Глава 19

Мариша просидела с зажмуренными глазами довольно долго. Лично ей показалось, что прошла целая вечность. Но Гаврош почему-то медлил убить ее. Он лишь тяжело дышал и топал по комнате своими ножищами. Наконец Марише надоело сидеть с зажмуренными глазами. Она приоткрыла сначала один глаз, потом второй, а затем недоуменно захлопала ими обоими.

Никакого Гавроша в комнате больше не было. В ней вообще никого не было. И если бы не перевернутая мебель, то Марише могло бы показаться, что ничего и не происходило. Никто за ней не гнался, никто не пытался ее убить стулом. Вот и стул рядом валяется. А Гавроша нет. И куда же он делся? Убежал? Испугался? Устыдился? А может быть, даже раскаялся?

Но оказалось, что никуда Гаврош не делся. И раскаиваться он не собирался. Это Мариша слишком хорошо о нем думала. Гаврош нашелся в другой комнате. Он лежал на полу связанный и, похоже, без чувств.

Некоторое время Мариша таращилась на связанного преступника, не вполне понимая, что же произошло. А затем вызвала милицию, то есть, извините, полицию.

На все вопросы прибывшего наряда Мариша отвечала односложно:

–  Он пытался меня убить. Ворвался и пытался меня убить. Да, я его знаю. Этот человек опасен. Задержите его.

И только на вопрос, как ей удалось справиться с таким здоровенным бугаем, Мариша не знала, что ответить.

–  Как-то справилась, – уклончиво отозвалась она. – Отчаяние, наверное, помогло.

В конце концов, если она не помнит, как жарила картошку, а потом ее ела, то может ведь она забыть и о том, как оглушила и обезвредила преступника? И если напрочь забыла о том, как это она начисто намывала посуду, банки и расставляла их потом по полкам, про схватку с Гаврошем тоже могла забыть. Ну да, выходит, и про то, как связывала Гавроша и боролась, она тоже забыла.

Конечно, это немножко разные вещи, но ведь голове-то все равно, когда отключаться. Отключилась память, и Мариша все забыла!

Но все-таки что же у нее с головой? Может быть, это последствия беременности? Надо будет не забыть и спросить у своего гинеколога, может ли ее состояние вызывать такие провалы в памяти?

И все же Марише пришлось неоднократно повторить операм историю о своем расследовании. И особенно ту ее часть, где Гаврош явился ее убивать. Мариша постаралась обойти вопрос о том, как ей удалось обезвредить дюжего бугая, но менты особенно и не напирали.

–  Всякое бывает, – глубокомысленно заметил следователь.

К облегчению Мариши, вместо скептика Сыроедова, который даже не заподозрил Гавроша и который категорически не захотел принять помощи Мариши в расследовании, на вызов явился другой человек. Молодой, симпатичный и невероятно обаятельный. Он с интересом слушал Маришу и поглядывал на нее с явным уважением.

–  У некоторых людей в минуты опасности проявляются сверхъестественные способности, – сказал он. – Вероятно, вы одна из таких людей.

Мариша тут же невероятно загордилась собой. Вот какая она уникальная! Жаль только, что сама она ничегошеньки не помнит о своем героическом подвиге. И мужу рассказать ничего не сможет. А кстати, где же он сам?

–  Значит, этот парень убил двух человек? – отвлек Маришу следователь.

–  Да, да.

–  Ивана Алексеевича Воронцова и его сына Ни-колая?

–  И меня Гаврош тоже собирался убить, – соглашалась Мариша. – Вы не смотрите, что он такой молодой. Характер у него еще тот!

Она видела, что следователь не до конца ей верит. К тому же Гаврош все еще находился без сознания и ничего сказать не мог. Так что его увезли в больницу. А Марише пришлось поехать со следователем в отделение, где ее снова расспрашивали, теребили, выпытывали и терзали. Мариша уже и сама была не рада, что встряла в эту историю.

И особенно когда в отделение примчалась тетка Маниола, которая принялась кричать и требовать справедливости для своего племянника, которого оговорила эта ужасная женщина – Мариша, разумеется.

В общем, Мариша была сама не своя, когда ей удалось унести ноги из отделения.

–  Никогда больше! – клялась она самой себе, шагая домой. – Никогда! Ни единого раза! Ни разочка! Ничего не буду расследовать! Ни за что!

Уже почти наступило утро, но было еще темно. Что поделаешь, зима. Но в окнах Маришиной квартиры горел свет. Странно, кажется, она все выключала. Впрочем, теперь Мариша уже не могла толком ни за что поручиться. Провалы в памяти, случающиеся с ней все чаще, заставляли ее думать, что дальше может быть еще хуже.

