Глава 8

После того как обед был закончен, старший Чижиков отправился в свой гамак на террасе, чтобы выкурить там свою послеобеденную сигарету. Табак был строго запрещен всюду на территории дома. Исключение Елена Николаевна делала для своего мужа. Ему разрешалось три раза в день выкурить на террасе, а точней, в расположенном на ней зимнем саду, по одной сигарете.

Почему из всех мест в доме женщина в качестве курительной комнаты выбрала именно зимний сад, для подруг осталось загадкой. Возможно, она полагала, что растения впитают в себя вредные выхлопы и выделят чистый кислород?

Уходя, Чижиков не забыл нахамить Валерии, которая попалась ему на глаза, да и Изольде досталось.

– Картофель был отвратителен! Ты же знаешь, я не выношу ничего жареного в жиру! Я люблю отварную картошечку, посыпанную свежей зеленью. Если за столько времени ты не успела выучить мои вкусы, то ты плохая повариха!

Леся заметила, как выразительно закатила глаза Изольда. И в очередной раз девушка поразилась тому, зачем повариха и ее напарница терпят такое отношение к себе со стороны своих новых хозяев. Елена Николаевна лезет с приторными ласками, но денег не платит. А хозяин хамит как ненормальный.

Прислуга явно ненавидит своих хозяев, однако не увольняется и терпит хамство хозяина, глупость его сына и лицемерие хозяйки. Почему? Что держит этих двух женщин и Андрея в доме?

Уходя из столовой, старший Чижиков вовсе не заметил Киру и Лесю. Ни словечка им не сказал, чему девушки были только рады.

– Не понимаю, Андрей говорил, что новые хозяева лебезят перед прислугой, а я вижу, что Чижиков им хамит по полной программе!

– Наверное, у него такая манера поведения. К ней все привыкли, поэтому и молчат. Понимают, что Чижиков другим быть не может.

Закончив с уборкой посуды и прочими делами, подруги наконец смогли встретиться и обсудить ситуацию.

– Пока что среди Чижиковых я не вижу реального претендента на роль убийцы. В принципе, каждый из них мог прикончить Виолетту.

– Кроме Кости.

– Да, вряд ли родители послали на дело своего драгоценного мальчика. А сам он слишком туп, чтобы провернуть такое самостоятельно и не попасться.

– Кстати говоря, к ужину у нас ожидаются важные гости.

– И кто же?

– Не догадываешься?

– Неужели Кусков и Ерофеев?

– Ерофеев с сыном, – кивнула Леся. – По этому поводу намечается грандиозное застолье. Тушеная курица с пряными травами, свиные котлеты на косточке и еще куча всего. Изольда проговорилась, что мясо было вытащено с самого дна морозильной камеры. Запасы в ней сделаны еще при жизни господина Терентьева. Понимаешь?

– Да ты что? Полгода они питались запасами, которые были сделаны при жизни старого хозяина?

– Чижиковы живут очень скромно. Ты же сама видела, на обед была жареная рыба, купленная у местных рыбаков за копейки, и борщ, правда, на свинине. Но вот ужин намечается получше. Хозяева не хотят показать, как плохи у них дела.

– Дела плохи, а хозяйка себе новых туалетов только сегодня тысяч на тридцать приобрела.

– Значит, у Елены Николаевны есть какой-то собственный источник доходов, которым она не собирается делиться с остальными.

– А мне кажется, что покупки держались в тайне именно от прислуги. Семья в курсе того, что их мамочка любит принарядиться.

– Изольда сказала, Чижиковы им уже два месяца совсем не платят жалованья, обещая, что все отдадут после вступления в права наследования.

– Два месяца? – поразилась Кира. – Да ты что? И женщины это терпят? Не увольняются?

– Сама поражаюсь. Тем более что хозяев своих они откровенно ненавидят. Ты хоть не ела хозяйский борщ?

– Нет.

– И не ешь никогда, – посоветовала подруге Леся. – Ничего не ешь из того, что готовит Изольда для хозяев. Я сама лично видела, что перед тем, как подать блюдо к столу, Изольда в него плюнула.

– Фу! – скривилась Кира. – Какая гадость!

