Глава 8

Рассказывала Марта Гербертовна увлеченно. Слушать ее было сплошным удовольствием. Грамотная речь плюс захватывающая интрига в рассказе, такой свидетель – это ли не мечта каждого следователя?

– Все три мальчика росли на моих глазах. Из резвых малышей они превращались сначала в заводных подростков, а затем и в статных юношей.

Все трое братьев были хороши собой. Каждый по-своему, но в привлекательности нельзя было отказать ни одному из них. Со временем старики очень привязались к ребятам. Пользуясь этим, бессовестная Ирочка, воплощавшая свои матримониальные планы в жизнь, неизменно подкидывала сыновей к свекру и свекрови. Но справедливости ради надо сказать, что профессорская чета Добряковых этому совсем не препятствовала, а, напротив, поощряла.

– Они души не чаяли в Мише и Феде. Ну а Гриша доставался им как бы в придачу. Знаете, в советские времена было такое понятие, как «набор».

– Набор?

– Да. Как сейчас помню, их выдавали на всех предприятиях нашей страны. Так вот в этот набор входило одно-два дефицитных наименования, к примеру, палка твердокопченой колбасы, ветка бананов, шоколадные конфеты, а в дополнение шло что-нибудь скучное и завалявшееся на магазинных полках: консервы – бычки в томате, перловая крупа или что-то в этом же роде.

– Понимаю, что вы имеете в виду. Миша с Федей были дефицитом, а Грише досталась горькая роль балласта.

– Не спешите его жалеть, – покачала головой Марта Гербертовна. – Вы еще не знаете об этом поганце самого главного.

Пока Гриша был маленьким, особых проблем он не доставлял. Шумным или дерзким он не был. Во всяком случае, со взрослыми вел себя скромно. Но однажды Эсфирь, которая считала всех трех мальчиков своими племянниками и не выделяла ни одного из них, одинаково оделяя их подарками и шлепками, зашла к себе в комнату и замерла, пораженная до глубины души.

Гриша, еще несколько минут назад вежливо ей улыбавшийся, сейчас деловито кромсал ножницами ее новую ночную рубашку. Не нужно забывать, что дело происходило в Советском Союзе, где достать красивую вещь было затруднительно. А уж вещь, сделанная за рубежом, модная и элегантная, вообще могла занять место в музее семейных ценностей.

Эту ночнушку из натурального шелка, да еще украшенную удивительно нежным и приятным к телу кружевом, волшебно красивую и воздушную, да еще и называющуюся удивительным словом «пеньюар», подарила Эсфири одна ее знакомая, чей муж – оперный певец иногда ездил за границу с гастролями.

– Сама бы носила, но с ростом муж не угадал. Я в нее нипочем не влезу, даже коленок она мне не прикрывает, а тебе подойдет. Твое счастье, носи и радуйся.

И как раз в этот день Эсфирь хвасталась перед сестрой и подругой своей обновкой. А Гришу выставили из спальни. Пятилетний мальчик и так проявлял слишком нездоровый интерес к разным выпуклостям и впадинкам на телах своих тетушек. Гриша в ответ попытался сопротивляться, и Эсфирь выставила заартачившегося мальчишку, дернув того за ухо.

Видимо, Гриша всерьез на нее за это обиделся, вот и решил отомстить, изуродовав вещь, из-за которой его подвергли унижению. Увидев хозяйку изуродованного пеньюара, мальчишка бросил ножницы и отпрыгнул в сторону. Он понимал, что попался с поличным, но раскаиваться не собирался.

– Так тебе и надо, гадина! – неожиданно злобно крикнул он, добавил нецензурное слово, показал обомлевшей Эсфири язык и вылетел из комнаты, пока тетушка приходила в себя.

Но дальше дела разворачивались еще удивительнее. Пылая жаждой мести, Эсфирь вылетела следом за Гришей. Прихватила она с собой и улики – ножницы и испорченную сорочку.

– Мама, папа, посмотрите, что он наделал!

И тут Гриша поразил ее еще больше. Вместо того чтобы смутиться, мальчик сделал большие глаза и замотал головой:

– Это не я!

– Что ты врешь? Я видела, как ты ее резал!

– Я не резал! Это Миша порезал! А я хотел сложить кусочки обратно.

