ГЛАВА 13
Но ответа на свой вопрос подруги не получили. Пока не получили. Они попытались вытащить порядком опьяневшую Елену Яковлевну из-за стола, но та уходить не желала. Ей теперь тут все нравилось. И люди – бывшие пациенты ее мужа, – и вообще все казались милыми и славными. Елену Яковлевну потянуло на шалости.
– Я ведь многое про вас теперь знаю! – погрозила она пальцем, поворачиваясь в ту сторону, где, по ее расчетам, должна была сидеть Кира.
Увы, но Киры там не было. Она отлучилась в туалет.
– Кира? – завертела головой по сторонам Елена Яковлевна. – А где Кира?
Но на месте Киры сидел Пятипалов, который подсел к вдове своего доктора, чтобы выразить той соболезнования. Надо же! Вот ведь кошмар! Мог бы подсесть кто-нибудь другой, так нет же! Подсел именно этот чудик, зациклившийся на собственной шевелюре, а верней, на ее катастрофическом отсутствии! И к ужасу подруг, Пятипалов воспринял ошибку Елены Яковлевны крайне эмоционально.
Подруги, которые как раз вернулись из туалета, с содроганием наблюдали, как цвет лица актера практически сравнялся с цветом волос его парика.
– Это все ты! – завопил позеленевший от возмущения Пятипалов.
Он бросился к Кире с явным намерением если не задушить ее, то, во всяком случае, поговорить по душам.
– Разболтала! А я тебя предупреждал!
– Отстаньте от меня! – возмутилась Кира, пытаясь сохранять спокойствие. – Уймитесь вы!
Но Пятипалов (вот что значит впечатлительная артистичная натура!) не желал униматься. Вид у него был жуткий – зеленый парик от гнева слегка перекосился, съехав на ухо, глаза сверкали. И нервишки Киры, и так расстроенные приключением с Евгением, не выдержали.
Она завопила и в последний момент, когда артист уже тянул к ней свои дрожащие руки, сиганула прямо через накрытый стол. На глазах изумленной публики она лихо вскочила на него, мастерски прогарцевала между салатниками и разложенными приборами, а потом легко, словно козочка, спрыгнула на пол, ничего не опрокинув и не разбив.
Пятипалов, который ломанулся за ней, такой грацией не отличался. Фужеры и стопки полетели на пол, где и разбились вдребезги. Тарелки и блюда с мясной нарезкой последовали за ними и тоже разбились. А Пятипалов все метался взад и вперед по столу, примериваясь, где бы ему половчей спрыгнуть, чтобы схватить Киру в свои железные объятия и придушить на месте.
Кира, в свою очередь, металась вдоль стола, но ей было легче. По крайней мере она прыгала по полу, где если и валялись предметы сервировки, то уже в таком виде, что их было совершенно не жаль топтать ногами. При этом она была страшно напугана. Никто из оторопевших гостей почему-то не спешил ей на помощь. Видимо, люди не воспринимали всерьез опасность, исходящую от Пятипалова. Или подобные выходки стали чем-то вроде имиджа известного актера-скандалиста? В конце концов, надо же как-то подогревать интерес у публики к своей персоне.
Но бедной Кире стало казаться, что она участвует в массовом сговоре бывших пациентов доктора Пешкова против нее. Ну а как еще думать? Ведь заманила ее сюда Мерцалова. Тут же сидел Пятипалов. Толстая корова Анна Ивановна, которая была уверена, что ее дом проклят, да и другие пациенты. Конечно, с ними Кира не успела пообщаться. Но как знать! А вдруг у этих людей круговая порука? Пятипалов им наябедничал, а они и рады стараться.
– Спасите! – завопила Кира во все горло, когда Пятипалов наконец все-таки нашел удобное местечко и сиганул со стола.
Он стал ее душить, но никто и не подумал пошевелиться, чтобы прийти ей на помощь. Гости по-прежнему воспринимали эту сцену как забавный аттракцион.
– Помогите! – хрипела Кира, чувствуя, что уже начинает задыхаться.
И вдруг она ощутила, как пальцы на ее горле ослабли. А сам Пятипалов, как-то странно замурлыкав, оседает на пол. За ним стояла фигура Леси.
– Спасибо! – прохрипела Кира.
