Глава 12
На следующий день в условленное время, в полдень, все участники расследования приехали к банку, в хранилище которого находилась коллекция Федора Захаровича Лугового.
Борис напрасно опасался, что родственники его покойной клиентки встретят его агрессивно. У Бориса имелся официальный договор, заключенный между ним и Амелией, в котором она уполномочивала его совершать любые действия, требуемые для оценки коллекции ее дедушки. Но родственники Амелии лишь мельком взглянули на бумаги, а потом равнодушно пожали плечами.
А один из них, высокий узкоплечий мужчина с большой плешью на голове, даже произнес:
— Может, так будет и лучше. Эксперт нам пригодится.
А стоящий рядом с ним мужчина, очень похожий на него, то ли сын, то ли младший брат, глубоко вздохнув, сокрушенно добавил:
— Конечно, пригодится. Нужно же нам, в конце концов, узнать, из-за чего мы все переругались между собой.
Борис им объяснил, что с Амелией лично никогда не встречался и коллекции потому не видел. Так что к нему отнеслись без ревности, быстро приняв в свою стаю.
— Оставайтесь. Тем более что наш собственный эксперт так и не появился, — сказал какой-то седовласый старец, по виду вполне годившийся покойному Луговому в отцы.
Тем не менее этот согбенный годами и скрюченный подагрой патриарх был жив и все еще находился в своем уме.
Он единственный из всех родственников Амелии поинтересовался у Бориса, кто те три прелестные молодые особы, явившиеся с ним? Старикан имел в виду Киру, Лесю и Настю, также находящихся в помещении банка. И узнав, что это все подруги Бориса, неприлично и чуточку завистливо хмыкнул.
Затем старикан еще раз внимательно оглядел всех трех девушек по очереди, причмокнул губами и милостиво им кивнул, что могло означать разрешение остаться тут.
— Кстати говоря, куда мог подеваться наш собственный эксперт? Как вы думаете? — вступила в разговор довольно молодая еще женщина с тяжелой копной густых каштановых волос.
Ее лицо с мелкими чертами напоминало какого-то хищного зверька.
— Кто ж его знает, голубушка, — отозвался старик. — Эти молодые господа такие необязательные.
— И все же это удивительно. Ведь нам рекомендовали Рябкова с самой лучшей стороны весьма уважаемые люди.
Подруги моментально насторожились. О каком это Рябкове идет речь? Уж не о том ли, тело которого ныне лежит в морге, дожидаясь решения своей судьбы?
И все тот же старичок, заговорив вновь, невольно подтвердил догадку сыщиц:
— Николай — внук моего хорошего знакомого, увы, покойного ныне. Но ты права, голубушка, меня заверили, что Коля унаследовал от отца и деда не только их фирму, но и репутацию. Сказали, что Коля сотрудничает с самыми известными аукционными домами Европы и Америки, и, когда возникает нужда в оценке каких-либо драгоценных изделий из золота или серебра, приглашают Николая. Он бывает просто незаменим.
Вот кем был покойный Рябков! Оценщиком, приехавшим взглянуть на коллекцию деда Амелии. Вот и раскрыта тайна погибшего блондина. Николая Рябкова пригласили родственники Амелии для оценки драгоценностей Федора Захаровича, а сама Амелия вызвала с той же целью Бориса.
Видимо, разногласия достигли между родственниками той стадии, когда ни та, ни другая сторона уже не доверяла чужому эксперту.
Между тем старичок продолжал бурчать:
— Очень жаль, что молодой человек опозорил имя своего уважаемого деда. Вот тот умел держать данное им слово. Но это понятно лишь людям старой закалки.
И он искоса взглянул на молодую особу с пышной прической, мол, понимает ли она, насколько выгодно на фоне необязательных молодых людей выглядит почтенная старость.
— А я говорила, — раздраженно произнесла в этот момент пожилая дама с кокетливыми кудельками, — давайте позовем дедушку Осю, он всю свою жизнь проработал приемщиком в ломбарде, он должен разбираться в ювелирных украшениях.
— Что вы! Какой дедушка Ося, мама! — остановил ее миловидный юноша. — Он же давно на кладбище.
— Да? — ничуть не смутилась дама. — Тогда его сына! Помнится, он принял эстафету своего отца.
Но прочие родственники считали, что звать сына дедушки Оси не стоит.
— Нас тут на одно наследство и так слишком много набралось. Совсем ни к чему пополнять наши ряды новыми членами.
— Ося был тот еще жук. А его сын еще и переплюнул отца.
— Верно, верно. Так можно вовсе все потерять.
