Глава 9
Сыщицы присоединились к своим друзьям. Они пребывали в смятении. Девушки понимали, если они сумеют доказать факт супружеской измены Людмилы ее мужу, это может стать очень серьезным козырем против Виссариона.
– Во-первых, его исчезновение говорит не в его пользу. Во-вторых, у него в комнате найдена одежда с пятнами крови на ней. И в-третьих, на этой одежде отсутствует пряжка.
Ведь если испачканный наряд лежал в комнате Виссариона, то пряжки и ремня при нем точно не было. Друзья почти не сомневались, что найденная в потайном ходе пряжка как раз и принадлежала старшему сыну старца Захария.
– И что нам теперь делать? Где искать Ваньку?
Увы, с наступлением полной темноты все поиски пропавшего ребенка должны были быть прекращены. На Настю невозможно было смотреть без слез. Она побледнела, осунулась, отказалась от всякой еды и общения.
– Я хочу пойти к себе, – сказала она, глядя на Лешу.
– Мы и так дома. Располагайся в любой комнате, мама тебе все покажет.
Людмила, которая и сама не поднимала глаз, все же услышала слова своего сына и через силу, но все же кивнула.
– Пойдем, доченька, – пролепетала она. – Вместе нам будет легче нести наше горе.
Но подруги отметили про себя, что Людмила так сильно пала духом лишь после обнаружения исчезновения Виссариона. Ее огорчила не столько смерть супруга, сколько версия о причастности старшего сына старца к похищению мальчика, а возможно, что и к убийству самого отца Захария. До того Людмила сдержанно и деловито отдавала распоряжения относительно того, как следовало поступить с телом ее супруга. Но относилась она к происходящему хоть и скорбно, но без особого душевного надрыва. Да и исчезновение Ваньки ее мало затронуло. Мальчик был ей совсем чужим. Зато весть о причастности к случившемуся Виссариона заставила ее побледнеть и закусить до крови нижнюю губу. Даже сейчас губа у Людмилы выглядела припухшей, на ней виднелись две кровоточащие ранки.
Однако даже в таком состоянии Людмила не могла отказать в просьбе горячо любимому сыну.
– Пойдем, голубушка, я все устрою.
Но Настя вывернулась из рук свекрови.
– Я тут не останусь! – яростно заявила она. – Я хочу быть со своими родными и друзьями! Хочу видеть, что для поисков моего сына делается все возможное!
Леша встал рядом с матерью.
– Настя, подумай о нашем ребенке.
– Только о нем и думаю!
– Я говорю о том ребенке, которого ты носишь под сердцем.
– С ним-то все в порядке. Ему ничего не угрожает. Думать сейчас надо о Ваньке! Но похоже, тут только мне одной есть дело до бедного мальчика!
– Мы и так делаем все возможное! В чем ты нас обвиняешь?
– Верните мне сына!
– Настя, ты же сама видишь, мы обыскали весь поселок. Завтра обыщем прилежащую часть леса. Полиция объявила мою машину в угон! Они тоже ищут Ваньку. Ну, что еще мы можем сделать?
– Ах, я не знаю, не знаю! – заплакала Настя навзрыд.
Эти слезы помогли ей избавиться от громадного напряжения, в котором она жила последние несколько часов. Слезы дали Насте необходимую разрядку. И Леша увел рыдающую невесту в глубь дома, а друзья пошли к себе в гостевой дом.
На улице уже совсем стемнело. Но по дороге они наткнулись на трех подростков, один из которых был в одежде назарея, а двое его приятелей в обычной одежде мирян. Все трое были чем-то возбуждены и оживленно советовались:
– Говорю, надо сдать их в скупку. Я видел, как батя такую штуку со старой бабкиной люстрой проделал. Мать ее выкинуть хотела, а он в город отвез, там за нее отцу три тыщи дали!
– А вдруг прознает кто?
