии.
Но, несмотря на ржавчину, «пятерка» Шкафа завелась с первой же попытки, чем вызвала приступ жгучей зависти у Мариши. Шкаф неторопливо выехал на своей машине со двора на улицу. Подруги последовали за ним.
— Знаешь, на самом деле следить за человеком гораздо трудней, чем это описывается в книжках, — внезапно поделилась с подругой Мариша своими соображениями. — Если подберешься слишком близко, он может обратить на тебя внимание. А отстанешь — рискуешь потерять его из виду.
— Ты это к чему? — спросила Аня.
— Так, к слову пришлось, — пожала плечами Мариша. — Просто вспомнила, как пыталась выследить, куда ходит мой муж, говоря, что идет на работу. В общем, ничего у меня не получилось. Карл все время куда-то исчезал. Только что передо мной человек идет, и вдруг раз — нет его.
— И что?
— В конце концов выяснилось, что он работал в каком-то особом отделе, — сказала Мариша. — Так что навыки исчезать бесследно и обнаруживать за собой слежку у него были выработаны профессионально.
— Ну и?.. — не выдержала Аня. — К чему ты все это мне рассказываешь?
— Я это все говорю к тому, что нам с тобой повезло.
Шкаф не из той породы людей, что смотрят по сторонам и замечают всякое подозрительное слежение. Так что следить за ним сплошное удовольствие.
— Еще неизвестно, куда он сейчас поедет, — мрачно сказала Аня. — Может быть, к себе домой, где они с Коляном мирно слопают зажаренного Клавдией цыпленка и этим все закончится.
Шкаф, словно услышав ее слова, и в самом деле направился в сторону своего нового пристанища, адрес которого подруги уже знали благодаря своей смекалке и оперативности.
— Ну вот! — расстроилась Аня, когда Шкаф въехал во двор именно того самого дома в Автове, адрес которого они с Маришей узнали по объявлению у квартирной хозяйки.
Шкаф вылез из своей машины, взял пакет из багажника и направился к дому.
— Подождем немного, — сказала Мариша. — У меня чутье, что долго он дома не задержится.
— Это почему еще? — хмуро спросила у нее Аня.
— А ты посмотри, вечер какой! — хмыкнула Мариша.
— Не знаю, — проворчала голодная и уставшая Аня. — Вечер как вечер. Ничего примечательного в нем не нахожу.
— А я нахожу, — уперлась Мариша. — Подождем, вот увидишь, Шкаф еще появится.
— Тогда я пошла за булочками, — решительна сказала Аня. — Потому что, ты меня, конечно, извини, Мариша, но у меня тоже кое-какое чутье есть. И я чувствую, что, пока Шкаф с Колькой не слопают угощение от Клавдии, они из квартиры не выйдут. А я за это время тут с тобой от голодной смерти умирать не собираюсь.
После этого Аня вылезла из машины, хлопнула дверцей и направилась в сторону ближайшего ларька, торговавшего сосисками в тесте, чипсами и прочими такими же уличными деликатесами. Купив в ларьке по две порции сосисок-гриль, Аня прихватила еще бутылку минералки и направилась к подруге.
— Ну как? — спросила она, усаживаясь в машину.
— Пока никто не выходил, — ответила Мариша, принимая из рук подруги сосиску, завернутую в лепешку вместе с мелко порубленными помидорами, огурцами и луком.
— Вот видишь! — обрадовалась Аня. — Сейчас мы с тобой перекусим немножко, они тоже у себя дома поужинают, и мы с чистой совестью сможем гоняться друг за дружкой и дальше.
Мариша в ответ лишь хихикнула и вгрызлась зубами в ароматную брызгающую горячим соком сосиску и теплую лепешку. Аня купила по две порции, и подруги как раз покончили с последним куском, когда из двора выехала знакомая им синяя «пятерка» вся в пятнах ржавчины.
— Она! — воскликнула Аня. — То есть они!
И действительно, в машине сидели оба парня. Шкаф сидел за рулем, а Колька рядом с ним.
— Не нравится мне это, — сказала Мариша.
