Глава 13
Теперь в подвале стало очень тихо. Так тихо, что было даже слышно, как капает вода из неплотно закрытого крана. Первой решилась нарушить тишину Леся.
На правах родственницы она обратилась к Оле и тете Вале, замершей неподалеку:
– Вы должны рассказать нам всю правду.
– А чего тут рассказывать? – отозвалась тетя Валя со вздохом. – Моя дурында все вам сама уже выложила. Не родная она нам с Сережей дочь, вот что.
– Значит, вы удочерили Олю?
– Угу.
– И когда Оля об этом узнала?
– Сережа ей сказал, когда она подросла и проявилась в ней эта страсть к бродяжничеству. Он ее предостеречь хотел. Мы-то с ним очень добропорядочные, а вот родные Олины родители, похоже, таковыми не являлись.
– А фотография…
– Ну, и фотографию тогда же ей показал. Эта фотография была единственной вещью, если можно так сказать, из Олиного прошлого. Девочка в нее так вцепилась, что у нас прямо слезы на глазах навернулись.
Леся с изумлением смотрела на тетку. Вот уж никогда бы не подумала, что за простоватой внешностью тети Вали и ее мужа кипят такие нешуточные страсти.
– Значит, вы с дядей Сережей удочерили Олю, – уточнила она, – и никогда и никому из наших родственников об этом не рассказали?
– А чего рассказывать? – буркнула тетя Валя. – Не такое это дело, чтобы посторонних в него посвящать. Мужик мой опасался, как бы другие мужики над ним подтрунивать не начали. Мол, своего дитя заделать не сумел, чужое в дом пришлось взять. А я тоже не хотела, чтобы бабы надо мной потешались, а в малышку бы пальцем тыкали. Мол, приблуда ваша доченька, кто-то ее бросил, а вы польстились и подобрали.
– Как-то вы дико судите. Это же доброе дело – взять сироту в свой дом.
– Так-то оно так, только люди ведь не шибко добрые по своей натуре. Мало кто похвалит, чаще обругают или потешаться будут. Не себя мы жалели, ребенка выгораживали.
И тетя Валя снова угрюмо замолчала. Она явно не одобряла того, что Оля выдала их тайну при Лесе. Болтливая по своей натуре, тетя Валя теперь опасалась, что ее секрет станет известен через Лесю и всему остальному клану.
– Если для вас это так важно, то я никому не скажу, – попыталась утешить Леся свою тетку.
Но тетя Валя ее обещанию явно не поверила и благодарить не спешила.
Впрочем, у подруг были более важные дела, чем утешать впавшую в депрессию женщину. Они подступились к Оле, желая узнать все, что той было известно о судьбе старой фотографии.
– Что ты там говорила про медальон?
– Эта вещь была у меня на шее, когда меня забрали в приют. Медный позолоченный медальон и серебряная цепочка. Вещичка совсем дешевая, и в ней была всего одна фотография. Я думаю, что это мой отец.
– И каким же образом этот человек мог быть связан с тетей Галей?
– Вот в том-то и дело, – вздохнула Оля. – Не знаю.
– Эх! Рано тетя Галя умерла.
– Она должна была сказать, что связывало их двоих… так ведь нет! Тетя Галя умерла, а этот человек… Где его теперь искать? Кто мне скажет?
Тетя Валя издала какой-то странный звук. Все сначала решили, что женщина плачет, но прислушавшись, поняли, что она шепчет себе под нос одно-единственное слово.
– Евгения, – шептала тетя Валя. – Женька. Ну и совпадение! Надо же, только сейчас сообразила.
– Тетя Валя, вы про что?
Но тетя Валя продолжала бормотать себе под нос:
– Нет, кто бы мне рассказал такое, я бы ни за что не поверила! Как же я сразу не догадалась…
– О чем ты, мама? – настойчиво произнесла Оля.
– Доченька! Ты же ведь тоже получаешься наследницей!
– Чьей?
– Да ты же родная племянница тетки Гали! Дочка ее брата – Бори!
Оля смотрела на мать в полнейшем недоумении.
– Что ты такое говоришь?
– Так и есть, – закивала головой тетя Валя. – Я только сейчас смекнула. Мужик, что в твоем медальоне, может быть тем самым братом Галины, чьего ребенка она разыскивала. А ты же в метрике опять же была записана как Евгения. И отчество у тебя было Борисовна. Это уж потом мы с отцом посоветовались и решили, что лучше тебе быть Олей, а отчество взять Сережино.
– Вы меня назвали Олей? – ошеломленно пробормотала Оля. – А на самом деле я – Евгения? То есть Женя? Та самая?
