ГЛАВА 6
Но если девушки надеялись, что теперь они спокойно выспятся, а утром на свежую голову заново обдумают кризис семейной жизни Оли, то здорово просчитались. Где-то среди ночи раздался жуткий грохот, словно за стеной свалилось что-то большое, сломав попутно парочку перекрытий. Почти одновременно с грохотом раздался болезненный вопль. В ответ Ника разразилась пронзительным лаем, переходящим временами в мрачные подвывания, от которых у подруг мурашки по коже побежали. Мариша, открыв глаза, первым делом поискала возле себя будильник. К ее изумлению, он показывал всего начало третьего и завывать вовсе и не думал.
— Что такое?! — выскочила из постели Юлька. — Что случилось?
Никто не мог дать внятных объяснений. Мариша сонно таращилась на будильник и молчала. Все остальные гости тоже выскочили из своих комнат, собрались в небольшой гостиной и, ежась от холодного воздуха, растерянно смотрели друг на друга.
— Это где-то на другой половине дома, — наконец произнесла Галина Александровна. — Господи, неужели крыша от снега рухнула!
— Типун тебе на язык! — рявкнул на нее муж. — И нечего попусту языком молоть, нужно сейчас же пойти и посмотреть.
Все признали справедливость его слов и побежали одеваться потеплей.
— Мне показалось, что это в бане, — произнесла Таня, когда она вместе с подругами выбегала из дома.
Баня у семьи Уткиных была пристроена к дому, так что Танино замечание показалось подругам вполне резонным. Тем более что шум и в самом деле шел откуда-то с той стороны. И они споро припустили к бане, оказавшись возле нее первыми. Внешне баня казалась совершенно целой. Но когда они попытались открыть дверь, то выяснилось, что изнутри ей что-то мешает.
— Тише! — подняла палец Юлька. — Слышите? Кто-то стонет!
Подруги затихли, и в морозном воздухе отчетливо послышался болезненный стон, который, безусловно, исходил из бани. А верней, из-за прикрытой двери.
— Кто там? — обратилась к неизвестному Мариша чуть дрогнувшим голосом.
— Какая тебе разница? — возмутилась Оля. — Кто бы ни был, его нужно достать.
— Напротив, — возразила Таня. — Если там грабитель, то лучше пока оставить все как есть. А то мы его выпустим, а он нам же по голове настучит и удерет.
Стон стал громче. Таня впала в задумчивость. Но тут подоспели остальные. Мужчины попытались открыть дверь, навалившись на нее все вместе, но у них ничего не вышло. Дверь сначала чуть приоткрылась, но всего лишь на несколько сантиметров, а затем ее заклинило. На этот раз весьма основательно.
— Что-то уперлось и не дает открыть! — посетовал Никита Михайлович, пыхтя и отдуваясь от напрасных усилий.
— Придется снимать с петель, — резюмировал Борис Андреевич — отец Романа и навалился на дверь всем телом.
Через пару минут все было кончено. Дверь осталась в руках у Бориса Андреевича, сначала резко дернулась вверх и затем все же соскочила с плохо смазанных, заржавевших петель. Борис Андреевич положил ее в снег, и все с интересом и некоторой опаской уставились на то, что им открылось. Баня была разделена на две части. В большей располагалась сама баня с парилкой, комнатой отдыха и раздевалкой. А в меньшей части хранились дрова, уходя высокими поленницами под самую крышу. Обе части разделял небольшой коридор.
И вот сейчас эти самые дрова, видимо, изначально сложенные не очень аккуратно, рухнули, совершенно погребя под собой какого-то мужчину. В том, что это был именно мужчина, ни у кого из собравшихся не возникло ни малейшего сомнения. Сапог сорок третьего размера все же большая редкость для прекрасной половины человечества. А именно эти цифры были нарисованы на грубой подошве — единственном предмете, который высовывался из-под груды дров. Неожиданно Танька вцепилась обеими руками в грязный ботинок, уткнулась в него лицом и завыла дурным голосом.
— Ты что? — ахнула Юлька. — Девчонки, что это с ней?
— Ой, Рома! — рыдала Танька, не обращая внимания на тянущих ее с земли подруг. — Да что же это делается! Убился! Господи!
Она повернула к остальным мокрое от слез лицо и закричала:
— Да вытащите же его! Что вы стоите?
— Рома? — вопросительно прошептала Галина Александровна, глядя на ботинок сына в руках Тани.