— Тем более что Федор пополнил свою коллекцию почти на четверть как раз теми изделиями, которые приносил ему Ося. Конечно, сын бы подтвердил, что все они подлинные и ценности невероятной!
Как без особого труда поняли сыщицы, все собравшиеся тут были в той или иной мере связаны родственными узами с Амелией и ее дедушкой — Федором Захаровичем. И Кира принялась с интересом рассматривать их, прикидывая про себя, кто из них подошел бы на роль убийцы Амелии.
Только не патриарх. Этого пальцем ткни, он и рассыпется. Хотя с другой стороны, пышноволосая молодая женщина рядом с ним, по всей видимости, его жена. А если старичка хватает на молоденьких, возможно, его хватит и на кое-что покруче? Но все же Кира решила старичка оставить на самый крайний случай. А вот его жена с хищным выражением лица вызвала в Кире бурю эмоций. Едва взглянув на эту особу, сразу же становилось ясным, что она вышла замуж исключительно из желания унаследовать состояние мужа. И как знать, не пришла ли ей в голову мысль это самое состояние несколько увеличить?
Это же касалось и дамы с кудельками. И стоящего рядом с ней миловидного юноши, чье ангельское личико нисколько Киру не обмануло. Совсем не обязательно, чтобы преступники всегда зверски выглядели. Очень часто жестокие убийцы выглядят вполне мирно и скромно.
Но безусловно, самое большое подозрение вызывали у Киры двое крепких, хотя и плешивых мужчин, стоящих рядом друг с другом. Отец и сын либо братья. Так или иначе, они вполне годились в душители Амелии. Да и лица их дружелюбными не выглядели.
В этот момент появились двое представительных господ, один из которых обратился к присутствующим:
— Прошу всех заинтересованных лиц по делу госпожи Амелии Луговой пройти с нами.
Как поняла Кира, эти двое были работник банка и судебный пристав, под чьим присмотром должна была быть изъята пресловутая коллекция. Наследники нестройной толпой двинулись вперед. Борис шел последним, а уже за ним по пятам двигались сыщицы и Настя. Никто из родственников не возразил против их присутствия. Все были слишком озабочены тем, как бы не пропустить самое главное — момент выемки коллекции из ячейки.
К тому же коллекцию им согласились только показать, затем она должна была отправиться в новое хранилище, в котором и оставалась бы вплоть до закрытия уголовного дела об убийстве и принятия судебного решения по вопросу наследования.
Все вошли в весьма странных размеров помещение с небольшим столом в центре, служитель банка вставил два ключа в замок ячейки.
— По правилам второй ключ должен быть у владелицы ячейки. Но поскольку она мертва, мы сами вскроем ячейку.
Все молча согласились. Служитель повернул ключи, дверца распахнулась, и он достал металлический ящик. Поставив его на стол, он открыл крышку…
— Но тут же пусто! — воскликнул кто-то.
Служитель банка сам был в явной растерянности.
— Ничего не понимаю… Как такое может быть?
— Да, вы уж нам объясните! — грозно заявил седовласый патриарх. — Наша родственница поручила вашему банку хранение драгоценных украшений невероятной стоимости, а теперь выясняется, что они пропали! Как такое могло произойти?
— Сейчас я во всем разберусь.
С этими словами служитель вышел из помещения хранилища. Он был в сильном смятении, это было видно невооруженным глазом. Когда он удалился, мужчина с плешью заглянул в ящик и воскликнул:
— Постойте, тут что-то есть.
Он запустил руку и вытащил оттуда листок бумаги.
— Тут что-то изображено, какой-то символ… не пойму, что это может быть?
Он так и этак вертел в руках лист бумаги, пока стоящая рядом с ним дама в кудельках не повернула лист таким образом, что всем стала видна картинка.
— Да это же кукиш! — ахнула пышноволосая. — Она нарисовала нам кукиш?
— Узнаю шутницу Амелию, — кисло произнес ее супруг. — Чувство юмора она унаследовала от своего дедушки. Федя тоже был любитель таких вот мерзких розыгрышей.
Однако остальные никак не могли взять в толк, что произошло в банке.
— Так что же? Где коллекция?
— Ее нет.
— Выходит, Амелия побывала тут раньше нас?
— И я совсем этому не удивлен, — фыркнул седовласый патриарх. — Наверное, она предвидела, что решение суда может оказаться не в ее пользу, и заранее изъяла коллекцию из хранилища.
Все молчали в полнейшей прострации. В это время вернулся служитель банка и сказал:
— Боюсь, что произошло недоразумение. Покойная составила простой договор аренды ячейки и…
— Где наша коллекция? — подступила к нему пышноволосая.