– Да ты чего? Трусишь, что ли?
– И паспорт у матери где-то спрятан.
– Забери! Это же знаешь, какие бабки!
Но больше четырем сыщикам ничего из разговора этой подозрительной троицы услышать не довелось. Подростки, заслышав их шаги, мгновенно понизили голоса. А когда друзья подошли ближе, и вовсе замолчали, проводив их настороженными взглядами. Все трое были примерно одного возраста. И физиономию самого высокого из них покрывали такие отменные жирные прыщи, что черты его лица совершенно искажались. Может быть, парень был даже очень и ничего, но прыщи делали его совершенным уродом.
– Странные ребятки, – заметила Леся. – Интересно, что они там обсуждали?
– Ох, не знаю, – вздохнула Кира. – Не до них мне сейчас! Еле ноги тащу.
Гостевой дом стоял пустой и темный. Никто внутри их не ждал. Не было также никакого ужина, пусть даже состоящего из хлеба и воды. Растерянные и недоумевающие друзья стояли, не зная толком, что им делать дальше. Они понимали, что в поселке все слишком удручены смертью отца Захария, чтобы помнить о чужаках, нуждающихся в горячем ужине. Однако есть хотелось так сильно, что подруги с тоской начали вспоминать клейкую кукурузную кашу, которую варила на ужин в доме покойного пророка Вирсавия.
– Не позвонить ли нам в пиццерию? – произнес Лисица.
– Хорошо бы, вот только возят ли они заказы в такую даль?
До ближайшего крупного населенного пункта, где, по мнению подруг, могла находиться пиццерия или любое другое заведение, торгующее фастфудом с доставкой на дом, было километров тридцать. Далековато для пиццы.
– Заплатим, так привезут. Или сами поедем! В конце концов, не сидеть же нам голодными! У них траур и пост, а нам нужны силы, чтобы продолжать расследование!
Мысль о том, что можно хотя бы ненадолго уехать из поселка туда, где обитают нормальные люди, где светло и радостно, показалась всем очень привлекательной. Но друзья не успели никуда уехать. Внезапно за их спиной дверь приоткрылась, и робкий женский голос произнес:
– Можно к вам?
– Да, заходите.
В дверь тут же вошли невысокого роста миловидная женщина и мужчина, по всем повадкам, ее муж. Он держал в руках корзину, из которой вкусно пахло жареной рыбой.
– Я ваша соседка – Лиза, – представилась женщина. – Догадалась, что вы остались без ужина, и принесла вам остатки утреннего улова моего мужа. Мы и сами еще не ужинали, будем рады разделить трапезу с вами.
И вытаскивая из корзины пакетики, кулечки и контейнеры, женщина попутно объясняла:
– Муж ходил сегодня утром на рыбалку, ему повезло, он наловил много рыбы. Достаточно и для нас, и для гостей.
– Вы мать Славы? – первой догадалась Кира.
– Верно. А это его отец – Игорь.
– Скажите, а почему вы просто Игорь и Лиза, а все прочие в поселке носят имена ветхозаветных пророков или царей?
– Не все, – покачала головой женщина. – Только те, кого лично крестил отец Захария. Тем он и давал имена по своему выбору. Меня же крестили в православном храме в детстве, а муж принял крещение в восемнадцать лет, но также в православном храме.
– И встретились вы уже тут?
– Да, мы с мужем немногие, кто присоединился к отцу Захарию не по праву рождения, а по собственному выбору.
– И как? Не жалеете?
– Как вам сказать, – произнесла Лиза и с сомнением взглянула на мужа.
Но тот ей ободряюще кивнул. Мол, раз начала, говори до конца.
– Не бойтесь, говорите, что у вас на душе, – поддержала молодую женщину и Леся. – Если у вас есть что-то против порядков в Зубовке, то мы самые подходящие люди, кому вы можете об этом рассказать. Нам и самим тут очень многое не нравится.
