Глава 18
Гаврош явно точно так же не ожидал увидеть тут Маришу, как и она его. Он тоже уставился на нее в полнейшем недоумении. Когда же первое взаимное удивление немного прошло, Гаврош первым спросил у Мариши:
– А что вы тут делаете?
– Я? А… А ты? Ты что тут делаешь?
– Я пришел к дяде Саше.
– Пришел? А как ты узнал, что он… что он тут?
– Я увидел его сегодня на кладбище.
– Увидел?
– Ну да. Вы его тоже видели. Вспомнили?
– Я? Когда это?
– Ну да! Помните того мужика в темной шапочке, которого вы мне указали и за которым я погнался?
– Помню.
– Это и был дядя Саша.
– И ты его догнал?
– Догнал, остановил, и мы с ним поговорили.
– И ты ничего не сказал об этом мне?
– Понимаете, – слегка смутился Гаврош. – Отец и дядя Саша очень дружили… когда-то. Но я дядю Сашу хорошо знаю и помню его лицо.
– Откуда? Ты же был совсем маленьким, когда дядя Саша м-м-м… умер!
– Видел дядю Сашу на отцовских фотографиях, – ничуть не смутился Гаврош. – И когда я увидел дядю Сашу живым сегодня на кладбище и понял, что он не осмеливается подойти к могиле, чтобы просто попрощаться с моим отцом, то мне стало… мне не по себе, одним словом, стало.
– Ну а сюда-то ты зачем пришел?
– Так это… того самого… Поговорить.
Но Марише все это продолжало казаться каким-то странным. Наигранным, что ли.
– И ты не удивился, увидев на кладбище воскресшего покойника? Ты ведь знал, что дядя Саша умер?
– Знал.
– И что?
– Струхнул, конечно, сначала, – признался Гаврош. – Только дядя Саша мне все объяснил.
– И что же он тебе объяснил?
– Ну, что Фил хотел, чтобы он вернулся. Чтобы они были, как прежде, вместе. И вот дядя Саша и приехал. А отец-то мой… того… умер!
После этого возникла продолжительная пауза, тягостная для всех троих. О чем думали мужчины, Мариша не знала. Но судя по взглядам, которыми они обменялись, эти двое отлично понимали друг друга. А вот Мариша… Она не могла сказать, что все ей в этой истории кажется гладким. Наоборот, было очень много шероховатостей и неровностей.
Но выяснять сейчас она ничего не стала. К чему задавать вопросы, если она их еще даже толком не сформулировала?
– Ладно, я пойду, пожалуй, – вздохнула она. – Вам ведь надо поговорить.
И так как она сама была уже одета, а дверь стояла открытой, то Марише только и оставалось, что перешагнуть порог и уйти. Пусть эти двое поговорят друг с другом по душам, раз уж им этого так хочется. Похоже, у них есть много общих тем.
В душе Мариша была глубоко обижена на Гавроша, посмевшего утаить от нее такую важную встречу. И эта обида заполняла все закоулки ее сознания, мешая другим более дельным и конструктивным мыслям выйти наружу.
Оказавшись дома, Мариша первым делом приняла душ, что не отняло у нее много времени. Несмотря на новую обувь, она сильно продрогла за день. И сейчас ей в первую очередь хотелось просто согреться. Она лишь убедилась, что Дина жива и вполне благополучна. Еще она отметила, что на кухне явно что-то снова изменилось. Но не зацикливаясь на этом, Мариша отправилась в ванную комнату, где преспокойно встала под горячий душ.
Она так привыкла к постоянным визитам таинственных посетителей, что они почти перестали ее волновать. Ну, приходят себе и пусть приходят. В принципе вреда от них никакого. С ней, например, они вообще не сталкиваются. По ночам тоже не шумят и не безобразничают. Ну, съели пару раз кое-что из ее холодильника, так ведь в другой раз принесли! Трусы, например, принесли ей и носки!
Зря она их, между прочим, выкинула. Прямо даже неловко как-то перед незнакомыми гостями. Ну, повисели бы эти вещи у нее на батарее немного. Высохли. Что тут такого? Какой ей с этого убыток?
Мариша пробыла в душе недолго. Только почувствовала, что согрелась, как сразу же завернула кран с горячей водой и пошла в кухню. Так, и что же тут произошло за несколько часов? Ого! Произошло! Теперь на столе в кухне стояла ваза с живыми цветами. И не просто с цветами, а с хризантемами. И не просто с хризантемами, а с ее любимыми огромными ярко-желтыми хризантемами.
