Глава 9
Маришу мне удалось найти возле киоска, где продавали печеные пирожки с яблоками, свежие рогалики и румяные ватрушки с творогом. Мариша с аппетитом уминала пышную булочку. Недолго думая, я купила себе пирожок с яблоками и тоже присоединилась к трапезе, успевая между глотками выдавать часть полученной от Феди информации.
– Не убивал Борис твоего соседа, и хорошо – так отреагировала Мариша, когда я наконец передала ей сообщение Феди целиком. – Поехали отсюда.
Дожевав пирожок, я спросила:
– Куда?
– Нужно поговорить с домработницей Цветиковых, с этой Катериной Николаевной, раз уж ее отпустили домой, – сказала Мариша. – Может быть, она знает, кто мог желать зла Михаилу?
И мы поехали на Петроградскую. Поставили машину на стоянку и направились к нужному дому. Возле дверей дома семьи Цветиковых мы заметили входящих в подъезд двух девушек.
– Поднажми! – крикнула мне Мариша и устремилась следом за девушками.
Мы влетели в парадное как раз вовремя, чтобы застать трогательную картину. Старуха консьержка обнимала двух девушек и, вытирая слезы, все время повторяла:
– Ох, родненькие вы мои! Да где же вы были-то? Уж мы все глаза себе выплакали, думая, что там с вами могло случиться.
– Тетя Тоня, не преувеличивайте, – наконец высвободилась из объятий бабки одна из девушек. – Мы были с папой. Он обо всем предупредил маму. Чего ей так уж было переживать? Мы просто пожили некоторое время в деревне. Поправили здоровье. Отец сказал, что нам это просто необходимо.
– А у мамы вечно драма по любому пустяку, – поддержала ее другая девушка. – Скажи, Варя.
– Варя?! – воскликнула я.
Девушки обернулись, и мы с Маришей застыли на месте. Перед нами стояли сестры Цветиковы. Именно такие, какими они были изображены на фотографии. Пожалуй, чуть более румяные и поправившиеся. Пока мы таращили глаза на сестер, они высвободились из рук консьержки и потопали к себе.
– Ну нет, голубушки! – крикнула Мариша им вслед. – Так легко вы от нас теперь не уйдете! А ну выкладывайте, где вы были все это время? Вы хоть знаете, что ваша мать в тюрьме, ваш отец мертв, а по вашим паспортам в Турции работают в публичном доме две русские проститутки, выдающие себя за вас?
Совершенно ясно, что ничего этого сестры не знали. Они остановились, разинули рты и посмотрели на нас, как на сумасшедших.
– Кто это? – спросила у старшей сестры Варя.
– Не знаю, – пожала плечиками та. – Какие-то очередные психи. Везет нам на психов.
– Насчет вашего отца и того, где вы болтались столько времени, я, конечно, не знаю, – внезапно посуровевшим голосом сказала консьержка, обращаясь к сестрам, – но про Светлану Игоревну эти девушки говорят чистую правду.
– Что? – воскликнула Карина. – Мама в тюрьме? Но за что? Что она могла сделать такого, чтобы угодить в тюрьму?
Этот вопрос уже был адресован нам с Маришей. Чувствуя, что первоначальное мнение о нас у сестричек изменилось в нашу пользу, мы с Маришей немедленно воспользовались этим.
– Пройдемте в вашу квартиру, – суровым голосом сказала Мариша. – Там нам будет удобней поговорить о том, что случилось с вашими родителями.
Дверь квартиры открыла побледневшая и похудевшая Катерина Николаевна. А увидев сестер, стоящих на пороге, ахнула, покрылась совсем уж зеленой бледностью и, застонав, рухнула на пол.
– Тетя Катя! – хором закричали девчонки и кинулись к ней.
Пока они хлопотали возле нее, Мариша смоталась на кухню за графином холодной воды, а я раздобыла в аптечке нашатырный спирт. И уже через десять минут Катерина Николаевна лежала в гостиной на диване с холодным компрессом на голове и время от времени нюхала нашатырь. При этом она не отрывала глаз от Карины с Варей, не до конца веря, что это и в самом деле они, а не сон или галлюцинация.
– Господи, какое счастье! – сквозь слезы говорила она. – Девочки наши нашлись. Спасибо вам. Где же вы их нашли? Куда их этот ирод запрятал?
Это уже она сказала, повернувшись к нам с Маришей.
– Нет, нет! – запротестовали мы. – Мы тут ни при чем. Мы встретили ваших девочек возле дома. И просто зашли вместе с ними.
– Тетя Катя, может быть, ты нам объяснишь, что тут приключилось, пока нас не было? – тормошила домработницу Варя. – Тетя Тоня внизу рассказывала какие-то ужасы о маме. Это что, правда? Она и в самом деле в тюрьме?
– Правда, – зарыдала Катерина Николаевна. – И я сама только сегодня от них вырвалась. Алиби у меня какое-то нашлось. Опять же спасибо той же тете Тоне. Она жильцов в доме опросила. И кто-то из них, кажется, Тимофей Иванович из пятой квартиры и кто-то еще, вспомнил, что видели меня возле дома. И по времени так удачно совпало, что видели они меня как раз в то время, когда убивали эту проклятую бабу.
– Кого убивали? – спросили девушки. – Тетя Катя, не говори загадками! Кого еще убили?
– А я и говорю, Алену – подружку вашу разлюбезную кто-то придушил. А обвиняют в этом вашу мать.
– Нашу маму? Наша мама убила Алену? Но за что?
– Менты считают, что Алена увела вашего отца, вот ваша мать и вскипела. Поехала к ней домой и убила ее.
– Но откуда у Светланы Игоревны взялся адрес Алены? – коварно спросила я. – Она нам говорила, что понятия не имеет, где искать Алену.
Катерина Николаевна тяжело вздохнула и подняла на нас скорбные глаза.
– Увы! – прошептала она.
– Что такое? – возмутились мы с Маришей. – У нее что, откуда-то появился адрес? Для нее кто-то узнал?
Катерина Николаевна ничего не ответила, а только скорбно поникла головой.
– Да говорите же! – не выдержала Мариша. – Менты ведь уже знают, что у Светланы Игоревны был адрес Алены.
Домработница еще раз кивнула.
– Но кто Светлане Игоревне помог его раздобыть? – спросила Мариша. – Какое именно детективное агентство?
– Света ведь говорила вам, что обращалась в различные детективные агентства, чтобы ей помогли найти и вернуть мужа и дочерей, – начала рассказывать Катерина Николаевна. – Вот в одном агентстве ей и раздобыли адрес этой паскуды. Света поехала туда, по этому адресу… И вот результат! Но она не убивала эту мерзавку! Я уверена, что не убивала! Света мухи не обидела! Она просто хотела поговорить с Аленой, чтобы разыскать Мишу и девочек.
– Что за бред?! – неожиданно воскликнула Карина. – У меня просто в голове все путается? Почему мама считала, что Алена знает, куда отвез нас папа? И почему менты считают, что мама могла ревновать к Алене?
– Да потому, что когда вы пропали все втроем, то эта паскудная тварь, ваша Алена, тоже испарилась в тот же миг. Обычно она каждый день звонила или приезжала, а тут вдруг – как корова языком слизала. Вот мы и подумали, что она знает, куда Михаил вас спрятал.
– Никуда папа нас не прятал, – сказала Варя. – С чего вы взяли?
– Я вообще ничего не понимаю, – вторила ей сестра. – Папа что, тоже исчез после того, как мы уехали?
– Да говорю же вам! – воскликнула Катерина Николаевна. – Вы что, глухие? Говорю вам, вы все втроем испарились в один и тот же день. И рыбки эти, с которыми ваш папа вечно носился как с писаной торбой, тоже исчезли.
– Ничего не понимаю! – воскликнула Варя. – Папа, он что, вам никакой записки не оставлял?
– Какой записки? – удивилась домработница. – Никакой записки мы не находили. Вернулись к обеду домой, рыбок нет, вас нет, Миши нет. Ждали вас, ждали, никто так и не вернулся.
– Папа сказал нам, что, пока мы с Кариной поживем в деревне, ему тоже необходимо уехать по работе. Но что он оставит маме записку, где мы и что с нами, – недоуменно сказала Варя. – Чтобы вы с мамой не волновались. И что у него с мамой вообще все давно обговорено. И что это нам с сестричкой будет вроде сюрприза и этакого маленького отдыха. Тетя Катя, может быть, вы просто не нашли папину записку? Он должен был вам ее оставить.
