Глава пятнадцатая
Ариша оказалась здоровущей бабищей с румяными щеками и, несмотря на возраст, все еще задорным смехом.
– Марк Голубев? – переспросила она у подруг, поморщившись. – Да, жил такой у меня. Тьфу! Хоть и давно это было, а все равно вспоминать его неприятно.
– Что же он вам сделал? – удивилась Мариша.
– Скажу вам сразу – малохольный он был какой-то. Другие мужики как освободятся, просто звери. Разорвать бабу готовы. А этот все думал о чем-то своем. Я его жене так и сказала: не было у меня с твоим мужиком ничего! Через это и расстались. Коли бы он меня распробовал, так ни за что бы от меня не ушел!
– А к вам Рита тоже приходила? – спросила Инна.
– Была такая! – кивнула тетка. – Осенью приходила, но снег уже первый выпал. В ноябре это было, не иначе. А умчалась она от меня, как на помеле! Волосы черные, чистая ведьма!
– А что ей было нужно?
– Да все расспрашивала, что Марк, когда у меня жил, о своих планах рассказывал. Так я ей и сказала, что ни о чем с ним толком и поговорить было нельзя. Все домой рвался. Так что я не удивилась, когда он однажды исчез. И скатертью дорога!
Похоже, баба до сих пор злилась на мужчину, который много лет назад отверг ее как любовницу.
– Но как же он до города добрался? – вздохнула Мариша. – Он же пешком ушел.
– А что тут такого? – удивилась тетка. – Небось до соседней деревни подался. А там розвальни с мерином подрядил да в них до города и доехал. А деньги у него кое-какие были. Мне за постой не заплатил да еще ружье дедово спер! А жена его говорила, будто бы он нынче от воровской жизни совсем отстал. Бывает и такое! Только я ей не особенно поверила, у меня глаз наметанный. Сразу видно, когда человек с прошлым завязал, а когда только в себя приходит перед следующим рывком. Так вот этот Марк ни за что бы не остановился. Да и не умел он ничего иного, кроме как воровать. И не хотел, если честно. Ему его воровская жизнь нравилась. В фарт свой верил.
– А куда от вас Рита помчалась?
– Да бог ее знает, – ответила тетка. – Я ей вслед выглянула, так она в сторону кладбища бежала.
– Кладбища? – недоуменно переглянулись подруги. – Где вы односельчан хороните?
– И своих, и тех, кто в колонии сидит, – ответила тетка. – Когда человек уже покойник, разницы особой нет, кто он при жизни был. Всех в одном месте хоронят. У нас поселок небольшой, жирно будет два погоста покойникам выделять.
– Где? – внезапно охрипшим голосом произнесла Мариша. – В какую сторону идти на ваше кладбище?
– Тьфу ты! – поморщилась тетка. – Все вы, городские, чудить любите. Куда на кладбище на ночь-то глядя! И чего только в голову не придет!
Так, ворча, направление до кладбища она подругам все же указала. И, поплевав через оба плеча, осенила себя крестом и в сердцах захлопнула за девушками дверь своего дома.
А подруги бодрой рысью двигались в сторону кладбища. На улице к этому времени уже совсем стемнело. Но в поселке горели фонари. Их свет отражался на белом снегу и было почти светло. К тому же ночь выдалась ясная, а на небе добавляла света полная луна. Свернув в сторону, подруги обогнули поселок и наконец увидели внизу под ногами полянку, заставленную крестами.
– Ой, мамочки! – прошептала Мариша. – Страшно-то как!
– Глупости, – возразила Инна, у которой и у самой мурашки по телу бежали. – Ничего тут страшного нет. Что тебе в голову взбрело?
– Может быть, утром?.. – спросила Мариша. – Все равно в темноте мы ничего не увидим.
– У меня фонарик есть. – И Инна вытащила из кармана сотовый телефон, из которого и в самом деле вырвался тонкий, но достаточно яркий лучик света.
В его свете подруги прошли к могилам. Снегом они были занесены весьма основательно. Но таблички с именами рассмотреть было все же можно. Да и вокруг кладбища сугробы были еще выше, а значит, за могилами кто-то присматривал. И регулярно очищал их от снега.
– Могил тут не так уж много, – оптимистично заметила Мариша. – Не больше сотни.
