Глава 10
Глафира Ивановна была дома. Но прежде чем вступить с ней в диалог, Света поведала подругам краткую биографию ближайшей соседки своего папы. Имя свое эта женщина получила пятьдесят шесть лет назад в честь известной героини старой комедии – свинарки-ударницы Глаши. Родители, впечатленные этим фильмом, нарекли новорожденную дочурку, совершенно не подумав о том, какая же судьба будет у младенца. А судьба была такая, что, едва научившись понимать человеческую речь, маленькая Глаша слышала со всех сторон:
– Ага! Глаша! Свинарка! А где же твой пастух?
Самое досадное, что годы шли, а эта шутка никому не надоедала. Старый фильм оказался удивительно живучим. Время от времени его показывали по одному из телевизионных каналов. И этого оказывалось достаточно для поддержания неизменного интереса к имени Глафиры.
В результате Глафира, будучи девушкой благоразумной, решила не идти поперек судьбы и пошла учиться в сельскохозяйственный институт. Естественно, специализацию и тему для дипломной работы она выбрала себе соответствующую – «Парнокопытные и их сельскохозяйственное использование в условиях нашего региона».
Закончив институт, Глафира Ивановна отправилась на работу в один из колхозов нашей огромной родины. Правда, трудиться ей пришлось не в условиях Крайнего Севера, а на благодатной Кубани. Там же она вышла замуж. Не за пастуха, но за комбайнера. Муж сильно пил и умер довольно молодым, свалившись спьяну со своего комбайна. От мужа у молодой тогда еще вдовы остался дом на Кубани и тяга запивать любое горе порядочной дозой спиртного.
Дом она продала очень быстро и переехала в окрестности небольшого городка Сестрорецка, где родилась и выросла. А вот от тяги к спиртному избавиться оказалось совсем не так просто. Она сопровождала вдовую жизнь Глафиры, словно хроническое заболевание. Не обходилось, конечно, и без обострений. И вот именно сейчас Глафира Ивановна чувствовала, что обострение начинается. Причем с небывалой до сих пор силой.
Ни о какой якобы затеянной ею стирке речи не шло. Женщина сидела в компании с бутылкой водки и уже здорово наклюкалась. В бутылке было меньше половины. И судя по покрасневшим щекам и помутневшим глазам, женщина уговорила всю эту дозу в гордом одиночестве.
– А-а-а… – протянула она нехорошим голосом, обнаружив Свету на пороге своей небольшой городской квартирки, оставшейся ей после второго мужа, тоже спившегося, как и первый ее супруг, но погибшего не под комбайном, а под проходящей мимо дома электричкой. – Дочурка явилась! И чего тебе еще от меня надо?
– Глафира Ивановна, что с вами?
– Что со мной? Нет, это ты скажи, что с тобой?
– Со мной?
– Вот именно! Ты мне скажи, почему ты отца, мерзавка этакая, одного бросила?
– Я.? Я не бросала. Я каждую неделю приезжала к нему.
– Ага! Один раз в пять, а то и в семь дней!
– Но я не могла чаще. Я же работаю!
– А он тут от тоски загибался! Да еще здоровье его никак на лад не шло!
– Но он сам захотел жить за городом.
– Врачи ему велели на свежем воздухе жить, вот и жил. Куда же деваться? За городом, они ему сказали, еще пару лет бы протянул. А в городе они ему и полугода не давали!
– Глафира Ивановна, вы меня что, обвиняете?
– Черствая ты, Света! – с неожиданной обидой произнесла женщина. – Холодная! Никаких чувств в тебе не видно. Статуи свои изучаешь. И сама такая стала, словно статуя.
– Но я…
– Нет, ты послушай, что я тебе скажу! – запальчиво воскликнула Глафира Ивановна. – Отец твой натерпелся с вами обеими!
– С кем?
– С тобой. И с этой, с бабой его постоянной.
– С Ириной Сидоровной?
– Вот, вот! С ней самой!
– Но что же такого?.. Она очень интеллигентная женщина. Каждые выходные приезжала к папе.
– Вот именно, что только на выходные. Утром приедет, вечером уедет. На ночь даже не оставалась!
Света покраснела от намека женщины. И пробормотала:
– Папе нельзя было. Ну, вы понимаете… Это самое.