Затем, схватившись за сердце, она мягко шлепнулась в снег рядом со снятой с петель дверью. Танина мать рухнула рядом с Галиной Александровной. Только бабушки-старушки остались стоять, недоуменно качая головами. Похоже, они за свою длинную жизнь навидались и не такого. Остальные поспешно приступили к акции спасения Ромы, растаскивая поленья. Но только сталкивались в узком проходе и мешали друг другу. Наконец все выстроились в цепочку, и дело пошло на лад. Выброшенные дрова тут же складывали у бани. Наконец показалось тело, а за ним и голова Ромы. На первый взгляд особых повреждений на нем не было. Только большая шишка на лбу.
— Рома! — позвала его Танька. — Ты жив?
Роман открыл глаза и вроде бы улыбнулся.
— Что со мной было? — слабо спросил он и сделал попытку самостоятельно подняться.
Любящие родственники немедленно блокировали его действия. Они расчистили место, вытащили Рому и на руках отнесли в дом, где все женское население принялось хлопотать над ним.
— Ромочка, да как же тебя угораздило? — ахала Танька, прикладывая ко лбу любимого мужа одну холодную примочку за другой.
— Сам не пойму, — бормотал Рома.
— А чего это ты среди ночи в баню поперся? — спросил у него Никита Михайлович.
Рома молчал.
— Он, наверное, за дровами пошел! — воскликнула Таня.
— Точно! — обрадовался Рома и даже поднес руку ко лбу, чтобы хлопнуть по нему, но вовремя остановился. — Дом к ночи совсем выстывать начал, вот я за дровами и пошел.
— А чего это ты за дровами пошел, я с вечера сколько нужно у печки положила! — вмешалась Галина Александровна.
Все посмотрели на печку. Дров возле нее не было.
— Не мешайте ему! — шикнули все на мать Романа.
— Так я и говорю, дров не было, — повторил Рома. — Поэтому я быстренько оделся и пошел. Вошел в баню, открыл дверь в дровяной сарай, тут, помню, что-то на меня падает, а потом ничего не помню.
— На тебя стремянка свалилась, — просветил его отец. — Ты, когда дверь открывал, ее задел. Одним концом она тебя по лбу приложила, а другим дрова задела. Они, видимо, уложены были неровно, вот и посыпались. Тебе еще повезло, что стремянка тебя прикрыла. Кабы не она, поленом по башке так бы дало, что одной шишкой не отделался.
— Хм, — пробормотала Мариша, отгоняя воспоминание о трех бабках, бодро ковыляющих этим вечером по заснеженному саду со стремянкой в руках, с той самой, которой едва не убило Ромку.
Бабушки, впрочем, никакого участия в общем переполохе не принимали. Еще до того, как Рому окончательно высвободили из дров, они дружно повернулись и засеменили в дом, в тепло. Сейчас все трое сидели в уголке и озабоченно покачивали головами с одинаковыми химическими завивками на седых волосах, делающими их похожими друг на друга словно близнецы. Хотя на самом деле даже сестры — Танькины прабабушки близнецами никогда не были. Но между старшей старушкой и младшей, являющейся бабушкой Тани, было около десяти лет разницы. И если в детстве, юности и молодости десять лет — целая пропасть, то к старости разница сгладилась совершенно. И Мариша даже могла сказать, что старшая баба Гафа выглядела свежей, чем ее младшая сестра — баба Пуха. А самое удивительное, что их племянница — баба Дуся казалась их копией.
В конце концов голову Роме перевязали, дали ему чаю с молоком, печку затопили, и все легли досыпать. Из-за случившегося ночного переполоха утром все проспали. И даже ранняя пташка — отец Романа поднялся только в десять часов, хотя обычно в это время он уже приканчивал свой второй завтрак и задумывался об обеде. Поднявшись, отец отправился подтрунивать над своим перебинтованным сыном.
— Пьян ты вчера был, — посмеивался он над Ромой. — Иначе как тебя угораздило свалить стремянку.
— Так темно же, — отбивался Рома. — А стремянки там сроду не было. Вот я ее впотьмах и не заметил. Откуда она взялась, хотел бы я знать?
В ответ на этот вопрос по лицам трех старушек разлилось такое полное недоумение и рассеянность, что даже самый придирчивый сыщик не заподозрил бы их в причастности к происшествию. Но Рома не был бы Ромой, если бы оставил этот вопрос открытым. И целых два часа он допытывался у всех и каждого, что они могут сказать по поводу стремянки и когда они ее видели или держали в руках в последний раз. Бабульки по-прежнему стойко симулировали общий на троих провал в памяти и про стремянку помалкивали. Мариша их тоже не выдала. Потом бабушки пошептались и отправились, как они сказали, подышать свежим воздухом. И в конце концов Рома вынужден был отступить. Но к этому времени он всем так надоел, что даже Таня не стала отговаривать его от рыбалки, которая была запланирована Ромой еще месяц назад и на которую он поперся, несмотря на шишку на своей голове.