В таком убитом настроении Мариша и доплелась до квартиры. Ее не радовала даже поимка преступника. Ведь им оказался человек, которого она меньше всего хотела бы видеть им. Гаврош отчасти был ей симпатичен. Были в этом парне и сила, и умение идти к своей цели, и добиваться своего. Это было достойно уважения. Но вот те методы, которыми он пользовался для достижения задуманного, Мариша одобрить никак не могла.

Войдя в дом, она в первый момент не могла понять, что же происходит. Кто у нее дома? Кто-то был, но вот кто?

Схватив первое, что попалось ей под руку – это оказалась швабра, – Мариша двинулась на кухню, откуда слышались подозрительные звуки. В кухне кто-то был. Теперь Мариша была в этом совершенно уверена. Она заглянула в кухню, и швабра выпала у нее из рук.

–  Смайл! – воскликнула она.

Муж быстро повернулся на звук ее голоса и кинулся к ней. Лицо его было искажено отчаянием, но при виде Мариши просветлело. Муж просиял и с улыбкой кинулся к ней:

–  Дорогая!

–  Любимый!

Дальше занавес над этой сценой можно милосердно опустить, чтобы слишком уж не раздражать читателя. Зрелище чужого счастья не всегда бывает приятно для посторонних и, увы, далеко не всегда вызывает чувство умиления. Гораздо чаще оно вызывает откровенную досаду и желание сплюнуть.

Когда первые восторги от долгожданной встречи с мужем утихли, Мариша воскликнула:

–  Знаешь, мне надо тебе очень много всего рассказать.

–  М-да-а? Я догадываюсь.

Что-то в голосе мужа заставило Маришу насторожиться. Что-то он от нее скрывает! Что-то утаивает. Ему явно есть что ей сказать, но он молчит!

–  Смайл?

–  Мариша?

–  Что происходит, Смайл?

–  А что происходит, Мариша?

После этого вновь наступило продолжительное молчание, в течение которого Мариша думала о том, что же ей делать дальше. Почему-то в памяти всплыла Маниола, ее долгая, но такая нескладная жизнь. А еще Марише вспомнилось, как глупо Маниола рассталась с единственным человеком, который ее искренне и горячо любил и которого любила она. С Хамисом.

А ведь в свое время эти двое расстались по глупости, по недоразумению. Они не поняли друг друга, не смогли поговорить по душам. И поэтому вся их дальнейшая жизнь пошла наперекосяк. Нет, она ни за что не допустит, чтобы у них со Смайлом произошло нечто в этом роде!

–  Смайл, я хочу тебе сказать одну очень важную вещь, – выпалила Мариша.

–  Я тоже должен тебе кое-что сказать.

–  Нет, сначала я! Смайл, я схожу с ума!

Неизвестно, что собирался сказать ей муж, но сейчас он замер с открытым ртом.

–  Что? – пробормотал он, когда к нему вернулись силы. – Что ты сказала?

–  Я схожу с ума! То есть не знаю, как это назвать. Но я делаю вещи, о которых потом сама не помню.

–  Какие именно?

–  Ну… Мою посуду, ем сосиски, покупаю мужские трусы и носки, стираю их, вешаю сушиться на батареях, а потом забываю об этом! Я даже забыла, как связала Гавроша! А ведь он собирался меня убить! Смайл! Я опасна для общества! Я опасна для самой себя! И я опасна для нашего с тобой будущего ребенка!

Смайл выглядел потрясенным. А из глаз Мариши уже лились горькие слезы. Ей столько пришлось пережить в последнее время в одиночку, поневоле расплачешься.

–  Да, да! Я запросто могу куда-нибудь запрятать нашего малыша, а потом начисто забыть, где я его оставила! И все! Он пропадет! Попадет в чужие руки! В детский дом! К дурным людям! Они воспитают его по-своему, и из нашего малыша или малышки получится убийца и нехороший человек!

Смайл привлек свою жену к груди:

–  Молчи! Что ты такое говоришь?! Это же полная ерунда!

–  Нет! Я не в своем уме!

–  Мариша, если бы я только знал, что ты все это именно так воспримешь, никогда бы не стал заявляться домой, не предупредив тебя!

–  Что?

–  Ну да. Это были мои вещи.

–  Что?

–  Трусы, носки. Это мои вещи, – втолковывал ей муж.

–  Не… не понимаю.

–  Я их купил, когда был… Одним словом, сейчас неважно, где я был. Но я все время беспокоился о тебе. И я думал, что ты поймешь, что это мои вещи. А ты зачем-то выкинула их в мусорное ведро!

