Глава 17
Говоря про Ангелину, Мариша даже не подозревала, насколько была близка к истине. Ангелина сидела в отделении и кляла на чем свет стоит и свою сыщицкую активность, и свою влюбчивость. Сегодня, как считала Ангелина, был один из самых неудачных дней ее жизни.
Утешало только присутствие Степы рядом с ней. Парень оказался сущим подарком судьбы. Бегал для Ангелины за кофе. И даже купил в милицейском буфете несколько мягких булочек – не голодать же девушке! Допрос Ангелины провел сам следователь Крошев. Но закончив допрос, не торопился отпустить Ангелину.
– Сидите тут! – сердито велел он ей, когда Ангелина вздумала приставать к нему и проситься домой. – Целей будете!
И все! Конечно, Ангелина могла бы взбунтоваться и уйти. Но вдруг это будет воспринято как отказ от сотрудничества со следствием? И Ангелина продолжала маяться на жестком стуле в коридоре. Полина и Степа с Васей находились тут же. Заняться им было нечем, и они развлекались тем, что глазели по сторонам.
Таким образом они увидели, как в отделение сначала приехала молоденькая девочка Натка. Потом шикарная дама – первая жена погибшего Бубенцова. А потом наконец прибыла и Ирина Сидоровна, то ли любовница, то ли деловой партнер покойника.
Так как с Ириной Сидоровной она была немного знакома, то Ангелина уже вскочила на ноги, чтобы выразить той сочувствие. Она даже открыла рот, воскликнув: «Ирина Сидоровна, дорогая, что я вам сейчас скажу!» Но Ангелину вовремя опередил следователь.
Вырос он перед ней словно из-под земли, верней, из-под покрытого потрескавшимся облезлым паркетом пола, отрезав ей путь к Ирине Сидоровне. Вырос и еще метнул на девушку такой разъяренный взгляд, что она даже вскрикнула. И плюхнувшись обратно на стул, принялась ломать голову, пытаясь понять, в чем же провинилась на этот раз?
Бедная Ангелина ведь не знала, что Крошев, следуя своему далеко идущему плану, желал лично сообщить трагическую новость всем знакомым женщинам Бубенцова. Считая себя тонким психологом, он ожидал большой эффектности от своей задумки. И не ошибся. Натка, услышав страшную новость, затряслась и заревела. Бывшая мадам Бубенцова захохотала, словно гиена. А Ирина Сидоровна закачалась и упала в обморок.
Следователь мог быть доволен, но не стал. Ни Натка, ни Виктория Дмитриевна не сказали ему ровным счетом ничего интересного. Оставалась одна Ирина Сидоровна. Но она валялась в глубоком обмороке. Таком глубоком, что привести ее в чувство никак не получалось.
– Нужно вызывать врачей, – озабоченно нахмурившись, произнес Крошев. – Что-то мне не нравится ее цвет лица.
Лицо у Ирины Сидоровны в самом деле стало, словно обезжиренное молоко, бледное до голубизны. Особенно страшно на этом побледневшем лице выделялись синие губы. И стал отчетливо виден возраст Ирины Сидоровны. В нормальном уравновешенном состоянии она казалась женщиной лет сорока пяти с тяжелым и трудным прошлым. Но сейчас все поняли, что Ирине Сидоровне было хорошо за пятьдесят. И годы не прибавили ей ни изысканности, ни привлекательности.
– Гражданин следователь, помрет же тетка, – прошептал кто-то из оперативников.
– Сам вижу! Вызывайте «Скорую»!
Врачи приехали довольно быстро. Ирину Сидоровну они в чувство привели. Вкололи ей какое-то лекарство, от которого она хоть и не порозовела, но и синеть дальше перестала. И ее первые слова, которые она произнесла, устремив страдающий взгляд на Крошева, были:
– Скажите, это ведь неправда?
– О том, что Бубенцов скончался? Чистая правда!
– Он не мог наложить на себя руки!
– Он и не накладывал.
– Но вы же сказали…
– Вы меня недослушали. Сразу же в обморок рухнули, – недовольно произнес Крошев. – На самом деле я сказал, что у следствия вначале создалось такое впечатление.
– Создалось впечатление? – икнула Ирина Сидоровна.
– На самом же деле Бубенцов был убит.