— Это я и пытаюсь всем объяснить. Согласно договору, госпожа Луговая могла пользоваться ячейкой до конца месяца. Она была вольна забрать свои ценности из ячейки или, наоборот, что-то к ним прибавить в любое удобное ей время, предъявив лишь паспорт для удостоверения ее личности. Что она и сделала. Я побеседовал с сотрудником, который дежурил в ту смену. Он запомнил Амелию, по его словам, потому что она была хороша собой. И он говорит, что она вела себя совершенно невозмутимо.
— Но где драгоценности?
— К этому я и веду. Драгоценности, вероятно, были упакованы в плотную бумагу, и получившийся сверток молодая женщина просто сунула к себе в сумку…
— Многомиллионные ценности!
— Да им просто цены нет!
— Продав драгоценности, мы могли бы все озолотиться!
— А теперь мы, по вашей милости, нищие!
Служитель банка развел руками:
— Помилуйте, но при чем же тут я? Предъявляйте ваши претензии к родственнице.
Люди, обступившие банковского работника, были злы до такой степени, что бедняга мог дорого заплатить за свои слова. Но патриарх и тут не позволил родственникам выйти из повиновения окончательно. Строго взглянул на них и, когда они затихли, спросил у работника банка:
— И когда именно Амелия забрала драгоценности?
Служитель взглянул в свои бумаги, сверился с записями и сказал:
— Три дня назад.
Как раз в день ее убийства! Услышав это, подруги даже покрылись мурашками от едва сдерживаемого волнения.
А служитель банка продолжал объяснять произошедшее:
— Судя по сделанной отметке, владелица ячейки явилась к нам сразу же после открытия банка в десять часов. Формальности не отняли у нее много времени. И уже в начале одиннадцатого она покинула здание банка.
— Вместе с нашим сокровищем!
На какое-то время в хранилище повисла гнетущая тишина. Всем было ясно, что сокровище уплыло у них из рук.
А потом дама с кудельками громко и неожиданно взвизгнула:
— Ах она дрянь!
— Паскудина! — поддержала ее пышноволосая, злобно сверкнув глазами. — Тварь!
— Потише! Амелия мертва, и мы не должны плохо…
Не слушая никого, женщины перебили протестующих и дружно подскочили к работнику банка:
— И где теперь наши драгоценности? Отвечайте! Куда они могли деться?
Поднялся шум и гвалт. Каждый хотел внести свою лепту в общее обсуждение ситуации. Слова сливались в сплошной гул, и лишь время от времени раздавались громкие выкрики:
— Надо ехать к ней домой.
— У старика был сейф!
— Амелия перенесла драгоценности туда.
— Больше некуда ей было их девать.
— Не на работу же она их потащила!
— Амелия была ненормальная, но все-таки не круглая дура!
— Тем более я точно знаю, Федор ей велел оборудовать сейф у себя в спальне. Это было его непременное условие, без которого он к Амелии переезжать не желал.
После недолгого, но бурного обсуждения все родственники пришли к единодушному мнению, что хотя Амелия и сделала косметический ремонт в спальне старика после его смерти, но вряд ли она стала уничтожать сейф. Процедура эта дорогостоящая и совершенно ненужная.
— Ясно, что драгоценности до сих пор там!
— Надо поспешить!
— Амелия мертва, дом практически находится без присмотра, как бы сокровище не украли вторично!
И лишь плешивый мужчина попытался призвать родственников к благоразумию:
— Но даже если сокровище находится у Амелии дома, как мы вскроем сейф? Для этого нужно знать шифр и иметь ключи от дома. А у нас нет ни того, ни другого. Не говоря уж о том, что дом может быть опечатан следственными структурами. Не будем же мы взламывать печати?
— А почему бы и нет?
В этот момент пристав выразительно кашлянул, напоминая зарвавшейся родне Амелии о своем присутствии.
И все же родственники не видели иного способа, кроме как поехать к Амелии домой и попытаться забрать у нее из сейфа драгоценности. Но понимая, что сделать такой финт ушами при приставе им будет затруднительно, все они выглядели весьма удрученными.
— Поедемте, — первым обратился седовласый патриарх к приставу. — Посмотрим, что можно сделать.
Но тот пребывал в сомнении.
— В судебном постановлении сказано, что драгоценности следует изъять из банковской ячейки. Нигде нет упоминания о том, что мы должны вскрыть коттедж покойной и искать драгоценности там. Для того чтобы мы с вами это сделали, мне нужно новое постановление от судьи.
Но патриарх жил слишком долго в этом грешном мире, чтобы не знать, как делаются такие дела.