Кому-то не нравятся эти цветы, кто-то считает их просто дешевыми. Но дешевизна хризантем обманчива. Да, они неприхотливы. Да, они долго цветут в позднее и холодное время года. Они не боятся большинства болезней и вредителей. Никаких капризов от них не дождешься. Но японцы, умеющие ценить настоящую красоту, издревле поклонялись этому цветку. Он считался у них божественным посланцем с неба.
Конечно, Мариша в такие тонкости не вдавалась. Ей просто нравился сам цветок. А сочный ярко-желтый цвет и размер, напоминающий то ли здоровенького цыпленка, то ли пушистое солнышко на крепком и прочном стебле, еще больше привлекал внимание, особенно в холодные дни долгой северной зимы.
Цветы стояли в красивой хрустальной вазе, которую Мариша тоже видела у себя в доме впервые.
– Какой шик! – ахнула Мариша, увидев букет.
Правда, она тут же заметила еще и то, что на столе было несколько мокрых пятен от воды. Похоже, пришельцы так торопились, что пролили воду и забыли ее вытереть. Но не эти пятна привлекали к себе внимание Мариши. Она смотрела в первую очередь на яркие цветы и радовалась подарку.
Выходит, таинственные пришельцы испытывают к ней благодарность? Им все понравилось и теперь, отправляясь в дальние края, они таким образом решили поблагодарить Маришу? Но откуда они узнали про желтые хризантемы? И про то, что она любит их и предпочитает всем другим цветам?
Эти вопросы недолго занимали девушку. Мариша пожала плечами. Неважно, сейчас она все узнает сама. Взглянет на запись сегодняшнего вечера и все поймет. Что было, кто приходил и как все прошло!
Она вставила записывающее устройство из камеры в компьютер, дождалась, когда заработает проигрыватель, и включила кнопку пуск.
– Так! Вот он – момент истины!
Первое, что она увидела, была фигура рослого плечистого мужчины. Он ходил по кухне, совершенно по-хозяйски передвигая тут и мебель, и посуду. Вот только видно его было плохо. Лучше, чем на первых двух камерах, но все равно плохо. Серая тень, и только. Двуногая, конечно, тень и с двумя верхними конечностями, однако лица было пока что не разобрать.
Но все равно Мариша поняла, что именно этот человек принес ей ярко-желтые хризантемы. На записи мужчина наливал воду в вазу, потом ставил в нее цветы, а потом случилось нечто, неожиданное в первую очередь для самой Мариши.
Экран, словно вспышкой, внезапно осветился ярким светом, и все предметы обрели ясность, четкость и контрастность. И еще Мариша ясно увидела, что перед ней на записи находится не кто иной, как ее дорогой и любимый муж Смайл. Мужчина с хризантемами и был Смайл!
Выглядел он, надо сказать, ошарашенным. Лицо у него перекосилось. Глаза были вытаращены, а рот открыт. Видимо, вспышка света, которую испустила видеокамера, когда лицо Смайла оказалось повернутым в ее сторону, временно ослепила последнего, заставив остолбенеть. Понятно, почему она называлась «Горгона»! Всякий, кто попадал в радиус ее действия, буквально окаменевал.
Вот и Смайл стоял словно каменная статуя, а из вазы в его руках на стол капала вода.
– Так вот откуда взялись пятна воды! – обрадовалась Мариша, которой не давала покоя эта деталь.
Наконец Смайл на пленке немного пришел в себя. Неуверенным движением он поставил вазу на стол, а затем все так же неуверенно начал передвигаться в сторону выхода. При этом он придерживался руками за стены и явно все еще плохо ориентировался в пространстве. Ослепшие от яркого света глаза никак не могли вновь приспособиться к полутьме.
Вскоре экран вновь опустел. Но Мариша теперь знала все, что хотела узнать.
– Ура! Смайл! Он тут! Он был дома! Вернулся, мой родной!
Мариша пробежалась по квартире и установила, что мужа нигде нет. Наверное, он куда-то вышел. Но на этот раз Мариша не спешила отчаиваться. Муж тут, он где-то рядом. А значит, скоро он обязательно снова появится дома. И уж на этот раз она не пропустит его появления. Расскажет ему все, что произошло с ней за эти дни. И про визиты таинственных пришельцев тоже расскажет. И спросит совета о том, как им быть дальше.
Вот только про мужские трусы и носки, оставленные у нее на батарее… Пожалуй, будет лучше не упоминать. Смайл может вообразить себе невесть что, расстроится, а зачем Марише это надо?
От этих размышлений Маришу оторвал звонок в дверь.
– Смайл! – возликовала она. – Вернулся! Любимый! Солнышко! Лапочка! Заинька!