— Что тебе не нравится? — удивилась Аня. — На тебя прямо не угодишь! Парни куда-то поехали? Поехали!
Значит, мы можем за ними проследить.
— Да не в этом дело, — с досадой отозвалась Мариша. — Мне не нравится, как Колька шныряет глазами по сторонам. Того и гляди нас заметит. Слушай, Аня, полезла бы ты на пол.
— Чего? — изумилась Аня.
— Ну, одну меня он, может быть, и не узнает, — сказала Мариша. — Во всяком случае, вероятность будет не так велика.
Аня, хотя и сильно сомневалась, что эта мера предосторожности может помочь, все же полезла на пол.
С удобством устроившись на резиновом коврике, она поинтересовалась у подруги:
— Так хорошо?
— Просто замечательно, — заверила ее Мариша, которая уже вырулила следом за «пятеркой» Шкафа. — Молодцы мы с тобой, что поменяли машину! На моем «Опеле» они бы нас мигом вычислили. Говорю же, этот Колька глазами по сторонам так и шныряет.
— Угу, — угрюмо отозвалась с коврика Аня. — А куда они едут?
— Пока прямо, — ответила Мариша. — Ой!
— Что? — всполошилась Аня. — Что случилось?!
Но так как Мариша не отвечала и вообще замерла, судорожно вцепившись в руль, Аня попыталась посмотреть сама, что же так напугало ее подругу, — Сиди, — шикнула на нее Мариша.
— Но в чем дело-то? Ты мне сказать можешь? — возмутилась Аня. — Тоже мне командирша нашлась. Вот сейчас как вылезу, что бы ты там ни говорила, и плевать мне на последствия!
— Аня, помнишь того Красавца, которого мы сначала встретили на кладбище возле могилы Клыкова? — спросила в ответ Мариша.
— И который пытался сегодня ночью прикончить Лену? — уточнила Аня.
— Того, того, — кивнула Мариша.
— Конечно, помню, — сказала Аня. — И что? Он тоже следит за нашей парочкой бандитов?
— Представь себе, да, — кивнула Мариша. — Он только что вырулил прямо перед моим носом. Так что теперь получается, что я слежу не за Шкафом и Колькой, а за Красавцем. А он уже в свою очередь следит за ними двумя.
— Очень интересно, — сказала Аня. — А что ему нужно от этой парочки?
— Подозреваю, что дело все в той же шкатулке, — сказала Мариша.
Но больше подругам поговорить не удалось. Потому что машина Красавца вдруг резко пошла на обгон, а «пятерка» Шкафа свернула под арку дома на Московском проспекте. Не сумевшая вовремя сориентироваться Мариша резко затормозила прямо перед въездом под арку, и машина неожиданно содрогнулась от сильного удара в зад.
— О черт! — простонала Мариша, глянув в зеркало заднего вида. — Только этого нам не хватало.
Аня вскочила со своего коврика на сиденье и тоже посмотрела назад. От увиденного волосы у нее на голове зашевелились и встали дыбом. Сзади них вовсю дымилась машина. И не просто какая-нибудь отечественная марка, а «Мерседес». И не какое-нибудь там двадцатилетнее старье, а последняя модель. Черная, блестящая и ужасно дорогая.
То есть раньше была дорогой, а теперь годилась разве что для свалки. Само по себе это было скверно. Но и это еще не самое худшее. Хуже всего было то, что из разбитой машины, почесывая мобильниками головы, вылезали один за другим трое мужчин и еще один оставался в машине. Причем двое явно были телохранителями третьего, а один — шофером этого же третьего. Выглядели все трое очень мрачно.
Телохранители тут же заняли посты по обе стороны от своего хозяина, а сам он неторопливо направился к подругам. Обозрев по пути, во что превратился передний бампер и вообще перед его машины, он помрачнел еще больше. Один из телохранителей отвлекся на то, чтобы помочь шоферу выбраться из сработавших подушек безопасности. Пока они там ковырялись, хозяин «Мерседеса» подошел к девушкам и воззрился на них.
