Глава 17
Старушка не сразу узнала Маришу. На лестнице было темновато. Да еще старушка где-то посеяла свои очки. Во всяком случае, прошло довольно много времени, прежде чем она впустила девушку в свою квартиру.
– Охо-хо, – вздыхала она, провожая Маришу на большую и просторную кухню, которая явно была слишком велика для одной маленькой старушки. – А у нас изменения! И большие! Ивана Алексеевича и Коленьку только-только упокоили, а их квартира уже на торги выставлена!
– Что? – изумилась Мариша, услышав лишь первую половину фразы старушки. – Ивана Алексеевича уже похоронили?
– Вчера еще.
– И Николая?
– Да. И его тоже. В одной могилке их упокоили.
– Но кто? – изумилась Мариша. – Разве у них были близкие родственники?
– Вроде бы и не было. Я так поняла, что всеми похоронными делами одна фирма занималась. Видно, ей Иван Алексеевич заранее заплатил, чтобы они все устроили по высшему разряду.
– Все равно странно, – помотала головой Мариша. – А кто всеми организаторскими вопросами занимался? Кто людей на похороны приглашал? Клавдия?
– Ну, нет. Клавдии даже и не было! Да и кто бы стал ее звать? Сын у нее убийца! Следователь говорил, что его уже арестовали. Теперь суд будет, посадят его.
– Погодите, но если Клавдия не была, Ваня в тюрьме, кто же похороны устраивал?
– Говорю же, фирма.
– А кто тогда квартиру продает?
– Ну, пока еще не продают, – слегка смутилась старушка. – Это я лишнее тебе сболтнула. Приукрасила немного. Пока что только агент приходила, оценивала.
– Что оценивала?
– Да квартиру! За сколько ее продать можно! Между прочим, довольна осталась. Да и то сказать, не квартира, а музей! Риелтор сказала, что за квартиру можно очень хорошие деньги взять. Особенно если продавать ее вместе с мебелью.
– А что бывшего хозяина прямо в квартире убили – это ничего?
– Ну, об этом она, наверное, покупателям не станет говорить.
– Она не скажет, соседи скажут!
– Я лично не буду, – покачала головой старушка. – Я к Коле и Ивану Алексеевичу очень хорошо относилась. Пусть, как он хотел, так и будет.
– Послушайте, но это ведь очень странно! Оба сына у Ивана Алексеевича погибли, невестка в больнице, внук в тюрьме. Кому наследовать-то за стариком? Других близких родственников у Воронцова не было. Или все-таки были?
– При жизни не было, а так приехал кто-то, – уклончиво ответила старушка. – Слышала, как ходили наверху. И на кладбище она всем распоряжалась.
– Да кто она-то?
Мариша теряла терпение, общаясь с этой бабушкой! Девушка еще в свой первый визит заподозрила, что в голове у старушки бродят изрядные тараканы. А сейчас точно в этом убедилась.
– Кто приехал, бабушка?
– Кто такая точно, не знаю. Женщина какая-то. Не молодая уже. Сказала, что она дальняя родня Ивана Алексеевича. Дескать, приехала, как только услышала, что случилось.
– А кто ей сообщил?
– Не знаю. Следователь, наверное. А потом к ней еще и муж приехал. Наверное, муж. Потому что я видела, как мужчина какой-то из квартиры Ивана Алексеевича выходил. Вроде как за хлебом. С пакетом.
– Ну, и почему эта родственница и ее муж уже распоряжаются имуществом Ивана Алексеевича? Прямой наследник ведь после него Ваня!
– Ванечка – наркоман. Кто же ему наследство оставит?
– Иван Алексеевич завещание оставил? – не желала угомониться Мариша.
– Вроде не писал. Да и что писать, коли у него прямой наследник имелся – Николай? Ему все и досталось бы, будь он жив.
– Ерунда какая-то, – пробормотала Мариша, которой очень не понравилась вся эта суета с квартирой.
Николай мертв. Ваня в тюрьме. И кто живет в бывшей квартире коллекционера? Что за родственник или родственница? Откуда они взялись? И главное, почему так бесцеремонно отодвинули в сторону Ваню, если тот еще не осужден и даже его вина в убийстве деда не доказана?