– Мы обыскали всю квартиру, когда пытались понять, что из вещей пропало, – сказала Катерина Николаевна. – Исключено, чтобы мы не нашли записки твоего отца.
– Девочки, а все-таки, где вы были все это время? – неожиданно послышался голос Мариши.
И словно по команде все перестали удивляться и уставились друг на друга.
– Мы были за городом, – сказала Варя. – Папа нас сам туда отвез.
– Вот так просто взял и среди учебного года отвез вас в какую-то деревню? – удивилась Мариша.
– Просто он сказал нам, что мы с Кариной очень бледные в последнее время, – пожала плечами Варя. – И что их с мамой беспокоит состояние нашего здоровья. И что нам не помешает немного отдохнуть. А учебники мы взяли с собой. И папа достал для нас лекции на дисках. Папа настоял. И жили мы вовсе не в деревне. А на хуторе.
– И вы жили там совсем одни? – спросила я.
– Почему же? – удивилась Варя. – С нами жила еще хозяйка и еще одна женщина, которая готовила, убирала в доме и вообще присматривала за хозяйством. У них там было большое хозяйство. Две коровы и телочка, овцы, свинья со взрослыми поросятами. В общем, там было очень славно.
– И все же это очень странно, что ваш отец отвез вас туда среди учебного года, – пробормотала Мариша.
– Слушайте, он ведь наш папа, – пожали плечами сестры. – Он сказал, что у него есть для нас чудесное приключение. Что в институте он обо всем договорился. Так почему бы нам немного не посачковать? Мы сели в машину, и папа отвез нас на этот хутор. Обещал вернуться через…
– Но почему вы не звонили? – растерянно перебила сестер Катерина Николаевна.
– На хуторе в доме не было телефона, – сказала Карина. – А в село мы не ездили. Но, тетя Катя, мы же послали тебе поздравительную открытку!
– Я ничего не получала, – ответила Катерина Николаевна.
– Не получала?! – хором воскликнули девочки. – Но как же так?!
– Как вы отправили открытку? – спросила у сестер Мариша. – Я имею в виду, через кого вы ее отправили?
– Мы передали ее тетке Ане, – сказала Карина. – Она ехала в село и обещала зайти там на почту. Тетя Катя, почему же открытка не дошла?
– Все ясно, – ответила вместо домработницы Мариша. – Либо ваша тетка Аня послала вашу открытку обычным, а не заказным письмом, и вы ее еще получите месяцев этак через пять. Либо она ее просто выкинула и ничего не отправляла.
– Но вы же могли послать мне поздравление по электронной почте, – сказала Катерина Николаевна, обращаясь к сестрам.
– Если в доме нету нормального стационарного телефона, то и скорей всего, не могли, – сказала я.
– Не могли, – кивнули сестры. – Телефонной розетки не было. А тот компьютер, которым нас снабдил папа для жизни на хуторе, был способен только на такой выход в Интернет. Через телефонную розетку.
– К тому же тот компьютер, который оставался дома, девочки, он не работает, – буркнула Мариша. – Кто-то испортил его, стащив жесткий диск. Так что если бы вы даже и имели вожделенную телефонную розетку, то все равно не смогли бы послать весточку по Интернету своей маме и тете Кате.
– Как же так? – растерялись сестрички, обращаясь к Катерине Николаевне. – Мы были уверены, что вы с мамой получили папину записку, нашу открытку и знаете, что с нами все в порядке и ни о чем не волнуетесь.
И они посмотрели на Катерину Николаевну.
– Бедные вы мои сиротинушки! – снова зарыдала та. – Мать ваша в тюрьме, а отец и вовсе вроде бы умер. Менты об этом промеж себя говорили, не знаю, правда это или ложь.
– Правда, – кивнули мы с Маришей. – Его зарезали. Кухонным ножом.
– О! – воскликнули сестры хором. – Бедный папочка!
После этого они в голос зарыдали. Недолго думая, Катерина Николаевна присоединилась к ним. И скоро перед нами были три совершенно убитые горем женщины.
– Девочки, вы должны сейчас собраться и постараться сообразить, от какой такой опасности ваш отец старался вас уберечь, – внезапно суровым голосом сказала Мариша.
– От какой опасности? – спросила Карина, посмотрев на Маришу. – Он нам ни про какую опасность не говорил. Просто велел сидеть на хуторе у тетки Ани, наслаждаться чистым воздухом, экологически чистыми продуктами и никуда не ходить.
– Вот именно! – воскликнула Мариша. – Никуда не ходить. И никому не давать о себе знать! Он вас спрятал на этом уединенном хуторе, ясно вам? А по вашим паспортам в Турцию полетели две проститутки, которых ваш отец старательно отбирал довольно долго. Мы видели этих девиц, они и в самом деле очень похожи на вас.
– Папа… проститутки? – растерялась Варя.
– Кстати, расскажите, как вы оказались в городе? – спросила я у девушек.
– Мы просто удрали, – призналась Карина. – Нам до чертиков надоело сидеть в деревне. От отца известий не было, но мы с ним, когда он нас привез на хутор, договаривались, что поживем там не больше месяца. Месяц почти прошел, и мы стали просить тетку Аню отвезти нас в село. И посадить на автобус до города.
– Да, а она принялась нас отговаривать! – подхватила Варя. – Подождите да подождите. А чего нам ждать? И ночью мы попросту сбежали. Оседлали Зорьку – это тетки Анина кобыла, – сели на нее и поехали по дороге, которая вела в село Распашное. Там мы оказались к утру. Автобус в районный центр как раз уходил. Мы на него сели и уехали. А Зорьку привязали у здания милиции. Так что, думаю, она уже сейчас вернулась к хозяйке.
– С этим все ясно, – кивнула Мариша. – Теперь насчет Алены? Кто она вам?
Как выяснилось, с Аленой сестры познакомились случайно. В кафе, куда они зашли выпить кофе. Девушка долго рассматривала сестер, а потом подошла к ним, представилась менеджером агентства по найму российских граждан за границу и попросила разрешения присесть. Девушки позволили. И с тех пор Алена стала их закадычной подружкой.
– С ней было весело! – сказала Варя. – Она все время таскала нас в разные ночные клубы, дискотеки, кино. Мы даже лекции стали прогуливать.
В общем, когда Алена предложила сестрам поработать немного за границей, она была уже их любимой подругой. И ее предложение выглядело вполне солидно. Работать сестрам нужно было секретаршами в крупной совместной российско-испанской компании, которая по какой-то причине выбрала себе в качестве резиденции маленький городок на побережье Греции.
Почему там, сестры не стали задумываться. Ведь Алена была их лучшей подругой и честнейшим человеком. Раз она так сказала, значит, так оно и будет. Сестры оформили себе в университете академический отпуск, якобы по состоянию здоровья. И готовились в путь. Но, несмотря на все уговоры Алены, сестры все-таки рассказали отцу о своем намерении уехать с Алениной фирмой. Сестры ожидали скандала или хотя бы негодования, но бури не последовало.
– Отец сначала окаменел, а потом вдруг сказал, что это очень удачная мысль, – сказала Карина. – Просто на редкость удачная. И он целиком ее поддерживает.
– Папа сказал, что нам будет полезно понаблюдать настоящую жизнь, – рассказывала Варя. – И самим поучаствовать в ней. Чтобы знать, что к чему, когда мы закончим наконец свой университет.
– Да, и он сказал, что полностью доверяет Алене. Что она кажется ему достаточно надежным человеком. И что мы можем лететь по ее протекции в любую страну. Он за нас будет только рад.
– Но почему же вы не полетели ни в какую Турцию? А поехали на хутор?
– Дело в том, что после нашего с папой разговора на следующий день Алена нам позвонила и сказала, что наша поездка отменяется, – сказала Варя.
– Пока отменяется! – подхватила Карина. – И что нам нужно подождать еще несколько недель. Директор в той фирме, куда мы должны были лететь работать, внезапно попал под машину. Ничего страшного, но месяц ему придется полежать в гипсе. А заместитель никак не мог самостоятельно решить вопрос о приеме нас на работу. И Алена сказала, нужно подождать.
– Да, и тогда папа сказал, что раз все так сложилось, то глупо сидеть этот месяц в городе, где смог, дым и прочие вредные вещества, – сказала Варя. – И что нам необходимо побыть на свежем воздухе, набраться сил перед тем, как приступить к ответственной работе в той фирме в Греции, куда нас сватала Алена.
