Глава 9
Все получилось, как и предсказывала Мариша. Соседка Светиного отца – Глафира Ивановна – оказалась женщиной уже не первой молодости, но еще и не старухой. Во всяком случае, не настолько, чтобы совсем себя забыть и не посматривать на окружающих ее одиноких мужчин, пусть даже и вдовца с незамужней дочерью на руках. И вот эта незаменимая свидетельница и сказала Свете и подругам:
– Все верно, Виктор Сергеевич попусту гостей у себя дома не принимал. Если по делу, то в музее с людьми общался. Раз в неделю, как здоровье позволяло, ездил в музей. Но не только.
– Не только?
– Еще какой-то гость был у Виктора Сергеевича на прошлой неделе.
– Какой же гость?
– Высокий такой мужчина. Видный из себя. Не красавец, но посмотреть есть на что. И машина такая красивая.
– Какая машина? – спросила Инна машинально.
На самом деле она вовсе не ожидала, что Глафира Ивановна окажется специалистом по маркам машин. Но женщина ее приятно удивила.
– «Мерседес», – ответила она без запинки, – представительского класса. Огромный и черный.
– И что было дальше? Зачем этот человек приехал?
– Зачем приехал, не знаю. А Виктор Сергеевич сказал, что это его коллега. Известный археолог Волков.
Вот это да!
– Волков?! Владимир Волков? Он приезжал к Виктору Сергеевичу?
– Приезжал. Но только не Владимир, а Константин.
Ну да, конечно. Ясное дело, к Виктору Сергеевичу приезжал старший Волков. Поэтому Глафира Ивановна – одинокая женщина – им и заинтересовалась. Стала бы она подсматривать за Вовой, он для нее интереса не представлял, ведь мальчишка – сосунок.
– И что Виктор Сергеевич сказал по поводу этого визита?
– Не знаю, о чем они говорили, только Виктор Сергеевич потом был очень задумчив.
– Волков его расстроил?
– Я бы именно так и сказала.
Подруги и Света недоуменно переглянулись. Они не вполне понимали, как объяснить визит археолога к бывшему, почти что отошедшему от дел директору музея. Но возможно, у них оставались какие-то общие дела. Так бы девушки и остались при этом мнении, если бы Глафира Ивановна внезапно не сказала:
– А я ведь не просто так про этого человека вдруг вспомнила.
– Да?
– Я ведь его машину еще раз видела.
– Когда?
– В тот самый вечер!
И чтобы у подруг не осталось уже и тени сомнений, добавила:
– В тот вечер, когда погиб Виктор Сергеевич.
Вот это да!
– Где? Возле дома Виктора Сергеевича?
– Нет. Он ее за поворотом оставил у автобусной остановки. А я в магазин ходила, да и увидела. Еще удивилась. Думаю, вроде бы знакомая машина, а за рулем никого. И стоит далеко от дома Виктора Сергеевича.
Так мимоходом подумав, Глафира Ивановна занялась своими делами. Потом она, как и все вокруг, была потрясена ужасной трагедией. И про знакомую машину вспомнила уже после того, как менты, опрашивающие соседей, уехали.
– Что же вы им не позвонили? И не сказали?
– Телефона у меня нет. Да и не знала я, кому звонить. Вам вот говорю, да сама не знаю, важно ли это?
Ну дает тетка! Еще бы не важно!
– А когда? Когда именно это было? Когда машину видели?
– Да почти как раз в то время, когда Виктора Сергеевича его Мишка терзал.
Потрясающе!
– Глафира Ивановна! Дорогая вы наша! Вы же незаменимый свидетель!
– Почему?
– Да потому, что на этой машине мог приехать убийца!
– Ой!
– И пока вы за хлебом ходили, он вашего соседа убивал!
– Ой! А как же?.. Ведь сказали, что Виктора Сергеевича медведь порвал!
Пришлось объяснить женщине, что это была ошибка. И медведь действовал не самостоятельно, а, так сказать, был науськан на своего хозяина.
– Так что вина лежит не на звере, а на человеке, который все это подстроил.
– Ужасно!
– Поэтому постарайтесь вспомнить, вы уверены, что машина была точно археолога Волкова?
Глафира Ивановна ответила без малейшей запинки:
– Точно!
– Почему вы так думаете?
– У него на лобовом стекле красный зайчик был подвешен. Я его еще в прошлый визит приметила. И сзади подушка такая цветастая лежала. Не знаю, зачем она ему была нужна, но лежала. И в прошлый раз, и в этот тоже.
