Глава четырнадцатая
– Ну, теперь ты поняла, что нам прямой путь в Архангельск? – набросилась на Инну Мариша.
– Да уж, – пробормотала Инна. – Но что Рите могло понадобиться в этом Трудовом? Может быть, у нее там действительно живет подруга?
– Какая подруга! – схватилась за голову Мариша. – Таких совпадений просто не бывает. Говорю тебе, Рита ездила в ту колонию, где сидел Марк. Но что ее там заинтересовало?
– Этого мы не узнаем, пока сами туда не съездим, – заметила Инна.
– Сама понимаю, – буркнула Мариша. – Чай, не глупей тебя. Но как мы объясним наше с тобой отсутствие нашим мужикам?
Этот вопрос заставил Инну призадуматься.
– Вообще-то последнее время Бритый ведет себя просто безобразно, – хорошенько подумав, заметила она. – Совершенно перестал беспокоиться обо мне. Вот смотри, я не появлялась дома больше суток, а он даже и не думает мне названивать каждые пять минут и орать, чтобы я немедленно сказала, где я, что со мной и когда я намерена все-таки вернуться домой. А ты же помнишь, как он безумствовал раньше, стоило мне где-то задержаться.
– И что?
– Думаю, что небольшая нервная встряска ему не повредит, – мстительно заметила Инна. – Сам-то он целыми днями на работе пропадает. Домой только спать приходит. Даже ужинает где-то в другом месте.
– Слушай, а может быть… – нерешительно начала Мариша, – может быть, у него появилась другая?
– В этом мире все возможно, – философски согласилась с ее подозрениями Инна. – Тогда тем более я просто обязана умотать куда-нибудь.
– Ты хоть ему позвони, – предложила Мариша. – И предупреди. Может быть, он разволнуется, как раньше.
Но как ни печально, Бритый к сообщению Инны о том, что она уезжает на несколько дней в Архангельск, отнесся с пугающим пониманием. Мало того, в его голосе явственно послышалась радость.
– Можешь не торопиться, детка, и гостить у своей подруги, сколько понадобится, – ласково заявил он Инне. – Степки ведь все равно дома нет. Я целыми днями на работе кручусь. Чего тебе одной дома тосковать? Конечно, съезди. И Маришу с собой возьми. Это вы правильно решили. Вдвоем веселей будет.
Инна отключила трубку и растерянно уставилась на подругу.
– Ты как в воду глядела, – произнесла она. – У него точно любовница. Какой кошмар! Нет, какой же он подлец! Выпроваживает меня из города, чтобы спокойно крутить амуры со своей гадиной! Я его убью! Нет, я убью ее! Или себя! Всех!
– Не мели ерунды! – остановила ее Мариша. – Во-первых, еще ничего не известно, а во-вторых…
Но Инна не стала слушать, что там во-вторых.
– Я уверена, что у него роман! – заорала она. – И я должна все немедленно выяснить!
– Но как? Ты что, не поедешь в Архангельск? – испугалась Мариша.
– Поеду, – кивнула Инна. – Но сначала… Тормози!
Мариша машинально повиновалась, создав на дороге слегка аварийную ситуацию. Водитель, ехавший на машине следом за ней, высунулся из окна и сообщил Марише много интересного о ней самой, ее предках, а также и о будущих потомках.
– Что случилось? Чего ты вдруг заорала у меня над ухом, как оглашенная? – набросилась на подругу Мариша, когда ей с трудом удалось припарковать свою машину возле тротуара.
– Увидела табличку с рекламой детективного агентства, – уже значительно спокойней пояснила ей Инна. – Мы сейчас зайдем туда и наймем шпика, чтобы следил за моим мужем.
– Думаешь, это правильный выбор? – усомнилась Мариша. – Твой Бритый – известная в определенных кругах фигура. И у него тоже фирма, которая занимается охранными и детективными услугами населению. А у этих детективщиков наверняка круговая порука. Они же все мужики. Снюхаются с твоим Бритым, вступят с ним в сговор, а тебе напишут филькину грамоту, что, мол, муж твой белый и пушистый, а ты круглая дура.
– Но другого выхода все равно нет, – вздохнула Инна, направляясь к детективному агентству.