– Все ему можно было! – запальчиво воскликнула Глафира Ивановна. – Ну хорошо, в нашем возрасте постель – это уже не главное. Ну, не спали бы вместе, но хоть жили бы под одной крышей! Так не было такого. Как развлечение у нее эти субботние поездки были. Приедет, за ручку с Виктором Сергеевичем погуляют, и все.
– Что все?
– А в остальные дни, вы задумывались, как он тут жил один?
– Я ему звонила! Почти каждый вечер!
– Три минуты. Привет, папа! Как дела, папа! У меня тоже все хорошо, папа. Вот и все!
Под градом внезапных обвинений Света почти плакала. Нос у нее задрожал и покраснел, как у кролика. Глаза часто-часто заморгали. И лицо скривилось в неприятной гримасе.
– А разве же твоему отцу это было нужно? – ничего не замечая, восклицала разошедшаяся Глафира Ивановна. – Разве же он этого был достоин? Чтобы в свои последние дни на этой земле рядом с ним ни любящей женщины, ни дочери не было?
Света уже почти рыдала. Глафира Ивановна наконец это заметила и осеклась.
– Ой, Светка! Прости ты меня Христа ради! – запричитала она. – Сама не знаю, что говорю. Знаю, что ты любила своего папку!
И встав на нетвердые ноги, Глафира Ивановна неуклюже обняла Свету. Как ни странно, та не отстранилась от подвыпившей женщины. И Глафира Ивановна внезапно и сама заплакала, утирая обильные слезы краем своего домашнего передника в ярко-красный горох.
– Прости меня, Светулька. Просто накопилось на душе, да еще следователь этот… Ведь он никому про меня не говорил! Вот что обидно-то!
– Кто не говорил? – всхлипывая, уточнила Света. – Следователь?
– Да при чем тут следователь! Отец твой не говорил!
– Про что не говорил?
– Да про меня!
– Ах, про вас.
По Светиному лицу было видно, что она решительно ничего не понимает. Зато Мариша уже во всем разобралась. Да и чего бы не разобраться? Одинокий пожилой мужчина. По соседству с ним женщина – тоже одинокая и вполне подходящая ему если не по социальному статусу, то по возрасту и теплоте характера. Вот и случился у них соседский роман.
Наверняка эта Глафира Ивановна вела все хозяйство в доме Светкиного отца, а гордячка Ирина Сидоровна приезжала на все готовенькое.
– Отец-то твой меня перед всеми поломойкой выставлял! – ревела Глафира Ивановна. – Мне-то плевать, да все равно обидно.
– Папа звал вас экономкой. Правда, я думала, что это он в шутку. Но все равно, никак не поломойкой!
– Экономка! Это кто же такая? Не пойму я.
– Женщина, которая дом ведет.
– У богатых людей?
– Вот именно.
– Заместо хозяйки она получается?
– Ну да!
– А-а-а… Тогда другое дело. Тогда не обидно, – шмыгнула носом Глафира Ивановна. – Да и верно. Я у него в доме всем распоряжалась. Ты уж, Светочка, не обижайся. А только так оно и было!
Но на Свету за сегодняшний день обрушилось столько новой информации о личной жизни ее отца, что она даже не отреагировала.
– Что же? – прошептала она. – Вы и жили с ним вместе? Как же соседи не знали?
– Жить не жили, врать не стану. Он в своем доме жил, я в своем. Но ночевала я всегда у него. А соседи… Никто и не знал, что я к нему по ночам шмыгаю.
Вот это да! Мачеха номер два!
– Не удивлюсь, если и эта тетка сейчас вытащит завещание в свою пользу, – прошептала Инна на ухо Марише.
Но ничего такого Глафира Ивановна не стала делать. Вместо этого она, тяжело поднявшись, взяла еще три рюмки. И налила себе и подругам еще водки.
– Выпьем за помин души невинно убиенного Виктора, – нараспев произнесла она и первой опустошила рюмку.
Девушки едва пригубили. Света еще не пришла в себя от шока. Инна была за рулем. А Мариша водку просто не слишком любила. Да еще такую теплую и дешевую, какую пила Глафира Ивановна.
– А как же Ирина Сидоровна? – наконец проронила Света. – Что-то я не понимаю. При чем тут она?