– Кира! – в тон ей ответила подруга, стоящая над Пятипаловым с огромной вазой в руках и тяжело дыша. – Ты жива?
Кира кивнула, поморщившись от боли в горле.
– Ты уже второй раз спасаешь мне жизнь, – прохрипела она. – А ведь сутки еще не кончились.
– Молись, чтобы третьего раза не было, – улыбнулась Леся.
Кира в душе содрогнулась. А ведь бог, как известно, любит троицу. Это что же? Третьего покушения ей не миновать? И почему это все на нее валится? Чем она провинилась?
Наконец она немного пришла в себя и взглянула на неподвижного Пятипалова.
– Леся, а он жив?
– Что ему сделается? – хладнокровно пожала плечами подруга. – Вон у него на башке какой парик! Прямо не парик, а зеленое руно!
Тем не менее Леся опустилась на колени, чтобы проверить пульс Пятипалова. И вообще убедиться, что с ним все в относительном порядке. Все-таки, как ни крути, а она была доброй девочкой. И содеянное оставило след на ее совести.
– Но ты его здорово приложила, – шепотом произнесла Кира, когда они ощупывали голову Пятипалова на предмет повреждений.
И надо же ему было очнуться именно в этот момент! Кажется, он всерьез решил, что подруги твердо вознамерились докопаться до его лысины. И идут буквально на все, чтобы содрать с него парик и продемонстрировать всем его лысую башку. Может быть, даже скрытые камеры понаставили, чтобы потом продать пленку на первый канал в передачу «Сам себе режиссер».
Приблизительно эти мысли мелькнули в глазах Пятипалова в течение буквально нескольких секунд. А потом он вскочил и удивительно резво для человека, только что получившего тяжелой хрустальной вазой по башке, бросился наутек. Леся была права! Силу удара существенно смягчил парик!
– Стой! – завопила ему вслед Леся. – Стой, псих ненормальный! Поговорить надо!
Но куда там! Пятипалов улепетывал на всех парах. Елена Яковлевна наблюдала эту сцену вместе с остальными гостями, не сдерживаясь и хлопая в ладоши. И когда Кира с Лесей вернулись на свои места за столом, она произнесла:
– Браво!
Глаза ее при этом горели неподдельным восторгом.
– Как вы его! – произнесла она. – Знаете, меня муж иной раз так доводил своим эгоизмом, что я начинала зло на весь мужской род испытывать. Вот бы, думала, взять их всех, в один огромный мешок сунуть и утопить разом.
Ну и мысли в голове у вдовы доктора бродят. И как она с такими взглядами собирается взять на себя пациентов мужа? А ведь среди них много мужчин. Кира уже открыла рот, чтобы осторожно посоветовать вдове продолжать писать книжки и ни в коем случае не связываться с реальными психами, которые будут приходить к ней на прием, но тут Елена Яковлевна произнесла нечто, отчего у Киры разом из головы выветрились все благие советы.
– А особенно часто меня стали посещать такие мысли после того, как я узнала, что у моего мужа есть еще и любовница.
Кира застыла с открытым ртом.
– Ваш муж вам изменял?
Елена Яковлевна печально понурилась.
– Конечно, теперь это уже не имеет никакого значения, но – да, он мне изменял.
– А вам это не показалось?
Женщина возмутилась:
– Это не может показаться! Это либо есть, либо этого нет. Я достаточно хороший психолог, чтобы понять притворщика. У моего мужа была любовница. И я могу с точностью до нескольких дней указать дату, когда она у него появилась!
Это было уже кое-что интересное. Любовница! Фактор, который подругами в их расследовании до сих пор учтен не был. А ведь любовница – это просто Клондайк мотивов и поводов для убийства. Тут вам и ревность – ее собственная или ревность ее не таких счастливых поклонников. А месть? Месть отвергнутой и обманутой законной жены? Ее тоже ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов.
Но мысли подруг вдруг застопорились. Минуточку! Если Елена Яковлевна сама признала факт существования у мужа любовницы, выходит, она предложила им оружие против себя самой. Ведь если она знала, что у мужа есть любовница, то могла его и убить. В целях профилактики будущих измен.
– И вы знаете, кто она такая? – спросила Леся.