Мариша подумала и двинулась следом за ней. Ее собственный муж Смайл в последнее время тоже вел себя довольно странно. И хотя Мариша питала стойкую уверенность, что мужская солидарность не позволит детективам вывести ее мужа на чистую воду, но… Но некоторая надежда на чудо у нее все же оставалась. Однако девушкам удивительно, просто феноменально повезло. Начать с того, что в приемной вместо смазливой секретарши сидел хрупкий юноша. А вот на месте главного детектива восседала здоровенная тетка с мощными бицепсами. Прочие мышцы ее обтянутого тугим свитером тела тоже впечатляли.
– Мужик у тебя дурит? – пророкотала она, ознакомившись с проблемой подруг. – И у тебя тоже? Не бойтесь, выведем ваших кобелей на чистую воду. Если они в чем виноваты, уж мы правду выясним и от вас не скроем. Я так считаю, лучше правду заранее знать, чтобы подстраховаться успеть, а то получится, как у меня. И что хорошего?
– А как у вас получилось? – разинув рот, спросила у нее Инна.
Тетка откинулась на спинку стула, который жалобно скрипнул при этом, и уставилась куда-то перед собой. Вероятно, в далекое прошлое, когда она еще верила в мужскую порядочность и мужнину любовь.
– Глафира меня зовут, – произнесла она и без всякой паузы добавила: – Я ведь почему в это агентство пошла работать? Думаете, из-за денег? Нет! Деньги для меня – дело десятое. Я за принцип борюсь. Чтобы всякие козлы нашей сестре жизнь бы не портили. А то ведь что получается? Нанимаешь ты детектива, думаешь, он тебе про твоего благоверного всю правду-матку расскажет, а он вместо этого липу впаривает! Вот я, к примеру, знала же, что у моего Витьки баба появилась. Все признаки его кобелизма на стороне были, что называется, налицо. И на работе чуть ли не до ночи задерживался, и духами от него разило, и плоха я всем стала, раздражался по пустякам. Ну а я все поверить не могла. Как это меня – такую замечательную – и вдруг обманут? Не верила, но проверить все же решила.
– И что? – спросила Инна.
– Что? – прищурилась Глафира. – А то же самое и сделала. Пошла к детективам, а они мне через недельку полный отчет о моем благоверном предоставили. Что работает мой муженек от зари и до зари, клиенты и поставщики у него исключительно мужского пола. И даже в офисе у него сплошь замужние женщины работают. Ну, это-то я и без них знала. И успокоилась. А тут еще муж ко мне вдруг переменился. И в лучшую сторону. Заботливый такой стал. Съезди-ка ты, говорит, на море отдохнуть. Что-то ты как-то похудела за последнее время. А я тут пока квартирку новую куплю и ремонт сделаю. Я уже приглядел, последнее время из последних сил на работе надрывался, чтобы на хорошую доплату деньжонок накопить. Пальчики оближешь, а не квартирка. Съездили мы, посмотрели, дом мне понравился. Новый такой, а вокруг уже зелено и дорожка вдоль набережной, чтобы по ней променад по вечерам совершать. Ну я и согласилась.
– Да вы что? – ахнули подруги.
– И мало того, что уехала, а я еще и доверенность на мужа оформила, чтобы он в мое отсутствие продажей моей квартиры, что мне от родителей досталась, занимался. Разрешение на продажу дала и укатила себе спокойненько к морю. Он мне почти каждый день звонил, все докладывал, как дела идут. А потом я возвращаюсь, на вокзале меня никто не встречает. Я домой, а там уже чужие люди живут. Я тогда на новую квартиру, а там меня какая-то крашеная выдра встречает и заявляет, что квартира ее, а я чтобы убиралась. Я в офис к мужу. А тот мне так спокойно и заявляет, что он со мной разводится и в новой квартире будет жить с той мымрой, которая мне дверь открыла. А обо мне он тоже позаботился. Купил мне комнату в Красном селе. Тебе, говорит, там хорошо будет. Ты же природу любишь. А там почти что за городом. Я ему по морде съездить хотела, а у него охранники. Живо меня скрутили и из офиса выкинули. Ну, съездила я в это Красное село, посмотрела на эту комнату. Место – дыра дырой. Комната десять метров в трехкомнатной блочной «типовушке». Соседи алкоголики. Я к мужу возвращаюсь и спокойно так говорю, что комната даже на четверть стоимости моей квартиры, которую он продал, не тянет. Где, говорю, остальные деньги?