– Да ни при чем. Просто знакомая.
– Но вы хоть знаете, что папа написал завещание в ее пользу?
Глафира вздрогнула. У нее даже водка расплескалась.
– Как это?
– Так. Написал и у нотариуса заверил. Вы об этом знали?
Глафира Ивановна молча помотала головой. Чувствовалось, что это известие потрясло ее до глубины души. Пожалуй, не меньше, чем Свету.
– И что же он ей оставил?
– Свою городскую квартиру.
– Это какую же? Большую или маленькую? – спросила Глафира Ивановна, демонстрируя неплохую осведомленность.
– Большую, – тоскливо призналась Света. – В центре.
– Оп-ля! А ты где же жить будешь?
– В своей.
– В этой крохотульке!? А детей родишь, там же все жить станете? Да у вас и места нету!
– Вообще-то у меня там две комнаты, – всхлипнула Света.
– Да знаю я эти квартиры! – махнула рукой Глафира Ивановна. – Места там тебе одной только и хватает. А если муж или дети появятся, тесно станет.
– Думаете, я этого не понимаю?
– Отец тебя любил больше жизни! Не мог он такое дурацкое завещание написать!
– Но ведь написал!
– Эта мегера его подделала!
– Не может быть! Ирина Сидоровна – научный работник. Она не уголовница!
– Можно подумать, ей убить кого-то пришлось. Ей же всего-то и надо было, что одну бумажку…
Внезапно Глафира Ивановна замолчала на середине фразы, застыв с выпученными глазами.
– Господи, Светка! – воскликнула она. – До меня только что дошло! Это же она батьку твоего на тот свет и спровадила!
– Не могла она. Менты проверили, алиби у нее.
– Значит, наняла кого-то! Подумаешь, большое дело, убивца нанять.
– И кого же она наняла?
– Не знаю. А только надо нам эту особу, эту Ирину… Сидорову козу проверить. Ты знаешь, где она живет?
– Сегодня была у нее в гостях.
– Сама поехала или она позвала?
– Она. Про завещание сказать хотела.
– Прямо до похорон? Вот бессовестная!
– Я ей тоже так сказала! Только вы насчет ее подозрения свои оставьте, Глафира Ивановна.
– Это почему же?
– Потому что милиция проверила, у Ирины Сидоровны никаких таких знакомств никогда и не было. Чтобы помочь ей папу… убить.
– Что ж с того, что не было! Не было, а теперь появились.
Глафира Ивановна, подвыпив, рассуждала необыкновенно легко. Подумаешь, вышла Ирина Сидоровна на улицу, крикнула в четыре стороны: а вот где тут желающие на тот свет моего престарелого любовника отправить? И сразу же перед ней двое из ларца, одинаковых с лица. Что, госпожа хозяйка, желаете?
На самом деле это только в сказках наемные киллеры так и мечутся по улицам, предлагая всем и каждому свои услуги, ничуть не смущаясь отказами. И в Интернете таких объявлений что-то не видать. Да и газеты вовсе не пестрят ими. И вообще, ни один серьезный человек не станет связываться с такими непроверенными типами. Подведут же!
А Ирина Сидоровна производила впечатление не только серьезного, но еще и крайне дотошного человека. Эта дама ни за что не стала бы доверять серьезное дело случайным людям. И вообще, человек, который оказался способен учинить такое жестокое и хладнокровное убийство, должен быть мастером своего дела. Или любителем, но тоже очень хорошо подготовленным.
– Одно ясно, что убийца дома у Виктора Сергеевича бывал и раньше, – сказала Мариша, когда они отволокли мертвецки напившуюся Глафиру Ивановну на ее диванчик в спальне.
Водка подействовала на женщину как-то очень быстро. Одна рюмка, и она уронила голову на стол и захрапела. Похоже, перед приходом подруг она приговорила еще одну бутылочку. Да и пила на голодный желудок.
Сами девушки устроились на кухне, дожидаясь ее пробуждения. Глафира Ивановна что-то слишком уж была красной и дышала как-то странно, поэтому Света опасалась сердечного или другого приступа.
– Посидим тут. Нам ведь все равно. А доброе дело сделаем.
