Глава 14
Судя по указаниям Лены, квартира Анютки-малютки располагалась на третьем этаже и одна занимала почти половину его. Никакого вахтера-охранника тут не было. Дверь подъезда в доме на Канале Грибоедова имела самый обычный домофон. Но вот лестница была вылизана до блеска, украшена зеркалами и живыми растениями в недорогих и практичных пластиковых кашпо. Простенько, но в то же время нарядно.
И как-то сразу становилось ясно, что живут на этой лестнице люди хорошие и душевные, в «новые господа» этой жизни отнюдь не лезут, но умеют ценить и уют, и комфорт, и полученный в этой жизни достаток.
Квартира Анютки, как уже говорилось, находилась на третьем этаже. И было заметно, что квартира переживает не самые лучшие свои дни. Да, тут было чисто. И обои были поклеены. И ковры постелены. И шкафы в просторной прихожей стояли огромные, дубовые, уходившие куда-то под самый потолок, так что и не дотянешься и не разглядишь, что там на самом верху лежит.
Но вот паркет на полу уже изрядно потерся. В одном месте в углу были видны тщательно замазанные, но не заделанные следы от протечки. Двери со шпоном из красного дерева были обшарпаны, покрыты микроскопическими царапинками. И повсюду наблюдался безжалостный отпечаток времени.
– Вы ко мне по какому вопросу? – спросила миниатюрная Анютка, оказавшаяся действительно прелестной малюткой.
Вьющиеся волосики. Большие, широко распахнутые глаза. Реснички. Бровки. Личико с ямочками. И маленький ротик. Пожалуй, Анютка напоминала фарфоровую куколку – дорогую безделушку, хрупкую и в то же время завораживающую своей хрупкостью.
– Только если снова с машиной что-то не так, то это не ко мне, – поспешно пропищала Анютка, растерянно глядя на мулаточку. – Лена, ты же знаешь, машиной целиком и полностью занимался Валя. Я к ней никакого отношения не имею.
– Вот сам Лаврик мне и нужен.
Анютка сморщила свой хорошенький носик.
– Как мне не нравится это его прозвище, – вздохнула она. – Лена, ну что тебе стоит не называть его так. Мне это неприятно!
В голосе Анютки слышались капризные нотки, как у всякого любимого и без меры избалованного дитяти. И, похоже, несмотря на свою хрупкую внешность, эта куколка знала, как постоять за себя в этом мире и как сделать так, чтобы мир повернулся к тебе своей лучшей стороной.
– Ну, если вам нужен Валя, тогда пойдемте со мной. Посидим, поболтаем. Валя должен вернуться с минуты на минуту. Он мне уже звонил. И я его жду, мы должны пойти с ним в ресторан.
Подруги заметили, как по лицу Лены мелькнуло выражение зависти. Она бы тоже не отказалась от ресторана в обществе обаятельного мошенника Лаврика. Но эта привилегия целиком и полностью была узурпирована Анюткой-малюткой.
– Какая у тебя огромная квартира! – восхищенно произнесла Кира, когда Анютка провела их через длинную анфиладу комнат.
– Все так говорят, – отмахнулась Анютка. – А толку-то? Ни продать, ни сдать ее я не могу.
– Почему?
– Мои родители не позволяют, – вздохнула Анютка. – Впрочем, мама-то и не против, но у папы пунктик насчет этой квартиры. Он, видите ли, родился и вырос в ней! А точней, в той комнате, где сейчас находится родительская спальня.
– Вот как?
– Да, раньше тут была коммуналка. Но потом одни соседи тихо скончались, другие захотели переехать. А папа, напротив, всегда хотел остаться тут, жить там, где он родился. Деньги у него на тот момент уже были. И поэтому, как только подворачивалась такая возможность, он комнаты потихоньку выкупал, одну за другой. В результате тут остались только мы и старик Поликарпов. Вот с кем папа намучился! Дед не хотел выезжать со своих метров – никуда! Ни в отдельную квартиру, ни к дочке в Саратов, ни в Дом престарелых ветеранов партии.
– А что? – удивилась Кира. – Есть и такой?
– Не знаю, – отмахнулась Анютка. – Но папа мог бы учредить. Он у меня такой: если ему что-то в голову взбредет, то он это обязательно сделает.
– Но с дедом у него облом вышел?
