Глава 8
Но, к удивлению подруг, ни Эдика, ни Лисицы в доме не обнаружилось.
– Странно, где же они?
Осмотрев комнаты и покликав своих любимых, подруги озаботились уже всерьез:
– Неужели их тоже похитили?
– Типун тебе на язык!
– Но что же с ними случилось? Где они? Среди жителей их нет, дома тоже нет.
В головах у подруг крутились картинки одна страшнее другой. И у них были все основания для беспокойства. Убийство старика, похищение ребенка… Как знать, каких еще сюрпризов стоит ждать от обитателей Зубовки? Шмыгающие повсюду назареи в своих белых одеяниях внушали теперь подругам откровенный страх. Что на уме у этих фанатиков?
Нельзя было забыть, что один из назареев, скорей всего, убил отца Захария. И в похищении ребенка также был замешан человек в одежде назарея. Именно его пояс с пряжкой был обнаружен в подземном ходе.
– А вдруг наших мужчин тоже забрали назареи?
Обстановка в Зубовке и так действовала на нервы подругам. И после убийства отца Захария они было уже собрались сматывать удочки, да на беду пропал Ванька. Уехать, оставить Настю и Лешку одних в трудный час девушки, конечно, не могли. А теперь вот пропали и Лисица с Эдиком. Своих мужчин подруги не видели уже пару часов с тех самых пор, как они расстались с ними возле молельного дома, отправив их добывать информацию. Но добывать ее мужчины должны были, сидя за своими ноутбуками, которые находились в доме. А потом должны были доставить информацию подругам. А между тем мужчин не было ни в толпе местных жителей, ни в доме.
– Может быть, они возле молельного дома?
Настя давно убежала, прихватив с собой вещи Ваньки. А растерянные подруги притихли, нахохлились и присели, ожидая, сами не зная чего.
– И зачем ему было везти ребенка сюда? – услышали внезапно подруги голос Лисицы, доносящийся из-за дома.
Ему отвечал голос Эдика:
– Но факт остается фактом, это точно Ванькина курточка.
Подруги обрадованно вскочили на ноги.
– Ребята! Вы тут! А мы тоже здесь!
Они побежали в сад, где слышались голоса мужчин. Оба красавца – Эдик и Лисица были здесь. Но радости не проявили. Они лишь повернули головы, глядя на подруг. А те кинулись им в объятия, чуть ли не плача:
– С вами все в порядке?
– Да, в полном порядке. А вы чего такие взбудораженные?
– Мы пришли в дом, вас нет. Ванька пропал… Захария убит…
– И вы за нас испугались?
– Испугались, да, – призналась Леся.
– Ну и напрасно. Ничего с нами не случилось.
– А где вы были?
– В саду сидели, выполняли порученное вами задание.
Оказалось, что находиться в мрачном и безлюдном доме друзьям было неприятно. Да и мобильный Интернет работал в доме совсем скверно. Поэтому они вышли в сад, чтобы найти место, где связь была бы наиболее устойчивой, чтобы иметь возможность всласть покопаться в многочисленных архивах, к которым их новая служба давала практически беспрепятственный допуск.
Им предстояло найти большой объем информации, а соединение то и дело срывалось. Поэтому работа могла затянуться надолго. Бегая с планшетами по саду, они наконец набрели на нужное местечко возле самого забора.
– И мы вас слышали. Слышали, как вы обсуждали похищение Ваньки.
– Слышали?
– Да, слышали, как вы поднялись из подземного хода с Порфирием и Мурашовым, и весь разговор. И даже посмеялись, когда Порфирий застрял между двумя заборами.
– И ничего нам не сказали? Почему?
– Порфирий так славно с вами откровенничал, – пожал плечами Лисица. – Мы решили, что лучше нам его не перебивать своим появлением.
– А потом вы ушли, мы решили еще немножко поработать.