Ирина Сидоровна судорожно вскрикнула и потеряла сознание во второй раз. Теперь и врачам пришлось повозиться, чтобы она снова открыла глаза. Открыв их, Ирина Сидоровна попыталась снова что-то спросить у следователя, но тут уж вмешался врач.
– Если не хотите оказаться на том свете вместе с вашим знакомым, молчите! – велел он Ирине Сидоровне.
– А если я спрошу у нее.? – начал следователь, но врач был непреклонен.
– Нет!
– Только два вопроса!
– Ни одного! Вы свою работу уже сделали. Теперь мы сделаем свою. И не мешайте нам.
И врач снова склонился над Ириной Сидоровной. Удивительное дело, у медиков в машине нашелся не только аппарат для искусственного дыхания, переноска и прочие интересные и весьма полезные штучки, но был также и аппарат для снятия электрокардиограммы сердца.
Молодой врач озабоченно уставился на скользящую перед ним ломаную кривую и покачал головой:
– Похоже на инфаркт. Как же вы так неосторожно, товарищи милиционеры? Зачем же вы даму довели до такого состояния? В ее возрасте сильные потрясения способны привести к трагическому результату.
Ирину Сидоровну увезли в больницу, так и не дав ей поговорить со следователем. А она явно этого очень хотела и все рвалась к нему с носилок, к которым ее прибинтовали эластичными ремнями.
– Товарищ Крошев! – шептала она угасающим голосом. – Мне необходимо сказать вам… Я знаю, кто убил Коленьку! Знаю! Поверьте мне, я много чего знаю!
Но тут двери «Скорой помощи» захлопнулись перед ее носом, и Крошев так и не узнал, что же Ирина Сидоровна собиралась поведать ему. Но он не унывал.
– Похоже, дамочке есть что нам сказать. Лед тронулся!
– Но где она, а где вы!
– Ничего страшного! Главное, что она заговорила. Сейчас же еду за ней в больницу! И как только женщине станет лучше, допрошу ее.
И Крошев поспешил к своей машине. Его маленькая подвижная фигурка в мгновение ока пересекла двор и исчезла в салоне его породистого «Пежо», выделенного отделению администрацией города. Иномарка служила сразу нескольким благородным целям. Во-первых, она повышала престиж работников правоохранительных структур. Во-вторых, уменьшала их комплексы по поводу собственной маленькой зарплаты и полунищенского существования. И в-третьих, позволяла участвовать в погонях за другими иномарками хотя бы примерно на одном уровне.
Раньше, когда милиция разъезжала на «Жигулях» или «козликах», ни о какой конкуренции с «БМВ» и «Инфинити» речи даже не шло. Речи и сейчас не идет, но все же заикнуться иной раз было можно.
– Все остальные свободны! – крикнул Крошев напоследок, скрываясь в машине.
И ни с кем отдельно не прощаясь, уехал.
Получив дозволение убраться домой, Ангелина неожиданно для себя не почувствовала никакой радости. Что ей делать дома? Волков снова куда-то пропал. Это было тем более странно, что убили его собственного заместителя. Правда, следователь сказал, что Волков звонил ему. И предъявил алиби. Что за алиби, следователь Ангелине не сказал. Но заверил, что оно достаточно надежное.
Сама дозвониться до жениха Ангелина не смогла. И ее сердце снова стала трепать ревность. Степа ее уже не радовал. Его предложение зайти в кафе и перекусить не вдохновляло. И даже когда Степа робко заикнулся, что можно заглянуть к нему домой, мама будет очень рада познакомиться с Ангелиной, в сердце у девушки ничего такого не вспыхнуло.
Ах, если бы то же самое предложил ей Волков! Она бы с ума сошла от радости. А от Степы предложение почти что войти в его семью не вызвало у Ангелины ни малейшего отклика. Подумаешь, вскружила парню голову. Ну и что?
– Потому что нельзя быть красивой такой, – пробормотала она себе в оправдание.
И отправив страшно разочарованного Степу домой одного, поехала к себе. Домой Ангелину погнала простая необходимость: поесть, принять душ и немного передохнуть. До подруг она дозвониться не сумела – «вне зоны досягаемости». И где их черти носят?