– С дедом моему папе в итоге тоже повезло. Помер дед. А с его наследниками папа в два счета договорился. Они ни на что не претендовали. Были рады-радехоньки тем деньгам, которые папа им заплатил.
Интересно, и кто же у нас папа? Оказалось, папа был политиком. Из тех, кто в смутные перестроечные годы частично пытался сохранить разваливавшийся на части Союз но, в то же время прекрасно понимал, что сейчас, как никогда прежде, выгодно зачерпнуть из оставшейся внезапно бесхозной кормушки. И зачерпывали. И ели, и пили, а потом, и вовсе обнаглев, жрали в три горла.
Впрочем, Анюткин папа не наглел, поэтому и остался жив. И даже успел уехать в далекую капиталистическую страну, где и проживал до сих пор удачно наворованные на родине миллионы. Где именно находится папа вместе с его миллионами, ни Анютка, ни ее мама знать не знали.
Впрочем, Анюткина мама не стала долго убиваться по сбежавшему из страны мужу. Она быстро построила себе новое семейное счастье. Пусть и не такое шикарное, и без старшей дочери. А Анютка осталась в квартире, которую так ценил ее отец. Но вот связи с родителем она не имела.
Эта информация могла быть опасной в первую очередь для нее самой. А уж для папы, которого до сих пор разыскивали фининспекторы, желавшие потолковать с ним о некоторых особо наглых манипуляциях с государственной казной, она была опасной смертельно. Поэтому связь с дочерью папа поддерживал одностороннюю. Деньги ей слал. Но вот сам не появлялся. И никаких иных весточек, кроме ежегодного перевода средств на счет Анютки, о себе не давал.
Однако Анютка обладала одной особенностью, унаследованной от своей прелестной и чуточку взбалмошной матери. Она совершенно не умела тратить деньги. То есть нет, наоборот, она тратила их превосходно, легко и как бы играючи. И поэтому полученная от любящего папочки в начале или в середине года сумма таяла просто феноменально быстро. А потом у Анечки наступали черные времена.
В такие моменты Анечка изыскивала любые способы, чтобы протянуть до следующего папиного презента. Искала жильцов – приличных, тихих и не похожих на квартирантов, а больше смахивающих на родственников, которыми Анютка их и представляла соседям. Либо продавала потихоньку что-то из антиквариата, которым вначале была битком набита ее квартира.
Но с каждым годом количество дорогих вещей, годных для продажи, неумолимо сокращалось. А жить в одной квартире с посторонним человеком Анютке не очень-то нравилось. Но что ей было делать? Официально сдать свое жилье она не могла. Собственником этих апартаментов являлся ее папа, который не оставил дочери даже доверенности. Продать квартиру она не могла по той же причине, да Анютка и не хотела ее продавать.
Как ни была она обижена на своего папу, но девушка прекрасно сознавала, как дорога для него именно эта квартира, а не какая-нибудь другая. С тех пор как деньги валом повалили к политику, Анюткин папа приобрел множество куда более дорогой и элитной недвижимости, преимущественно за рубежом. Но в эту квартиру он должен был вернуться. Рано или поздно это обязательно бы произошло. И поэтому Анютка просто жила, продавая одну статуэтку за другой, а временами не брезгуя и картинами, и скульптурами, и даже целыми сервизами.
И каждый раз, поджидая заветный перевод, Анютка с содроганием думала: а вдруг он не придет? Вдруг с ее папой что-нибудь случилось, и он не сможет перевести своей дочери деньги. Что тогда? Что ей делать? Как она будет жить дальше?
Перед Анюткой все явственнее вставал призрак нищеты и тяжелой работы. А работать Анютка не любила, не умела, да и не хотела тоже. Так она и жила, пугаясь и ликуя, когда деньги все же приходили. А значит, еще целый год можно было прожить счастливо и вполне беспечно. Но деньги всегда кончались быстрее, чем Анютка планировала. И призрак бедности вновь вставал перед ней, во всей своей неприглядности.
Лаврик появился в жизни Анютки в один из таких затяжных периодов безденежья. Он был подобен рыцарю в сверкающих доспехах. Возил Анютку по ресторанам, где она не бывала уже несколько месяцев, покупал ей милые сердцу всякой женщины безделушки, дарил цветы и сласти. А взамен хотел лишь одного – жить в ее шикарных апартаментах.
