ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
В квартире Глеба Георгиевича горел свет. Он пробивался через глазок во входной двери, из-за которой отчетливо доносилась музыка «Ласкового мая».
— Господи, словно на шестнадцать лет назад вернулась! — прошептала Мариша, завороженно прислушиваясь к мелодии.
— Не слишком, однако, грустит эта девчонка, — произнесла Катя.
— Откуда ты знаешь, может быть, это дань памяти быстро покинувшему ее любовнику, — возразила Мариша. — Возможно, это была их песня, под которую они в первый раз с ним танцевали. Или еще что-нибудь в этом же духе.
Однако, когда дверь наконец открылась, подруги сразу же догадались, что девица и не думала скорбеть о своем погибшем любовнике. А если и скорбела, то делала это весьма своеобразно. Начать с того, что одета она была лишь в легкий шелковый халатик, постоянно распахивающийся у нее на груди и при этом такой коротенький, что с трудом прикрывал аппетитные розовые выпуклости сзади. Всклокоченные волосы и косящие глаза вкупе с отчетливым запахом спиртного недвусмысленно говорили о ее состоянии.
Все это можно было бы Объяснить тем, что девушка пытается бороться со своим горем, заливая его спиртным и слушая чем-то дорогой ей «Ласковый май». Однако дело было в том, что заливала она его не одна, а в компании с весьма симпатичным молодым человеком — обладателем поджарого мускулистого и смуглого торса, который появился следом за своей подругой в коридоре. Из одежды на нем были только джинсы, которые явно были натянуты прямо на голое тело. Так же, как и халатик самой девицы.
— Та-а-ак! — протянула Мариша, многозначительно переводя взгляд с небрежной одежды, которую второпях натянули на себя любовники. — И чем вы тут занимались?
— Какое ваше дело? — обозлилась девица. — Глеб умер, что же, мне вдовой ходить?
— Но его даже еще не похоронили! — возмутилась Мариша. — А ты тут вертеп устроила!
— Да какой вертеп! Это мой брат ко мне приехал! — бодро соврала девица. — Стала бы я вам открывать, если бы у нас что-то было.
— Дура ты, потому и открыла! — холодно произнесла Мариша.
Так я ее сейчас закрою! — угрожающе хмыкнула девица и в самом деле попыталась захлопнуть дверь перед носом подруг.
Но не тут-то было! Мариша успела ловко просунуть в щель свою ногу. А сил у девицы было все же недостаточно, чтобы придавить ее. Да еще и Катя навалилась своим рослым роскошным телом на дверь, не позволяя нахалке раздавить ногу ее любимой подруги. После непродолжительной борьбы, которую девице пришлось вести в одиночку, потому что ее «брат» при виде гостий быстро испарился из прихожей, она сдалась.
— Ладно, — пробурчала она, запахивая на груди халатик, совершенно раскрывшийся во время возни, так что стало видно, что под ним в самом деле ничего нет, кроме собственного тела. — Говорите, чего вам, и проваливайте!
— Фотографию! — сердито сверкнув глазами, сказала Мариша. — Нам нужна фотография Глеба Георгиевича. Хотим проверить одну идею.
— Чего там проверять? — снова окрысилась на нее девица. — Даже менты установили, что Глеб умер в результате несчастного случая. Фен в воду уронил. Током его и дернуло!
— Ты хоть помнишь, как твой любовник выглядел? — всерьез разозлилась на нее Мариша. — У него же на башке волосы от силы миллиметра два длиной были. Чего там феном-то сушить?
— Но как же? — похоже, растерялась девушка. — Как же так? Ведь и в милиции сказали, что Глеб сам… что несчастный случай…
Девушка бормотала, и Мариша внезапно поняла, что эта дурочка в самом деле поверила, что никакого убийства не было и что с ее любовником произошел несчастный случай, закончившийся трагедией.
— Почему же вы тогда не сказали о своих подозрениях в милиции, а пришли теперь ко мне? — спросила у Мариши девушка, оправившись от изумления, но все же не до конца.
Иначе не стала бы она задавать Марише таких глупых вопросов. Надо же, почему Мариша не сказала о своих подозрениях в милиции! Да где бы сейчас была сама Мариша, если бы менты признали смерть Глеба убийством? Не исключено, что Мариша показалась бы им вполне подходящей на роль убийцы. А не она, так та же домработница сгодилась бы.
