Глава двенадцатая
Виолетта Викторовна явно злилась. Во всяком случае, ее голос звучал сердито и даже с каким-то надрывом. Да и Виктор был далек от своего обычного чуточку отстраненного состояния.
— Ты идиот! — донеслось до Леси через перегородку. — Теперь мне понятно, что это не просто подозрение — это уже диагноз!
Видимо, в перегородке было проделано вентиляционное отверстие. Через него-то и доносились в библиотеку четкие голоса.
— Ты что должен был делать, кретин? — злобилась Виолетта Викторовна. — Я тебя спрашиваю? Ты должен был извести девку! Но не так! Не так! Теперь в доме постоянно дежурит милиция. И кто знает, чем это все может закончиться для всех нас! Мало ли что они могут найти!
— Заткнитесь вы! — прошипел в ответ Виктор. — Ничего я с ней не делал!
— Как не делал? — опешила Виолетта Викторовна. — А кто же тогда?
— Откуда мне знать? — рявкнул на нее Виктор. — Наверное, кто-то из вашей семейки постарался! Вам лучше знать, бабуля!
— Не смей разговаривать со мной в таком тоне! — холодно произнесла Виолетта Викторовна. — Ты лучше вспомни, сколько сил мне понадобилось, чтобы ввести тебя в круг семьи. Да еще так, чтобы никто ничего не заподозрил!
— Это дело прошлое! — возразил Виктор. — А теперь я отказываюсь с вами сотрудничать. Кто-то постоянно опережает меня на один шаг. И у меня совсем нет желания быть следующим в числе жертв.
— Да что ты такое говоришь? Какие еще жертвы? Только Машку и убили. Светка жива. А Илюшка рано или поздно все равно найдется.
— У меня складывается такое мнение, что смерть вашего сына не была несчастным случаем! — отрапортовал Виктор.
— Он упал с крыши! Это всем известно!
— Известно, — согласился с ней Виктор. — Но я неоднократно видел вашего сына. В футбол с ним играл! Он был в отличной физической форме. Не мог он просто так взять и свалиться с крыши. Это было убийство! Слышите вы! Убийство!!! Первое в цепочке смертей.
Дальше за стенкой послышалась какая-то возня. Похоже, Виолетта Викторовна пыталась зажать рот Виктору.
— Не ори ты так! — услышала наконец Леся ее голос. — Услышат же!
— А мне плевать! — огрызнулся Виктор. — В этом доме один труп на другом! Кто поймет, о каком именно убийстве мы с вами разговариваем?
— Все равно — тише! Умоляю тебя! — воскликнула Виолетта Викторовна. — Если все так, как ты говоришь, тогда… тогда тем более не надо, чтобы кто-то узнал, что я тебя наняла.
— Не такой я дурак! — фыркнул Виктор. — Понимаю, что менты в случае чего меня в первую очередь в смерти вашей невестки обвинят. Так что я рот буду держать на замке. Но и вы, дорогая моя работодательница, уж не проболтайтесь!
— Буду молчать! — заверила его Виолетта Викторовна.
После этого голоса стали совсем тихими. Видимо, сообщники обсуждали что-то. Что? Может быть, план очередного злодеяния? Леся напрягала весь свой слух и буквально распласталась по стенке, но ровным счетом ничего, кроме тихого бормотания, больше не услышала.
А вскоре дверь в соседнюю комнату хлопнула. И на лестнице раздались удаляющиеся шаги. И обрывки какого-то пустяшного разговора, который эти двое вели явно для отвода глаз. Виолетта Викторовна рассказывала Виктору, как лучше, по ее мнению, поменять обои в столовой. А тот снова говорил ей «ты» и называл «дорогой тетечкой».
Леся вышла следом за ними, буквально пошатываясь от полученных впечатлений. Что же это получается? Виктор никакой не родственник Олегу Сафроновичу и прочим? Он был нанят Виолеттой Викторовной для устранения «девки». По всей видимости, бедной Маши, раз уж Виктор тревожится, что именно в ее смерти его обвинят.
Или он просто о Свете не упомянул, потому что ее убийца вроде бы уже найден? А Виолетта Викторовна наняла его именно для устранения служанки? Но зачем? Только чтобы не платить той жалованья? Да ну! Чушь какая-то! И кто такой Виктор? Наемный убийца?