Холодильник у Глафиры Ивановны оказался битком забит. И она сама, перед тем как окончательно вырубиться, предложила подругам заглянуть туда и приготовить чего-нибудь питательного себе и ей.
– Потому как сил нам, чтобы эту змею на чистую воду вывести, нынче понадобится много! – воинственно заявила она при этом.
И хотя подруги считали, что ее мнение относительно Ирины Сидоровны густо замешено на чувстве ревности, все же в словах Глафиры был определенный смысл. Как теперь стало совершенно ясно, материальную выгоду от смерти Виктора Сергеевича поимели два человека – его дочь Света и Ирина Сидоровна.
Причем если с дочерью Виктор Сергеевич жил очень дружно, обожал ее и готов был ради нее на все, то с Ириной Сидоровной ситуация была далеко не столь однозначной.
– Вообще-то странные у них с этой особой были отношения, – заметила Мариша. – Вроде бы особой любви там не было, а квартиру он ей оставил! Что бы это значило?
– Да подделала она завещание! Вот увидишь, Света! Зубков разберется, и не придется тебе с квартирой прощаться.
Но сама Света была настроена далеко не так оптимистично.
– Не знаю, – с сомнением покачала она головой. – А вдруг не разберутся? Им-то что? Не у них же отца убили! Лучше я сама попытаюсь проверить.
Инна с Маришей даже рты пораскрывали:
– И как же ты это сделаешь?
– Уже знаю как.
– Ну, так скажи нам!
– А вы не станете меня отговаривать?
– По-моему, мы тебе уже доказали, что на нас можно положиться! – с обидой произнесла Инна.
– И никаких других интересных дел у нас в данный момент не наблюдается.
Света колебалась недолго.
– Мне эту мысль тетя Глаша подсказала.
– Кто?
– Глафира Ивановна.
– А-а-а… Это когда же?
– Когда начала рассуждать о том, что это Ирина Сидоровна убила папу.
– Ой! И ты ей поверила? Это же она спьяну!
– Но кое-какая логика в ее словах все равно есть. С чего бы папе оставлять своей не очень близкой подруге целое состояние? Да еще не предупредив об этом меня!
– И что ты хочешь в связи с этим предпринять?
– Обыщу квартиру Ирины Сидоровны.
Это предложение почему-то не вызвало в душах двух подруг никакого сопротивления. В самом деле, почему бы и не обыскать. Вдруг чего интересное сыщется. Вопрос был в другом.
– А… А ее саму куда на это время денешь?
– Никуда не дену. Подожду, пока она куда-нибудь уйдет. И осмотрю.
– А как ты туда попадешь?
Света задумалась.
– М-да, ключей у меня нет. Знакомого взломщика тоже.
– Света! – воскликнула шокированная Инна. – Остановись! Ты становишься на крайне скользкий путь!
– И он может привести тебя в тюрьму!
– За что же меня в тюрьму?
– За взлом чужой квартиры.
– Так я же ничего брать не буду. Только посмотрю.
– Вот-вот. А учитывая твое безупречное прошлое, отделаешься ты всего парой-тройкой лет.
– Подумаешь, пустяки какие.
– Отсидишь и выйдешь!
Пока подруги состязались в остроумии, Света краснела, бледнела, и было видно, что в тюрьму ей очень не хочется. А вот в квартиру Ирины Сидоровны, наоборот, хочется.
– И что же мне делать?
И она устремила на подруг умоляющий взгляд. Мол, придумайте что-нибудь. И, конечно, подруги не могли ей отказать в помощи и поддержке.
– Слушай нас и не пропадешь. Значит, делаем так!
Ровно через два с половиной часа Глафира Ивановна была сдана на попечение зашедшей к ней двоюродной племянницы, которая развелась с мужем и временно проживала в квартире у своей тетки. А все три девушки стояли в полной боевой готовности возле дома Ирины Сидоровны. Затем Света ушла. А Инна с Маришей ощутили какой-то дискомфорт.
Немного подумав, с чего бы это, они поняли. Дискомфорт происходил от неприятного чувства утраты. Ангелины с ними по-прежнему не было. Она где-то шаталась, не озаботившись включить мобильник. Это обстоятельство до того нервировало Инну с Маришей, что они, пока ждали условного сигнала от Светы, даже решились позвонить матери Ангелины на домашний телефон.