— Господи, как хорошо стало! — вздохнула Юлька, когда Рома наконец собрал все свои удилища, крючки, наживку и ушел.
— Может быть, мы с вами тоже прогуляемся? — предложила подругам Таня. — Мама с Галиной Александровной пока все приготовят к праздничному ужину. Ленка тоже с ними. И бабушки сейчас вернутся и им помогут. А мы с вами побродим. Должна же я вам показать наши окрестности. Все-таки вы в гости приехали.
— Пошли! — быстро согласилась Оля. — А то у меня от переживаний, да еще после вчерашнего голова раскалывается.
Все подруги охотно и очень энергично поддержали Танину идею с прогулкой, справедливо рассудив, что лучше уж немного обморозить носы, чем строгать салаты под бдительным руководством Галины Александровны.
— А куда пойдем? — спросила Таня у подруг, когда они выбрались из дома. — Куда бы вы хотели? Можно в лес, можно на реку, можно на озеро.
В лес подругам идти что-то не захотелось. Чтобы попасть на реку, нужно было пересечь покрытый метровым слоем снега луг. Так как на нем в эту пору не было ни единой, даже самой узенькой тропинки, то подруги решительно отказались от мысли о реке. Оставалось озеро. Собственно говоря, туда-то и отправился Рома со своими удочками.
— Когда человек рыбачит, ему мешать не стоит, — наставительно произнесла Мариша.
— Поэтому мы Ромку обойдем! — подхватила Юля. — Он нас даже и не заметит!
Оля пыталась возразить, что ей, дескать, интересно посмотреть своими глазами на подледный лов, но подруги ее быстро заклевали.
— Пойдем в обход деревни! — твердо сказала Таня. — Тем более что там очень красивые места.
Места действительно были красивые. К тому же день выдался ясный. Солнце светило высоко в небе, а чистый снег сверкал под его лучами так, что глазам становилось больно. Березы в пышных снежных шубах свешивали свои ветки почти до земли. Подруги немного порезвились под ними, стряхивая друг на друга опушку с ветвей. И в конце концов согрелись и пошли дальше. Насколько хватало глаз все было покрыто снегом, переливающимся голубым, розовым и серебристым цветом.
— В городе такого снега не увидишь! — восхитилась Юля, и все с ней согласились.
Затем подруги вышли на обрыв, под которым расстилалось одетое в лед озеро. Сверху оно казалось огромной чашей, полной белого молока. По берегам росли ели, тоже густо укутанные снегом.
— А я вижу Рому! — воскликнула Ольга, указывая на маленькую фигурку, бредущую по озеру.
Но вдруг фигурка странно взмахнула руками и исчезла из вида.
— Ой! — хором воскликнули подруги.
На том месте, где только что стоял Роман, образовалась огромная полынья, в которой бултыхался Рома, то показываясь на поверхности, то снова погружаясь в темную ледяную воду.
— Мама! — заорала Танька дурным голосом и непроизвольно ринулась к мужу.
Если бы Мариша не ухватила ее в последний момент за капюшон ее дубленки, то она бы рухнула с обрыва. И неизвестно, сколько сломанных костей у нее обнаружилось бы при вскрытии. Вытащив тощую Таньку, подруги кубарем скатились по крутому спуску к озеру и кинулись бежать по льду туда, где в полынье темнела голова Ромы и оттуда неслись его отчаянные крики.
— Танька, не подходи близко! — орали подруги изо всех сил в спину Таньке, мчащейся впереди на своих длиннющих ногах огромными скачками. — Сама еще провалишься!
— Вас обоих нам будет не вытащить! — добавила Мариша, и это возымело действие.
Не добегая двадцати метров до мужа, Танька плюхнулась на живот и по-пластунски поползла к полынье. Рома держался из последних сил и уже здорово посинел. Это отметили все подруги. Юля с Маришей тоже упали на лед.
— Танька, кинь ему свой шарф! — крикнула Оля. — Пусть хватается, а мы все будем тянуть.
— У меня нет шарфа! — в отчаянии отозвалась Таня.
— У меня тоже!
— И у меня.
— У меня есть, — с гордостью сообщила Ольга, стоявшая дальше всех.
И, размотав с шеи роскошный длиннющий как удав шарф, передала его через подруг, как по эстафете, Тане. Девушка кинула один его конец Роме, который вцепился в него мертвой хваткой. Второй конец Таня сжала в руках и крикнула, обернувшись лицом к подругам:
— Тяните!