Тетя Валя продолжала трясти головой.
– Да! Да! Да!
В голосе ее звучал восторг.
– Я не могу в такое поверить, – решительно произнесла Кира.
– Это какой-то бред! – добавила Леся.
Неужели тетя Валя опять взялась за свое? Неужели она не оставила своих попыток сделать наследником покойницы кого-то из своих? С зятем не получилось, так она дочь решила выдать за племянницу тети Гали? Подруги испытующе уставились на тетю Валю. Под силу ли ей придумать такую аферу, а потом еще и сыграть столь сложный спектакль, идеально выдержав в нем все эмоции, чувства и переживания?
Но тетя Валя выглядела пораженной не меньше подруг. А когда девушки попытались возразить ей, неожиданно взбунтовалась:
– Нет, не бред! – закричала она. – Все правильно! Оля – это Женя. Мужчина из медальона, скорей всего, ее отец. А раз он на фотографии вместе с Галиной, значит, он ей родня. А какая у Галины родня имелась? Только муж и брат! А брата ее звали Борей. И он – отец нашей Оли. И, значит, Оля тоже наследница после Галины.
– Тише! – взмолилась Леся, прикладывая палец ко рту. – Тсс!
– Ты чего мне рот-то затыкаешь? – изумилась тетя Валя. – Нашлась тут фря, указывать она мне будет!
– Тише, – повторила Леся, не обращая внимания на грубость тетки. – Вы поймите: ведь если Оля тоже в числе наследников, то на нее в первую очередь подозрение в убийствах падет. Наташу они уже арестовали. Сашка на очереди. Если мы сейчас скажем, что Оля – это пропавшая и нашедшаяся Женя, то она тоже попадает в число подозреваемых.
– Этого нам не надо!
Тетя Валя мигом сдала назад.
– У Ольги двое девчонок. Если ее посадят, мы с дедом внучек вдвоем не потянем. Нет-нет, пропади оно пропадом, это богатство. Пусть Сашка один за него воюет. Победит – хорошо. Нет – как-нибудь и без него проживем.
– Что ты говоришь, мама? Саша – мой муж. Как это мы без него проживем?
– Ты точно молчи! Если вы оба приходитесь Галине племянниками, то между собой вы тоже родня. А такие браки под запретом.
Оля испуганно замолчала. А вот Кира выступила вперед и сказала:
– Не будем ссориться. Во-первых, мы еще не установили точно, что мужчина из Олиного медальона и мужчина с фотографии из альбома – одно и то же лицо. Да, они похожи, но похожими бывают очень часто и совершенно посторонние друг другу люди.
– Но ведь все знают, что у Бориса была дочка – Женя.
– Согласна, совпадение интересное, но оно все же не доказывает родства Оли и покойной тети Гали.
– Да как не доказывает-то?..
– А еще я хочу добавить, что совсем необязательно, что мужчина с фотографии из альбома – это дядя Боря, брат нашей покойной хозяйки.
– Если не брат, то кто же? Покойница только с родней и фоткалась. Или ты забыла?
Нет, Кира не забыла признания тети Гали, сделанного ею. Но получалась странная картина: дядя Боря, по всеобщему мнению и по утверждению самой тети Гали, скончался тридцать лет назад, не выдержав тягот пути и подхваченного в дороге воспаления легких. Но если это было так, то кто был тот круглолицый симпатичный мужчина, который планомерно старился на фотографиях вместе с тетей Галей почти на протяжении этих самых тридцати последних лет?
Еще один муж, до невозможности похожий на ее брата? Но почему тогда Ефим Семенович, поверенный в делах тети Гали, ничего не сказал о наличии третьего супруга у покойной?
В этом крылась какая-то тайна. И Кира чувствовала, что если они хотя бы слегка приоткроют над ней завесу, то сделают в своем расследовании большой шаг в правильном направлении.
Подруги не удержались и рассказали о своем открытии Лисице и Эдику. Но те, вопреки их ожиданиям, отнюдь не прониклись глобальностью момента. Оба мужчины после двух порций шашлыка с изрядным количеством местного вина выглядели как-то странно. Они то и дело лезли обниматься то к подругам, то друг к дружке, а если никого под рукой не оказывалось, то обнимались с любым предметом меблировки или вообще с чем-то, за что можно было бы уцепиться.
Их поведение до такой степени напоминало поведение Димы, когда он заявился домой под вечер после своего загула, что подруги невольно воскликнули:
– Мальчики, сколько же вы выпили?