– Нет, нет, нам почти все нравится, – поспешно возразила Лиза, как-то опасливо покосившись на окно и кинув быстрый взгляд на дверь, не подслушивает ли там кто.
А потом понизив голос, она призналась:
– Когда мы только приехали в этот поселок, то ничего из имущества не имели. Ну, буквально ничего. Мой отец страшно пил, пропивал все, что было в доме, а под конец продал и нашу с ним комнату в коммуналке. Я осталась вообще без жилья. У Игоря похожий расклад, только у него пили мать и отчим. Жить с ними было невыносимо. Одним словом, мы приехали сюда, нам сразу же построили дом, дали скотину, научили обрабатывать землю и ухаживать за птицей. И сначала нам все тут очень нравилось. Жизнь неспешная, люди благожелательные, отец Захария хоть и строгий, но зато справедливый.
– Это мы сначала так думали, – подал голос Игорь. – Потом-то как узнали, что все тут одному ему принадлежит и на него одного записано, так мнение свое, конечно, поменяли.
– А как вам удалось это узнать?
– Лиза бухгалтерскому учету обучена. Когда в поселке появился Порфирий, то он набрал к себе желающих ему помогать. Лиза была в числе других женщин.
– И сколько же вы тут живете?
– Почти двенадцать лет.
– А про Порфирия что знаете? Чем он занимался в прежней жизни?
– О нем мне известно только его настоящее имя, – честно сказала Лиза. – Пятнашкин Порфирий Николаевич.
– И больше ничего?
– И даже это он мне не сам сказал, а я в паспорте подсмотрела. Да и паспорт не просто так лежал, а в сейфе у самого старца! Мне как-то поручили бумаги туда положить, тогда я документ и увидела.
– Выходит, старец забрал паспорт Порфирия себе?
– Да.
– И этим его держал?
– Не только, – покачала головой Лиза. – Я так поняла из недомолвок между ними, что Порфирий что-то сильно задолжал Захарию. Этим старец его и держал. Самому-то Порфирию жить в поселке совсем не нравилось. И старца он ненавидел. Но смирялся и жил тут. И все, как ему старец указывал, так он и делал.
– Выходит, отец Захария отдавал непосредственные распоряжения, а Порфирий был только исполнителем его воли?
– Так оно и было, – согласилась Лиза.
А ее муж добавил:
– Захария суровый человек был. От его взгляда ничего в поселке не укрывалось.
– Точно! – вздрогнула Лиза. – Вот сейчас он уже мертв, а мне все чудится, что он где-то рядом и накажет меня за то, что я говорю.
И она прижалась к мужу. Тот покровительственно положил на плечо жены руку, хотя было видно, что он и сам косится в сторону окон с заметным испугом.
Однако исходящий из корзины с кулечками и сверточками запах был до того соблазнителен, что Лисица невольно повел носом в его сторону.
– А что это у вас там так вкусно пахнет?
– Ой, бестолковая я голова! – всплеснула руками Лиза. – Заговорилась, а зачем пришла и забыла! Вы же голодные!
– Садитесь, мои дорогие, сейчас мы с вами поужинаем, а потом мы вам все расскажем о том, что в поселке делается.
Лиза проворно начала разворачивать принесенную с собой еду. Помимо целой жареной и еще теплой рыбины, тут был свежий хлеб, как любили печь в поселке – серый, из смеси ржаной и пшеничной муки. Свежие помидоры и огурцы, зеленый лук, малосольные огурцы в керамической баночке и даже морковь по-корейски. Молодую картошку Лиза испекла в печи, завернув ее в фольгу и посыпав крупной солью.
Трапеза получилась поистине королевской. На протяжении почти четверти часа в комнате не было слышно ничего, кроме звука двигающихся челюстей и стука вилок и ложек о тарелки. В равной мере проголодавшиеся, и гости, и хозяева поспешно насыщались вкусной пищей. И лишь наевшись, Лисица сообразил:
– Грех такую закуску переводить! Где-то у меня была припасена бутылочка виски… Сейчас я ее принесу.
