ГЛАВА 16
И вот на следующее утро их расследование наконец вступило в свою завершающую стадию. Во всяком случае, подруги на это очень надеялись, когда наконец познакомились с домработницей четы Багротюк. Для этого им даже не пришлось никуда ехать. Едва они позвонили женщине и сообщили, что ее телефон дала им ее приятельница, которая служит консьержкой в доме на Савушкина, как Елена Викторовна бойко затараторила:
– Сто рублей в час, моющие средства и порошки за ваш счет. Если мои, то платите за них дополнительно. Дорогу тоже оплачиваете вы. Перчатки и прочие приспособления мои. Устраивает вас такая расценка?
– Э-э-э! – протянула Кира, косясь по сторонам.
Честно говоря, ее квартира отчаянно нуждалась в генеральной уборке. Окна, которые Кира поленилась вымыть весной, заросли пылью, а пол на кухне совсем потерял веселенький блеск. Да и цветочки на кафельной плитке слились в одно большое, но неопределенное ни по форме, ни по цвету пятно.
– Приезжайте! – решилась Кира. – Тут для вас найдется масса работы!
Елена Викторовна явилась ровно через час. Пунктуальности этой женщины позавидовал бы любой армейский чин. Оглядевшись по сторонам и брезгливо покачав головой, женщина засучила рукава, извлекла из потертой сумки перчатки, складную швабру, полироль, гели, муссы и разнообразные прокалиброванные тряпочки и выразила полную готовность приступить к уборке.
– Разрешите понаблюдать? – вежливо попросила у нее Кира.
Елена Викторовна неопределенно мотнула головой:
– Дело хозяйское, коли заняться больше нечем, так смотрите!
– Вы не подумайте, что я слежу за вами, – заторопилась с объяснениями Кира, вызвать недовольство Елены Викторовны она бы хотела меньше всего. – То есть я слежу, но с самыми благими намерениями.
– Как это?
– Хочу научиться кое-чему у настоящего профессионала. А то убираю, убираю, а в квартире всегда грязь.
– Раз в год убираете? – уточнила Елена Викторовна.
Кира в душе обиделась. И вовсе не раз в год. Два раза в год она убирается. Да! Да! И моет пол! Под Новый год и на свой день рождения. А он у нее, чтобы все знали, в середине апреля. Конечно, с апреля по декабрь в квартирке не очень-то чисто, но иногда же приходят гости. И тогда Кира производит косметическую уборку, которая заключается в размазывании оставшейся после гостей грязи по всей поверхности и заталкивании пыли поглубже под шкафы и диваны.
– Научиться несложно, – говорила тем временем Елена Викторовна, споро шуруя шваброй взад и вперед. – Сложней приучиться соблюдать порядок. Вот я вижу, у вас все вещи разложены по коробкам. Это хорошо.
Кира покраснела от удовольствия. Пластиковые, плетеные, обтянутые кожей и текстилем контейнеры она приобрела в «IKEA» в прошлом месяце. Там шла грандиозная распродажа, благодаря которой Кира стала обладательницей целой кучи больших и маленьких, но одинаково симпатичных и, главное, функциональных вещей. В том числе и коллекции контейнеров, в которые, недолго думая, распихала все мелкие предметы, которые раньше валялись у нее по всему дому.
– А вот то, что в контейнерах беспорядок, – прервал ее иллюзии голос Елены Викторовны, – это плохо! Один контейнер – одно содержимое! Это закон. Пуговицы с пуговицами, можно еще к ним добавить катушки с нитками или иголки. Но никак не гвозди и не прихватки для плиты. Эти вещи должны лежать отдельно. Иначе вы никогда не найдете их, когда они вам понадобятся.
Кира думала иначе. Она прекрасно помнила, что пустые коробочки из-под витаминов лежат у нее вместе с маникюрным набором и запасной солонкой, когда-то подаренной Лесиной мамой. А лекарства мирно уживаются с запасами мелкой мелочи, которую Кира регулярно вытряхивала из своего кошелька, когда он становился, на ее взгляд, слишком тяжелым.
Но спорить девушка не стала. Вместо этого она изобразила бурный восторг неофита:
– Вы правы! Как это я сама не догадалась!
Елена Викторовна буквально расцвела. Кира верно нащупала ее слабую жилку. Теперь Елена Викторовна взялась за дело всерьез. Она всучила Кире тряпочку и научила ее правильно протирать фасады на кухонной мебели. Оказалось, что для нее существует целых три специальных спрея. Один, чтобы растворить грязь и засохшие капли жира, второй, чтобы без следа удалить первый, и третий для создания тефлоновой пленки на поверхности для последующего отталкивания пыли и грязи.