Ведь никто не видел, чтобы Ваня убивал деда. Равно как не было найдено и орудие убийства с отпечатками Ваниных пальцев. Единственное, что можно было точно поставить в вину Ване, так это кражу серебряного петушка из коллекции его деда. Но и это тоже был весьма спорный вопрос.
Теперь, когда дед мертв, Ваня всегда может сказать, что петушка ему дед сам подарил. Или даже попросил продать. И никто не докажет, что это не так.
– Хороший адвокат в два счета вытащит Ваню из-за решетки, – решительно произнесла Мариша. – А он теперь единственный прямой наследник после своего деда. И тогда этому вашему самозванцу и его помощнице придется убираться вон!
Старушка в ответ лишь вздохнула и пожаловалась на погоду. Ей было явно все равно, кто будет жить в квартире Ивана Алексеевича. И она была слишком подавлена случившейся с ним трагедией, чтобы сейчас еще и встревать между наследниками в дележку наследства старого коллекционера.
Мариша ее прекрасно понимала. Однако сама ее чувств не разделяла. Ее так и подмывало подняться наверх и самой посмотреть, кто же устроился в квартире Ивана Алексеевича. Она так и сделала. Поднялась и позвонила в дверь.
– Кто там? – поинтересовался у нее высокий женский голос.
– Это следователь.
– Простите, товарищ следователь, я не одета! – раздался в ответ все тот же писклявый голос.
– Мне необходимо с вами поговорить. Откройте!
– Тогда подождите одну минуточку. Я сейчас оденусь.
Ждать Марише пришлось не минуточку, а все десять минуточек. Да и когда женщина открыла ей дверь, она была одета в домашние спортивные штанишки, футболку, и поверх этой одежды у нее еще был накинут короткий халатик. И эта одежда потребовала от женщины целых десяти минут переодевания? Во что тут было вообще переодеваться? Или она до прихода Мариши разгуливала по квартире голой?
– Вы ко мне? – с интересом глядя на Маришу, спросила у нее женщина. – Или вам нужен мой муж?
– Муж?
– Ну да, эта квартира скоро будет принадлежать моему мужу. Верней, пока что мы с ним не расписаны, но думаю, вскоре мы поженимся официально.
Мариша так и этак разглядывала эту тетку, пытаясь понять, что в ней самой и в ее словах неправильно. Но пока понять не могла. И поэтому спросила:
– А на каких основаниях квартира будет вашей?
– Мой муж – близкий родственник Ивана Алексеевича. Племянник.
– Племянник?
– Ну да! Надеюсь, вы в курсе, что племянники также могут наследовать за своими дядями, если нет прямых наследников?
Марише стало стыдно за свою подозрительность. Действительно, ей ведь говорили, что у Ивана Алексеевича был брат. Правда, тот умер уже давно. И Мариша почему-то думала, что его дети тоже умерли. Но оказывается, нет. Один вот уцелел и теперь стал наследником старого коллекционера.
– Ой, извините меня, пожалуйста! – воскликнула Мариша. – Я ведь приняла вас за мошенницу!
– Ничего, ничего! Все в порядке. Я хорошо вас понимаю.
– Но ходят слухи, что вы собираетесь выставить квартиру на продажу?
Мгновение женщина помедлила, но потом, все так же приветливо улыбаясь, ответила:
– Правильно. Мы не хотели торопиться с продажей, но Клавдия очень нас просила. Ей надо платить адвокату, чтобы вытащил Ваню из-за решетки. Поэтому мы с мужем и торопимся с продажей.
– А-а-а… Ну, ладно. Тогда понятно.
Хотя Марише ровным счетом ничего не было понятно. Разве не проще добыть деньги на адвоката, продав какую-то вещь из коллекции Ивана Алексеевича? И как они собираются продавать квартиру, если переоформляются бумаги по наследству в течение полугода? Сейчас она еще юридически принадлежит покойному.
И хотя понятно, что он ею уже никогда не воспользуется да и не захочет, и не сможет этого сделать, но это еще надо подтвердить документально! Ни один покупатель не захочет приобретать квартиру у покойника! Это дурно пахнет и может привести в будущем ко многим проблемам. А народ нынче пошел осторожный. Лишние проблемы никому не нужны.
