Глава 8
Утром меня разбудил не стук колес, а Мариша, которая стояла надо мной и трясла за плечо.
– Вставай! Приехали! – говорила она. – Слышишь, приехали.
Умывание и прочие процедуры пришлось отложить на потом. Мы поспешно оделись и выбрались на перрон под привычный осенний дождик. Настроение у меня было мерзким. Я была ужасно зла на Делона, который обманул наши ожидания и так и не дал нам выкупаться в море. Тем обидней было понимать упущенную возможность, что на голову лил холодный дождь, а по улицам нашего дорогого города гулял пронзительный ветер.
Кроме того, мне страшно не хотелось возвращаться в свою квартиру, куда в любой момент мог пожаловать убийца Михаила или менты. Но делать было нечего, пришлось сесть в маршрутку и ехать домой. Хорошо еще, что Мариша согласилась поехать ко мне. Впрочем, вскоре я задумалась, а так ли уж это хорошо?
– Пока ты дрыхла, я подумала, что нам нужно покопаться в прошлом Михаила, – изрекла Мариша, когда водитель маршрутки собрал плату со всех пассажиров и «Газель» тронулась с места. – Теперь я почти уверена, что Михаил спрятал своих дочерей от того лысого худого незнакомца, который однажды преследовал их от университета.
– Почему ты так думаешь? – спросила я.
– А ты вспомни, что нам рассказывали подружки сестер и Катерина Николаевна, – сказала Мариша. – Поведение Михаила круто изменилось с того дня, когда он узнал, что этот незнакомец пытался проникнуть в их дом. После этого Михаил начал довозить своих дочерей до университета и забирать их обратно вечером на машине.
Я кивнула.
– Мы с тобой исходили из той неверной посылки, что Михаил подонок и пытается продать дочерей в публичный дом, – продолжала Мариша. – А раз теперь мы знаем, что он своих дочек не продавал, но тем не менее дома их нет, значит, Михаил их куда-то подевал. Скорей всего, спрятал, чтобы тот тощий и лысый незнакомец до них не добрался. Кроме того, Михаил закрыл свою фирму, переведя капитал в наличность. Следовательно, он сознавал размер опасности, нависшей над его семьей.
– Но почему он не увез вместе с дочерьми и свою жену? – спросила я.
– Может быть, он решил ею пожертвовать, – цинично предположила Мариша. – От этих мужиков чего угодно можно ожидать. Или опасность грозила только его дочерям, но никак не жене.
– Ну хорошо, – сдалась я. – Предположим, все, что ты тут наговорила, правда. Но где мы будем копаться в прошлом Михаила, если его жена и домработница, которые знали его уже больше двадцати лет, находятся в следственном изоляторе, и до них нам не добраться, а сам Михаил мертв и рассказать о себе уже ничего не сможет. Где мы будем искать концы к его прошлому?
– А все вот здесь! – с торжеством произнесла Мариша и помахала у меня перед носом записной книжкой Михаила, которую и вытащила из своей сумки.
– Не понимаю, – нахмурилась я.
– Чего ты не понимаешь?! – разгорячилась Мариша. – Обзвоним его знакомых. Наверняка кто-то из них, сам того не ведая, знает разгадку случившегося. Раньше ведь Светлана Игоревна допытывалась у них, не видели ли они ее пропавшего мужа и дочерей? А теперь мы попытаемся поговорить с этими людьми, что вообще за личность был этот самый Михаил.
К этому времени маршрутка как раз остановилась у моего дома. С некоторым трепетом мы вошли в мою квартиру, потом навестили бывшую квартиру Михаила. Верней, навестить нам удалось только ее входную дверь, потому что сама квартира была опечатана ментами.
– Ну что? – спросила у меня Мариша. – Пошли звонить знакомым Михаила?
Я прикинула: никаких особых дел на сегодня у меня не намечалось, и я согласилась. Уже после первых трех звонков мы столкнулись с почти непреодолимым препятствием. В записной книжке Михаила, кроме последней ее части, где были записаны телефоны девушек, сплошь значились мужские имена. И все эти мужчины, несмотря на то что было раннее утро воскресного дня, были либо на работе, либо мотались по каким-то делам. Зато дома были их жены, и эти, с позволения сказать, подруги жизни стали учинять нам с Маришей если не допрос, то что-то вроде обструкции.
– Какие ревнивые мегеры! – возмущенно заявила Мариша, когда очередная супруга знакомого Михаила послала нас к черту, сказав, что муж у любовницы, и просто бросила трубку, даже не пожелав сказать, где именно живет любовница, у которой сидит ее муженек.
– Безобразие! – поддержала я Маришу, потому что на меня тоже уже пару раз успели спустить собак какие-то женщины. – И чего они все такие нервные?
– Если препятствие нельзя перепрыгнуть, его можно просто обойти, – сказала Мариша.
Я с интересом посмотрела на нее.
– Ведь кто мы для этих женщин? – продолжала рассуждать Мариша. – Мы потенциально опасные соперницы. И они защищают свой семейный очаг как могут. Ни одна женщина не позовет к телефону своего мужа, если ему звонит женщина и эта женщина не его мать или другая близкая родственница.
В принципе я с ее рассуждениями была согласна. Я бы и сама не стала звать мужа, если бы он у меня был и если бы ему звонила незнакомая женщина.
– Поэтому нам нужен кто-то с мужским голосом, – сказала Мариша. – Вот что, у тебя тут в доме нету какого-нибудь безработного соседа на примете?