– А он? – затаив дыхание, спросили подруги.
– Он и отвечает, что остальные деньги он вычел за то, что все эти годы он меня кормил и обувал. Ты, говорит, поменьше бы жрала. А то все метры своих родителей в унитаз снесла. Я к адвокатам. А они мне так спокойно и объясняют, что вы, женщина, сами дурочку сваляли. А теперь поздно кусать локти. Новую-то квартиру муж не на себя оформил, а на свою мать. Так что при разводе вы на это имущество претендовать никак не можете. Я к свекрови. Та, ясное дело, сыночка выгораживает. И твердит, что деньги у нее накоплены были. Смех да и только! Накоплены! Это с пенсии, спрашиваю, что ли, вы на сто двадцать метров полезной площади в элитном доме накопили? Она сразу трубку повесила и больше на мои звонки не отвечала. Я в суд, а там спрашивают, где вы, гражданка, работали все эти годы? Да можете ли доказать, что новая квартира действительно на ваши деньги приобретена? А адвокаты столько за ведение процесса запросили, что я сразу же отступилась. Мой благоверный меня после развода без копейки оставил. Даже новую мебель – и ту забрал. А мне какую-то рухлядь с помойки в комнату поставил. Диван с клопами да столик без ножки. А вместо шкафа три вешалки на гвоздиках, в стену вбитых. Впрочем, одежду и обувь он всю мне оставил. Это ничего не скажу. Размер, выходит, его мымре не подошел. А вот шубку мою из чернобурки она себе оставила. Перешила, наверное. Из большого маленькое всегда сделать можно.
– Ну и подлец! – возмутилась Мариша.
– И я так сначала думала, – кивнула Глафира. – А потом поняла, что больше всех тут виноват тот детектив, который меня в заблуждение ввел. Ведь расскажи он мне, что мой Витька с этой мымрой амуры крутит, фиг бы я ему на море укатила и доверенность бы подписала! Выставила бы с вещичками из своей квартиры. И пусть бы катился к мымре своей, раз уж у него любовь такая приключилась. Но одно в этой истории хорошо.
– Что же? – удивились подруги.
– А то, что, уйди он как порядочный человек, я бы по нему, может быть, до сих пор убивалась. А так у меня сразу как отрезало. Подлец он, думаю, и ту мымру еще пожалеть нужно. Рассказала я подругам о своем несчастье. А что дальше делать – и не знаю. Я в юности борьбой занималась. А потом замуж вышла и спорт забросила. И образования никакого не получила. Куда идти? А тут подруга – раз, свою контору, которая внешней отделкой занималась, закрыла. Доходы там упали, конкуренция слишком велика стала. И говорит, а давай, Глаша, дело свое откроем? Твой, говорит, пример мне глаза открыл. Женщине всегда легче свои личные проблемы другой женщине доверить. Мужик обманутой жене вряд ли посочувствует, еще и нажиться на ее горе попытается. А мы свою контору откроем. Так и сделали. И что вы думаете, к нам клиентки валом повалили. Через «сарафанное» радио мы такой клиентурой обросли, что в следующем году еще два офиса открыли. И сейчас постоянно расширяемся. И на работу к себе одних женщин берем. Только секретарем Игорька посадили. У мужиков всегда девчонки за компьютером стучат, а у нас вроде как наоборот. Ну, еще в бухгалтерии есть несколько мужчин. А так детективы у нас только женщины.
Выслушав рассказ Глафиры, подруги радостно переглянулись. Похоже, случай привел их туда, куда нужно. И, оставив Глафире подробные указания, где и когда бывают их мужья, подруги оставили аванс и со спокойной душой отправились по своим делам. В железнодорожных кассах билеты в Архангельск подругам продали с величайшей охотой. Одна беда – поезд уходил буквально прямо сейчас. Времени хватило только для того, чтобы смотаться домой, захватить вещи первой необходимости и деньги. Трубка Смайла была по обыкновению отключена, но Мариша оставила ему нежное послание на автоответчике.