Благословляя длинные Танькины ноги, Мариша схватила ее за ботинки. А Юлька и Ольга вцепились в ноги самой Мариши. И вчетвером подругам удалось довольно легко вытащить Рому из полыньи. Несколько минут после того, как Рома оказался на безопасном расстоянии от открытой воды, все приходили в себя. Затем Оля вскочила на ноги и воскликнула:
— Чего вы разлеглись! Скорей к дому! Он же замерзнет!
В ее словах была доля истины. Потому что волосы Ромы и в самом деле уже начали покрываться корочкой льда. А к тому времени, когда подруги дотащили беднягу до дома, он уже окончательно заледенел и напоминал свеженькую сосульку. В отличие от него, девушкам, всю дорогу тащившим на себе тяжелого мужика, было жарко. Они ввалились в дом, сдав обледеневшего Рому на руки домочадцам. Все немедленно снова закричали, забегали, бабушки по укоренившейся у них привычке забились в уголок, неодобрительно качая головами и обсуждая, что в их время мужчины такого себе не позволяли.
— Нужно его раздеть! — велела Галина Александровна. — И прислонить к печке.
— Водкой его растереть нужно! — рыкнул ее муж и, недолго думая, схватил бутылку «Абсолюта», которую вчера привезли подруги.
— И внутрь ему дайте выпить! — предложила Мариша, с сожалением глядя, как дорогую водку втирают в спину и плечи Романа.
— Пей! — велел сыну Борис Андреевич, щедро налив полный стакан.
Рома послушно выпил водку и поморщился.
— Воняет! — сказал он.
Маришу даже передернуло от возмущения. Дорогущая водка, а этот еще нос воротит!
— Говорила, что нужно было купить «Дипломат» или «Гжелку», и хватило бы с него! — шепнула на ухо Марише Юля. — Да и вообще, не все ли равно, что в кожу втирать.
Тем временем осоловевшего и согревшегося от водки Рому уложили в постель, накрыли всеми нашедшимися в доме пуховыми перинами, сунули к ногам грелку и расселись возле него. Рома лежал с закрытыми глазами и постепенно краснел. Мариша забеспокоилась первой. Когда цвет лица Ромы стал похож на свеклу, она спросила:
— С ним ведь все в порядке, да?
И в этот момент Рома открыл глаза и сказал:
— Мама, мне плохо! Меня тошнит!
Снова поднялась кутерьма. Все кинулись за полотенцами, тазиками и водой. Очухавшись, Рома тут же начал скандалить.
— Что за водку вы мне дали? — заявил он. — Она же паленая! Я глотнул и сразу понял, что не пошла!
— Ты думай, что говоришь! — возмутились Мариша с Юлькой. — Мы ее в супермаркете покупали. Стоит, между прочим, почти как десять бутылок обычной водки. Сам убедись!
И Мариша, недолго думая, сунула Роме под нос бутылку, в которой водки оставалось едва на донышке. Рома побледнел и зажал себе руками рот. Все пошло по новому кругу. Пока все бегали с тазиками и полотенцами, Юлька взяла из рук Мариши водочную бутылку и принюхалась.
— А ведь Ромка прав, — изумленно произнесла она. — Понюхай, воняет чуть ли не ацетоном.
Мариша тоже принюхалась и брезгливо отстранилась.
— Ацетон или не ацетон, но хорошая водка так вонять точно не может, — согласилась она. — Ну у нас в стране и народ! Уже подделки «Абсолюта» в супермаркеты научились втюхивать.
— Не понимаю, — задумчиво сказала Юля. — Не могли же в магазине не проверить товар. А тут налицо все признаки недоброкачественной водки. Даже анализ делать не нужно. И так на нюх понятно, что водка паленая.
Оля с Таней тоже понюхали горлышко бутылки.
— А вы точно помните, что покупали ее в супермаркете? Не в ларьке взяли?
— Таня! — обиделась Юлька. — Как ты можешь так плохо о нас думать?
— Да я ничего, — смутилась Таня. — Просто Рома как-то купил в ларьке вермут, знаете, такой, в литровой бутылке. Так мы все жутко отравились. Прямо всю семью наизнанку выворачивало.
— Мы в ларьке покупаем только пиво, — заверила ее Мариша. — Да к чему слова, у меня и чек где-то сохранился.
И, покопавшись в кармане своей куртки на беличьем меху, она вытащила пригоршню чеков, среди которых обнаружился и чек из супермаркета. Среди прочих покупок была пробита и бутылка «Абсолюта».