– Так что ты ешь только то, что я сама для тебя приготовлю, – предупредила подругу Леся. – Ну, или спрашивай, я скажу, можно это есть или нет.

За объяснениями, почему все трое слуг господина Терентьева упрямо продолжают оставаться в доме, где обстановка стала, мягко говоря, несколько напряженной, подруги пошли все к тому же Андрею, которого нашли в дровнике, где он вел учет сложенным там поленьям.

– Идея сестрицы Аленушки сосчитать все поленья, – уныло сообщил он подругам. – Она опасается, как бы лишнее полешко у нее из-под носа не увели. А как же, дрова-то все купленные, каждое из них что-нибудь, да стоит!

Про скупость хозяйки подруги были уже наслышаны.

– А ты нам сказал, что новые хозяева вам всем троим жалованье прибавили, – попеняли они Андрею. – Как же так?

– Так они только на словах нам его прибавили. Но если первый месяц мы еще получили свои деньги, то на второй нам заплатили половину, потом треть, потом четверть. А последние два месяца мы вообще ничего не получаем, хотя хозяйка клянется, что после вступления в права наследования озолотит каждого из нас. Выплатит все, что нам должна, и еще сверх того доплатит.

– А пока у хозяев с деньгами напряженно?

– Владимир Николаевич оставил кое-какие средства в домашнем сейфе. Но там были деньги на хозяйство. При должной экономии их хватило Чижиковым почти на полгода. Но сейчас те деньги уже подошли к концу. Как и прочие припасы.

– Никто из Чижиковых не работает?

– Нет. Прапорщик в отставке. Костя еще учится. Ну а Елена Николаевна могла бы работать по специальности, медики всюду нужны, но не работает.

– Как же хозяева дальше будут жить?

– Ну, через неделю суд, – пожал плечами Андрей. – Что-нибудь да решится. И еще я знаю, что Елена Николаевна таскает кое-какие безделушки в скупку.

– Ворует из дома ценные вещи?

– Она думает, что никто не замечает ее делишек, но плохо же она нас троих знает. Валерия заметила пропажу некоторых вещей первая. Еще бы, ведь она убирается в доме, ей ли не знать, что и где стоит. Потом она сказала о своих подозрениях мне, я стал следить за сестрицей Аленушкой и увидел, как в один прекрасный день перед тем, как уйти из дома, она стянула со столика бронзовую статуэтку, а на ее место поставила горшок с цветком.

Так вот откуда у хозяйки взялись деньги на дорогие туалеты. Но зачем ей воровать у самой себя? Ведь все вещи, что находятся в доме, будут принадлежать Чижиковым.

– В том-то и дело, что никто не знает, в чью пользу решится дело о наследстве. Завещание-то до сих пор не найдено! Первое, где все четко было прописано, хозяин отозвал, а второе до нотариальной конторы не дошло.

– А что было в первом завещании?

– Про Виталика там не было ни слова.

– А про кого было?

– Владимир Николаевич оставлял сам дом, другую свою недвижимость и счета в банках своей сестре и ее семье. Акции завода отходили его компаньонам, если только кто-то из родных Владимира Николаевича не пожелал бы принять активное участие в делах завода. Ну, и нам полагались денежные премии.

– Кому это – вам?

– Мне, Валерии и Изольде.

– Что? Что за премии?

– Каждая из женщин получала по тридцать тысяч долларов, а я пятьдесят.

Так вот что держало Изольду и Валерию в доме господина Терентьева! Они надеялись, что суд учтет намерение старого хозяина и выделит им какую-нибудь долю из наследства. Тридцать тысяч долларов для таких простых женщин были приличной суммой. Но все равно, почему они, да и Андрей тоже терпели издевательства новых хозяев? Ведь явиться на суд они могли не только из дома господина Терентьева, но и из любого другого места.

– Не думаю, что тут все так просто. Пока дело о наследстве не решено окончательно, нам надо держаться поближе к Чижиковым, чтобы успеть узнать, если они чего-нибудь задумают против нас. А с таких скупердяев станется!

И все же у подруг сложилось ощущение, что Андрей не вполне искренен с ними. Чего-то он явно недоговаривал, да и остальная прислуга тоже.