Но Лиза с Игорем смотрели на появившуюся на столе бутылку с заметным опасением.
– Вообще-то в поселке спиртное под строжайшим запретом, – произнесла Лиза. – Если кто-то увидит, то…
Она остановилась, а Кира воскликнула:
– И что будет? Захария умер, его власть над вами кончилась.
– Да, но у него есть сыновья – преемники, – возразила Лиза, но внезапно решившись, махнула рукой: – А! Да, ладно! Выпьем рюмочку по такому случаю. Все-таки не каждый день власть в поселке меняется.
Игорь тоже поднял рюмку. Но как заметили друзья, супруги лишь пригубили спиртное. Сыщики же выпили, но какая-то непонятная скованность не отпускала Лизу с Игорем. Хоть они сами признались, что пришли к друзьям поговорить с ними, но разговор начинать не торопились. Сидели, мялись, чего-то ждали.
Желая подбодрить их, Кира произнесла:
– Скажите, вы знали тех людей, которые жили в этом доме?
– Да! Очень хорошо знали!
– И какие это были люди?
– Отличные! – вырвалось у Лизы. – Правда ведь, Игорь?
Муж тоже кивнул.
– Я дружил с Илией, – сказал он. – Хороший парень, очень праведный.
– И жену свою он крепко любил. Мы с мужем не верим в то, что он мог изменить ей.
– Да еще с этой страхолюдной Вирсавией! Просто смех!
Подруги переглянулись.
– Вирсавия – повариха в доме Захария?
– Она самая! Повариха, кастелянша, экономка. Называйте, как хотите, а только после случившегося Захария проклял и изгнал из поселка Илию вместе с женой, а Вирсавию почему-то оставил.
– И не просто оставил, еще и ввел ее в свой дом, приблизил к себе.
– Экономкой и управительницей над своим домом сделал. Теперь не Людмила, а Вирсавия всем в доме заправляет.
– Погодите, так это что же получается? Это с Вирсавией блудил изгнанный Илия?
– Да не блудил он с ней! Не могло такого быть! Илия женат был очень счастливо, он свою жену обожал.
– И жена у него красавица. Зачем ему понадобилась эта злобная колода?
– Да еще старше его на десять лет!
Трудно было предположить, что у какого-то мужчины могла пробудиться к Вирсавии такая безумная страсть, что он захотел ее взять, пусть даже и силой. Подруги постарались припомнить все то, что им было известно об этой скандальной истории. Имя женщины, которую принудил к близости изгнанный из поселка Илия, до сих пор было им не известно. И сейчас они испытывали нечто вроде шока, узнав, что жертвой оказалась страхолюдная Вирсавия.
– Но ведь у Вирсавии же и свой муж был?
– Да. Только он умер. Как нам объявили, сердце не выдержало предательства брата.
– Ага! А про то, что жена в этом предательстве активно участвовала, все вроде бы и забыли.
– Захария и Вирсавия все так обставили, будто бы Илия принудил Вирсавию к близости силой. Заставил ее, изнасиловал!
– А такого не могло быть?
– Даже в припадке сумасшествия Илия бы такого не сделал. Она была его родственницей, женой его брата. И своего брата Илия искренне любил и жалел.
– А вот саму Вирсавию он терпеть не мог.
– И никто ее не любит. Она очень противная тетка!
– У нее ведь есть дети?
– Сын, – кивнула Лиза. – Такой же уродец, как и его мать.
– Он служит в назареях?
– Да. Отец Захария его посвятил, но зря. Иеремия очень противный подросток, скажу я вам. Вечно за всеми в поселке подсматривает, шпионит, а потом доносит матери. А она уж, в свою очередь, наушничает Захарию. Очень часто по доносам этой парочки страдали хорошие люди. И вся вина их заключалась лишь в том, что они чем-то не угодили матери или сыну.