— Какое дерьмо в дорогих магазинах продают! — сердито произнесла Галина Александровна, бросив взгляд на цену. — Безобразие.
— Подожди, — остановил ее муж. — Я когда бутылку схватил, у нее крышка была отвинчена. Вы, девочки, когда водку покупали, внимание на резьбу не обратили?
— Все было в полном порядке! — заверила его Мариша.
— В таком случае водку кто-то подменил, — заявил Борис Андреевич. — Не в магазине, а уже после покупки.
— Но зачем? — удивилась Юля.
— Хорошую сам выпил, а паленую в дорогую бутылку налил, — предположила Галина Александровна. — Мол, пейте, люди дорогие, травитесь!
— Может быть, тот человек и не знал, что его водка паленая, — возразила Танина мама — человек интеллигентный.
Это от нее Таня научилась во всех людях видеть главным образом хорошее.
— Ну да! — подхватила Таня. — Просто купил человек дешевой водки и подменил на дорогую. Захотелось человеку хоть раз в жизни дорогой водки попробовать.
— Нет! — решительно помотал головой отец Романа. — Литр водки выпить — это вам не рюмку опрокинуть. Тут следы должны остаться. А у нас все трезвые. Ну, кроме Ромы. Но он не в счет. Мать, кто к нам заходил?
— Да из чужих никого не было! — пожала плечами Галина Александровна. — Ленка с Русланом притопали. И Кира с ними.
Лена была родной сестрой Ромы. Руслан ее мужем. А Кира — подругой. Ее дом находился по соседству с домом Уткиных, так что ночевать Лена с Русланом остались у Киры.
— Руслан не в счет! — отмел зятя Борис Андреевич. — Он мусульманин. Водку не пьет.
— Ну, а девочки не могли вдвоем за какие-нибудь полчаса целый литр выпить.
— Выпить могли, но нормально выглядеть при этом точно бы не смогли, — сказал Никита Михайлович, и все с ним согласились.
Помучившись еще некоторое время над загадкой таинственно испарившейся дорогой водки и оказавшейся на ее месте дешевой паленой, так ничего и не решили и потихоньку разошлись по своим делам. Подруги наспех перекусили вареной картошкой с селедкой и тоже встали к столу помогать старшему поколению готовить угощение. Вскоре к четырем подругам присоединились и Лена с Кирой.
Кира была девушкой эффектной и заслуживала того, чтобы ее описать отдельно. У нее были темные глаза с поволокой, пышные черные волосы, тонкий нос и полные чувственные губы. Вообще она была красива той быстро испаряющейся цветущей красотой, какая встречается у молоденьких девушек южных стран. Но как ни знойна их красота, отцветает она быстро.
— А у Киры для нас новость! — с торжеством сказала Лена, обведя подруг глазами. — Закачаетесь.
— Какая? — спросила Таня, деловито заправляя винегрет растительным маслом.
Кира почему-то сильно покраснела и опустила глаза.
— Замуж собираюсь, — в конце концов тихо произнесла она, повернувшись к Тане, с которой тоже поддерживала соседские и даже приятельские отношения.
— О! — обрадовалась Таня. — И кто он?
— Мужчина, — почему-то отводя глаза, только и выдавила из себя Кира.
— Богатый?
— Красивый?
— Молодой?
Кира трижды кивнула.
— Когда познакомишь? — поинтересовалась Таня.
— Скоро я вам назову имя, — что-то совсем смутилась Кира. — А знакомить вас не нужно. Вы его все и так знаете.
— И кто же это? — загорелась любопытством Таня.
Остальные девушки тоже начали приставать к Кире, но та держалась стойко. И своей тайны так и не выдала. За разговорами время пролетело быстро. Кроме огромного тазика винегрета, приготовленного из деревенской свеклы, картошки, моркови и соломенных огурцов, подруги наготовили еще разной всячины. Тут был традиционный салат «оливье», только вместо колбасы Таня использовала отварную курятину, добавила мелко порубленное кисло-сладкое яблоко, а соленые огурцы заменила на сладковатые маринованные. Получилось нечто совсем необычное. Мариша приготовила свои любимые рулетики. В тонкие пластинки нежирной ветчины заворачивается фарш из растертого желтого сыра, майонеза, зелени и сливочного масла. Ленка принесла приготовленную еще дома красную рыбу в томатном соусе и приготовила свои помидорные бутерброды.