Но пока что девушкам надо было возвращаться к своим прямым обязанностям. К приходу важных гостей хозяйка потребовала от Валерии, чтобы весь дом блестел. Ну а старая прислуга быстро переложила эту обязанность на плечи Киры.

– Натрешь до блеска все, что сможешь. Тряпки и паста для полировки в кладовой. Работай, а я передохну.

Кира не возражала. Полируя ручки дверей и латунные накладки, она продвигалась по дому, все подмечая и наблюдая. Так, Чижикова снова примеряет купленные ею сегодня обновки. Очень глупо с ее стороны думать, будто никто ничего не видит и не понимает. Впрочем, Чижикова явно не большого ума тетенька. И на врача она никак не тянет, максимум на старшую сестру.

Чижиков дремлет в гамаке. Ну, с ним все просто. Бывший прапорщик – человек нехитрых интересов. Вкусно поесть, мягко поспать, да еще чтобы все перед ним трепетали или делали вид, что трепещут. Супруги вполне подходили друг другу. Оба не блистали интеллектом, но были верны однажды сделанному выбору.

А вот отпрыск супружеской четы Костя удивил девушку. Вместо того чтобы гонять мяч во дворе, тренироваться, он сидел возле компьютера. Впрочем, подкравшись к нему, Кира быстро убедилась, что ее первоначальное впечатление все равно верно. Парень увлекся сказочной баталией, с азартом паля по монстрам из оружия, напоминающего маленькую гаубицу. Появление Киры рядом с собой он отнюдь не приветствовал. Промычал что-то недовольное и попытался пихнуть девушку ногой.

Но Кира твердо помнила, что с Костей ей необходимо подружиться, и для этого использовала испытанное и хорошо зарекомендовавшее себя средство – лесть.

– Ой, какие жуткие твари! – притворно испугалась она, таращась на экран, где и впрямь носились весьма страшненькие создания. Черные, мохнатые и очень шустрые монстры метались по экрану, оставляя за собой некрасивые грязные следы.

– Это горки, – снизошел до ответа Костя.

– Кто?

– Помесь орков и гоблинов, – охотно просветил Киру парень. – Они свирепые и злобные.

– Да я уж вижу! А как ты с ними справляешься?

– У меня есть лазерный меч. И пушкелка. Из пушкелки я могу стрелять варелками или лурками. Они тоже опасные, но варелки круче.

– Кем? Варелкой?

– Помесью василиска и горка.

– Они тоже свирепые?

– Еще какие! – откликнулся Костя. – Злобные, с когтями. Только они еще и летать умеют.

– И летать умеют!

– А ты как думала, иначе как бы я ими из пушки стрелял? Я стреляю, они летят!

– Что? – неподдельно поразилась Кира. – И крыльями машут?

– Сейчас я тебе покажу, – кивнул Костя и впрямь выстрелил каким-то круглым шаром из своей пушки.

То, что вначале было принято Кирой за ядро, внезапно в полете выпростало крылья, откуда-то прорезалась маленькая злобная головка, вытянулось длинное, покрытое перьями туловище. И, наконец, прямо перед носом Киры остро блеснули когти чудовища.

– Ох, мама родная! И оно кусается?

– Еще как!

– И сильное?

– Способно поднять рыцаря в полном облачении. Вместе с щитом, копьем и мечом.

– И конем?

– Не-а… – поразмыслив, все же покачал головой Костя. – А зачем он нужен, конь-то? Коня без всадника не бывает. А самого рыцаря варелка сразу же сжирает.

– А панцирь?

– Панцирь идет мне в бонус. Десять рыцарских доспехов – один дракон. Десять драконов – один замок. Десять замков – корона Младшего Царства моя! А десять корон младшего царствования – это…

– Это корона главного короля!

– Великого Креза, – поправил ее Костя и впервые взглянул на девушку. – А ты что, играешь в Сенсполию?

– В Сенс…

Кира хотела переспросить, но поняла, что не надо этого делать. Костя проявил к ней интерес, лишь когда подумал, что Кира тоже играет в эту странную игру, населенную не очень-то умными и далеко не симпатичными монстрами. И она лишь кивнула:

– Ага, играю! Еще как играю!

– Ну да! – обрадовался Костя. – И давно играешь?

– Давно.

– А скажи, как мне тогда пройти болото с вульками?