– С-с-совсем ч-ч-уть-ч-чуть! – сильно заплетающимся языком сообщил им Лисица.
Эдик говорить был вообще не в состоянии. Он просто блаженно улыбался, а при первой же возможности упал на кровать и захрапел.
– Хороши, голубчики, – скептически произнесла Кира. – Ничего не скажешь, опозорили же вы нас!
– Совсем как Дима! – фыркнула Леся.
– Кто тут меня вспоминал?
Подруги обернулись и увидели Диму, который радостно им улыбался.
– Наташу отпускают! – сообщил он им о причине своей радости. – Строчинский помог найти мне дельного адвоката для Наташи. Этот умелец в два счета доказал полицейским, что они задержали мою жену незаконно и обязаны ее отпустить.
– И когда ее выпустят? – обрадовались подруги.
– Завтра. Завтра утром я наконец-то смогу сказать, что справедливость восторжествовала.
– Справедливость?
– Ну да! Наташа ни в чем не виновата, адвокат помог нам это доказать. В завещании она указана наследницей. Значит, завтра она вступит в права наследства. И справедливость будет восстановлена.
– Вступит вместе с Женей, – решила напомнить ему Леся.
– Да, да, – поспешно согласился с ней Дима. – Конечно, вместе с Олей-Женей.
– Значит, ты согласен, что Оля тоже должна наследовать?
– Она, Саша, моя жена и еще я бы назвал сына Ермолова. Он тоже наследник, я так считаю.
Но Леся думала про свою сестру и ее мужа. Вот будет здорово, если Наташа согласится разделить с ними свое наследство!
– Ведь официально-то Оля никогда не сможет фигурировать в этом деле наследницей, – признала Леся очевидный факт. – Ее происхождение слишком туманно. И версия отцовства Бориса основывается не на фактах, а исключительно на предположениях. Ни один нормальный судья не примет их как версию.
– Судья? – еще больше удивился Дима. – Никто не собирается судиться с Олей из-за наследства. Надеюсь, она отступит сама.
– Сама?
– Она должна понимать, что покойная тетушка вписала имя Жени в свое завещание исключительно под давлением обстоятельств. По доброй воле она никогда бы не сделала Женю своей наследницей!
– Но зато ее мужа хотела сделать! А твою жену лишить! С этим как поступить?
– У тети Гали было семь пятниц на неделе. Надо отталкиваться от фактов. А факты заключаются в том, что единственной законной наследницей является дочь покойницы – Наташа. Говоря юридическим языком, она наследница первой очереди. И только от нее зависит, разделит она по доброй воле свое наследство с нами или…
– Позволь тебя перебить, – произнесла Леся. – С кем это «с нами»?
– Я оговорился, – смутился Дима. – Но ты же понимаешь, что я хотел сказать? Только Наташе решать, разделит она наследство своей матери между Сашей, Женей и сыном Ермолова или же она захочет владеть этим капиталом единолично. Но я уверен, что так или иначе, а мы с вами останемся добрыми друзьями.
Пока Дима говорил, подруги с удивлением его рассматривали. Что это? Им кажется или Дима вроде как стал выше ростом да и в плечах шире? Подруги с удивлением смотрели на него и не узнавали этого человека. Оказывается, никакой он не подкаблучник и не затюканный заморыш. У него, оказывается, есть свое мнение, которое он не стесняется озвучить вслух.
Удивительно, как это они раньше не замечали? Впрочем, ничего удивительного в этом не было. В присутствии Наташи ее супруг держался подчеркнуто скромно и незаметно. Единственное, что от него было слышно, так это «да, Наташенька» или «бегу, бегу, моя Натулечка». Но оказывается, когда Наташи не было рядом, Дима мог быть и совсем иным человеком.
– А Потапкин пусть радуется, что я не написал на него жалобу в прокуратуру. То, как он действует, – произвол и деспотизм, – говорил Дима непривычно твердо.
Лицо Димы в этот миг совершенно потеряло свои обычные мягкость и нерешительность. На какое-то мгновение перед подругами появился совсем другой человек – холодный, рассудительный и даже расчетливый. Кого-то Дима им в этот момент напомнил. Но вот кого? Этого подруги никак не могли сообразить.
Этим же вечером произошло еще одно событие. В дом к тете Гале заглянул господин Строчинский. Был он не один, а в обществе следователя Потапкина, который был так быстр на аресты. Разумеется, присутствие последнего никого из друзей в восторг, мягко говоря, не привело.
– А вы тут какими судьбами? – ехидно поинтересовалась у него Леся. – Снова собираетесь кого-то арестовать?