– Осмотрим все?
– Конечно, – кивнула Мариша. – Мы же не знаем толком, что тут понадобилось Рите.
И подруги начали переходить от одной могилы к другой, светя фонариком. На некоторых были даже фотографии, должно быть, родственники погребенных постарались. Дело двигалось медленно, потому что некоторые кресты приходилось очищать от снега. Но все же в конце концов часть могил они осмотрели.
– Все, я больше не могу, – прошептала Инна, которая замерзла до такой степени, что даже губы ее почти не слушались. – И аккумулятор садится.
– Подожди, еще одна для ровного счета, и пойдем, – произнесла Мариша, пробираясь к последней могиле в этом ряду. – Смотри-ка, тут крест какой красивый и на нем даже фотография есть. Посвети!
Инна направила луч света на табличку. И, взглянув на нее, подруги невольно вскрикнули. С креста на них смотрело хорошо знакомое им лицо. Это был Марк Семенович, только на фотографии он был моложе и симпатичней. Но это был он, никакого сомнения. И в этот момент луч фонарика замигал и погас. И словно только этого и дожидалась луна – тоже зашла за тучу. А подруги остались в полной темноте.
– Это на фотографии Марк Семенович? – дрожащим, тихим голосом спросила у подруги Мариша. – Или мне только показалось?
– Он, – кивнула Инна. – Мариша, что это все значит?
– А то и значит, что человек, которого мы знаем под именем Марк Семенович Голубев, на самом деле вовсе не Марк! А настоящий Марк Голубев, как я подозреваю, лежит на этом самом кладбище. Причем уже явно не первый год.
– Почему?
– За его могилой еще полным-полно новых крестов, – ответила Мариша.
Некоторое время подруги молчали.
– Может быть, нам просто показалось? – наконец робко предположила Инна. – Или мы с тобой на пару сошли с ума и у нас зрительные галлюцинации?
– Как же, – фыркнула Мариша. – Вдвоем с ума не сходят!
Как раз в это время луна выглянула из-за тучи. И при ее свете подругам удалось разобрать крупные буквы на табличке под фотографией.
– Елистратов Виктор Викторович, – прочитала Мариша. – Годы жизни не разобрать, слишком мелко написано, да и стерлись они изрядно.
– Ладно, пошли отсюда, – сказала Инна. – Все равно без фонарика нам больше тут делать нечего.
И подруги бодрой рысью потрусили к дому Николая Степановича. Тот находился на территории колонии и при нем же была организована маленькая гостиница для тех родственников, кто приезжал к заключенным.
– Николай Степанович, а кто такой Елистратов Виктор Викторович? – спросила после ужина у помощника начальника колонии Мариша.
Тот некоторое время молча смотрел на нее.
– Откуда вы услышали это имя? – спросил он наконец.
– Этот человек лежит на вашем кладбище, – сказала Мариша.
– А! – кивнул мужчина. – Понял! Хотя вообще-то странно.
– Что странно? – спросила у него Мариша.
– Странно, что вы заговорили именно об этом человеке, – задумчиво произнес Николай Степанович. – Ну-ка, отвечайте, что вам известно об этом деле?
– Да ничего! Просто мы от нечего делать прогулялись по вашему кладбищу. И обратили внимание на эту фотографию. Лицо у этого Елистратова такое… запоминающееся, – нашлась Инна. – И крест каменный и очень красивый. А у остальных по большей части деревянные.
Это она не соврала. Крест у усопшего Елистратова и в самом деле был большой и приметный. Видимо, изваянный из целого куска мрамора.
– А-а! – сразу же успокоился Николай Степанович. – Да, это сестра его постаралась. Издалека притащила и на могилу брата поставила. И фотография, и надпись тоже по ее заказу мастер выполнил. Сказала, что хоть и жил не по-людски, так хоть пусть после смерти лежит, как человек.
– А кто он такой был? – спросила Мариша. – Этот Елистратов?
– Да я же вам о нем сегодня почти полчаса рассказывал! – ответил Николай Степанович. – Тот самый алмазный вор, от которого волки в лесу одни кости оставили.
При этих словах подруги многозначительно переглянулись. Им обеим в голову пришла одна и та же мысль.
– Спать пора! – зевнул тем временем Николай Степанович. – Вы меня извините, но я сегодня целый день на свежем воздухе провел. Устал, намерзся, теперь на боковую тянет.