– Нет! Что вы! Мой муж был очень осторожен!
– Другими словами, вы ее никогда не видели?
Подруги даже ощутили что-то вроде разочарования.
– Нет, но я ее чувствовала! – воскликнула Елена Яковлевна. – Чувствовала ее присутствие. Ее запах! Были ее звонки. Наконец, был голос моего мужа, который менялся, когда ему звонила она! И он начал уходить в другую комнату.
– А еще?
– Стал пропадать вечерами, стал носить какой-то безумный галстук в белых розах. Да если бы я ему подарила такой, он бы издевался над этим подарком лет десять. А ей все сходило с рук!
Подробности были в высшей степени интересными. Но подруги ждали, когда же последуют факты. Галстук в розочках – это хорошо. Но им было нужно имя любовницы Пешкова. А желательно, ее телефон и домашний адрес. Увы, ни того, ни другого, ни третьего Елена Яковлевна сообщить им не смогла. Впрочем, имя соперницы она знала. Девушку, которая звонила доктору, звали Светой. Но что подругам толку в этом имени? Свет в городе сотни, если не тысячи.
– Где хоть он с ней познакомился? На улице? В театре? В поликлинике? Или это была его пациентка?
Все эти предположения Елена Яковлевна отвергла весьма решительно. По ее словам, муж считал вульгарным знакомиться на улицах или в общественных местах. И никогда, никогда, никогда не завязывал шашней с пациентками.
– Можете считать это его жизненным кредо, – сказала Елена Яковлевна.
– Но где же тогда?
– У меня есть одно предположение…
– Да! И какое?
– В начале лета мой муж ездил отдыхать в одно место на заливе. Он провел там четыре дня. И мне сдается, что там он мог познакомиться с какой-то отдыхающей одинокой привлекательной женщиной. Возможно, она жила в соседнем номере.
– И что это за место?
– Отель «Балтиец».
– Я слышала о нем, – кивнула Кира. – И ваш муж там отдыхал один? Без вас?
– Да, в тот раз да. Но я знаю, он всегда брал один и тот же номер на последнем этаже, с шикарной панорамой на залив. Он там один такой. И муж всегда останавливался в нем.
Тут вдова снова расчувствовалась. И принялась лить горькие слезы в свой винегрет. Подруги с радостью бы ее утешили, но, во-первых, не знали как, а во-вторых, их озадачили взгляды, которые метала на них толстуха Анна Ивановна, живущая в «проклятом» доме. Кажется, она взяла на себя эстафетную палочку, выпущенную из рук сбежавшим Пятипаловым.
– Что? – не выдержала и спросила у женщины Кира через стол. – Что вы так смотрите?
– Проклятие начинает действовать! – удовлетворенно улыбаясь, произнесла эта баба. – Теперь-то вы мне верите?
И она захохотала совершенно безумным смехом. Подругам стало крайне неуютно. В свете произошедшего с ними за последние сутки, они даже были склонны поверить толстухе. Но стоп! Если они будут верить во всякую галиматью вроде проклятых домов, то должны будут поверить и в зеленых человечков, и в нечистую силу, и в то, что ведьмы в самом деле существуют и летают на своих метлах на свидание с дьяволом.
В общем, с поминок подруги уходили в отвратительном настроении. Итог драки с Пятипаловым, хотя она закончилась его полным поражением и победой подруг, их не радовал. Кто его знает, этого актера? Вдруг у него теперь появился новый идефикс? Да и Анна Ивановна с ее одержимостью тоже заставляла задуматься. И Мерцалова, когда они подошли к ней проститься, была холодна и явно дулась на подруг. Она даже не пожелала с ними поговорить. И девушки ушли с ощущением, что худших поминок им видеть еще не доводилось.
– И куда мы теперь?
– Как ты и хотела, в гости к господину Сазонову.
Кира так торопилась уехать подальше от ресторана, где проходили поминки, что чуть не выскочила на проезжую часть прямо под колеса огромного темно-синего джипа. Машина мчалась на полной скорости, намного превышающей допустимые в этом месте шестьдесят километров в час. И, судя по всему, тормозить не собиралась. Тем больше удивились подруги, когда джип на всем ходу заскрежетал тормозами и начал останавливаться. За ним буквально потянулись две неровные дорожки из расплавившейся от трения об асфальт резины.