– Посмотрим.
И Потапкин так кровожадно ухмыльнулся, что у всех пропала охота шутить с этим человеком. Впрочем, Строчинский держался куда любезнее. Он объяснил собравшимся, что у них со следователем есть новости об убийстве Ефима Семеновича.
– И даже не столько его убийства, сколько касаемо бумаг покойного.
– И что в этих бумагах?
Это спросил Лисица. Вместе с Эдиком эти двое уже успели «проспаться» и сейчас выглядели лишь немного помятыми, не более того. Однако на вопрос подруг, где они сумели так основательно назюзиться, приятели от прямого ответа ушли. Лишь сказали, что они попались в ту же ловушку, что и Дима, – выпили местного вина, которое оказалось крепче, чем они ожидали. И заявили, что если подруги были снисходительны к Диме, то они должны простить и их тоже.
Теперь Лисица с Эдиком пожелали принять участие в общей беседе. И первым делом поинтересовались содержимым бумаг покойного поверенного.
Строчинский не стал томить ожиданием друзей и сказал:
– В первую очередь скажу, что наш бывший друг Ефим Семенович всем здорово врал насчет размеров наследства вашей тети Гали. Они были им сильно преуменьшены. С какой целью он утаивал от вас информацию о львиной доле состояния своей клиентки, судить не берусь. Но думаю, что далеко не с благородной.
Потапкин выразился и того круче:
– Судя по тем записям, которые мне довелось прочесть, Ефим был еще той крысой.
– Ефим Семенович сказал нам, что у тети Гали, помимо этого дома, есть еще кое-какая собственность в городе, – подал голос Сашка, который в отсутствие Наташи все равно чувствовал себя основным наследником.
– Кое-какая… – задохнулся от возмущения Строчинский. – Да у вашей тетушки… У нее миллионы долларов на банковских счетах! А было еще больше, пока пару лет назад она не выкупила у администрации огромный участок земли в прибрежной зоне, где сейчас идет активное строительство коттеджного поселка. Догадываетесь, кто числится его владельцем?
– Неужели наша тетя Галя?
– И в соучредителях с ней – наш господин поверенный.
– Вот только насчет господина поверенного, – снова вмешался в разговор Потапкин, – у наших специалистов возникли серьезные сомнения.
– Что-то он там мутил с документами.
– Наши сотрудники взяли бумаги из офиса покойного для тщательной аудиторской проверки. И они считают, что поверенный злоупотреблял доверием многих своих клиентов.
– В том числе и доверием вашей тети.
– Наши специалисты считают, что имя Ефима Семеновича появилось в уставных документах поселка позднее и без ведома самой вашей тети.
Услышав это, Леся радостно подпрыгнула на месте.
– Я же говорила! – воскликнула она. – Я же говорила, что этот поверенный просто плут! Жулик и махинатор!
Потапкин сухо остановил поток ее восторгов.
– Но какова бы ни была личность погибшего, это не отменяет поиска его убийцы. И в связи с этим я хотел бы допросить каждого из вас в отдельности, чем вы занимались сегодня утром?
– Так ведь нас уже допрашивали, – раздались отовсюду недовольные голоса.
– Поищите в другом месте.
– Что вы к нашей компании-то прицепились?
– А я вам объясню, почему я снова тут! Дело в том, что среди вас находится еще одна наследница, упомянутая покойной в своем официальном завещании и приходящаяся ей также родней.
Обведя всех собравшихся проницательным взором, заставившим и непричастных поежиться от непонятного испуга, следователь провозгласил:
– Пропавшая девочка Женя, а ну-ка!.. Выйди вперед!
Так как взгляд Потапкина безошибочно нашел в толпе друзей именно Олю и остановился на ней, никуда не двигаясь дальше, то у Оли просто не было другого выхода, кроме как шагнуть вперед.
– Как вы узнали? – тихо спросила она у Потапкина.
– Архивные бумаги, моя девочка, – произнес в ответ следователь. – Слышала про такое?
Обращаясь уже ко всей компании, он провозгласил:
– Так что, можно считать, пропавшую Женю мы нашли. Вот она, какая красавица вымахала!
Все молчали. Один Сашка едва слышно ахнул. Да еще дядя Сережа крякнул, обращаясь к своей жене:
– Это чего же делается, мать?
Но тетя Валя шикнула на мужа. Она смотрела на свое дитя с такой неподдельной тревогой и болью, что было ясно: пусть Оля и не родная, а всего лишь приемная дочь тети Вали, но любят и жалеют ее даже больше, чем иные родители свое собственное родное дитя.