— Вы сумасшедшие? — поинтересовался он у них. — Или просто не умеете водить?
Мариша тоже вылезла из «девятки» и с грустью обозрела ее заднюю часть, превратившуюся в груду покореженного металла. Больше всего ее расстраивало то, что в багажнике лежала сумка с подарками, которые она привезла из Вены для друзей и которую не оставляла дома, а таскала всюду с собой, надеясь выкроить минутку и раздарить потихоньку презенты.
Среди подарков, Мариша это отлично помнила, было несколько бутылок с вином и одна очень красивая фигурка селезня с уточкой и выводком утят. Трудно было надеяться, что бутылки или хрупкие фарфоровые утята уцелели в этой аварии. Когда до Мариши дошел этот факт, она ощутила прилив злости. А еще больше она разозлилась, вспомнив, сколько времени и сил она потратила, выбирая именно такие подарки, которые бы действительно пришлись по душе дорогим ей людям. И это ее очень здорово разозлило;
— Это я не умею водить?! — воскликнула она. — Это ваш шофер не держал дистанцию! Сами посмотрите!
И она указала на шофера, который все еще не мог выпутаться из подушек безопасности. Когда Мариша вылезла из машины, выяснилось, что она почти на две головы выше владельца «Мерседеса». Кроме того, когда Мариша всерьез начинала злиться, глаза у нее становились огромными и темно-темно-синими, а волосы на голове топорщились дыбом, как грива у льва. Волосы у Мариши были светлые и даже в спокойном состоянии привлекали к себе внимание. А уж когда Мариша злилась… В общем, у хозяина «Мерседеса» от такой невиданной красоты перехватило дыхание, и он начисто забыл, о чем собирался говорить.
— Э… — проблеял он, теряя весь свой апломб. — Э…
— Можете вызывать ментов! — продолжала негодовать Мариша, сверкая глазами. — Всем известно, что виноват всегда тот, кто въехал в зад впереди идущей машины. То есть виноват ваш шофер.
Шофера как раз в это время вытащили из подушек безопасности, и он тоже смог принять участие в дискуссии.
— Так тормозить нельзя! — с места в карьер заявил он Марише. — Вы же буквально ударили по тормозам, даже не посмотрев, едет кто-нибудь за вами или нет!
— А почему меня это должно интересовать? — еще больше разгневалась Мариша. — Я увидела впереди препятствие, мне нужно было остановиться. Это вы должны были следить, чтобы не въехать мне в зад.
— Какое препятствие? — тоже завопил шофер. — Дорога перед вами была свободна! На ней никого не было!
Ни одной машины, ни одного пешехода!
— Пешехода не было! — закричала Мариша. — А котенок был!
— Котенок?! — недоуменно вытаращил на нее глаза шофер, и челюсть у него отвисла.
— Котенок! — неожиданно умилился Маришиным словам владелец «Мерседеса».
— Котенок, — хором повторили телохранители за хозяином, которым было непонятно, на чью сторону становиться.
— Ну да, — кивнула Мариша с видом прелестной бездумности. — Маленький такой котеночек. Выскочил откуда-то и прямо мне под колеса. Не давить же мне его было?
И она выжидательно посмотрела на четверых мужчин. Те мялись и не знали, что сказать. Похоже, они сочли Маришу очень красивой девицей и при этом круглой дурой. А это Марише и нужно было. Она отлично знала, что большинство мужчин почему-то предпочитают думать, что головы у женщин предназначены исключительно для ношения шляпок. Во всяком случае, насколько Марише подсказывало чутье, владелец «Мерседеса» относился именно к этой категории.
Наконец шофер справился со своей отвисшей челюстью и разразился тирадой о том, что все кошки в городе, даже если их всех собрать в одном месте, не стоят и половины стоимости ремонта обеих машин. Впрочем, справедливости ради нужно сказать, что в первую очередь его беспокоил «Мерседес». А вот самого хозяина пострадавшего «Мерседеса» состояние его машины волновало сейчас меньше всего. Он не сводил глаз с Мариши и, кажется, совершенно потерял всякий разум.