— Я бы на твоем месте поблагодарила меня за то, что умею держать язык за зубами! — проскрежетала Мариша. — И вообще, может быть, ты пустишь нас в дом? Или мы так и будем разговаривать на пороге?
— Ну, — заколебалась девушка, — ладно, входите!
Она раскрыла пошире дверь и пропустила подруг. Как только гостьи оказались в квартире, девушка неожиданно подобрела.
— Меня зовут Клава, — сказала она и, натужно улыбнувшись, сделала знак в сторону кухни. — Давайте там поговорим.
Катя с Маришей не протестовали. Извинившись, девушка отлучилась в комнату, а подруги прошли на кухню. Затем они услышали какое-то сдавленное бормотание в коридоре, возню. Наконец хлопнула входная дверь, и в кухне появилась Клава, успевшая натянуть в добавление к халатику трусики и длинные полосатые гольфы. Подруги не стали уточнять у девушки, кто на самом деле был тот молодой человек, которого она так поспешно спровадила из дома.
— Чаю? — гостеприимно предложила им Клава. — Или водки? Помянем Глеба, вы ведь за этим пришли?
От водки подруги попытались отказаться. Третий раз за сегодняшний день участвовать в поминках у них решительно не было сил. Но Клава так обиделась на них, что добрая Катя не выдержала и сказала:
— Наливай что хочешь.
Клава оживилась. Моментально извлекла из холодильника запотевшую бутылку водки, маринованные огурцы в банке, крупно порезанные куски копченой свиной шейки и пластиковый контейнер с готовым салатом. Разлив водку по стопкам, она первой поднесла ее к губам.
— Ну, за Глеба! — торжественно произнесла она. — Пусть он был и гадом, но все равно жалко.
И с этими словами опрокинула водку в рот. Поморщившись, подруги последовали ее примеру.
— А почему ты так сказала? — спросила у Клавы Мариша, придвинув поближе банку с огурцами.
— Что он гад? — уточнила Клава. — Конечно, а что не так? Ребенка он так на себя и не записал, скотина! И теперь эта квартира достанется каким-нибудь его дальним родственникам. Вот, сижу жду, когда кто-нибудь появится или позвонит. И вообще, все имущество Глеба в другие руки уплывет. А я с чем останусь? С пособием, как мать-одиночка?
— Действительно, гад, — вынуждены были согласиться с ней подруги.
— Вот и я говорю, — охотно кивнула в ответ Клава. — И что с того, что я, помимо Глеба, еще с несколькими ребятами одновременно встречалась? Чаще всего я бывала с Глебом. Так что ребенок от него, это уж ясно.
Подруги переглянулись. Однако ситуация складывалась странная. Если эта девица встречалась одновременно с несколькими мужчинами и Глеб об этом знал, то неудивительно, что он не хотел записывать ребенка, который с большой вероятностью мог оказаться чужим, на свое имя. Удивительно было то, что сама Клава этого явно не понимала и искренне негодовала на своего умершего любовника.
— А что такого? — недоумевала она. — Глеб был из моих мужиков самым обеспеченным. Значит, ему и полагалось позаботиться обо мне и ребенке. Чай, не чужие мы с ним были.
Поняв, что они имеют дело с особой, у которой имеются свои собственные и, надо сказать, весьма своеобразные представления о долге, подруги решили больше этот вопрос не обсуждать. У них было достаточно и других вопросов к Клаве. В частности, им была нужна фотография Глеба. Тут проблем не было. Клава принесла им целый альбом.
— Берите, — радушно сказала она. — Этого добра у Глеба навалом. Обожал фотографироваться.
Мариша выбрала несколько фотографий, на которых Глеб получился наиболее похожим на себя. Клава за это время успела выпить еще несколько рюмок. И девушку окончательно развезло. Она раскраснелась, язык развязался, и она болтала, сама толком не понимая, любила она своего Глеба или просто пользовалась им. Прошло немного времени, и она уже рыдала пьяными слезами, уверенная, что другой такой великой любви, какая была между ней и Глебом, у нее в жизни никогда больше не случится.
— Скажи, а Глеб, он в сексе как был? — спросила у нее Катя.
— Полный нуль! — с чувством произнесла Клава, моментально утешившись и даже перестав рыдать. — Да честное слово, никакого удовольствия с ним не было. От силы мог раз в неделю. А сам секс длился секунд двадцать. Хорошо, если минуту.
— А прелюдия?
— Ну, с этим вообще проблем не было, — усмехнулась Клава. — Все было тоже очень быстро.