Итак, Елена Викторовна расслабилась. Работа закипела. И наконец-то Кира смогла приступить к своей основной миссии. А именно, расспросить Елену Викторовну о других ее работодателях. К счастью, Елена Викторовна не была так же помешана на соблюдении конфиденциальности, как на наведении чистоты. И поэтому охотно молола языком, передавая сплетни о жизни своих хозяев. Кира терпеливо слушала, и наконец дошел черед и до четы Багротюк.
– Странная такая парочка, – призналась Елена Викторовна, натирая воском поверхность лакированного стола. – Он красавец и богатый. А она так себе. Честно говоря, невзрачненькая. И представьте себе, он в нее влюблен. Носится с ней, как с писаным яйцом. Света хочет то, Света этак не хочет. А та лишь сидит да морду кривит.
– Характер плохой?
– Не-е, просто избалована без меры. Муж ее и избаловал. Говорю же, носится с ней, вот она и возомнила о себе бог знает что, – сказала Елена Викторовна и с досадой прибавила: – А так, посмотреть не на что! Рожа постная, нос длинный, сама из себя никакая!
И, продолжая полировать поверхность стола, она с досадой пробурчала:
– И за что некоторым девкам счастье подваливает? Ни ума, ни красоты, ни образования, а поди же ты! Как сыр в масле катается, да еще губы дует! А моя дочка на трех работах из сил выбивается, на одну бежит, детей в садик, со второй бежит, мне их передает, с третьей уже за полночь возвращается, едва не падает от усталости. А муж ейный в это время что?
– Что?
– На диване валяется! Хоть бы ужин разогрел себе и детям! Можно подумать, руки у него от этого отвалятся!
Стол Елена Викторовна уже полировала с такой ожесточенностью, словно это была лысина ненавистного ей лентяя зятя. Стол уже сверкал, но Елена Викторовна не унималась:
– И ведь покрасивей этой Светы в десять раз будет! И институт закончила! И детей ему родила двоих. А этот дурак разве что ценит? Нет! Привык! Ни черта не ценит. Даже и не интересуется, откуда колбаса на его бутербродах берется!
– Сам что, совсем не работает?
– С десяти до шести штаны просиживает! А уж зарплата! Это не зарплата, а одно издевательство. Другой бы мужик уже сто раз себе приработок хоть какой-то, но нашел. А этот – нет! Все ему хорошо. Только и знает, что на диване перед телевизором валяться.
Елена Викторовна наконец оставила в покое столик, который сверкал теперь уже так ярко, что глазам больно было. Кира, которая прекрасно знала, что стол этот у нее всегда стоит накрытый специальной скатертью с очень симпатичной по краю вышивкой под «ришелье», но с водоотталкивающим покрытием, которое и так не позволит влаге коснуться столешницы, лишь вздохнула. Столько усилий – и к чему?
Но оказывается, Елена Викторовна еще не угомонилась. С кровожадным криком, от которого у Киры из рук выпала ее тряпка, домработница кинулась к стеклянным дверцам книжного шкафа.
– Это же надо так все умудриться заляпать пальцами, – бормотала она, поливая стекло специальным аэрозолем.
Вид у нее при этом был почти счастливый, во всяком случае, умиротворенный и в то же время агрессивный. Кажется, борьба с грязью стала для домработницы своего рода фетишем. Кира даже подумала, что Елене Викторовне тоже не мешало бы наведаться к ее тезке – Елене Яковлевне. Так сказать, на прием. Бывает же такое заболевание, когда человек все моет, моет и чистит, чистит. Кира про такое слышала. Но с другой стороны, если Елена Викторовна сделала это заболевание основным источником своих доходов, то зачем что-то менять?
И Кира снова постаралась перевести разговор на Свету, делая вид, что очень заинтересовалась, какой же хитростью этой простоватой девице удалось отхватить себе такого выгодного мужа?
– Уж и не знаю, может быть, и в самом деле есть любовь на свете? – вздохнула Елена Викторовна. – Ничем иным их отношения и не объяснишь. Кстати, я вам их покажу.
– Как?
– На фотографии. Они мне свои фотографии поручили из проявки забрать. Самим недосуг, не живут дома.
Конечно, не живут! Сбежали! Сразу же после убийства доктора Пешкова. Ой, как это подозрительно, кто бы знал, просто жуть!
– А я эти фотографии уже почти неделю в сумке таскаю, все выложить забываю, – говорила тем временем Елена Викторовна. – Хотите посмотреть?
Еще бы Кира не хотела. Буквально сгорала от желания. Она едва сдержала себя, чтобы не вырвать фотографии из рук домработницы. На первой фотографии и в самом деле была запечатлена на редкость неказистая девушка с размытыми чертами лица, неуклюжей фигурой и тусклыми волосами. Единственное, что было в ней примечательного, – это ее нос. Он был длинноват, к концу толстоват и, как показалось Кире, густо усыпан черными точками.