И кинувшись к профессору, мальчик горько зарыдал:

– Пожалуйста, не прогоняйте меня! Я знаю, что я вам чужой! Миша сказал, чтобы я молчал о том, что он сделал. А иначе он грозился сделать так, что вы никогда больше меня не позовете к себе!

– Что за глупости? – вскипел профессор. – Михаил, ну-ка, немедленно иди сюда!

Напрасно Эсфирь пыталась защитить племянника, говоря, что Миша не мог такого сделать или сказать. Напрасно. Миша как раз вошел в переходный возраст, и у него частенько случались всплески гормонов, когда он носился по квартире, хамил бабушке и вообще вел себя не очень-то красиво, впрочем, что свойственно многим находящимся в переходном возрасте подросткам.

Но Эсфирь была уверена, добрый Миша никогда бы не испортил вещь, которая была ей так дорога. На такое мог быть способен только маленький гадкий Гриша. Эсфирь вспомнила многие другие мелкие пакости, за которыми заставала племянника. К примеру, он любил мучить животных, находя какое-то садистское удовольствие в этих играх. А если животное кусало его или как-то иначе огрызалось, тут же мчался к профессору или его жене. Только за ними он признавал право карать и миловать, этого у него отнять было нельзя.

Также Гриша был очень развитым ребенком. Умным, хитрым, изворотливым. Он удивлял всех своих знакомых абсолютно правильной речью, но все впечатление портил каким-нибудь неожиданно циничным заявлением, уместным для взрослого человека, но невозможным для маленького ребенка.

Кира покивала и напомнила старухе:

– Вы сказали про убийство.

– Дойдем и до этого. Терпение.

В семье профессора Добрякова всегда были животные. Его супруга родилась и выросла в селе. Она привыкла, что с детства ее окружало множество всякой домашней живности, и в городе отчаянно скучала по прежней жизни. Последним ее приобретением был карликовый шпиц – Бабочка. Прелестная девочка попала в семью совсем крохой. Она обладала веселым и уживчивым характером, дружила со всеми, за исключением Гриши, которого либо обходила стороной, либо рычала на него.

– Странно, почему Бабочка так ведет себя с тобой? – удивлялся профессор.

– Это потому что на мне запах кошки, – оправдывался Гриша. – У нас во дворе много кошек. Мама посылает нас их кормить.

Все приняли это объяснение. И только Эсфирь подумала о том, почему же тогда Бабочка не лает на Мишу с Федей? Ведь братья ходили кормить кошек по очереди.

– И вот однажды Бабочка пропала.

Когда это случилось, жена профессора очень расстроилась. Она была больше других привязана к шпицу. Мальчики, видя горе бабушки, приняли активное участие в поисках Бабочки. Но найти собачку никому из них не удалось. Зато Гриша умудрился где-то поранить руку.

– За гаражи во дворе лазил, а там какая-то проволока. Вот и рассадил руку, да ерунда, заживет.

Но Эсфирь, которая обрабатывала раны мальчика, невольно заметила:

– Похоже на отметины чьих-то зубов. Тебя укусила собака?

– Капкан там ржавый валялся, – вырвался из ее рук Гриша. – Пружина сработала, мне и прищемило руку в нескольких местах.

Эсфирь ему не поверила. Она позвала подругу – Марту. Вдвоем они нашли какого-то мужика, который согласился за бутылку залезть за гаражи, посмотреть, что там делается. Надо сказать, что гаражей во дворе было всего три штуки. Но поставленные в разное время и разными хозяевами, они стояли так неудачно, что между их задними стенками оставалось небольшое пространство. Своего рода пятачок, никем не занятый и надежно прикрытый. Туда скидывали всякий старый хлам, который было лень тащить до мусорки. И конечно, и проволока, и даже ржавый, пришедший в негодность капкан там вполне могли находиться.

Но что-то заставило девушек усомниться в словах Гриши. Они не поскупились, но награда за упорство их ужаснула.

– Вот ваша псина, – передал сконфуженный дядька свою страшную находку. – Околела уж, бедняжка. Давно лежит, в проволоке, видать, задохнулась. Одного не пойму, как она там очутилась? Хоть и маленькая, а между гаражами вряд ли бы пролезла.