А три подруги даже и не слышали звонков Ангелины – в подземелье музея сигнал не шел. И если бы даже и слышали, то все равно трубки не взяли бы. Потому что были в это время заняты буквально выше головы. Проход, в который они попали, в самом деле оказался старым канализационным коллектором. Видимо, когда-то тут в самом деле шли стоки грязных вод или чего-то в этом роде.
– Возможно, это была своего рода защита от наводнений. Когда Нева разливалась, по этим стокам вода уходила от стен музея дальше и не подмывала его фундамент.
В общем, версий возникало много. Тем более что теперь эти подземные коридоры никем не посещались и никак не использовались. И все бы ничего, стены были крепкими, потолки позволяли двигаться почти в полный рост и фонарь светил достаточно ярко, но именно этот фонарь и высветил впереди по ходу огромную лужу. Даже не лужу, а настоящее озеро. Как оно тут образовалось, сказать было трудно. Потому что весь остальной путь был почти сухим. И вдруг озеро! Здрасьте пожалуйста!
И что теперь делать? Пойти назад? Повернуть? Поискать другую дорогу?
Света еще раз сверилась с захваченным с собой планом и покачала головой:
– Другого пути нет! Придется перебираться вброд.
– Ты ничего умней не придумала! Тут же глубоко!
Чтобы проверить, насколько глубоко, Мариша кинула в лужу кусок кирпича. Тот глухо булькнул и утонул.
– Ну и что? – ехидно поинтересовалась Инна. – Узнала?
За словами последовали действия. Она распустила шнуровку на своих высоких сапогах-ботфортах. К кирпичу привязала конец шнурка и бросила его в воду.
Камень вместе со шнурком вырвался у Инны из рук и ушел на дно.
– Я не виновата! – оправдывалась Инна. – Думала, что кирпич ляжет на дно. А он вырвался у меня из рук. Дна там нету.
– Что же там тогда? Колодец, что ли?
– Очень может быть! Какой-нибудь сток, который теперь засорился и через который вода больше не уходит!
– Снимай второй шнурок!
– Зачем это?
– Измерим хотя бы приблизительную глубину!
– Не надо снимать. Я и так тебе скажу, там не меньше полутора метров!
Это заставило всех призадуматься. Лезть в подозрительно грязную воду никому не хотелось. И наконец Мариша произнесла:
– Делать все равно нечего. Мы с вами на правильном пути. Нужно идти в воду.
– В смысле?
– Этим ходом кто-то пользовался, – неожиданно произнесла Света. – И совсем недавно. Я видела следы в пыли.
– Какой-нибудь рабочий.
– Про этот ход не знает никто в музее.
– Твой же отец знал, раз у него имелся план.
– Только он и… И тот человек, с которым мой папа поделился своей тайной.
Все это было в высшей степени загадочно и многообещающе, только никак не объясняло, как же все-таки перебраться через проклятую лужу.
– Будем плыть!
– Лучше прыгать!
– Ага! – хмыкнула Мариша. – С шестом! На пять метров в длину.
И первой начала снимать с себя одежду.
– Все снимайте! – велела она подругам. – Все равно тут никого нет. А нам еще обратно ползти. Надо все же выбраться отсюда в сухой одежде.
Инна со Светой смущенно переглянулись. Но Мариша была права. И они тоже стали снимать с себя одну хорошенькую вещичку за другой.
– Надеюсь, мы не подцепим в этой воде какую-нибудь жуткую гадость, – опасливо пробормотала Света, вступая в мутную воду и морщась, потому что вода была довольно холодной.
– Какую, например?
– Например, оспу. Или бубонную чуму. Ну, или холеру!
– С какой это радости? Эти болезни давно искоренены.
– Это в большом мире их одолели. А тут они могли остаться законсервированными.
– Света, не пугай нас! – взмолилась Инна. – И так противно, а ты нас еще жуткими микробами пугаешь. Б-р-р-р!
– Успокойтесь, девочки! Если мы тут чего и подцепим, так только воспаление легких. Вода холодная, так что двигаемся быстрей!
Плыть не пришлось. Глубинные измерения, которые провела Инна при помощи подручных средств, оказались не совсем верными. Подругам тут было по горлышко. А высокой Свете и вовсе вода доходила только до плеч. Но радоваться она что-то не спешила.
– Какая гадость! На дне может валяться… Что угодно там может валяться!