— Ну, и где книга? — уставилась на подругу Кира, когда Леся перешагнула через порог кухни.
Леся посмотрела на нее непонимающим взглядом.
— Кулинарная книга! — повторила Кира уже с большим нажимом. — Где она? Ты же за ней ходила!
— Ой! — спохватилась Леся. — А я ее там забыла!
— Возмутительно! — всплеснула руками Кира. — Я тут вся изнываю от нетерпения! Кучу кабачков нам на ужин помыла и порезала, а она даже не изволила выполнить мою пустяковую просьбу!
— Да погоди ты! — зашипела на нее Леся. — Тут такие дела! Не до телятины, одним словом!
И плюхнувшись на очень вовремя подвернувшийся ей стул, она дрожащей рукой налила себе в большую, расписанную яркими тропическими птицами чашку сваренный еще утром клубничный компот и выпила его залпом. Потом налила вторую. И тоже выпила.
Наблюдая за тем, как ее подруга дрожащими ручонками льет себе компот в чашку, а потом переливает его в себя, Кира встревожилась.
— Ну, что случилось? — уже значительно более миролюбивым тоном спросила она у Леси, когда та закончила свои манипуляции с компотом. — Говори скорей! А то у меня масло на сковородке горит.
— Оставь ее! — мрачно произнесла Леся и дословно передала Кире разговор Виолетты Викторовны с Виктором. — Хотя теперь уж и не знаю, так ли его на самом деле зовут, — произнесла она. — Может быть, раз он ей не родственник, так и не Виктор вовсе!
— Вот оно что! — протянула Кира. — Слушай, а это ведь очень интересно!
После этого она все же плюхнула сковородку обратно на огонь и, дождавшись, когда масло нагреется, положила на нее первую партию молоденьких кабачков, нарезанных колечками и обсыпанных смесью пшеничной муки и соли.
— Ты будешь готовить еду? — поразилась Леся. — В такой момент?
— Момент самый подходящий, — пожала плечами Кира. — В этой ситуации нам без посторонней помощи не обойтись. Так ведь? Значит, надо попросить ее у Коли. А сытый он будет куда сговорчивей.
— Лучше позвонить Жене в Питер, — предложила Леся. — Вдруг она уже помирилась со своим детективом? Тогда стараться ради Кольки не надо будет. Приготовим абы что, и ладно! Лишь бы выглядело съедобным.
Кира оживилась. Стояние у плиты и готовка на всю прожорливую ораву родственников, откровенно говоря, ее изрядно утомили. Да, конечно, она любит готовить. И поскольку никто другой явно не стремится взять эту обязанность на себя, то она и будет заменять Свету. Но это же вовсе не означает, что она записалась тут в кухарки!
Кира одним движением сняла сковородку с кабачками с плиты и кивнула Лесе:
— Звоним Жене!
Но легко сказать. Операторы сотовой связи в такую глушь не добрались. И трубки подруг оказались в этом доме совершенно бесполезными безделушками. Пришлось идти на поклон к Глебу. И уже с его телефона звонить Жене.
Сначала она долго не отвечала. А когда все же ответила, то подруги поняли, что никакой надежды на Германа нет и не предвидится. Женькин голос был ниже всякой критической отметки. Говорила она в нос, словно была тяжело простужена. Но подруги на эту удочку не попались. Какая простуда, если на улице уже неделю стоит теплынь. А аллергии у Женьки отродясь не водилось.
— Ты ревешь? — проницательно спросила Кира.
— Реву, — призналась Женя. — Ни с кем разговаривать не хочу. Телефоны уже два дня держу отключенными. Вот сегодня только пять минут назад включила. И сразу же вы звоните. Может, приедете ко мне?
— Мы бы рады, — откровенно сказала Кира. — Только мы в Твери.
— Где? — удивилась Женя и тут же расстроилась: — А почему без меня? Еще подруги называются! Бросили тут одну, реву день-деньской, а вы там гуляете!
Пришлось Кире вкратце объяснить ситуацию, в которую они с Лесей попали из-за ее сестры.
— Значит, не у меня одной проблемы с сестрицей! — вроде бы даже с удовлетворением констатировала Женя. — Хм, пожалуй, я еще подумаю, убью Алинку или ограничусь тяжкими телесными.