– Валя меня обожает, – жеманничала Анютка. – Но вот только не знаю, что скажет мой папа? Одобрит ли он такого жениха?
– А чем же Ла… Валя тебе плох?
– Ну, он из совсем простой семьи. И папа у него… подвержен влиянию алкоголя.
Это Василий-то «подвержен»? Да подвержен – это вообще не то слово! Оно и в десятой части не обрисовывает ситуации. Василий в этом самом алкоголе плавает по самые уши, по макушку! Ни одного грамма крови нет в его жилах, один только портвейн и дешевая сивуха. Да уж, вряд ли опальному, но все равно богатому папе придется по душе такая родня.
– И тогда нам с Валей придется расстаться, – вздыхала Анютка. – Я не смогу пойти наперекор воле моего дорогого папочки. Валя это знает и поэтому старается изо всех сил завоевать мое сердце.
Определенно, Анютка-малютка куда лучше была осведомлена о житейских нюансах Лаврика, нежели мулаточка Лена. Та считала Лаврика сынком богатых родителей. А вот Анютка точно описала настоящего родителя Лаврика. И еще – Анютка-малютка твердо знала себе цену. И что самое интересное – она сумела внушить ту же мысль и Лаврику. Как говорится, на всякого мудреца довольно простоты. Вот и хитроумный Лаврик попался в сети еще более хитрого и коварного существа, не опознав его за изящной оберткой куклы-бабочки.
– А вот и он! – внезапно встрепенулась Анютка. – Идет! Его шаги! Я милого узнаю по походке!
И она легко поднялась и побежала-полетела в холл, встречать своего избранника.
– Милый, а у нас гости, – послышался ее тоненький голосок.
– Кто?
– Какие-то девочки и Лена!
– Ленка? Ленка-негритоска? Какого черта она приперлась?
– Милый, что за выражения, – ласково укорила его Анютка. – И потом… Я думала, ты ей дал наш адрес.
– Я? С какой стати? Да я, напротив, сделал все возможное, чтобы она меня не нашла. А-а-а… Понял! Это ты тогда язык распустила. «Посмотри, вон мои окна!» Кто тебя за язык тянул, а?
Похоже, не все было так радужно в датском королевстве и в одной отдельно взятой семье, как бы это ни хотелось представить таким образом Анютке. Не так-то уж Лаврик перед ней и трепыхается. Скорее даже совсем напротив, он относится к своей подружке снисходительно и свысока. Впрочем, это ничего не меняло. Подруги нашли Лаврика. И теперь ни за что на свете не отпустили бы его!
Лаврик не заставил себя ждать. Он вошел в кухню – высокий, стройный, широкоплечий. Настоящий образчик благородного рыцаря и красавца-мужчины. Но если второе было вполне верно – Лаврик был красив, то первое, насчет благородного рыцаря, являлось наглой выдумкой самого Лаврика.
– Привет, – произнесла Кира, вставая за спиной Лаврика таким образом, чтобы загородить ему выход из комнаты.
Вторым выходом было окно. Но Кира надеялась, что Лаврик не бросится сигать с высоты третьего этажа дома старинной постройки, где каждый этаж равен четырем с половиной метрам, да еще имеются толстенные перекрытия и приличной высоты цокольный этаж.
– Ну, и что случилось? – угрюмо поинтересовался Лаврик у Лены без всякого намека на любезность или даже простую вежливость. – Чего тебе надо? Если ты насчет машины, то сразу тебе говорю, сама должна была смотреть, что берешь. С меня взятки гладки! Не увидела при покупке дефектов – твои проблемы, тебе и расхлебывать!
И Лаврик плюхнулся на мягкий стул с высокой резной спинкой, развалившись на нем нарочито небрежно и по-хозяйски, чтобы лишний раз подчеркнуть, что он тут у себя дома, а все прочие – только его гости и будут находиться тут ровно столько, сколько он сам потерпит их присутствие.
Лаврик сидел и молчал. Кира перекрывала пути отступления. Лена ничего не говорила. А Лисицу подруги оставили внизу, чтобы не смущать Анютку. И, так как все молчали, первой заговорить пришлось Лесе:
– Тебе привет от Светланы.
– От какой Светланы?
– Собакевич.
Лаврик нервно дернулся, услышав эту фамилию. Он явно ожидал любого поворота событий, но только не такого. И по его красивому, немного порочному лицу скользнуло выражение искреннего недоумения. Он не понимал, к чему тут упомянули имя бухгалтерши? Но счел нужным выяснить это.