– Не болтай глупостей. Там только камни и битые кирпичи! И… И твой шнурок, Инна!
– Спасибо!
– Не за что! И ничего тут такого ужасного на дне нету.
Но выбираясь, Света все равно внимательно изучила свои ступни. И похоже, осталась недовольной.
Тем временем Мариша изучала пол коридора с помощью переносного фонарика, который она пронесла в поднятой вверх руке.
– Мы поступили правильно, – заявила она. – Тот человек, который прошел перед нами, тоже раздевался. Вон, видите, следы босых ног.
И девушки двинулись дальше. Голые и с фонарем. Шли они довольно долго. Часов у них не было, и им казалось, что они блуждают по лабиринту целую вечность.
– А прикиньте, вдруг мы заблудились!
Эти слова Инны вселили в Свету настоящий ужас. Она уже приготовилась удариться в панику, как вдруг шедшая впереди Мариша произнесла:
– Все! Мы пришли!
Подойдя к ней, подруги убедились, что подруга права. Впереди была ровная кирпичная стена. Точно такая же, как и та, сквозь которую они прошли. Дальше хода не было.
– И что делать?
– Тут тоже есть кирпич с ромбом. Нажмем на второй и на третий от него?
– Давайте. Жмите!
Инна нажала, и кусок стены начал тихо поворачиваться. Подруги помогли ему. И заглянули в образовавшуюся щель.
– Темно.
– Все равно, нужно лезть.
– А вдруг там что-то жуткое?
– Ничего там нет. На плане за стеной какая-то комната.
– Зал музея! А в нем посетители! А мы голые!
– Ну, тогда осторожно!
Инна, как самая миниатюрная, пролезла вперед. И вскоре подруги услышали ее шепот:
– Идите! Это просто ковер загораживает свет.
– Там музейный зал? Посетители?
– Какой-то кабинет. И в нем пусто. Идите, не бойтесь.
Все три девушки выбрались из подземелья. И оказавшись в теплом, сухом и, главное, светлом месте, принялись с интересом оглядываться по сторонам.
– Слушайте! – воскликнула Мариша. – Ведь это же…
– Вот именно, – перебила ее Света. – Все, как я и предполагала.
Договорить она не успела. Дверь в кабинет отворилась. И в него вошел человек, мужчина. Увидев трех голых девушек, он зашатался от изумления и чуть было не упал. Чтобы совсем не упасть, он был даже вынужден ухватиться рукой за дверь. И закрыв глаза, он пробормотал:
– Не может быть. Нет, этого просто не может быть! Мне это просто кажется!
Волков двигался в сторону родимого музея. Дорога была знакома ему словно свои пять пальцев. Но если прежде этот путь всегда радовал его, то сегодня каждый шаг давался с неимоверным трудом. Только что ему позвонил один из его сотрудников, и от него Волков узнал о смерти своего заместителя. И теперь Волков чувствовал, как кольцо вокруг него угрожающе сжимается.
– Сначала сокровища, потом Виктор Сергеевич. Теперь Бубенцов. И еще Полинка пропала. Ох, чует мое сердце недоброе. Прав был папа, нужно бросать эти раскопки. Черт знает, чего только из земли не выкопаешь.
Но в глубине души Волков прекрасно понимал, что вся его жизнь – это и есть раскопки. Не дотошное описание редкостных находок, не околонаучные дрязги за очередную премию или грант, не прозябание на ученых советах, а именно сами раскопки. Все остальное лишь данность, которую он отдавал этой жизни, чтобы продолжать заниматься любимым делом.
И вот теперь это его любимое дело под угрозой. Если папа захочет, он может заставить сына пойти у него на поводу. И это будет полным крахом всей той жизни, к которой Волков-младший привык и которую любил.
Да, на работу в музей в таком душевном состоянии идти не хотелось. Тем не менее Волков целенаправленно перемещался, и не думая замедлять шаги. Ну и что с того, что ему не хочется идти на работу? Наука не должна страдать от перепадов его настроения.
Волков прошел к себе, не раздеваясь и не снимая верхней одежды. Пожилые смотрительницы, словно церберы наблюдающие за обычными посетителями, при виде Владимира Волкова только улыбались и приветливо кивали головами. Что и говорить, Владимир Волков был любимчиком всех дам. При этом ему не требовалось для этого никаких усилий. Дамы сами были готовы отдать ему все, начиная от своих трепещущих сердец до горячих тел.