Подруги не стали возражать и отправились в выделенную им комнатку. Они тоже устали. И к тому же им нужно было еще о многом переговорить.
– Лично мне теперь почти все ясно, – пробормотала Мариша, когда обе девушки по очереди приняли душ, в котором даже была горячая вода, и снова уселись напротив друг друга на двух кроватях с удобными матрасами. – Этот Елистратов Виктор Викторович скрылся от комитетчиков и бежал через лес. Наверное, он догадывался, что его побег – дело рук КГБ. И не знал, что делать. Но тут ему необыкновенно повезло. В глухой лесной чаще он столкнулся с Голубевым, который на свою беду именно в тот день решил покинуть поселок. Наверное, Елистратов его убил, присвоил себе документы настоящего Марка Семеновича, а его тело бросил на съедение диким зверям. Что те и не преминули сделать.
– Какой ужас! – похолодела Инна. – Выходит, тот человек, которого мы знаем, вовсе не Марк Семенович, а его убийца! Б-р-р!
– И Рита тоже это поняла! Вот в чем все дело! Уж и не знаю, что она там вычитала в уголовном деле настоящего Голубева, только это «что-то» открыло ей глаза на правду. А потом она на кладбище еще и могилку нашла. И окончательно убедилась в том, что Марк Семенович – фальшивый, а на самом деле зовут его Елистратов Виктор Викторович. Человек, которого, я уверена, до сих пор были бы рады видеть службы безопасности.
– А дальше что? Как это связано со смертью Риты? Предположим, что Рита стреляла в Елистратова, чтобы отомстить за гибель своего Марка Семеновича. Предположим, что она бросила оружие на месте преступления, а кто-то его нашел. Но ведь в Елистратова и Риту стреляли из одного и того же оружия. А когда Риту убили, этот Елистратов лежал в больнице под капельницами и подключенный к разной аппаратуре. Не мог он убить Риту.
– Значит, в деле замешан еще один человек, – вздохнула Мариша. – И нам с тобой предстоит его найти.
– Нужно возвращаться домой и поговорить с Марком… то есть, тьфу ты, с Елистратовым, – сказала Инна. – Объясним ему доходчиво, что знаем о его прошлом. И о том, кто он такой. И потребуем, чтобы он нам все объяснил.
– Ага, а он нам, как и Рите, пустит пулю в лоб! – возмутилась Мариша. – Может быть, узнав о нем правду, она его шантажировала! Вот и поплатилась!
– Слушай, а ведь у этого Елистратова в том деле с похищенными у государства алмазами должны были быть сообщники! – воскликнула Инна. – Не мог он один провернуть такую аферу с камнями. Это в конце концов не огурец на базаре у зазевавшейся торговки свистнуть. Тут нужно и план разработать, и охрану как-то одурачить, и не знаю, что еще там такое нужно. Кстати, не забыть бы нам с тобой также и дело этого Елистратова попросить. Должны же быть в нем имена сообщников. Может быть, это они стреляли в Марка Семеновича. И они же убили Риту?
– Очень может быть, – задумалась Мариша. – Ну, завтра мы с тобой все это постараемся выяснить. А пока давай спать. Утро вечера мудренее.
И выдав эту безусловную истину, Мариша с удовольствием вытянулась во весь рост на матрасе, закрыла глаза и прислушалась к тому, как ноют натруженные от сплошной беготни ноги. Когда она посмотрела на подругу, Инна уже давно спала.
Утро у подруг началось рано. Примерно в половине седьмого их разбудил стук в дверь. И мужской голос проинформировал их, что Николай Степанович дает им полчаса на сборы, а затем ждет их у себя к завтраку.
– Кажется, мы ему понравились, – довольно заметила Мариша. – Вряд ли он всех посетителей угощает ужинами и ранними завтраками.
– Лучше бы он нас возненавидел! – простонала в ответ Инна, посмотрев на часы. – Половина седьмого! Это же с ума сойти, какая рань! Мне кажется, что я вообще только что заснула и сразу меня будить принялись!
Однако к семи часам утра обе подруги были уже свежи, одеты, умыты и причесаны. И стояли возле дверей Николая Степановича.