– Да уж! – пробормотала она. – Страшненькая девочка. Это и есть Света?
– Она самая! Не красавица, верно?
– Это еще мягко сказано!
– А вот ее муж!
Кира впилась глазами в следующую фотографию и невольно ахнула. Конечно, она была подготовлена к тому, что Багротюк будет хорош собой. Но чтобы настолько! И это еще при том, что любительские фотографии обычно красоты и выразительности человеческим лицам не добавляют.
– Красавец мужчина! – вздохнула Кира.
– И богатый, – тоже вздохнула Елена Викторовна.
Пока она любовалась молодым Багротюком, Кира незаметно стянула из пачки одну фотографию, где были запечатлены оба супруга. Почему она это сделала, Кира и сама не знала. Но что-то ей подсказывало, что эта парочка имеет все шансы оказаться в числе свидетелей, если не непосредственных участников убийства доктора Пешкова.
А как же? Любящий и наверняка ревнивый (вон какие мощные надбровные дуги) Багротюк, наверное, просек, что жена ему изменяет с Пешковым. Убить Свету он не мог, так как любил ее. И потому разделался с соперником. То есть с доктором. Доказательства? Да какие тут еще нужны доказательства? Взять хотя бы их поспешное бегство из родного дома. Оно пришлось как раз на день убийства доктора. Вот вам и доказательства. Багротюк испугался содеянного и, прихватив жену, бежал.
И Кира снова вздохнула. Конечно, орудие убийства было совсем не мужское – яд. Но с другой стороны, если женщины становятся все более и более мужественными и все чаще берут в руки пистолеты и автоматы (даже в американских боевиках с каждым годом стреляющих, сражающихся и просто дерущихся женщин становится все больше и больше) и если они берут на себя функции мужчин, то, следовательно, мужчины, наоборот, слабеют духом.
Должно же быть в мире хоть какое-то равновесие. Так что мужчины теперь могут вместо благородной дуэли с соперником и яду ему в стаканчик запросто подсыпать.
– Очень даже запросто, – пробормотала Кира себе под нос.
И пока Елена Викторовна продолжала что-то твердить про свою дуреху дочку, ее двух малолетних детей, лентяя зятя, ее саму, которая надрывается с утра до ночи, чтобы хоть немного разгрузить дочкин воз проблем, Кира сосредоточенно думала.
Итак, картина складывалась следующая. Избалованная вниманием собственного мужа, Света возомнила себя королевой красоты. Да тут еще на нее клюнул доктор Пешков, который, несмотря на возраст, тоже мог считаться интересным мужчиной. Но минуточку! Что-то тут не сходится. Пусть сама Света в свою уникальную красоту верила, но окружающие-то ее люди знали, что это далеко не так. В том числе и доктор Пешков мог бы понять, что никакая она не красавица. Так зачем она ему сдалась? Просто на молоденькое мяско потянуло на старости лет? А получше выбрать никого не мог?
– Но хоть в последнее время у них что-то случилось, – донесся до Киры удовлетворенный голос Елены Викторовны, и она мигом очнулась.
– А? Что вы сказали? У кого случилось?
– Да у них и случилось, – с нескрываемым злорадством в голосе произнесла домработница четы Багротюк. – Словно черная кошка промеж них пробежала.
Кира вся обратилась во внимание. Она так и знала! Ее догадки оказались верны! Багротюк заподозрил жену в измене! Отсюда и разлад в семействе.
Но все оказалось совсем иначе.
– Да нет! – отмела версию Киры в один момент Елена Викторовна. – Не он к ней переменился, а она к нему! Прежде-то Светлана хоть и дулась на мужа частенько, а все же к его приходу как-то прихорошится, вкусненькое чего приготовит. Пусть даже на стол сразу и не выставит, дождется, пока муж ей там цветы или еще чего преподнесет. Но все равно готовилась она к его приходу. А тут словно отрезало.
– Как отрезало?
– А вот так! Совсем! Плевать ей на него стало! И капризы даже свои забыла. Видать, неинтересно стало даже капризничать и власть над ним свою проверять.
– Почему же это?
– А я скажу! – снова берясь за тряпку и начиная полировать стекло на дверцах, произнесла Елена Викторовна. – Скажу! Разлюбила она своего мужа!
– О!
– Хоть никогда особенно сильно и не любила его, а только пользовалась, но тут и вовсе у нее все чувства к мужу пропали. Одна досада и осталась.
– Почему же так? – подняла брови хитрая Кира, изо всех сил прикидывающаяся простодушной разиней.