Но ее мама была совершенно спокойна за жизнь дочери.
– Дома Гелка ночевала, – каким-то странным, но отнюдь не печальным, а скорей загадочным голосом произнесла она. – Встала поздно. И ушла. Сказала, что по делам.
И все! Подруги даже попросили у Гелкиной мамы телефоны Клеопатры и Лидочки – двух ближайших подружек Ангелины. Но девушки были совершенно не в курсе.
– И вообще, нам за мужьями смотреть надо, а не за Гелкой! Вот так вот!
Ничего более полезного Мариша с Инной от них не услышали.
Вскоре Инна тоже ушла следом за Светой. А Мариша осталась на улице. Таков был их план. Сама Ирина Сидоровна находилась дома и ждала Свету для серьезного разговора.
– Я обдумала ваши слова, Ирина Сидоровна, – сказала перед этим Света по телефону. – И поняла, что вела себя с вами невозможно грубо и некрасиво. Если отец решил оставить вам нашу городскую квартиру, значит, так и должно быть.
Неизвестно, что подумала про себя в этот момент Ирина Сидоровна, может быть, удивилась идиотизму некоторых избалованных папенькиных дочек, но вслух она произнесла лишь следующее:
– Очень рада. Ты приняла верное решение, детка.
– Могу я зайти к вам?
– А есть необходимость?
– Мы должны обсудить детали папиных похорон. Мы же самые близкие ему люди. Кому и заняться организацией их, если не нам?
Голос Ирины Сидоровны чуть смягчился. Похоже, Светина лесть сделала свое дело. И она сказала:
– Что же, заходи. Я сейчас дома, но через полтора часа должна буду уйти. Сможешь уложиться в этот временной промежуток?
– О, да! Я бегу!
Ура, планы Ирины Сидоровны как нельзя лучше совпадали с планами трех подруг. И вот теперь, согласно их задумке, Света проникла во вражеское логово. Ирина Сидоровна охотно обсуждала с девушкой детали предстоящих похорон, как вдруг заметила, что Света стала совсем бледной и хватается рукой за сердце.
– Что с тобой, девочка?
– Ой, Ирина Сидоровна! Плохо мне. Сознание прямо теряю!
И в подтверждение своих слов Света громко застонала и завалилась на пол. Тут уж пришлось Ирине Сидоровне побегать. Давненько у нее не случалось такого напряженного дня. В комнате умирает так некстати пришедшая Света. А у самой Ирины Сидоровны дела!
– Света, приди в себя! Что с тобой?
– Мне плохо!
– А лекарство есть?
– Это давление! – едва слышно прошептала Света. – Надо сварить натуральный кофе. У вас есть?
– Есть, как не быть! Сама по утрам пью.
– Вот и сварите. Только с сахаром.
– Так ты гипотоник?
– Да. Но от заварного кофе мигом встану на ноги.
– А растворимое тебе не подойдет?
– Нет, – твердо произнесла Света. – Только вареный! В турке с холодной водой и потом на медленном огне.
Пришлось Ирине Сидоровне тащиться на кухню и варить там кофе. К счастью, кухня находилась у нее в своеобразном закутке. И к ней вел длинный узкий коридорчик, словно аппендикс. К тому же он изгибался под углом. И находясь в кухне, было совершенно невозможно контролировать остальную площадь квартиры. Может быть, в обычной ситуации и не очень удобно. Но для планов подруг в самый раз.
Пока Ирина Сидоровна возилась на кухне, Света потихоньку встала, на цыпочках подошла к входной двери и открыла ее, впустив в квартиру Инну. Так же тихо Инна проскользнула в комнату. Где же ей тут спрятаться? Спрятаться в лаконично обставленной квартирке Ирины Сидоровны было решительно негде. Платяной шкаф был слишком мал для этих целей. Ниш, сундуков и прочих привлекательных местечек не было вовсе.
– Под тахту! – скомандовала Света.
– Там же пыльно!
– Другого места нет. Ой!
– Что?
– Я только что подумала, как же мы с тобой потом отсюда выйдем? Вдруг Ирина Сидоровна нас закроет снаружи, а мы потом не сможем изнутри выбраться?