– Нам оставалось совсем чуть-чуть, а потом мы собирались присоединиться к поискам Ваньки и…
– Но соединение снова прервалось!
Ребята были вынуждены вновь сняться с насиженного местечка и пройтись еще чуть дальше вдоль забора. И тут их внимание внезапно привлекло какое-то цветное пятно, ярко выделяющееся на зеленой траве.
– Эдик подошел ближе и поднял вот это.
И Лисица показал подругам пеструю курточку, в которой они все признали Ванькину одежку. Именно в ней по настоянию Насти ребенок убежал сегодня из дома.
– Где вы это нашли?
– Вот тут.
И Лисица показал на землю возле забора, ограждавшего заброшенный фруктовый сад.
– С нашей стороны? В саду?
– С нашей, – кивнул Лисица. – В саду. Но это еще не все. Смотрите…
И он показал на доски забора. Подруги внимательно посмотрели в указанном направлении, но решительно ничего необычного там не увидели.
– И что? Доски как доски.
– Доски как доски? – хмыкнул Лисица. – Ну, сейчас увидите!
И с этими словами он протянул руки и раздвинул доски в разные стороны. Действовать ему приходилось с заметным усилием, доски были новыми и наверху оставались хорошо закрепленными.
– Кто-то выкрутил внизу два самореза, на которых крепились эти доски. Наверху крепления остались, но внизу их совсем недавно убрали.
– Даже еще свежие опилки виднеются.
– И зачем это было сделано?
– Очевидно для того, чтобы, выбравшись из подземного лаза, преступник с мальчиком могли бы сразу же попасть в этот сад.
– Значит, по тропке между двумя заборами они и не ходили? Мурашов зря там тискался?
– Получается так.
– И преступник привел Ваньку сюда? В это сад?
– По всей видимости, это опять же так.
Подруги завертели головами.
– Ваня! – позвала Леся мальчика. – Ванька, вылезай!
– Если ты тут, то выходи, не прячься! Твоя мама очень волнуется.
Но лишь щебет птиц был им ответом.
– Бесполезно, – произнес Эдик. – Мы его уже звали.
– И в доме его тоже нет, – добавил Лисица. – Мы там все осмотрели.
– Все-все?
– Абсолютно все!
В этот момент за забором послышались возбужденные человеческие голоса и собачий лай.
– Собаки никуда не годятся, они не могут взять след. А ведь мы привели их к тому месту, куда мог прибежать преступник.
Поняв, что это пришла группа поиска во главе с бородатым охотником, подруги подскочили к забору и, раздвинув доски, как это делал только что Лисица, закричали:
– Сюда! Идите все сюда! В этом саду мы нашли курточку Вани!
Настя первой сунула нос в образовавшуюся щель.
– Да, это курточка сына, – подтвердила она. – Где она была?
– Тут.
– Дайте ее мне!
Подруги вручили ей находку. А Настя передала ее, в свою очередь, бородатому охотнику.
– Куртка подойдет для собак лучше? – спросила она у него.
– Гораздо лучше! Ее ведь, надеюсь, вы не стирали!
Но увы, что с курткой, что со стиранными носочками и маечкой дело на лад у двух быстроногих гончих не шло. Они только зря крутились на одном месте, поднимая узкие морды вверх и пытаясь уловить след в воздухе. Наконец, одна из собак подбежала к отверстию в заборе и залаяла, прося, пропустить ее на территорию сада. Оказавшись в саду, обе собаки оживились. Их гибкие тела замелькали тут и там. Но в конце концов, они подбежали к дверям гаража, принявшись истошно лаять на них.
– Это и понятно, – заметила Настя, – ведь Ваня с Лешкой вчера весь вечер возле гаража проторчали. Все катушку на удочку прилаживали. Там моим сыночком сильней всего и пахнет.
И она отвернулась, чтобы скрыть слезы. Но собаки не унимались, и наконец Лисица предложил:
– Может быть, все-таки посмотрим, что в гараже?