– Другой у нее появился! Любовник! Этот любовник на себя одеяло и перетянул!
И Елена Викторовна принялась набирать воду для мытья окон. Пока разводила в теплой воде различные моющие средства, она молчала. И у Киры образовалось время, чтобы обдумать слова женщины.
Бывало, что ее замужние подруги признавались ей в том, что завели романчик на стороне. И она знала, что они говорят правду. Так ведь это ни в коей мере не мешало их браку! Совсем даже напротив. Коварные изменщицы становились еще более предупредительными и внимательными к своим мужьям-рогоносцам, чтобы, во-первых, компенсировать тем хоть отчасти обман, а во-вторых, и самое главное, чтобы усыпить их бдительность.
– Так это когда просто интрижка, – не согласилась Елена Викторовна. – А Светку, по всему видать, сильно зацепило. Влюбилась она. В первый раз в жизни небось влюбилась. Вот голова у нее и поплыла!
И, берясь уже за окна, Елена Викторовна закончила свою мысль:
– Из дома стала исчезать, ничего не объясняя, куда идет, – это раз! К мужу совершенно охладела – это два! И разговоры у нее стали больно непривычные – это три!
– Но это еще ничего…
– Я уж не говорю, что ни день, она с шикарным букетом цветов возвращается! – перебила Киру вошедшая в раж Елена Викторовна. – И главное, все мне врет, что сама купила. Будто бы я не знаю, что она жадюга. Никогда на такую ерунду не потратится.
– В самом деле?
– Конфет может купить. Вкусненького там тоже. Одежду, обувь или цацки, да. Но цветы – нет. Никогда за ней прежде такого не водилось. И не верю я, чтобы она вдруг в одночасье взяла и переродилась.
И, продолжая мыть окна, Елена Викторовна заключила:
– Нет, точно у ней любовник появился. И за что этой страшиле такое счастье? Ведь не красавица, а мужики так и сохнут. И все какие! Богатые! Небось бедный бы букеты по полтыщи каждый день покупать не смог. Вот мой муж никогда мне…
– Значит, любовник у этой Светы появился, – вернула ее к нужной теме Кира.
– Да, отсюда и к мужу охлада, и цветы, и разговоры несуразные.
– Какие разговоры?
– Да все про несовместимость в некоторых семьях, из-за чего один человек вынужден постоянно приносить себя в жертву другому.
– Что вы говорите? А можно поподробней об этом узнать?
– Да что там узнавать! Чушь все городила, одним словом. Уж она бы постыдилась! Тоже мне жертва! Ни в чем отказу никогда не знала. Ни образования, ни красоты, а жила как царица. И туда же, муж ей, дескать, жизнь загубил. Да, интересно знать, чем? Любовью своей? Заботой? Или чем еще?
И Елена Викторовна принялась энергично поливать окна мыльной водой, стремясь смыть слои грязи. Но у Киры был к ней еще один вопрос.
– Скажите, а сейчас они где?
– Кто?
– Ну, эти ваши Багротюки?
– Светка отдыхает где-то на югах. А он в городе!
– Как в городе?!
По Кириным раскладам, Багротюк ни в коем случае не должен был после убийства остаться в городе. Или он так уверен в своей неуязвимости? Ну так подруги его разочаруют!
– А где же ему быть? – произнесла Елена Викторовна. – Говорю же, работяга он. Деньги огромные зарабатывает, только и пахать ему с утра до ночи приходится. Некогда ему по курортам раскатывать. Это там жертвы его деспотизма отдыхают. А самому ему работать нужно! Вот так-то!
Кира от консьержки имела совсем другие сведения. Она полагала, что Багротюк отдыхает вместе с женой. А он, оказывается, в городе! Это же в корне меняет дело.
– Что же, он один дома живет?
Елена Викторовна кинула на Киру странный взгляд. Кажется, что она уже начала жалеть о своей откровенности. Но все же ответила ей:
– А он вовсе и не дома живет.
– Где же?
– У матери обитает.
Адрес матери Багротюка Кира выпытывать у женщины не стала. Та и так уже насторожилась. Зачем вызывать ненужные подозрения? С трудом дожидаясь, когда дотошная чистюля вымоет каждый уголок ее квартиры, уничтожит последнюю пылинку и сотрет невидимое глазу пятнышко с ручки двери (зряшное между прочим дело, Кира тут же заляпала эту ручку своими отпечатками пальцев), Кира переминалась с ноги на ногу, как застоявшийся конь.
А расплачиваясь с Еленой Викторовной, она уже просто изнывала от нетерпения. Но торг затянулся. И что странно! Елена Викторовна наотрез отказывалась брать сумму, которая превышала заранее оговоренную.