Еще больше подруги удивились, когда из джипа выглянула знакомая им мужская голова.
– Жить надоело? – весело поинтересовался у подруг Валера. – Чего на дорогу высунулась?
Это относилось уже к Кире. Но она решила на вопрос не отвечать.
– А что ты тут делаешь?
Леся только хмыкнула. Неужели Кира надеется получить от Валеры на свой вопрос правдивый ответ? Как и следовало ожидать, Валера ничего не ответил.
– Долго вы тут маячить собираетесь? – спросил он вместо этого у девушек. – Или в путаны пробуете переквалифицироваться? Так вам уже поздновато.
Просто хам! Нахал на джипе!
– Садитесь! – велел им Боря, который сидел на заднем сиденье.
За рулем был незнакомый подругам парень.
– Вон Кирилл всю резину из-за вас стер! – попенял подругам не в меру заботливый о чужой собственности Валера. – Нельзя же так в самом-то деле! Хоть бы предупредили, что на поминки по этому хмырю собрались.
Вот так номер!
– А ты что, его знаешь?
– Знаю, не знаю, какая вам разница? Знаю, что поминки сегодня должны быть. Лучше скажите, куда вы путь держать думаете?
Подруги угрюмо молчали. И чего это они должны выкладывать перед этими тремя подозрительными типами все свои карты? Им-то небось никто и ничего не рассказывает.
– Домой собрались, – соврала Кира.
До дома их доставили. Всю дорогу Валера развлекал подруг шутками и прибаутками, перемежая вопросами о жизни, но заставить их раскрыть рот так и не сумел. Знают они его! Стоит только ответить на один самый невинный вопросик, как он мигом вытянет из них все, что они успели нарыть. Нет уж, спасибо. С кем другим этот фокус у Валеры бы и прошел, но они уже ученые.
Так и не раскрыв рта, подруги вылезли из джипа возле своего дома. И так же молча проводили его взглядом. Но стоило машине скрыться из вида, как подруги оживились. И, перебежав на другую сторону, принялись ловить такси.
Возле дома господина Сазонова они были уже через полчаса. Искать дом долго не пришлось. Он выделялся на фоне окрестных блочных коробок, как разряженный герцог в толпе своих нищих подданных. В фойе сидел охранник. А как же без него? Нынче без охраны никуда. Однако охранник оказался на редкость либеральным. Вежливо расспросив подруг, в какую квартиру и к кому они идут, он потерял к ним всякий интерес.
Лифт вознес девушек бесшумно и стремительно. Нужная им дверь оказалась обитой темно-вишневой кожей, тисненной под крокодила. Ручка, табличка и петли были массивными, из золотистого металла с красивым узором.
– Богато живет! Молодец! – произнесла Кира и нажала на звонок.
Дверь открылась не сразу. Сначала подруг долго и внимательно изучали через глазок в двери. И оттуда слышалось сосредоточенное пыхтение.
– Открывайте! – с неожиданно проснувшимся в ней нахальством (не иначе как общение с Валерой начинало сказываться) воскликнула Кира. – Свои!
Пыхтение за дверью стихло. А затем заскрежетали замки, и на пороге появилась женщина. Лицо ее и внешность показались подругам знакомыми.
– Ты? – не сумели сдержать недоумения подруги, когда до них дошло, откуда им знакома эта женщина. – Тут?
И их реакцию можно было понять. На пороге стояла не кто иная, как подруга милейшего господина Коростеня – пациента доктора Пешкова, очаровательная Жизель.
– Что ты тут делаешь?
Жизель отвечать на этот вопрос не стала. Вместо этого она осторожно оттолкнула ногой от выхода любопытную белоснежную ангорскую кошку, потом сама выглянула из квартиры и быстро оглядела площадку за спинами подруг.
– Вы одни?
Голос Жизели прозвучал как-то нервозно. Подруги и сами занервничали. Столько психов на них в последнее время посыпалось, что немудрено. Кто ее знает, эту девицу? Чего у нее на уме? Но Жизель, убедившись, что подруги явились к ней одни, заметно успокоилась.
– А я уж подумала, что с вами этот козел притащился!
– Какой козел?