– Нет уж! – испугалась я. – Хватит с меня одного трупа в соседней квартире. Не позволю истреблять все мужское население нашего дома.
В конце концов Мариша убедила меня, что нам сгодится и какой-нибудь малоприятный тип, от которого все были бы только рады избавиться, случись с ним что. И мы отправились к одному злобному старичку, который жил как раз под нами и которого мы в свое время несколько раз заливали. В последний раз мы ему отгрохали такой шикарный ремонт, что он нас страшно полюбил и постоянно звал в гости пить чай. Вот его я и решила принести в жертву.
Старичка по случайному совпадению тоже звали Михаилом. Верней, Михаилом Аркадьевичем. Больше всего на свете он напоминал сушеный мухомор. У него даже похожие белые крапинки на голове и лице были. При виде нас Михаил Аркадьевич расплылся в сладчайшей улыбке. К счастью для нас, он был вдов. Поэтому никто не мог помешать нам с Маришей попить с ним чаю с домашним, порядочно засахарившимся вареньем, а потом заставить его позвонить все по тем же телефонным номерам.
И удивительное дело. Половина мужей, которых не было дома пятнадцать минут назад, вдруг чудесным образом появились. Даже тот субъект, который, по словам его жены, ночевал у любовницы. Всем женам Михаил Аркадьевич говорил, что он работник прокуратуры и просит позвать мужа по факту убийства его знакомого Михаила Цветикова. Мужья подходили, и тут уж за них принималась Мариша.
Своим чудесным глубоким и бархатистым голосом она говорила очередной жертве:
– Так вы были знакомы с покойным? Ваш телефон имеется в его записной книжке. И кроме того, Светлана Игоревна подтвердила, что вы с ее мужем были близко знакомы. И ее муж всегда восхищался вами как самым своим лучшим другом.
После этой фразы ни один из «друзей» покойного Михаила не решился отказаться от знакомства с ним. Но тем не менее все в один голос уверяли, что они Михаила, в общем-то, плохо знали. И встречались исключительно из-за общей страсти – разведения и коллекционирования редких видов аквариумных рыбок.
Так как они твердили об этом в один голос, то приходилось признать, что настоящих друзей у Михаила и в самом деле не было, а вся его жизнь была посвящена работе, семье и рыбкам, которые у него, по словам других любителей аквариумов, менялись каждый год. Об этом нам с удовольствием поведал некий Слава. Вообще, стоило мужчинам сесть на своего конька, как они напрочь забывали, что Михаил мертв, и помнили лишь о его и своих рыбках.
– Михаил быстро охладевал к той породе, которую коллекционировал в данный момент, – говорил Слава. – Например, мы с ним плотно общались три года назад, когда он коллекционировал микрозебр.
– Что? – спросила Мариша. – Кого он коллекционировал? Каких зебр?
– Псевдотрофеус Кристины, а не зебр, – раздраженно буркнул Слава. – Такая аквариумная рыбка, полосатая, и верхний плавник у нее похож на гриву у зебры. Отсюда и название. Порода в нашем городе редкая. Но, как только у микрозебр Михаила вывелось второе поколение, он совершенно к ним охладел. И когда я ему позвонил, выяснилось, что он своих микрозебр уже распродает. А собирается покупать каких-то других рыб. Вроде бы его увлек нильский синеплавничный аплохейлихт. Но не уверен. Кстати, Михаил и мне продал несколько пар своих детенышей микрозебр.
– Так, а что собирал Михаил в последнее время? – спросила Мариша. – И где и у кого он мог приобрести своих рыб?
– Уж и не знаю, что он собирал в последнее время, но это должна быть какая-нибудь редкая, а может быть, даже уникальная для нашего города или даже всей страны порода, – ответил Слава. – Михаила привлекали именно трудности в разведении рыб. И ваш долг постараться сделать так, чтобы рыбы не пострадали из-за смерти их хозяина.
Следующим в нашем списке был Алексей, который тоже разводил каких-то аквариумных рыб. Кажется, это были металлические гирардинусы. Но тут нам повезло больше. Алексей, в отличие от Славы, общался с Михаилом относительно недавно. Правда, разговаривали они только по телефону и только о своем хобби.
– Он мне рассказал, что сейчас разводит поистине уникальную породу, – сказал Алексей. – Что их в нашем городе отваживается держать, кроме него, всего один человек. Михаил мне даже намекнул, что у них с этим человеком произошел конфликт на почве рыб.
– А как имя этого человека? – спросила Мариша. – Вы не знаете?
К сожалению, этого Алексей не знал. Знал только то, что своих рыб конкурент Михаила привез откуда-то с Востока. И что они у него плохо размножались. Практически вообще не размножались.
– А рыбы Михаила плодились, как назло, вполне удовлетворительно, – продолжал рассказывать Алексей. – Правда, Михаил жаловался, что из икры вылупляются девяносто девять процентов самок. А самцы какие-то малоподвижные и вообще вялые. Он полагал, что дело в температуре и составе воды, к которому его рыбы очень придирчивы. И вообще, я так понял, что Михаил завел себе очень требовательных в уходе рыб. Но он готовил их к выставке и держал в секрете название породы.
– А из-за чего произошел конфликт между Михаилом и его конкурентом? – спросила Мариша.
– Я не вполне уверен, но, кажется, тот человек попросил, чтобы Михаил продал ему нескольких своих самок. А Михаил отказался.
– Почему? – удивилась Мариша. – У него же их было в избытке.