Кира поостереглась в очередной раз спрашивать, кто такие вульки. Знатоку Сенсполии полагается знать такие элементарные вещи. Небось очередное порождение воспаленного мозга создавшего эту игру человека. Какой-нибудь гибрид вурдалака и лурка.

– Э, а почему ты не знала, кто такие варелки и горки? – сообразил Костя, чем чрезвычайно удивил Киру.

Пришлось выкручиваться, чтобы не потерять с трудом завоеванное доверие и дружбу.

– Понимаешь, я просто очень давно играла в эту игру.

– Врешь, она только месяц назад в продаже появилась.

– Ну, для меня и месяц – это много. Я быстро все забываю.

– Ты прямо как я! – обрадовался Костя, но тут же опечалился. – А как же ты мне тогда про болото с вульками расскажешь, если не помнишь ни фига?

– А ты не волнуйся, я все ходы записываю, – успокоила его Кира, перефразировав известную фразу классика.

Но Костя не читал Ильфа и Петрова, поэтому тут же Кире поверил и буквально затрясся от желания подружиться с ней.

– Скажи, скажи мне, как пройти болото! Вечно твоим другом буду!

– Не могу я прямо сейчас, – отбивалась от него Кира. – Работы много.

– Скажи! Прямо сейчас! Мне очень надо!

– Не могу, если твои родители заметят, что я бездельничаю, то они меня выгонят. И тогда я уже не смогу вечером прийти к тебе и помочь с болотом и вульками.

– А вечером? Ты придешь ко мне вечером?

– Моя смена заканчивается в восемь. Жди меня в девять.

– Хорошо, я буду ждать! – пылко согласился Костя. – Хоть до десяти, хоть до одиннадцати! Ты только приходи!

Из комнаты Кости сыщица вышла, едва не приплясывая вокруг швабры, которую ей дали совсем для других целей. Но не могла Кира мести пол, когда все так удачно складывалось для них с Лесей. Возможно, уже сегодня доверчивый дурачок Костя выдаст своей проводнице в мире Сенсполии все тайны своей семьи.

Единственная загвоздка была в том, что сама Кира даже отдаленно не представляла, как пройти по волшебной стране, населенной сказочными чудищами, о существовании которых она слышала впервые.

За ужином собралась интересная компания. И прислуживающие за столом девушки, по случаю званого ужина Лесю также отрядили прислуживать за столом, сумели получить себе общее впечатление о семье Чижиковых и их знакомых.

– Валерия уже старуха, – не церемонясь, заявил старший Чижиков, делая распоряжение Кире заменить у стола верную горничную. – Нашим гостям будет приятнее, если их обслужит молоденькая девушка.

– Какой ты у меня умный! – немедленно восхитилась Елена Николаевна. – Да ты просто стратег.

– В армии дураков не держат!

– И как всегда, ты прав.

Таким образом, девушки могли находиться у стола, могли наблюдать, смотреть и слушать. И мотать на ус все, что скажут или как поведут себя гости Чижиковых. А после ужина обсудить это вдвоем. Правда, на ужин явились только Ерофеев со своим сыном. Кусков не соизволил почтить своим присутствием собрание в доме своего бывшего компаньона. То ли не захотел, то ли действительно был страшно занят, как объяснил Чижиковым явившийся на их приглашение Сергей Михайлович Ерофеев.

Сам он пришел вместе со своим сыном. И если отец хотя бы пытался казаться вежливым и приветливым в отношении Чижиковых, то сын Михаил даже в этом себя не утруждал. Придя, он первым делом расстегнул пуговицы своего пиджака и развалился в вальяжной позе на диване, тупо уставившись в телевизор. Выбрав с помощью пульта спортивный канал, он вперился в футбольный матч. Больше его ничего не интересовало.

И на все попытки хозяйки дома привлечь его к разговору он лишь бурчал:

– Устал на совещании, сейчас отдохну перед теликом и приду к вам.

Однако за стол с остальными он так и не сел ни во время поданной закуски, ни потом.

– Миша, ты бы оторвался от своего спортивного канала, – осторожно попенял ему господин Ерофеев.

– Да, папа, сейчас тайм закончится, и я приду.