– И что дальше? Просто привет? Тогда ей тоже привет от меня передавайте. – И, повеселев, Лаврик поднялся со стула: – Если вы уже все сказали, тогда всего доброго. У нас с моей куколкой на сегодня еще есть кое-какие дела. Да, Анютка?
Но Анютка не успела ничего ответить, потому что вновь заговорила Леся:
– Мы твой привет Собакевич передать не сумеем. Она мертва.
И вот тут Лаврика дернуло по-настоящему! Шандарахнуло, словно электрическим разрядом! Он даже на месте подпрыгнул, еще и подергался в легких судорогах около десяти секунд. И побледнел! И позеленел! И затрясся! Одним словом, продемонстрировал все признаки сильнейшего волнения.
– Вы это чего?! – прошептал он затем непослушными губами. – Кто умер?! Светка, что ль?!
– Она самая.
– Собакевич? Померла? А отчего? Здоровая тетка же была! Я думал, она на меня еще сто лет пахать станет, а она…
Тут Лаврик прикусил язык, но было уже поздно. Подруги уже услышали то, что хотели узнать. Лаврик и Светлана были связаны какими-то общими делами! Светлана работала на Лаврика, он сейчас сам об этом проболтался!
Но Лаврик уже справился с волнением, подсчитал в уме вероятные убытки, которые могли последовать из-за скоропостижной смерти Светланы, смирился с ними и уже совсем другим, равнодушно-нейтральным тоном спросил:
– И от чего померла-то? Инфаркт? Инсульт? Машина сбила?
– Нет, не угадал. Она не сама умерла. Ее убили.
И снова Лаврик задергался. На этот раз еще сильнее, чем в первый раз. По его телу словно электрические разряды забегали.
– Убили?! Кто? Как? За что?
Пожалуй, последний вопрос волновал его сильнее всего. И Лаврик даже не предпринял попытку изобразить, будто это не так.
– На Светлану напали поздно вечером. Ударили ножом. Врачи сказали, что смерть наступила мгновенно. Она совсем не мучилась. Но вот что странно: ни денег, ни ценных вещей убийца не взял. Значит, они были ему не нужны? Значит, это был не грабитель?
Лаврик явно тоже так думал.
– Кто? Кто из них? – шептал он побелевшими губами. – За что? Как узнали? Как смогли? Как осмелились?..
Теперь он явно трусил за свою драгоценную шкуру. И этот страх был самым искренним и неподдельным чувством, которое Лаврик продемонстрировал с момента своего знакомства с подругами. Вот они каковы, эти современные красавцы-мужчины! Ткнешь их посильнее, они и сдуются. Теперь дело было за малым: напугать Лаврика до такой степени, чтобы он принялся каяться в своих делишках, надеясь на помощь, понимание, совет и сочувствие.
Но напрасно подруги мечтали об этом. Если парень и нуждался в сочувствии, то точно в их – глупом и бабском.
– Анютка, я пошел! – внезапно метнулся он к выходу. – Сегодня ресторан отменяется!
– Но я хочу есть!
– Купи себе пиццу, – отмахнулся от нее Лаврик. – Мне некогда!
– Куда ты собрался?
– Не твое дело, курица! – неожиданно злобно огрызнулся парень, и пухленькие губки Анютки обиженно задрожали. – Сиди дома, позвоню!
И с этими словами Лаврик, отодвинув Киру со своего пути, устремился к выходу. Кира не стала ему особенно мешать. Чуток посопротивлявшись для виду, она благоразумно отступила в сторону. Кулаки у Лаврика были тяжелые. А сам он был в таком настроении, что, не задумываясь, пустил бы их в ход. Полученное им в детстве воспитание от Василия из казармы вряд ли могло бы серьезно помешать Лаврику в этом деянии.
У Киры был еще один резон поступить именно так. Внизу дежурил верный Лисица. И, едва Лаврик выскочил из квартиры, как Кира нажала на кнопку вызова. Это был сигнал Лисице: проследить за вышедшим из дома человеком.
Между тем оставшаяся в одиночестве Анютка внезапно горько расплакалась.
– Какой же он все-таки гад! Какой мерзавец! – повторяла она сквозь слезы. – Я все про него расскажу своему папе! Он его накажет!
– Да? И как же? Заставит на тебе жениться?