– Открывайте.
Друзья открыли дверь и тут же ахнули от изумления.
– Где же твоя машина, Лешка?
– Я не знаю.
– Ее угнали!
Лешка с недоумением таращился на пустое место, где совсем недавно стояла его «Нива». Прибыв в Зубовку и заселившись в дом Илии, он сразу же поставил машину в гараж. Потом к ней присоединилась машина Лисицы. Но сейчас в просторном гараже стоял лишь один «Рубикон» Лисицы, который он купил весной этого года и которым гордился просто невероятно.
Кира неоднократно пыталась выяснить у своего любимого, зачем ему понадобилась машина, которая способна преодолевать любые кручи, болота и низины, если сам он из города выбирается максимум на пикник, куда ведут обычные асфальтированные дороги. Ответа на свой вопрос она так и не получила. А когда попробовала приставать еще сильней, то услышала от любимого, что он тратит свои собственные деньги, а как он их тратит, ни перед кем отчитываться он не собирается. Кира обиделась и отстала.
Но вот сейчас вызывающе ярко-красный «Рубикон» стоял в гордом одиночестве.
– Преступник увез ребенка на машине!
– Но как же мы не слышали шума заводящегося двигателя.
– Нас не было дома.
– И это могло случиться, только когда мы и все жители поселка собрались возле молельного дома!
Теперь у лейтенанта Мурашова появилась надежда найти похитителя.
– Марку машины и ее номер мы знаем. Сейчас же объявляю ее в угон.
– А это сработает?
– Раньше я ответил бы вам, что вряд ли, но теперь, если преступник попадет на угнанной машине в одну из зон наблюдения дорожных видеокамер, автомобиль, находящийся в розыске, будет немедленно зафиксирован ими. И данные о нем и о том, где он находится в данный момент, поступят на пульт обработки информации.
Хорошо и плохо жить в век современных технологий. С одной стороны, здорово, когда со спутника можно рассмотреть все, что делается в том или ином дворе, а с другой стороны, как быть с правами личности на частную жизнь?
Но сейчас ни у кого не возникло сомнений в том, что угнанную машину необходимо найти. Мурашов схватился за рацию, отдавая распоряжения о введении плана «Перехват».
– Похититель на темно-бордовой «Ниве» две тысячи первого года выпуска скрылся с места преступления. Предположительно, с ним в машине находится несовершеннолетний ребенок – мальчик восьми лет. При задержании необходимо соблюдать повышенные меры безопасности. Повторяю, повышенные меры безопасности.
Пока Мурашов общался по рации, подруги отвели Лешку в сторону и принялись допрашивать его самого.
– Как получилось, что преступнику удалось угнать машину? Ты не включил сигнализацию?
– Она у меня барахлит уже которую неделю. Я стараюсь ее вовсе не включать.
– Как же так?
– Я думал, что в Зубовке мне опасаться угонщиков нечего. Да еще машина находилась в закрытом на крепкий замок гараже.
Вот только этот замок был рассчитан на грабителей извне. И похититель, проникший в гараж со двора, без всякого труда открыл внешние двери и выехал на машине из поселка. Дом Илии находился на окраине, так что выехать из него можно было сразу во внешний мир.
Но как преступнику удалось запустить двигатель? Без ключа это было сделать довольно трудно.
– А как же он его завел?
– Где ты хранил ключи от машины?
Они ожидали, что Лешка достанет из кармана ключи и продемонстрирует им. Но он их удивил:
– Ключи забрал у меня отец.
– Отец Захария? Зачем?
– Я не знаю. Приказание передал мне Виссарион.
– А это еще кто?
– Мой старший брат. Он – назарей у отца.
Назарей! Старший сын, а следовательно, и наследник отца Захария. И у него были ключи от машины Лешки! Это могло значить так много, что у подруг буквально перехватило от волнения дыхание.
– Где Виссарион?