– Вот, возьмите! – сердилась Кира. – Возьмите пятьсот рублей. У меня нет мельче!
– Но я работала только три часа!
– Расходы на дорогу!
– Это еще пятьдесят шесть рублей.
– А ваш спрей для чистки стекол! Вы пользовались своим! Я видела!
– Он стоит копейки, потому что отечественный и никакой рекламы по нему нет. Кто часто пользуется, те знают, что качество отменное. За все могу взять четыреста рублей.
– Да что же это такое! – взвыла Кира в тоске. – Возьмите вы эти деньги! В другой раз я вам меньше на сто рублей заплачу!
На это Елена Викторовна согласилась. И Кира наконец смогла мчаться туда, куда звало ее сердце. А именно в интернет-кафе.
– Привет! – кинулась Кира к уже знакомому ей упитанному юноше. – Мне нужно сделать еще один запрос.
Юноша еще в прошлый раз скопировал себе на компьютер базу данных с диска. И сейчас безропотно полез ее открывать. Милый Багротюк проблем не составил. Он оказался прописан в той же квартире, что и его мамочка. И таким образом Кира без лишних хлопот заполучила его нынешний адрес.
– Вряд ли он сейчас дома, – выразила сомнение Леся, к которой Кира примчалась, чтобы похвастаться своими успехами.
– Ты так говоришь, потому что завидуешь!
– Но эта твоя Елена Викторовна говорила, что Багротюк – трудоголик.
– И что? Это нам помешает пообщаться с его мамулей?
Кира пребывала в убеждении, что мамули лучше самих сыночков знают, что происходит с их детьми. А судя по тому, как подобострастно вел себя Багротюк по отношению к Свете, мать, она же свекровь, должна была люто ненавидеть невестку. Хотя бы потому, что молодая женщина вытеснила из сердца сына ее саму.
И Кира оказалась права. Едва услышав, что речь пойдет о Свете, Лукерья Ивановна тут же выказала горячее желание пообщаться с подругами. К тому же подруги не стали долго ломать голову и прямо заявили даме, что у них есть опасения: а не причастна ли Света к убийству?
– Приходите! Приходите, пока сына нет дома! Я такого расскажу вам про эту особу! Закачаетесь!
Разумеется, после такого вступления подруги без промедления понеслись к Лукерье Ивановне. Женщина встречала их в дверях. Выглядела она моложаво, во всяком случае, гораздо моложе своих пятидесяти пяти лет. Волосы были подстрижены и уложены красивыми волнами. Макияж казался безупречным, а на руках сверкали серебряные браслеты, красиво выделяясь на загорелой коже. Такие же серьги покачивались в ушах Лукерьи Ивановны. Видимо, она придерживалась того правила, что после пятидесяти женщина не может носить никакого вульгарного золота – только благородное серебро.
Подруг Лукерья Ивановна приняла за сотрудниц правоохранительных органов. Кстати говоря, совершенно непонятно почему. Сами они такого ей не говорили. Впрочем, многие граждане, едва заслышав, что речь пойдет об убийстве, сразу же думают, что к ним пожаловала милиция.
– Вы хотели поговорить со мной о Свете! – возбужденно говорила Лукерья Ивановна, вышагивая перед подругами по пушистому ковру. – Так я вам скажу про эту мерзавку правду! Она хочет убить моего Кешеньку!
Кешенькой, подруги уже знали, звали Багротюка– мужа. Подруги сидели в небольшой, но роскошно обставленной гостиной и слушали мать обманутого супруга буквально с отвисшими челюстями.
– Света? Но зачем ей убивать мужа?
– Как вы не понимаете? Эта стерва хочет присвоить все его имущество! Он ведь такой наивный! Купил квартиру и записал на имя жены! Купил дорогую машину и записал на нее же! А загородный дом! Ужас! Стоит почти полмиллиона! И он тоже отойдет этой нищей проходимке с большой дороги!
Короче говоря, основой для волнений мамочки служил вовсе не факт потери горячо любимого сына. А то, что все его имущество перейдет не к ней, любимой мамочке, а к ненавистной невестке.
– Но почему вы решили, что Света хочет убить вашего сына?
– А я не просто так говорю! Я знаю!
– Откуда?
– Я слышала ее разговор! С сообщником!
Подруги недоумевали. Час от часу не легче. Их ждет еще один труп? На этот раз Кешеньки?
– И кто сообщник? – наконец выдавила из себя Кира.
– Ах, я не знаю! – раздраженно покачала головой Лукерья Ивановна. – Но он отзывается на кличку Доктор. Наверняка это какой-то ужасно криминальный элемент! Кто другой согласится пойти на убийство невинного человека.