Несколько поцелуев в губы, в плечико и еще куда-нибудь, а потом полминуты секса. И все, до следующей недели я могла считать себя совершенно свободной в этом плане.
— То есть он тебя не бил и себя бить не заставлял?
— Чего? — вытаращила на нее глаза Клава. — Это вы о всяких там наручниках и плетках?
— Ну да, — подтвердила Мариша.
— Да вы что! Глеб о таких вещах даже и не задумывался! Говорю же, его темперамента хватало только на то, чтобы пару раз меня чмокнуть, подергаться на мне с минутку и благополучно затихнуть до следующей недели. Почти импотент!
— Может быть, у него был кто-нибудь? — предположила Катя. — Другая женщина, с которой он себя целиком и расходовал?
— Я вас умоляю! — воскликнула пьяная Клава. — Это он только болтать горазд был! Все время мне говорил, что это я не идеальна, потому у него со мной ничего не получается. А когда он найдет свою настоящую избранницу, то у него о-го-го какой секс с ней будет. Он и по брачным агентствам ходил, чтобы эту самую идеальную женщину себе подыскать.
— И как? Удачно? — затаив дыхание, спросила Мариша. — Нашел кого-нибудь?
— Встречался он со многими, — кивнула Клава. — Только до секса, сдается мне, у них дело не доходило. Это ведь я такая привычная была к постоянным с Глебом обломам. То у него не стоит, то заканчивается быстрей, чем я с себя юбку успеваю снять, то еще что-то. Со мной он не стеснялся, потому что я для него была никто. А к другим женщинам он трепет испытывал. У него бы с ними и вовсе ничего не получилось. Врал все больше.
И, помолчав, Клава добавила:
— У него и комплексы на этой почве развились. Помню, он тут несколько месяцев назад одну телку к себе пригласил, так у него вообще полный облом с ней произошел. И что вы думаете, он извинился и отпустил девушку? Как бы не так! Он ее же в своей неудаче обвинил. Орал, что она не моется, что от нее воняет. Она от него бежала, даже туфли не надела. Мне соседи потом все это в деталях рассказывали! Настоящую истерику устроил.
После разговора с Клавой у подруг появились первые подозрения, что хотя убийство Глеба и выглядит похожим на смерть Антона, Кирилла и Сержа, но поставить его в один ряд с теми вряд ли возможно. И все же подруги решили проверить, а не посещал ли Глеб вечеринки «садо-мазо». Кто его знает, может быть, разочаровавшись в традиционном сексе, он решил попробовать для себя что-нибудь этакое, с перчиком. В надежде на полный успех.
Девушки встретились с Инной уже в городе и там же передали ей добытую ими у Клавы фотографию ее любовника. А потом, расцеловавшись и пожелав друг другу удачи, подруги отправили наряженную в светлое пончо и узкие брючки Инну, надушенную пряным ароматом ее любимых духов, на свидание, куда она уже и так опаздывала. А сами с приятным чувством, что снова день прожит недаром, отправились к Марише.
Но если подруги думали, что на сегодня их приключения закончились, то они сильно ошибались. Потому что возле Маришиного подъезда стояла знакомая им машина — черная иномарка.
— Вот и твой поклонник пожаловал, — шепнула на ухо подруге Катя. — Завидую я тебе!
Было бы чему, — отозвалась Мариша. — Если он и сегодня ограничится одной болтовней, то завидовать тут будет совершенно нечему. Потому что я просто взорвусь от избытка чувств.
— Где ты ходишь? — увидев возлюбленную, выскочил из машины Карлос, сжимая в руках букет нежно благоухающей фрезии.
— Откуда ты знаешь, что это мои любимые цветы? — приятно изумилась Мариша, принимая из рук поклонника букет и с наслаждением погружая в них лицо. — И где ты их достал?
— Ты сейчас свободна? — нежно поднося к губам ее руку, с хрипотцой в голосе спросил Карлос.
Мариша нерешительно посмотрела на Катю. Оставлять подругу одну ей не хотелось. Но Карлос… Карлос был так неотразимо притягателен.
— Только если Катя поедет с нами, — твердо произнесла Мариша.
Если Карлос и был разочарован, то он сумел сохранить хорошую мину.
— Ну, разумеется! — радостно воскликнул он, словно только об этом и мечтал. — Как же иначе! Садитесь, девочки, в машину. Сейчас мы поедем развлекаться!