Во всяком случае, когда он заговорил, то без разговоров и даже вроде с радостью согласился оплатить ремонт «девятки» и даже взял на себя все хлопоты о нем. Разумеется, ремонт своего «Мерседеса» он тоже взял на себя.
Тут же был вызван эвакуатор, который забрал «Мерседес». «Девятку» увезли через несколько минут на буксире подоспевшие молодцы из автосервиса.
— Вот моя визитка, — сказал Марише владелец «Мерседеса». — Ваша машина будет готова уже завтра.
Я позабочусь об этом.
Мариша взяла кусочек картона и с интересом увидела, что судьба столкнула ее с владельцем самого крупного в городе мясокомбината Григорием Петровичем Павловым.
— Позвоните мне, — с чувством пожав Маришину руку, проворковал Григорий Петрович. — Тут на обратной стороне указан номер моего мобильного телефона.
Мариша улыбнулась, и судьба несчастного фабриканта была решена. Он окончательно и бесповоротно влюбился. Ради прекрасных Маришиных глаз он тут же пообещал, что через десять минут на этом самом месте будет стоять машина с документами и доверенностью на имя Мариши. И что пользоваться ею Мариша сможет так долго, как сама того захочет. И уж как минимум до того момента, как будет сделана ее «девятка».
После этого Григорий Петрович уселся в уже поджидавший его джип и укатил по своим делам, не забыв сказать Марише на прощание, что он будет очень-очень ждать ее звонка. После его отъезда Мариша задумчиво покрутила в руках кусочек картона л, скептически хмыкнув, сказала:
— Наверняка женат, подлец.
— Кто? — спросила Аня, еще не пришедшая в себя после случившегося.
— Этот Григорий Петрович, — сказала Мариша.
— Почему?
— Домашнего своего телефона он не оставил. Только рабочий и сотовый. Почти сто процентов, что он женат, — ответила Мариша.
И она попыталась порвать визитку.
— Подожди! — остановила ее Аня. — Еще неизвестно, как дела повернутся. И никто тебя не заставляет крутить с ним роман.
— Меня никто не заставляет, — вздохнула Мариша. — Но ты же видела, что он глаз от меня оторвать не мог. Влюбился, точно тебе говорю. И сама посуди, что хорошего может из этого выйти? Он начнет за мной ухаживать, дарить цветы, водить в ресторан, понемногу я тоже к нему привяжусь. И, оп! Я либо уже любовница женатого мужчины! Либо имею оскорбленного в лучших чувствах кавалера. А чутье мне подсказывает, что с этим Григорием Петровичем лучше не ссориться.
— Ты так далеко не смотри, — посоветовала ей Аня. — Неизвестно еще, что нас ждет в будущем. Неизвестно даже, будем ли мы с тобой живы завтра. А машина нам нужна сегодня. Так что не выпендривайся и бери визитку, и машину, и все прочее, на что этот Григорий Петрович расщедрится.
Мариша вздохнула, кивнула и сунула визитку себе в сумочку. После этого подруги огляделись по сторонам.
Вся авария и процесс ее ликвидации занял всего около четверти часа. Даже чуть меньше. Это само по себе говорило о том, что Григорий Петрович и в самом деле имел вес и на него можно было положиться в трудную минуту.
Но сейчас подруги думали не о владельце мясокомбината, а о том, как им найти Шкафа с Колькой и остаться при этом незамеченными.
— Нужно войти во двор, — сказала Мариша.
— Думаешь? — с сомнением спросила Аня.
— Уверена, — кивнула Мариша. — Раз парни не выглянули на улицу, чтобы узнать, что тут за грохот, значит, у них во дворе в доме важное дело. Настолько важное, что они не стали отвлекаться.
И подруги прошли под арку. Двор был довольно просторным и к тому же оказался проходным. Синей «пятерки» Шкафа в нем не было. Держась вдоль стены дома, где стояли гаражи жильцов дома, подруги прошли в следующий двор. Тут был тупик, но и там синей «пятерки»
Шкафа не было.