– И папа сказал, что уже звонил Алене, Алена эту идею одобрила и сказала, что если мы ей понадобимся, то она сообщит нашему отцу, а он быстренько привезет нас обратно в город, – кивнула Карина.
– А теперь, выходит, что и Алена, и папа оба мертвы! – недоуменно заключила Варя. – И я не понимаю, что произошло?
– Где находится тот хутор, где вы жили последние несколько недель? – спросила Мариша.
– В двенадцати километрах от села Распашное Псковской области, – сказала Карина. – А что?
– И телефона там нет? А сотовые телефоны?
– У нас их нет, – покачали головами сестры. – У тетки Ани был сотовый, но то ли она забыла положить деньги на счет, то ли еще что-то, но он не работал. Хотя, наверное, она просто не хотела его нам давать. Потому что мы несколько раз видели, как она по нему разговаривает.
– Понятно, – пробормотала Мариша.
И пока Катерина Николаевна суетилась над сестрами, отмывая и кормя их с дороги, мы с Маришей уединились в гостиной и принялись обдумывать рассказ сестер.
– Как тебе кажется, они врут или говорят правду? – спросила у меня Мариша.
– Мне кажется, они не врут, – покачала я головой. – По-моему, они говорят правду.
– Мне тоже так кажется, – согласилась Мариша.
– При чем тут кажется? – возмутилась я. – Ты принюхайся только. Их же одежда так основательно пропахла свежим воздухом и навозом, что сразу ясно: последнее время они жили где-то близко к матушке-земле. Возможно, что и на хуторе, о котором они говорят.
– Заметь, жили без всякой связи с внешним миром! – подхватила Мариша. – Ничего не скажешь, Михаил молодец! Запихал своих дочерей в дальнюю дыру, а их паспорта вместе с поддельными сестрами Цветиковыми послал в Турцию. Наверное, он и с Аленой договорился, заплатил ей, чтобы она отстала от его родных дочерей и помогла бы ему отыскать и отправить в Турцию фальшивых Карину и Варю.
– Да, но после этого мы снова возвращаемся к вопросу: а для чего Михаилу все это было нужно? – сказала я. – Кого он боялся? Лысый Борис с его рыбками – отпадает. Он мог напугать только впечатлительную Катерину Николаевну и бабку Тоню. Кто еще?
– Нужно поговорить с девочками и Катериной Николаевной, – сказала Мариша, и мы устремились на кухню, где сестры сидели над тарелками как-то уж слишком упоительно пахнущего борща и, перебивая друг друга, рассказывали домработнице о своей жизни на хуторе.
Послушав их пару минут, мы окончательно убедились, что они не врут. Так вдохновенно врать про уборку подстилки для теленка было под силу только записному лгуну. А сестры Цветиковы не походили на врушек.
– Девочки, – перебила их рассказ Мариша, – а как вы думаете, от кого отец хотел вас спрятать?
– Спрятать? – удивилась Карина, даже перестав жевать хлеб с маслом. – Почему вы решили, что он хотел нас спрятать?
Мы ей объяснили ситуацию еще раз. И она согласилась, что со стороны действительно похоже на то, что папа постарался их надежно спрятать.
– Так и думать нечего! – воскликнула Катерина Николаевна. – Тот лысый худой тип с черными глазищами. От него и хотел спрятать! Ужас какой, как вспомню его глаза, так озноб по коже продирает.
– Тот тип отпадает, – вздохнула я. – Его проверили и мы, и милиция. Он виновен лишь в краже аквариумных рыбок, принадлежащих вашей семье.
– Рыбки были исключительно папины, – сказала Карина. – Он нас к уходу за ними не подпускал. Так что нам с сестрой рыбки совершенно не нужны. Уверена, что и мама, будь она с нами, сказала бы то же самое. И если тому человеку так хочется их иметь, то он может их спокойно оставить себе.
– И поэтому снова встает вопрос, кто же так сумел напугать Михаила, чтобы он спрятал своих дочерей. Да еще спрятал так, что даже самые близкие люди девочек не знали, где они находятся.
– Девочки, а куда, вы говорите, отвез вас Миша? – неожиданно воскликнула Катерина Николаевна. – В Псковскую область?
– Да, – кивнули те. – А что такое?
– Мне тут пришла в голову одна мысль, – задумалась Катерина Николаевна. – Ведь ваш отец был не коренным питерцем. Это благодаря женитьбе на Свете, на вашей матери, он получил прописку. И приехал он из Пскова. И кстати говоря, ведь Миша после брака сменил не только фамилию, но и имя.
– Что?! – воскликнули мы с Маришей. – А как же его звали раньше?
– Кажется, Семен, – сказала Катерина Николаевна. – Но не уверена. И уж его старой фамилии я точно не помню.
– А свидетельство о браке сохранилось? – спросила я. – Там должна быть указана старая фамилия Михаила.
– Хм, – хмыкнула Катерина Николаевна. – Где-то оно было. Я пойду поищу. А вы пока перекусите.
И она ушла. Мы с сестрами съели борщ и принялись за второе блюдо, состоящее из подогретой в микроволновой печи готовой пиццы, в которую Катерина Николаевна добавила зелени, томатов и сыра. Пицца получилась очень сочной. Мы как раз приканчивали по второму куску, как в дверях кухни появилась Катерина Николаевна. В руках она держала какие-то бумажки.
– Вот, – сказала она. – Свидетельство о браке Светы и Миши. Верней, тут он еще Семен. Семен Боровиков. Я помню, потом он сменил паспорт, и уже в новом паспорте он был Михаилом Цветиковым.
– Разве так возможно? – удивилась я.
– За конвертик с деньгами и коробку конфет с ликером? – выразительно пожала плечами Катерина Николаевна. – Уверяю тебя, можно и не такое. А тут? Подумаешь, что такого, если человек хочет сменить имя? Миша написал, что хочет взять имя своего дедушки с материнской стороны. Что дедушка был героем Гражданской войны. И что он мечтает пойти по его стопам. В общем, что-то в этом духе. И бумажку о своем деде-герое предоставил. Вот ему в паспортном столе навстречу и пошли.
– Значит, Семен Боровиков из Пскова, – задумалась Мариша. – Что же, придется ехать туда. Катерина Николаевна, а вы случайно не помните, где именно в Пскове жил Михаил, он же Семен?
– Случайно помню, – сказала домработница. – Улица Ленина.
Ну, конечно! Разумеется! Улица Ленина. В каждом городе до недавнего времени была такая, а иногда и не одна.
– Точней не помню, – удрученно сказала Катерина Николаевна. – Ни номера дома, ни квартиры. Только зря вы туда поедете. Михаил всегда говорил, что потерял родителей довольно рано и что с восемнадцати лет был круглым сиротой. Хотя, конечно, могли остаться соседи, которые помнят Михаила.
Выслушав ее, Мариша перевела взгляд на сестер Цветиковых.
– А вы пока вот что! Из дома ни под каким предлогом не высовывайтесь! Ни в магазин, ни на почту. И вам, Катерина Николаевна, тоже лучше поменьше выходить на улицу. Подозреваю, что тот человек, от которого Михаил так старательно прятал своих дочерей, скоро пронюхает, что они вернулись домой. А так как мы не знаем, кто он такой, то не впускайте в дом никого. Пусть даже это будет сантехник или милиционер. Мента пускать только в том случае, если покажет свое удостоверение, назовет фамилию и вы позвоните в его отделение и узнаете, работает ли там такой человек. Ясно?
– Ясно, – кивнули все три женщины. – Мы вроде бы на осадном положении? И долго оно продлится? – спросила Карина.
– Пока не найдут убийцу вашего отца, – отрезала Мариша. – А теперь все. У нас на сегодня еще куча дел.
И мы вышли из дома. Сев в Маришин «Опель», я печально посмотрела на подругу.
– И что, мы действительно потащимся в Псков? – уныло спросила я.
– Не хотелось бы, – в тон мне ответила Мариша. – Знаешь что, сегодня мы попытаемся разыскать того помятого типа на помятом «Форде», который привез записку от Алены. Ту записку, с которой все и началось. Делон ведь вроде бы обещал тебе поискать по своим каналам этого помятого типа? Вот и звони Делону.
– Я? – вытаращила я глаза. – Почему я?
– Но тебе же Делон в любви объяснялся, – фыркнула Мариша.