И свое слово Карлос сдержал. Он даже умудрился найти кавалера для Кати. И при этом свел их вместе так тактично, что со стороны все могло сойти за случайную встречу. И если бы Марише получасом раньше не довелось подслушать разговор Карлоса, который вызывал на помощь своего знакомого, дурачась и уверяя того, что справиться сразу с двумя девушками ему уже возраст не позволяет, она бы и сама поверила.
— А ты, оказывается, сводник, — прошептала ему на ухо Мариша, когда приглашенный для Кати кавалер увел девушку танцевать.
Я? — совершенно натурально возмутился Карлос. — Да как ты могла такое подумать! Катя такая красивая девушка, что на нее оближется любой. Так что мой приятель не исключение.
— Облизываться они могут сколько угодно, — согласилась Мариша. — Дело не в Кате, а в тебе.
— Во мне? — удивился Карлос.
— Когда ты рядом, другим мужчинам неловко подойти и пригласить меня или Катю.
— Так нам просто повезло, что одним из этой армии ваших поклонников оказался мой приятель, который знает меня достаточно хорошо, чтобы не побояться подойти, — весело ответил Карлос, так и не признавшись, что приятель прибыл в ночной клуб, где они сидели, по его личной просьбе.
Подруги остались в клубе далеко за полночь. Но наконец усталость взяла свое, и девушки начали позевывать. И снова Карлос доставил Маришу до дома, нежно поцеловал и проводил до самых дверей дома. Но подняться наверх он тем не менее отказался.
— К себе не зовет и ко мне не идет, — недоумевала Мариша, в одиночестве поднимаясь на лифте к своей квартире.
Катьку вызвался проводить ее новый приятель. И они где-то застряли. Наверное, страстно целуются в машине. И Мариша ощутила, как в ней начинает закипать злость на Карлоса.
— Ничего не понимаю, — размышляла она. — Отказывается везти к себе домой — это я могу понять. У него там женщина, и он не хочет скандала. Но тогда он охотно поднялся бы ко мне. А он не идет. И что это значит?
Дверь ей открыла заспанная Инна.
— Ты чего так поздно? — спросила она. — А где Катька?
Катьке повезло отхватить настоящего мужика, а не манекена бесчувственного! — сердито буркнула Мариша.
— Ты чего? — удивилась Инна. — Ты это про красавца Карлоса говоришь?
Мариша только зубами скрипнула. И вместо ответа поинтересовалась:
— Как там твое свидание?
— Прекрасно, — кисло ответила Инна. — Я поняла, что никакой мужчина, даже самый привлекательный, не сможет заменить мне моего мужа.
Мариша вздохнула. Чтобы понять эту несложную истину, не надо было ходить на свидание.
— Я тебя о другом спрашиваю, — сказала она. — Ты спросила у своего Лешика о Глебе Георгиевиче?
— Да, — кивнула Инна и снова зевнула. — Он этого человека никогда в жизни не видел. Ни на вечеринках «садо-мазо», ни где-либо еще.
— Так, — задумалась Мариша. — Интересно. Выходит, что Глеб Георгиевич по всем параметрам выбивается из первой тройки покойничков.
— Ой! — содрогнулась Инна. — Не говори так! А почему он оттуда выбивается?
— Он не посещал этих вечеринок по пятницам, — принялась перечислять Мариша, — не был поклонником мазохизма, и даже ребенок его любовницы — вовсе не факт, что это его ребенок. Единственное, что ставит его в один ряд с убитыми, — это то, что он был клиентом моей брачной конторы.
— Понятно, — кивнула Инна. — Ну а те трое? Поняла ты, что их связывало?
— Нет, — призналась Мариша. — Беседы с их любовницами ничего не дали.
— Жаль, — поникла Инна.
— Но у нас есть надежда, что любовница Сержа окажется более ценной свидетельницей, — приободрила ее Мариша. — Остается ее выловить.
— На похоронах Сержа не было никакого посторонних. — Никаких неожиданностей типа прорезавшихся любовниц с законными отпрысками, никаких скандалов из-за наследства, даже драки и то не было. Пришли люди, всех мы уже знаем, хотя бы заочно. Помянули человека и разошлись, — подытожила Инна.
— М-м-м, — промычала Мариша. — Ты уже это говорила. И тем не менее какая-то женщина у Сержа была. Помнишь это письмо, которое нам передал его сосед? Она там написала о ребенке. Нам надо найти эту женщину. Я чувствую, что у нее был самый весомый повод ненавидеть Сержа.