– Ничего, Глафира выведет тебя на чистую воду! – мстительно пробормотала Мариша, адресуясь к отсутствующему мужу. – Дай только время! А то совсем распустился! Видно, давно я тебя из дома для профилактики не выгоняла.
После этого девушки помчались на вокзал. И только сев в вагон тронувшегося поезда, Инна схватилась за голову.
– Ой, Мариша! А Ленка-то как же? Мы про нее совсем забыли!
И подруги растерянно переглянулись.
– Вот так, взяли на себя заботу о человеке, а сами смылись! – расстроилась Мариша. – Так дела не делаются. Она же нам доверилась! Ой, ужас-то!
– Не дай бог, снова к своему Витьке вернется!
– Хм! – произнесла Мариша. – Вот насчет этого я бы как раз волноваться не стала. Насколько я знаю Кирилла, он свою жертву так быстро из лап не выпустит.
– Но ему же надо работать, он не может круглые сутки быть рядом с Ленкой! – воскликнула Инна. – Или… Или может?
Мариша сделала авторитетное лицо и произнесла:
– Во всяком случае раньше, влюбившись, Кирилл начисто забывал и про работу, и про учебу, и про другие свои дела.
– Надо ее предупредить, – дрогнувшим голосом произнесла Инна.
– Что Кирилл такой приставучий? Не надо! – испугалась Мариша. – Так ты всю терапию испортишь. Пусть Ленка думает, что это он к ней одной такой страстью воспылал.
– Ну хотя бы скажем, что на некоторое время нам придется из города уехать, – сказала Инна.
– Это можно, – одобрила Мариша. – Звони ей!
Но Ленка вовсе не расстроилась, услышав, что подруги уезжают из города. Они с Кириллом в этот момент ехали кататься на «ватрушках» в Кузьмолово. Судя по всему, Ленка и думать забыла о своем Витьке и была совершенно счастлива.
– Ну и отлично, пока она не поймет, что Кирилл не отпустит ее теперь от себя ни на секунду, даже в магазин за сахарным песком попрется вместе с ней, она с ним проведет чудесные дни, – удовлетворенно произнесла Мариша.
В Архангельске у подруг сразу же возник вопрос, как добираться до поселка Трудового. И главное, на чем. Оказалось, что железнодорожного сообщения с этим поселком нет и в ближайшие годы не предвидится. Кругом болота, колею в них так просто не проложить. Железнодорожный узел находился в полусотне километров к югу. Но как от него добираться до поселка, женщина в кассе тоже не знала.
– Лучше езжайте-ка вы, девоньки, на автобусе, – посоветовала она подругам. – Хоть и дорого, зато прямо до поселка вас довезет.
Добравшись до автобусной станции, подруги выяснили, что автобус до поселка Трудового ходит раз в день. И сегодня уже отправился в рейс.
– Как же нам быть? – растерялись девушки.
– Завтра пораньше приходите, – велела им тетка в справочном. – Куда вам торопиться? Неужели так навестить не терпится?
– Кого? – удивились подруги.
– Ничего в этом Трудовом хорошего нет, – вместо ответа вздохнула тетка. – Колония там, а возле нее поселение. Вы к кому едете? К мужьям? Или к братьям? За что они у вас сидят-то?
– Да нет, – смутились подруги, – нам нужно узнать про одного человека, который там раньше сидел.
– А! – оживилась тетка. – То-то я и смотрю, в Трудовой едете, а вещичек у вас с собой совсем мало. Другие-то своим нахлебничкам и валенки тащат, и одежду теплую, и еду. А вы с пустыми руками едете. Да что вам за справка-то нужна? У меня там свояк работает, если нужно чего, он поможет.
– Да нам бы справочку об одном человеке навести, – повторила Мариша. – Он к моей старшей сестре сватается. А у нас сомнения на его счет. Бывает, что люди после отсидки на правильный путь вступают. Но все-таки заранее хотелось бы знать, что о нем в колонии думают. А свояк ваш давно там работает?
– Всю жизнь, – равнодушно ответила тетка. – У нас тут с работой не особо густо. При этой колонии еще неплохо. Платят регулярно. Да и родственники осужденных все время что-то в заведение тащат. У свояка дома и телевизор, ими подаренный, и вся техника. А как же? Нужна людям поблажка, а кто ее даст? Он и даст. Ну а люди и отблагодарят.