Вот и сегодня Волков полночи отбивался от ухаживаний слишком уж распалившейся дочери маститого ученого, академика и члена такой массы научных обществ, куда даже его отцу хода не было. Волков прекрасно понимал, какое светлое будущее открывает перед ним женитьба на этой девице. Понимал, но поделать с собой ничего не мог. Ему было противно. Она была такой жирной и белой! Она напоминала ему гусеницу! Она танцевала, стараясь его обольстить, а ему казалось, что у нее из живота вот-вот потянется противная липкая нитка.
– Только у гусеницы есть шанс стать красавицей, а у этой бегемотихи уже нет.
Жрала «невеста» столько, что Волкову становилось просто страшно. Да она же и его сожрет. Слопает, как тарантулиха. Он гнал от себя эти дурацкие мысли, но почему-то новая «невеста» прочно ассоциировалась в его мозгу с каким-то неприятным насекомым.
Вот ведь беда, никакие деньги и титулы ее папаши не в состоянии сделать девицу хоть чуточку привлекательней.
И все же Волков понимал: другого выхода у него нет. История с этрусским золотом получилась слишком уж громкой и даже приобрела нежелательный международный резонанс. Если он немедленно не прикроет тылы, обзаведясь могучим покровителем, то его научная карьера может потерпеть крах.
– Черт меня дернул выкопать эти статуэтки! – простонал Волков. – С них все беды и пошли. Копал бы себе глиняные черепки и беды не знал!
Досада Волкова усугублялась еще и тем, что он не выспался. Сначала он тусовался в каком-то ночном клубе, куда затащила его дорогая «невеста». Потом почти до утра убеждал ее, что невинность – это лучшее украшение девушки. Зная при этом, что невинность хороша, когда других украшений нет. Его суженая – именно тот случай.
В общем, Волкову все-таки удалось избежать окончательного падения. Но чего ему это стоило! Перед глазами у него плыли разноцветные круги, и в голове стоял настойчивый гул, напоминающий шум прибоя. Он мешал нормально слышать и ориентироваться. Да и пошатывало Волкова изрядно.
– Эта не девица, а какая-то упыриха! Женись на такой, всю кровь из тебя выпьет! Паучиха!
С этими словами Волков распахнул дверь своего кабинета и зашатался окончательно. Галлюцинация! Прямо перед ним возле его собственного рабочего стола кружились три грации. Нагие, золотистые и прекрасные! Все! Допился! У него начались галлюцинации!
В этот момент Волкова шатнуло так сильно, что он был вынужден прислониться к стеночке и закрыть глаза. Когда он их снова открыл, в кабинете уже никого не было. Только влажные следы босых ног у стола показывали, что три прекрасные нагие грации ему не причудились. Волков наклонился к самому полу. Так и есть! Следы вели к ковру, который висел на стене, прикрывая некрасивое кирпичное пятно, которое досталось Волкову в наследство от бывшего директора музея.
Тот в пору своего правления занимал этот кабинет. Потом в него переселился Волков, а начальство переехало в другие помещения.
И вот в эту самую стену и упирались следы босых ножек. Да так, словно ушли под нее.
– Господи! – ошеломленно прошептал Волков, разглядывая быстро высыхающую пяточку, другая часть ступни была уже скрыта под стеной. – Что же это творится такое?
Он даже потрогал мокрый след. И убедившись, что он в самом деле мокрый, присел возле стены. Как же все плохо! А он-то, дурак, еще сегодня ночью думал, что хуже уже быть не может. Оказалось, что может. И еще как!
Тем временем застигнутые врасплох подруги улепетывали со всех своих босых ног подальше от кабинета Волкова. И лишь отбежав на достаточное, на их взгляд, расстояние и переправившись через лужу, рискнули остановиться, чтобы обсушиться, одеться и обсудить случившееся.
– Как вы думаете, он нас узнал? – с трепетом задала Света вопрос, который волновал всех троих больше всего.
– Вряд ли! Ты же видела, он сразу же закрыл глаза!
– Но перед этим посмотрел на нас!
– Какое у него было лицо при этом!
– Словно он увидел призрака!