И Мариша снова ненадолго задумалась.
— Найти эту женщину проще простого. Как же я сразу об этом не подумала? Инна, нам надо завтра же наведаться на могилу Сержа. Прямо с утра! — воскликнула она.
Инну это предложение в восторг не привело. Но еще меньше она обрадовалась, когда утром узнала, что за ночь еще надумала ее подруга.
— Я на кладбище в ожидании этой бабы в зеленой шляпке дежурить не буду, — решительно заявила Инна. — Надо же такое придумать! Сидеть целыми днями на свежей могиле в надежде, что туда припрется бывшая любовница трупа!
— Предложи что-нибудь получше, — сказала Мариша.
Увы, никакого другого плана Инне предложить не удалось. И поэтому, пыхтя от неудовольствия, она все же согласилась отправиться на кладбище.
— Ночью дежурить не будем, — утешила ее Мариша. — Ночью кладбище не работает, и вряд ли та женщина, которую мы ждем, появится там. Ты подежуришь сегодня утром, потом я тебя сменю, а вечером на дежурство заступит Катя. Предположим, кладбище открыто с девяти и до девяти. Всего получается двенадцать часов. Поделим на нас троих и получаем четыре часа. Таким образом, каждая из нас отдежурит от силы по четыре часа. Я думаю, что четыре часа в день — это небольшая цена, чтобы понять, кто же мог убить троих моих клиентов.
Инна была слишком расстроена перспективой провести на кладбище четыре часа, чтобы заметить оговорку Мариши. И, только устроившись на скамеечке возле соседней могилки, Инна задумалась. Почему Мариша сказала троих клиентов? Ведь убитых было четверо. Выходит, четвертого она не считает? Или считает, но как-то иначе.
Этих раздумий Инне хватило на все четыре часа ее дежурства. За это время она с удивлением обнаружила, что кладбище в дневные часы отнюдь не безлюдное место. Мимо Инны проходили самые разные люди. Мужчины и женщины, богатые и бедные, спокойные и рыдающие. Это привело Инну в какой-то торжественно-благостный настрой. И когда ей на смену явилась выспавшаяся Катька, которая вернулась вчера домой поздней всех — уже под утро, Инне даже не захотелось уходить.
— Иди-иди, — гнала ее Катя. — Мариша к себе в агентство поехала. Там у нее какие-то проблемы возникли. То ли с налоговой, то ли еще с какой инспекцией. Зинуля уже звонила.. Но Мариша меня сменит, как и обещала.
Дежурство Кати тоже прошло спокойно, но безрезультатно. На могилу Сержа никто не приходил. И наконец, на свой пост заступила закончившая свои дела в «Казанове» Мариша. Выглядела она очень расстроенной.
— Похоже, моему бизнесу и без убийств скоро придет конец, — сказала она. — Владелец помещения расторгает договор и предлагает выметаться.
— Как это? — неприятно поразилась Катька. — Ведь у вас существует договор!
— В том-то и дело, что договор был только на словах, — с горечью произнесла Мариша. — Зинуля меня заверила, что все в порядке. А теперь хозяин помещения от своих слов отказывается.
— С чего вдруг? — удивилась Катя.
— Не знаю, — покачала головой Мариша. — Видимо, до него наконец дошло, что он взял с нас слишком мало. Или он нашел более выгодное предложение. А может быть, то и другое вместе.
— И что же ты будешь теперь делать? — спросила у нее Катя.
— Черт его знает, — хмуро сказала Мариша. — Пока посижу на могилке. Хорошо тут, тихо, спокойно, никаких тебе подстав. Все четко и ясно. Может быть, и совсем переселюсь сюда.
— Знаешь что, — с тревогой посмотрела на нее Катя, — пожалуй, я еще посижу с тобой. Что-то не нравится мне твое настроение.
— Посиди, — с плохо скрытой радостью согласилась Мариша. — Поговорим хоть. А то так на душе тяжело почему-то сегодня. Фирма того и гляди прогорит. Клиенты мрут один за другим. А тут еще и Карлос дурака валяет. Никакой радости в жизни. Эй, ты меня слышишь?
Но Катя на ее замечание не отреагировала. Странно напряженным взглядом она смотрела куда-то за спину Мариши.
— Вот! — обиделась на нее Мариша. — Обещала помощь и поддержку, а сама даже меня не слушаешь.
— Тихо! — прошипела Катя. — Кажется, там кто-то идет.
— Где? — дернулась Мариша, но Катя ее удержала.