Но подруги так вовсе не думали.
– Доктор? – в один голос воскликнули они. – Вы уверены, что она называла своего сообщника Доктором?
– Уверена ли я? Да этот разговор до сих пор звучит у меня в ушах!
– Расскажите подробней! – немедленно потребовала Кира.
Лицо Лукерьи Ивановны выразило удовольствие. Она откинулась на спинку кресла, устраиваясь в нем так, чтобы не ныл больной позвоночник, и приступила к рассказу:
– Было это около двух недель назад. Нет, даже не около, а совершенно точно две недели назад. Ко мне пришел Кешенька и, как уже повелось, привел с собой эту стерву. Он у меня милый мальчик. И ради него я старалась поддерживать видимость хороших отношений с невесткой. Ох, знали бы вы, сколько мне приходилось для этого прикладывать сил! Ведь это хамка безродная, она понятия не имеет о правилах приличия. Выскочка! Приблуда! Дрянь!
Одним словом, за обедом царила такая атмосфера, что даже лед в приготовленных коктейлях не таял. На первое был приготовлен свекольник, на закуску палтус холодного копчения, а на второе холодная говядина с майонезом и горчицей. Одним словом, к десерту – фруктам со сливками – Багротюку поплохело, и он удалился в уборную.
Женщины остались за столом одни, обмениваясь острыми, как дротики, взглядами и ядовитыми фразами. И когда пикировка дошла до того, что Лукерья Ивановна всерьез прикидывала, удастся ли ей выбросить более крупную невестку из окна или лучше все же не связываться, у той зазвонил телефон.
Лукерья Ивановна женским чутьем угадала, что невестке звонит мужчина. И не просто мужчина, а мужчина любимый. Невестка явно ждала этого звонка. И у нее мгновенно задрожали руки, покраснело лицо, а голос изменился до неузнаваемости. Света выскочила из комнаты, а Лукерья Ивановна все сидела, как громом пораженная, не в силах поверить.
У ее невестки любовник! Эта стерва мало того что испортила жизнь ее мальчику, так теперь еще и обманывает его! Дрянь! Потаскуха! Уродина!
Но Лукерья Ивановна получила строгое воспитание. Ей с детства внушали, что женщина должна уметь держать себя в руках. Поэтому она сдержалась и не бросилась на невестку, чтобы вырвать все ее жалкие патлы. Останавливало и еще одно соображение.
Невестка не была красавицей. И хотя старалась следить за собой, но даже самые умелые мастерицы не могли ничего поделать с ее унылой физиономией и длинным носом. Тут требовались радикальные меры хирурга, но Кеша запрещал жене что-то делать с собой. Он любил ее именно такую. Ну, хорошо, он-то ее любил и недостатков не замечал. Но кто еще мог польститься на этакую уродину? Любопытство боролось в душе Лукерьи Ивановны с гневом.
– И вы решили подслушать, о чем будет говорить ваша невестка? – спросила у женщины Кира.
– Я должна была так поступить! – оправдывалась Лукерья Ивановна. – Ради сына!
– Мы вас ни в чем и не обвиняем! Вы поступили совершенно верно!
– Я тоже так думаю! Особенно после того, как услышала, о чем они говорят!
Одним словом, Лукерья Ивановна на цыпочках подкралась к двери и приникла к ней ухом.
– Квартира у меня невелика. В туалете сидел мой сын, поэтому в ванную невестка уйти не смогла. Санузел совмещенный. И она с телефоном вышла на лестницу.
Через входную дверь Лукерье Ивановне было слышно каждое слово. И очень скоро она поняла, что Светка и в самом деле разговаривает со своим любовником.
– Обращаясь к нему, она говорила «доктор». И умоляла о свидании!
Лукерья Ивановна замерла от негодования. Но в еще больший гнев и даже в ужас повергли ее следующие слова этой мерзавки.
– Дорогой! – плаксивым голосом ныла она. – Почему ты постоянно не берешь трубку? Я звонила тебе вчера весь вечер. И сегодня все утро.
Что ответил собеседник, Лукерья Ивановна не слышала. Но дальше невестка снова начала ныть:
– Ты просто боишься свою жену! А я ее видела! Она старая! Брось ее! А потом, как мы и договаривались, я избавлюсь от мужа!
Собеседник снова что-то сказал ей, кажется, очень резкое. Потому что тон невестки стал совсем жалким:
– Да, я знаю, что делаю это в первую очередь ради себя самой. Но дорогой… Я боюсь! А вдруг у меня не получится? Вдруг мой муж что-то заподозрит и не станет пить отраву, которую ты мне дал для него? А если яд обнаружат у него в организме при вскрытии? Что мне делать тогда? Меня посадят!