– Сможем. Я посмотрела на ее замки. Выберемся. Слушай, а может быть, не надо под тахту?
В ответ Света фыркнула так сердито, что даже Ирина Сидоровна услышала из кухни.
– Потерпи, деточка! Уже несу! – крикнула она.
– Слышишь? – зашептала Света. – Она уже идет! Она уже несет! Прячься!
– Смотри, как бы она тебя не отравила! – послушно забираясь под тахту, предупредила ее Инна.
– Не отравит! Это было бы слишком даже для такой мегеры.
– Как знать. Все-таки ты его лучше не пей!
Но все обошлось. Света выпила принесенный ей кофе. Не отравилась. И минут через десять вполне бодро на своих собственных конечностях пошла к дверям. Ирина Сидоровна не скрывала своей радости.
– Как хорошо, что ты пришла в себя! У меня очень мало времени. И я просто не представляю, что бы я делала, не поправься твое здоровье.
– Отменили бы встречу.
– Это невозможно!
– Тогда оставили бы меня у вас.
Взгляд, который метнула на Свету женщина, ясней ясного говорил: она бы этого не сделала ни за что в жизни. Отлично! Значит, ей есть что скрывать. И это следовало проверить. Чем быстрей, тем лучше.
За то, куда потом, выйдя из дома, направится Ирина Сидоровна, ни Инна, ни Света не волновались. Это была уже забота Мариши. Замаскировавшись под знойную брюнетку, она ждала выхода Ирины Сидоровны во дворе ее дома. Сидела Мариша за рулем собственного «Форда», на голове у нее красовался парик с длинными прямыми черными волосами, лицо было покрыто слоем подходящего тонального крема, а на нос она водрузила огромные темные очки, делающие ее похожей на любопытную стрекозу.
Хвала нынешней моде! Она не вызывала ни у кого любопытных взглядов. Этим летом весь город носил именно такие очки. И хотя сейчас уже была осень, но день выдался теплый, солнечный, и очки тут в самый раз.
Таким образом девушки распределили между собой роли. Света играет роль приманки. Выманивает Ирину Сидоровну из квартиры, попутно запуская туда Инну. Мариша следит за дальнейшими перемещениями Ирины Сидоровны, чтобы не упустить тот момент, когда женщина надумает возвращаться домой.
Ну а Инна должна была, присоединившись к Свете, заняться поиском любых доказательств того, что благовоспитаннейшая Ирина Сидоровна на самом деле имеет отношение к убийству Виктора Сергеевича. Вот на какую авантюру пустились подруги. И как хорошо, что они сыщицы, так сказать, неофициальные. Никакой прокурор в данной ситуации никогда в жизни не дал бы им санкции на обыск жилища Ирины Сидоровны.
– Главное, чтобы не попасться!
Этой одной фразой Мариша выразила общее настроение подруг. Впрочем, за себя она вообще не волновалась. Подумаешь, проследить за пожилой дамой. Вряд ли это будет так уж трудно.
Но Мариша ошибалась. Ирина Сидоровна оказалась весьма резвой тетенькой. Во-первых, она была на колесах, что явилось для Мариши большим сюрпризом. По ее прикидкам, зарплата музейного сотрудника никак не позволяла кататься на новенькой «десятке». А уж когда машина рванула с места, да так, что Мариша не смогла угнаться за ней, у нее зародилось подозрение, что под капотом отечественной «десятки» спрятан спортивный движок по меньшей мере от «БМВ».
Будь они на трассе, Марише было бы ни за что не угнаться за Ириной Сидоровной. Но на городских дорогах особенно не погоняешь. Пробки. Вот в одну из таких пробок, на Маришино счастье, и угодила Ирина Сидоровна почти сразу же после того, как выехала из двора своего дома. Было заметно, что пожилая дама нервничает. Она поминутно выглядывала из окна машины, чтобы проверить, не рассосалась ли впереди пробка. И даже истерично гудела, если какая-нибудь наглая иномарка пыталась сунуться в едва заметный проем между ней и передней машиной.
– Ну, и куда же это мы так спешим? – затосковала Мариша.
Но тут пробка начала рассасываться, и Ирина Сидоровна раздумала убегать. Вместо этого она снова нажала на газ. И показала себя очень умелым водителем. Мариша вся вспотела, стараясь не отстать от нее.