— Не оборачивайся! — велела она ей. — Там какая-то тетка. Между прочим, в зеленом полупальто, и на голове какая-то зеленая штукенция. Одним словом, одета она так же, как и та женщина, которая приходила в мастерскую к Сержу и оставила для него письмо.
— Да ты что? — приглушенно охнула Мариша. — Неужели повезло? И она идет к могиле Сержа?
— Пока что стоит у водопроводного крана, — пояснила ей Катя. — Наверное, воду набирает. Цветы принесла или руки споласкивает. Мне отсюда не видно.
Однако спустя несколько минут женщина в зеленом приталенном полупальто, в тон ему симпатичной обтянутой драпом шляпке котелком и с металлической пряжкой на боку появилась возле могилы Сержа. В руках у нее в самом деле было несколько белых гвоздик и банка с водой. Катя угадала верно. Женщина подошла поближе к свежей могиле и, не обращая никакого внимания на сидящих неподалеку подруг, принялась устраивать цветы в банке, а саму банку пристраивать на песке.
При этом она что-то говорила, видимо, обращаясь к покойнику или разговаривала сама с собой. Подруги дорого бы дали за то, чтобы подслушать, о чем она толкует. Но, увы, сидели они слишком далеко. Да и женщина говорила очень тихо.
— Кажется, нам пора, — решила Катя и посмотрела на Маришу.
Та молча кивнула. И, поднявшись с лавочки, подруги направились в сторону женщины в зеленом. Она тоже обратила на них внимание. И удивленно вскинула глаза. Она и в самом деле оказалась уже немолодой. Насчет внуков старик-сосед явно погорячился. Но за сорок ей уже точно перевалило. Хотя выглядела она неплохо — сохранила подтянутую стройную фигуру, и на ее лице почти не было морщин. Только под глазами образовались огромные темные круги, которые не в силах был замазать никакой тональный крем, да белки глаз слегка покраснели, словно она долго плакала.
— Здравствуйте, — поздоровалась с ней Мариша. — Вы — подруга Сергея?
— Сергея? — эхом откликнулась женщина, зачем-то посмотрев на табличку на памятнике. — А, ну да. Я когда-то знала Сержа. И вот решила его навестить. А вы тоже его знакомые?
— Не очень близкие, — призналась Мариша. — Шапочное знакомство. Но так уж распорядилась судьба, что именно мы были рядом с ним, когда он умер. Точней сказать, когда его убили.
Женщина побледнела. Это было видно даже под слоем румян, мастерски наложенных на ее лице.
— До меня доходили слухи, — медленно кивнула она. — Но я думала, что это глупые сплетни.
— Никакие не сплетни! — заверила ее Катя, пока Мариша с каким-то пристальным вниманием разглядывала незнакомку в зеленом. — Сержа отравили. Правда, не в ресторане, а несколько раньше. А вы где с ним познакомились?
— На выставке, — быстро ответила женщина.
Слишком быстро, чтобы этот ответ прозвучал убедительно. Она буквально выпалила его, словно заранее готовилась к ответу. — На выставке, — прибавила она уже чуть спокойней. — Меня заинтересовали его работы. И я подошла к нему. Не могу сказать, что наше знакомство было таким уж близким. Честно говоря, мы с той выставки и не виделись с ним… ни разу.
— Откуда же вы узнали о его смерти? — удивилась Катя.
Совершенно случайно, — ответила незнакомка. — Пришла в очередной раз в художественную галерею, где выставлял свои работы Серж. И услышала там разговор двух работниц. Они обсуждали его смерть. И разумеется, я спросила их.
Пока женщина рассказывала, что она почувствовала, услышав эту ужасную новость, как долго не могла поверить и прийти в себя, как решила своими глазами убедиться, что этот талантливый художник в самом деле умер, Мариша продолжала сверлить ее глазами.
— Вспомнила! — неожиданно воскликнула она, перебив незнакомку на полуслове.
Та замерла и уставилась на Маришу, словно кролик на удава.
— Вспомнила, где я вас видела! — договорила Мариша. — Ваш незаконченный портрет стоит в мастерской Сержа. Только вы на нем, я бы сказала, выглядите значительно моложе! Да и цвета выбраны неудачно. Но это определенно вы.
Женщина побледнела еще сильней. И растерянно переводила взгляд с Мариши на Катю. Наконец ее осенила какая-то мысль, и она резко подалась назад.