Готовить их просто. Средних размеров помидоры очищают от плодоножек, режут поперек на тонкие дольки, а потом на каждую дольку аккуратно выкладывают массу, приготовленную из брынзы, чеснока, майонеза и укропа. И сверху все посыпают сухим тертым пармезаном. Кроме того, в качестве закуски на стол были выставлены десятки банок с различными домашними соленьями и маринадами, за которыми Галина Александровна не поленилась слазить в погреб. На горячее было решено подать жаренные в печи свиные колбаски.
Тарелки и приборы Таня купила одноразовые, чтобы не возиться после праздника с мытьем посуды. Подобную расточительность Галина Александровна встретила выразительно поднятыми бровями и фразой:
— Вижу, Танюша, Рома на хозяйство дает тебе столько денег, что еще и на баловство остается.
Вроде бы ничего обидного. Но тон, каким была произнесена эта фраза!.. Только свекрови умеют вложить в самые невинные слова столько язвительности, что бедных невесток в жар бросает. Таня в ответ густо покраснела, закусила губу, но промолчала.
— Может быть, до ужина сходим в магазин? — предложила Мариша остальным девушкам. — Все приготовили, за стол сядем только через час, а с выпивкой у нас, я так понимаю, опять негусто.
— Обязательно пить нужно? — снова вмешалась Галина Александровна.
— У нас много вина, отец сам готовит, — поддержала мать Лена.
— Нет уж, спасибо! — с содроганием ответила Мариша.
Им с Юлькой уже довелось вчера попробовать эту кислую до горечи отраву, которую тут почему-то называли вином. Впрочем, каким еще этот напиток мог быть на вкус, если готовили его из ягод дикой красной рябины практически без добавления сахара. Естественно, часть горечи этих ягод осталась в напитке.
— Ясно, брезгуете нашим угощением! — обиделась Ленка. — Вот вы какие!
Но вовсе не снобизм гнал подруг в магазин. Конечно, нет! Олин отец тоже готовил домашние наливки из смородины, черники и черноплодной рябины. Но что это были за наливки! Густые, сладкие и с чудесным ароматом свежих ягод. Их можно было пить до бесконечности, и при этом похмелья наутро никогда не бывало.
Так что подруги побросали свои фартуки, прихватили в качестве провожатой Таню и помчались в магазин. После недолгого спора, когда каждая старалась перетянуть именинницу на свою сторону, а верней, на сторону приглянувшегося напитка, было решено купить и шампанское, и десертный кагор, и очень сухое чилийское белое вино, и водки. На предмет водки у Мариши состоялся обстоятельный разговор с продавщицей. И лишь после того, как та поклялась здоровьем всех своих близких в том, что сама брала вчера мужу именно эту водку и он остался не только здоров, но и даже доволен, что подтвердил зевающий у дверей подсобки грузчик, подруги купили несколько бутылок «Путинки» и повернули домой.
У дверей их встретил запыхавшийся мужчина средних лет в насквозь пропахшей рыбой одежде. Его посеребренные сединой жесткие волосы сейчас встали дыбом. Небольшие круглые глазки ярко горели, а нос как бы трясся. Мужчина сильно напоминал дикобраза, мучимого похмельем. Подруги посторонились, и страдалец кинулся к прилавку.
— Тебе чего, дядя Коль? — спросила его продавщица.
— Водки! — бухнул мужик на прилавок деньги. — На все!
— Да ты чего? — удивилась продавщица. — Ты же и не пьешь! На праздники только.
— Сегодня мне нужно выпить! — заверил ее мужик. — Я чуть человека на тот свет не отправил.
Мариша, уже взявшаяся за ручку двери, невольно замерла на месте с поднятой ногой.
— Не нарочно, конечно! — пояснил ситуацию мужик.
Было видно, что ему не терпится поделиться с кем-нибудь распирающей его ужасной новостью. Продавщица его не разочаровала. Она облокотилась на прилавок и в самом деле с неподдельным интересом спросила:
— Это как же случилось-то, дядя Коль? Ты же смирный! Во хмелю и то мухи не обидишь!
— Так я и говорю, случайно вышло! — ответил дядя Коля. — Слыхала, сегодня в прорубь человек угодил?
— Ну! — кивнула продавщица. — Все Лисино об этом гудит. Так ты-то тут при чем?
— А при том! Что я эту прорубь вчера вот этими самыми руками прорубил! — объяснил ей мужик, для наглядности потрясая у нее перед носом руками, которые больше напоминали две лопаты. — Зять ко мне из города приехать собирался. А он у меня морж. По зиме всегда в ледяной воде купается. Вот я его и уважил.
— Ну ты даешь! — возмутилась продавщица. — Ты бы хоть оградил ее! Что же это в самом деле!