Отец не стал настаивать. Вместо этого он только улыбнулся, остановил снующую вокруг стола Лесю и мягко произнес:

– Детонька, ты бы не могла положить моему Мише всяких вкусностей на тарелочку и отнести ему на диванчик?

– Конечно, Сергей Михайлович, – вежливо отозвалась Леся. – А что любит ваш сын?

– Положи ему мяска, – оживился Ерофеев, тыча своим толстым пальцем в ажурно нарезанный карбонат и бастурму. – И колбаски копченой добавь. А хлебца белого положи, да не очень много, вот этого кусочка будет вполне достаточно. Мише худеть надо. Он за фигурой своей очень следит.

На взгляд Леси, худшего сочетания для фигуры, чем жирная колбаса и солидный кусок белого мякиша, придумать было нельзя. Но Сергей Михайлович так не считал. Он подбавил на тарелку сына маринованных огурчиков, положил пару склизких маслят и присовокупил пару бутербродиков с красной икрой, наконец с удовлетворением кивнул:

– Ну вот, теперь Миша до горячего точно дотянет.

И повернувшись к Чижикову-старшему, с укоризной в голосе сказал:

– С самого утра по делам мотаемся. И зачем, скажи ты мне, вам с семьей такая докука нужна?

Не переставая с аппетитом жевать и маслята, и колбаску, и рыбку, Чижиков хитро ухмыльнулся в ответ:

– А мы с семьей по делам мотаться и не станем. Мы вам с сыном эту обязанность предоставим.

– А сами хотите сидеть и денежки получать? – осуждающе покачал головой Ерофеев.

– Так свои денежки! Свои! Те, что нам по акциям полагаются! А вы, уважаемый, за свою работу и сами неплохой оклад имеете, да еще и сына своего к делу пристроили. И ему тоже очень нехило платите.

– Так не из своего кармана!

– Из кармана акционеров! И это не одно и то же!

Оба собеседника замолчали, обмениваясь над тарелками враждебными взглядами. А подруги поняли, что подобные разговоры велись в этом доме не первый раз. И что тема эта уже вся обговорена и переговорена, а окончательное полюбовное решение так и не принято.

Завещание господина Терентьева, в котором более или менее ясно было указано, что и кому полагается, и как, и кому следует наследуемым имуществом распорядиться, исчезло. Да и то там имелся спорный пункт о заводских акциях, которые полагалось отдать тому, кто проявит большее усердие в делах завода.

Но теперь без какого-либо завещания ситуация и вовсе усугубилась. И все претенденты на отнюдь не маленькое наследство господина Терентьева вовсе не знали, что их ждет в будущем.

И после минутной паузы господин Ерофеев снова заговорил:

– Завещание так и не найдено?

– Нет.

– А нотариус?

– Стойко твердит, что прежнее завещание аннулировано, нового ему не предоставили.

– А что говорит на этот счет закон?

– Вы не хуже моего знаете. Будь у нас хоть какое-то завещание, пусть даже незаверенное официальным образом, мы могли бы попытаться… учитывая обстоятельства… скоропостижную кончину… Но нет, у нас нету даже такой бумаги!

– М-м-м… – протянул Ерофеев. – Это весьма печально, весьма.

Чижиков вопросительно взглянул на свою жену. Она ему едва заметно кивнула. И подруги с удивлением подумали, что, пожалуй, в этой семье решение принимает отнюдь не громогласный Чижиков, а его сладкоголосая супруга. Оно и не удивительно, ведь брат был ее, и наследовать за ним должна была тоже она.

Но сейчас супруги явно что-то задумали. И поковыряв вилкой кусок красной рыбы, Чижиков нехотя произнес, избегая смотреть в сторону своего оппонента:

– Мы могли бы заключить с вами соглашение.

– Соглашение? – тут же откликнулся Ерофеев. – Любопытно будет послушать. Какое же это соглашение?

– Очень простое. Мы все поделим пополам!

– Все? И дом, и акции, и прочее имущество?

– Разумеется, только акции!

– И… И как это пополам?

– Пополам – это пополам! – с раздражением отозвался Чижиков, у которого от волнения и напряжения даже лоб вспотел.