— Я не обязана разговаривать тут с вами и давать отчет! — воскликнула она. — Кто вы такие, чтобы допрашивать меня?
Она круто развернулась и сделала попытку уйти. Но Мариша очень вовремя оказалась у нее на пути. И незнакомке либо надо было прыгать через надгробия, что на высоких увязающих в мягкой земле шпильках было сделать практически невозможно, либо остановиться и выслушать подруг.
— Вы не должны нам ничего рассказывать, — спокойно произнесла Мариша. — И вы правы, мы не милиция. Но уверяю вас, если вы сейчас уйдете, мы с подругой обязательно сообщим там, что вы были в мастерской Сержа незадолго до его смерти, чтобы умолять о помощи. И вы даже оставили у соседа для Сержа письмо.
— Сосед вас опознает, — заверила женщину Катя. — Он даром что пьяница, а вас так хорошо нам описал, что сегодня мы вас сразу же узнали!
— Ну и что? — дрожащим голосом произнесла женщина. — Что с того, что я была в мастерской у Сержа? Ну да, я вас немного обманула. Мы с Сержем были знакомы очень давно. Он тогда еще был просто студентом. И та работа — мой незаконченный портрет, который вы видели у него в мастерской, — относится к его студенческим годам. Хотя, если честно, я была уверена, что он от нее избавился. Зачем ему было ее хранить?
— И тем не менее он ее сохранил, — покачала головой Мариша. — И думаю, он сделал это не просто так. Видимо, он сильно вас любил, да?
— Ну да, — неохотно призналась женщина. — У нас был с Сержем роман. Но боже мой, это было так давно! И он был младше меня почти на десять лет! У нас не могло быть с ним ничего общего! Я это отлично понимала. Он еще не перебесился. А мне в ту пору было уже к тридцати. Мы совершенно не подходили друг другу. И потому я сама выступила инициатором разрыва.
— А ваш ребенок? — спросила у нее Мариша. — У вас ведь есть ребенок? Можете не отвечать, мы и так знаем, что есть. Вы ведь писали о нем в том своем письме к Сержу, которое так до него и не дошло. Так что, это ваш общий ребенок?
Женщина поникла головой.
— Давайте присядем, — предложила она наконец. — Чувствую, что разговор у нас с вами будет не быстрый. А я долго стоять не могу, спина начинает болеть.
Подруги не протестовали. Они прошли к той самой лавочке, на которой недавно сидели, и присели рядком, ожидая рассказа Лиды — так звали подругу Сержа.
— Я родила ребенка, как теперь говорят, для самой себя, — тихо произнесла она. — Серж был слишком молод, чтобы стать отцом. Но он мне нравился. В самом деле нравился. И я решила оставить его ребенка. Навязываться Сержу я не собиралась. Он сам нашел нас и настоял на том, чтобы помогать.
Подруги переглянулись. Пока что рассказ этой женщины тек гладко и не противоречил тому, что им уже удалось узнать. Крупные суммы регулярно исчезали из кошелька Сержа. И теперь, по крайней мере, было ясно, куда именно они исчезали.
— Но как же та свинка, которой Серж переболел в детстве? — спросила у Лиды Мариша. — Верней, ее последствия. Нам сказали, что Серж не мог иметь детей.
— Как видите, мог, — ответила Лида. — Врачи тоже иногда ошибаются.
Подруги промолчали. Был ли ребенок Лиды в самом деле ребенком Сержа, не столь важно. Для них точно неважно. А важно другое, что Серж согласился признать ребенка своим.
— А что случилось потом? — спросила у женщины Мариша. — Ведь что-то должно было случиться, чтобы вы примчались к Сержу за помощью прямо в его мастерскую?
— Случилось, — печально произнесла Лида. — Но не неделю назад, а гораздо раньше. Да и начиналось все так постепенно, исподволь, что когда я спохватилась, было уже поздно. А Серж, он так и не смог простить ни меня, ни Арсения.
— Арсений — это кто? — спросила у нее Катя.
— Мой сын, — тихо ответила Лида. — Он наркоман. Уже давно, почти три года. Сидит на героине.
Подруги замолчали. Сказать тут было решительно нечего. Лечить героиновую наркотическую зависимость так, чтобы человек исцелился от нее окончательно и навсегда, до сих пор не научились. Человек, который «сидел на игле», никогда уже не станет нормальным. У него может быть период реабилитации, и весьма длительный. Но проходит месяц, полгода, год или даже несколько лет, и человек опять возвращается к наркотикам. Они заменяют человеку весь мир. И, следуя за их губительной сладостью, человеческая личность полностью растворяется в героиновом дурмане.