И сочтя, что покончено с щекотливым вопросом, как подругам должно себя вести с ее свояком, чтобы всем была от этого знакомства выгода, она повеселела и продолжила:
– Он уже там больше тридцати лет отработал. Сразу же после армии. На пенсию давно пора выходить, а он не хочет. Привык, говорит, всех тут знаю.
Тетка оказалась ушлой особой. И чтобы не терять ни копейки, взяла подруг к себе на постой. Впрочем, она предоставила им отдельную комнату. И на ужин подала густые щи, правда, без мяса. На второе были голубцы с гречневой кашей. И на десерт пирожки с моченой морошкой. Утром хозяйка разбудила девушек, накормила вкусной рисовой кашей и дала с собой вчерашних пирожков, оказавшихся до сих пор мягкими.
– Дорога-то дальняя, когда вы там еще перекусить сможете! – напутствовала она девушек.
В пути подруги сначала смотрели в окошко, но вскоре им надоели ровные белые сугробы и заснеженные леса, по которым они проезжали, и они задремали. Проснулись, когда автобус сделал остановку. И пока одни пассажиры выбирались из автобуса, а другие занимали их места, подруги сжевали все пирожки. В Трудовой добрались только к часу дня, хотя автобус отошел в восемь утра. Спины у них ломило, в голове гудело, а во рту был неприятный привкус чего-то металлического.
– Где тут исправительное заведение? – спросила Мариша первого попавшегося мужичка в драном ватнике.
– Колония вам нужна? – осведомился он. – Так вон она! На холме.
Посмотрев в том направлении, куда указывал мужик, девушки увидели внушительную мрачную ограду с протянутой по всему периметру толстой колючей проволокой, несколькими смотровыми вышками и мощными прожекторами, которые сейчас были погашены. За оградой виднелось несколько строений, таких же темных и непривлекательных.
– Ох, – вздохнула Мариша, – как тут невесело!
– Да уж, – хрипло то ли закашлялся, то ли засмеялся мужичок, который, оказывается, так и стоял рядом с подругами. – Это вам не Рио-де-Жанейро.
– А где нам найти Николая Степановича? – спросила Мариша. – Помощника начальника колонии.
– Там он и сидит, куда же ему из колонии деваться! – пожал плечами мужик.
– А вы его знаете?
– Как же не знать, коли я с ним под одной крышей три с половиной года провел? – пожал плечами мужик.
– Да? – наивно удивились подруги. – Вы его родственник?
Их вопрос привел мужика в полнейший восторг.
– Да тут у Степаныча таких родственников половина Трудового наберется! – засмеялся он. – Сидел я там.
– О! – невольно отшатнулись от него подруги.
– Да не бойтесь вы! – окончательно пришел в хорошее настроение бывший зэк. – В Трудовом вы других людей, пожалуй, и не найдете. Тут ведь живут либо кто отсидел, а податься некуда, либо кто в колонии работает, либо их семьи.
– А чем же вы тут занимаетесь? – спросила Мариша, оглядываясь по сторонам на густой мрачный лес, окружавший поселок.
– Да кто чем, – пожал плечами мужчина. – Наш Степаныч деловой мужик. Всем, кто после освобождения в поселке остаться хочет, он жилье предоставляет. Пока сидишь в колонии, себе дом, бывало, сам и построишь. Конечно, не больно-то хорошие дома. Удобства на улице. Но народ тут к этому привычный. После общего барака своя комнатка ох какой милой кажется. И работа опять же имеется. По нынешним временам это редкость. А при колонии мастерские есть. И лесопилку Степаныч открыл. Кто деньжонками разжился, те своим делом занялись. Кто магазинчик свой открыл, кто хлеб печет, кто-то свиней держит. В город почти и не ездим. Почти все свое у нас.
– Просто удивительно, – заметила Мариша.
– А то! Если с людьми по-человечески, так и они со всей душой, – сказал мужик.
Выяснив у словоохотливого мужика, как лучше добраться до помощника начальника колонии, которого тут звали Степанычем, подруги отправились в путь. Впрочем, спешили они зря. Ни начальника, ни его помощника на месте не оказалось. Как им объяснил молоденький охранник с игривой овчаркой на поводке, Николай Степанович уехал на осмотр площадки для собственного кирпичного заводика.