– С тех пор много воды утекло, – возразила я. – Мне кажется, он так и не простил нам, что мы сразу не сказали ему о смерти Михаила.
– Вот! Кажется ей! Ты звони! Заодно и узнаешь, обижается он на нас или уже отошел, – сказала Мариша. – Да звони ты! Что с тебя убудет?
И я позвонила. Чувствовала я себя при этом ужасно. Вот не люблю навязываться, и все тут. По-моему, легче уйти в тень и там зализывать раны, чем нарываться на новые оскорбления. Но Делон вопреки моим опасениям был сама любезность. Услышав, кто ему звонит, он едва не скончался на месте от радости. Во всяком случае, так это выглядело.
– Очень хорошо, что ты позвонила, – сказал он мне. – А куда вы с твоей подружкой подевались после того, как мы прилетели из Турции?
Я деликатно не стала ему напоминать, что он сам бросил нас с Маришей в аэропорту. Делон, судя по его бодрому и приветливому тону, тоже про это не помнил.
– У меня для вас хорошие новости, – говорил он нам. – Менты выпустили домработницу Цветиковых. Можете поговорить с этой бабой. Может статься, что она кое-что вам и выложит.
– Спасибо за совет, – буркнула я. – Мы и так уже в квартире Цветиковых. Так что ты немного опоздал. А как насчет того помятого типа, о котором ты обещал выяснить?
На это Делон начал бормотать нечто такое невразумительное, что понять точно, что он хотел сказать, я так и не сумела. Я поняла только то, что трудности и преграды буквально высились перед Делоном просто со страшной силой. И ничегошеньки ему выяснить про этого помятого типа, сунувшего в дверь Михаила записку от Алены, не удалось. Попросту говоря, он про него забыл.
– Ну и черт с ним! – рассердилась Мариша, когда я рассказала про легкомысленное отношение Делона к данным обещаниям. – Как-нибудь без него справимся. Раньше же как-то справлялись? А мужикам верить вообще нельзя, обязательно подведут! Пообещают, что встретят, а сами потом за своими делами про все обещания забудут, надуют тебя за милую душу. И вот ты уже тащишься по перрону с кучей багажа, который набрала в полной уверенности, что его за тебя понесет кто-то другой.
– И как ты думаешь его искать? – спросила я, имея в виду помятого типа на таком же помятом «Форде».
Но Мариша не была бы Маришей, если бы у нее в рукаве не было припрятано несколько тузов.
– Помнишь того славного мальчика, который явился вместе с экспертами к месту смерти Михаила? – спросила она у меня. – Как его звали? Федя?
– Угу, – кивнула я.
– Тогда что ты скажешь, если мы позвоним ему и попытаемся выяснить, кто этот помятый тип? – спросила у меня Мариша.
– А с чего ты взяла, что менты занимались его розысками?
– Ну, чем-то им нужно заниматься, – пожала плечами Мариша.
Впрочем, Феде она позвонила сама. Но и тут нас ждало горькое разочарование. Никакого помятого типа на таком же помятом «Форде» с цветастым шарфом вокруг шеи менты не нашли. И даже не искали.
– По факту первого трупа у нас уже есть крепкая подозреваемая, – сказал Федя. – Светлана Игоревна – жена любовника жертвы. Поэтому Жихарев никогда не согласился бы разыскивать по всему городу человека с такими неопределенными приметами только потому, что две какие-то особы, внушающие очень мало доверия, сказали, будто бы он может быть замешан в первом убийстве.
– Не быть твоему Жихареву великим сыщиком, – пренебрежительно сказала Мариша. – Вообще непонятно, как он и до лейтенанта дослужился. Любому младенцу известно, что нет ничего важней деталей. А особенно мелких и на первый взгляд незначительных.
Ну, предположим, лекцию она бедному Феде прочла. Но это нас ни на сантиметр не приблизило к цели – где искать помятого типа.
– Давай рассуждать логически, – сказала мне Мариша, закончив отчитывать Федю, – если этот тип знал про Алену и Михаила, то он должен был бы с ними тесно общаться.
– Совсем не факт, – сказала я. – Например, я знаю о сотне людей, с которыми никогда в жизни мне не приходилось общаться лично. Я знаю о них через своих друзей или родственников.
– Но в данном случае у Михаила и Алены был слишком узкий круг общих знакомых, – возразила Мариша.
– Да, – кивнула я. – Светлана Игоревна, сестры Цветиковы, домработница Катерина Николаевна, работники фирмы «Эдем» и…
– И детектив, которого наняла Светлана Игоревна! – воскликнула Мариша. – Ты помнишь, адрес Алены Светлана Игоревна получила через какое-то детективное агентство. Быть может, тот помятый тип и есть тот детектив, который выследил Алену и затеял какую-то свою игру?
– А ведь верно! – воскликнула я.
После этого мы вернулись обратно к Цветиковым. Дверь нам открыли с большими предосторожностями. Мы порадовались, что наши советы не пропали втуне, и вошли.
– Катерина Николаевна, а в каком агентстве Светлане Игоревне помогли узнать адрес Алены? – прямо с порога спросила я.
– Я не помню, – растерялась женщина. – Света обращалась к стольким специалистам. Но я могу посмотреть. К счастью, ее записи по этим агентствам остались дома. Во время обыска менты почему-то не обратили на них внимания.
И она отправилась за записями.
– Вот ее записи! – вернувшись с несколькими порядком исчерканными листами бумаги, сказала она. – Не знаю только, в каком именно из указанных тут агентств помогли Свете.
И она протянула записи нам. При этом у нее на глаза снова навернулись слезы.
– О господи! – разрыдалась она. – Лучше бы эти детективы ничего не находили. Тогда Света не поехала бы в тот проклятый дом! И сейчас была бы с нами. Ведь и девочки нашлись! Такая радость, а Светки дома нет. Не надо было ей по детективам бегать. Никакой пользы, один вред от них. Ну да что теперь говорить!
И она обреченно махнула рукой. Из их квартиры мы вышли под аккомпанемент рыданий верной подруги Светланы Цветиковой.
– Поехали к моей маме домой, – сказала Мариша. – Там передохнем, перекусим, а потом с новыми силами начнем звонить по этим детективщикам.
– А почему не ко мне? – спросила я.
– Потому что моя мама нас покормит нормальной пищей, – ответила Мариша. – А у тебя снова придется замороженными полуфабрикатами питаться.
В словах Мариши был свой резон. После многодневных розысков желудок у меня с каждым днем все сильней и сильней требовал чего-нибудь домашнего. Тот борщ, по тарелке которого мы с Маришей съели в квартире Цветиковых, был слишком очевидно сварен из бульонного кубика. А про пиццу лучше было и не вспоминать. Потому что если вспоминалось, то мой желудок отзывался на это воспоминание такой острой болью, что дух перехватывало.
До Маришиной мамы мы добирались недолго. И уже через полчаса умытые и посвежевшие сидели за кухонным столом в окружении звериной стаи и все вместе жадно поглощали умопомрачительно вкусную тушеную свинину с морковью, помидорами и луком. На гарнир полагалось картофельное пюре. Натуральное, а не из пакетика.
– Где же вы болтались столько времени? – поинтересовалась у нас Тамара Ильинична. – Я вам обеим звонила, но к телефону никто не подходил.
– Очень много дел, – таинственно пробормотала Мариша с набитым ртом.
Тамара Ильинична только головой покачала.
– Если влипнете в очередную историю, спасать не зовите, – сказала она нам.
После обеда мы отправились вызванивать детективов из тех агентств, к помощи которых прибегала Светлана Игоревна, пытаясь разыскать мужа и дочерей. Разобрать ее каракули, которыми были испещрены листы бумаги, было трудновато. Но чего другого можно ожидать от попавшей в беду и окончательно потерявшей голову женщины? Наоборот, мы бы удивились, если бы все телефоны были аккуратно записаны напротив именно того агентства, которому принадлежали.
Но в конце концов, повертев листы так и этак, нам удалось найти один телефон с именем, который был обведен особенно жирно.
– И смотри, этот же телефон вторично выписан уже на верху страницы, – сказала мне Мариша. – Причем почерк у Светланы Игоревны стал значительно уверенней, словно она получила от этого детектива какие-то гарантии или что-то там такое, что смогло ее несколько успокоить.
– Звоним этому Григорию Андреевичу из агентства «Икар»? – спросила я.
– Ага, – кивнула Мариша.