И потом, когда эта тетка успела пообщаться с Клавдией? И почему сама Клавдия ни о чем таком не проговорилась Марише?
Что-то Марише во всем этом продолжало активно не нравиться. Но она пока что не могла точно сформулировать, что именно. А тетка в халатике уже начала осторожно вытеснять ее назад к дверям.
– У вас есть ко мне еще какие-то вопросы? – застенчиво улыбаясь, твердила она. – Но если вы закончили, то… А то мне еще мужу ужин готовить.
Марише не оставалось ничего другого, как вежливо откланяться и уйти. В голове у нее мешались самые разнообразные мысли, но Мариша никак не могла привести их в порядок и выстроить по мере их значимости.
– Так что? – напирала на нее баба. – Вы уходите? Или хотите остаться и поужинать с нами?
– Нет, что вы! – смутилась Мариша. – Ухожу. Уже ухожу!
Но оказавшись на лестнице, она все равно чувствовала, как ее что-то тяготит и не дает бежать вниз. Мариша плелась еле-еле, как говорится, нога за ногу. И не ее была в том вина. Ноги сами не хотели никуда идти.
Все же она доплелась до выхода на улицу и уже даже потянула на себя металлическую ручку тяжелой двери, как вдруг ее осенило, и Мариша воскликнула:
– Вот оно что! Вот в чем дело! Ах, я балда! Как же я сразу это не сообразила!
После чего на глазах изумленного человека, пытавшегося войти в дом, захлопнула дверь у него перед носом и опрометью бросилась назад наверх.
Мариша трезвонила в квартиру Воронцовых с таким усердием, что ей казалось, она вот-вот продавит в стене дырку. Или провода расплавятся. Или уши у кого-то в квартире Воронцова заложит от страшного шума.
Открывшая Марише дверь женщина, увидев ее, расплылась в улыбке.
– Что-то забыли?
Но тут же улыбка сползла с ее лица, когда Мариша накинулась на нее, срывая одежду и дергая за волосы. Рывок, и Мариша издала первый торжествующий вопль. В ее руках оказались чудные длинные волосы незнакомки. Недаром Мариша заподозрила бабу в том, что она что-то не то делает с ними. А оказалось, что она не просто что-то с ними делала, она просто носила парик! И еще несколько париков на смену лежало тут же в прихожей у зеркала.
– Парик! – прорычала Мариша. – И еще кадык! У женщин его не бывает. Ты – мужик, а не баба!
И воспользовавшись замешательством незнакомца, Мариша рванула за ворот его домашней одежды. Пуговки целым фонтаном разлетелись по сторонам и запрыгали по полу. А под домашней кофточкой оказалась абсолютно плоская мужская грудь. Да, она была без волос и даже соски были украшены пирсингом, но это была мужская грудь, никакого сомнения.
– Так я и знала, ты – мужик! – торжествующе воскликнула Мариша.
И грозно подбоченясь, двинулась в наступление:
– Кто ты, мерзавец?! Отвечай!
Незнакомец воровато глянул за ее спину.
– Тихо ты! – прошептал он, втягивая Маришу в квартиру. – Чего орешь? Мне внимание соседей к себе привлекать совсем не с руки!
– Ты кто такой? – не желала успокоиться Мариша. – Живо отвечай! А то я сейчас к тебе такое внимание привлеку, не обрадуешься.
– Тише, тише, драгоценная девушка! Сейчас я вам все объясню. Никакого обмана. Честное слово, я имею полное право находиться в этой квартире.
– Да ты что?! – ехидно воскликнула Мариша.
Но незнакомец, комично выглядевший без парика, с гладко зализанными назад собственными редкими волосиками, тщательно подведенными глазами и наложенным гримом, ничуть не обиделся на нее. Вместо этого он продолжил:
– И не только находиться в этой квартире, но даже и жить в ней постоянно.
– Ну да!
– А если мне заблагорассудится, то и продать ее.
Последняя фраза окончательно вывела Маришу из себя, и она завопила:
– Это на каких же, позвольте спросить, основаниях, а?
Вместо ответа мужчина приблизился к дамской сумочке, которая стояла на трюмо возле зеркала, и, покопавшись в ней, извлек паспорт.