— Не догадался! — смущенно ответил мужик. — Но ведь я как рассудил: ночью на озеро никто в темноте не пойдет. Нету у нас таких дураков, чтобы среди ночи по озеру блуждать. А днем прорубь всякому видно!
— Всякому, да не всякому! — ответила продавщица. — Сынок Уткиных-то и не заметил.
— Это он провалился! — ахнул дядя Коля. — Чтоб мне пусто было! Эти на всю жизнь зло затаят. Такие люди, что и без вины ославят.
— Так уж и без вины! — заметила ему продавщица.
— Да не виноват я! Прорубь даже с берега видать. Я же как для себя расстарался. Она метров пять в длину у меня получилась. Плавай, не хочу!
Подруги быстро переглянулись между собой. Никакой пятиметровой проруби с берега видно не было. В этом они могли поклясться!
— А ты вон у девушек спроси, как дело было, — увидев застывших возле двери подруг, внезапно произнесла продавщица. — Они как раз к Уткиным в гости приехали. И молодая с ними, которую ты чуть вдовой не сделал.
Дядя Коля повернулся в сторону подруг.
— Ой, не узнал! — воскликнул он, увидев Таню. — Простите, не нарочно вышло!
— Я поняла, — кивнула Таня. — Мой муж, должно быть, по сторонам совсем не смотрел.
— Вот-вот! — обрадовался дядя Коля. — Говорю же, прорубь огромная. Почти целая комната! Как это такое озеро и не заметить! Да его за версту видно было.
— Не было, — сказала Мариша. — Кто-то его хворостом заложил, потом сеном, а сверху еще и снегом закидал.
— Это не я! — испугался дядя Коля. — Видит бог, не я!
Как ни странно, подруги ему поверили. Да и с какой стати ему маскировать свою прорубь? Вряд ли в Лисине нашелся бы второй морж, составивший конкуренцию зятю дяди Коли. Пока подруги шли до дома, дядя Коля еще раз в деталях повторил им свою историю. И снова поклялся, что как вчера прорубил прорубь, так ее и оставил. И никаким хворостом и не думал ее маскировать.
Роман к этому времени уже слегка очухался. Он принял извинения дяди Коли, слабо кивнул и сказал, что зла не помнит. Дядя Коля ему явно не поверил и в третий раз рассказал свою историю.
— Да идите уже! — с раздражением заявила наконец Галина Александровна. — Извиняться он еще тут будет! Ясное дело, на суд на тебя подадим!
— За что же в суд? — тоскливо поинтересовался дядя Коля.
— А за то, что чуть было сыночка моего на тот свет не отправил!
Дядя Коля буркнул что-то о том, что не мешало иногда и под ноги смотреть, тогда и кирпичи не так часто на голову валиться будут. Сделал он это явно зря. Потому что теперь на него налетела не только Галина Александровна, но и Ленка.
— Иди отсюда, свекор моржовый! В суде встретимся!
С этими словами виновник беды был изгнан. И все родственники Ромы пришли в великолепное настроение. Даже Рома повеселел. Во всяком случае, он уже поспал, и сейчас у него хватило сил, чтобы добраться до своего места за праздничным столом. Там он дрожащей рукой поднял тост за жену и процветание. Все присоединились, и некоторое время все шло нормально. Юльке даже стало казаться, что все беспокойные события последних дней отступают и дальше все будет хорошо. По этому поводу она провозгласила тост за гостей, собравшихся в этом доме. За их здоровье.
Все выпили, закусили, и тут Роман начал издавать какие-то странные звуки.
— Что с тобой? — встревожилась Таня. — Подавился?
Она постучала мужа по спине. Но Роман от этого не перестал делать руками странные движения и хрипеть. Он указывал то на салат с жареными грибами, луком и отварной курицей с кукурузой, то на свой рот.
— Тебе что-то попало в горло? — догадалась Мариша. — Что-то из этого салата? Но что?
— Орехи! — прохрипел Роман. — Отек!
И в самом деле его физиономия краснела и становилась все пухлей и пухлей.
— У него же аллергия на грецкие орехи! — закричала Галина Александровна. — Кто положил в этот салат орехи?
— В этом салате нет орехов! — решительно произнесла Танина мама. — Я сама его готовила. И я прекрасно знаю, что у Ромы на них аллергия. Сами попробуйте, нету в нем никаких орехов!
Галина Александровна взяла в рот ложку салата и пожевала.
— Орехов нет, но тем не менее запах чувствуется, — сказала она. — Может быть, ты полила салат ореховым маслом?