О том, что ее любимый муж меньше всего был похож на зайчика, а скорей смахивал на льва в полном расцвете сил, она совсем не думала. Для нее он был зайчиком, и все тут! Мариша вприпрыжку поскакала в сторону входной двери. И распахнула ее, не глядя. Тут же из ее груди вырвался разочарованный возглас.
– Ах, это ты!
В дверях стоял совсем не Смайл, а всего лишь Гаврош.
– Чего пришел?
– Вижу, вы ждали совсем не меня, – усмехнулся парень, стоящий в темном проеме двери. – Можно мне войти?
– Ну, входи, – не подумав, предложила ему Мариша, которая все еще не пришла в себя от охватившего ее разочарования.
И лишь когда парень перешагнул порог, она спо-хватилась. На дворе уже почти ночь. Во всяком случае, поздний вечер. И если Смайл вернется, то как она объяснит ему присутствие в квартире постороннего молодого человека?
– Слушай, ты ведь пришел на минуточку? – вырвалось у Мариши. – Правда?
Казалось, Гаврош удивился. Парень явно не ожидал такого приема. Он обернулся и внимательно посмотрел на Маришу.
– Слушай, ты по делу или чего пришел? – нервно поинтересовалась у него девушка. – А то у меня, знаешь ли, дела.
– Не беспокойтесь. Я не отниму у вас много времени.
И помолчав еще немного, Гаврош добавил:
– Вы ведь все уже и сами поняли, так?
– Поняла что? – с нетерпением поглядывая на входную дверь, спросила у него Мариша.
– Поняли, поняли, – почему-то усмехнулся Гаврош и добавил: – Конечно поняли. Иначе вы бы сейчас так не нервничали.
– Ты это о чем? – продолжая думать о том, что она станет говорить мужу, когда он застукает Гавроша у них в квартире, спросила Мариша.
– Да о том, что это мы с отцом пристукнули старикана. А потом я прикончил и его сыночка-мента.
В первый момент мысли в голове у Мариши внезапно сделали резкий дружный скачок, стукнулись о крышку черепа, а затем также моментально все рассыпались в пыль. Голова стала пустая-пустая! И в ней звучали лишь слова Гавроша. Они с отцом убили старика? Какого старика? Или она ослышалась? Определенно, у нее проблемы со слухом! Но ведь Гаврош сказал, что это он?..
– Всегда не любил ментов, – продолжал улыбаться Гаврош, но теперь Мариша уже не видела в его улыбке ничего милого или привлекательного. – Убил гада даже с каким-то удовольствием. Признаюсь, старика мне убивать не хотелось, но так уж вышло. Кости у него совсем хрупкие оказались. А вот мента пристукнул и даже кайф от этого получил!
– Ты… Ты что такое говоришь? Ты бредишь?
– Убил я их обоих, – пробормотал Гаврош. – А вот отца своего не уберег. Сердце у того прихватило, когда я ему про мента-то сказал. Он, наивный, думал, что и коллекционер-то жив остался. А только как же свидетеля живым-то оставить? Убил я его.
– Погоди, погоди! – перебила его Мариша. – Что ты такое говоришь? Кого убил? Какого старика?
– Воронцова, – равнодушно ответил Гаврош. – Мы с отцом к нему вдвоем приходили. Только отца соседка увидела, а меня нет. Я вторым шел. После отца.
– Погоди. Но Воронцов разговаривал с твоим отцом! Та же соседка слышала, как Фил ему что-то сказал, а Воронцов ответил! Он был жив!
– За старика я отцу из квартиры ответил. Ну, голос чуток подделал, чтобы на стариковский был похож. Так ведь когда у тебя изо рта кляп вытаскивают, голос-то меняется. Отец так и понял. Ну а я понимал, что старика в живых оставлять нельзя. А еще я знал, что сынок у старика – мент. И он это дело так просто не оставит. Не захочет поверить, что его родной племянник убил деда. Копать станет. Копнет поглубже, да, глядишь, чего и найдет. Вот я и подстраховался. И себя, и отца, и дядю Сашу выручил. Не для себя старался, для них!
– Для кого – для них?
– Для дяди Саши и отца, – пояснил Гаврош. – Ради них старика убил. Ну, и мента тоже… ради них.
Постепенно, пока он говорил, в голове у Мариши складывалась более или менее подробная картина произошедшего преступления. Значит, права она была! В квартире коллекционера Фил был не один. Он взял в качестве помощника своего сына. Тот и уволок на своем горбу все наворованное. А что? Гаврош – здоровенный парень. Такой и один унесет то, что двум обычным мужчинам едва под силу будет.