– Молодцы! – одобрил мужчина. – Терпеть не могу опозданий. Жизнь в колонии начинается в восемь утра. До этого времени мне нужно успеть отдать еще кое-какие указания. А вас я отведу в архив. Вы сегодня собираетесь уезжать?
– Да, – кивнули подруги. – Думаем, что да.
– В таком случае, могу предложить вам места в одной из наших машин, – сказал Николай Степанович. – Шофер из поселка едет в Архангельск. И вас довезет. А то автобус иногда к нам и не приходит.
Только сейчас подруги сообразили, что они были единственными пассажирками, которые сошли с автобуса в Трудовом. Наверное, если бы не они, то водитель развернулся бы еще раньше и спокойно поехал обратно в Архангельск. Да, жизнь в маленьких поселках, удаленных от крупных населенных пунктов, имела свои сложности. Несколько раз поблагодарив внимательного хозяина, подруги быстро проглотили по бутерброду с домашней кабачковой икрой и съели по тарелке пышной, ароматной пшенной каши с медом и вареньем. Затем Николай Степанович отвел их в архив и выдал на руки дело Голубева.
– Николай Степанович, а можно нам взглянуть на дело этого Елистратова? – спросила Мариша. – Очень он нас заинтересовал.
– Да я уж вижу, – хмыкнул в усы Николай Степанович и хитро посмотрел на подруг. – Только тут я вам ничем помочь не могу. Его дела у меня нет! Мне и самому любопытно было, как это мужику удалось алмазы украсть. Еще по свежей памяти выпросил разрешение посидеть в нашем архиве. И не нашел ничего! Удивился, а начальник мой мне и объяснил, что эти из комитета все бумаги подчистую с собой забрали.
– Вот оно что! – вздохнула Мариша. – Жаль, наверное ведь, и сообщники у этого человека были?
– Думаю, что да, – оживился Николай Степанович. – Как бы он такое дело в одиночку-то провернул? Обязательно должны быть сообщники. Только сестра его, когда сюда с крестом на могилу брата приезжала, четко сказала, что всю их родню и всех друзей и просто знакомых по нескольку раз эти из КГБ перетрясли. Но никого не арестовали. Так что если сообщники у Елистратова и были, то о них никто из его близких не знал. Да и то сказать, он учился в Москве. А родные его жили в Сыктывкаре.
– А любовница у Елистратова была? Или жена? – спросила Инна.
– Не знаю, – ответил Николай Степанович. – Но, должно быть, никого не было. Хотя помнится, какое-то женское имя в этой истории всплывало. Не в бумагах, а офицеры между собой переговаривались, я и услышал. Будто бы одновременно с пропажей алмазного груза от одного из офицеров, отвечающих за их перевозку, ушла жена. Что уж у них там произошло, я не знаю, а только этот человек после ее ухода пустил себе пулю в лоб. Но фамилии его я не помню да и не знал никогда. И вообще, дело это давнее. Но вот если вам сильно любопытно, могу дать адрес сестры Елистратова. Больше тут я вам ничем помочь не смогу. А вот ее адресок сохранился.
– Давайте, – сказала Мариша, тоскливо предвидя, что им придется тащиться на другой конец страны в поисках неизвестной гражданки.
– У меня и телефон ее был, – задумчиво присовокупил Николай Степанович, и подруги воспряли духом. – Приятная такая женщина.
– А давно она приезжала?
– Да лет через пятнадцать уже после того, как ее брат погиб, – сказал Николай Степанович. – Я так понял, что сын у нее к этому времени подрос. Зарабатывать стал прилично. Вот она и сделала, что давно задумывала. Красивый крест на могилу брата привезла. Да, еще она сказала, что и отец ее к этому времени тоже умер. Он-то всегда был против того, чтобы как-то увековечить память сына. И даже запрещал матери и сестре навестить могилу сына. Считал, что раз тот опозорил всю семью, то он ему больше не сын. Многие мужчины так считают, это ведь легче всего – взять и отречься. А ведь человек не сразу стал преступником. Как-то ведь он дошел до этого. И ведь те же близкие в какой-то степени виноваты в его преступлении. Значит, не воспитали, как должно.
Подруги вежливо и даже с интересом слушали его рассуждения. Надо же! А этот старый служака, оказывается, философ!