– Но номеров вы не заметили?
– А зачем они мне? Я и так увидела, что машина та же самая.
Невыясненным остался только один вопрос. Кто был за рулем «Мерседеса» Волкова? Он сам или кто-то другой?
– Вот этого я вам не скажу. Самого хозяина я не видела.
– А долго там стояла эта машина?
– Не могу вам точно сказать. Но часа через два, когда я ходила встречать милицию, ее там уже не было.
Ага! Значит, археолог находился возле дома убитого Виктора Сергеевича как раз в то время, когда того убивали.
– И если даже не сам он директора прикончил, – прошептала Мариша на ухо Инне, чтобы, не приведи бог, не услышала Света, – то вполне мог видеть того, кто это сделал!
– Точно!
И повернувшись в сторону Глафиры Ивановны, подруги хором сказали:
– Вам надо в милицию!
– Надо? Вы так думаете?
– Непременно!
– Ох, грехи наши тяжкие! – вздохнула женщина. – Как не хочется-то! У меня дел домашних полным-полно накопилось. Стирка стоит. Может быть, в другой раз?
Все-таки интересно устроен мозг у некоторых особей женского пола! Ну как это в другой раз, если надо именно сейчас? И при чем тут ее стирка, если человек убит? Ближайший сосед! И хороший знакомый!
– Медлить никак нельзя. Преступник должен быть пойман и наказан!
При этих словах Света вздрогнула и устремила на Глафиру Ивановну молящий взгляд.
– Да! Тетя Глаша, помогите наказать папиного убийцу!
Соседка тяжело вздохнула и кивнула:
– Поехали!
В милиции Глафиру Ивановну с ее свидетельскими показаниями и Свету с ее известием о ночном посетителе в доме ее отца приняли с распростертыми объятиями. Оказывается, расследуя убийство директора музея, милиция столкнулась с полным отсутствием подозреваемых. В профессиональной сфере врагов у Виктора Сергеевича не было, так как он из-за болезни практически отошел от дел и сохранял должность только номинально. Фактически всеми делами заправлял его помощник.
– Папа уже почти полгода не работает, – подтвердила их слова Светлана. – Даже хотел уйти на пенсию, да коллеги его отговорили.
– А как ночной посетитель попал в дом вашего отца?
– Как? Обыкновенно. Через дверь.
– У него были ключи?
– Видимо, были. Потому что мы с девочками потом посмотрели, дверь не была взломана.
– Это мы проверим.
И следователь отправил в дом Виктора Сергеевича двух оперативников, чтобы проверить замки на входной двери на предмет их вскрытия отмычками. А пока оперативников не было, продолжал делиться с дочерью потерпевшего своими соображениями:
– Подозреваемых у нас пока что нет. Даже личный мотив нам пришлось исключить.
В самом деле, в личной жизни у Виктора Сергеевича тоже была тишь и гладь. После потери жены он долгое время вдовел. И лишь год назад познакомился с некоей Ириной Сидоровной, которая стала вести в его загородном доме хозяйство и несколько раз в неделю навещала своего друга.
Никаких подозрительных великовозрастных детей без определенных занятий или другой сомнительной родни у женщины не было. Ирина Сидоровна была одинока и скромна, как и вся ее жизнь серой мышки – младшей научной сотрудницы.
– Хорошая женщина, – подтвердила Света. – Папа нас познакомил. И я не возражала против их романа. В конце концов, мама ушла от нас уже очень давно. А папе было очень одиноко, особенно после того, как он из-за болезни не мог так много работать, как прежде. И как вы могли ее заподозрить?
– Хорошая-то она хорошая, но проверить мы были обязаны всех!
– И что?
– И мы ее проверили. На время убийства у нее железное алиби. Торчала на научной пресс-конференции, где ее фотографировали репортеры для какой-то статьи.
– Да уж, алиби – крепче не придумаешь.
– Да и мотива у нее никакого нет. Как гражданская жена она не могла претендовать на долю в наследстве. И другой женщины у Виктора Сергеевича не было.
На этом месте присутствовавшая в кабинете Глафира Ивановна странно покраснела и хотела что-то сказать. Она даже рот открыла, но внезапно закашлялась и говорить не стала. Остальные не заметили ее смущения. Только Мариша нахмурилась и внимательно посмотрела на Глафиру Ивановну.