Да еще Гаврош и видеокамеры в доме старика отключил, и записи все стер, а потом и самого старика Воронцова грохнул! Просто неоценимый помощник. Жаль, что у Фила не хватило времени, чтобы оценить, какого гения он породил на свет!
– Твой отец мог бы тобой гордиться, – едва шевеля губами, произнесла Мариша.
– Я тоже так думаю, – кивнул Гаврош. – Все у нас шло очень хорошо. Новый следователь, назначенный вместо Николая Воронцова, недолго думая, подмахнул бумагу о задержании Ваньки. И смерть Николая никто не связал с убийством его отца. Только вы нам мешали! И кто вас просил всюду совать свой нос, а?! Что вы за зараза такая? Просто беда с вами!
Мариша молчала. Она уже начала догадываться, что столь поздний визит к ней домой Гавроша чреват лично для нее не только серьезным разговором с мужем, но и куда более глобальными проблемами. И все же, как ни сильно была напугана Мариша, она должна была поинтересоваться одной вещью:
– Скажи, а твоя тетя тоже была в курсе? Она знала, что ты и отец пошли грабить Воронцова?
– Тетя Маниола? Да вы что! Она же святая! Она даже не заподозрила, что отец присвоил себе часть денег за петушка! Поехала, отдала их врачу, а после недостаток отрабатывала целых два года! Ну, не дура ли она после этого!
Маришу покоробило, что Гаврош так отзывается о своей тете, от которой не видел ничего, кроме добра. Именно тетя Маня помогала своему племяннику, когда родной отец, увлеченный своими юными любовниками, даже забывал вовремя платить алименты на ребенка. И вот парадокс! Свою тетку Гаврош презирает. А отца боготворит настолько, что ради него даже пошел на убийства! Даже на два убийства!
И тут Мариша спросила:
– Вы ведь это все затеяли ради денег, верно?
– Ну… Отец – да. А я… я – отчасти.
– Отчасти?
– А еще меня приятно грела мысль, что после всего сделанного отец да и дядя Саша будут у меня в руках! Отец больше не смог бы вытирать об меня ноги или забывать обо мне! И мальчишек других возле него бы больше не было! Я должен был стать для отца самым главным человеком.
– А Саша?
– Дядя Саша мог быть с нами, – великодушно произнес Гаврош. – Мне он не мешал. Отец к нему давно остыл. И это я уговорил отца согласиться на предложение дяди Саши. Правда, тот планировал всего лишь ограбить своего папашу. Но раз уж получилось, что старик помер, то дядя Саша решил не капризничать, взять быка за рога и присвоить себе и все остальное имущество старика.
Какая же каша была в голове у этого паренька! Он и любил своего отца, и был на него обижен. И хотел ему помогать, но в то же время мечтал его прижать к ногтю!
– Значит, вы с отцом шли грабить, но не убивать?
– Да.
– Но Воронцов обязательно сообщил бы о вас в милицию!
– Не-а. Отец сказал, что имеет про старого сквалыгу кое-какую информацию. Он от дяди Саши ее узнал. Так что старик в милицию бы не побежал. Ему самому дороже бы вышло.
– А зачем же тогда старика убили?
– Так получилось, – нехотя отозвался Гаврош. – Я же вам сказал, я не хотел никого убивать. Стуканул чуток, чтобы не рыпался, пока я его связываю. Кто же знал, что у старикана такая башка хрупкая окажется? Загнулся моментально! А мне что? В тюрьму за этого старого гада? Не хотел я в тюрьму. Вот и пришлось следы мне заметать, как умел. А после уж подумал, что хорошо сделал, что старика грохнул! Так безопасней было и для меня, и для других.
Мариша не знала, что ей и ответить. Гаврош обманул всех! Он даже ее саму умудрился обвести вокруг пальца. Она искренне считала его своим добровольным помощником. И полагала, что он парень простой, недалекий, хотя и старательный. И вот поди же ты! Гаврош – убийца! Жестокий и коварный!
– Невероятно, – пробормотала Мариша. – Знаешь, ты был последним человеком, которого бы я стала подозревать!
Похвала Гаврошу явно польстила. И он бесхитростно пояснил:
– Ну, так это я… Я же старался!
– Старался! Права была твоя тетка, у вас актерство у всех в крови!
– Ну… Так это… А разве плохо получилось?
И он еще спрашивает!
– Скажи, а что ты теперь будешь делать?
В ответ Гаврош доверительно наклонился к Марише и прошептал:
– А теперь я убью вас.
– Убьешь! – попыталась отшатнуться от него Мариша, но поняла, что это невозможно.