– Знаете, коллекционеры – они в некотором роде сумасшедшие, – немного помявшись, ответил Алексей. – Мне кажется, что Михаилу нравилась сама мысль о том, что он в нашем городе является единственным обладателем данной породы рыб. Понимаете, иногда хочется чем-то выделяться. Ну, сделать что-то такое, что позволило бы тебе стать единственным в своем роде.
– А как можно найти этого коллекционера, с которым конфликтовал Михаил? – спросила Мариша. – Может быть, есть какие-то клубы или определенные места, где вы встречаетесь?
После еще небольшой лекции, которую прочел Алексей, выяснилось, что встречаются они главным образом в специализированных магазинах или на выставках. Ну и те, кто занимается разведением аквариумных рыбок с целью продажи, встречаются на Кондратьевском проспекте, на рынке, где продается всякая домашняя живность.
– Но вам повезло, – закончил Алексей. – Сейчас как раз в выставочном зале на Большой Конюшенной улице и проходит такая выставка с аквариумными рыбками. Собственно говоря, к ней и готовился Михаил со своей породой. Боже мой, как не повезло бедняге, что его убили буквально накануне ее открытия.
Мы с Маришей склонны были считать, что дело тут не в невезении Михаила, а скорей в чьем-то злом умысле.
– Открыта выставка с десяти до шести по будним дням, – продолжал оделять нас ценной информацией Алексей. – И с одиннадцати до шести по выходным.
По его голосу чувствовалось, что он уверен: работники прокуратуры только и мечтают о том, как бы им, прикрываясь своим служебным долгом, пробраться и полюбоваться немного на аквариумных рыбок. В общем-то, он оказался прав. Как только мы узнали, где можно найти пропавших фуоней, мы без всякого стеснения оставили Михаила Аркадьевича с его чаем и яблочным вареньем и помчались на выставку.
Как ни странно, народу там было довольно много. Ага, ведь сегодня воскресенье – поняли мы вскоре. Фуоней своих – или не своих – мы нашли не сразу. Сначала мы обошли всю выставку и устыдились собственному невежеству: оказывается, мы так мало знали об аквариумных рыбках. Их было великое множество, гораздо больше, чем я всегда думала.
В огромных, больших, средних и откровенно маленьких аквариумах плавали рыбки всех размеров, расцветок и форм. Аквариумы тоже были самыми различными. И подчас оформлены очень живописно. Один аквариум был сделан в форме космического корабля. А рыбки, которые в нем плавали, напоминали пришельцев с другой планеты.
В другом аквариуме росли водоросли бордового и темно-вишневого цвета. Нимфея тигровая – красная форма, альтернантера большая и еще какие-то растения, названия которых вообще невозможно было прочитать. Среди колышущихся щупальцев этих растений сновали голубовато-мраморные рыбки с такими же темно-красными глазами, как и окружавшая их растительность.
На наших знакомых фуоней мы наткнулись, когда добрели до середины зала. Они стояли на почетном месте в самом центре. И, кроме того, их аквариум был поднят на небольшой постамент.
– Смотри, – пихнула меня в бок Мариша. – Это же они! Наши фуони!
Мы подошли к аквариуму и уставились на рыбок. Одна рыбка подплыла поближе к стеклу, чтобы рассмотреть нас повнимательней, но остальные проявили полное равнодушие при нашем появлении.
– Никак не пойму, это они или другие? – шепотом спросила у меня Мариша.
Но ответить я не успела.
– Интересуетесь разведением рыб? – раздался мужской голос у нас над головами.
Мы посмотрели вверх и вздрогнули. Там на возвышении, рядом со своим аквариумом стоял высокий и очень худой мужчина с огромными темными глазами. Глаза казались еще больше за счет того, что под ними у незнакомца были темные полукружья, какие бывают у сердечников или вообще больных людей. Вдобавок мужчина был лыс.
Лично я, увидев его, вздрогнула. Посмотрев на Маришу, я увидела, что она прямо трясется от охотничьего азарта. Еще бы, за спиной обратившегося к нам незнакомца стоял стул, а на нем висел грязно-зеленый плащ. Определенно, это был тот самый незнакомец, который преследовал дочерей Михаила в университете, а потом пасся возле их дома. Он стоял тут! И именно мы нашли его!
А в аквариуме перед лысым незнакомцем, без сомнения, плавали фуони Михаила, над которыми тот так трясся и которые были похищены после его смерти. И тем не менее, хотя мы и нашли убийцу, но… Но тем не менее следовало проявить большую бдительность, чтобы не спугнуть преступника раньше времени.
– Осторожно! – ущипнула я Маришу за руку. – Не пялься на этого лысого так, словно уже предъявляешь ему обвинение. Нужно еще доказать, что эти рыбы, которые тут выставлены, принадлежали именно Михаилу. Может быть, это собственные фуони лысого. Поди докажи, что это не так.
Маришино лицо стало изменяться, словно резиновая маска. Несколько гримас, и вот уже вместо враждебности и подозрительности на лице Мариши написан живейший интерес к тому, что собирается сказать ей незнакомец, а во взгляде светится неподдельный интерес к самому незнакомцу. Ни один мужчина, насколько мне известно, до сих пор не сумел устоять перед этим Маришиным взглядом. И этот тощий доходяга не стал исключением. Он буквально расцвел и принялся рассказывать про своих рыб.