С чего вдруг эта явно много чего повидавшая в жизни женщина так смутилась? И Мариша решила, что нужно обязательно поговорить с Глафирой Ивановной по душам. Разумеется, не тут, в кабинете следователя, а когда они окажутся наедине.
Прибывший по звонку следователя Константин Григорьевич Волков всячески отрицал, что был в момент убийства возле дома директора музея. Следователь настаивал, тот отказывался. Разумеется, подругам никогда бы не узнать деталей этой беседы следователя Зубкова и археолога Волкова, если бы девушки не были самими собой и не улучили минутки, чтобы подслушать под дверью кабинета, откуда их выставили.
По случаю теплого солнечного дня окна были открыты во всем отделении милиции. Не стал исключением и интересующий подруг кабинет. И устроившись под окном, они смогли услышать часть беседы следователя с археологом. Вступительный монолог следователя, когда он представлялся, и всю официальную часть они пропустили, но самое главное началось тогда, когда они уже навострили уши.
– Дело в том, Константин Григорьевич, – говорил следователь, – что мы видели вашу машину возле дома убитого.
– Кто видел? Вы видели?
– Нет, не я.
– А кто?
– У нас есть свидетельница.
Молчание. А затем голос археолога:
– Она ошибается, эта ваша свидетельница.
– У вас есть другое алиби на время убийства Виктора Сергеевича?
– Нет, нету у меня алиби. Но оно мне и не нужно! – запальчиво воскликнул Константин Григорьевич. – Я светило отечественной археологии! Неужели вы думаете, что я стал бы вести себя столь низко и подло пошел бы на убийство?
– Никто вас и не обвиняет в убийстве!
– Из ваших слов следует именно этот вывод!
– Поймите, ваше положение очень шатко.
– Оно не станет более прочным, если я даже вам и скажу, что приезжал к Виктору Сергеевичу, но нашел его уже убитым. И чтобы не впутываться в эту историю, просто позвонил по «02» и просто вызвал наряд к дому моего коллеги.
– Это было так?
– Я вам уже все сказал.
– Вы в самом деле вызвали патруль?
Следователь казался ошарашенным.
– Можете проверить мой сотовый телефон, – предложил ему Волков. – Этот звонок в нем отмечен.
Что было дальше, подруги не узнали. Потому что появился какой-то мужик в форме с погонами старшего лейтенанта и прогнал девушек с их чудесного местечка.
– Идите отсюда, девушки! Следователь с вами уже закончил. Что у вас, других дел нет, кроме как у него под окошком торчать?
С такими словами лейтенант расположился на скамеечке, где сидели подруги. Да еще не один, а со своим приятелем. И они оба закурили ужасно вонючие сигареты и завели какой-то пустой разговор про замену коробки передач в «Жигулях» лейтенанта.
И что делать подругам? Теперь они ничего не слышали из разговора следователя и археолога. В уши лезла всякая чушь про коробку передач и проклятую заднюю передачу, которая никак не хочет включаться.
– Как ты ее ни втыкивай, не втыкается! Может быть ты, Петруха, попробуешь ей воткнуть?
И подруги ушли. Сил не было слушать эту гадость!
– И куда мы теперь?
– Поехали обратно в город? – предложила Света. – Оперативники замки на входной двери уже осмотрели. Больше нам тут делать нечего.
Как с самого начала и сказали подруги, дверь не была взломана или вскрыта с помощью отмычек. Ее открыли родными ключами. Теми самыми, которые пропали после убийства Виктора Сергеевича.
Это открытие заставило всех трех девушек сначала похолодеть, а потом их бросило в жар. Выходит, этой ночью убийца Виктора Сергеевича почти что был у них в руках! Если бы они действовали чуть расторопней, то могли бы схватить его! Или хотя бы установить его личность.
– Вопрос в другом, – вздохнула Инна. – Долго ли бы мы прожили после этого?
От этого вопроса у подруг по спине снова пошел холодный озноб. Как близко они были от смерти этой ночью! Буквально в нескольких шагах.
– Поехали в город! – воскликнула Света, поддавшись минутной панике.
– Нет, – внезапно произнесла Мариша. – Я хочу еще раз зайти к этой Глафире Ивановне.
– Зачем?
– Мне кажется, она чего-то недоговаривает о своих отношениях с Виктором Сергеевичем.
– Чего недоговаривает?
– Вот это мы сейчас и выясним.
Но дом Глафиры Ивановны снова стоял тихий и пустой. Дверь была закрыта. Ставни на окнах тоже.