– Я не знаю. Я давно его не видел.
– Надо найти этого человека! Где он может быть?
Лешка задумался.
– Если честно, то я даже не представляю. Ведь и на церемонии очищения его тоже не было.
Это было еще более подозрительно, потому что этой церемонии отец Захария придавал большое значение. Она требовала присутствия всех двенадцати назареев. И тот факт, что один из них уклонился от участия в приготовлениях к данной церемонии, мог говорить о том, что этот человек заранее знал, что церемония не состоится.
– Где его дом?
– Назареи живут со своими родными или одни в отдельном доме. Заводить жен или свои собственные семьи им запрещено.
– И где живет Виссарион?
– Вместе с отцом. Ему выделена часть отцовского дома с отдельным входом.
– Так чего же мы ждем? Скорее туда!
Вход в жилище Виссариона находился во дворе дома. Если к самому отцу Захарию можно было попасть, войдя с улицы, то для того, чтобы проникнуть к его сыну – назарею, надо было пройти по двору, обогнуть дом, и лишь тогда можно было увидеть пристройку, сделанную отцом Захарием для своего отпрыска. Она была вполне добротна и основательна, все необходимое для жизни в ней имелось. Но все равно подруг терзал вопрос, каково это всю жизнь прожить одному?
Встав под окнами, Леша закричал:
– Виссарион! Отзовись!
Но никто не ответил ему. А когда Лешка, толкнув дверь, вошел в пристройку, то там никого не оказалось. Следом за парнем в помещение вошли и четверо сыщиков с Настей. Пристройка была невелика. В ней имелась одна комната, обставленная крайне скромно и даже аскетично. А душевая комната с санузлом, которая также тут имелась, была чисто функциональной. Назареям надлежало соблюдать чистоту не только нравственную и моральную, но также и тщательно следить за чистотой физической, личной гигиене придавалось большое значение.
И пока остальные осматривали жилое помещение, стремясь найти следы присутствия в нем хозяина, Кира осмотрела душевую. Тут имелось одно-единственное темно-серое полотенце, на котором зоркий глаз девушки заметил один длинный светлый волос. И пусть даже назареи и не стригли волос, но все равно появление светлого волоса невольно насторожило Киру. Она прекрасно помнила, что у самого отца Захария волосы были темные. У Лешки тоже. Скорей всего, и его брат должен быть темноволосым.
– Интересно, – задумалась Кира.
И выйдя из комнаты, спросила у Леши:
– Скажи, а у тебя есть фотография твоего брата?
– Зачем тебе?
– Просто скажи, есть или нет.
– У мамы, я думаю, есть в семейном архиве.
– Хотелось бы взглянуть на твоего брата.
– Мы с ним очень похожи, хотя он и старше меня на добрых двадцать с лишним лет.
– Значит, волосы у него тоже темные?
– Ну да, даже темней моих. Брат только в последнее время начал седеть, но седины совсем немного, у нас в роду почти никто не седеет.
У отца Захария, несмотря на его преклонный возраст, голова была седой лишь частично. Но если в семье все мужчины темноволосые, то тогда откуда взялся длинный светлый волос на полотенце в душевой? Конечно, вполне возможно, что кто-то из коллег – назареев принимал душ в жилище Виссариона. Но что, если волос был женский? К сожалению, понять, кто из женской половины Зубовки может быть обладательницей данного волоса, Кира не могла. С обнаженными головами в поселке ходили только маленькие девочки. Все девушки старше двенадцати лет и молодые женщины носили на голове плотные платки, полностью прикрывающие их волосы, а также зачастую закрывающие и часть лба до самых бровей.
– Кира, ну что ты там застряла? – послышался голос Леси. – Посмотри, что мы тут нашли.
На узкой кровати поверх тонкого покрывала Кира увидела наряд назарея.
– Он был скомкан и валялся в углу шкафа, – пояснила ей подруга.