–  А я зачем-то выкинула их в мусорное ведро, – эхом отозвалась Мариша. – Да, я их выкинула, потому что испугалась. Я подумала, что ко мне приходит… Не знаю, что я подумала! Так это был ты?

–  Я!

–  И сосиски слопал тоже ты?

–  Я.

–  И молоко выпил?

–  Да. Но я купил тебе другое, полезное, с кальцием.

–  А узоры?

–  Какие узоры?

–  На пшене! Я специально рассыпала крупу возле холодильника, чтобы увидеть следы таинственного злодея, который посещает мой дом.

–  Ой! А я подумал, что тебе просто лень подмести. Вот и нарисовал несколько кружочков, чтобы пристыдить тебя за неряшливость.

–  Кружочков! А следы в муке?

–  Тоже моя вина. Но зато я чай тебе в термос заварил и налил. Как мне сказали врачи, успокаивающий, с мятой.

–  О господи! С мятой! А я-то голову ломала, как там появился этот противный чай! Скажи, и посуду тоже ты мыл?

–  Конечно я! А кто же еще мог ее мыть в нашем -доме?

Мариша не выдержала и рассмеялась. Какие же чудовищные глупости она себе вообразила! И еще истратила кучу денег на покупку и установку видеокамер! А разгадка все это время лежала на поверхности. Домой приходил Смайл и делал вещи, которые делал обычно. Стирал, мыл, убирал, покупал продукты, готовил и ел!

Но тут же Мариша встрепенулась.

–  Как же так? – воскликнула она. – Ты же уезжал? Тебя не могло быть в городе!

–  Улетал, но вернулся. Мариша, я не могу сейчас рассказать тебе всего, просто поверь мне, я очень хотел быть с тобой. Я тревожился за тебя и за нашего ребенка. И поэтому приходил домой, хотя и не имел права этого делать.

–  Не имел права? – потрясенно спросила у него Мариша. – Но почему? Тебе запретили?

–  Не то чтобы запретили… Я не могу тебе сказать.

Сердце Мариши снова схватило словно тисками.

–  Но почему? – тоскливо произнесла она. – У тебя есть от меня тайны?

–  Совсем не такие, которые могут помешать нашему с тобой счастью!

–  Но все же есть?

–  Ну, у тебя ведь тоже есть что скрывать от меня?

Мариша хотела возмутиться, но вовремя вспомнила про кучу вещичек для младенца, спрятанных в разных углах квартиры. Вспомнила о том, как она не хотела волновать Смайла своим расследованием и радовалась, что мужа нет дома. То есть радовалась она ровно до того момента, когда Гаврош явился убивать ее. Но ведь радовалась же! И если бы получилось, она бы и дальше постаралась скрывать от Смайла, что произошло с ней за время его отсутствия.

–  Ну так что же? – спросил у нее Смайл. – Тебе действительно нечего от меня скрывать?

–  Знаешь, давай закроем эту тему, – великодушно предложила ему Мариша.

–  Давай. Только скажи мне одно: тот парень, который гонялся за тобой по всей квартире, у вас с ним что-то было?

–  Ничего, о чем тебе стоило бы знать! – заверила мужа Мариша, да так и застыла с открытым ртом. – Выходит, и Гавроша – это тоже ты? Ты был тут? В квартире? И ты видел, что он хочет убить меня? И связал его? Но почему же ты потом ушел?

Задавая эти вопросы, Мариша внезапно обнаружила, что муж куда-то исчез. А через мгновение из кухни донесся звук льющейся воды и голос Смайла, который уговаривал Дину съесть кусочек свежей рыбки и забыть наконец про несчастный сухой корм.

Недолго думая, Мариша вскочила со своего места и поспешила следом за мужем. В конце концов, им следовало обсудить еще так много всего. А время для тайн и их раскрытия еще найдется. Пусть Смайл не думает, что ему удастся выйти сухим из воды и что-то от нее утаить! Да, у нее могут быть свои тайны, а вот у него нет! Нравится ему это или нет, но если он ее муж, то должен принадлежать ей целиком вместе со всеми своими слабостями, недостатками и… и тайнами.

Если кому интересно, то судьбы участников этой истории сложились следующим образом. Наследство старого коллекционера Воронцова его сыну Александру так и не досталось. Украденные вещи были найдены. А следствие признало Александра соучастником убийств отца и брата. И право наследования плавно перешло к Ване.