А вот подруги знали, как встретила свою смерть собачка. Они были уверены, что это Гриша затащил Бабочку, а потом долго издевался над собачкой и наконец придушил ее. Но перед смертью Бабочка все же дала отпор врагу, сумела напоследок укусить мерзавца.

С тех пор прошел уже не один десяток лет, но Марта Гербертовна до сих пор трепетала от гнева, переживая воспоминания юности. Кира молчала. Бесспорно, убийство маленькой и, в сущности, беззащитной собачки – отвратительный поступок. Во многих странах его даже назвали бы преступлением. Но у нас в стране в большинстве своем люди жестоки. Убийство домашнего животного по закону карается в лучшем случае штрафом. Да и потом, можно ли считать убийцу собаки способным на убийство человека?

– А что сказал сам Гриша в свое оправдание? Он ведь сам еще раньше признался, что искал за гаражами.

– Сказал, что нашел Бабочку уже мертвой. Не хотел нас расстраивать, вот и заявил, что не нашел. Дескать, хотел ночью достать ее и тайно похоронить, чтобы она навсегда осталась в нашей памяти живой, милой и веселой собачкой, а не холодным окоченевшим трупиком.

Профессор Добряков вновь растрогался, профессорша пустила слезу. Бабочку похоронили, а Марта Гербертовна навсегда поставила себе целью не находиться в одном помещении с Гришей. Сестры присоединились к этому решению. И с тех пор, когда Гриша появлялся в доме профессора, Эсфирь с сестрой демонстративно поднимались и уходили наверх к Марте.

К счастью для них, вскоре Гриша перестал появляться в семье профессора. Все были удивлены, почему он не приходит, а вот Марта знала ответ. Профессор умер, в стране началась перестройка. Былое благополучие профессорской семьи растаяло, как дым. Теперь вдова профессора и его дети сами нуждались в помощи. Ну а Гриша никому, кроме самого себя, помогать не собирался.

– Последнее, что я слышала от Миши, будто бы его брат продал квартиру, которую ему как самому младшему и обездоленному оставила Ирочка, а деньги вложил в какой-то бизнес.

– Это было давно?

– Лет двадцать назад. Или даже еще больше.

Да уж, подфартило! Увы, сведения, покрытые пылью лет, Киру не интересовали.

– И больше вы ничего о Григории не слышали?

– Не слышала и не желала слышать! Этот человек навсегда остался в моей памяти как мучитель и убийца бедной Бабочки!

Кира в ответ только вздохнула. Она провела с соседкой почти два часа, а не услышала от нее ни грамма полезной информации. Убийство Бабочки никак не могло вывести ее на след преступника, прикончившего Михаила. Да и в качестве компромата на Григория этого было слишком мало.

Даже если предположить, что добытую во время следствия некую нелицеприятную информацию о Григории Селиванове можно будет использовать против него в борьбе со строительной компанией «Эрнст», все равно убийство собачки, к тому же недоказанное, слишком слабый аргумент в споре с такими акулами. Даже вовсе не аргумент. Выйдешь с таким, пожалуй, что еще и засмеют.

Впрочем, у Киры оставалась надежда, что другие близкие Грише люди смогут рассказать о нем больше.

– А как была фамилия отца Федора?

– Пельцер. Вот он как раз был настоящий стопроцентный еврей. При первой же возможности эмигрировал из нашей страны.

– У вас сохранились какие-нибудь координаты Федора и его родных?

– Нет, мальчик перестал приходить в дом профессора примерно в то же время, что и Гриша. Последний раз я видела обоих братьев на похоронах профессора.

Вот ведь странно, Грише старуха ставила это в вину, а про Федора даже не заикнулась, что он некрасиво поступил. Видимо, Федор был у Марты Гербертовны в любимчиках. Тихий и умный еврейский мальчик, он интуитивно знал, как себя вести и что говорить, чтобы выглядеть хорошо при любых обстоятельствах.

По дороге домой Кира вспомнила, что обещала Лесе закупить продукты к ужину. Завернув к гипермаркету, она набрала номер подруги и выпалила:

– Я уже в магазине, что купить?

– На ужин крабы в экзотическом соусе из тропических фруктов. Морепродукты в кокосовом молоке. И обязательно пять видов десерта и мороженое десяти сортов.