– Ну да ладно! Что-то заболтался я с вами, а мне ведь еще кучу дел сделать нужно! – спохватился наконец Николай Степанович.
И быстрым шагом вышел из архива. Подруги остались наедине с уголовным делом и славной моложавой женщиной, не обращавшей, впрочем, на них никакого внимания. Девушки взяли довольно пыльную папку и принялись изучать преступную карьеру Марка Голубева. С фотографии на них смотрел черноволосый юноша со смеющимися чистыми глазами. Похоже, все происходящее его только забавляло. Должно быть, в жизни Марк был очень легким и веселым человеком, привыкшим порхать по жизни, целиком полагаясь на судьбу и считающим, что кривая всегда вывезет.
Действительно, некоторое сходство с Елистратовым у него было, но минимальное. Впрочем, фото на уголовном деле оставляло желать лучшего. А после выхода из колонии Марк Голубев уже успел получить паспорт. С прежнего места жительства в Питере его все равно выселили, значит, рассчитывать ему там было не на что. Наверное, он прописался в Трудовом, тут же получил и новый паспорт. И вряд ли, в свою очередь, фото на паспорте отличалось четкостью. На них ведь и сам человек редко себя узнает. Стоит только посмотреть на изумление граждан, получающих свои фотографии в фотоателье. А что уж там говорить о посторонних. А если сделать себе такую же прическу, как на фото, да добавить грима, то Елистратов вполне мог сойти для не знающих его людей за Марка Голубева и спокойно начать новую жизнь под чужим именем.
Сама уголовная жизнь Голубева не представляла для подруг большого интереса. Все самые яркие эпизоды из нее им уже рассказал Николай Степанович. Впрочем, доказанными могли считаться только два эпизода, оба с квартирами частных граждан, по которым в свою очередь были возбуждены уголовные дела по статье «Хищение государственного имущества в особо крупных размерах». Это следователь счел нужным указать в своих протоколах. Поэтому, должно быть, судья и ограничилась для Голубева таким мягким наказанием. А возможно, снова сыграла ему на руку его привлекательность в глазах женщин.
Как бы то ни было, Марку Голубеву повезло дважды. Во-первых, когда он получил небольшой срок, а во-вторых, когда попал именно в колонию в поселке Трудовом. Она даже в те времена считалась образцово-показательным заведением. Никакие матерые уголовники тут не отбывали наказание. Поэтому и порядки были совсем не строгими и больше напоминали современные тюрьмы в какой-нибудь благополучной европейской стране. Заключенные работали на мебельном производстве и еще в нескольких небольших цехах, которые позволяли сполна расплатиться со своими долгами, приобретать для себя лично необходимые вещи и даже высылать своим иждивенцам, если таковые у них имелись, небольшую денежную помощь. За этим последним следили особенно строго. Марка определили работать в столярный цех. Дойдя до этого места, Мариша тихо толкнула Инну в бок.
– Вот оно! – прошептала она. – Смотри, тут написано, что Голубев во время работы со столярными инструментами по вине его напарника получил серьезную травму правой руки. Долгое время лечился, а потом был переведен на работу по уборке территории, на которой и оставался вплоть до освобождения. Ты понимаешь? Если он со своей рукой даже мебель делать не годился, то что уж говорить о том, чтобы стать ювелиром! Наверное, Рита это тоже поняла. Вот и хлопнулась в обморок, окончательно осознав, что все эти годы под личиной Марка жил совсем другой человек. Хотя и одной фотографии на могиле более чем достаточно.
Больше подругам делать в Трудовом было нечего. Они сдали девушке уголовное дело Голубева, попросив ее сделать для них копию. Затем подруги разыскали Николая Степановича и сообщили о своей готовности ехать в Архангельск. Тот не возражал. Быстро нашелся шофер с машиной, подруги тепло распрощались с помощником начальника колонии и от полноты чувств даже пообещали всем своим знакомым рекомендовать его учреждение, что вызвало у бедного Николая Степановича легкое недоумение. Но телефон и адрес сестры Елистратова он им дал, как и обещал.
– Теперь мы с тобой точно знаем, что Рита знала тайну Елистратова, – сказала Мариша подруге, когда они уже сидели на почте в ожидании своей очереди позвонить по межгороду сестре Елистратова – Наталье Викторовне, живущей по-прежнему в Сыктывкаре.