– Вот! Ознакомьтесь. Уверен, все вопросы у вас сразу же отпадут.
Мариша открыла паспорт. И на первой же странице увидела фамилию – Воронцов. Имя и отчество тут тоже имелись – Александр Иванович.
– Это вы? – ахнула Мариша. – А ваше имя?.. Вы что, однофамилец сына погибшего коллекционера?
– Не просто однофамилец. Нет.
– А что же?
– Я – это и есть он.
– Что?
– Саша, – шаркнул ножкой мужчина, стягивая со своей головы эластичную повязку, которая придерживала под париком его волосы. – Старший сын Ивана Алексеевича.
Некоторое время Мариша молча таращилась на Александра.
– Погодите, но вы же покойник! – вырвалось у нее наконец. – Утонули в море на глазах любимой жены!
– Как видите, я стою перед вами. Жив и здоров!
– С того света не возвращаются! – упорствовала Мариша.
– А я и не умирал.
– И не тонули?
– Нет. И не тонул.
– А что… А как… Погодите, как не умирали?
– Ну да, не умирал.
– Клавдия меня обманула?
– Она сказала вам правду. Ну, ту правду, в которую сама верила. Просто мне опостылела такая жизнь, какую я вел. Скучная работа, которая к тому же приносила мне гораздо меньше денег, чем я того заслуживал. Крикливый плакса сынок. Ленивая и глупая жена. Надменный отец и авторитарный брат. Если бы вы знали, как я жил до того, как умер! Я буквально задыхался с ними всеми!
Мариша в ответ только хлопала глазами и сама жадно хватала грудью воздух. Она решительно не понимала, что происходит. И кроме того, ей казалось, что происходит что-то неучтенное и не запланированное ею. Словно она внезапно из своего собственного спектакля оказалась в чужой сказке и теперь играет тщательно срежиссированную роль, которую для Мариши написали, а потом и заставили играть без ее собственного ведома.
– Погодите, погодите, дайте мне немножко прийти в себя! – воскликнула она. – Сбавьте обороты! Так вы сын Ивана Алексеевича? Саша?
– Да.
– И вы не погибли?
– Как видите, нет.
– Но ваша жена и ваш отец…
– Все думали, что я погиб. Но как видите, я вполне жив и здоров. Готов получить причитающееся мне наследство в любой момент.
Эти слова про наследство мигом отрезвили Маришу.
– А следователь знает? – подозрительно уставилась она на «воскресшего» Александра.
– Конечно! Слушайте! Вернувшись в родной город, я первым делом поспешил навестить своего дорогого отца. И узнал, что мой любимый папочка скончался ужасной смертью!
– Вы же отца не любили!
– В долгой разлуке я успел соскучиться по этому старому брюзге и зануде. Ох! Что я говорю! Я пришел к дорогому и любимому своему отцу, но тут меня настиг жестокий удар. Оказалось, что мой отец умер! Убит! И кем убит? Мальчишкой, которого он всю жизнь считал своим внуком! Гаденышем, которого мы все пригрели на своей груди! Надо давно было оповестить отца и брата о том, что Ванька им никто!
Мариша окончательно оторопела.
– Вы что, знаете, что ваш Ваня вовсе не ваш?
– Конечно! Клавдия постоянно мне изменяла. И ладно, если бы она выбрала себе в партнеры мужчину интересного, эрудированного или просто начитанного и образованного. Я и сам был не ангел, на многое мог закрыть глаза. Но нет! Глупая баба всякий раз останавливала свой выбор на разном отребье – грузчиках из овощного магазина, мясниках из бакалеи. Вот был ее выбор! А когда я застал ее в постели с нашим дворником, мое терпение окончательно лопнуло. Разговаривать с Клавдией было бесполезно. Но теперь я на многое смотрел иначе. Нам с этой женщиной было просто не по пути.
– Но почему вы просто не развелись с ней?
– Она бы цеплялась за меня. Она же приставучая, словно репей. К тому же ее ребенок числился нашим общим законным отпрыском. Она обманула меня! А я не хотел кормить ее мальчишку. Он был мне никто! Почему я должен был всю жизнь содержать его? Я этого не хотел. Но также я не хотел, чтобы за мной тянулся след злостного алиментщика. Это могло во многом осложнить мне жизнь.