И мы позвонили. Увы, удача отвернулась от нас. Григорий Андреевич в принципе работал в данном месте, но сейчас его не было. Оно и понятно, было уже почти восемь часов вечера. И где именно этот Григорий Андреевич находится, на задании или нет, секретарша не знала. Отказалась она нам дать и его домашний адрес.
– Вы не понимаете, это дело жизни и смерти, – рыдала Мариша в трубку.
Рыдала она так упоенно, что к нам примчались все перепуганные обитатели квартиры.
– Маришка, что случилось? – заголосила Тамара Ильинична. – Кто умер? Так я и знала, что эти ваши самостоятельные расследования до добра не доведут. Кто погиб? Дядя Сеня?
Тамаре Ильиничне подпевал звериный хор. Все пели на разные голоса, но в целом выходило очень жалобно и живописно. Немного подумав, я тоже стала горестно подвывать. Конечно, против такого всеобщего потока скорби не выстояла даже твердокаменная секретарша на другом конце провода. И мы получили вожделенный домашний адрес и телефон Григория Андреевича.
– Совсем не факт, что это именно тот детектив, который нам нужен, – сказала Мариша, еще не осушив слез, и, едва положив трубку на рычаг, улыбнулась.
– Что такое? – изумилась Тамара Ильинична. – Чему ты радуешься? Я что-то ничего уже не понимаю. То ты плачешь в три ручья, то смеешься. Ничего не понимаю.
– И не надо, – заверила ее Мариша, снова набирая номер, тыкая пальцами в кнопки телефонного аппарата.
На этот раз она звонила детективу. К телефону подошла девушка. Верней, девочка. И пролепетала, что папы нет дома. Но есть бабушка. А папа вернется скоро. Он вышел в магазин за хлебом.
– Я хочу знать, в чем дело! – настаивала Тамара Ильинична.
– Ни в чем, – ответила Мариша. – Мы ищем одного детектива, которого одна наша знакомая наняла следить за своим мужем и одной девицей.
– Ну и что? – не поняла Тамара Ильинична. – Вам-то он зачем?
– А затем, что клиентка его в тюрьме, муж ее убит, и та девица, из-за которой и начался сыр-бор, тоже мертва. Вот мы и хотим наведаться к этому Григорию Андреевичу и выяснить, не мог бы он пролить свет на это запутанное дело.
– А почему этим делом не занимается милиция? – с подозрением спросила Тамара Ильинична. – Зачем вам впутываться в него?
– Нашей милиции за глаза хватает одной подозреваемой, – ответила Мариша. – Той самой клиентки нашего детектива. Они ее арестовали и очень собой довольны.
– А вы, напротив, уверены, что эта женщина не виновата? – спросила Тамара Ильинична.
Мы кивнули.
– Во всяком случае, нам нужны доказательства ее невиновности, – сказала я.
– Ну тогда, конечно, нужно вам поехать к этому Григорию Андреевичу и поговорить с ним. Он должен вам хоть чем-то помочь. Но дайте мне адрес и телефон этого человека.
– Зачем? – хором спросили мы.
– Ну как же, – пожала плечами Тамара Ильинична. – Мариша у меня единственная дочь. А раз тут пошла такая волна, что всех убивают, то… То я хочу иметь хоть какой-то ориентир, где вас искать, если вы пропадете.
– Мама, мне не три годика, – попыталась возразить Мариша.
Но все было напрасно. Нас выпустили только после того, как мы выдали Тамаре Ильиничне требуемый адрес и телефон. После этого мы смогли отправиться по своим делам. Когда мы подъехали к дому, где жил детектив, был уже вечер. Очень темный вечер. Григорий Андреевич жил в старом жилом фонде в самых жутких домах Лиговки. Жутким дом выглядел оттого, что одна его стена была напрочь лишена окон. Просто глухая кирпичная кладка, местами поврежденная к тому же.
Подъезд дома тоже не радовал. Домофон не работал, а лестница была узкой и чудовищно грязной. По ней разве что крысы не бегали. Хотя, может быть, и бегали, просто мы их не увидели. Григорий Андреевич жил на четвертом этаже, всего в доме было пять этажей. Но лифта не было. А на дверях квартир буквально не оставалось ни одного целого места, так как они были сплошь испещрены замочными скважинами, поставленными старыми и новыми жильцами, должно быть, за все время существования этого дома.
– Ну и помойка, – вздрогнула я. – Зуб даю, тут сплошные коммуналки, которые не расселить и до конца следующего века, потому что в каждой комнате по девять или около того жильцов.
Наконец мы добрались до двери нужной квартиры. Она ничем не отличалась от всех прочих дверей этого подъезда. Впрочем, звонков на ней было всего три. Это как-то обнадеживало. Мы нажали звонок с надписью «Зверевы» – по квартире разлилась трель, и дверь нам открыла девочка лет шести.
– Это вы звонили папе по телефону? – спросила она, оглядев нас с ног до головы. – Только его еще нет. Не вернулся из магазина. Но мама дома. И бабушка тоже. Только бабушку лучше не трогать, она спит. И если ее разбудить, она будет швыряться своим ночным горшком.
– Мы не будем будить твою бабушку, детка, – тут же поспешно согласилась Мариша. – А как тебя зовут?
– Тая, – сказала девочка, попытавшись сделать реверанс.
Одета девочка была в домашний теплый халатик поверх брючек и теплой кофточки. Так что ее реверанс выглядел довольно забавно. Но не успели мы поговорить с милым ребенком, как из глубины квартиры послышался женский голос:
– Таисия, с кем ты там снова лясы точишь? Сколько раз тебе говорить, чтобы ты не смела открывать дверь кому попало! Мало ли кто там припрется!
И в коридор выскочила женщина лет пятидесяти. Похоже, она только что вылезла из ванной. Волосы у нее были влажные и уложены на металлические бигуди, в которых еще моя мама во времена ее молодости щеголяла по дому. Капроновый стеганый халат был из тех же времен. Даже удивительно, как он у нее хорошо сохранился.
– Вы к кому? – рявкнула на нас женщина в бигуди.
– Мама, они пришли к папе! – объяснила за нас девочка. – Они уже звонили и сказали, что они к нему по делу.
– Тая, марш отсюда! – распорядилась мать. – Мала ты еще судить обо всем. Распустилась вконец!
Девочку брань матери не особо огорчила. Видно, она была существом уравновешенным.
– Ладно, чего встали? – сказала гостеприимная жена Григория Андреевича. – Проходите уж, раз пришли.
К счастью, у Мариши в сумке всегда имелись плоская бутылочка с коньяком, небольшая коробочка конфет и лимон. По цвету лица матери Таи было ясно, что от коньяка она не откажется. Так оно и оказалось. Увидев бутылочку, женщина мигом оттаяла и почувствовала к нам прилив теплых чувств. А когда выяснилось, что мы сами вообще пить не будем, она нас просто полюбила. И даже провела в невероятно захламленную комнату, усадила на продавленный диван и, плеснув коньяка в мутную рюмку, принялась изливать на нас свое наболевшее. Наболевшего у нее оказалось много.
– Вы не представляете, какая у меня жизнь, – жаловалась женщина, оказавшаяся женой нашего детектива – Любовь Сергеевной. Выпив еще пару рюмок, она продолжала: – Это сущий кошмар, а не жизнь. Я же, когда выходила замуж за этого неудачника – Таискиного отца, думала, что он выслужится, получит чин полковника или на худой конец подполковника и мы с ним хоть на пенсии заживем в достатке. Так нет же! Черт его дернул уйти из органов в эту частную контору. А там что? Ни уважения, ни пенсии, ни выслуги лет. А чтобы заработать деньги, нужно пахать от зари до поздней ночи. Я, бывает, его сутками не вижу. Где он? Что он? Может быть, он у любовницы, а только говорит, что на работе. А я тут сиди целыми днями да за его матерью параличной ухаживай. И хоть бы ее паралич полностью разбил! Так нет же. Ни рукой, ни ногой шевельнуть не может, тушу такую ворочай, а язык у нее работает как у здоровой. Просто подойти страшно, такие кары она на нас накликает.
– И давно вы тут живете? – спросила я, чтобы поддержать разговор.