Большую часть его лекции я уже знала из Маришиной книги, поэтому слушала вполуха. А больше пялилась на рыбок, надеясь, что хоть одна из этих мерзавок даст мне какой-нибудь знак, что узнала меня. По прошествии получаса, когда Мариша уже переместилась к незнакомцу и они вместе увлеченно созерцали воду аквариума, до меня дошло, что, если я сама не могу отличить одну рыбку от другой, так и они, скорей всего, не различают между собой людей.
– А вот эта пузатая, она ждет потомства? – услышала я голос своей подруги.
– Нет, вряд ли, – почему-то смутился незнакомец. – Время брачного периода для этих самок еще не пришло.
– Я тут вижу одних самок, а где же самцы? – спросила Мариша.
– Присмотритесь повнимательней, – предложил ей незнакомец. – И вы их увидите. Они просто не так зрелищны, как самочки, и их трудно различить среди водорослей.
Я тоже присмотрелась и увидела трех самцов, которые что-то обсуждали в углу аквариума. Вид у них был торжественный, словно у трех пьяниц, которые скидываются на бутылку. И вдруг я заметила среди листьев папоротника какое-то колыхание. Присмотревшись, я увидела еще одного самца. А следом еще и еще одного. Меня даже в жар бросило.
– Минуточку! – пробормотала я и, подскочив к Марише, стянула ее с возвышения.
– В чем дело? – недовольно уставилась она на меня. – Чего ты меня дернула? Он только-только начал расслабляться. Еще немного, и он бы выболтал мне, как он прикончил своего конкурента, чтобы завладеть этими рыбами.
– Мариша, это не те рыбы, – сказала я.
– С чего ты так решила? – посмотрела на меня Мариша. – На мой взгляд, они все почти одинаковые.
– Но у Михаила было только три самца! Я это совершенно точно помню, потому что сама их считала. И не один раз. Их было три. Именно три, а не пять или семь. А тут на выставке плавает по меньшей мере пять самцов. Я их только что разглядела. Их точно не меньше пяти.
– Хм! – сказала Мариша. – Ты уверена? Может быть, ты одного и того же самца сосчитала дважды?
– Сама посчитай, – предложила я ей, ткнув пальцем в укромный уголок, где притаилась первая троица.
Следующих самцов Мариша сосчитала сама. Их даже оказалось не пять, а целых шесть штук. Трое выглядели довольно подвижными и веселыми. Плавали по всему аквариуму и приставали к самкам. Но те трое, которых я увидела первыми, продолжали оставаться на одном месте, явно что-то комбинируя.
– Странно, – сказала Мариша. – Очень странно. Но все равно я попытаюсь сблизиться с этим типом. Я уверена, что это он напугал Катерину Николаевну и дочерей Михаила. Нужно узнать, что у этого типа на уме и почему он вертелся возле дома Михаила. А ты иди погуляй, не мешай нашей идиллии на фоне аквариума.
– Только будь осторожна, – попросила я. – Не раскрывай ему своих карт. Не говори, что ты знакома с Михаилом.
– А я с ним и незнакома, – фыркнула Мариша. – Вряд ли можно назвать знакомством осмотр трупа.
– Ну все равно, ты понимаешь, о чем я говорю.
– Само собой разумеется, я буду осторожна с этим лысым типом. Осторожна, как рысь, – ответила Мариша и вернулась к явно обрадовавшемуся ей незнакомцу.
А я пошла бродить по выставке. Но теперь другие рыбки, даже самые яркие и экзотические, не могли надолго заинтересовать меня. Мой взгляд то и дело возвращался к моей подруге, которая пускала в ход все свои чары, чтобы влюбить в себя тощего лысого незнакомца. Дело было трудное, тем более что внимание объекта все время отвлекали другие посетители, которые желали узнать побольше об экзотических рыбках.
Наконец по прошествии часа Мариша спрыгнула с возвышения и направилась ко мне.
– Ну что? – спросила я у нее.
– Все отлично, – ответила она. – Он дал мне свой телефон. Мы договорились встретиться с ним вечером. Он пробудет на выставке до закрытия, покормит рыбок, а потом поедет к себе домой. Я ему позвоню, мы встретимся и пойдем в театр. То есть это он думает, что мы пойдем в театр, а на самом деле я приеду к нему в гости.
– Ты с ума сошла! – ахнула я. – А вдруг он убийца? И вообще, ты видела его физиономию? Тебе не страшно? Мало того, что он тощий, так он еще и лысый.
– Он не лысый, – вдруг обиделась Мариша. – Он бритый.
– А какая разница? – спросила я.
– Разница большая, – сказала Мариша. – В одном случае человек принципиально отказывается от растительности на голове. А в другом ему просто не остается другого выхода.
– Да я не о том! – вздохнула я. – Красоты-то ему все равно это не прибавляет. И к тому же не забудь, это явно из-за него Михаил постарался спрятать своих дочерей, чтобы и концов было не найти.
– Ты меня убедила, – сказала Мариша. – Я не поеду к нему вечером в гости.
И не успела я облегченно вздохнуть, как она добавила:
– Мы поедем к нему прямо сейчас.
– Сейчас? – ахнула я. – Но как?
– Очень просто, – хихикнула Мариша, увлекая меня к выходу. – Я все устрою. Скажи мне спасибо, а то пропала бы ты без меня.
– Что ты устроишь? – спросила я, когда мы оказались на улице.
– А то, – загадочно сказала Мариша, поднимая вверх указательный палец, на котором болталась связка незнакомых мне ключей.
– Что это? – спросила я внезапно осипшим голосом.
На самом деле я давно догадалась, ЧТО это такое. Но мне просто не хотелось верить.