– Уехала она в город, – сказала одна из соседок, выглянувшая на шум. – А зачем она вам нужна?
– Поговорить хотели. Куда же она? Ведь только сегодня утром приехала.
– Приехала, а потом уехала. Сказала, стирка у нее в городе ждет.
Это было так странно и непонятно, что девушки даже не знали, что сказать. А соседка, видя их растерянность, предложила:
– Если вам Глафира так срочно нужна, то могу вам дать телефон ее трубки. Да только вряд ли он вам поможет.
– Почему это?
– Глафира трубку свою на прошлой неделе в скупку сдала. Кнопки у нее западать стали. Старую сдала, а новую, не знаю, взяла ли. Думаю, что вряд ли. Так без телефона небось и ходит.
Так оно и оказалось. Все попытки дозвониться до Глафиры Ивановны оказались безрезультатными.
– Адрес ее хотите? – нерешительно предложила соседка и очень удивилась тому энтузиазму, с каким девушки ухватились за ее предложение.
Направляясь в город, подруги хотели сразу же поехать к Глафире Ивановне, но в их планы была внесена корректировка. Не успели они миновать указатель с гордым названием «Санкт-Петербург», как у Светы заиграл телефон.
«Люблю тебя, – жалостливо выводил он плаксивым голосом, – как же я без тебя?»
Мариша удивилась. Она никак не думала, что такая интеллектуалка, как Светочка, слушает дешевенькую попсу, где ни смысла, ни музыки. Вот как открываются люди! Небось по ночам и любовные романчики в мягких бумажных обложках почитывает! Тайком! Под одеялом с фонариком. А днем прячет их в самые укромные уголки своей квартиры. Чтобы, не дай бог, никто не увидел и не заподозрил ее в дурном вкусе.
Фу! Мариша прямо расстроилась за Свету. Сама Мариша предпочитала играть честно. Да и вообще, что дурного в детективах или любовных романах? И те и другие помогает отвлечься от повседневности, которая заедает всякого, даже самого высоко эрудированного знатока или большого ученого. В рабочее время такой человек решает мировые проблемы, пишет гениальные компьютерные программы или открывает новый вид молекул. Но не может же человек круглые сутки, все двадцать четыре часа, быть гением.
Иногда хочется и отдохнуть. Мозг ведь тоже любит полениться. А то ведь и до забастовки недалеко. Заклинят у гения колесики и шестеренки, и все – прощай, наука, здравствуй, психушка! И чтобы мозг его мог отдохнуть, гению на помощь и приходят детективчики или любовные романчики.
Читает он их себе и горя не знает. Радуется даже! Ведь никаких заумных выводов! Никакого скрытого смысла. Все четко, ясно и просто. Вот герой, вот его приключения, вот счастливый конец. Прелесть! И чего стесняться?!
Но Мариша отвлеклась от своих трезвых мыслей и вовремя призвала себя к порядку. Как она может критиковать Светку? Уж в таком обществе она вращается. Слушать там нужно классическую музыку, а никак не попсу. Читать Бодлера, а никак не Полякову. Носить строгий костюм темных тонов и боже упаси джинсы со стразами на попе. Ну и так далее.
– Да, Ирина Сидоровна, – произнесла Света, приложив трубку к уху, и Мариша насторожилась.
Уж не гражданская ли жена Светкиного папочки звонит? Так оно и оказалось. Она самая.
– Светлана, я знаю, что мы никогда не были с тобой особенно близки. Но в связи с трагедией, которая произошла с близким нам обеим человеком, я считаю, нам с тобой необходимо встретиться.
Так и сказала! Слово в слово! Как будто бы у нее не любимый мужчина умер, а произошел небольшой скандал на ученом совете. Даже не скандал, а слегка накалилась обстановка. И чтобы ее разрядить, нужно встретиться и обсудить.
– Хорошо, Ирина Сидоровна, – точно таким же ровным и прохладным тоном произнесла Света. – Я как раз сейчас в городе и на машине. Скажите, куда мне подъехать?
Оказалось, что Ирина Сидоровна взяла на работе отгул. Как она выразилась, в связи с чрезвычайными обстоятельствами. И ждала она Свету у себя дома.
– Вы пойдете со мной? – спросила девушка у подруг, когда Инна доставила ее к дому Ирины Сидоровны.
– А ты хочешь?
– Если честно, то да. К тому же вы хотели поговорить с ней? Ведь так?