В принципе в этом не было ничего странного, так как одежда явно нуждалась в чистке. По подолу она была выпачкана чем-то бурым.
– Вполне возможно, что это кровь, – произнес Лисица. – И заметь, к этому балахону полагается еще пояс с пряжкой. А его тут нет!
– Возможно, Виссарион переоделся и надел пояс с пряжкой к другому комплекту.
У каждого назарея имелось как минимум две-три пары сменной одежды. Они носили плотные белые штаны, рубашку и свободное верхнее одеяние, перехваченное на поясе пряжкой. Оно всегда было длинным, иной раз касалось земли. Свободными оставались только кисти рук и голова. Да и ее следовало покрывать в случае, если человек хотел уединиться и не желал ни с кем в данный момент разговаривать.
Разумеется, белое полотно нуждалось в частой стирке. На нем была видна любая грязь. И это должно было заставлять назареев вести себя очень осмотрительно, так как их с юных лет приучали к аккуратности и осторожности в поведении. Любая грязь на их одежде рассматривалась отцом Захарием как отступление от праведного пути, по которому им надлежало следовать на всем протяжении жизни. За испачканную одежду возлагалось наказание.
– Одежду им выдает Вирсавия, – сказал Леша. – И к каждому комплекту полагается свой пояс с пряжкой.
– Мы бы хотели повидать эту женщину, – быстро произнесла Кира. – Она молода? Хороша собой?
– Я бы не сказал, – растерялся Лешка. – Да вы ее и сами видели.
– Она блондинка?
– Понятия не имею. Впрочем, если хотите, спросите у нее сами.
– А где нам ее искать?
– Вирсавия живет в доме отца. Позовите, уверен, она где-то поблизости, как обычно, хлопочет по хозяйству.
Подруги снова вышли во двор.
– Вирсавия – это не та ли прекрасная жена военачальника царя Давида, ради обладания которой он послал своего друга на верную смерть?
– Да. И она же мать царя Соломона.
Но здешняя Вирсавия вряд ли могла бы заставить вскипеть страстью мужскую кровь. Была она лет пятидесяти пяти – шестидесяти, курноса, приземиста и к тому же крайне сварлива. Лицо ее украшали многочисленные бородавки, некоторые из которых поросли густыми темными волосинками, что выглядело совсем уж отвратительно.
Лешка был прав, подруги уже видели эту особу. Именно она велела им убираться прочь, обозвав разными нехорошими словами.
– Чувствую, разговор будет не из приятных.
В данный момент Вирсавия занималась тем, что неистово мешала в большой кастрюле какую-то клейкую массу красивого желтого цвета. Вид у нее был еще более недовольный, чем в прошлый раз. Она бормотала себе что-то под нос, и судя по выражению ее лица, это вряд ли были молитвы.
– Что это у вас? Каша?
– Мамалыга.
– Ужин готовите?
– Люди должны поесть, чтобы у них были силы противостоять горю.
Подруги никак не могли придумать, что бы им еще спросить у Вирсавии. Но им помогла сама кухарка.
– Чего вам? – неприязненно спросила она, не прекращая ни на минуту своего занятия. – У нас горе, чего вы тут шастаете, вынюхиваете? Покоя от вас нет! Расследование какое-то затеяли.
– Это не мы. Это полиция. Мы только помогаем в расследовании.
– Вот я и говорю, к чему оно это расследование?
– Как это? Разве вы не любили отца Захария?
– Любила! – твердо произнесла тетка. – Его все любили и боялись! Великий он был человек. Всех грешников в поселке в страхе держал. Что теперь будет, даже и не знаю. Пойдет разброд и шатание. Хоть бы Алексей взял дело отцово в свои руки.
– Алексей? Вы имеете в виду Лешку?
– Он самый.
– Но почему именно он?
– Из всех сыновей Захария один он его силу унаследовал. Сам отец Захария об этом неоднократно говаривал. Значит, Лешке и быть вместо него.