— Молодой человек, — задушевнейшим и сладчайшим голосом произнес он. — Я ведь сам из судейских. Работал вместе с нашей уважаемой Лялечкой Сергеевной, когда вы сами еще пешком под стол ходили. Хорошо знаю и ее саму, и ее уважаемого батюшку, а уж с матушкой ее моя первая покойная супруга и вовсе были родными сестрами. По этой причине позвольте вам объяснить…
И взяв под руку строптивого пристава, старичок отвел его в сторонку, где и принялся увещевать дальше. Язык у старика был подвешен хорошо, так что можно было не сомневаться, приставу долго не продержаться. Он был совсем молоденьким и неоперившимся, а старичок был матерым судейским волком.
— Вы же помните, Петр Семенович звонил вам насчет нашего дела, — гудел он. — Он предупреждал, что могут возникнуть непредвиденные проблемки. Вот они и возникли. Так что? Звоним Петру Семеновичу? Уверен, он поддержит мою просьбу. Или… или же мы оповестим его о случившемся задним числом? Так будет еще лучше.
— Чем же лучше? Мне влетит по первое число.
— А я возьму всю ответственность на себя. Полагаю, Петр Семенович да и Олечка Сергеевна не станут сильно сердиться на своего старого друга. А за вас я всегда при случае замолвлю словечко. Уверен, таких молодых людей необходимо поощрять. Ведь зарплата у вас совсем невелика, не так ли? А я уговорю Петра Семеновича выписать вам премию. От Лялечки вы сможете получить небольшой внеочередной отпуск.
Пока старик уговаривал пристава пойти на должностное преступление в обмен на материальное вознаграждение, к компании сыщиков подошел тот самый миловидный юноша, который пришел со своей матерью, дамой с кудельками.
Но сейчас она была занята разговором с пышноволосой и другими родственниками. Так что юноша мог располагать собою, чем он и воспользовался.
Приблизившись к друзьям, он тепло улыбнулся сначала Борису, а потом Насте и Кире с Лесей.
— Привет, — шепотом произнес юноша. — Кто не знает, я — Валерий.
Валерий? Уж не тот ли это Валерий, который и порекомендовал Амелии нанять Бориса для оценки коллекции ее деда? Оказалось, тот самый.
— Прошу прощения за поведение моих родственников, — опять же вполголоса извинился Валерий. — Они сами не свои из-за этих драгоценностей. И это при том, что никто не может точно сказать стоимость коллекции. Вполне вероятно, что там вообще нет ни одной ценной вещи.
— Почему ты так думаешь? — удивилась Кира. — Родственники твои думают иначе.
— Сразу видно, что вы не знаете, как жил Федор Захарович. Мама говорит, что пока был жив дядя Лева…
— Кто это?
— Дядя Лева — это сын Федора Захаровича.
— Отец Амелии?
— Ее дядя.
Вот как. Значит, у старика было двое детей — сын и дочь. Сын жестоко его разочаровал, а вот дочь подарила отцу Амелию, которая и скрасила старику его последние дни.
— И что дядя Лева? Что с ним случилось?
— Непонятно. Он исчез, мама считает, что он давно мертв.
— Она это просто считает, или у нее есть веские основания так думать?
— Когда человек не дает о себе знать своей родне многие годы подряд, то поневоле приходит в голову мысль о его смерти, — пожал плечами Валерий и продолжил прерванный рассказ: — Так вот, пока дядя Лева был тут, то старик еще как-то держался. А когда сын исчез, старик вовсе опустился. Да я сам помню, мы заехали к нему по какому-то делу, и я пришел в ужас от запущенности его жилья. Обои старые, грязные, поклеенные еще при сдаче дома. А было это годах, я думаю, в шестидесятых. Квартирка маленькая, жалкая. Чаю он нам не предложил, а на плите варилась какая-то бурая гадость, кажется, это была перловка на воде.
— Но ведь он работал?
— Сидел в каком-то историческом обществе, занимался древними скифами. Тема была ему глубоко безразлична, он просто просиживал штаны. Впрочем, он написал кандидатскую и, кажется, даже докторскую.
— Вот видишь!
— И все благодаря своему увлечению старинными драгоценностями. Больше его ничто не интересовало. А вообще, все свое свободное время тратил на то, что общался со скупщиками, работниками ломбардов и комиссионных магазинов. Всюду у него были свои люди, у которых он покупал понравившиеся ему вещи.
— Значит, у него в коллекции должны были быть действительно дорогие вещи.