— А у нас к тебе просьба, — сказала Кира.
— Да?
— Можешь попросить Германа, чтобы он разузнал для нас всю подноготную про одного человека? У нас есть подозрения, что он не тот, за кого себя выдает.
Но о том, чтобы звонить Герману, Женька не хотела и слышать.
— Пусть первый позвонит, — твердила она.
— Ты же отключила все телефоны! Сама сказала! Как он до тебя может дозвониться?
— Но вы же дозвонились! — упрямо возразила Женя. — И потом, он знает, где я живу! Если не может дозвониться, пусть проявит активность и приедет!
В ее словах был резон. В самом деле, на кой шут нужен жених, который ни черта не тревожится о своей невесте? Женька уже сколько времени сидит с отключенными телефонами. Но откуда Герман-то об этом знает? А вдруг с ней что-то случилось? Вдруг она тяжело больна и даже до телефона, чтобы поднять трубочку, доползти не может? Лежит на полу и печально плачет, глядя на трезвонящий аппарат.
В общем, пообещав, что они ей позвонят завтра ровно в десять вечера и сообщат, как дела, подруги с Женей попрощались.
— Придется вернуться к первоначальному плану, — тоскливо сказала Кира, скидывая со сковородки партию кабачков и укладывая туда новые. — Тащи сюда эту кулинарную книгу. А потом берись за телятину.
К тому времени, когда Леся прискакала обратно с нужным рецептом, Кира уже закончила обжаривать кабачки. Теперь они дымились соблазнительной золотистой горкой в глубокой разрисованной миске. Вздохнув, Кира поставила сотейник на маленький огонь, переложила в него кабачки, засыпала их порубленными помидорами и залила смесью из сметаны, муки, соли и воды.
— Можно поливать вместо сметаны сливками, — сказала она подруге. — Но мне нравится со сметаной. Вкус получается более острым. Ну? Вычитала рецепт?
— Ага! — с готовностью воскликнула Леся.
— Читай!
И Кира подошла к куску телятины, дожидавшейся своей очереди на разделочной доске. И занесла над ним руки, словно священнодействуя.
— Значит, так, — бодро начала Леся. — Берем кусок телятины, обмазываем его со всех сторон смесью тимьяна, чеснока, душистого перца и прочих пряностей. Помещаем мясо на двое суток в соленый рассол в дубовую кадку, добавляем туда стакан водки. Просолившийся кусок мяса…
— Ты что читаешь-то? — возмутилась Кира. — Откуда у нас двое суток? Ужин с минуты на минуту придется подавать!
— Значит, другой рецепт, — заторопилась Леся. — Вот! Вывешиваем мясо на час, чтобы дать с него стечь маринаду.
— Нет у нас этого часа! И маринад готовить уже некогда!
— Тогда вот еще! Разрезаем телятину на тонкие пластинки, в которые будем заворачивать фарш. Отбиваем их. Для фарша берем гусиные потроха, рубим их с луком, белыми грибами и…
— Стой! Стой! — запротестовала Кира. — Нет у нас гусей. И потрохов их тоже нет. Про белые грибы я вообще молчу.
— Для фарша можно взять любую начинку, — сказала Леся, в которой тоже пробудился кулинарный интерес.
Она окинула разделочный стол оценивающим взглядом, и ее руки запорхали. Пока Кира разрезала телятину на пластинки для рулетов, стараясь резать мясо поперек волокон, чтобы вышло помягче, а потом отбивала получившиеся тонкие пластинки, Леся колдовала над фаршем для начинки.
Туда пошел обжаренный репчатый лук, соленые огурцы, зелень с огорода и даже обнаружившийся пакет старого чернослива. После того как его подержали минутку в кипятке, он расправился и стал выглядеть очень аппетитно. Его тоже положила в фарш. Разделив на половинки.
Затем мясо свернули рулетиками, которые закололи за неимением специальных шпажек обычными зубочистками. Вышло ничуть не хуже. В общем, ужин одобрили все. Кира устроилась поближе к Коле. И как только тарелка у того пустела, подкладывала ему новую порцию. Кроме тушенных в сметане кабачков с помидорами и телячьих рулетиков подруги отварили целую кастрюлю излюбленных Кириных макарон.