— Что за мистика? — удивилась Мариша. — Она должна быть где-то тут.
— Ясное дело, должна быть, — согласилась Аня. — Мы же с Григорием Петровичем загородили выезд из этих дворов, Подруги еще раз оглядели двор и стоящие в нем машины. «Пятерку» тут решительно негде было спрятать.
— Пошли обратно, — сказала Мариша. — Помнишь те гаражи, мимо которых мы шли? «Пятерка» должна стоять в одном из них. Больше ей быть негде.
Девушки вернулись в первый двор и схватили упитанного подростка неопределенного пола, пытающегося кататься на роликовых коньках. Получалось это у него из рук вон плохо, поэтому он с радостью согласился передохнуть и поболтать. В процессе знакомства выяснилось, что зовут подростка Олей. И что живет она в пятой квартире этого дома уже четырнадцать лет. И всех жильцов в доме знает.
— А минут двадцать назад ты не видела в вашем дворе синюю «пятерку»? — спросила у нее Мариша.
— Ржавую? С двумя парнями в ней? — спросила Оля.
— Да, — обрадовались подруги.
— Видела, — кивнула Оля.
— И куда она делась?
— Этого я не знаю, — огорошила подруг Оля. — Я за ней не смотрела. Эти парни, когда въезжали, чуть меня не задавили. А потом мы разъехались, и я подумала, что неплохо бы мне на всякий случай надеть шлем и наколенники. Они у меня есть, но я думала, что во дворе они мне не нужны. Но после того как чуть не угодила под колеса «пятерки» ваших знакомых, я передумала. И пошла домой за шлемом.
— Ясно, ясно, — перебила ее Мариша. — А куда делась машина-то?
— Говорю же, что не знаю, — пожала плечами Оля. — Когда я вышла из квартиры, то ваших знакомых и их машины уже во дворе не было. Наверное, уехали.
— Это исключается, — решительно отказалась Мариша.
— Тогда не знаю, — ответила Оля и встала, чтобы продолжить катание на роликах.
Но, отъехав от подруг всего на пару метров, она неожиданно совершила неуклюжий разворот и вернулась к ним. Подруги с интересом посмотрели на Олю.
— Разве что они загнали ее в гараж, — сказала Оля. — Я имею в виду ваших знакомых и их машину.
— Да, мы тоже это поняли, не такие уж мы идиотки, но в какой из гаражей? — простонала Мариша.
— Вот в этот, — уверенно сказала Оля, показав рукой на двери гаража с белым номером двадцать один.
— Почему ты думаешь, что именно сюда? — с интересом спросила у нее Аня.
— Во-первых, потому что, когда я уходила к себе, двери этого гаража были открыты, а машины в нем не было. А во-вторых, все остальные гаражи заняты. И я прекрасно знаю, что за машины там стоят.
— а этот? — спросила Мариша, указывая на двадцать первый гараж.
— А это гараж Мити, — сказала Оля. — Он там машины ремонтирует. Наверное, он и «пятерку» ваших знакомых к себе загнал.
— Ты знаешь, где найти этого Митю? — спросила у Оли Мариша.
— Конечно, — кивнула Оля. — Видите цифру на гараже? В двадцать первой квартире он живет. Вон в том подъезде.
— Спасибо, — крикнула Аня на ходу, устремляясь следом за Маришей к нужному подъезду.
Они успели добраться до двадцать первой квартиры как раз к тому моменту, когда замки в двери заскрежетали. Наверху был закрытый чердак. Подруги повернулись и бросились вниз. Спустившись на три пролета, они остановились и прислушалась. Наверху слышались голоса троих. И голоса эти спускались вниз. Сталкиваться на темной лестнице со Шкафом, да еще когда он в компании своих приятелей, подругам никак не улыбалось.
Поэтому они сочли нужным отступить.
Выскочив во двор, они едва успели спрятаться за еще одним гаражом, на этот раз ракушкой, как из дома появились Шкаф с Колей и еще один парень. Этого третьего подруги мигом узнали. Он тоже участвовал в похищении Володьки. Подруги видели его возле конного памятника самодержцу Николаю Первому.