— Никто не может сказать этого точно, — вздохнул Валерий. — Те украшения, которые старик покупал через наших общих знакомых, через того же дядю Осю, были интересными, но не более того. Зачастую они были даже не из золота и серебра. Откровенно говоря, я не очень верю в то, что у Федора Захаровича в коллекции находились какие-то ценные вещи. И совершенно не понимаю моих родственников.
— Ты с ними не согласен?
— Они ведут себя просто неприлично. Амелия сделала для деда больше, чем все мы, вместе взятые. Сколько бы ни стоила коллекция, она должна была достаться ей.
— Тем более ты говоришь, что цена драгоценностей скорей всего невелика?
— Денег у Федора Захаровича было немного, а без денег разве купишь что-то действительно ценное? Хотя он занимал у всех, у кого только мог. В этом и есть причина такого ажиотажа среди моих родственников. Федор Захарович покупал драгоценности на деньги родственников, а завещал все одной Амелии.
Подруги понимающе хмыкнули. Насколько они успели заметить, родственники Амелии были не теми людьми, которые способны бескорыстно пожертвовать своими деньгами ради блага ближнего. Для них получить назад свои одолженные когда-то старику деньги было делом принципа.
— Лично я, когда удостоился чести увидеть некоторые вещицы, был разочарован. Они все были какие-то грязные, камни тусклые. Я даже подумал, что старик сошел с ума, принимая барахло за подлинные сокровища. Но сам Федор Захарович был уверен, что собирает раритеты.
— И никто никогда не оценивал его коллекцию?
— Его сын, тот самый дядя Лева, как-то попытался, но старик отреагировал очень негативно. Дяде Леве пришлось вернуть все, что он носил к оценщику, и отец еще долгое время не мог ему этого простить, даже не пускал к себе в дом.
— Но потом оттаял?
— Немного. Но отношения у них все равно оставались напряженными вплоть до самого исчезновения дяди Левы.
— А куда же он исчез?
— Этого никто не знает. Но кого старик искренне любил, так это дочь и внучку.
— Мать Амелии и ее саму?
— К Амелии старик всегда относился очень тепло. И к ее матери тоже.
— Наверное, этот дядя Лева здорово переживал из-за такой несправедливости. Но так часто случается, что одного своего ребенка родители любят больше, чем другого.
— В случае с Федором Захаровичем так и было. К сыну у него было двоякое чувство. Но надо сказать, что дядя Лева давал отцу массу поводов, чтобы тот его не любил. И в итоге, когда дядя Лева исчез, старик не очень-то и огорчился. Куда больше его огорчило исчезновение вместе с сыном двух вещей из коллекции.
— Вот как? Выходит, вещи все же кое-чего стоили, раз дядя Лева на них позарился?
— Видимо, так. Хотя среди родни именно дядя Лева пустил слух, что драгоценности его отца — фуфло. Но после его бегства родственники вновь задумались о ценности некоторых вещей. А сам Федор Захарович умер убежденным, что сын удрал, обокрав его напоследок. И этого он не смог ему простить до самой смерти.
— Но куда все-таки делся этот ваш дядя Лева? Не может же человек взять и просто пропасть?
— Не знаю, — безразлично пожал плечами Валерий. — Меня самого и на свете еще не было в ту пору. Но как я понимаю, сам Федор Захарович был настолько поражен поступком своего сына, что даже не больно-то занимался его поисками. Ну а прочим родственникам и вовсе было не интересно, куда делся дядя Лева. Их больше волновало, сумеют ли они вернуть свои деньги, неосмотрительно одолженные старику.
— И давно он исчез?
— Кто?
— Этот дядя Лева?
— Годах в восьмидесятых, как мне кажется.
Подруги мигом утратили интерес к пропавшему дяде Леве. Куда бы он ни отправился, это случилось слишком давно, чтобы заниматься этим вопросом сейчас. Это дело уже неактуально. А на повестке дня стояла куда более важная тема.
— Валерий, наверное, вы уже обсудили с родственниками смерть Амелии.
— Мы все были потрясены. Как бы мы ни осуждали ее поступок, но убийство… Это уж слишком.
— И вы никого из своих родственников в этом не подозреваете?
— Нет, — решительно помотал головой юноша.
Другого ответа подруги от него и не ждали. Было бы в высшей степени странно, вздумай Валерий сейчас откровенничать с ними и обвинять своих родственников. Если что-то и было в голове у этого симпатичного кудрявого паренька, оно там и оставалось.
— А как, по-вашему, кто мог убить Амелию?
— Просто не представляю. Хотя…
— Да?!
— Хотя в последнее время у Амелии появился поклонник. Я уже говорил Борису о нем.