– Это ключи от квартиры Бориса, – как ни в чем не бывало сказала Мариша, разрушив мои надежды.
– Ты их украла? – прошептала я, даже не обратив внимания на то, что Мариша уже знала имя тощего типа.
– Не украла, а просто позаимствовала, – передернула плечами Мариша. – Я их ему верну сегодня же. Как только мы осмотрим его квартиру. Нужно только будет узнать его адрес. Но это не проблема. К тебе возвращаться не будем. По справочному тоже можно довольно легко узнать любой адрес, если у тебя есть телефон. А такой телефон у нас есть!
И Мариша, чтобы доказать правдивость своих слов, тут же начала звонить по своему сотовому. У Мариши куча друзей самых разных специальностей. Есть среди них и хакеры, но в данном случае нам годился любой человек, умеющий обращаться с компьютером и имеющий этот самый компьютер у себя дома. Не прошло и семи минут, как мы уже стали обладателями адреса тощего и лысого, простите, бритого Бориса.
Жил он на Манчестерской улице. Насколько я помнила, эта маленькая улочка находилась где-то возле метро «Удельная». Во всяком случае, Мариша точно знала, где это. Мы забрались в ее «Опель» и поехали. Машина у Мариши была уже довольно старая. Но в этом не было ничего удивительного, потому что «Опель» был подарен Марише каким-то ее бывшим любовником. Много лет назад. И тогда она, то есть машина, была еще очень даже новенькой. Во всяком случае, Маришин любовник, который, видимо, был до того рад, что избавляется наконец от Мариши, не поскупился на прощальный подарок.
– Стартер барахлит! – озабоченно сообщила мне Мариша, когда машина не пожелала завестись с первого же оборота. – И неудивительно, бедняга простоял на стоянке под открытым небом всю прошлую зиму.
– Нужно было его продать, – пожала я плечами. – Все равно у тебя в Вене есть другая машина.
– Что ты говоришь?! – возмутилась Мариша. – А на чем же я буду ездить, когда приезжаю в Питер? А приезжаю я каждые три месяца. И что? Каждый раз покупать новую машину? И потом, я привязалась к своему старичку. Он у меня еще молодец. И с ним связано столько воспоминаний. И не подумаю его продавать. Небольшой ремонт – и он снова будет в порядке.
Мариша оказалась права. Минуты через полторы машина все-таки завелась, и мы поехали на улицу Манчестерскую. Как выяснилось, когда мы добрались до места, Борис жил в кирпичном двенадцатиэтажном доме, построенном годах в восьмидесятых. Внизу на единственном парадном был домофон. Но он оказался сломан. Консьержки тут не было, и некому было завернуть нас с Маришей, когда мы поднимались на третий этаж в квартиру Бориса.
– Постой! – схватила я Маришу за руку, когда она, предварительно позвонив и убедившись, что в квартире никого нет, приготовилась сунуть ключ в замочную скважину. – Ты отдаешь себе отчет в том, что мы совершаем противозаконное действие?
– Ну и что? – пожала плечами Мариша. – Вокруг нас последнее время творится столько всякого, что против всяких законов! Вспомни хотя бы бедных убитых неизвестно кем Алену и Михаила. А ты волнуешься из-за такого пустяка, как визит в чужую квартиру!
После этого она повернула ключ три раза. Потом она проделала эту же процедуру со второй дверью. И мы очутились в квартире Бориса. В ней была всего одна комната. Но зато большая и сплошь заставленная аквариумами с плавающими в них рыбами. Был тут и довольно просторный аквариум, в котором плавали самки фуоней. Должно быть, те, которых Борис по какой-то причине не взял с собой на выставку.
– Ты осмотри все здесь, а я пошла на кухню, – распорядилась Мариша и исчезла.
Не вполне поняв, что мне нужно искать, я тем не менее внимательно огляделась вокруг. И мне сразу же стало ясно, что Борис холостяк. Пожалуй, это было единственное, что я смогла сказать. Поэтому я вернулась к Марише, которая деятельно занималась тем, что рылась под мойкой.
– Что ты делаешь? – спросила я у нее.
– Ищу банку, – раздался приглушенный голос моей подруги. – Не в руках же Борис утащил фуоней из квартиры Михаила. Он их положил в ту банку, которую мы использовали, когда меняли воду в аквариуме. Я заметила, что она после смерти Михаила тоже исчезла. Вместе с фуонями.
– Но как ты отличишь одну банку от другой? – простонала я. – Все трехлитровые банки совершенно одинаковые.
– А вот и нет! – с торжеством сказала Мариша. – На той банке была маленькая щербинка на горлышке. Ищи давай! Стоит тут, рассуждает!
После выговора мне тоже пришлось приняться за поиски банки. Я нашла не меньше пяти штук, в том числе две были и щербатые, но обе они Маришу по какой-то причине не устроили.
– Щербинки не те, – сказала она, критически оглядев мои находки. – Так, тут искать нечего. Посмотрим в комнате.
И мы вернулись в комнату. Банка стояла на грязном подоконнике, прикрытая удручающе пыльной занавеской. Сама же банка была гораздо чище. Я бы сказала, что почти совсем чистая.
– Она! – радостно воскликнула Мариша. – Та самая банка из квартиры Михаила! Теперь я точно знаю, что это Борис украл рыб у Михаила. А значит, он и самого Михаила убил.
– Ничего это не значит! – раздался сердитый голос, от которого мы обе вздрогнули.
В дверном проеме стоял Борис собственной персоной. И смотрел на нас взглядом, весьма далеким от влюбленного. Проклятая банка выскользнула из рук Мариши, упала на паркет и с громким хлопком разлетелась на множество осколков.