Лена не скрывала своего торжества и сарказма. Соперница была совершенно посрамлена в глазах мулатки! Теперь у Анютки не было ничего. А у Лены были и контракты с иностранными домами мод, и «Мерседес», и даже папа, который не только никуда не девался, а напротив, активно строил новый общественный строй пусть и в далекой, но вполне конкретной Африке.
У Лениного папы в его африканском доме даже был (иногда, как она сказала) Интернет, так что дочь могла пообщаться с любимым папочкой и еще более любимой мамочкой практически в любую минуту и убедиться, что они все так же способны отравлять ей жизнь и портить настроение, как и прежде.
Иногда ведь пять минут личного общения куда лучше убеждают вас в сделанном вами или за вас выборе, нежели долгие и мучительные размышления.
Определенно, Лена выигрывала у Анютки по всем статьям. Главная козырная карта Анютки – якобы неземная любовь к ней Лаврика – была побита самим Лавриком. И теперь Лена могла позволить себе чуточку этакого «христианского милосердия» в отношении бывшей соперницы.
– Ну что ты, дорогая, – пропела она. – Будет еще и на твоей улице праздник! Только, конечно, не с этим человеком.
– Много ты понимаешь! – хлюпнула носом Анютка. – Валя знаешь какой ко мне внимательный!
– Да уж, видела… Только что!
– Ну и что? Это у него нервное. Не знаю, отчего он так взбеленился? Никогда с ним такого еще не бывало! Может быть, действительно случилось что-то страшное? Эта Светлана – она ему кто?
Вопрос этот для девушки, живущей фактически в браке с мужчиной, был довольно-таки странным. Кому же и знать о делах Лаврика, как не его сожительнице? Но сама Анютка, кажется, так не думала. И упорно ждала от своих новых знакомых каких-то объяснений.
– Ань, ты нас извини, но что ты вообще знаешь о делах своего Лаврика?
– Вали! – упрямо поправила Анютка. – Не Лаврика, а Вали! Ничего не знаю!
– Но как же так? Он ведь что-то тебе рассказывает?
– Конечно! Постоянно!
– Ну?
– Так кто же его слушает! – возмутилась Анютка. – Только не я!
– Ты должна была слушать!
– Я?!
– Но он же с тобой делится.
– А он меня спросил перед тем, как вываливать на меня свои проблемы? Оно мне надо?! Зачем мне вникать в его проблемы? Сам вляпался, пусть сам все и расхлебывает!
– Выходит, тебе совсем наплевать на дела твоего жениха?
– Не совсем, но… Как бы вам объяснить, – утратив былой боевой тон, пробормотала Анютка. – Ну, к примеру, узнаю я о каких-то Валиных проблемах, и что? Помочь я ему все равно ничем не смогу. Так зачем мне попусту свою нервную систему перегружать? Пусть сам решает, как быть и как жить. Он мужчина – ему виднее!
Позиция Анечки до боли совпадала с позицией ее родной мамочки, которая тоже любила перекладывать весь груз ответственности на плечи более сильного, мудрого и решительного существа – своего мужа. И, что самое странное, ее мужу это очень нравилось.
Ситуация, таким образом, представлялась в виде прекрасной статуи, сверкающей с высоты мраморного, украшенного позолотой и богатой резьбой и очень крепкого, монолитного пьедестала.
Но тут ведь как… Главное – не ошибиться с выбором пьедестала. А то попадется тебе не крепкий трон, а колченогая табуретка, и полетит с нее красавица прямо в грязь, а то еще и мордой об землю. Но Анютка, похоже, о такой перспективе не задумывалась. Согласно ее мнению, получалось, что все мужчины сродни ее отцу – крепкому семьянину, даже в изгнании не забывающему о своем отцовском долге.
– Так что в проблемы Вали я не вникаю, – закончила свои пояснения Анютка и печально вздохнула.
– Но что-то ты ведь должна была услышать? Ты же не глухая!
– Ну… Кое-что я и правда слышала. Только не знаю, поможет ли это вам.
– Говори!
– Дело в том, что у Лаврика есть близкий приятель – Эрни.
– Да, да… Есть! Мы знаем! Продолжай!
– Но этот Эрни – очень странный.
– Почему?
– Лаврик говорит, что они дружат уже много лет, чуть ли не с детского сада или что-то в этом роде. Но я никогда в глаза не видела этого Эрни.