Ирина Сидоровна жила в маленькой, очень просто обставленной квартирке. И вроде бы не бедно тут было, но так сухо и скучно, что хоть плачь. Стены оклеены светлыми обоями под ткань. На них висят литографии в простеньких рамках. Акварели. И несколько графических работ. Вполне возможно, что работы дорогие. Но тона уж больно скучные – серые, коричневые и черные.
Мебель тоже очень строгая. Никаких завитушек или позолоты. Цветок на окне только один – огромный толстый кактус в прозрачной вазе. Необычно, но все равно как-то сухо.
– Хоть бы цветных стеклышек в кактус набросала. Или бабочку прицепила.
И сама Ирина Сидоровна была сухой, худощавой дамой с сухой, покрытой мелкими морщинками кожей. Воспитана она была безупречно. И даже глазом не моргнула, когда Света явилась к ней без предупреждения не одна.
– О, я вижу, что ты с подругами, – произнесла Ирина Сидоровна все тем же своим ровным невыразительным голосом.
И не понять было, сердится она или одобряет.
– Проходи, Светлана. И вы, девочки, тоже. Снимите обувь и помойте руки.
Немного обескураженные ее просьбой девушки руки послушно вымыли, теснясь в крохотной ванной у маленькой раковины. Потом прошли в комнату, где их уже поджидала Ирина Сидоровна. Никакого угощения им предложено не было. Так что оставалось только гадать, зачем было мыть руки? Или Ирина Сидоровна придерживалась позиции хозяйки из старого анекдота? Если вы, дорогие гости, руки мыли с мылом, то чай вам полагается без сахара.
Но шутки шутками, а разговор между тем пошел серьезный.
– Светлана, ты уже взрослая девушка, и я считаю, что должна быть с тобой откровенна, – произнесла Ирина Сидоровна. – Мы с твоим отцом долгое время были вместе.
– Я знаю.
– Он говорил тебе про меня?
– Да.
Подругам показалось, что по холодному высокомерному лицу Ирины Сидоровны промелькнула тень удовольствия. Но то ли она была, то ли нет – понять толком не удалось. Через мгновение лицо Ирины Сидоровны снова превратилось в привычную непроницаемую и лишь чуточку брезгливую маску.
– В связи с этим я хочу поставить тебя в известность, что твой отец написал завещание. И оно находится у меня.
Ага! Кажется, уже стало теплей!
– Но папа написал уже одно завещание прошлой весной, когда ложился на операцию, – заметила Света, слегка недоумевая.
– Помню. Там он упомянул обо мне лишь вскользь.
– И что?
– А за прошедшее время мы с твоим отцом стали куда ближе. И он счел необходимым составить новое завещание.
– И что там?
– В нем твой отец, хочу особо подчеркнуть этот факт, самолично распорядился, что половина его имущества переходит ко мне.
– К вам? – удивилась Света. – И какая же это половина?
– Меньшая. Городская квартира твоего отца. Загородный дом, где случилась эта трагедия, можешь оставить себе.
Света задохнулась. То ли от возмущения, то ли от чего другого. Но Ирина Сидоровна держалась невозмутимо, словно колонна. И лишь повторила:
– Твой отец так хотел.
– Но городская квартира стоит как минимум в два раза дороже загородного дома. И сейчас мы ее сдаем. Я сама живу в очень скромных условиях, потому что папино лечение съедало так много денег, что содержать городскую квартиру нам было не по карману. Понимаете?
– Мне это прекрасно известно. И я считаю, что ты, как молодая инициативная женщина, не должна жить на доходы от сдачи квартиры. Это не совсем этично.
– А вам этично ее отбирать? Мою квартиру, где я родилась? Где выросла и где умерла моя мама?
В порыве негодования Света даже забыла про свое хорошее воспитание и безупречные манеры. Но Ирина Сидоровна осталась невозмутимой, лишь кончики ее ноздрей чуть дрогнули.
– Я вовсе не собираюсь обобрать сироту. Я лишь хочу тебе напомнить, что отец отдал это распоряжение сам. Лично! И в конце концов, квартира – это его частная собственность. Он мог распорядиться ею по своему усмотрению.
Некоторое время Света молчала. А потом холодно произнесла:
– Могу я взглянуть на это завещание?
– Разумеется. Я покажу тебе копию. Извини, но подлинник я тебе доверить не могу.