Кира похолодела… «Это в какую же сумму влетит ужин для Лисицы? И где достать для него продукты? И вообще, зачем мороженое десяти сортов, если Лисица предпочитает лишь два сорта – шоколадное и ванильное? Их и надо брать, зачем же еще восемь? Да и где она раздобудет кокосовое молоко? В тех орехах, которые лежат на прилавках магазинов, оно вряд ли найдется».

Крабы в супермаркете не нашлись, только живые раки, экзотические фрукты были представлены несколькими коробочками с уродцами, название которых Кира с трудом прочитала. Мороженое и готовые десерты в количестве, ей указанном, Кира в свою тележку побросала. Оставался вопрос с кокосовым молоком. Но так ли оно уж нужно для задуманного Лесей ужина?

Но решив, что Лесе должно быть видней, Кира перезвонила подруге и робко поинтересовалась:

– Можно взять консервированный кокосовый сок? Или обязательно нужен свежий?

– Ты с ума сошла? Зачем он нам?

– Я? По-моему, это ты сошла! Диктовать мне такой невероятный список!

– Какой список? Я даже не успела тебе ничего сказать, как ты уже отключилась.

– Так ты не для меня про крабов говорила?

Леся откашлялась и объяснила:

– Клиенты передо мной сидели. Интересовались, что в своих пяти звездах на ужин получат. Вот я им и объясняла примерное меню.

Поняв, что чуть было не стала жертвой недоразумения, Кира быстренько раскидала свои покупки обратно по их местам и вновь отправилась вдоль рядов, закупая уже те продукты, которые диктовала ей Леся. На сей раз список оказался вполне разумным. Он также включал свежие рыбьи головы для Фантика и Фатимы. В последнее время кошки начали отказываться от мяса свежей рыбы, но вот чуточку подпорченные головы форели хрумкали с явным удовольствием.

Дома девушки оказались одновременно. Маршрутки до «Чудного уголка» ходили бесперебойно, так что Леся, добираясь до поселка, не испытала никаких затруднений. Она сразу же сунула нос в пакеты с купленными Кирой продуктами и одобрила их.

– Молодец. Мяса взяла, как я тебе и говорила, три кило?

– Пять. Три – это свиная шейка. Два – это говяжья вырезка. И еще утку прихватила на всякий случай.

– Вообще здорово! Утку оставим на завтра, она все равно заморожена. А начнем с мяса, оно просто отличное.

Леся быстро разрезала говяжью вырезку на порционные куски, которые принялась азартно отбивать. Кира поспешно прикрыла все свободное пространство вокруг Леси пленкой, полотенцами и вообще всем, что нашлось под рукой и что легко потом можно было отмыть. По опыту она могла сказать, что уже после десятой отбивной Леся покроется мелкими красными точками. Но если вымыть Лесю не представляло особой трудности, то отмыть брызги с поверхности соковыжималки и шершавой поверхности плитки было весьма затруднительно.

– Отобью сразу побольше, – пыхтела Леся. – Чтобы и на завтра тоже хватило.

– Завтра ты обещала утку.

– Утка будет вечером. А ты режь шею.

– Что?

– Режь, говорю, свиную шею. Ее еще надо замариновать.

Кира не стала спорить. Аппетит у Лисицы был хороший. Он был вполне способен умять все два кило вырезки и три кило шеи, если не в один присест, то за два подхода – совершенно точно.

Действуя вместе, подруги очень быстро управились с горой мяса. Но им было не жаль потраченных усилий. Они хорошо знали, мужчина будет доволен ужином лишь в одном-единственном случае, если обнаружит на своей тарелке натуральный мясной бифштекс.

– Теперь нужен лук кольцами!

Лук тут же был подан.

– Теперь посолить, поперчить, залить стаканом сухого вина, и пусть мясо маринуется.

– Предлагаю устроить вечеринку в саду. Разожжем гриль, поджарим мясо на углях. Это и вкуснее, и придаст нашему ужину нужную торжественность. И в то же время романтичность.