– И вы предпочли погибнуть?
– Ну да. Это мне показалось куда проще. И разом решало все мои проблемы. Уйти, начать жизнь с чистого листа, вот о чем я мечтал!
– Но как же вы жили все эти годы?
– Очень свободно и весело! – азартно блеснув глазами, заверил ее Александр.
– Нет, я имею в виду юридический аспект. У вас же не было паспорта!
– С чего вы взяли? Разумеется, паспорт и многие другие документы, которые мне могли понадобиться в моей новой жизни, я взял с собой. Да вы сейчас сами держите в руках тот самый паспорт. Взгляните и убедитесь. Он выдан еще до моей мнимой смерти.
Мариша открыла паспорт и убедилась, что он действительно был выдан отделением милиции, которое располагалось рядом с домом Воронцовых. Перед ней был один из первых российских паспортов, сменивших прежний советский «серпастый-молоткастый», прозванный так за изображение герба СССР на его обложке. Воронцов вполне мог получить этот новенький паспорт. И прожить с ним много лет подряд. До сорока пяти лет, когда паспорт полагалось сменить, мужчине оставалось еще целых два года.
– Убедились? – спросил у нее Воронцов. – К счастью, штамп о моей прописке в этой квартире сохранился. Так что никаких затруднений с моим вселением в отцовскую квартиру у меня не возникло.
– И следователь не заинтересовался, где вы жили все эти годы?
– Разумеется, он меня спросил об этом. А я в свою очередь ответил.
– Это все очень странно. И вы вернулись так…
Мариша чуть не ляпнула «так удачно»! Но она вовремя прикусила язык. Такую ситуацию удачей назвать никак нельзя. Отец в могиле. Родной брат тоже. Жена, пусть и старая, и нелюбимая, но все же близкий когда-то человек, находится в реанимации. Ну а сын… Впрочем, про Ваню Воронцов высказался однозначно. Своим сыном его никогда не считал. И по этой причине вряд ли особо переживал из-за того, куда угодил парень.
И все равно что-то продолжало Марише активно не нравиться в этой ситуации. Много лет этот человек отсутствовал. С тем, чтобы сейчас вернуться и стать наследником после своего отца и брата. Он их не любил, сам в этом открыто признался. И значит, вряд ли сильно скорбел об их кончине. Но зато его должно было сильно порадовать известие о полученном им огромном наследстве.
Последняя мысль заставила Маришу открыть рот и спросить:
– Послушайте, уважаемый Александр, а где вы были в момент убийства вашего отца и брата?
Александр даже руками всплеснул от возмущения.
– Вы что? – воскликнул он, вновь сорвавшись на фальцет. – Вы подозреваете меня в убийстве моего папы? Даже следователь не задал мне такого вопроса! Я сам… Повторяю, сам сказал, что был в это время в другом городе. И есть много людей, которые могут подтвердить, что я там был!
– Ну…
– Следователь уже проверил мое алиби! – продолжал визгливо кричать Александр, бестолково мечась по квартире. – И оно его удовлетворило! Почему вы мне не верите?
Почему? Мариша и сама не могла этого объяснить. Но что-то настойчиво ей подсказывало, что не бывает таких чудесных совпадений. Блудный сын решает вдруг вернуться в родной дом, и тут же оба его ближайших родственника умирают, сын отправляется в тюрьму, а жена в больницу.
– И ведь если бы я не спасла Клавдию, она бы тоже была мертва, – пробормотала Мариша вполголоса.
Обращалась она к самой себе, но Александр внезапно замер и вопросительно на нее уставился.
– Клавдия – жива? – вырвалось у него.
– Ну да! А вы что думали? Она – мертва?
И тут Мариша замерла прямо с открытым ртом. В ушах ее звучали слова Клавдии: «Кушай грибочки. Соседка их принесла. Рыжая такая. Дылда долговязая! Никогда ее раньше не видела, да какая фигня. Говорит, недавно переехала. Вот, познакомиться хотела. А грибочки хорошие, ты ешь, не сомневайся!»