– За свое любопытство и неосторожность она и поплатилась, – добавила Мариша.
– Б-р-р! – передернуло Инну. – Не слишком радостная перспектива. Как бы нам с тобой не отправиться следом за этой несчастной.
– Елистратов же не знает, что мы теперь прекрасно осведомлены о его прошлом, – возразила Мариша.
– Пока не знает, – многозначительно произнесла Инна. – Рано или поздно нам придется с ним поговорить. Ведь не просто же ради своего удовольствия мы мотались по холоду в такую даль!
Но в это время подошла очередь подруг.
– Сыктывкар на линии, – сообщила телефонистка. – Займите четвертую кабину!
Подруги рванули в указанном направлении. Им повезло. Хотя сначала к телефону подошла какая-то девушка, которая недовольно сказала:
– Мама сейчас подойти не может. Она жарит котлеты.
– Детка, а тебе сколько лет? – ласково спросила у нее Мариша.
– Пятнадцать, – удивленно ответила девушка.
– Тогда, значит, ты уже в состоянии пойти и самостоятельно перевернуть котлеты? Позови маму, мы не можем ждать, а разговор у нас к твоей маме очень важный.
Девица презрительно хмыкнула, но трубку не бросила и, судя по звукам, отправилась на кухню за матерью.
– Я слушаю, – раздался в трубке через минуту женский голос.
– Наталья Викторовна, мы вам звоним по поводу вашего брата, – сказала Мариша.
– Опять! – ахнула женщина. – Ну сколько можно?! Брат умер больше двадцати пяти лет назад! Пора бы уж смириться, что эти проклятые камни для вас пропали!
– Дело в том, что мы вовсе не из милиции и не из КГБ или как там его теперь называют, – ответила Мариша. – Мы ведем частное расследование. И в результате его мы пришли к выводу, что ваш брат жив.
– Этого не может быть! – возмутилась женщина. – Как вам не стыдно! Жестоко так шутить со мной!
– Ваш брат жив, а вместо своего трупа он подкинул тело человека, под чьим именем теперь и живет себе припеваючи! – сказала Мариша, и в трубке возникло молчание. – Мы видели его фотографию на кладбище, и мы лично общались с этим человеком в Питере. Ваш брат жив.
– Не может быть! – наконец хрипло повторила Наталья Викторовна, но теперь в ее голосе звучало сомнение и даже испуг.
Через два дня очень довольные своим путешествием подруги уже отмокали после дороги в собственных ваннах. Приведя себя в порядок, они созвонились и отправились в больницу к «Марку Семеновичу». Лишь один вопрос вызывал у них некоторые сомнения.
– Как ты думаешь, стоит сразу же сообщить о его махинациях ментам или лучше сначала послушать, что он нам скажет? – спросила Мариша у Инны.
– Думаю, что вряд ли за время нашего отсутствия его состояние настолько улучшилось, что он сможет после нашего с ним разговора взять и сбежать из больницы, – сказала Инна. – И потом, ты только вспомни, у них там довольно строго. Стоит нам поднять тревогу, его мигом сцапают.
«Марк Семенович» встретил подруг приветливо. Настолько приветливо, что им даже стало жаль беднягу, который и не подозревал, как много теперь они о нем знают.
– А у меня есть чудесная новость! – с гордостью воскликнул «Марк Семенович», стоило подругам войти в палату. – Врачи говорят, что, возможно, я со временем смогу снова ходить! Представляете?
– Да? – невольно разинули рты подруги, эта новость на время заставила забыть о цели их визита. – В самом деле! Но как это возможно?
– Они сами разводят руками, но говорят, что, возможно, когда пуля попала в меня, она зацепила позвоночник. И что-то там сместилось, вернее, встало на место. Одним словом, они еще сами не понимают, в чем тут дело. Но главное – я снова чувствую свои ноги. И даже могу пошевелить пальцами.
И в знак того, что он не врет, «Марк Семенович» откинул одеяло и принялся корчить гримасы. Подруги с интересом смотрели на пальцы его ног. И через несколько секунд они и в самом деле слегка шевельнулись.
– Видите! – торжествующе закричал ювелир. – Вы это видите?
– Восхитительно, – ответила слегка разочарованная этим зрелищем Мариша. – Честно слово, просто чудо!