– Раньше вечера и не объявится, – заявил конвойный подругам. – Да вы сходите в нашу столовую. Покормят отлично.
В столовой подругам и в самом деле налили по тарелке душистой ухи и выдали по тарелке поджаренной картошки с грибной подливой.
С аппетитом пообедав, они побрели осматривать поселок. Впрочем, смотреть тут было особенно не на что. Главная улица тут была одна. И она как бы спускалась с холма от колонии и заканчивалась у подножия небольшой церквушки, выстроенной из новеньких тесаных бревен. Посредине поселка была площадь, где летом, наверное, устраивалась торговля. Вдоль главной улицы располагалось несколько небольших магазинчиков. Среди них подруги нашли магазин бытовой химии, в котором действительно продавали сотовые телефоны. Впрочем, они занимали совсем скромное место по сравнению со стиральными порошками и средствами для ухода за деревьями.
Обратившись к продавцу, подруги быстро узнали, что Курину Ефимовну он отлично знает.
– А скажите, вы не помните женщину, для которой эта старушка покупала телефон?
Лицо продавца приняло озадаченное выражение, а затем он рассмеялся.
– Как же! – воскликнул он. – Был такой анекдот. Торговли в тот день никакой не было. Я уже хотел закрывать лавочку и уходить, да тут входит Курина. Я думал, что она сослепу перепутала. Курина Ефимовна у меня раз в месяц отоваривается, когда пенсию получает. А она еще и не к мылу хозяйственному направляется, а к сотовым телефонам. Ну, думаю, старушка-то совсем с коньков слетела. Я ей и говорю: Ефимовна, ты чего там высматриваешь? Кому это ты по трубке звонить собираешься? А тут женщина и говорит…
– Постойте! – перебила его Мариша. – Какая еще женщина?
– А разве я не сказал? – удивился продавец. – Вместе с Ефимовной она зашла. Не из наших. Городская. Разодета так, что бог ты мой.
– А как она выглядела?
– Роскошная женщина! – одобрительно покивал продавец. – В самом соку!
Так как продавцу было на вид лет шестьдесят, то женщина лет пятидесяти должна была быть для него именно в самом соку.
– Блондинка или брюнетка? – все же уточнила Мариша.
– Брюнетка! – вроде бы даже обиделся продавец. – Волосы как смоль. И вьются. А уж сама какая статная! Персик!
И продавец даже причмокнул от восторга.
– Так самое интересное, что этой дамочке телефон и потребовался, – сказал он. – Вроде как неприятность с ней приключилась. Свою сумочку где-то оставила. А в ней и телефон с деньгами и паспортом.
– А может быть, украли?
– Нет, это вряд ли, – усомнился продавец. – Это у нас никто не рискнул бы. А вот найденное себе присвоить – это запросто. Тем более что отдавать все равно некому. Женщина эта сумочку свою толком и не искала. И автобус она дожидаться у нас в поселке тоже не стала.
– Как же она уехала?
– Да с одним нашим малым сговорилась. Он ее до Архангельска на своем грузовичке и довез. Ему все равно.
Попрощавшись с явно скучающим в отсутствие посетителей продавцом, подруги направились на холм. Но им пришлось высидеть в приемной довольно долго. И лишь к вечеру Николай Степанович появился в дверях. Он оказался невысоким, но крепким, кряжистым мужчиной с румяным от мороза лицом. Глаза у него были небольшие, но цепкие. Взгляд не злой.
– Вы ко мне? – бросил он, увидев подруг на стульях у дверей своего кабинета. – Давно небось ждете? Успели уже весь наш поселок осмотреть?
Подруги покивали и потрусили следом за Степанычем в его кабинет.
– Ну, к кому вы приехали? – спросил у них Степаныч, скинув с себя тулуп.
– К вам, – ответила Мариша.
– Ко мне? – изумился Степаныч. – Хм, приятно изумлен. Но разве мы знакомы?
– Так это никогда не поздно, – задорно ответила Мариша.
– Это верно, – согласился тот.
– Только моя подруга не совсем правильно выразилась, – произнесла Инна, когда церемония знакомства была завершена. – Мы приехали по поводу одного заключенного, который провел у вас пять лет.