Леся не возражала. Закончив с мясом, она тут же отправилась к грядкам за свежей зеленью. Между тем Кира порубила в салат молоденькие огурчики и розовые помидорчики. В теплице у Леси первые появлялись уже в июне. Помидоры поспели следом за огурцами всего спустя неделю-две. Но зато и плодоносили кусты вплоть до октября месяца. Ни заморозки, ни холод не были им препятствием. Теплица из поликарбоната была такой теплой и так нравилась растениям, что они совершенно не обращали внимания на то, что вокруг них уже осень.

Но как уже говорилось, сейчас было начало лета, и помидоры еще только-только начинали розоветь. Впрочем, на их вкусе это совсем не сказывалось. Даже в недозрелых помидорах со своего огорода было все равно куда больше вкуса, чем в покупных магазинных – глянцевых и каких-то неестественно-красных. Эти помидоры не дозревали даже положенные на окно. Они там быстро портились.

Как и ожидали подруги, Лисица появился, когда над их участком разнесся аромат жареного на углях мяса. Правда, заходить стеснялся. Махал руками и призывал к себе Киру.

– А я не один, – сообщил он ей шепотом. – Ничего?

– А с кем ты?

Кира с любопытством выглянула на улицу, где стояла машина Лисицы. С тех пор как Лисица приобрел себе «Мазератти», Кира не знала, что и ожидать от приятеля. На такой машине даже конопатый Лисица смотрелся как король. Может быть, привез невесту?

Но вместо длинноногой красотки в машине сидел пухленький светловолосый мужчина. На вид ему было лет тридцать. И он сразу же понравился Кире. Было в нем что-то простодушное и детское, что сразу же привлекало к нему сердца людей.

– Это Эдик, – пояснил Лисица. – Мой… коллега. Он живет с родителями, а они уехали на месяц к морю. Эдик уже неделю тоскует на пельменях, котлетах и гамбургерах. Очень хочет домашнего супчику. Можно ему к нам присоединиться за ужином?

– Ну конечно! – не задумываясь, воскликнула Кира. – О чем речь!

Лисица повеселел и сделал знак Эдику. Тот просиял улыбкой до ушей. Но не вышел, пока не извлек огромный пакет. И перед Лесей он появился с подношением, содержимое которого приятно удивило подруг, когда они сунули в него носы. В пакете была икра, свежий зерновой хлеб, от которого еще исходило тепло печи, виноград, персики, груши и четыре бутылки французского вина, и не просто столового компотика, а напитка от очень приличных виноделов.

– Это к столу, – стыдливо улыбаясь, произнес Эдик. – Лисица сказал, что зелени и овощей не нужно, но фрукты и вино не помешают.

Подруги с изумлением рассматривали икру. Она была трех видов. Мельчайшая красная икра кеты, зернистая черная и золотистая икра щуки.

– Щучья икра в царские времена на Руси считалась особым деликатесом. Осетровых рыб было в избытке, черная икра считалась едой для черни – батраков и крестьян. А вот золотистая щучья подавалась к царскому столу. Я увидел ее в магазине и захотел попробовать.

Что же, подруги были не против. И щучья икра, запаянная в красивую баночку, и Эдик им обеим понравились. Эдик был мил и улыбчив. Правда, говорил он мало, но по делу. А вот слушал зато внимательно и умел к месту отпустить нужный комплимент. И хотя появление Эдика у них за столом несколько мешало планам подруг раздобрить Лисицу вкусной едой и ласковыми словами, но они быстро пересмотрели свои планы.

– В конце концов, Лисица не такой уж и вредный. Он всегда помогал нам в наших расследованиях. Если мы расскажем ему про беду, в которую угодили Лариса с мужем, он может тоже захотеть им помочь. И не понадобятся никакие наши ухищрения.

– Ну, кроме вкусного ужина.

Но пока до откровенного разговора было еще далеко. Мужчины налегали на мясо с салатом. Леся оказалась права, когда приготовила все мясо. Аппетит Эдика лишь немногим уступал аппетиту Лисицы. И три килограмма ассорти из вырезки и шеи таяли на глазах.

Лесе также пришлось еще дважды сходить в теплицу. Она оборвала там все более или менее розовые помидоры, сорвала все огурцы, оставив лишь крохотные, в мизинчик размером. И все равно опасалась, что угощения может не хватить. И зачем она два дня назад оборвала достигшие зрелости огурцы и замариновала их в двух литровых банках? Не выставлять же теперь их на стол? Хотя с другой стороны, почему бы и нет?