Глаза Мариши помимо воли остановились на рыжем парике, который лежал возле сумочки Александра у зеркала. Собственно говоря, париков тут было сразу несколько. Но рыжий был самый яркий и запоминающийся.
– Так это были вы! – воскликнула Мариша, едва не теряя сознание от ужасного открытия. – Это вы принесли Клавдии грибы и хотели отравить женщину. Но зачем?
Она не ожидала, что Александр сразу же расколется и начнет говорить правду. Но тот не стал долго ломаться.
– А зачем она не сдохла сама? – взвизгнул он в ответ. – Зачем не развелась со мной раньше? Я был уверен, что она уже предприняла необходимые меры, чтобы стать свободной женщиной и освободить меня! Но эта глупая курица даже не пожелала поднять свой жирный зад! А грибы Клавка всегда обожала. Вся их семейка трескала за обе щеки! Сами собирали, сами варили, сушили, парили, солили. И еще, черт знает, что с ними делали. Фи! И добро бы брали благородный трюфель или, на худой конец шампиньон! Так нет же, собирали вульгарные грибы – волнушки, горькушки, уж не знаю, что там еще!
– И вы решили ее отравить? Грибами? Зачем? Чтобы она не претендовала на наследство вашего отца?
– Вот видишь, ты и сама обо всем догадалась. Браво, умная девочка!
– О господи! – вырвалось у Мариши. – Как же я с самого начала все не поняла! Так вы вернулись, чтобы убить отца и брата и расчистить себе путь к наследству?
– А что мне было делать? Они не пожелали бы принять меня обратно добровольно.
– А вы пробовали?
– Бесполезно было и пробовать, – покачал головой Александр. – Я лично даже не стал тратить время на бесплодные разговоры. Я достаточно хорошо знал своего отца и брата, чтобы предвидеть, что они мне ответят. Нет, они никогда не приняли бы такого, как я!
– Но чем вы плохи?
Мариша задавала этот вопрос и уже знала ответ на него. Парики, маникюр, тщательно подведенные глаза, косметика, женское платье. Да еще выяснилось, что Саша дружил с Филом. А в нетрадиционной ориентации последнего не приходилось сомневаться. И до Мариши наконец дошло, что за человек стоит перед ней.
– Так вы тоже гей?! – воскликнула она. – Вот почему у вас не ладилось с Клавдией! Вы ее не любили, потому что вы гей и вас влечет не к женщинам, а к мужчинам!
– А мой отец никак не желал этого признать. И брат, между прочим, тоже! Более толстокожих и непробиваемых идиотов мне не приходилось видеть больше никогда! Они ни за что не захотели бы принять меня обратно. И что мне оставалось?
– Только убить обоих? Да?
– Я этого не делал! – снова взвизгнул Александр. – Сколько вам повторять! У меня алиби! Я был в другом городе! В Москве! Сидел в вытрезвителе!
Ах ну да! У него же алиби. И у Клавдии дома его никто не видел. Вот почему Александр так легко признается во всем! Но все равно Мариша была уверена, что оба убийства Воронцовых – дело рук блудного сына. Может быть, он и не сам проломил голову отцу и брату, но режиссером и вдохновителем кровавого спектакля точно был он.
– У вас был помощник, – пробормотала Мариша. – Я точно уверена, что он у вас был. Сами вы сидели в Москве, обеспечивали себе алиби. А ваш помощник в это время осуществил ваш план и расчистил вам дорогу к деньгам вашего отца.
– Я ничего не знал!
– И кто мог быть этим помощником? – продолжала рассуждать Мариша, словно бы разговаривая сама с собой. – Ну да! Конечно! Как же я сразу не догадалась! Это был Фил! Верно?
Александр молчал. А Мариша продолжила:
– И это вас я видела сегодня на кладбище, когда его хоронили! Он был вашим другом? Верно? И вы его любили?
В глазах Александра уже стояли слезы. Он отвернулся и тихо произнес:
– Фил был моим первым мужчиной.
– Вашим мужчиной?.. – удивилась Мариша. – А… Ах, вот в таком, значит, смысле! О господи!
Лицо ее залила густая краска стыда. Хотя, если разобраться, чего ей-то было стесняться? Смущаться должен был Александр. Но вот от него смущения Мариша как раз и не добилась. Ни капли!