Он промокнул его бумажной салфеткой, которая немедленно раскисла, и на лбу бывшего прапорщика остался клочок бумаги. Разговор был явно важен для Чижикова, на истерзанную салфетку он даже внимания не обратил.

– Так что? – нервно произнес он. – Годится?

– Погодите, не так сразу. Во-первых, я должен обсудить ваше предложение с другими акционерами.

– Не со всеми! Только с Кусковым и Сколовым! Остальные не в счет. Про них даже в прежнем завещании не было сказано ни слова.

– Но что вы предлагаете нам троим? Пятьдесят процентов? На троих?

– Да. На вас троих пятьдесят процентов, – облизнулся Чижиков. – И на всю нашу семью тоже пятьдесят.

– Постойте, погодите, но наследницей является только ваша супруга.

– А мы с сыном при ней!

– Нет, так нельзя. Если бы вы еще предложили разделить по двадцать пять процентов, семьдесят пять нам, двадцать пять Елене Николаевне, тогда я бы вам сказал, что подумаю, а так я сразу могу вам сказать, нет!

– Нет!? Вы в этом уверены?

– Да, уверен. И еще я уверен, другие акционеры меня также поддержат.

– Тогда вы не получите ничего!

– Это мы еще посмотрим.

– Это будет решать суд!

– И как же вы собирались повлиять на суд?

– Не ваше дело!

Чижиков был страшно раздосадован. Его жена тоже. Сестрица Аленушка чуть ли не до крови кусала свои тонкие бледные губы. И, наконец, чтобы скрыть волнение, воскликнула:

– А что же мы сидим без горячего! Кира, подавайте!

Но Кира не успела метнуться на кухню, как ее опередил Ерофеев. Отодвинув свой стул, он поднялся и решительно повернулся в сторону дверей.

– Миша, мы уходим!

– Давно пора, папа, – охотно отозвался отпрыск. – И чего ты только сюда пошел и еще меня потащил? Я же тебе твердил, что разговаривать с этими людьми бесполезно. Они совсем обезумели от свалившегося на них богатства. Из грязи в князи, что называется.

– Поговори мне еще! – гаркнул отставной прапорщик.

– В самом деле, Миша, что ты такое говоришь?

Но было видно, что на своего сына господин Ерофеев нисколько не сердится. Прикрикнул он на Мишу больше для острастки. И все потому, что сын высказал те же мысли, которые бродили в голове самого Ерофеева.

– Говорил мне Кусков, что я только зря с вами время потеряю, – с досадой произнес он. – А я его не послушал, решил, вы одумались. А вы от своей жадности скоро все до копейки потеряете. Судьба таких жадин баловать не любит!

И с этими словами старший акционер вместе со своим сыном вышел из дома, не забыв напоследок громко хлопнуть дверью.

После его ухода за столом возникла тяжелая тишина. Первой очнулась мадам Чижикова.

– Что же вы стоите, девочки? Идите на кухню, отменяйте там горячее. Чего добру пропадать? Гости ушли, ужинать никто не будет. Пусть Изольда уберет мясо на холод и подаст нам завтра в качестве обеда или даже ужина.

Под этим предлогом Чижикова устраняла из столовой двух нежелательных свидетельниц. Хозяйка хотела остаться наедине со своим мужем, чтобы обсудить ситуацию. Но подруги были не так просты. Из столовой они ушли, но на кухню не пошли, а остановились на полпути. Таким образом, они могли слышать, о чем говорят в столовой.

Оставшись, как они думали, наедине, Чижиковы не таились.

– Нет, ты только подумай, какая сволота! – грохнул кулаком супруг.

– Я была уверена, что он согласится.

– А все ты со своей жадностью! Говорил же тебе, предложи им больше!

– Больше! Куда уж больше? – внезапно окрысилась на прапорщика любящая супруга. – Совсем хочешь нас по миру пустить? Как тогда в Полоцке? Да чтобы ты знал, такой шанс бывает один раз в жизни! В кои-то веки нам повезло, мой брат состояние заработал, сам одиноким умер, нам все оставил. И теперь прикажешь все чужим людям раздать? Ты совсем не любишь нас с Костей, если хочешь так поступить!

– Ладно, Ленусик, будет тебе, – пробормотал заметно присмиревший Чижиков.