– Не ожидала такой прыти от музейной дамочки, – пыхтела она себе под нос.
Да тут еще зазвонил телефон. Мариша мельком глянула на экран. Ангелина! Но поговорить толком было невозможно. Все силы Мариши уходили на слежку за шустрой дамой.
– Прости, Ангелочек! Перезвоню тебе, как только смогу!
Мариша только и услышала, как Ангелина кричит:
– У меня хорошие новости! Нужна твоя помощь!
Ах, если бы она знала, как самой Марише сейчас была нужна чья-нибудь помощь! Пробка закончилась. Мариша и Ирина Сидоровна друг за дружкой обогнули огромный, очень красивого золотистого цвета, «Киа Оптима», застрявший без всяких видимых повреждений прямо посредине перекрестка. Вот и покупай после этого машины с автоматической коробкой передач. Никогда не знаешь, когда она тебя подведет.
И дальше начались настоящие гонки! Мариша себе даже не представляла, что кто-то, кроме нее, может так гонять по городу. Собственно говоря, даже сама Мариша не позволяла себе таких безобразий, которые запросто учиняла Ирина Сидоровна. Она подрезала, она обгоняла, она мчалась на красный и уж, конечно, на желтый свет. Она нарушила столько правил, что суммы штрафов хватило бы на покупку новой «десятки», да еще и на страховку к ней.
И наконец Ирина Сидоровна остановилась. Мариша перевела дух и огляделась по сторонам. «Московские ворота!» И кто же тут живет? Сама Мариша была вся мокрая от перевозбуждения и едва дышала.
– Так, так. И что же дальше?
Но Ирина Сидоровна не торопилась выходить из машины. Так мчалась, а теперь не спешит. Что же она там делает? Вывод был только один: наводит на себя дополнительную красоту. Так оно и оказалось. Ирина Сидоровна вышла из машины, сверкая свежей алой помадой на губах, которая ей, с ее блеклым обликом, совершенно не шла. Тушь на ресницах была положена слишком густо, а подводка получилась кривоватой. Мариша это заметила даже с того расстояния, на каком находилась.
К тому же Ирина Сидоровна нацепила на ноги туфли на высоченных каблуках, ходить на которых не умела. Но несмотря ни на что, бодро ковыляла к старому кирпичному дому. На лице ее сияла такая счастливая улыбка, что Марише стало ясно: эта встреча для Ирины Сидоровны крайне важна. Пришлось Марише вылезти из машины и спрятаться за ближайшее к дому укрытие – чью-то машину.
– Котик, открывай! – проблеяла Ирина Сидоровна в домофон. – Мамочка пришла!
Но не успела Мариша удивиться – ведь следователь Зубков клятвенно заверил Свету, что Ирина Сидоровна одинока, словно тополь в поле, никаких мужей или детей не имеет, прочих родственников тоже, – как прямо у себя над головой она услышала:
– Эй, ты там, шалава уличная! Чего возле моей тачки отираешься?
Подняв голову, Мариша увидела на балкончике третьего этажа здоровенную харю.
– Чего забыла возле моей машины, я тебя спрашиваю? А ну вали оттуда!
Харя вопила так громко, что могла бы привлечь к себе внимание всего дома. И Ирины Сидоровны, что куда опасней. Но женщине было не до чего. Она уже открывала тяжелую металлическую дверь и оглядываться не собиралась.
Дождавшись, когда Ирина Сидоровна окончательно скроется в подъезде, Мариша отошла от чужой машины и показала харе на третьем этаже язык, средний палец на правой руке и скорчила жуткую гримасу.
– Что?! – завелся мужик. – Ах ты, прошмандовка! А еще вырядилась словно порядочная женщина!
На Марише была короткая юбка, едва прикрывающая ее бедра, ботфорты из жатого бархата выше колен и коротенькая курточка. Одним словом, далеко не тот наряд, в котором щеголяют порядочные женщины. Конечно, Мариша специально так нарядилась, чтобы совсем не походить на себя настоящую. Но ведь мужик на третьем этаже не мог этого знать.
Но сейчас Марише было не до мнения о ней хари с третьего этажа. Ее тревожил другой вопрос: куда же пошла Ирина Сидоровна?