– Да уже лет сорок! – сказала Любовь Сергеевна. – Все обещали нашу коммуналку расселить, а жильцам отдельные квартиры выдать. Мы и на очереди стоим. Да только что толку? Мы в очереди на отдельную квартиру четвертые уже седьмой год. А очередь не двигается. Вот и живем тут. Кроме нас, еще две семьи небо коптят. В каждой по три детеныша. Что тут по вечерам творится, когда они все из школ и детских садиков возвращаются, подумать страшно. Сейчас-то они все на улицу высыпали. Погода хорошая, вот и гуляют. А зимой жуть! Грязь, гвалт, шум. На месте свекрови я бы померла поскорей, просто чтобы не слышать всего этого.
– И замужем вы давно? – спросила я. – Сколько вашей дочери?
– Таисии? – спросила женщина. – Это наша младшая. Ей шесть.
– А что, есть еще и старшая? – спросила я.
Женщина немного помрачнела, выпила еще рюмку и только после этого ответила:
– Есть и старшая. А может быть, и нету ее давно на свете. Когда ей шестнадцать лет стукнуло, она замуж за какого-то голодранца вышла. Да еще приезжего. Отец ее не одобрил и предложил им обоим из нашего дома убираться. С тех пор она тут не появлялась, и я про нее ничего не слышала.
– Как же так? – удивилась я. – Родная дочь, и совсем вас забыла?
– Гришка говорил, что встретил ее около года назад, – сказала женщина. – Так она вся в дорогих мехах была, в брильянтах и выходила из «Мерседеса» под руку с таким кошельком, что только держись. Чего ей тут у нас делать? Судно за больной бабкой выносить?
– Но ведь могла бы деньгами помочь, – сказала Мариша. – Раз, по словам вашего мужа, она ни в чем не нуждается.
– Не знаю, – пожала плечами Любовь Сергеевна. – Сдается мне, что она мужу моему и отстегивает кое-что. Только он с нами не слишком-то этим делится. А мне ее адрес не говорит. Да и вообще не признается, что деньги от Ленки.
– С чего вы взяли, что ваш муж берет деньги у вашей старшей дочери? – спросила я.
– А с каких таких барышей тогда машину себе купил? Иномарку, между прочим! На какие такие шиши? – агрессивно спросила у нас женщина. – И приоделся. А работать больше не стал. Врал что-то про то, что его на работе в должности повысили. Только кто такому поверит? Он же у меня негодяй. Его и из органов за взятки выперли, а не сам он оттуда ушел.
– Мама! – раздался в это время детский голос из коридора. – Папа из магазина вернулся.
– Явился мерзавец! – сердито пробурчала женщина. – Я пойду уж. А вы с ним поговорите, коли он вам нужен. Только денег ему наперед не давайте, все равно пропьет и работы не сделает.
И к удивлению, на прямых ногах она вышла из комнаты. Через некоторое время в комнату вошел мужчина лет под пятьдесят, в помятых брюках, помятой рубашке и с небритыми щеками, на которых густо росла трехдневная щетина.
– Вы ко мне?! – спросил он у нас. – Кто вас прислал? Откуда у вас мой телефон и домашний адрес?
Так как мы молчали, то он подошел поближе и уставился на нас немигающим взглядом мутноватых красных глаз. Дольше молчать было неудобно, и я спросила:
– Это вас наняла Цветикова Светлана Игоревна, чтобы вы выследили ее мужа Михаила Цветикова и его любовницу Алену?
Реакция была поистине удивительной. Мужчина сначала вздрогнул всем телом, потом по его лицу разлилась мертвенная бледность, он круто повернулся и кинулся к дверям.
– Мама моя! – завопила Мариша. – Даша, ты что стоишь? Задержи его! Это же он!
Легко сказать, задержи! А как? Если между мной и странным детективом был стол с разнообразным хламом. Тем не менее я кинулась в погоню. Мариша поступила так же. И в дверях мы столкнулись. Пока мы протискивались сквозь двери, наш детектив уже вырвался из квартиры. Еще некоторое время нам с Маришей пришлось потратить на то, чтобы отпереть замки, защелкнувшиеся, когда детектив дал со всего размаха дверью.
А когда мы спустились вниз, то увидели, как от дома отъезжает машина. Помятый «Форд» восемьдесят шестого года выпуска.
– За ним! – крикнула Мариша. – Ты его узнала? Это тот тип, который сунул в дверь Михаила записку якобы от Алены.
Еще бы я теперь, после Маришиных слов, его не узнала. Мы проворно вскочили в «Опель» и погнались за «Фордом». Но у его водителя было перед нами существенное преимущество. Он явно отлично ориентировался в этих проходных дворах. А мы нет. И в конце концов мы уткнулись в глухую стену. А «Форд» вместе со своим юрким водилой, должно быть, скользнул в одну из боковых подворотен.
Конечно, мы с Маришей обшарили их все. Мы даже заглянули в мусорные бачки и прочие укромные местечки. Но ни «Форда», ни его хозяина так и не обнаружили.
– Что за бред? – возмущалась Мариша. – Зачем ему понадобилось от нас бежать?
Я молча пожимала плечами.
– А почему детектив, которого наняла Светлана Игоревна, чтобы он выследил ее мужа и его любовницу, вдруг взялся передавать записки от Алены к Михаилу, тебя, значит, не удивляет? – наконец спросила я.
– Удивляет, но не в такой степени, – сказала Мариша. – Мне кажется, я догадываюсь, почему он выполнил просьбу Алены, отвез и сунул ее записку в дверь Михаила.
– Да, и почему? – спросила я.
– Вот вернемся домой к Любовь Сергеевне, и ты сама все поймешь, – сказала Мариша.
Что нам было делать? Мы вернулись. Разумеется, надежды на то, что Григорий Андреевич сидит дома и спокойно поджидает нас там, было мало. Мы и не надеялись. По пути мы купили еще бутылку коньяка. Тратить деньги на закуску мы не стали, все равно Любовь Сергеевна пила, не закусывая.
При виде нас и бутылки коньяка женщина непритворно обрадовалась.
– Не догнали моего супружника? – спросила она у нас. – В толк никак не возьму, чем это вы его так напугали?
– Можно посмотреть фотографии вашей старшей дочери? – вместо ответа спросила Мариша.
Этот вопрос ненадолго поставил женщину в тупик.
– Отчего же? – наконец пожала она плечами. – Если найду ее школьный выпускной альбом, то смотрите сколько влезет.
За альбомом она ушла вместе с бутылкой коньяка. Прождав полчаса, мы стали всерьез опасаться, как бы женщина не забыла и про нас, и про альбом, увлекшись дегустацией любимого напитка. Но в конце концов, когда мы уже совсем отчаялись и перестали ее ждать, Любовь Сергеевна все же вернулась. В одной руке она сжимала покрытый толстым слоем пыли и паутины серый альбом, а в другой бутылку, в которой на самом донышке плескался коньяк.
– Вот моя Ленка! – очень гордо ткнула пальцем Любовь Сергеевна в стройную симпатичную девочку с большими озорными глазами и длинными волосами, забранными в хвост.
Черты лица девочки были правильные. И вообще, она была почти красавицей. Чуть побольше бы мягкости в линии ее подбородка и…
– Боже мой! – выдохнула я, когда до меня наконец дошло, кого я рассматриваю последние несколько минут. – Это же Алена!
Мариша пихнула меня в бок, предупреждая, чтобы я держала язык за зубами, но было уже поздно.
– Вы знаете мою дочь? – оживилась Любовь Сергеевна. – Ну, и как она? Расскажите мне! Мне ужасно хочется знать, все ли у нее в порядке.
Мы с Маришей посмотрели друг на друга, потом еще раз на фотографию, убедились, что на ней точно изображена Алена, и Мариша сказала:
– Ваша дочь мертва. И скорей всего, ваш муж знал об этом, поэтому сегодня он так стремительно и покинул нас с вами.
– Ленка мертва? – недоуменно прошептала Любовь Сергеевна. – Не может быть! Нет, только не Ленка.
– Только без слез! – довольно резко сказала Мариша. – Вы не виделись с дочерью почти десять лет. И ее судьба вас не слишком тревожила. Так что нечего теперь изображать перед нами всемирную скорбь.
– Но я же не виновата! – забормотала Любовь Сергеевна. – Я искала ее. Подавала в розыск. Не моя вина, что Ленка не давала о себе знать столько времени.
Она вздохнула и посмотрела на нас:
– Вообще-то ваша правда. Нечего мне нюни распускать. Я Ленку в мыслях сто раз похоронила. Так что теперь мне киснуть нечего. Но все равно я имею право знать, как это случилось. И какую роль во всем этом играет мой муж?
– А как давно ваш муж обмолвился, что случайно увидел Алену? – спросила Мариша.