– Почему же вы, любя отца Захария, теперь не хотите, чтобы его убийца был найден и наказан?
– Хочу! Но нельзя брать на себя то, что надлежит сделать Господу. Когда Бог пожелает, он сам покарает нечестивого грешника!
– Ну, знаете! – возмутилась Леся. – Если так рассуждать, то далеко не уедешь. Недаром говорят, на Бога надейся, а сам не плошай. Мы будем искать убийцу, нравится вам это или нет!
Тетка притихла и вновь повернулась к своим кастрюлям.
– Дело ваше, – проговорила она. – От меня-то вам чего нужно? Ведь не про кашу пришли со мной поговорить?
– Скажите, сколько комплектов одежды есть у Виссариона?
Если тетка и ожидала вопроса, то явно не этого. Она слегка смутилась, но потом ответила:
– У Виссариона… ну, как у всех. Три комплекта. Два на смену и один на всякий случай.
– И к каждому полагался пояс с пряжкой?
– Да, – твердо произнесла Вирсавия. – К каждому пояс.
– Нам сказали, одеждой назареев снабжаете вы?
– Да. На мне лежит эта обязанность.
– А не было ли, чтобы Виссарион или кто другой из назареев в последнее время жаловался вам на то, что потерял пряжку с ремнем?
Вирсавия прикрыла глаза, словно вспоминая.
– Не припомню такого, – сказала она наконец, но подруги не могли знать, была ли она с ними искренна или же солгала.
И поэтому они подступили к тетке с другого боку:
– А вся новая одежда лежит у вас под замком?
– Висит в специальном шкафу, ключ от него у меня.
– Можно нам взглянуть на этот шкаф?
Подругам показалось, что Вирсавия чертыхнулась про себя. Но, конечно, им это только показалось, ведь не могла столь достойная праведница губить свою душу, сквернословя и поминая нечистого. Отставив кастрюлю от огня, в путь Вирсавия пустилась с видимым неудовольствием. И хотя надо было пройти всего через две комнаты, она проделала эту дорогу с таким выражением лица, будто подруги отвлекали ее от невесть какого важного дела. А всего-то и дел было, что помешивать кашу в огромном чане.
– Вот шкаф, смотрите!
– Можно его открыть?
Конечно, Кире совсем не было нужно, чтобы Вирсавия открывала шкаф. Она попросила ее об этом исключительно для того, чтобы позлить неприятную ей женщину. Вирсавия вставила ключ в замок, распахнула дверь и свирепо уставилась на подруг.
– Ну?
Девушки сделали вид, что с любопытством рассматривают одежду. Впрочем, эти одеяния ничем, кроме размера, друг от друга не отличались. Кира увидела тут комплект на мальчика лет десяти. И еще один комплект, который подошел бы подростку. Ей показалось, что она видела юного назарея. И волосы у него были как раз длинные и светлые.
– А это костюм? – спросила она у Вирсавии, указывая рукой на подростковый размер.
Ей показалось, что Вирсавия смутилась.
– Это Иеремии – моего сына.
– У вас есть сын?
– Да, у меня есть сын!
В голосе женщины слышался вызов.
– И сколько ему лет?
– Пятнадцать.
– Неспокойный возраст, – произнесла Кира. – Скажите, сын не доставляет вам хлопот?
Этот вопрос, как ни странно, окончательно вывел Вирсавию из душевного равновесия. Она ничего не ответила Кире, лишь свирепо засопела и поинтересовалась у нее с глухой злобой в голосе:
– Все тут, что хотели, посмотрели?
– Да.
И женщина тут же захлопнула дверь, заперла на замок и молча потопала обратно на кухню. Вид у нее был до того обозленный, что девушки не решились сразу же последовать за ней. Да и вообще общаться дальше с этой особой никакого желания не возникало. Они решили, что могут выйти из дома и через другую дверь. Но для этого им надо было пройти сквозь жилые помещения.