Маринованные огурчики пришлись мужикам по вкусу. Они уже давно перешли на какую-то загадочную тутовую водку, которую пили, молитвенно закатив глаза к небу. Девушки из любопытства тоже выпили по рюмочке этого напитка богов. Водка была и впрямь очень необычной. Она казалась сладковатой, мягко обволакивала пищевод, но при этом не вызывала никаких неприятных симптомов.

– Эту водку пьют натощак при язве желудка. Сушит ее за две недели.

Раньше девушки только слышали об этом рецепте и находили его весьма странным. Как это – с болячкой на слизистой желудка еще и нагружать его спиртом? Но теперь, попробовав водку из плодов шелковицы, они были расположены к этому рецепту куда более. А после второй пробы поняли, что, пожалуй, даже согласны с народными целителями. Именно эта водка и могла вылечить язву.

– А сколько же она стоит? – из любопытства поинтересовалась Кира.

И услышав цену, быстро поняла, почему эту водку пьют почти исключительно в виде лекарства.

Эдик уже давно подсел поближе к Лесе. И глядя на этих двоих, отделенных от нее пламенем костра, который разжег Лисица на гриле, чтобы обжечь решетку и дополнить романтику вечера, Кира невольно подумала, как хорошо смотрятся они вместе. Оба невысокие, светловолосые, аппетитно кругленькие. Вот если бы Леся оставила свои капризы да и вышла замуж за Эдика, наверняка из него получится бы хороший муж.

Ну а Кира тогда могла бы… смогла бы выйти замуж за Лисицу. Конечно, насчет Лисицы у Киры не было точной уверенности, что из него получится хороший муж, но хоть какой-то муж, наверное, мог бы получиться и из него тоже. Как сказала одна из актрис в бессмертной комедии Леонида Гайдая: «Все-таки он мужик, и на нем штаны».

– Лисица, знаешь, у меня есть к тебе один вопрос.

– Какой?

Лисица отвлекся от поддержания огня на гриле и внимательно смотрел на Киру. Взгляд у него был какой-то затуманенный и мечтательный. Кажется, Лисица хотел услышать сегодня от своей подруги нечто особенное. Но даже пример Эдика и Леси, уже сидевших в обнимочку, не смог заставить Киру произнести то, чего, возможно, ждал от нее Лисица.

И вместо того чтобы сказать Лисице, какой он славный, сильный, верный и мужественный, Кира открыла рот и ляпнула:

– Знаешь, а мы с Лесей начали новое расследование…

Глубокий вздох, который вырвался у Лисицы, ясней ясного показал Кире, что приятель ждал от нее совсем не этих слов.

И тем не менее она все же продолжила свою мысль:

– Так вот, мы с Лесей начали дело против одного очень влиятельного и богатого человека. Его фамилия Селиванов, зовут Григорий, а прозвище…

– Распутин.

– Ты его знаешь?

Лисица кивнул, но лицо его окончательно омрачилось.

– Я всегда снисходительно относился к вашим детективным историям, но, честное слово, сейчас вы зашли слишком далеко. Гришка Распутин вам не по зубам!

– Но дело в том…

– Не важно! – рассердился Лисица. – Если я сказал «не суйтесь к этому типу близко», значит, у меня есть на то причины! Я не паникер, но Гришка Распутин – это для вас уже слишком!

– Понимаешь, у этого человека есть строительная компания, которая…

– У него много чего есть. И строительные компании, и банк, и куча трупов на счету! Я требую, чтобы вы забыли про этого человека!

Столь категоричен Лисица был впервые. И Кира, честно говоря, несколько опешила.

– Но Лариса с Богданом…

– Это еще кто такие?

– Лариса – наша подруга. А Богдан – ее муж. Мы тебе о них рассказывали. Они живут неподалеку от нас. Построили себе домик возле леса и…

– А-а-а… мои тезки, Лисицыны. Да, да, теперь припоминаю. И что с ними? Селиванов угрожает вашей подруге?

– Да. Ей самой, ее покою и ее дому.

– У вашей подруги есть муж, пусть он о ней и ее доме и позаботится.

– Но он не может!

– Сожалею, но тут никто ему не поможет. Во всяком случае, я точно не знаю таких людей, которые бы вступились за ваших Лисицыных.