И очень удачно, что отварили. Правда, оказалось, что их все равно мало. Под кабачки со сметанным соусом макароны смели в считаные минуты.
— Да-а! — лениво ковыряясь в зубах зубочисткой, произнес Коля. — Вкусно-то как было!
И пока Кира сидела возле благодушествующего Коли, подливая ему компотик, Леся пыталась отловить кого-нибудь, чтобы помыли после ужина посуду. Желающих не нашлось. У каждого были какие-то отговорки.
— У меня маникюр! — с суеверным ужасом воскликнула Оксана, показывая длинные, нарядно раскрашенные ногти. — Целый час возилась. Сама!
У Виолетты Викторовны тоже нашлось чем откреститься. Ее здоровье. Вернее, нездоровье. Виктор и Тимофей даже слушать не стали, заявив, что мытье посуды исключительно женское дело. Они этого и не умеют вовсе. Только все перепортят и разобьют.
— Я помогу, — вдруг услышала Леся ласковый голос рядом с собой.
— Спасибо тебе, Глеб! — обрадовалась Леся, почувствовав в душе искреннюю признательность к парню.
Глеб в самом деле пошел с девушкой на кухню. И в самом деле загрузил посуду в посудомоечную машину. И даже залил в соответствующий отсек моющее средство и нажал на нужную кнопку. После этого он целиком и полностью сосредоточил свое внимание на Лесе.
— Чайком угостишь? — весело подмигнул он ей.
Разумеется, Леся угостила его чаем. И уже после второй чашки поняла, что более привлекательного парня ей в жизни встречать не приходилось. Какая жалость, что он женат! Впрочем…
— Оксанка становится совершенно невозможна! — печально понурясь, сообщил Глеб девушке до ужаса несчастным голосом.
— Да? — без особой уверенности в его искренности переспросила Леся.
Сколько она уже слышала на своем веку подобного рода жалоб. Однако же все жалующиеся на жестокость, черствость и глупость своих половин мужчины обычно, излив душу, уходили к ним. От добрых, умных и понимающих их любовниц. Зачастую еще и красавиц в придачу.
— Она тратит на свои шмотки больше, чем я успеваю заработать! — сообщил Лесе несчастный муж. — И с каждым днем проматывает все большие и большие суммы.
Это сообщение, вместо сочувствия к Глебу, пробудило в душе Леси почему-то неслыханную злость и зависть. Вот бы ей тоже так! Молодец Оксанка! Черт возьми, какая же она молодец! А Глеб просто лопух!
Вслух Леся этого не сказала. Она еще, слава богу, с ума не сошла. Просто вежливо улыбнулась и фальшиво доброжелательным голосом произнесла:
— Если любишь человека, можно простить ему некоторые мелкие недостатки.
— Не только это! — вскричал Глеб. — Мне кажется, в последнее время она мне еще и изменяет!
— Ты уверен?
Глеб мрачно кивнул.
— И тебя это расстраивает? — уточнила у него Леся.
Глеб уставился на нее как на ненормальную.
— Разумеется!
Леся вздохнула. Ей тоже всегда казалось, что мужей это должно расстраивать. Особенно тех, кто любит своих жен. Однако оказалось, что некоторым мужьям по фигу, где и с кем болтается их жена. Лишь бы денег не просила, обед был бы вовремя приготовлен, белье выстирано, а ему бы не мешали лежать на обожаемом диване перед телевизором.
Но Глеб был не из тех.
— Разумеется, меня это расстраивает! — заявил он. — И не просто расстраивает, а бесит! Иногда я готов ее поколотить. Потом собрать свои вещи и уйти!
— Но не можешь?
— Не могу, — грустно признался ей Глеб.
— Вот видишь, — попеняла ему Леся. — Значит, ты ее все же любишь.
— Да не люблю я ее! Никогда не любил! Просто…
Прокричав это признание, Глеб неожиданно примолк. Словно прикусил язык, сболтнув лишнего. Но Леся была так поглощена своими мыслями, что толком не обратила внимания на вопль исстрадавшейся души.
— Если не любишь, надо расставаться, — произнесла Леся.
— Ладно, — неожиданно заторопился Глеб. — Пойду, пожалуй. Вижу, что от тебя сочувствия не дождешься.