– Как какой? Ну, любовник мой! Коростень этот, чтоб ему провалиться!
И Жизель подхватила на руки кошку, которая все пыталась удрать из квартиры и сунуть свой любопытный розовый носишко в каждую щелку. Жизель рассеянно погладила кошку и произнесла с еще большим чувством:
– Козел он! Знали бы вы, какой он козел!
Подруги отказывались что-либо понимать. Она это говорит всерьез? Ей совсем не нравится Коростень? Вот уж странно! Ладно, если бы он был от нее без ума, так сказать, без взаимности. Но подруги своими глазами видели, что взаимность эта между Коростенем и Жизелью имеется. И нехилая!
– Ага, ему лишь бы непотребщиной заниматься! – ответила на вопрос подруг Жизель. – Козел! Вы бы знали, как он меня со своей любовью затрахал! Прямо пошевелиться не могу! Все тело болит! Ни сесть, ни встать, ни душ принять! Ужас!
Но тут она спохватилась, что этот в высшей степени занимательный монолог могут услышать соседи, и снова затрепыхалась.
– Да что же мы тут на пороге стоим? Проходите скорей!
И она посторонилась, пропуская подруг в квартиру. Они вошли, все еще недоумевая в душе. Но Жизель не дала им опомниться.
– Тапочки надевайте! – суетилась она возле них. – Руки мойте! Сумки сюда кладите! Вот полотенце!
Леся, которая уже сполоснула руки под теплой водой, протянула руки к махровому полотенцу, которое висело на крючке возле двери.
– Нет, не это! – завопила внезапно Жизель. – Этим я вытираюсь. А то после развлечения с кнутом и плеткой шрамы до сих пор не зажили, кровь сочится. Все полотенце перепачкала. Другое берите!
Леся поспешно отдернула руки и вытерла их о собственную юбку. В конце концов, что за беда, если на ней и появится пара пятен от воды? Все лучше, чем чужая кровь после забав Коростеня.
– Проходите на кухню!
На кухне царил беспорядок. Похоже, ведением хозяйства Жизель себя не обременяла. На столе стояла половинка ароматной дыни и куча грязных тарелок с корками и дынными семечками. Жизель достала из сушки две последние чистые тарелки и отрезала по куску дыни для подруг. Дыня была замечательной! Медовая, она прямо истекала сладким соком. Кусок за куском подруги в компании Жизель одолели остатки дыни.
Кошка тоже не отставала. Она устроилась возле них и с большим аппетитом поедала покрошенное ей на блюдечко лакомство.
– Первый раз в жизни вижу кошку, которая ест дыню.
– Оголодала она, бедная, – отозвалась Жизель.
И снова замолчала, уставившись в тарелку.
– Слушай, а все-таки объясни нам, что ты тут, в этой квартире, делаешь? – спросила у нее Кира.
– Как что? – вытаращила та глаза. – Говорю же вам, от этого козла прячусь! Чего непонятного?
– А почему тут?
– А где еще? Дома он меня мигом выцепит! Дура я была, показала ему, где живу. Да еще номер квартиры сказала! Вы не знаете, почему я такая дура, а?
Этого подруги не знали, их интересовал другой вопрос.
– Но почему ты выбрала именно эту квартиру, чтобы прятаться в ней?
– А что такого? Тут мой брат живет. Вот я у него и…
– Сазонов – твой брат?!
Жизель кивнула и вновь насторожилась.
– А вы его что, знаете?
Подруги растерялись. Что ей ответить? Конечно, лично они господину Сазонову представлены не были. Но зато они про него многое знают. Но Жизель, оказывается, и не ждала ответа на свой вопрос. Отставив тарелку с корками дыни, она воскликнула:
– Втравил, гад такой, меня в историю! А сам свалил! Разве так братья поступают? Нет, вы мне скажите, поступают или нет?
– А в какую историю он тебя втравил?
– Так это же я по его просьбе познакомилась с этим козлом, который мне теперь ни прохода, ни отдыха не дает!
– С Коростенем?
– С ним самым!
– Твой брат – господин Сазонов – просил тебя, чтобы ты познакомилась с Коростенем? – удивляясь все больше и больше, спросила Кира. – Но зачем?