Однако эта Ирина Сидоровна хорошо подготовилась. Бедного Виктора Сергеевича еще в землю зарыть не успели, а она уже делит его добро. Не очень-то красивая ситуация. И красивые слова, которые тщательно подбирает Ирина Сидоровна, тут не помогут. Сколько какашку ни крась, розой она все равно не станет.
Света внимательно изучила копию нового завещания своего отца.
– Да, тут подпись моего отца. Но почему он обратился к незнакомому нотариусу? Все наши дела всегда вел дядя Гога.
– Если твой отец поступил подобным образом, значит, у него были на то причины.
Света пожала плечами:
– Не знаю. Мне это кажется весьма странным.
– Что ты хочешь сказать? Что я лгу? Что завещание поддельное?
Света призвала на помощь всю свою выдержку. И ответила неожиданно спокойно:
– Не знаю, что вам даже и сказать. Конечно, без заключения экспертов я не стану разбрасываться подобными обвинениями. Но все же повторю: это завещание и все сопутствующие ему моменты выглядят очень и очень странными. И в любом случае вы бы могли подождать хотя бы до того момента, когда прах отца упокоят в земле.
– Я хочу, чтобы между нами не осталось никаких недомолвок. Кстати, когда похороны?
– Я была сегодня у следователя. Он сказал, что к вечеру оформит все бумаги и завтра можно будет забрать тело.
– Великолепно! – просияла Ирина Сидоровна. – О! То есть я хотела сказать…
– Я прекрасно поняла, что вы хотели сказать!
Тон Светы был холодней айсберга. Точно так же, как и она сама. Куда там Ирине Сидоровне! Сейчас об Светку можно было обжечься, как о жидкий азот. С таким же выражением лица, не прощаясь, она поднялась с места и двинулась к выходу. Подруги поднялись следом.
Так, молча, Света и вышла из квартиры своей гражданской мачехи. И лишь на улице дала волю своим чувствам.
– Змея! – кричала она. – Подлая гадюка! Вползла в доверие к моему отцу. Воспользовалась его чувствами и слабостью! Обвела его вокруг пальца! Нет, не могло такого быть. Просто не могло! Отец бы обязательно сообщил мне, если бы написал подобное завещание.
– Может быть, ему было стыдно?
– Мой отец никогда не делал ничего такого, за что ему могло быть стыдно! – отрезала Света. – Он меня обожал. И никогда не стал бы действовать подобным образом и за моей спиной. Разумеется, у него были отношения с Ириной Сидоровной. Но не настолько близкие, чтобы сделать ей такой подарок!
– И что ты собираешься предпринять?
– Позвоню следователю Зубкову и сообщу ему новые факты!
– Например?
– Например, что у моей названной мачехи был очень веский повод, чтобы желать смерти моего отца!
Света была настроена решительно и Зубкову в самом деле позвонила. Едва тот услышал про завещание, как очень заинтересовался.
– Немедленно позвоню этой женщине и потребую, чтобы она предъявила следствию эту бумагу, – заверил он Свету. – Уверяю вас, ни о чем подобном мои оперативники мне не сообщали. А это же многое меняет! Спасибо вам огромное за этот сигнал!
Инне с Маришей даже стало слегка завидно. Ишь как ее хвалят! А они? А их? Ведь сколько раз они в зубах приносили официальному следствию важные улики, словно собака домашние тапочки своему хозяину, и ни разу их не похвалили. Самое большее, не ругали. Но похвалы, нет, похвалы они так и не дождались. А Светка всего-то и сделала, что узнала о завещании и тут же наябедничала следователю, не предпринимая самостоятельно никаких шагов. И что же? Она сразу же молодец и умница! А чем хуже они с Инной?
– Обидно! – прошептала Мариша. – Честное слово, обидно.
– И главное, ведь ничего не сделала, а ее хвалят.
– А я.?
– А мы.?
– А мы с вами, – перебила их повеселевшая после разговора со следователем Света, – сейчас поедем к Глафире Ивановне.
Подруги уже и думать забыли про эту женщину. А вот Света, оказывается, не забыла. Может быть, похвалы следователя все же имели под собой более вескую причину? И подруги просто не замечали в Свете чего-то важного, что заметил следователь?
Но как бы там ни было, к Глафире Ивановне они поехали. Без предупреждения, так как ее телефон по-прежнему был недоступен. А домашний телефон был постоянно занят.
– Раз занято, значит, она дома, – рассудила Мариша.
И они поехали.