И он в самом деле ушел! Леся ошеломленно посмотрела ему вслед. И чем она его обидела? Они так славно сидели и болтали. Во всяком случае, она точно сидела и к тому же слушала, как он тут ей заливает о том, как надоела ему родная жена. Ясное дело, надоела. Попробуй найди мужчину, который скажет другое. И какого это он от нее, интересно знать, сочувствия дожидался?
За этими мыслями ее и застала Кира.
— Чего пригорюнилась? — пропела она.
В отличие от подруги она была в превосходном расположении духа. Разомлевший от вкусного и обильного ужина Коля почти признался ей в своих чувствах. Во всяком случае, руку жал явно со значением. И в глаза заглядывал многозначительно.
— Кроме того, он и про Виктора все обещал выяснить! — заявила она Лесе. — Вообще-то он сказал, что Кушаков уже проверяет всех родственников, так сказать, на вшивость. Но теперь Виктору уделят особо пристальное внимание.
— Рада за тебя, — кисло произнесла Леся. — А я вот только и узнала, что у Оксанки есть любовник. И все шмотки, которые на ней, вовсе не дешевая подделка. Они куплены в лучших бутиках.
— Постой, что ты сказала? — спросила у нее Кира.
— Сказала, что Оксана в бутиках себе вещи покупает.
— Нет, перед этим?
— Что у нее любовник!
— У кого?
— Да у Оксаны!
— А, — утеряла всякий интерес к теме Кира. — У Оксаны. Ну и что тут такого? Это ее личное дело. Ее и Глеба.
Леся пожала плечами. Мол, выводы делай сама. А я знаю, что знаю.
— А я вот тут сейчас подумала, — помедлив, произнесла Кира. — А как там обстояло с этим у Маши?
Леся подругу не поняла.
— Я имею в виду, а вдруг и у нее был любовник? — предположила Кира.
— Она своего мужа любила.
— Не сходи с ума, — осадила ее Кира. — При чем тут муж? Ты поставь себя на ее место! Молодая женщина, сидит фактически запертая в четырех стенах. В глухом лесу! Единственное удовольствие без мужа, которое ей позволяется, — выезд в соседний поселок в обществе служанки.
Леся все еще не понимала, к чему клонит Кира.
— Поездки эти мне кажутся весьма непростыми, — произнесла Кира. — И помнишь, как Светка еще странно улыбалась, когда рассказывала про выезды с хозяйкой.
— Ты хочешь сказать, что у Маши был в поселке любовник?
— Да, — кивнула головой Кира. — Или хотя бы близкий друг, который приезжал туда к ней на свидания.
Леся задумалась. Маша имела любовника! Может быть, они даже были знакомы еще до свадьбы Маши? Может быть, они собирались со временем избавиться от богатого и старого мужа, присвоить себе его денежки и жить долго и счастливо? Или так думал один любовник? А у Маши были свои планы на этот счет. Какие? Ну, например, избавиться от мужа с помощью любовника. А потом дать тому отставку.
— Но любовник был не лыком шит, обмана не стерпел да и придушил предательницу, — заключила она.
Кира кивнула с очень довольным видом.
— Значит, завтра едем в этот поселок, — сказала она. — Берем машину у хозяев и едем.
— А сегодня?
— Сегодня нам надо как можно больше выяснить про мать похищенного младенца, — сказала Кира. — Мы же ровнехонько ничего о ней не знаем, кроме фамилии.
— Я так поняла, что родных у нее никого нет.
— Уже одно это странно, — произнесла Кира. — Куда же они все делись? Тоже с крыш попадали? Как Олег Сафронович, ее муж?
Но оказалось, ничего странного. Виолетта Викторовна все объяснила!
— Мой сын пригрел у себя на груди сиротку, — промокнув совершенно сухие глаза кружевным носовым платочком, произнесла она. — У Машеньки нет никого.
— Но вы же пытались их найти?
Виолетта Викторовна заверила подруг, что пыталась, и еще как!
— Надо же было пригласить их на похороны, — вздохнула она. — Звонила воспитательнице того детского дома, где выросла Маша. Но увы! Ничего!
— А друзья? Подруги? Знакомые, наконец?