– Пойдем?
– Думаю, в этом нет ничего страшного. Старец умер, теперь тут всем заправляет Лешка. А он возражать не будет, если мы пройдемся через его дом.
Миновав несколько комнат, девушки внезапно замерли в испуге. Дело в том, что в очередной комнате прямо посередине стоял стол с гробом, пока еще пустым, но ожидающим своего владельца.
– Б-р-р! – вздрогнула Кира. – Как быстро они его приготовили!
– Пошли отсюда, – взмолилась Леся. – Мне страшно!
– Леша рассказывал, что его отец спит в гробу. Наверное, это и есть его кровать. В ней старика и похоронят.
Леся вновь вздрогнула и прошептала:
– У него были очень эксцентричные привычки. Как только Мила жила с ним?
Действительно, мать Лешки произвела на подруг впечатление не такой рьяной фанатички, как ее супруг. Она была много моложе своего престарелого мужа и, наверное, еще не разучилась радоваться жизни.
И все же подруги поскорее вышли прочь из этой мрачной комнаты с гробом, ожидающим своего владельца.
Однако уже следующая комната была совсем иной. Светлые занавески на окнах, кружевные скатерочки и даже несколько безделушек, пусть и самых скромных, но все же выдающих присутствие в этой комнате женщины, и женщины молодой. Если предыдущая комната могла принадлежать самому хозяину дома, служила его спальней, то в этой комнате, по всей видимости, обитала его молодая супруга – мать Леши.
О том, что старик очень тепло относился к своей молодой жене, говорил тот факт, что в ее комнате находилось некоторое количество безделушек, которые могли радовать глаз. Только к ней он был снисходителен, насколько вообще мог быть снисходителен такой суровый человек. И все же, как успели заметить подруги, любое украшение своей одежды, прически или жилища строжайшим образом запрещалось в этом поселке. Лучшее украшение женщины – это ее чистота. А в этой комнате хоть и было чисто, но в то же время присутствовал некоторый уют, которого почти полностью были лишены все другие жилые помещения в доме.
Тут даже имелось небольшое зеркало, а перед ним череда пузырьков из темного стекла.
– Масло шалфея, масло апельсина, масло розмарина, – прочитала Кира названия на этикетках. – Это все эфирные масла, их применяют как в лекарственных, так и в косметических целях.
– Зачем женщине, чей муж либо спит в гробу, либо медитирует в церкви, нужны эти масла? Они все афродизиаки, то есть способствуют пробуждению чувственности. По себе знаю, умастишься маслом и ощущаешь себя чуть ли не богиней.
Но Кира нашла вещь еще интереснее. Это был альбом с фотографиями, многие из которых явно относились к добрачному периоду жизни матери Алексея. На некоторых она была запечатлена в обычной одежде на фоне городского пейзажа и с непокрытой головой. Волосы у Милы были длинные и светлые. Они спускались по ее спине настоящим золотым водопадом. И как бы ни пострадала прическа женщины от времени и материнства, она не могла растерять всего своего природного богатства. Наверняка и сейчас у нее под платком должна была скрываться длинная светлая коса.
Теперь у подруг почти не оставалось сомнений в том, с кем разговаривала мать Леши возле заброшенного сада, когда они подслушали их разговор. Женщиной и мужчиной, которые столь страстно объяснялись в закутке, были Мила и Виссарион. Мать Леши и его брат. Жена старца Захария и его старший сын – назарей.
И если сюда добавить тот длинный светлый волос, который обнаружила Кира в душевой Виссариона, то сомнений почти совсем не оставалось. Между Людмилой и ее взрослым пасынком – сыном отца Захария от первого брака – вспыхнула запретная и даже преступная страсть. И как знать, не привела ли эта страсть к тем ужасным последствиям, свидетельницами которых нынче стали сами подруги да и все остальные жители поселка тоже?