– Откуда я знаю! И не просил он вовсе. Он, если хотите знать, буквально в ногах у меня валялся, чтобы я только согласилась. Сказал, что позарез ему этот Коростень нужен.
– Но для чего?
– А этого вот не объяснил! Он же у нас крутой! Посулил, что тысячу бакинских мне отвалит, если я с этим типом поближе сойдусь. Вот и все!
– И что было дальше?
– Что дальше было? То и было, – пожала плечами Жизель. – Я свое слово всегда держу! Познакомилась с этим козлом. Он на меня запал. Я уже радуюсь, что тысяча долларов у меня в кармане, а этот гад взял и свалил!
– Кто?
– Да брат мой! Колька!
– И давно?
Жизель задумалась.
– Дайте-ка прикину, – пробормотала она. – С этим козлом я познакомилась дней десять назад. Потом еще несколько дней, чтобы дать ему в меня влюбиться, а затем… Да! Точно! Затем Колька и пропал!
Подруги переглянулись. Выходило, что господин Сазонов имел интерес к господину Коростеню. А господин Коростень был пациентом доктора Пешкова. И господину Сазонову до того нужно было втереться к Коростеню в доверие, что он даже подложил под того свою сестрицу. Зная слабость Коростеня к дамскому полу – это был беспроигрышный вариант. Но вот зачем Сазонов затеял эту интригу? И куда пропал буквально накануне убийства доктора?
– А как пропал? – спросила Леся у Жизели тоном задушевной подруги.
– Ну как? Вы тоже вопросики задаете! Обычно пропал! Как люди пропадают? Вчера был, вечером мы с ним разговаривали. Я ему еще сказала, что Коростень на меня здорово запал, прямо не знаю, что и делать. Колька меня похвалил и пообещал, что если я буду умницей, то получу не одну тысячу, а целых две.
– Это за что же?
Но Жизель развела руками.
– Не знаю, как вы, – произнесла она, – а я, если мне две тысячи предлагают, особенно не выпендриваюсь и лишних вопросов тоже не задаю.
– А что же, Николай не мог найти для такого м-м-м… деликатного задания другую девушку? Вы же все-таки его сестра.
– Во-первых, только наполовину, – ответила Жизель. – У нас отец один, а матери разные. А во-вторых, Колька же меня знал. В смысле, что не подведу. Не встретился мне еще такой мужик, чтобы от меня мог отказаться.
Подруги переглянулись. Ну и ну. Самомнение у некоторых просто выше всякой крыши.
– А чего вы так улыбаетесь? – посмотрела на них Жизель. – Или не верите? Так я вам скажу, я и сама не понимаю, чего во мне особенного. И чего мужики от меня тащатся. Только мужика, коли он один раз меня попробует, потом от меня и за уши не оттащишь.
И, кинув в рот дынную косточку, она ее пожевала и задумчиво добавила:
– Одним словом, феномен. И если бы я за каждого, кто меня замуж за себя звал, ходила, так у меня бы мужей было – до Москвы не переставишь.
Какое-то время подруги сосредоточенно размышляли над словами Жизель. А потом Леся нерешительно спросила:
– Может быть, поделишься секретом?
– Так я и сама его не знаю!
– Если не хочешь говорить, так и скажи! – обиделась Леся.
– Думаешь, мы не понимаем, ты конкуренции боишься!
– Дурочки вы! – засмеялась Жизель. – Я и сама не понимаю. Я и любовников своих пыталась расспросить, что со мной такого особенного. А они только говорят, что от меня во время этого самого, ну, вы понимаете, одним словом, что от меня какой-то особый жар идет. И так им от этого здорово, что тянет и во второй, и в десятый, и стотысячный раз. Хотя, если честно, то столько раз я ни с кем не пробовала.
– Почему?
– Надоедают они мне. Все один секс да секс все время, – вздохнула Жизель. – Ни тебе ресторана, ни театра, ни прогулки, ни просто посидеть на кухне да по душам поговорить. Знали бы вы, как я мечтаю, чтобы просто гулять с любимым в Пушкине по аллеям и держать его за руку.
– Что же у тебя все такие бедные, что даже на билет до Пушкина денег у них нет? – изумилась Леся. – Ладно театр или ресторан – это дорого. Но ведь погулять можно и бесплатно!