– Это кто же такой?
– Голубев Марк Семенович.
– Голубев? – еще больше изумился Николай Степанович. – Это зачем же вам всем этот человек понадобился?
– А кто еще его спрашивал?
– Да приезжала тут до вас одна женщина, – ответил Николай Степанович. – Видная такая из себя. Только она значительно постарше вас будет.
– Маргарита?
– Точно, так она представилась, – кивнул Степаныч. – Только она сказала, что вроде бы она бывшая гражданская жена Голубева. У нее от него даже сын имелся.
– А что ей было нужно?
– Не поверите, хотела своими глазами взглянуть на его дело, – ответил Степаныч, хмыкнув в густые усы. – Сказала, что никогда не поверит, что ее Марк сидел, пока своими глазами не увидит его дело.
– И вы его показали?
– Показал, – ответил Степаныч. – А чего секретничать. Дело давно в архив было сдано. Но ничего, нашли! Она его при мне прочитала – и хлоп! В обморок! Насилу ее в чувство привели. А потом она к той бабе помчалась.
– К какой бабе? – спросила у него Мариша.
– У которой Голубев после освобождения жить остался. Ясное дело, что тогда она вовсе не баба была, а женщина очень даже еще ничего. Около тридцати ей тогда было.
– И долго он у нее жил? – спросила Мариша.
– Да не очень, – нахмурился Степаныч. – А если точно, то не знаю. У нас в то время пренеприятный случай произошел. Так что мне в дела поселковые было недосуг вмешиваться.
– А что случилось?
– Дело-то давнее, – сказал Степаныч. – Так что, думаю, могу вам рассказать. В общем, по этапу прибыл к нам один особо опасный преступник.
– Душегуб? Маньяк? – наперебой бросились спрашивать подруги.
– Расхититель государственной собственности, – многозначительно подняв вверх палец, к величайшему разочарованию подруг ответил Николай Степанович. – В особо крупных размерах!
– И что же он расхитил? – уже значительно спокойней спросила Мариша.
– Брильянты, – ответил Николай Степанович.
– Что? – мигом вскочили со своих мест подруги. – А где? Неужели прямо из магазина?
Степаныч помотал головой.
– Берите выше, – сказал он. – Из самого Гохрана спер!
– Не может быть! – ахнули подруги. – Это просто невозможно!
– Ну, не из самого Гохрана, но камни-то эти направлялись именно туда. Это были лучшие камни из Якутии. И цена им на тот момент равнялась нескольким миллионам рублей. В общем, целое состояние.
– И как же ему это удалось?
– Об этом я вам рассказать точно уже не могу, потому что в подробности и тогда не был посвящен, – ответил Степаныч. – Только могу сказать, что этому типу удалось украсть камни, и запрятал он их так ловко, что из КГБ никак не могли от него добиться, куда же он их дел.
– Ни за что не поверю, чтобы такое могло быть! – фыркнула Мариша. – Несколько миллионов государственных денег, и чтобы их не нашли! Да за такую сумму от него мокрого места не должно было остаться!
– Мучил он их несколько лет. То «вспоминал», а когда его вывозили на место, начинал блуждать кругами, ничего не «находя». Наверное, следователям, которые с ним возились, до смерти хотелось бы его пристрелить. Но у них был приказ сверху: хоть землю рыть, а похищенные камни найти. В общем, в конце концов они решили пуститься на хитрость. Вроде бы этому человеку дали сбежать. Но так, чтобы не выпускать его из поля зрения. А он, рано или поздно, привел бы их к своей захоронке.
– И что получилось?
– Сначала все у них шло по плану, – ответил Степаныч. – Побег удался, мы для виду подняли тревогу, сделали вид, что пустили по следу наших собак из колонии. Но только потом что-то у КГБ не заладилось. То ли их собственные собаки след потеряли, то ли этому гусю удалось сбить их со следа, но только они его потеряли.
– Как?! – ахнули подруги. – Совсем?
– Можно сказать и так, – кивнул Степаныч. – Потому что, когда они на его след напали и на него наткнулись, он уже никому и ничего про алмазы рассказать не мог.
– Его убили?