Но Виолетта Викторовна выразилась в том духе, что вряд ли друзья захотят поучаствовать в устройстве похорон. А потому и тревожить людей нечего. Только лишние рты на поминках кормить. Бесспорно, жадность Виолетты Викторовны била все мыслимые и немыслимые рекорды.
Разговор с этой дамой вконец расстроил Киру. И не только потому, что ей показалось ужасным, что бедная Маша после смерти мужа угодила в лапы его родни. Разговоры о похоронах напомнили Кире о том, что она еще не выполнила долг перед своей собственной сестрой Фёклой.
У той тоже не было мужа, не было родителей — только сестра.
«Прости меня, сестренка, — мысленно обратилась Кира к Фёкле. — Уж и не знаю, смогу ли достойно проводить тебя в последний путь…»
— Закончим тут все дела и поедем, — сказала Леся, стараясь утешить подругу. — К похоронам надо относиться с уважением.
Все формальности с получением свидетельства о смерти Кира утрясла еще до отъезда. Сложность заключалась в отсутствии у Фёклы паспорта и документов. Но это как раз удалось обойти, при помощи следователя. Однако прежде Кира хотела добиться ясности, что же случилось в этом мрачном доме, где очернили имя ее сестры.
Утром следующего дня подруги выпросили у хозяев машину и поехали в поселок, якобы за продуктами. Ведь привезенные вчера Глебом горы еды уже снова изрядно подтаяли.
— Удивительно, сколько умудряются лопать люди, находящиеся в постоянном стрессе, — сказала Кира.
Машину вела она. Дорогу до поселка она дотошно выяснила у Тимофея, который сначала рвался поехать вместе с подругами. Но потом вдруг резко передумал.
Подруги ехали сейчас не в Горелиху, а в другой поселок. До Горелихи, особенно после того, как был смыт автомобильный мост через реку, добираться и кружным путем было слишком далеко. А вот до Паневки всего-то пятнадцать километров.
— Не так уж и далеко, — заметила Леся. — Фёкла вполне могла дойти.
— Ага, ночью и с младенцем на руках.
Хотя черт ее знает! Фёкла выглядела женщиной достаточно крепкой и привычной к тяжелой работе и вообще разным физическим нагрузкам. Могла и дойти. Но, на взгляд Киры, это было сущее безумие. Только как знать, может быть, обещанная ей награда была так велика, что стоило рискнуть? Но кто же посулил Фёкле денег за то, что она унесет из дома младенца? В самом деле, кто?
Паневка оказалась маленьким поселком, тут даже железнодорожной станции не было. И вся жизнь теплилась возле крохотной фабрики, на которой приезжий армянин организовал производство добротной и недорогой женской обуви.
Местное население, встретившее чужака сначала в штыки, теперь буквально молилось на предпринимателя. Только его производство и давало местным жителям живые деньги. Работать у него считалось за счастье.
И когда среди местных жителей уже нельзя было навербовать достаточное количество работников для все расширяющегося и расширяющегося обувного цеха, Армен начал привозить людей из других регионов. Для приезжих была даже организована небольшая гостиница.
Вообще-то раньше это было общежитие какого-то военного завода, производящего электронику для нужд армии. Затем в перестройку, и после нее, завод, как и многие ему подобные, благополучно сгинул без государственного финансирования. Что не растащили местные, то просто сгнило или заржавело. Проваленную кровлю можно было видеть еще и сейчас. Даже издалека. Впечатление она производила самое тягостное.
А вот общежитие устояло. Армен взял его в аренду, заплатив за разваливающееся здание сущие копейки. Потом привел первый этаж в порядок и поселил там своих рабочих.
Всю эту информацию подруги узнали у местной сплетницы тетки Агафьи. Девушки познакомились с ней в магазинчике, куда заглянули в поисках подобной особы. Кроме любопытного нрава и живой натуры тетка Агафья оказалась большой любительницей сладких наливок.
— Самогон пусть мужики употребляют, — заявила она подругам. — А я женщина нежная. Мне чего послаще хочется.
Вообще-то тетка Агафья скорей уж производила впечатление миниатюрного трактора. Что она подразумевала под своей женской нежностью, подруги так и не поняли. Да и не стремились особо. Зато тетка Агафья выяснила у них буквально все и за какие-то считаные минуты.