— И Серж винил в этой беде вас? — спросила наконец у Лиды Мариша.
— Больше всего его разозлило то, что я скрывала от него, — горько произнесла женщина. — Он был самоуверенным, как и все мужчины. И считал, что если бы я вовремя обратилась к нему за помощью вместо того, чтобы обманывать и выманивать у него деньги, то сына можно было бы вылечить.
— Может быть, так и было?
— Да что вы! — воскликнула Лида. — Думаете, я не пыталась? Я и сама хорошо зарабатываю. Не меньше Сержа. Но я потратила все свои немаленькие накопления на лекарства, больницы, новые методики, реабилитационные центры, и все оказалось бесполезно. Отныне я могла лишь регулярно снабжать сына деньгами, чтобы он хотя бы не воровал и не угодил в тюрьму.
На ее глаза навернулись слезы. И подруги с сочувствием переглянулись. Понять трагедию этой женщины мог только тот, кто имел среди близких наркомана. За этих несчастных боролись и молились до последнего, пока в них оставалось еще хоть что-то человеческое.
— А что же Серж? — вернулась к более насущной теме Мариша.
— Когда он узнал, что последние два года все деньги, которые я у него брала, так или иначе уходили на наркотики или лечение Арсения, он пришел в бешенство! — воскликнула Лида. — А после того как Арсений побывал у него в мастерской и украл крупную сумму денег, Серж окончательно взбеленился. Отныне он не желал слушать никаких моих оправданий. Твердил, что надо было серьезно лечить Арсения, отправить его в другую страну на реабилитацию. А в конце концов, когда он понял, что все безнадежно, просто отказался давать деньги на сына.
— И?.. — настойчиво спросила у нее Мариша, чутьем догадываясь, что у этой истории еще будет продолжение. — И что было дальше?
— А дальше получилось то, что должно было произойти, — ответила Лида. — Арсению нужно было все больше и больше денег. Мои накопления иссякли. А тех денег, которые я зарабатываю в своем салоне красоты, оказалось слишком мало, они не могли удовлетворить его потребностей. И он… он начал воровать.
Она отвернулась в сторону. И ее бледные щеки залила краска стыда. Когда она снова повернулась к подругам, по ее щекам текли слезы.
— Не знаю, зачем я вам это все рассказываю, — сказала им Лида. — Наверное, мне просто необходимо излить это кому-то. Серж отказывался говорить со мной о сыне. Только обвинял меня. А близких или хороших подруг у меня нет.
— Конечно, мы вас слушаем, — кивнула головой Мариша, глядя на женщину с искренним участием. — Рассказывайте.
Когда Арсения арестовали и мне позвонили из милиции, у меня внутри словно все оборвалось, — с признательностью взглянув на нее, сказала Лида. — Страшно даже вспомнить, что я пережила в те дни, бегая между милицией и адвокатской конторой. И пытаясь найти денег сначала на взятку следователю, чтобы тот замял это дело, а потом на адвоката.
— И тогда вы обратились за помощью к Сержу?
— Да, — кивнула Лида. — Но он наотрез отказался дать мне денег. Сказал, что Арсений вполне заслужил тюрьму. Что вор должен сидеть в тюрьме. И он не даст денег даже на адвоката.
И, помолчав, Лида добавила:
— Может быть, он был и прав. Но в тот момент я не могла рассуждать здраво. Не помню, что со мной было в те дни. Не знаю, как я их пережила. Денег в том количестве, которое хотели сначала менты, а потом начал требовать адвокат, я не нашла. Из-за Арсения я и так была кругом в долгах. А у нас дома уже не осталось ничего, что можно было бы продать. Я была совершенно растерянна. А потом… потом…
— А потом вы поручили убить Сержа, — тихо произнесла Мариша и, не обращая внимания на расширившиеся глаза Катьки, обратилась к Лиде: — У меня к вам только один вопрос: кому именно вы это поручили сделать?
Несмотря на то, что она произнесла эту фразу вполголоса, она произвела на Лидию эффект разорвавшейся бомбы. Да и не на одну Лидию. У Катьки следом за глазами широко открылся и рот. Лидия же и вовсе замерла на месте словно истукан, уставясь полными изумления и страха глазами на Маришу. А затем ее зрачки закатились. И она начала вдруг заваливаться на бок.