– Трех голых призраков! – поправила подругу Мариша. – И очень даже красивых. Он должен был бы радоваться!
Но Света закрыла лицо руками.
– Никогда себе этого не прощу! – простонала она. – Любимый мужчина застал меня голой у себя в кабинете!
– А ведь верно! – воскликнула Инна, даже перестав на время шнуровать свой высокий сапог. – Это же был кабинет Волкова. Девочки, вы это поняли?
– Сразу же!
– А я только сейчас, – призналась Инна. – И что это значит?
– Ты – тормоз!
– Все эти свежие человеческие следы в нем… Это значит одно: грабитель, который украл сокровища, из кабинета Волкова мог пройти дальше и, не отключая сигнализации, сделать свое дело?
– Что?!
– Ну, воспользовался этим потайным ходом, проник в кабинет Волкова и ограбил сейф с золотом этрусков.
– И это значит, что сокровища могли быть похищены вовсе не в промежутке между часом и двумя ночи. А… Когда, девочки?
– В любое другое время той ночью.
– И сделал это тот человек, которому твой отец, Света, рассказал про этот потайной ход в кабинет Волкова!
– Рассказал и показал план подземелья!
– За это и убили твоего отца!
– Потому что твой папа знал, кто грабитель!
– То есть вор, ограбивший музей!
– А Бубенцов как же? – внезапно вылезла с вопросом Мариша. – Его за что убили?
Но подруги не дали ей испортить себе настроение.
– Погоди ты со своим Бубенцовым! Дай сначала с ограблением разобраться!
– Что? Прямо здесь? В лабиринте?
– В самом деле, – спохватилась Инна. – Пойдемте отсюда.
Девушки торопливо надели, что еще оставалось из своих вещичек, и поспешили прочь из подземелья. Как ни странно, они не заблудились и благополучно нашли обратную дорогу.
Подруги успели выскочить из музея очень вовремя. Он как раз закрывался. И девушки удачно смешались с группками сотрудников музея, покидавших свои рабочие места.
– Боже мой! Как все-таки приятно снова оказаться на свежем воздухе! – произнесла Инна.
Света кивнула, но при этом выглядела задумчивой, и было понятно, что поддакнула она Инне скорей машинально, чем от чистого сердца. А Мариша, оглядываясь на выходивших вместе с ними сотрудников, произнесла совсем другое:
– Знаете, какая мысль мне сейчас пришла в голову?
– Какая?
– А ведь кто-то из этих людей может оказаться вором.
– Слушай, не порти нам настроение! – взмолилась Инна. – Мы выбрались из жуткого подземелья, узнали много полезного, давайте же хоть несколько минут порадуемся хорошему!
Но подруги Инну не поддержали. Мариша и Света были погружены в свои мысли. Инка обиделась и приготовилась надуться, но тут зазвонил ее сотовый. И словно по команде, ожили телефоны и двух других девушек. Свете звонила Ирина Сидоровна из реанимации. Впрочем, понять, что женщина хочет, было сложно. Голос ее звучал едва слышно, а потом и вовсе пропал.
Свете удалось только разобрать несколько слов.
– Светочка, меня готовят к операции… берегись!.. Предупреди Полину. Вы должны…
Но что они с Полиной должны и кому они это должны, Света не поняла. Как раз на этом месте связь прервалась окончательно. Не растерявшись, Света и сама попыталась перезвонить Ирине Сидоровне, но трубка у той оказалась отключена.
А в это время Мариша тоже вела телефонный диалог.
– Где вы пропадаете? – сердилась Ангелина. – Сквозь землю провалились, что ли?
– Почти.
– А сейчас выбрались?
– Ну да, раз ты со мной разговариваешь.
– И чем это вы занимались?
– Если тебе рассказать, то ты не поверишь!
– Хм. Попытаюсь!
– Светка нашла в бумагах своего отца план подземного хода, который ведет в кабинет Волкова. И мы там были!
– Где? В подземном ходе или в кабинете?
– И там, и там!
– Ну вы даете! – восхитилась Ангелина. – Это же целое приключение! И что? Классно было?
– Очень страшно, – призналась Мариша. – Темно, сыро, и еще твой Волков нас едва не застукал.
– А я целый день прокисла в отделении, – пожаловалась Ангелина. – Никакой пользы, один геморрой. И Волкова тоже видела только мельком.