– Да, мы любили друг друга! – воскликнул Александр. – И что с того? Это больше не противозаконно!
– Ну…
– Ради нашей любви мы оставили свои семьи. Потому что чувствовали, что не можем иначе. Наши жены и наши семьи буквально душили нас. Мы хотели быть свободными! И стали ими! Правда, Фил ради сына остался в Питере. По-своему, он любил мальчишку. Но от жены он ушел. Потом сколотил себе неплохую труппу и выступал с ней на различных подмостках. А я решил поступить более радикально. Я знал Клавдию и знал, что она от меня по-хорошему не отстанет. К тому же я не желал воспитывать чужого ребенка и нести за него ответственность. Так что я – умер!
– Но теперь-то вы воскресли?
– Да! Я вернулся. Но я не имею никакого желания делиться своими деньгами со шлюхой и ее выродком-наркошей!
– И вам совсем не жалко Ваню? Ведь парень искренне считает вас своим отцом!
– Жалко? Он и так слишком долго пользовался деньгами моего отца. Моими деньгами! Никогда бы не подумал, что отец может быть таким сентиментальным дураком. Он, видите ли, видел в Ване меня маленького. Подумать только, меня! А ведь Ванька даже не мой сын!
– Вы не можете знать этого точно.
– Могу! Клавка всегда мне изменяла! Это не мой сын! И я очень рад, что он отправится в тюрьму за убийство моего отца и брата!
– Но он этого не делал.
– А кто делал?
– Например, тот же Фил, – сказала Мариша. – Он ведь тоже приходил к вашему отцу в тот день. Он мог его убить и ограбить, а потом унести награбленное в качестве награды за хорошо выполненное задание.
И тут же в голове у Мариши вновь зазвучал голос старушки-соседки: «Унесли столько, что и двоим взрослым людям не поднять. Где уж одному хиленькому мальчонке справиться! Не верю, чтобы это мог быть Ваня!»
И еще одна фраза припомнилась Марише: «Человек в темном плаще выходил не один. За ним еще кто-то стоял. В темноте лица было не разглядеть, но наверное, это был Иван Алексеевич. Больше некому!»
А что, если за спиной Фила в костюме Дракулы стоял вовсе не Иван Алексеевич, а его сообщник? Тот самый сообщник, который разбирался в технике и сумел помочь Филу отключить все видеокамеры в квартире старого коллекционера и таким образом остаться неузнанным?
Фил мог пойти на ограбление, ему постоянно нужны были деньги на новые постановки, новые сценические костюмы, реквизит и прочее. Да и молодые любовники отнимали у него не только много сил, но и денег на них тоже уходила прорва. И к тому же у Фила имелся на старого коллекционера свой собственный личный зуб.
Когда-то именно он принес ему серебряного петушка, чья коллекционная и историческая ценность во много раз превосходили его художественную стоимость. И Воронцов заплатил Филу и его сестре за петушка сущие копейки.
Правда, последняя все равно осталась довольна, потому что петушок был ей подарен и в конечном итоге он все же помог Маниоле спасти ее бабушку от инвалидного кресла. Но Фил… Как знать, возможно, он все эти годы подсчитывал истинную стоимость петушка. И таким образом долг Воронцова перед ним все рос и рос, пока не вырос во много раз.
Но все равно Фил был не один. С ним был еще кто-то. И этот кто-то был, конечно же, не Александр. Трус оставался в стороне, старательно зарабатывая себе алиби. Он даже в милицию не побоялся попасть и добился, чтобы на него составили протокол, где черным по белому была указана дата и время задержания. Питерским ментам не могло даже прийти в голову усомниться в честности московских коллег. Поэтому алиби Александра было принято ими с такой легкостью.
Однако Александр был явно в курсе того, что затевает его дружок – Фил. А у того в свою очередь был опытный и умный помощник. Но прежде чем в голове у Мариши все детали сложились в одну четкую картину, раздался звонок в дверь, и знакомый голос произнес:
– Дядя Саша, откройте дверь! Не бойтесь. Это я – Гаврош!
Александр нервно дернулся к двери и распахнул ее перед гостем. На пороге перед удивленным взглядом Мариши стоял ее друг и приятель, отчаянный практик быта Гаврила.