Наверно, он тоже не часто видел свою вечно щебечущую женушку в таком гневе, да еще и она позволила себе повысить голос на своего командира.

– Брат твой, решать тоже тебе. Но ты же знаешь, я для вас с Костей… Только для вас двоих и живу.

– Да, я знаю, – всхлипнула Елена Николаевна.

– И я тебя люблю больше жизни. Тебя и Костю! Ну, Ленусик, ты только скажи, я все сделаю, чтобы вы счастливы были.

Вот уж от кого подруги не ожидали подобных признаний, так это от твердолобого прапорщика. Похоже, глубоко под панцирем у Чижикова было мягкое сердце и нежная душа, которая с трепетом относилась и к супруге, и к сыну.

– Зачем только кричать на меня, этого не пойму, – уже обиженно произнес Чижиков. – В чем я перед вами виноват? Всегда только для вас стараюсь!

И встав из-за стола, он даже не обратил внимания на вопрос жены, не хочет ли он отведать все-таки одно из горячих блюд, неосмотрительно оставлять все на потом, может испортиться.

– Целую кучу еды наготовили для этих… Что же теперь, прислуге отдавать?

Но даже это замечание не остановило прапорщика. Он ушел, не оглянувшись, весь в своей обиде. Елена Николаевна тоже притихла. Ссора с мужем была ей в диковинку. По словам Валерии и Изольды, подруги знали, что супруги Чижиковы между собой живут, как ни странно, в большом ладу. Сегодняшний всплеск эмоций был слишком стихийным, чтобы его можно было контролировать.

Зато у подруг появилось время, чтобы проанализировать ситуацию. Итак, завещание господина Терентьева было утрачено. И это в равной степени не устраивало обе враждующие стороны – Чижиковых и трех самых крупных акционеров кирпичного завода. Каждая из сторон опасалась, как бы другая по суду не заграбастала себе больше, чем полагается.

И в большей степени это касалось самих Чижиковых. Они собирались откусить наиболее жирный кусок от пирога.

– Надо думать, акционеры – Ерофеев и прочие не претендуют на сам дом и личные счета господина Терентьева. Им были обещаны лишь его акции.

– А вот сестрица Аленушка и на акции глаз положила.

– Значит, завещание в большей степени нужно акционерам.

– Не скажи. Чижиковым оно тоже нужно. Ведь как иначе им отказать в притязаниях Виолетты и Витальки?

– Ну, с Виолеттой вопрос был решен кардинально. Она уже больше ни на что претендовать не сможет.

– Но главным претендентом все равно была не она, а Виталька. А мальчик еще жив.

Да, это был серьезный промах со стороны супружеской пары Чижиковых, если только это они заказали покушение на мальчика. Хотя теперь подруги подозревали в этом и Ерофеева, и других акционеров. Эти господа тоже весьма активно станут бороться за будущие дивиденды и власть на заводе. Виталька им совсем не нужен.

– И еще мне не понятен смысл сделки, которую Чижиковы предлагали акционерам.

– А чего там непонятного? Чижиковы хотели полюбовно поделить акции, а истинные хозяева завода против. Они эти акции все целиком планируют оставить для себя. Терентьев им так обещал, и тому наверняка есть свидетели. Хотя бы тот же Андрей.

– Да. Зря Чижиковы надеются, что прислуга господина Терентьева будет на суде на их стороне. Как бы их не поджидал там неприятный сюрприз.

– Но ты заметила самое главное?

– Что именно?

– Ни Чижиковы, ни этот Ерофеев ни разу не упомянули про Витальку. Словно бы мальчика вообще нет! А между тем он есть и является вполне реальным претендентом на наследство старика!

– И что ты хочешь этим сказать?

– А то, что захотеть устранить мальчонку могли не только сами Чижиковы, но и кто-нибудь из акционеров кирпичного завода!

– Да я уже об этом думала.

И неприятно пораженные этой новой версией подруги замолчали, обдумывая ее. Действительно, если со своей стороны Чижиковы могли потерять дом и счета, то и акционеры могли понести нешуточный убыток. Если нет завещания, где четко прописано, что и кому следует отдать, то Виталька становится полноправным наследником не только дома и денег, но и акций завода. Суд запросто может присудить все несовершеннолетнему наследнику.