– Хочешь, приезжай сейчас к Инне, – предложила ей Мариша, но тут же услышала голос Инны:
– Ко мне нельзя! Еду встречать Степку и мужа в аэропорт.
– Что?! – воскликнула Мариша, уставившись на подругу. – Что ты сказала? Мужа? Он тоже возвращается?
Инна молчала, но глаза ее сияли ярче всяких звезд. И Мариша поняла: она не шутит. Бритый все же надумал вернуться на родную землю. Милый, славный старина Бритый. Как же она по нему соскучилась!
– Значит, все-таки вернулся, – пробормотала Мариша.
– Да! И я должна их встретить.
– А что так?
– Я не поняла, но Степка настаивает, чтобы я приехала за ними на своей машине.
– Ну, что же делать… Надо так надо. Удачи тебе!
Инна кивнула и умчалась. Света по-прежнему стояла в задумчивости. Кажется, она даже не поняла, что Инна исчезла. И Марише пришлось потеребить девушку, чтобы та очнулась.
– Мне Ангелина звонила, – сказала она Свете. – Хочет встретиться. Они с Полиной целый день у следователя парились. Только недавно их отпустили.
Света неожиданно встрепенулась.
– Полина? А кто это такая?
– Ну ты даешь! Это же близкая знакомая Бубенцова. Она пыталась его захороводить, только ничего у нее не получалось! А потом она же заманила Степу с Васей в музей. По просьбе Бубенцова!
– А-а-а! Ну, да, да, теперь я поняла, о ком речь.
– Ты меня пугаешь! Света, ау? Ты вообще где? Расследуем это дело уже который день. А ты до сих пор не знаешь, как звали одну из главных подозреваемых. Так же нельзя!
– Просто выпустила из внимания, как зовут ту девушку, – оправдывалась Света. – Значит, она Полина?
– Да!
– И где она сейчас?
– Наверное, домой поехала.
Света переменилась в лице окончательно.
– Этого нельзя допустить! – воскликнула она. – Ни в коем случае! Ей грозит опасность!
Сбиваясь и путаясь, Света принялась рассказывать Марише о своем телефонном разговоре с Ириной Сидоровной.
– Выходит, женщина уверена, что Полинке грозит опасность?
– Мне так показалось.
Не прибавив больше ни слова, Мариша снова схватилась за сотовый. Она звонила Ангелине.
– Гелка, а где сейчас Полинка? Ах, у тебя! Нет, пусть там и остается. Мы со Светой тоже едем к тебе! Что случилось? Много чего. Всего по телефону не расскажешь. Приедем, тогда. Главное, сидите у вас дома. И никуда не высовывайтесь. Ни ты, ни Полина!
После этого Мариша быстренько затолкала все еще о чем-то размышляющую Свету в свою машину. Девушка напоминала ей куклу, податливую и безмолвную.
– Просто беда с этими людьми интеллектуального труда. Рассеянные до ужаса.
Вот взять, к примеру, Волкова. Чего он так перепугался, увидев их у себя в кабинете? Подумаешь, три голые девушки. Другой бы на его месте только обрадовался, а этот чуть сознание не потерял.
В общем, Мариша была недовольна. Собой, Волковым, Светой и всем миром тоже. Но больше всего ее сердила погрузившаяся в непонятное молчание Света. Девушка даже не реагировала на внешние раздражители вроде хлопков и криков «Эй-эй, проснись!». Не отвечая, Света сосредоточенно думала о чем-то своем.
А Мариша на нее за это злилась. Она так не могла. Она любила быть в курсе того, что происходит вокруг нее, в том числе и в головах окружающих ее людей.
Поэтому Мариша сердилась и бормотала:
– Вечно на тебя, Светка, накатывает в самое неподходящее время. То была человек как человек. А теперь словно истукан каменный. Ау! Я с кем разговариваю?!
– Ты совершенно права, Маришечка! – твердила в ответ Света, и не думая выныривать из своих раздумий.
В конце концов Марише пришлось оставить ее в покое, благо дом Ангелины был уже близко, а движение на улицах города весьма интенсивным. И чтобы не вляпаться в серьезную аварию, Марише приходилось прилагать немало усилий. И ей стало не до Светы.