– Или в кино сходить. Тоже недорого.
С задушевными разговорами на кухне подругам тоже было не все понятно. Вот у них с этим проблем как раз не было. Только позови, желающих целые толпы набегут. Поговорить, да под водочку с домашними закусочками, этого добра всегда навалом.
– В кино меня и верно иной раз зовут, – вздохнула Жизель. – Только опять же для этого самого.
– Для чего?
– Для того, чтобы разврату со мной там в потемках предаться! – в полном отчаянии воскликнула Жизель. – Вот для чего!
– Ого!
– И гулять они со мной по этой же причине не могут спокойно. Идем, а я сама вижу, что он только об этом самом сексе и думает. Даже говорить иной раз не могут. Так им в штанах припекает. А уж в театре со мной высидеть весь спектакль или в ресторане поужинать – об этом и речи нет.
После таких откровений завидовать Жизели подруги как-то перестали. Похоже, не было ей счастья от своего уникального дара. И что за жизнь такая! Непонятно, куда и податься бедным девушкам.
– Ну а Колька о моем умении на секс мужиков ловить, конечно, знал. Он и сам раз повелся. Едва сумела от него отбиться.
– От брата?
– Ага, – кивнула Жизель. – И не думайте, что он плохой. Он сам после того, как я его шваброй огрела, плакал и каялся. Говорил, что прямо не понимает, как на такое пошел. В голове, дескать, все помутилось. Он и забыл, что я сестра ему.
– Пьяный был?
– Трезвый, – уныло произнесла Жизель. – Мы с ним с тех пор наедине никогда не оставались. Самого себя бояться стал. Так и говорил: «От тебя, Жизелька, держаться подальше надо. А то и до греха недолго».
– А в квартиру сюда как ты попала?
– Ключи у меня были, – ответила Жизель. – Когда Колька уезжал в командировки или в отпуск, он меня просил сюда приходить и кошку его кормить.
Она наклонилась и хотела почесать шейку мурлыке. Но внезапно замерла в полусогнутом положении, издав жалобный стон. Подруги уже решили, что ей спину снова схватило или еще какой орган, натруженный неумеренными занятиями любовью, но тут Жизель неожиданно выпрямилась и легонько шлепнула ладонью по столу.
– Вот! Кстати! О кошке! Почему я сразу же подумала, что с Колькой случилось что-то неладное!
– Почему?
– Он же меня не просил приехать и ее покормить! Вы бы видели, в каком состоянии я ее вчера нашла, когда приехала! Она же, бедная, чуть от голода не умерла!
Кошка и в самом деле выглядела изможденной.
– Хорошо еще, что Алиска сама знала, где ее еда хранится. И хорошо, что ей хватило ловкости, чтобы запрыгнуть на полку и оттуда мешок с сухим кормом скинуть. Тем все эти дни и жила!
– А воду?
– Воду она из-под крана умеет прекрасно добывать, – хмыкнула Жизель. – Верней, научилась. Я когда приехала, кран в кухне был открыт. Представляю, какой счет братцу придется заплатить, если вода все эти дни текла!
Словно поняв, что речь идет о ней, кошка ловко запрыгнула на мойку. И, осторожно пройдясь по краю раковины, поддела своей изящной головой ручку крана. Из него немедленно с шипением хлынула струя воды. Попадая на грязные тарелки, она разлеталась вокруг мелкими брызгами. А сама Алиска с довольным видом спрыгнула обратно на пол. И замурлыкала.
– Неужели намекает, что посуду неплохо бы помыть? – прошептала пораженная Леся. – Или просто демонстрирует свой талант?
Но Жизель не ответила. Она углубилась в свои мысли, не обращая внимания на кошку.
– А знаете, – произнесла наконец девушка, – теперь, когда вы заговорили об этом, я уверена, что исчезновение Кольки связано с тем, что он поручил мне соблазнить этого козла Коростеня.
Подруги в четыре глаза вылупились на догадливую девицу. Похоже, судьба наконец решила сжалиться над ними. Вот и послала им за все их мытарства Жизель. Теперь следовало не упустить свою удачу и вцепиться в нее руками, ногами и зубами. Что подруги и сделали со всей отпущенной им природой основательностью.