– Ой! – выдохнули мы с Маришей одновременно, не сводя глаз с Бориса.
Пока что мужчина не проявлял никаких агрессивных выпадов, ограничиваясь тем, что просто стоял и смотрел на нас.
– Откуда он тут взялся? – спросила у меня Мариша.
Почему она спрашивала об этом у меня, я так и не поняла. Да и выяснять не стала. Я была занята тем, что прикидывала, очень ли мы разобьемся, если выпрыгнем из окна третьего этажа. По всему выходило, что очень. Внизу росли какие-то чахлые редкие кустики. Даже не кустики, а так, веточки, которые, разумеется, серьезно не могли повлиять на исход нашего падения.
– Так! Так! – сказал Борис, продолжая сверлить нас с Маришей пристальным взглядом. – Обе подружки вместе.
Потом этот тип придвинул к себе стул и устроился на нем со всевозможным комфортом. Теперь его взгляд сосредоточился на одной Марише.
– Что ж, мне следовало сразу догадаться, что такой видной девушке не пришло бы в голову флиртовать с таким страшилищем, как я, если бы у нее не было на то причины, – сказал Борис. – Но до меня этот очевидный всем остальным факт дошел лишь после того, как я после вашего ухода случайно полез в карман своего плаща и, к своему удивлению, не обнаружил в нем ключей. Сначала подумал, что выронил их где-нибудь. Но потом я вспомнил, как настойчиво Мариша пыталась выпытать у меня мой домашний адрес или хотя бы телефон, и все стало на свои места.
И он перевел взгляд на меня. Надеется, что мы будем восхищаться его проницательностью? Не дождется! Видимо, Борис тоже это понял, потому что тяжело вздохнул и спросил:
– Ну, признавайтесь, что вам у меня дома было нужно? На квартирных воровок вы не похожи. Да у меня и красть нечего. Все свободные средства я трачу на свое хобби. А вы, девушки, не похожи на страстных любительниц аквариумных рыб.
– Твое хобби уже давно переросло в манию, – парировала Мариша. – Ты был в квартире Михаила, ты украл его фуоней и посмел даже явиться с ними на выставку.
– Да если бы я их не забрал, они были бы уже мертвы! – вспыхнул Борис.
Видеть его румяным было так странно, что мы с Маришей даже замолчали.
– Мертвы! – повторил Борис с еще большим накалом. – Я их просто спас от неминуемой гибели. Какой-то идиот кормил их кормом, который буквально чудом не довел их до могилы. А температура воды! Она же была как минимум на пять градусов ниже той, в которой они должны находиться. И еще неизвестно, как подобный стресс скажется на них впоследствии.
– Эти идиотки, которые кормили этих проклятых рыб, были мы с Маришей, – с гневом сказала я. – И уж простите, если мы сделали что-то не так. Между прочим, Михаил, когда поручал их мне, вообще ни словом не обмолвился о том, как следует за ними ухаживать. До всего пришлось доходить своим умом. Да, если хочешь знать, я с этими рыбками возилась больше, чем с родным ребенком. Я даже ночью к ним ходила, чтобы проверить, не сдохли ли они еще. И не нужно ли им чего-нибудь.
– Так это ты ломилась в дверь? – спросил Борис.
– А это ты был в то время в квартире? – в ответ спросила я.
– Бесполезно отрицать, – кивнул Борис. – Вы же нашли банку, в которой я унес рыб. Я стоял в прихожей и слышал, как вы говорите об этом между собой. Итак, вы знаете, что я был в квартире Михаила. Но вывод, который вы из этого делаете, в корне неверный.
– Неверный? – спросила Мариша.
– Нет, – покачал головой Борис. – Михаил был уже мертв, когда я очутился в его квартире. Кто-то другой до меня убил его. И рассудите сами, что мне оставалось делать? Бедные фуони, они такие требовательные к уходу. Они бы неизбежно погибли, если бы я оставил их.
– А как ты попал в квартиру? – спросила я.
– Дверь была открыта, – ответил Борис. – Сначала я долго звонил, потом случайно толкнул ее, и она открылась. Я вошел и увидел мертвого Михаила и аквариум с рыбами.
– Дальше ясно, – кивнула я. – Ты выловил рыбок и пересадил их в банку. А потом, дождавшись, когда пространство за входной дверью очистится, просто сбежал.
– Но почему мы с подругой должны верить в то, что ты не убивал Михаила? – агрессивно подступила к тощему Борису Мариша. – Ты преследовал его, тебе нужны были эти рыбы, а он не хотел их тебе продавать. У тебя был мотив и возможность убить Михаила.
– Был, – кивнул Борис. – Но я этого не делал. Больше того, если бы вы спросили у меня прямо, вам бы не пришлось затевать этот дурацкий фарс с похищением у меня из кармана плаща ключей. Неужели вы думаете, что в милиции работают круглые дураки? Увидев, что из аквариума пропали рыбы, они навели справки. И не далее как вчера утром навестили меня.
– И почему же ты, если милиции про тебя известно, до сих пор на свободе? – недоверчиво спросила Мариша. – Я бы на их месте ни на минуту не усомнилась в том, кто убил Михаила. Посмотри на себя, у тебя же типичная внешность человека с преступными наклонностями.