И Валерий посмотрел на Бориса. В его взгляде была откровенная симпатия, так что подруги даже заподозрили неладное. Валерий выглядел таким нежным, таким женственным, таким… таким… Одним словом, девушки заподозрили его в нетрадиционной сексуальной ориентации.
— Этот мужчина был старше Амелии, гораздо старше, — продолжал рассказывать им Валерий. — Я спросил, что ее с ним связывает? И она сказала, что он ей вместо отца, которого она никогда не знала.
Так, а отец Амелии куда делся? Мать умерла, а отец? Валерий ответил на этот вопрос:
— Отца своего Амелия никогда не видела, не знала. Мать воспитывала ее одна. Отчество же девочке дала по имени своего брата, которого просто обожала, несмотря ни на что.
Значит, рано осиротевшая Амелия, лишенная в детстве отеческой ласки, нашла себе «папочку».
— А какие-нибудь подробности об этом человеке известны?
— К сожалению, мы с Амелией не были так уж близки. Она посвятила себя уходу за дедом, с прочей родней особо не общалась.
Или вы сами избегали общения с девочкой и стариком? Подругам так и хотелось кинуть этот упрек в смазливое лицо Валерия. Небось все родственнички опасались, как бы Амелия не потребовала от них участия в уходе за лежачим больным. И хотя тогда они не стремились видеться с Федором Захаровичем, зато теперь отчаянно хотели доказать свою близость к нему и… к его коллекции.
Кира взглянула в сторону патриарха, как у него продвигаются дела с приставом? Судя по разрумянившимся щечкам бравого старикана, победа была близка. И правда, через десять минут уговоров и посулов пристав сдался.
Между приставом и наследниками было выработано следующее соглашение. Сейчас они все вместе едут в коттедж Амелии, где осматривают сейф, и если понадобится, то вскрывают его. Если же драгоценности, как они и подозревали, находятся в сейфе, то пристав вызывает сотрудников полиции, которые опишут и примут по протоколу все находящиеся там ценности.
Конечно, это было неправильно юридически, но в каждом законе всегда найдется лазейка для желающего этот закон обойти. А желания пристава и шустрого старичка в данном случае совпадали.
Кира с Лесей и Настей в дом Амелии не поехали. Это было бы уже слишком большой наглостью, родственники и так стали поглядывать в их сторону косо, словно сообразив наконец, что посторонним на их семейных разборках не место. Поэтому подруги решили, что в дом Амелии вместе с Борисом не поедут. К тому же на сегодня у подруг было назначено другое, как им казалось, куда более важное дело.
— Драгоценностей, готова спорить, они все равно в коттедже у Амелии не найдут. Нам лучше остаться в городе и своими делами заняться.
Что касается Насти, то ей был звонок от следователя Воронихина, который вел дело Егора. Следователь строго-настрого велел ей подъехать к нему, он хотел задать супруге задержанного несколько вопросов.
— Мне страшно, — призналась Настя, — но я все равно поеду.
— Мы можем поехать с тобой, но чуть позже.
Сейчас же подругам позарез нужно было выполнить намеченное еще со вчерашнего вечера дело. Они должны были встретиться с таксистом, который вез Настю, приняв ее за Амелию.
— И ты должна поехать сначала с нами, чтобы опознать таксиста. Ну а потом уже все вместе мы поедем к следователю.
Дело в том, что вчера вечером сыщикам удалось все же найти фирму, услугами которой могла воспользоваться Амелия. Фирма была сравнительно невелика, а ее сотрудники оказались людьми компетентными. Так что им не составило ни труда, ни времени, чтобы найти соответствующую запись о сделанном в тот вечер вызове.
Расспросив Эдика, которому повезло дозвониться до нужной фирмы, оператор убедилась, что лично к ним претензий у друзей нет, успокоилась и спросила:
— Чего же вы хотите от нас? Адрес, по которому ушла машина, вы знаете и так. Ах, повторить вам номер телефона, с которого был сделан вызов? Что ж, это никакая не тайна, пишите.
Но тут удача изменила сыщикам. Номер телефона, который им продиктовала любезный оператор, как быстро выяснил Лисица, принадлежал самой Амелии.
— Так что же получается? Она сама для себя вызвала машину? А кто же тогда просил передать ей записку?
Разумеется, оператор не имела такой информации, но девушка предложила иной выход:
— Могу дать вам телефон шофера, который вез вашу пассажирку.
Телефон записали, но удача не торопилась поворачиваться к сыщикам лицом. Абонент все время был недоступен. А девушка-оператор, когда сыщики вновь дозвонились до нее, была уже не так любезна.
— Ничем больше не могу вам помочь. К сожалению, сегодня и завтра ваш водитель выходной. Но его домашний адрес я не могу вам предоставить.