– Даже его фото?
– Даже фото!
– И в гости он к вам не заглядывал?
– Ни он к нам, ни мы к нему. Но между тем Эрни звонит Лаврику почти каждый день. И они о чем-то постоянно разговаривают. Но в последнее время они беседуют все напряженнее и напряженнее. И мне кажется, что проблемы Вали в первую очередь связаны с этим Эрни. Во что-то он Валю впутал. Но я точно не знаю, во что именно.
Леся с увлечением послушала бы рассказ Анютки и дальше, ее очень заинтересовал этот таинственный Эрни, никогда не показывающий людям своего лика. Но в этот момент ей снова позвонил Леонид.
– Ну вот, – убитым тоном произнес он. – Я в квартире Светланы! И где мне искать улики, которые помогли бы изобличить преступника? На кухне? Или в туалете?
– Где?! – невольно ахнула Леся.
Впрочем, ее поразило не само место, где Леонид собирался производить свои поиски, сколько то обстоятельство, что эти поиски вообще стали возможны. До последнего момента она не верила в то, что Леонид реально проникнет в квартиру Светланы. А теперь вдруг выясняется, что все-таки ему это удалось.
Но Леонид понял ее по-своему и произнес:
– Вот и я тоже думаю, что в туалете рыскать глупо. Лучше начать сразу со спальни. Когда мы жили вместе, Светлана частенько по вечерам строчила что-то в своей записной книжке, а потом прятала ее в прикроватную тумбочку. Не думаю, что после развода она избавилась от этой своей привычки. Как сейчас помню ее огромную записную книжку. Я, бывало, шутил – это у тебя, дорогая, не дамская записная книжечка, а настоящий гроссбух.
– А она что? – машинально спросила у него Леся.
– Смеялась и говорила, что так и есть. Она ведь не кто иной, как бухгалтер. Ей по статусу положено иметь дома свой гроссбух.
– Но не в спальне же!
– Вот-вот, и я о том же! Как вы думаете, может быть, нашей со Светланой супружеской жизни не хватало интимных моментов? Ну, секса там?
Час от часу не легче! И что теперь – прикажете реанимировать личную жизнь Леонида? Да и где она, эта его личная жизнь? Давно скончалась, во время развода.
Леся даже не стала париться с ответом. Вместо этого она строго приказала:
– Леонид, опишите мне, что вы сейчас видите перед собой!
– Ступеньки.
– Ступеньки? Так вы еще не вошли в квартиру Светланы?
– Нет.
– Но я так поняла, что вы уже там. Разве нет?
– Я сейчас войду в нее. Разве это не одно и то же?
Нет, по мнению Леси, это было далеко не одно и то же. И она оказалась права.
– О черт! – услышала она в трубке голос Леонида.
– Что там?
– Дверь не открывается. Похоже, Светлана за это время сменила дверные замки!
Леся ощутила бы нечто вроде триумфа, если бы не была столь раздосадована глупым поведением Леонида и тем, что сама едва было не попалась на его удочку. Отныне да здравствует Здравый смысл – и до свиданья, госпожа Интуиция! Вы не оправдали возложенного на вас высокого доверия, а засим – простите и прощайте.
– Леонид, я перезвоню вам немного позже, – произнесла Леся вполголоса, уже идя обратно, к комнате Анютки, чтобы продолжить участие в общем разговоре.
Но Леонид отреагировал на ее слова как-то рассеянно. Он с кем-то здоровался и растерянно объяснял, что вот, хотел взять вещи жены, чтобы отвезти их ей в больницу, но такая досада, дверь закрыта, а новых ключей у него нет.
– С кем вы там разговариваете?
– Сосед. Это сосед Светланочки, – вполголоса пояснил Леонид. – Мы с ним немного знакомы, и он…
– Ну, раз так, тогда до свиданья.
И Леся с облегчением, что нашелся еще один чудак, согласившийся выслушать Леонида и посочувствовать другому чудаку, вырубила связь. Не станет она больше слушать этого недотепу, хватит с нее!
Правда, мимолетно что-то царапнуло ее душу. Голос человека, заговорившего с Леонидом, показался Лесе смутно знакомым. Но она уже торопилась обратно к своим друзьям, к исповеди плачущей Анютки, и поэтому задумываться о том, что казалось ей несущественным, даже не сочла нужным.