Последнего освободили из-под стражи, но немедленно передали в руки врачей-наркологов, которые сумели купировать зависимость парня от наркотиков. Надолго ли ему помогло лечение, сказать пока что трудно. Но с момента той истории прошло уже почти два месяца, а Ваня все еще держится. Он устроился на работу и даже в следующем году собирается идти учиться на программиста.

Марише было суждено встретиться с парнишкой еще раз. Он сам приехал к ней домой вместе со своей матерью. После больницы Клавдия выглядела похудевшей и, как это ни странно, помолодевшей.

–  Хотим вас поблагодарить, – сказала Клавдия, глядя на Маришу. – Если бы не вы, не знаю, что с нами бы и было!

–  Ну, о чем тут говорить! – смутилась Мариша. – Любой бы на моем месте поступил точно так же.

–  Ох, не любой. Люди-то нынче, ох какие пошли… Но мы с сыном не такие! Ванька! Дари, что собирался!

И Клавдия пихнула своего сына в бок. Ваня посопел, нерешительно взглянул на Маришу, а потом вытянул вперед руку. На его ладони лежал знакомый Марише серебряный петушок.

–  Вот, – произнес Ваня. – Возьмите. Мы с мамой хотим, чтобы он был у вас. Я вам его дарю!

–  Но я же его у тебя уже купила. А потом оказалось, что петушок ворованный.

–  Нет, – покачал головой юноша. – Дед мне его сам подарил.

–  Подарил?

–  Да. Подарил. Сказал, что устал со мной мучиться и дарит мне этого петушка.

–  Вот так вот просто и подарил?

Марише что-то слабо верилось в то, что старый сквалыга Воронцов мог подарить такую дорогую вещь своему внуку. Пусть он и любил его, но ведь знал же, что внук – наркоман и петушка обязательно продаст.

–  И еще дед мне сказал, что, по легенде, петушок помогает только тем людям, которые получили его в подарок. И что на земные силы он больше не надеется, остается последнее средство. И подарил!

–  Так оставь петушка себе.

–  Нет, – серьезно покачал головой Ваня. – Я чувствую, что у меня все будет хорошо. Я больше не вернусь к прежней жизни. А вам петушок сейчас будет нужнее. У вас ведь будет ребенок?

–  Ну да. Будет.

–  Вот и возьмите! – радостно сказал Ваня. – И пусть петушок принесет вам счастье. Теперь вы его у меня не купили, теперь я вам его дарю!

И что могла сказать Мариша на это? Только поблагодарить и взять то, что ей дарили от чистого сердца.

А проклятие рода Воронцовых умерло вместе с их родом. Никого из потомков мужского пола не осталось на этом свете. Ваня был последним из носящих эту фамилию. И надо надеяться, что его это проклятие не коснется и он сам и его отпрыски будут жить долго и счастливо.

Гавроша осудили на приличный срок. Впрочем, за преднамеренное убийство двоих людей он мог получить куда больше. Лично сама Мариша зла парню не желала и, придя на суд, всячески его защищала и выгораживала, напирая на несчастное детство парня и на то, что он рано остался фактическим сиротой. Наверное, ее горячая речь произвела некоторое впечатление на судей и прокурора, потому что даже последний ограничился не самым строгим наказанием, которое следовало из статей обвинения.

И все же Гаврошу было суждено провести в тюрьме, даже с учетом всех амнистий, не меньше пяти лет. И еще неизвестно, кем он выйдет оттуда. Впрочем, Мариша не сомневалась, что Гаврошу удастся завоевать себе лучшее место на нарах, а в будущем и известный авторитет в криминальных кругах. Было в этом парне нечто такое… Заслуживающее некоторого уважения и опаски.

А вот Александр Воронцов хоть и лишился наследства своего отца, но зато избежал тюрьмы. Его осудили условно.

Но лучше всех дела обстоят у Маниолы и Хамиса. Эти двое наконец сумели поговорить после многих лет недоверия и взаимной обиды. Они оба поняли, как были когда-то не правы. Признали свои ошибки. И, выяснив, что у его вечно больной и капризной жены имеется вполне здравствующий любовник, Хамис ушел от стервозы, гоняющей его в хвост и в гриву.

Теперь они с Маниолой совершенно счастливы, как только могут быть счастливы люди, потерявшие по собственной глупости двадцать с лишним лет жизни и теперь пытающиеся наверстать упущенное. Но что бы ни было у них в прошлом, нынче они снова вместе. И даже самый гнусный сплетник не сможет сказать о них ни единого дурного слова. На склоне лет эта пара обрела наконец свое счастье. И получив бесценный жизненный опыт, держится за это счастье обеими руками.