– Для женщины, которая всего два часа назад клялась мне в том, что просто умирает от желания провести со мной вечер, ты слишком пристрастна к моей внешности, – ехидно заметил Борис. – А не арестовали они меня по той простой причине, что на орудии убийства, на ноже, который остался в ране, имелись отпечатки. Но эти отпечатки были не мои.
– А чьи же? – хором спросили мы с Маришей.
– Откуда я знаю? – удивился Борис. – В милиции служат люди не очень словоохотливые. И мне про отпечатки известно лишь то, что они не мои. И еще, человек, который убил Михаила, был левшой. А я правша.
Мы с Маришей замолчали. Наша очередная версия рассыпалась в прах. Наш подозреваемый оказался виновен всего лишь в мелком воровстве. Да и воровством это трудно было назвать.
– А как же ты узнал адрес, по которому проживал Михаил? – спросила у него Мариша. – Я имею в виду, проживал в последнее время.
– Очень просто, – пожал плечами Борис. – Михаил сам мне позвонил, пригласил приехать. И разумеется, сказал мне свой новый адрес.
– Что? – воскликнули мы хором. – Мертвец тебе позвонил?
– Не мертвец, – возразил Борис. – Когда Михаил мне звонил, он был еще вполне живым. Он сказал, что обстоятельства у него изменились, что ему вскоре срочно понадобится уехать из города. Может быть, навсегда. И что взять с собой фуоней он не может из-за их капризного нрава и сложностей в содержании. Пока он будет устраиваться на новом месте, рыбки могут погибнуть. И он предложил рыбок мне.
– Что за чушь! – воскликнула Мариша. – Нам отлично известно, что Михаил, наоборот, не соглашался их тебе продать. Ни одной рыбки.
– Я и сам ушам своим не поверил, когда Михаил мне предложил купить всех его самочек за вполне сходную цену, – кивнул Борис. – Я ходил за ним несколько месяцев буквально по пятам, умоляя продать пару самочек. Я запугал его дочерей и домработницу, и все из-за того, что хотел купить у Михаила нескольких самочек фуоней. Видите ли, у меня самого приключилось несчастье. Я имел неосторожность доверить заботу о своих рыбках приходящей женщине, домработнице. О, всего только на два дня! Но и этого оказалось достаточно для того, чтобы все мои самки решили сменить пол. И конечно, погибли.
И Борис замолчал, должно быть, переживая в душе гибель своих любимиц. Наконец собравшись с духом, он продолжил:
– Единственным человеком в нашем городе, который держал фуоней, был Михаил. И у него были лишние самочки. Я просил их мне продать. Я умолял его. Предлагал большие деньги. А он все время мне отказывал. Я уже совсем решил было ехать за рыбками на их родину в Китай, но вдруг Михаил позвонил сам и предложил купить всех рыбок за ту цену, которую я намеревался заплатить только за две штуки.
– Да нет! – отказалась верить Мариша. – Они же очень дорого стоят. Не мог Михаил вот так взять и подарить рыб тебе.
– А что ему оставалось делать? – спросил Борис. – Не мог же он их оставить своей жене!
– Почему не мог?
– Она бы наверняка все перепутала, накормила не тем, и рыбки неизбежно погибли бы, – грустно ответил Борис. – А смерти своих питомиц Михаил никак не желал. Он сказал, что долго думал и решил: лучше, чем у меня, его рыбам не будет нигде.
Я слушала, и сердце мое переполняло праведное негодование. Видали, каков гусь! Рыбкам будет лучше у Бориса! Никто за ними не сможет так хорошо ухаживать, как он! А я? А Мариша? Разве мы не ухаживали почти неделю за этими привередами и сохранили их всех? И где, интересно знать, болтался сам Михаил все это время, пока мы тряслись над его аквариумом и разыскивали его дочерей?
– Значит, ты приехал к Михаилу, чтобы забрать своих рыб? – спросила Мариша. – А почему ты не захватил с собой какую-нибудь емкость, чтобы их перевезти? Зачем тебе пришлось хватать первую попавшуюся под руку банку?
– Вообще-то у меня в машине был аквариум, я захватил его специально, чтобы транспортировать рыб, – ответил Борис. – Но я решил не тащить его с собой, а сначала подняться к Михаилу одному и проверить, не розыгрыш ли это. Видите ли, когда я приехал, то позвонил Михаилу снизу по сотовому телефону, но Михаил трубку не снял. И я подумал, что его вообще нет дома и все это был розыгрыш с его стороны. И я поднялся один, чтобы проверить.
– Ну и?..
– Ну а когда я поднялся, вошел в квартиру и обнаружил на полу мертвого Михаила, то… Ну, как вы представляете себе такую картину: Михаил лежит мертвый в крови на полу, а я мчусь вниз в свою машину за аквариумом. Заполняю его водой, даю ей нагреться до нужной температуры, а потом еще в одиночку тащу тяжеленный аквариум вниз? Нет, я не совсем уж негодяй. Совесть у меня есть. И почтение к мертвым тоже.
И Борис посмотрел на нас. Мы кивнули.
– Тем более что вода для рыбок должна предварительно отстаиваться, – добавил Борис. – А в трехлитровой банке, которая стояла возле аквариума, вода уже была. И я решил, что она достаточно отстоялась, чтобы рыбы смогли выдержать недолгий переезд до моего дома, где их уже поджидал комфортабельный аквариум.
– Ясно, – кисло произнесла Мариша. – Но Михаил как-нибудь тебе объяснил, что за срочность у него возникла такая? Зачем ему понадобилось бросать все и куда-то уезжать?