Инна тоже ожидала большего. Например, чтобы ювелир прямо бы на их глазах встал с больничной койки и прошелся по палате. Их восторг порядком увял, зато они вспомнили, зачем, собственно говоря, явились сегодня в больницу.
– Нам нужно с вами поговорить, – произнесла Мариша, придав лицу строгое выражение.
– Пожалуйста, – все еще радостно улыбаясь, кивнул им ювелир. – А что там слышно в милиции? Нашли они того человека, который в меня стрелял? Ко мне из милиции приходил только один молодой человек, сказал, что из того же оружия убили еще одну женщину. Просто не знаю, что и подумать. Кому это могло понадобиться? Просто не понимаю!
– А нам кажется, что как раз вы, Виктор Викторович, и понимаете в этом деле гораздо больше, чем все остальные! – мрачно произнесла Инна.
Услышав свое имя, ювелир заморгал, побледнел и дернулся, словно собираясь бежать. Поняв, что сил у него для этого еще нет, он постарался взять себя в руки.
– Виктор Викторович? – попытался улыбнуться он. – Кто это такой?
Вид у него при этом был весьма жалкий. Он улыбался дрожащими губами, а на лбу у него выступила испарина. Казалось, он даже как-то уменьшился в размерах.
– Не притворяйтесь, – вздохнула Мариша, которой невольно стало его жаль. – Мы с подругой были в поселке Трудовом. И видели вашу могилу с вашей же фотографией.
– Какая могила? – забормотал ювелир. – Что вы говорите! Я же еще жив!
Инне первой надоела эта комедия.
– Если будете и дальше валять дурака, мы вызовем сейчас следователя и раскроем ему ваше инкогнито, – сказала она.
Эта фраза мигом привела ювелира в чувство. Но полностью раскрывать свои карты он все же не торопился. Вместо этого он замолчал, уставившись в окно и подчеркнуто не обращая внимания на подруг. Девушки усмехнулись про себя. Тактику ювелира они раскусили. Он хотел, чтобы говорить начали они, открыли свои карты. И он пока сообразил бы, как ему вести себя дальше. Но не на тех напал.
– Маргариту убили потому, что она узнала вашу тайну? – в упор спросила у ушедшего в себя ювелира Инна.
Тот продолжал молчать.
– Вижу, разговор у нас с вами не получается. Мариша, звони следователю, – вздохнула Инна. – Пусть они сами разбираются.
– Постойте! – воскликнул ювелир, увидев, что Мариша и в самом деле взяла в руки трубку. – Я расскажу! Думаю, что отпираться глупо.
– Правильно думаете, – согласилась с ним Инна. – Только не воображайте, что вам удастся сейчас запудрить нам мозги. А потом нейтрализовать нас, как Риту. Все сведения о вас мы передали третьему лицу. И если с нами что-то случится, милиция сразу же вас задержит. Думаю, что на этот раз вам организовать побег не удастся и свою старость вы встретите за решеткой. Да и вряд ли в тюремной больнице станут как-то особо заниматься вашими ногами. Вам ведь нужны, и массаж, и физиотерапия, и лекарства, а ничего этого в тюрьме не будет. Так что с мечтой о том, чтобы снова начать ходить, тоже сможете распроститься.
И увидев, что ювелир из бледного делается зеленым, Инна поспешно добавила:
– Но все это лишь в том случае, если нам с подругой будет что-то или кто-то угрожать.
– Да что вы! – забормотал ювелир. – Я никого и никогда не убивал. Даже если бы и захотел, не смог бы!
– Но Риту кто-то убил! – возразила Мариша.
– Это не я! – воскликнул ювелир. – Клянусь вам, не я. Это все она!
– Она? – переспросили подруги хором. – Кто она?
– Зря я доверился этой змее, ведь знал, что она из себя представляет! – не обращая на них внимания, причитал ювелир.
– Да кто она? Не говорите загадками! – возмутилась Мариша. – Что за манера? Нам же ничего не понятно!
Елистратов посмотрел на них, тяжело вздохнул и сказал:
– Ладно, я расскажу вам все по порядку, но начать мне придется издалека. Иначе, боюсь, вы не поймете.
– Мы само внимание, – кивнули подруги и быстренько уселись возле кровати больного на стульчики.