– Но ты ведь слышал про этого Григория Селиванова?

– Да. Я про него знаю.

– А нам расскажешь? Ведь этот Селиванов – настоящий преступник.

– Я в курсе. И все же повторяю, нет! Я запрещаю вам даже близко соваться к этому типу!

Лисица отвернулся обратно к ярко полыхающему огню. Говорить о Григории Селиванове он дальше не собирался. И лицо у него сделалось такое окаменевшее, что просто жуть. Кира знала, когда у приятеля такое вот лицо, к нему лучше не лезть. Надо поговорить с ним на отвлеченные темы, сделать вид, что смирилась с его решением. Тогда возможно… возможно, что когда-нибудь…

И тут же Кира пресекла свои мысли. Нет, никогда Лисица не скажет «да», если уже раньше сказал «нет». Он не из тех людей, которые отказывают. Но если уж отказал, дальше тут что-то доказывать просто бессмысленно. Надо расслабиться, и пусть все идет как идет.

Кира подсела к Лисице поближе и стала вместе с ним смотреть на огонь. Она чувствовала, как плечо сидящего рядом приятеля постепенно становится мягче. Лисица уже отошел от своей вспышки гнева. Теперь с ним снова можно было разговаривать, но только не на тему Селиванова.

– Как у вас замечательно! – услышала Кира голос пьяненького Эдика, который почти спал на плече у Леси.

При виде этой картины глаза Киры хищно сверкнули в темноте. Ладно, пусть Лисица упрямится и дальше. Она все равно найдет способ выяснить правду про Селиванова и его семейку. Было крайне неосмотрительно сразу же выложить Лисице все. Но в случае с Эдиком подруги такой ошибки не допустят.

И улучив минутку, Кира отвела свою подругу в сторонку и велела ей:

– Делай что хочешь, но чтобы Эдик остался у нас ночевать!

– Он и сам уже мне намекал на это. Но мне кажется, что еще слишком рано. Мы с ним только сегодня познакомились.

– Положим его на диване в гостиной. Лишь бы остался у нас.

– А зачем тебе это?

– Надо. Верней, это даже нужно не мне и не тебе, а Ларисе с Богданом.

И Кира рассказала подруге о том, как Лисица наотрез отказался помогать им.

– Может быть, он и прав?

– Конечно, он прав, – отмахнулась Кира. – Кто бы спорил? Но нам-то с тобой надо помочь Ларисе. А для этого нам надо выяснить всю подготную Селиванова. И про его братьев тоже. Про Михаила у нас теперь кое-какая информация имеется, а вот Федор для нас просто темный лес. Марта Гербертовна не знает о нем ничего полезного, кроме фамилии. Уговори Эдика остаться, мы должны с ним побеседовать.

– О чем?

– Я хочу, чтобы он помог нам добыть всю информацию о родных Селиванова, которая хранится у Лисицы в компьютере.

– И как он нам в этом поможет?

– Лисица сказал, что они с Эдиком коллеги. Небось у них друг от друга никаких тайн нету.

Но для осуществления этого плана было мало желания одного Эдика и желания самих подруг. Девушкам требовалось еще устранить Лисицу, который был категорически против того, чтобы в его тайны влезали посторонние. И поэтому девушки принялись действовать.

Основная трудность по устранению Лисицы заключалась в том, что, когда в доме гостили посторонние, Лисица спать не ложился, пока не устраивал последнего гостя на ночлег. Желательно напоив того до умопомрачения. Так Лисица понимал гостеприимство. И теперь он никак не хотел отцепиться от Эдика, который уже и так выглядел достаточно «накушавшимся».

– Мне кажется, его надо отвести в дом, – первой заметила Кира. – Он совсем вырубается.

Лисица недолго пытался растормошить гостя. Быстро понял, что это дело зряшное, и сдался.

– Эх, Эдька, знал бы, что ты такой слабак, не стал бы тебе наливать!

При этом Лисица и сам плохо держался на ногах. Его пошатывало из стороны в сторону, словно под порывами ветра. Тутовая водка оказалась крепкой штукой, так что она буквально свалила обоих мужиков с ног.

– Я постелю Эдику в гостиной, – вызвалась Леся, подмигнув Кире.