— Интересно, где бы я его взяла? — пробурчала Танина мать.
— На рынке могла купить, — объяснила ей Галина Александровна.
— Да что вы спорите, смотрите, он сейчас дышать не сможет! — закричала Мариша, указывая на Рому, который стал толстым и красным, как синьор Помидор, и напрочь утратил возможность говорить.
— Ему нужно дать таблетку супрастина! — воскликнула Ленка. — У кого есть?
Супрастина не было ни у кого. В конце концов в дальней части аптечки нашлась упаковка тавегила — средства, тоже снимающего аллергические реакции. Рома с трудом проглотил, а верней, пропихнул в себя три или четыре таблетки, все облегченно перевели дух и выжидательно уставились на Рому. Но время шло, а положительной динамики у Ромы во внешности не наблюдалось. То есть румянец и пухлость, на взгляд Мариши, даже придавали ему привлекательности, но все же нельзя было при этом не признать, что опух он как-то уж слишком.
— Придется везти его в больницу! — первой подала рациональную мысль Оля.
Все тут же засуетились и забегали. Таня собирала вещи первой необходимости, Галина Александровна складывала провизию, а Никита Михайлович отправился греть машину. Но вскоре примчался назад.
— Не заводится! — разведя руками, заявил он. — Должно быть, мороз слишком сильный.
— А моя машина до сих пор в сугробе торчит! — укоризненно воскликнула Оля.
Все посмотрели на Маришу. Та охотно поднялась, но тут выпитое за здоровье именинницы и ее гостей сказалось, Мариша пошатнулась и, глупо хихикая, вынуждена была схватиться за стул.
— Она не может ехать! — воскликнула Танина мать. — Это совершенно ясно. Она сама убьется и всех убьет!
— Так отвезите Рому на его собственной машине! — неожиданно подала голос одна из Таниных бабушек — баба Гафа.
Все с благодарностью посмотрели на старушку. И тут же поспешили в гараж. Это была крепкая постройка из бруса, к тому же, как и баня, тоже пристроенная к стене дома. Поэтому тут было относительно тепло. Во всяком случае, «Пассат» Ромы завелся с первого же оборота. Выход был найден очень вовремя. Потому что к этому времени Рома уже почти потерял сознание. Во всяком случае, глаза у него заплыли, и вряд ли он понимал, куда его тащат. За руль сел его отец, а Таня хотела пристроиться рядом с мужем.
— Ой! — странным голосом произнесла баба Дуся, падая прямо под колеса «Пассата».
— Уберите старуху! — высунувшись из окна, закричал Борис Андреевич.
Бабу Дусю кинулись поднимать.
— Помогите! — шептала та. — Умираю!
Таня не знала, что и делать. То ли ехать с мужем и свекром, то ли приводить в чувство бабу Дусю. В конце концов старушку тоже запихнули в машину, чтобы и ее отвезти в больницу. «Пассат» уехал, а все оставшиеся кинулись вызволять из снегового плена Ольгину «Ауди». Примерно через полчаса это удалось сделать. Мариша первой уселась в салон и отказывалась выйти. Оля села за руль. Ленка и Кира забрались на заднее сиденье. А впереди еще осталось место для Юльки.
Подруги спешили поддержать Таню в больнице.
— Кто знает, куда Ромку и бабушку повезли? — спросила Оля, обращаясь преимущественно к Ленке и Кире, как к старожилкам. — В какую больницу?
— Тут пока только одна дорога, — сказала Кира. — Сейчас в горку, потом километров пять прямо через поля, а потом с горки и на шоссе.
Минут десять или пятнадцать ехали молча. Дорога была плохая. От Мариши здорово несло перегаром, поэтому окна пришлось открыть. Внезапно Оля удивленно принюхалась и сказала:
— Чувствуете? Где-то что-то горит!
— Мы горим! — заорала Мариша, не разобравшись в ситуации.
Но в это время подруги увидели, как из-за горы, за которой должно быть шоссе, поднимаются столбы дыма. Томимые дурным предчувствием, они мысленно подгоняли «Ауди». И наконец их взгляду предстала ужасная картина. Внизу, у самого шоссе, ярко полыхал «Пассат» Ромы. Возле, заламывая руки, носилась Танька. А отец Ромы пытался закидать пламя снегом.
— Бегите! — высунувшись из окна, заорала Ольга. — Сейчас рванет!
И через несколько секунд и в самом деле рвануло. Таня и Борис Андреевич упали в снег, где их уже безмятежно поджидала баба Дуся, а Кира, закусив до крови пальцы, страшно закричала.