В том, что Вирсавия активно использовала свое приближенное к главе поселка положение, ничего удивительного не было. Такое поведение было вполне в духе этой особы, насколько подруги могли судить после короткого общения с ней. Но странно было другое, почему же, изгнав Илию и его семью из поселка, отец Захария оставил тут Вирсавию? Ведь она тоже получалась женщиной нечистой, оскверненной прикосновением другого мужчины, а не своего мужа?
– Он провел обряд очищения Вирсавии. А потом объявил, что раз она мученица и страдалица, то он хочет исправить несправедливость, допущенную по отношению к этой женщине, и он берет ее в свой дом и под свое покровительство.
– И все! С тех самых пор Вирсавия цветет и пахнет. Житья от нее, правда, никакому нету, хоть бы она тоже умерла вместе со своим мужем!
– А кстати, как это случилось? В его смерти нету ничего криминального?
– Брат у Илии был слабого здоровья. Ему операцию на сердце нужно было делать, а отец Захария уперся, денег на операцию не давал.
– А мы слышали, что он давал деньги всем нуждающимся в лечении.
– Всем да не всем. Только своим любимчикам, так будет точнее сказать. А для племянника у него постоянно находились отговорки. Всем прочим Захария твердил, что боится, как бы врачи «не зарезали» племянника на операционном столе. Многие ему сочувствовали, но лично я думаю, что дело тут не в заботе о племяннике, а в чем-то совсем другом.
Зарезали на столе! Странно было слышать такие слова от человека, который сам получил высшее медицинское образование, по словам близких, имел степени и научные награды в области медицины. Еще можно было бы понять, если бы такую глупость изрек какой-нибудь деревенский мужик, неученый и с трудом умеющий накарябать свое имя. Но ведь отец Захария сам был медик. Он должен был понимать, что без операции его племяннику конец.
– Я думаю, что таким образом Захария избавлялся от всех возможных претендентов на землю и владение Зубовкой, – сказала Лиза вслух то, о чем невольно подумали и сами друзья.
Ведь основали поселок в его нынешнем виде три брата – Иов, Иллария и сам Захария. До их приезда тут была маленькая загибающаяся деревенька, а теперь на ее месте цвели сады и паслись тучные стада скота. С годами земля могла быть выкуплена братьями в собственность. И стоить она теперь должна была немало.
И хотя начинали братья с малого, но достигли они за эти годы очень многого. Вот только насладиться процветанием выпало на долю одного лишь Захария. Иов умер молодым, наследников после себя не оставил. Про него Захария мог благополучно забыть. А вот у его среднего брата – Илларии было двое сыновей. И от них, как от возможных претендентов на наследование доли в поселке, следовало избавиться.
– Илия и его брат, я думаю, могли бы заявить в судебном порядке о своих наследственных правах на землю и поселок. Во всяком случае, на их часть. Видимо, Захария этого очень опасался, поэтому и придумал, как выгнать одного и свести в могилу другого.
– А Вирсавия ему в этом помогла!
– Пошла против собственного мужа.
– Думаю, Захария объяснил ей, что муж ее умрет в любом случае. И только ей решать, останется она после в поселке на правах бедной вдовы, либо же получит место и стол в доме самого Захария, а ее сын станет любимцем, и его ждут все привилегии, которые полагаются назареям.
Конечно, поселиться в доме пророка – это было весьма почетно. Вирсавия польстилась на эту приманку. Она сыграла свою низкую роль в развернувшейся драме, а после окончания спектакля получила заслуженную награду.
– Сын ее теперь в назареях, а это тоже честь, и немалая.
– А мы думали, что назареями становятся вообще все первенцы мужского пола, который появляются в семьях.