Гаврош твердо схватил ее за руку повыше локтя. А пальцы у него были словно железные.
– А вы как думали? – спросил он. – Могу я оставить вас в живых после всего того, что наговорил вам?
– Зачем же наговорил? – пыталась сопротивляться Мариша.
– Потому что вы уже все равно подошли слишком близко к разгадке. Еще день, еще два, и вы бы все поняли!
– Но зачем же сразу убивать?
– А я сразу и не стал. Я к вам долго присматривался. И наконец понял, что вы слишком умная и оставить вас в живых никак нельзя!
– Гаврош, ты же хороший мальчик! А у меня ребенок! Если ты убьешь меня, то убьешь и его!
– Ребенок? У вас? И где он?
– Вот тут! – указала Мариша на свой живот.
Лоб Гавроша прорезали морщины, а затем он разгладился.
– А-а-а.. Я понял! Вы – беременная?
– Да!
– Ну, так лучше вашему ребенку вовсе на свет не рождаться.
– Почему это?
– Мужа у вас нет. Отца, получается, у малыша тоже не будет. Ну, и к чему ему мучиться, как мне? Лучше уж ребенку умереть, не родившись.
– Почему?
– Лучше умереть, чем всю жизнь слышать от окружающих, что ты никому не нужен, что ты им тягость и обуза!
На какое-то мгновение Марише даже стало жалко этого заблудшего паренька, который всю жизнь отчаянно нуждался в любви и внимании своего отца. Видимо, вырастившие его дед с бабкой больше заботились о физическом состоянии внука, мало вдаваясь в подробности того, что же происходит у него в душе.
А с другой стороны, многие сироты, не имеющие вовсе ни отца, ни матери, ни даже бабушки с дедушкой, вырастают прекрасными, честными и добрыми людьми. Охотно заводят своих собственных детей и заботятся о них очень старательно.
Возможно, даже куда старательнее, чем многие другие родители, выросшие в полных семьях и всегда имеющие рядом с собой любящих папочек и мамочек. Такие люди, привыкнув иметь то, что далось им без всякого труда, не задумываются и о том, каково живется их собственным детям.
Честно говоря, Мариша не знала, что ей и думать. Мысли в голове разбегались в разные стороны. Но одно она знала совершенно точно: умирать она не хочет.
– У моего ребенка есть отец! – решительно выкрикнула она. – И этот ребенок будет очень счастлив!
– Да? И где же папаша?
– Он… Он тут! Где-то рядом.
– Рядом?
– Да! Видишь эти цветы?
– Ну?
– Это муж их мне купил!
Гаврош кинул взгляд на вазу с желтыми хризантемами, и его губы снова искривила ехидная улыбка.
– Желтые цветы? И чтобы я поверил, что мужик подарит своей бабе желтые одуванчики-переростки и она будет им радоваться? Всем известно, что бабы любят розы! Алые, но можно и розовые. Или орхидеи! С другими вениками к бабам и не подходи! А эти хризантемы вы купили себе сами! Желтый цвет самый подходящий для одинокой бабы!
На какой-то момент Маришу ужаснула мысль о том, что, возможно, Гаврош и прав. И что таинственные визиты мужа, а особенно его букет – это послание о том, что он больше не хочет с ней даже встречаться. Но такие мысли посетили ее лишь на одно короткое мгновение. И тут же Мариша прогнала их вон из своей головы.
Нет! Муж ее любит! И в любом случае он точно не бросит женщину, которая скоро родит его ребенка! Даже если предположить самое страшное, что муж ее больше не любит, он все равно не оставит ни ее, ни ребенка, пока они нуждаются в нем. Такой уж Смайл человек – порядочный, честный и благородный.
И при мысли, что этого замечательного человека она может не увидеть вновь, на глаза у Мариши навернулись слезы. Но Гаврош истолковал эти слезу по-своему и торжествующе завопил:
– Ага! Плачете! Я был прав! Никого у вас нет! И о вас плакать тоже будет некому!
С этими словами он потянулся к Марише. Но та совсем не собиралась умирать. Нет, только не сейчас. Может, когда-нибудь потом, но не сейчас. Извернувшись каким-то образом, она побежала прочь. Гаврош тяжело топал за ней следом и вскоре почти догнал.
Теперь она была загнана в угол. Между ней и убийцей находился лишь один-единственный стул. Гаврош захохотал, схватил стул и высоко поднял его над головой. Мариша зажмурилась и втянула голову в плечи. Вот сейчас стул опустится, и ей придет каюк! Ах, как обидно умирать молодой, так и не изведав радости материнства.