– То ли сам без сил свалился, то ли волки в ту зиму совсем обнаглели, только сожрали они его подчистую, – мрачно произнес Степаныч. – Только кости и остались. Их комитетчики брать побрезговали. Нам привезли. Мы этого бедолагу тут на нашем кладбище и похоронили. Что бы он там ни натворил, а смерть за свои грехи принял лютую.
– А как же они его опознали? – спросила Мариша.
– Да, говорили, что вроде бы по медальону у него на груди. Была у него какая-то бляшка, он ее всюду с собой таскал. Видно, ее комитетчики с собой забрали. Потому что среди костей, что нам привезли, никакого медальона не было. Это я точно знаю, потому что принимал участие в похоронах бедолаги.
Степаныч закончил свой рассказ и какое-то время молчал.
– Так я вам все это к тому рассказал, – начал он снова, – что примерно в это же время мы хватились, что и Голубев из нашего поселка исчез. Народу у нас тогда гораздо меньше тут жило. Каждый человек на виду. После того как вся эта история с побегом закончилась да комитетчики к себе отбыли, я и спрашиваю у Ариши – это так бабу звали, у которой Голубев в избе угол снимал, где твой постоялец-то?
– А она?
– Ушел, говорит, а куда – и не сказал. Вещички кое-какие собрал да в лес двинулся. Вроде как на охоту. Ружье дедово одолжил. А обратно и не вернулся. А ведь должен мне остался за два месяца за постой. Только я хватилась, а документов его нет. Видать, в другие края податься решил. Да и бог с ним, не жалко. Заполошный, говорит, он какой-то. Все о детях своих твердил. Вроде как их у него трое.
– И больше вы о нем ничего не слышали?
– Нет, – покачал головой Степаныч. – До того дня, когда у меня эта Маргарита в кабинете появилась, ничего не слышал.
– Но ведь с тех пор почти больше четверти века прошло, как же вы все так про него хорошо помните? – спросила Мариша.
– Вы еще молодые, вам не понять, – вздохнул Степаныч. – А к старости человек начинает свою молодость словно заново переживать. Я иной раз чего вчера делал и не сразу вспомнить могу, а как впервые на танцы с девушкой пошел – это отлично помню. И что пили в тот вечер, и какая музыка играла, и как волосы у нее уложены были, и что думал я, когда к ней через весь зал шел. А с Голубевым у меня вроде дружбы получилось. Мы ведь с ним почти ровесники были. Он свое отсидел, мы с ним вроде как скорешились. Он парень ловкий был, недаром кличка у него Ювелир была.
– Подождите? – спросила Мариша. – Что значит – кличка? Это что – не его профессия?
– Ювелир-то? – усмехнулся Степаныч. – Да нет! Просто работал он ювелирно. Сколько краж за свою жизнь совершил, а сцапали его только через пять или шесть лет воровского стажа. И кражи все за ним не мелкие числились. То инкассаторами со своими сообщниками прикинутся да всю выручку из магазина и заберут. То страховым агентом работал, квартиры богатых граждан обчищал. Да все выбирали директором магазинов, которые, ясное дело, левый доход имели. А однажды тетку одну обчистили, так у нее свой подпольный швейный цех имелся. Ловко работал, не все пострадавшие в милицию с заявлением, что их обокрали, бежать торопились. А то ведь там как узнают, что пропало, так и начнутся разные вопросы, откуда же у вас, дорогой гражданин, при зарплате в двести с чем-то рублей дома оказалось накоплений на десятки тысяч? И, несмотря на молодость, Марк каждое дело с ювелирной точностью просчитывал. Ни разу у него прокола не случилось. Да и взяли его, потому что он пьяный шатался. А пока его в вытрезвитель отвозили, он с милиционером, который его забирал, подрался. Ну, его в отделение. Сняли отпечатки да и увидели, что они у них еще по нескольким делам проходят. Так он к нам сюда и попал.
Больше Степаныч ничего не мог рассказать подругам. И от него те отправились прямиком к той женщине, у которой жил Марк Семенович после того, как освободился.
– Сходите да и возвращайтесь, – напутствовал их Степаныч. – У нас и гостиница имеется. Если родственники к заключенным приезжают, нужно же им где-то и остановиться. А завтра с утра я вам дело Голубева покажу. Сами увидите, ничего там особенного нет.