– В принципе, так и должно быть. Но фактически Захария приближал к себе детей только тех людей, в безоговорочной преданности которых был непоколебимо уверен. Этим семьям доставались лучшие земельные наделы, лучший скот и вообще… лучший кусок пирога Захария всегда делил с ними.
В этом и заключался секрет преданности назареев своему хозяину. Но каков, оказывается, Лешкин отец. Вовсе не благообразный старец, а хитрый и жестокий интриган!
Внезапно дверь за спинами друзей заскрипела. И Лиза, сидящая лицом к выходу, испуганно вскочила со своего места.
– Кто там?
Кулачки женщина прижала к своему лицу и закусила их, чтобы не закричать от страха. Но тут же лицо у нее разгладилось и она выдохнула с облегчением.
– Ой, это ты, Леша! Как же я испугалась. На секунду мне показалось, что там за дверью опять стоит твой отец.
– Даже не знаю, радоваться этому или огорчаться.
Леша вошел в комнату, его взгляд быстро обежал стол, задержавшись на початой бутылке виски.
– Выпиваете? – произнес он с каким-то непонятным подтекстом.
– Решили помянуть твоего уважаемого батюшку.
– Да, отца помянуть – это дело хорошее. Он был замечательным человеком, общине будет чрезвычайно трудно найти ему замену. Вот только поминать спиртным не следует, отец этот обычай всегда осуждал, считал его сродни языческому.
Лешка уселся с ними за стол. Почему-то с его появлением только что наладившийся контакт с Лизой и Игорем вновь прервался. Родители Славки внезапно вспомнили о каких-то не сделанных делах, начали поспешно собираться и быстро ушли.
– Какая муха их укусила? – произнесла Леся, когда за гостями закрылась дверь. – Так славно разговаривали.
– А о чем говорили-то? – вроде бы безразлично произнес Лешка, но глаза его сверкнули, выдавая интерес.
– Да о разном.
– А все-таки? – настаивал он.
Леся открыла рот, чтобы рассказать о трагедии семьи, которая обитала в этом доме еще недавно, но Лисица внезапно перебил ее:
– О ерунде говорили. А из полезного узнали то, что Лиза работала у Порфирия, знает его настоящее имя и фамилию. Теперь мы можем навести справки об этом человеке.
– Да? – оживился Лешка, вновь становясь похожим на того себя, каким его знали друзья. – Это действительно интересно. Хоть я и не думаю, что этот жирный хорек отважился на убийство отца, но как знать… Так чем он занимался раньше?
– Сейчас мы это как раз и выясним.
С этими словами Лисица извлек свой планшет. Как ни странно, на сей раз соединение даже внутри дома было устойчивым, и Лисица быстро нашел в своей базе данных господина Пятнашкина.
– Ба! – воскликнул он. – Кажется, я понимаю, почему господин Порфирий так поспешно пожелал удалиться, как только в поселке появилась полиция. Он находится в розыске!
– Что?
– Как?
– Да, да, – подтвердил Лисица, чьи пальцы азартно прыгали по клавишам. – Против господина Пятнашкина возбуждено целых три уголовных дела, и все по обвинению в мошенничестве в крупных и особо крупных размерах. Отпущен до суда по подписке о невыезде, бежал, до сих пор скрывается, но где – неизвестно.
– Теперь известно.
– Надо сообщить эту новость Мурашову.
Кира взялась за телефон, но Лешка неожиданно перехватил ее руку.
– Подожди секунду, – попросил он у нее. – Не звони, не надо.
– Почему это не надо? Пусть знает, Порфирий – преступник.
– Он мошенник, но не убийца.
– И что? Предлагаешь его простить?
– Хотя бы на время.
– В смысле? – удивилась Кира.
– Ну, после отца финансовые дела остались в запутанном состоянии. Чтобы не возникло проблем, нужен знающий человек. А если Порфирия у нас заберут, кто поможет мне разобраться с бухгалтерией?