— Вся компания в сборе, — прошептала Мариша. — Интересно, куда теперь они направятся?
Митя подошел к своему гаражу, отпер дверь и вскоре выехал оттуда на еще одной машине, которую подруги до сей поры не видели. Это была золотистого цвета «Хонда».
Довольно новая, но с одним существенным изъяном.
У нее было сильно покорежено правое крыло и разбита фара. Вся компания загрузилась в машину, но та заводиться не желала. Митя поднял крышку капота и погрузился в изучение внутренностей машины.
— Так, — прошептала Аня. — Мне все ясно. Этот Митя по профессии автомеханик. Он дает своим приятелям машины, которые ему оставляют для ремонта. Поэтому эти три бандюги с такой легкостью и меняют тачки.
И к тому же Митя явно замешан в истории со шкатулкой.
Но не это важно.
— А что важно? — спросила Мариша.
— Сейчас они поедут по своим делам не на ржавой «пятерке», а на этой золотистой красавице.
Мариша молча кивнула, думая о чем-то своем.
— Они-то ее сейчас наладят и поедут, — наконец сказала она. — А мы? На чем мы поедем за ними? Наша ведь «девятка» тю-тю!
— Вот и я о том же! — кивнула головой Аня.
Подруги переглянулись и начали отступать из своего укрытия. На их счастье, «ракушка», за которой они прятались, стояла совсем близко от выхода со двора. Девушки нырнули под арку и выскочили на улицу. Никаких обещанных Григорием Петровичем машин они не увидели. То есть машин было много, но все они двигались по своим делам и тормозить перед подругами явно не собирались.
— Звони этому хмырю! — рассердилась Аня. — Что это такое, в самом деле? Оставил нас без машины! Кто его просил тащить ее в автосервис? Помятый у машины багажник — еще не повод, чтобы на ней не ездить.
Мариша поспешно набрала номер, оставленный ей Григорием Петровичем. Тот здорово обрадовался Маришиному звонку.
— Мариша, а я как раз думаю о вас, — проворковал он.
Мариша скрипнула зубами и сказала, что ей это очень лестно, конечно. Но хотелось бы знать, где обещанная машина. Услышав, что машина еще не прибыла, Григорий Петрович заволновался.
— Она должна быть уже на месте, — сказал он. — Посмотрите по сторонам. Может быть, увидите темно-фиолетовую «Волгу» с водителем.
Подруги посмотрели и в самом деле увидели, как к ним приближается «Волга». Новенькая и чудовищно сияющая.
— Ужас! — прошептала Аня. — Я в такую не сяду! Это баклажан какой-то, а не машина. «Волга» должна быть или черной, или белой. В крайнем случае желтой, если это такси. Но ведь это не такси.
— Не капризничай, — посоветовала ей Мариша. — Не тот случай.
Подруги едва успели загрузиться в фиолетовую «Волгу», как из-под арки вырулила золотистая «Хонда» с тремя пассажирами. Все попытки подруг выпихнуть водителя «Волги» — молодого парня — из машины не увенчались успехом.
— Григорий Петрович велел мне сопровождать вас всюду, куда бы вы ни поехали, — на все резоны подруг твердил он.
— Ну, мне лично все ясно, — хмыкнула Аня. — Посадил соглядатая, чтобы знать, чем ты занимаешься и что ты вообще за девушка. Непрост этот Григорий Петрович.
Ох, непрост!
— Да и плевать, — отмахнулась Мариша и повернулась к водителю.
Он с интересом прислушивался к разговору подруг и теперь внимательно посмотрел на Маришу.
— В общем, так, — сказала Мариша. — Нам необходимо узнать, куда направляется вон та золотистая «Хонда». Сможешь уследить за ней? Или я сама за руль сяду.
Водитель «Волги» пренебрежительно фыркнул, пробормотал что-то нелестное о женщинах за рулем и тронулся с места следом за золотистой «Хондой».
Назад: Глава 7
Дальше: Глава 9