– Вы хотите знать, как он мотивировал мне свой поступок? – пробормотал Борис. – Да никак! Просто сказал, что хочет продать мне своих рыб, потому что ему понадобилось срочно уехать из города.
– Из города! – воскликнула я. – Так! Уже хорошо! А куда он собирался уехать?
– Куда, он не сказал, – покачал головой Борис.
– Ну хоть что-нибудь! – простонала Мариша. – Хоть что-нибудь он тебе сказал?
– Нет, он просто спросил, беру я рыб или нет? Если не беру, он собирался предложить их еще кому-то из своих знакомых. Но у тех людей не было опыта работы именно с этой породой. А у меня был. Поэтому Михаил и решил в первую очередь предложить рыб мне.
– С этим все ясно! – нетерпеливо закричала Мариша. – Что еще он тебе сказал про то, почему ему понадобилось уехать из города?
– Он сказал, все подробности при встрече, – немного подумав, ответил наконец Борис. – Но, как вы уже знаете, встреча у нас с ним получилась, как бы это сказать, несколько односторонняя.
От Бориса мы вышли в подавленном настроении. С одной стороны, было хорошо, что он оказался не убийцей, а всего лишь маниакально помешанным на своих рыбках человеком. А с другой… С другой, где нам теперь искать другого кандидата на роль убийцы Михаила?
– Это еще не факт, что Борис рассказал нам правду, – внезапно изрекла Мариша. – Может быть, про ментов он все придумал, чтобы запудрить нам мозги. И вот что мы сейчас сделаем: ты поедешь к Жихареву, попытаешься там у него выяснить, что им известно про Бориса и известно ли вообще что-нибудь. А я останусь тут и покараулю, чтобы Борис никуда не делся. А то вдруг мы, дуры, ему поверили, а он сейчас соберет свои манатки и слиняет. Ищи потом ветра в поле!
– А почему в милицию должна поехать именно я?
– Потому что я за рулем, – ответила Мариша. – И мне будет легче преследовать Бориса на своей машине, если он задумает смыться, чем тебе мчаться за Борисом на такси.
– Хорошо, – вздохнула я. – Ты, как всегда, права. Но если Жихарев меня случайно арестует, то ты уж приноси мне передачки.
– Да с какой стати ему тебя арестовывать? – спросила Мариша.
– Ну, мы же не знаем, чьи отпечатки были на ноже, которым убили Михаила, – сказала я. – Это ведь был обычный кухонный нож. А мы с тобой были в квартире и трогали там все. Могли и до ножа дотронуться.
Мариша смутилась. Об этом она, видно, не подумала.
– Если бы там были отпечатки кого-то из нас, то Жихарев бы уж нашел возможность нас с тобой арестовать, – сказала она.
– Твои отпечатки хранятся в картотеке у ментов? – невинно поинтересовалась я. – Мои, например, нет. Поэтому до поры до времени Жихарев может меня только подозревать.
– Да, – согласилась Мариша. – Страшновато. И нельзя, чтобы кого-то из нас сейчас арестовывали. Знаешь что, давай мы просто позвоним Жихареву. Не сможет ведь он взять наши отпечатки по телефону, правда?
И мы позвонили. Увы, Жихарева не было на месте. Ничего удивительного, учитывая, что сегодня был выходной день. Трубку снял тот самый симпатяга Федя, который крутился возле нас, когда менты приехали осматривать место, где убили Михаила.
– Девчонки! – обрадовался он нам. – А куда вы пропали? Жихарев вас всюду искал!
– А зачем? – осторожно спросила я. – Зачем он нас искал?
– Беспокоился, не случилось ли с вами чего-нибудь, – удивленно ответил Федя. – Кругом трупы, а убийцу так найти и не удалось. Одну из подозреваемых пришлось сегодня отпустить, у нее твердое алиби. А вторую Жихарев еще держит под замком, но, честно говоря, не думаю, что убийца именно она.
– Почему?
– Она сказала, что адрес Алены ей дал какой-то частный детектив, которого она наняла для розысков предполагаемой любовницы своего мужа, самого мужа и дочерей. Детектив ей адрес нашел, и она поехала туда поговорить с Аленой. И клянется, что поехала одна. А раз одна, значит, не могла убить и подвесить Алену таким образом, как та висела.
– А что детектив? – спросила я. – Он подтверждает?
– Детектива нам пока найти не удалось, – ответил Федя. – Да мы его и не искали. Жихарев считает, что неважно, откуда подозреваемая узнала адрес Алены.
– Так, и кого из двоих женщин вы отпустили? – спросила я. – Жену или домработницу?
– Домработницу, само собой, – ответил Федя. – А вы, девчонки, чего звоните? По делу или просто так?
Федя еще в первое наше знакомство показался мне славным парнем, к тому же неравнодушным к женскому полу. Поэтому я выложила ему свои подозрения насчет Бориса.
– А, этот! – пренебрежительно протянул Федя. – Можете не трепыхаться. Он не убивал Цветикова. Отпечатки на ноже не его.
– А чьи? – пискнула я.
– Сейчас по картотеке проверяем, – сказал Федя. – Может быть, и найдем мерзавца.
– Это был мужчина? – пролепетала я.
Но этого мне Федя, несмотря на всю кажущуюся симпатичность, сказать не пожелал. Зато он дал мне свой домашний телефон и очень просил, чтобы я передала этот номер Марише. Я обещала, и после этого мы распрощались. При прощании Федя еще раз предупредил, чтобы мы вели себя осторожней. Я пообещала, отключила сотовый и огляделась в поисках Мариши. Ее не было.