– Лиза поможет. И другие сотрудники. Я так понимаю, на Порфирия работали несколько человек.
– Которых он не подпускал к важным вещам! – воскликнул Леша. – Ребята, если вы хотите мне помочь, а не навредить, молчите про Порфирия. Хотя бы несколько дней. Пусть он приведет дела в порядок, а потом…
– А что потом?
– А потом я сам лично передам его в руки полиции. Клянусь!
И Лешка положил правую руку на сердце. Выглядел он в этот момент необычайно торжественно, и друзья заколебались.
– Ну, если тебе это так необходимо.
– Очень! – обрадовался Леша. – Спасибо вам! Так мы договорились? Вы будете молчать?
– Несколько дней помолчим.
– Ну, тогда я пошел, а вы тут отдыхайте.
– Погоди, как там Настя?
– Нормально.
– Она сильно переживает?
– Мама дала ей снотворное. Да и сама приняла. Все женщины в доме сейчас спят. Да и я тоже хочу пойти… отдохнуть.
И потянувшись, Лешка оглушительно зевнул.
– В сон клонит, – сонно произнес он, поднимаясь со стула. – Весь день на ногах, не вздремнул ни на минуточку.
И уже выходя из дома, он повторил:
– Вы тоже ложитесь и отдыхайте. Завтрашний день будет очень непростой, надо хорошенько набраться сил.
– Ты имеешь в виду свадьбу?
– Какую свадьбу? Нет, свадьбу нам с Настей придется отложить.
– Надолго?
– Пока не знаю. Надеюсь, что Ванька в скором времени найдется. И после похорон отца, выдержав траур, мы с ней все же поженимся.
И Лешка, помахав им рукой, снова зевнул и вышел на улицу. Как только дверь за ним закрылась, подруги переглянулись. В поведении парня наметились перемены, которые им не слишком нравились. Похоже, Лешка всерьез вознамерился занять место своего отца. Но вот только достоин ли он и хватит ли у него на это силенок, вот в чем был вопрос.
– Отец его в молитвенных бдениях сутками проводил, а этот не выспался и уже жалуется.
– Да и спал он сегодня днем, после обеда они с Настей на пару задали храпака.
– Точно, – удивилась Леся. – Что же это он… Забыл?
Кира пожала плечами. Ей Лешкино новое амплуа решительно не нравилось. Не по Сеньке, как говорится, шапка. Встав во главе поселка, такой неопытный вожак способен наделать немало бед.
Что касается мужчин, то Лисице с Эдиком не было ни до чего дела в реальном мире. Воспользовавшись появившейся связью, они вновь уткнулись в свои планшеты. Как они объяснили, у Илии – изгнанного племянника Захария – в различных социальных сетях было заведено несколько страничек. На то, чтобы отыскать их, мужчины потратили почти весь сегодняшний день. И сейчас, отослав Илие сообщения о смерти Захария, они надеялись на хоть какую-то ответную реакцию.
А пока ее не было, чтобы погасить снедающее их нетерпение, Эдик с Лисицей знакомились с виртуальными друзьями Илии, пытаясь создать себе целостный образ этого человека и его окружения. По всему выходило, что нынче Илия ведет образ жизни весьма далекий от праведного, предписанного отцом Захарием. Ни про какие молитвы или посты Илией не было сказано ни слова, зато странички изобиловали фотографиями самого Илии на фоне казино, развлекательных центров и тому подобных мест досуга.
– Не похоже, чтобы парень был озабочен планами мести.
– Физиономия у него очень счастливая и довольная.
– Но посмотрим, как он прореагирует на известие о смерти отца Захария.
Мужчины остались ждать, а подруги отправились спать. День выдался неимоверно тяжелым и насыщенным событиями в таком количестве, что их хватило бы на несколько обычных, тоже совсем не скучных дней. И если завтрашний день будет хоть немного похож на сегодняшний, то перед ним следовало хорошенько отдохнуть.