Неизвестно, что ответил на это ее собеседник, потому что Лукерье Ивановне стало плохо. Она едва не потеряла сознание. Сил стоять больше не было. И она тихонько уползла в свою комнату осмыслить услышанное. Постепенно в ее голове прояснилось. Но разговаривать в тот день с невесткой она больше не смогла, опасалась, что выдаст кипящую в ней ненависть к лгунье и преступнице. Сказавшись больной, Лукерья Ивановна осталась в своей комнате. И даже не попрощалась с невесткой.
– Останься со мной, поедешь домой через пару часиков! – слабым голосом говорила она сыну. – Если мне не станет лучше, то съездишь в аптеку и купишь лекарство.
Разумеется Кеша, который горячо любил свою мать, остался с ней. Света ушла. А Лукерья Ивановна принялась изучать хмурое лицо сына. Сказать ему или не сказать? И даже не так. Поверит или не поверит? Поверит матери или решит, что она все это придумала, чтобы оговорить его Свету. В конце концов Лукерья Ивановна решила рискнуть.
– Он вам не поверил?
– Нет! Он был в шоке! И я его прекрасно понимаю. Я бы и сама не поверила, если бы не слышала это все своими ушами!
– А вы не могли ошибиться?
Тот же вопрос задал и Кеша. И получил тот же ответ, что и подруги.
– Никак не могла! Я слышала совершенно четко, Света задумала с каким-то человеком убить своего мужа.
В общем, Кеша ушел в тот день от матери в состоянии, близком к помешательству. Он ей верил и не верил. С одной стороны, он понимал, что придумать такое мать при всей своей ненависти к Свете не могла. Но с другой… Он знал Свету, любил ее, и вдруг поверить в то, что самый близкий человек готовится тебя убить? Было от чего прийти в отчаяние!
– Но Кеша мне поклялся, что, пока ситуация не прояснится, он не будет ни есть, ни пить ничего из рук Светы. И говорить он ей тоже ничего не будет. Понаблюдает за ней. И сделает выводы.
– И какие же выводы он сделал?
Лукерья Ивановна поджала губы.
– Не знаю. Прошло время. И он отправил Свету на отдых. Оно и правильно, она выглядела как сумасшедшая! Один этот ее безумный наряд – зеленый пиджак и красные брюки – чего стоил! Никогда такого не носила, это вообще вещи от разных костюмов, а тут вдруг напялила! Уму непостижимо, как взрослая женщина может дойти до такой безвкусицы! Чтобы носить такие вещи, надо обладать яркой, даже вызывающей внешностью. А Света… Серая мышка, и не ей бы экспериментировать со своей одеждой.
Поняв, что ругать ненавистную ей особу пожилая женщина способна часами, Кира, не церемонясь, перебила ее:
– Но что все же предпринял ваш сын, чтобы разобраться в ситуации?
– Ах, я не знаю. Но потом он приехал ко мне и сказал, что Света ни в чем не виновата. Он в этом теперь совершенно убежден. И любит ее сильней прежнего. Но пока поживет у меня.
– А вы не верите в это? В то, что она ни в чем не виновата?
– Я слышала то, что слышала! Света собиралась убить мужа. И я уверена, опасность еще не миновала. Света вернется с отдыха, и все закрутится по новой. Я не буду знать ни минуты покоя, пока эту преступницу не посадят в тюрьму!
Подруги кивнули. Лукерья Ивановна была по-своему права.
– Ах, спасите моего Кешеньку! – заломила руки Лукерья Ивановна. – Спасите от этой дряни! Он так ее любит, а у меня… у меня связаны руки!
Она почти плакала.
– Спасите сына!
И девушки пообещали ей сделать для этого все от них зависящее. И только после этого они удалились. У них было, о чем подумать. Без сомнения, Доктор, с которым разговаривала Света, – это доктор Пешков. Ее любовник. И он уговаривал Свету избавиться от ее мужа, отравив того.
– Но зачем Пешкову хотелось, чтобы Багротюк умер?
Этого подруги не знали. Но решили спросить у жены Пешкова. Елену Яковлевну они нашли в бывшем кабинете доктора. Но боже мой! Как тут все изменилось! Раньше это было холодное, унылое помещение, а теперь тут стало светло, уютно и красиво. Каким-то образом вдове удалось сотворить чудо. Елена Яковлевна и сама буквально светилась. Но подруг выслушала внимательно. И расстроилась не на шутку.
– Вы считаете, что мой муж докатился до того, что заставлял свою любовницу убить собственного мужа? Господи! Ушам своим не верю!
В ответ подруги посоветовали ей пообщаться с матерью потенциальной жертвы.