– Так точно я не вспомню, но было это уже года полтора назад, – сказала Любовь Сергеевна.
– И с той поры благосостояние вашего мужа резко пошло вверх?
– В общем, да, – кивнула женщина. – Вы что думаете, что Алена давала Грише деньги для меня и младшей сестренки, а он, паскуда, все себе прикарманивал?
– Хм, – хмыкнула Мариша с таким видом, будто бы она ни капли не сомневается.
Я же рискнула заметить, что про младшую сестренку Алена могла и не знать, коль скоро Таисия появилась в семье лишь шесть лет назад, а сама Алена исчезла почти десять лет тому. Но мои слова почему-то только подлили масла в огонь.
– Ах он кобель проклятый! – взорвалась Любовь Сергеевна на своего мужа. – Это надо же! Все денежки себе прикарманивал! Ну надо же!
Судя по всему, ее больше всего интересовал факт того, что деньги, которые ее старшая дочь передавала отцу, оседали в его карманах, не доходя до нее. Про то, что дочь мертва, любящая мать и не вспоминала. Она в упоении осыпала бранью своего отсутствующего мужа – пьяницу, бездельника, мерзавца и лгуна.
– Пошли отсюда! – прошептала я Марише. – Противно очень.
И мы ушли.
– Одно ясно: мать Алены тут ни при чем, – сказала Мариша. – Она знать не знала, где живет ее дочь. Иначе бы сама в первую очередь помчалась к разбогатевшей старшей дочери за денежным довольствием.
– Да, – кивнула я. – Надо же такому случиться, что папаша Алены оказался тем самым детективом, которого Светлана Игоревна наняла, чтобы разыскать эту самую Алену.
– Думаю, что это не было простым совпадением, – сказала Мариша. – Конечно, я могу ошибаться, но мне кажется, что Григорий Андреевич сам явился к Светлане Игоревне с предложением своих услуг.
– Может быть, – согласилась я. – Но в таком случае при чем тут записка, которую он сунул в дверь Михаилу? Выходит, он знал адрес, по которому скрывался Михаил? Так почему бы ему просто не дать этот адрес Светлане Игоревне? Она бы нашла своего мужа, и все были бы счастливы. Вспомни, Светлана Игоревна рвалась побеседовать именно со своим мужем. А Алена ее интересовала лишь постольку, поскольку она думала, что Михаил скрывается у нее.
– Нужно срочно сообщить ментам, что мы нашли детектива, которого нанимала Светлана Игоревна. Нужно им сказать, что он реально существует, и что мы его даже видели, – сказала Мариша. – Может быть, ей это чем-нибудь поможет.
– И не забудь их предупредить, что он еще вдобавок и отец жертвы, – сказала я. – Менты просто описаются от счастья.
Мариша хмыкнула и начала звонить Феде. Тот внимательно выслушал ее рассказ и мрачно заметил, что если бы мы сразу пришли с имеющейся у нас информацией к нему, а не занимались самодеятельностью, то папаша Алены сейчас был бы у них в руках. И уж он, Федя, может поклясться, что ему удалось бы вытянуть из этого типа все, что тот знает.
– А где теперь нам прикажете его искать? – допытывался Федя у Мариши. – Если он в чем-то замешан, то ляжет на дно. Денег, я так понимаю, у него для этого достаточно.
– Но вы можете перекрыть дороги, – возразила Мариша.
– Так вы номера его машины запомнили?! – обрадовался Федя, смутив нас с Маришей окончательно.
Номеров мы не запомнили.
– Но разве так трудно установить номера машины, если известен ее владелец, – сказала Мариша.
– Если машина старая, то почти наверняка она перепродавалась уже несколько раз, – сказал Федя. – И вовсе не факт, что все владельцы оформляли документы передачи машины в другие руки по всей форме. Скорей всего, ездит наш детектив на своей машине по доверенности, а машина записана совсем на другое лицо.
– И все равно машина достаточно приметная, – возразила Мариша. – И потом, его жена должна знать регистрационные номера машины. Спросите у нее. Или просто объявите план «Перехвата» на все помятые «Форды» до девяностого года выпуска.
В ответ Федя только тяжело вздохнул и повесил трубку.
– Ну как? – спросила я у Мариши. – Получила свою порцию морали?
– Чувствую себя последней дурой, – призналась Мариша. – Надо же в самом деле, два раза видела машину и оба раза не потрудилась запомнить ее номера.
– Просто ты была в шоке, – утешила ее я.
– Знаешь, – немного подумав, изрекла Мариша, – папаша Алены – это, конечно, хорошо. Но он сам по себе. То, что мы на него вышли, не решает главного вопроса: от кого скрывался Михаил Цветиков? Он же Семен Боровиков. Из-за кого он поменял место жительства, фамилию, а потом и имя? Знаешь, мне кажется, нам нужно уточнить, может быть, Аленин отец тоже раньше жил или работал в Пскове.
– Давай уточним, – согласилась я. – Почему бы и нет? Только помнишь, Делон нам рассказывал, что Алена говорила, будто бы сбежала из квартиры своего отца и его матери. Да и ее мать говорила, что они стоят на очереди на расселение уже почти сорок лет.
– У меня большие сомнения в правдивости того, что рассказывала Делону Алена, – сказала Мариша. – Помнишь, она говорила, что ее отец убил ее мать и за это отправился в тюрьму? А воспитывала Алену бабушка – мать отца. А на самом деле оказалось, что Аленина мать жива и вполне даже здорова. А отец не только не сидел в тюрьме, а совсем наоборот, служил в органах, пока его оттуда не поперли.
Мы поднялись обратно в квартиру Алениных родителей. Дверь нам открыл какой-то лохматый и довольно грязный отпрыск, который сразу же испарился, предоставив нам самим добираться до комнаты, которую занимали Любовь Сергеевна и Тая. Как ни странно, но, выпив семьсот пятьдесят граммов коньяка, Любовь Сергеевна как ни в чем не бывало стояла у гладильной доски и гладила постельное белье.
– Снова вы! – приветствовала она нас. – Гришка не возвращался. Тая, иди поиграй к Павлику.
– Скажите, а вы родная мать Алены? – спросила я, дождавшись, когда девочка выйдет из комнаты.
– Конечно! – воскликнула Любовь Сергеевна. – Могу и свидетельство о ее рождении показать.
– А вы первая жена у Григория Андреевича? – спросила Мариша.
– К чему эти вопросы? – насторожилась женщина.
Пришлось рассказать ей про то, в каком свете выставляла свою семью Алена. Выслушав наш рассказ, Любовь Сергеевна неожиданно опустилась на стул и загрустила.
– Узнаю богатую фантазию моей старшенькой, – наконец сказала она нам. – Вечно она всякие небылицы придумывала. Ей, бедняжке, должно быть, казалось, что так жизнь будет забавней. А насчет вашего вопроса что скажу: мы с Гришей поженились, когда он только после армии вернулся. Конечно, я у него первая жена. Да и вообще первая женщина в его жизни.
– А в Пскове ваш муж не служил?
– Нет, – покачала головой Любовь Сергеевна. – Он на Ржевском полигоне служил. Его отец тогда был еще жив. Пошел и похлопотал, чтобы сына оставили поближе к престарелым и больным родителям служить. В военкомате пошли старику навстречу. Так что служил Гриша под Питером.
– А вообще он в Пскове бывал?
– Ну, я думаю, любой житель нашего города хоть раз, но бывал в Пскове, – пожала плечами Любовь Сергеевна. – Вот я, например, была целых три раза. По туристическим путевкам и на отдыхе.
С этим нам и пришлось удалиться.
– Делать нечего, придется ехать в Псков и разыскивать там каким-то образом этого Семена Боровикова, которым раньше был наш Михаил Цветиков, – сказала Мариша, когда мы вышли на улицу.
– Займемся этим завтра, – простонала я. – У меня уже ноги отказываются повиноваться. И в голове какой-то звон.
– Разумеется, завтра, – нервно согласилась Мариша. – Думаешь, я железная? Я тоже устала.
И мы поехали ко мне. Потому что, как сказала Мариша, до меня ближе. Но как выяснилось по приезде, мы здорово промахнулись, что не поехали ночевать к Маришиной маме. Потому что не успели мы затормозить возле дома, как перед нами материализовался Делон собственной персоной. В руках он держал картонную коробочку, перевязанную веревочкой, из которой сладко пахло кремом и свежей выпечкой.