Тоже нашла из чего делать тайну! Друзья за считаные минуты вычислили адрес, вот только что с него проку? Сегодня рано утром они съездили туда, но оказалось, что шофер по адресу своей регистрации не проживает, он приезжий, где-то снимает жилье, а где именно, хозяйка квартиры, где он был прописан, не знала.
Так что у подруг оставалась последняя надежда: шофер выйдет из забвения и включит свой телефон. Что и произошло как раз в тот момент, когда они все входили в здание банка, в котором у Амелии хранились ценности ее деда. Кира ненадолго задержалась на улице и сумела договориться с шофером о встрече. Он никак не мог взять в толк, о ком из его пассажиров идет речь. Однако если он увидит пассажирку, то, вероятно, ее вспомнит, а также вспомнит и все прочее, что было с ним в тот вечер.
— Со мной всегда так, — откровенничал мужик хриплым и не вполне трезвым голосом. — Как увижу знакомый предмет, так все, что с ним связано, вспомню. А в противном случае хоть железом каленым меня пытайте, все равно ничего не вспомню.
Пытать его железом подруги не собирались. Напротив, пообещали вознаграждение за его услуги.
— Ну, это понятно, что заплатите за беспокойство, — не стал скромничать мужик. — Вот только сам я подъехать не могу, выпил вчера лишку, за руль сегодня не сяду. Сами приезжайте и не опаздывайте, в шесть жена со службы вернется, к этому времени мне дома надлежит быть.
Подруги пообещали, что все условия выполнят в лучшем виде. И вот теперь они стояли перед дверями нужной им квартиры, дожидаясь ответа на звонок. Они позвонили уже раз пять, но все было безрезультатно. Наконец из соседней квартиры выглянула лохматая девица, которая неприязненно произнесла:
— Хорош звонить! Спит он, не иначе!
— Не может быть. Мы с ним договорились о встрече.
— И что? Дядя Петя только трезвый договоренности соблюдает. А когда он выходной, то может и расслабиться.
— Где же он? Ушел?
— Не-а, — помотала головой девица. — Уйти — это вряд ли. Дядя Петя у нас домосед. Если и ушел, так только до пивного ларька. А скорей всего спит, как я вам и сказала.
— Что же нам делать? Нам необходимо с ним переговорить.
— Подождите, — равнодушно пожала плечами девица, — пока он проснется.
Но ждать подруги не могли. Им нужно было транспортировать Настю к следователю, а с ним шутки плохи.
— Вы нас простите, но мы уж позвоним еще.
— Мне-то что? — не стала спорить девица. — Я музыку погромче включу, вас и не услышу.
Она скрылась за дверями своей квартиры, и в подтверждение ее слов через минуту оттуда донеслась громкая музыка. Девица оказалась с нетрадиционным музыкальным вкусом, из ее квартиры неслись фуги Баха. И почти сразу же нужная подругам дверь распахнулась, на пороге оказался крупный дядька, который с трудом фокусировал разбегающиеся в разные стороны глаза и грозно ревел:
— Надька! Заткни свой орга́н!
Поняв, что это и есть шофер, подруги радостно воскликнули:
— А мы к вам! Здравствуйте!
Мужчина перевел теперь взгляд на них.
— Вы кто такие? — икнув, поинтересовался он с недоумением.
Но тут он увидел Настю и сказал:
— А! Привет, спящая красавица! Так это насчет тебя мне утром звонили?
— Вы ее вспомнили?
— И не забывал никогда, — не моргнув глазом соврал шофер. — Все прекрасно помню, дом, адрес, все!
— Расскажите нам об этом вызове!
— А чего там рассказывать? Вызов как вызов. Приехал, клиентку взял, отвез.
— Больше ничего не помните?
И почесав в затылке, шофер в конце концов признался:
— В голове гудит. Не привык я на сухую сказки барышням сказывать.
К счастью, предупрежденные им заранее подруги, купили по дороге четыре бутылки светлого немецкого пива, которые шофер оглядел с видимым удовольствием. И все же укорил:
— Зачем так много? Хватило бы и одной.
Однако пиво взял, а девушкам велел проходить за ним. В квартире оказалось на удивление чисто и опрятно. Видимо, жена шофера была женщина чистоплотная, поэтому к ее приходу он и стремился закончить все свои дела и предстать перед глазами супруги порядочным семьянином, у которого, кроме работы и дома, других интересов в жизни быть просто не может.
— Идите, идите, да пол не топчите. Сняли обувь? Ну и молодцы.