Подруги и глазом не успели моргнуть, как эта ловкая особа вытянула у них информацию и про кражу младенца Илюши, и про убийство Маши, и про Фёклу, и про жадных родственников, слетевшихся словно стая ворон на запах падали.
— Все точно! — кивнула Агафья с видом знатока. — Они Машу всегда ненавидели. Да оно и понятно! Сирота, без гроша за душой. А все ей должно было достаться! Ясное дело, родственники по этой причине бесились.
— Погодите! — удивилась Леся. — А откуда вы так хорошо знаете про Машу?
— Так, чай, не чужая она мне, — произнесла Агафья. — Каждую неделю ко мне приезжала.
— К вам? Куда?
Агафья кивнула и выразительно покосилась на бутылку клюквенной настойки, которая стояла на прилавке в магазине. Подруги верно оценили ее намек. И тут же купили и настойку, и сухой вафельный тортик, и еще несколько порядком подтаявших на жарком солнце шоколадок в качестве закуски.
Удовлетворенно сопя и топая, Агафья потащила подруг к себе домой. Оказалось, что сегодня у нее выходной день. А вообще-то она устроилась работать вахтером в то самое общежитие, которое открыл Армен.
— Вот туда-то Маша аккуратно раз в неделю и наведывалась, — устроив подруг за столом и налив всем по рюмке наливки, доложила Агафья. — Мужу говорила, что за покупками, а сама…
На этом месте Агафья опрокинула в себя рюмку с наливкой. И некоторое время сидела молча, блаженно прикрыв глаза и прислушиваясь к ощущениям внутри себя. Подруги чуть не скончались от нетерпения. Но наконец Агафья открыла глаза и произнесла:
— А сама с полюбовником своим встречалась! Вот какая история!
Бац! И прямо в яблочко!
Подруги удовлетворенно переглянулись. Нет, верно они поняли психологию Маши. Не могла молодая женщина просто так жить в такой глуши с мужем, который был настолько ее старше, что легко годился в отцы. Без любовной истории тут никак не обошлось. Оставалось только выяснить имя этого таинственного Машиного «полюбовника».
— А кто он такой? Вы его знаете? — спросила у Агафьи Кира.
Та с явным сожалением покачала головой.
— Нет, он не из местных будет, — сказала она. — На машине каждый раз приезжал. Приедет, денег мне сунет, я ему номер свободный открою. И он там сидит. Машу свою ждет.
— А ее вы откуда знали?
— Так Светка — девка, что у них в доме в услужении была, она же со мной оставалась. Хозяйку оберегать. Ну, а чем заняться в таком случае? Вот мы с ней сидим да болтаем.
Насчет того, что Агафья способна была разговорить любого, сомнений у подруг не было. Ей бы в разведке работать. Никакие пытки не нужны. Подселить к подозреваемому в камеру тетку Агафью, и через полчаса общения несчастный выложил бы все свои тайны.
Услышав это, Агафья польщенно хмыкнула:
— Бабка моя знахаркой слыла, — пояснила она. — Должно быть, мне от ее дара тоже кой-чего досталось. Лечить не могу, но разболтать и впрямь любого смогу.
Она опрокинула в себя еще одну рюмку и удовлетворенно причмокнула губами, смакуя. Кира, которая была за рулем, отговорилась этим. А вот Лесе пришлось тоже пригубить. Она содрогнулась от приторного вкуса напитка, в котором не было даже запаха клюквы. Но, кажется, тетка Агафья в любимой настойке не находила никаких недостатков.
— А вот имени этого Машиного ухажера я так и не выведала, — неожиданно призналась она подругам. — И кто он такой, мне Светка тоже не рассказала.
— Утаила?
— Сама не знала, — ответила Агафья.
— И как же нам теперь быть? — вздохнула Кира. — Где нам искать этого мужчину, с которым встречалась Маша?
Агафья положила себе в рот огромный кусок шоколада и принялась его сосредоточенно жевать.
— А че-оо е-о и-а-ть, — произнесла она, пожав плечами.
Зубы у нее основательно завязли в шоколаде. Поэтому подруги ничего не поняли.
— Что?
Агафья прожевала кусок и повторила более внятно:
— А чего его искать, говорю? Они с Машей всегда в один и тот же день встречались. В полдень. Так сегодня как раз этот день и есть. Сам явится. Коли он вам так нужен, подождите.