– Привет, девчонки! – приветствовал он нас. – Как поживаете? Что новенького?
– Имеешь в виду, не появился ли еще один труп? – ехидно поинтересовалась у него я.
– Ну, раз уж у вас такое странное хобби – находить трупы, то почему бы и не поинтересоваться? – оскалился в дружелюбной улыбке Делон.
– Для этого совершенно необязательно было мчаться ко мне домой, – сказала я.
– Но ведь по телефону вы со мной разговаривать отказываетесь, – возразил Делон. – Трубки швыряете.
– А кто обещал нам помочь выяснить про помятого типа на «Форде»? – спросила я. – Кто обещал задействовать все свои каналы?
– Спорю на сто долларов, – обратилась ко мне Мариша, – что ему отлично было известно, кто этот человек.
– Да, откуда? – почти искренне удивился Делон.
– Брось, пожалуйста! – возмутилась я. – Этот мужик оказался ближайшим родственником Алены. Да чего там, ее отцом. И последний год он активно пощипывал свою дочурку. Так что ты, Делон, будучи близким другом Алены, не мог об этом не знать. И я почти уверена, что ты сталкивался с этим типом – отцом Алены, потому что вы оба бывали у нее дома.
– Ну, знал! – помрачнев, признался Делон. – Но зачем мужику жизнь портить? Он Алену не убивал. Родная дочь все-таки. И к тому же, вы правильно сказали, он с нее кое-какую мелочишку имел. На жалость давил. Мама, мол, на обследование должна лечь. Бабушке сиделку нанять. Сестренке учителя рисования, чтобы частным образом с ней занимался, талант развивал.
К этому времени мы уже оказались у меня дома.
– Но почему Алена не пыталась восстановить отношения с семьей? – спросила я у Делона. – Деньги давала, а к ним сама не совалась.
– Кто тебе это сказал? – удивился Делон.
– Ее мать, – сказала я.
– Должно быть, услышала, что дочь мертва, и не захотела впутываться в это дело.
– Что ты хочешь сказать? – удивилась я.
– Алена общалась со своей семьей. Не слишком часто, но общалась. Во всяком случае, ее мамаша и папаша регулярно навещали дочурку.
– Но почему же тогда мать Алены нас обманула? – растерялась я.
– А чего тут удивляться? – пожал плечами Делон. – Как говорится, наша хата с краю. А то решили бы, что она знала про богатство дочери и решила Аленку прикончить из жадности. Чтобы Аленины деньги и дом достались наследникам, то есть ее родителям.
– А ведь это мысль?! – воскликнула Мариша. – И в самом деле? Почему бы родителям вдвоем не прикончить свою ставшую слишком богатой старшую дочурку? Алена ведь особой щедростью к своей семье не отличалась?
– Конечно, нет! – фыркнул Делон. – По сравнению с теми деньгами, которыми она ворочала и которые у нее были, она своим родителям давала сущие копейки.
– Да, – задумалась Мариша. – И в самом деле, почему бы родителям ради денег не прикончить свою блудную дочурку, которая, в общем-то, стала им почти чужой? Денежки, как известно, не пахнут! А в деньгах Аленины родители явно нуждаются.
– Ужас какой вы говорите! – возмутилась я. – Как это родители могут сговориться, чтобы убить родную дочь?
Мариша с Делоном молчали. Кажется, их этот факт ничуть не смущал.
– Тогда становится понятно, зачем Аленин отец сообщил Светлане Игоревне вместо адреса Михаила, который у него был и которого добивалась Светлана, адрес Алены, – сказала Мариша. – Светлана Игоревна была идеальной подозреваемой. Она примчалась к Алене домой в своем светлом пальто, засветилась там перед соседями, и вот результат – уже сколько времени сидит в изоляторе.
– Но зачем в таком случае Алениному отцу совать в дверь Михаилу записку, в которой Алена умоляет приехать Михаила к ней домой? – спросила я.
– Ну, должен же был кто-то обнаружить труп, – пожала плечами Мариша. – А Михаил был для этого вполне удачным объектом. Лишний подозреваемый.
– Да, звучит довольно складно, – согласился Делон.
– И тогда становится понятно, почему отец Алены задал стрекача, как только мы заговорили с ним о Светлане Игоревне, – добавила я. – Слушай, Делон, а у Алены было много денег?
– Ты имеешь в виду тех, до которых могли бы добраться ее родители? – усмехнулся Делон. – Вообще-то, на мой взгляд, немного. Но как судить. Для людей, живущих на зарплату, это могло показаться солидным кушем.
– А все-таки? Уточни, – попросила я.
– Ну, во-первых, дом, – принялся перечислять Делон. – Он еще недостроен, но все равно тысяч на пятьдесят «зеленых» потянет. Во-вторых, машина Алены. Тоже тысяч восемь за нее можно взять. Ну, и в доме Алена держала кое-какие деньги на текущие нужды. Тысячи три. И кредитки, насколько я знаю, у нее остались при себе. А на счету Алена могла держать и десять, и двадцать тысяч. А может быть, и больше.
– Прилично, – сказала я, вспомнив почти откровенную нищету, в которой жили родители Алены. – Очень даже приличное наследство.
– Поживи я пару десятков лет в коммуналке, где постоянно толчется куча народу и носится табун детей всех возрастов, тоже неизвестно, на что бы я пошла, чтобы только оттуда вырваться, – поддержала меня Мариша.
После того как Делон, напившись чаю с купленными им же самим пирожными, наконец уехал, Мариша сказала:
– Но все это не объясняет того, кого так боялся Михаил. И от кого он прятал своих дочерей.
– Да, – согласилась я. – Вряд ли родители Алены имели что-то против дочерей Михаила.
– А если предположить, что эти два убийства никак между собой не связаны, – сказала Мариша, – то вполне вероятно, что человек, который убил Михаила, и не думал лишать жизни Алену? И наоборот.
– Хорошо, – кивнула я. – Пусть так. Предположим, Алену убили ее родители ради того, чтобы захапать деньги дочери. Дикая версия, но чего только в жизни не бывает. А кто тогда убил Михаила? Вдруг тоже из-за его денег?
– Каких денег? – возразила Мариша. – Фирму он свою продал.
– Правильно! – воскликнула я. – Продал! Часть денег он отдал проституткам и Алене за ее услуги. А остальное? Денег ведь возле тела Михаила мы не нашли! Вдруг это был банальный грабеж? Грабители узнали, что у Михаила с собой полно денег, и решили его грохнуть. А подобрать ключ к двери, пусть даже металлической, – это не такая уж и проблема.
– Версия грабежа мне не нравится, – сказала Мариша. – Мы не знаем, где болтался Михаил последние несколько дней. А значит, не можем вычислить и личности грабителей. Михаил же должен был с ними где-то познакомиться.
И Мариша пошла к телефону.
– Позвоню сестрам Цветиковым, узнаю у них, не говорил ли им отец, куда собирается деть деньги, полученные от продажи имущества его фирмы, – сказала она мне.
Я кивнула и осталась на кухне доедать пирожные, которые притащил Делон. Оставалась трубочка с белковым кремом и булочка со взбитыми сливками. Некоторое время я колебалась, что взять. Наконец разрезала оба пирожных пополам и засунула в рот одну половинку. Разумеется, как только я начала ее жевать, в кухню вернулась Мариша.
– Что-то ты быстро! – хотела сказать я, но вместо этого у меня изо рта донеслось мычание.
– Чего? Чего? – спросила Мариша. – Чего ты мычишь?
Я попыталась побыстрей проглотить пирожное, но оно застряло в горле. А когда проскользнуло, то не туда, куда нужно. Я закашлялась, Мариша принялась бить меня по хребту и чуть не убила насмерть. Рука у Мариши тяжелая. А делать она все привыкла на совесть.
– Что тебе удалось узнать? – спросила я, отдышавшись и перестав кашлять.
– Деньги Михаил положил в банк на имя своих дочерей, – задумчиво сказала Мариша. – Во всяком случае, он дал им две сберегательные книжки. И на каждой было по двадцать тысяч долларов. Примерно две трети того, что он выручил от продажи своей фирмы.
– А где оставшаяся треть? – спросила я. – Тут, знаешь, речь идет не о копейках, а о таких тысячах, что и за одну-единственную треть размером в двадцать тысяч долларов убить могут.
– Не знаю, – сказала Мариша. – В общем, придется нам с тобой завтра ехать в Псков, как и собирались. Там все и выясним.