– А как его фамилия? Багротюк? Что вы говорите? Надо же какое совпадение!
И Елена Яковлевна надолго замолчала, погрузившись в свои мысли.
– А знаете, – произнесла она наконец. – Теперь мне многое становится понятным.
– И что же?
– Я вам верю!
– Вы вспомнили, чем этот бедный Кеша Багротюк насолил вашему мужу?
– Не он, – покачала головой Елена Яковлевна. – Его отец.
Подруги изумились еще больше.
– Это очень давняя история, – вздохнула Елена Яковлевна. – Я и сама бы ее не вспомнила, если бы вы мне сейчас не напомнили.
– Расскажите! – потребовала Кира.
– Но это было очень давно, – повторила Елена Яковлевна. – Честное слово, не думала, что мой муж настолько злопамятен.
Подруги ждали. И она приступила к рассказу:
– Мы с мужем тогда еще были студентами. И вместе с нами учился один мальчик. Он был приезжий. Из провинции. Из совсем бедной семьи. Жил, как я сейчас понимаю, на одну стипендию. Родители слали ему в посылках не деньги, а домашнее сало и консервы. Но при этом Женя был очень, очень талантлив.
– Талантливей вашего мужа? – догадалась Кира.
– Женя был гений. А мой муж… Мой муж по сравнению с ним просто кустарь.
Женя был вне конкуренции, что крайне бесило самолюбивого Пешкова.
– А потом у них произошла история с одной девушкой, – произнесла Елена Яковлевна. – Мне, как бывшей жене, вспоминать об этом неприятно, но… Но так и быть, если уж говорить, то обо всем. Иначе связной картины не получится. В общем, эта девушка была настоящей красавицей. За ней ухаживали многие. Но активней всего Пешков и Женя.
– И она предпочла Женю?
– Да. А Пешков вместе со своими деньгами, родителями и городской квартирой в придачу получил отставку. А почти нищий Женя – любовь первой красавицы. И волну зависти всех студентов – от первого до последнего курса.
– И он на ней женился?
Кира искренне удивилась. Лукерья Ивановна не показалась ей такой уж красавицей. Она следила за собой, это бесспорно. Но красавица… Нет, от красоты даже с возрастом должно было хоть что-то остаться. А Лукерья Ивановна была просто интересной женщиной. И Елена Яковлевна подтвердила мысли Киры.
– Нет, он на ней не женился. На последнем курсе между ними что-то произошло. Женя дал ей отставку.
– И что дальше?
– Мне в самом деле неприятно об этом вспоминать, – помявшись, призналась Елена Яковлевна. – Это глубоко личное. И связано с моим мужем.
– Ваш муж убит. Ему уже все равно.
– М-да, это верно. Ну что же, в общем, мой муж предпринял еще одну попытку завоевать сердце красавицы. Причем на этот раз он был так уверен в успехе, что предложил ей выйти за него замуж на глазах у всей нашей группы.
– А она?
– Она рассмеялась. И сказала, что сердцу не прикажешь. А она любит и всегда будет любить другого человека.
– Кого?
– Женю? Багротюка?
– Вот именно.
– А что он? Этот Женя?
– Он к этому времени встречался уже с другой девушкой. С той, на которой впоследствии и женился.
Подруги молчали. Выходит, доктор Пешков знал отца их Багротюка. Знал и ненавидел. И подговаривал Светку, чтобы она убила своего мужа!
– Он что, надеялся отомстить сыну за отца?
– У Жени, насколько я знаю, только один ребенок. Жен было несколько, а вот ребенок один. Вполне логично, что он к нему очень привязан.
– А где сейчас этот Багротюк, старший?
– Он преподает в Америке. И занимается частной практикой. Он широко известен в научном мире.
– Больше, чем ваш муж?
– Мой муж – козявка по сравнению с ним! И это не только мое мнение. Это знал и он сам. И все остальные, кто так или иначе связан с психиатрией.
Что ж, теперь подругам многое становилось ясно. Картинка сложилась целиком. И дело тут было даже не столько в отвергнутой любви – история очень давняя. А вот соперничество на профессиональной почве, в котором он потерпел поражение, – этого доктор Пешков своему старому врагу простить не смог.
А дальше все было просто. Доктор Пешков, будучи на отдыхе, познакомился с молодой женщиной. Наверное, в планах у него была лишь легкая интрижка, до какой большие охотники все мужчины. Но в извращенном мозгу доктора, узнавшего, что его любовница является женой Багротюка – сына его смертельного врага, зародились самые черные мысли. Он понял, как сможет наконец утолить жажду мести, нанести удар ненавистному сопернику. Умертвить сына! Отомстить страшно, но при этом остаться как бы и в стороне.