– А ведь акции – это стабильность, это источник дохода и это определенная власть!

У господина Терентьева, как у главного акционера, в руках находился контрольный пакет акций. И, следовательно, тот, к кому попадут эти акции, будет устанавливать свою политику на заводе. Захочет, может все там с ног на голову перевернуть. Остальным акционерам останется только смиренно склонить голову либо вовсе уйти с его дороги.

Конечно, никто из трех нынешних акционеров не хотел, чтобы власть на заводе перешла к малолетнему Витальке, а точней, к его взбалмошной мамаше. И эти люди могли подстроить исчезновение мальчика с арены действий.

– Выходит, нам надо подружиться не только с Костей, но и с кем-то из акционеров?

– Мы с тобой видели Ерофеева. Подружиться нам с ним нереально. Он очень колючий и явно ненавидит Чижиковых и все, что с ними связано. Нас с тобой он видел в доме Чижиковых, значит, мы для него тоже враги.

– Не забывай, у него есть сын, который полностью в курсе отцовских дел.

– Миша? – скривилась Леся. – Знаешь… Он мне совсем не понравился.

– Можно подумать, я от этого отпрыска Чижиковых в восторге! – разозлилась в ответ Кира. – Мне с ним весь вечер предстоит дуться в какую-то дурацкую игру, а я не ною. А тебе достался мальчик-мажор, покатаетесь с ним по ресторанам, сходите в клуб, поди, плохо?

– Не забывай, он на меня даже не посмотрел.

– Будто бы уж! Когда ты ему тарелку принесла да наклонилась, очень даже посмотрел.

Леся покраснела и повыше подтянула лиф своего корсета. Да, на ее пышную грудь младший Ерофеев исправно вытаращился. Но это еще не основание думать, что он станет дружить с ее обладательницей.

– Да ты не красней, а поищи у себя за пазухой. Я же видела, как он тебе туда что-то сунул.

– Не что-то, а свою визитку.

– Вот видишь! – обрадовалась Кира. – И чего же ты ждешь? Это же золотое дно в плане информации! Закончишь с делами по хозяйству и звони ему!

И видя лицо подруги, настойчиво потребовала:

– Нет, прямо сейчас и звони! Сделай вид, что тебе страшно не терпится.

– А ты? – уныло поинтересовалась у нее Леся.

– А я постараюсь раскрутить Костю на откровенность. Слушай, не ленись, Леся, хорошенько проработай этого Мишу. Он многое знает о делах своего папаши, я чувствую.

Но на этом месте разговор двух подруг прервал голос хозяйки, которая звала их обратно в столовую. Елена Николаевна выглядела бледной и утомленной. Тем не менее она расспросила подруг, все ли горячее они сняли с огня, остудили и убрали на холод. А затем лично проследила, чтобы девушки собрали со стола остатки холодных закусок и чтобы эти остатки были перенесены в холодильник, который хозяйка лично заперла на висячий замочек.

Надо сказать, что вся еда в доме Чижиковых хранилась под замком. Прислуга питалась отдельно от хозяев, им полагался свой завтрак, обед и ужин. Очень и очень скромный, ввиду кризисного положения семьи Чижиковых.

Но Изольда, которая, естественно, питалась первой и из того же котла, что и сами хозяева, не слишком затрудняла себя приготовлением еще одного обеда. Так что хотела того Елена Николаевна или нет, но все ели то, что удавалось ухватить из-под зоркого взгляда хозяйки. Либо же довольствовались гарниром и салатом со свежими овощами, которые, к счастью, были без счета, потому что росли сами по себе в огороде и ровным счетом ничего не стоили хозяйке.

Сразу же после неудавшегося ужина хозяйка поднялась к себе. Чижиков уже давно удалился в одну из гостевых спален. Он явно давал понять своей супруге, что обижен на нее и так легко прощать обиду не намерен.

Ну а подруги, освободившись от своих обязанностей раньше, чем ожидали, бросились к телефонам. Леся звонила Мише, с которым договорилась о встрече очень быстро, а Кира созвонилась с Лисицей. Если кто и сможет ей сказать, как пройти загадочное болото с вульками в не менее загадочной стране Сенсполии, то только он.