Лисица воспринял предложение Леси с благодарностью. И с помощью Лисицы девушки дотащили Эдика до гостиной, после чего Леся провожатых выгнала.

– Идите, присмотрите за огнем. А тут уж я сама… сама разберусь.

Кира потянула Лисицу за собой, и тот послушно пошел. Он вообще сегодня был удивительно податливый, словно бы недавняя вспышка гнева исчерпала весь запас его сил. Он позволял Кире вести себя в сад за руку, словно ребенка. И улыбался при этом до того странно и мечтательно, что Кира обязательно бы в другой раз поинтересовалась о причине столь странной эйфории. Но сегодня такое состояние приятеля ей было только на руку, и поэтому она промолчала.

Они вновь сели у огня, и Лисица заговорил сам:

– Знаешь, иногда мне кажется, что я знал тебя всю свою жизнь. И даже больше того! Мне кажется, будто бы мы и раньше были уже знакомы.

– Когда это «раньше»?

– В прошлой жизни, – совершенно серьезно ответил Лисица. – А разве ты ничего такого не чувствуешь?

Кира пожала плечами.

– И чем мы занимались в прошлой жизни? Кем мы были? Где работали?

– Разве это важно? Нет, Кира, важно совсем другое.

– И что же?

Но Лисица уже снова замолчал.

– Смотри лучше на огонь, – велел он Кире, когда та попыталась снова задать ему вопрос. – Смотри и молчи, может, тогда что-нибудь и сама вспомнишь.

Заинтригованная Кира уставилась на огонь. Но извивающиеся языки пламени не помогли ей вспомнить свое прошлое. Может быть, потому, что Кира никак не могла отвлечься от настоящего? Краем уха она все время прислушивалась к тем звукам, которые доносились из дома.

Успела уже Леся растрясти хватившего лишку Эдика? Или парень так и заснул без всякой пользы?

– Быть того не может, чтобы бодрящий Лесин напиток не сработал, – пробормотала себе под нос Кира.

Кира знала, о чем говорила. Для сильно захмелевших пьянчуг у Леси имелся под рукой особый эликсир. В этот напиток помимо черного чая входило еще до двадцати составляющих. В их числе была полынь, красный жгучий перец, элеутерококк и еще какие-то травы, названия которых Кира уже не помнила. Но выпив один-единственный глоток этого пойла, заснуть было уже невозможно. Напиток бодрил почище всякого кофе. Но пока что условного сигнала Кира не слышала, и это ее тревожило. Почему Леся тянет?

Внезапно из дома донесся дикий вопль. Лисица вздрогнул и вскочил на ноги, а Кира мысленно похвалила свою подругу. Молодец, Леся! Ее фирменный «взбодритель» показал свою силу и на сей раз.

– Что это у них там?

– Ах, да какая разница! – лениво потянулась Кира. – Сядь со мной, успокойся.

– Нет, надо поглядеть.

– Не надо тебе никуда идти. Садись рядом.

Лисица машинально сел, но выглядел все равно встревоженным.

– Пойду! – попытался встать он снова.

Но Кира была начеку. Она знала, «взбодритель» сработал, Эдик теперь способен внятно разговаривать. Сейчас ни в коем случае нельзя пускать Лисицу в дом. Иначе он завалит подругам всю их операцию. И тогда, чтобы задержать приятеля, Кира сделала нечто, удивившее ее саму. Она крепко обвила руками шею Лисицы и поцеловала его прямо в губы.

Губы у Лисицы оказались неожиданно нежными и податливыми. Он не оттолкнул Киру, хотя выглядел изрядно пораженным. Но он не растерялся. И спустя всего несколько секунд с силой прижал девушку к себе и выдохнул ей прямо в ухо:

– Ну, наконец-то! А я уж думал, что ты никогда на это не решишься!

Целуясь с Лисицей, девушка буквально сгорала от стыда. Что она делает? Разве можно первой бросаться в объятия мужчины?! Теперь приятель возомнит о себе невесть что. А ведь ей всего-то и надо было задержать его рядом с собой. Остается надеяться только на то, что завтра утром Лисица не будет ничего помнить. И когда эта мысль посетила Киру, все остальное вдруг стало совсем не важно. И она отдалась окутавшей ее ночи со всей доступной ей страстью.