Усевшись за кухонный стол, шофер откупорил пиво и одним махом опустошил первую бутылку.
— Уф! — выдохнул он. — Хорошо!
Глаза его заблестели, и он с куда большим интересом взглянул на Настю.
— Как ты, девонька? Чего же у тебя приключилось-то?
Подругам пришлось частично посвятить шофера в ту историю, главной героиней которой стала Настя. Мужик слушал, качая головой и изумляясь:
— Поди ж ты! Случится же такое! Но ведь ты не возражала, когда я тебя по чужому адресу повез.
— Я себя не помнила от горя. С мужем поссорилась, не понимала, что вокруг меня происходит.
— Ну, вы бабы вечно из-за ерунды шум подымаете, — осудил ее шофер. — Подумаешь, сходил твой мужик налево, стоит ли из-за этого огород городить?
— Вы странно рассуждаете. Он же мне изменил! Будучи женат на мне, встречался с другими женщинами.
— Ну! И чего тут такого особенного? Все так делают.
— Все? И вы тоже?
— Нет, я не такой, — поспешно открестился мужик, но глаза его при этом плутовато блеснули.
Впрочем, возможно, виной тому было всего лишь выпитое им спиртное. Тем более что мужик тут же потянулся за следующей бутылкой пива. И выпив ее, утер губы и наконец произнес:
— Ну, слушайте, как дело было!
— Вспомнили?
— И не забывал даже!
— Ну, говорите, пожалуйста.
— Подъехал я, значит, к указанному подъезду, сообщил диспетчеру, сижу, жду. Вдруг выбегает из подъезда какой-то мужик в тапочках и халате и ко мне. Думал, что этого чудика мне придется везти, ан нет. Сует мне этот тип бумажку и говорит, что сейчас выйдет из подъезда молодая женщина симпатичной наружности. И чтобы эту записку я бы ей сразу же передал, а потом отвез ее по нужному адресу к ней домой.
— Точно домой?
— Так прямо и сказал, домой барышня поедет. И при этом сует другую записку, где уже адрес барышни записан.
— Обычно адрес говорят в момент заказа еще диспетчеру.
— Верно. И тут так же было. Но этот чудак сказал, что, мол, если я адрес забуду, то чтобы я к барышне ни за что не приставал с расспросами, не отвлекал бы ее от размышлений.
— И что дальше было?
— А все. Этот мужик обратно в подъезд побежал, а я свою пассажирку ждать остался. Минут десять ждал, может быть, даже пятнадцать. Терпение уже начал терять. Если бы этот мужик мне денег не сунул, я бы уже мог плюнуть и уехать.
Выходит, мужчина в халате и тапочках оплатил дорогу Амелии до ее дома. Галантно, ничего не скажешь. Сейчас такая галантность в мужчинах в диковинку.
— Ну а когда ты из подъезда вышла, я здорово обрадовался. Все, думаю, сейчас с этим заказом разберусь и домой. Поэтому я сразу же помог тебе сесть на заднее сиденье и повез туда, куда мне было сказано. И записку тебе отдал. Что же ты мне правды не сказала?
Подруги переглянулись с Настей. Теперь эта часть ее приключения стала им понятна. И ничего таинственного в ней, оказывается, не было. Какой-то мужчина позаботился о том, чтобы Амелия добралась до своего коттеджа с комфортом. Вот только вместо нее в машину села Настя.
— А куда же в таком случае подевалась сама Амелия?
Почему вместо того, чтобы сесть в такси живой и невредимой, она оказалась, но уже задушенной, мертвой в багажнике совершенно другой машины? Что произошло между ней и тем странным типом в халате, который приставал к шоферу со своими записками?
— Неужели, вызвав для нее такси, он затем напал на молодую женщину и задушил ее прямо в подъезде?
— Или это произошло где-то еще?
— Но где? Во дворе? Вряд ли этот тип стал бы разгуливать по двору в халате и тапочках. Ведь было довольно холодно.
Если предположить, что Амелия вышла из подъезда, такси не увидела, ведь на нем уехала Настя, и… И что? Куда она забрела? И что с ней случилось? На нее напали грабители? Убили и запихнули в багажник машины Насти? А как злодеи справились с замком на машине и с сигнализацией? Она ведь была закрыта. И наконец, если на Амелию напали уже на улице, почему тогда ее сумка осталась валяться на ступенях лестницы?
По всей видимости, убийство произошло в самом подъезде. И таким образом, главный вопрос сыщиц заключался теперь в том, что им позарез нужно было узнать, что за мужчина выбежал во двор в тапочках и халате.
Кто он такой? И какого рода отношения связывали его с покойной Амелией?