Тревога тети Вали была напрасна. Потапкин не торопился обвинять Олю в совершении каких-либо тяжких грехов.
Вместо этого следователь сказал ей:
– У меня есть новости касательно вашего отца.
– Отца?
Оля кинула взгляд в сторону дяди Сережи. Потапкин перехватил этот ее взгляд и покачал головой:
– Нет, разговор пойдет о вашем родном отце. Вы знали, что он приходился братом тетушке вашего мужа?
– Я… У меня была его фотография, – принялась объяснять Оля. – Но только сегодня мы нашли в альбоме тети Гали похожую фотографию, и я… и мы…
– Мы? – перебил ее следователь. – Кто это «мы»?
– Ну, мы с девочками и мамой…
– Ах, ну да, конечно! – громко хмыкнул Потапкин. – Как же это я мог забыть? Дело и тут не обошлось без наших великих сыщиков.
Видя удивленные лица друзей, он кинул в их сторону:
– Разумеется, я навел справки и о вас. Сделал запрос в ваше отделение полиции, откуда пришла весьма любопытная информация. Оказывается, вы просто обожаете совать носы не в свое дело. Да еще и своих мужчин к этому же приплели!
– Но мы всего лишь хотели вам помочь.
– Благодарю! Я уже говорил вам, что в добровольных помощниках не нуждаюсь. Каждый должен заниматься своим делом, иначе толку не будет.
И Потапкин недовольно насупился. Было видно, что все происходящее ему сильно не нравится. Но такой уж был сварливый характер у этого человека, что ему вообще мало что нравилось.
– А что вы говорили про моего папу? – робко произнесла Оля, которой очень хотелось услышать продолжение речи следователя. – Он… Он жив?
Следователь отрицательно покачал головой, и личико Оли потухло.
– Значит, умер.
– Да, но не так давно, как мы все думали.
– Что?
– Это случилось не тридцать лет назад, как нам говорила ваша тетушка, а меньше года назад.
– И откуда вы это узнали?
– Из бумаг нашего уважаемого или, как правильнее теперь его будет называть, малоуважаемого Ефима Семеновича.
– И… и там было сказано про моего папу? – удивленно произнесла Оля, распахивая свои большие глаза.
– И про вашего папу. И про тетю Галю. И про ее супруга.
– Но почему? Они что, все трое были связаны между собой?
Вместо следователя ей ответил Строчинский, который был настроен куда дружелюбнее по отношению к компании. Он не скрывал, что ему нравится их активная позиция и отношение к жизни, и сейчас охотно поведал то, что ему удалось узнать от полиции:
– Наш с вами Ефим Семенович с молодых лет отличался разносторонними дарованиями. Он был не только талантливым юристом, но знал также пять языков, три из них в совершенстве. Помимо этого, в юности он участвовал в автомобильных гонках, устраивал конкурсы красоты и даже выступал одно время в качестве продюсера нескольких более или менее успешных эстрадных коллективов.
– И зачем нам эта информация? – недовольно перебил его Сашка.
Строчинский ничуть не обиделся на ремарку, все также невозмутимо он продолжал дальше:
– Но этим его таланты не ограничивались. Окружающие знали лишь о некоторых его дарованиях, но оказывается, еще и эпистолярный жанр не давал Ефиму Семеновичу покоя. Он вел своеобразный дневник, в который записывал привлекшие его внимание истории из числа тех, что ему доводилось узнать от своих клиентов. Я читал этот дневник и могу сказать, что Ефим Семенович обладал несомненным талантом повествователя. А истории, которые он описывал, могли бы послужить основой для многих детективных романов.
– Читать эту писанину и впрямь увлекательно, – не сдержался, буркнул все-таки Потапкин. – Но говорите о нашем деле.
– Так я о нем и говорю, – спохватился Строчинский. – Вашей тетушке и ее деяниям в дневнике Ефима Семеновича была посвящена не одна страница и даже не одна глава. Могу сказать, что покойная была незаурядной личностью, ведь ей удалось обвести вокруг пальца даже меня. Когда мы с ней познакомились, я счел ее мелкой лгуньей, не более того. Но оказывается, эта дамочка обладала редкой беспринципностью, и единственным ее идеалом были деньги.
– Да, денег у покойницы было много, – с каким-то даже удовлетворением подтвердил Потапкин. – Очень-очень много!
Почему-то эта фраза в его устах прозвучала угрожающе. Все снова поежились и нетерпеливо уставились на Строчинского, который внушал компании куда меньший трепет.
И Строчинский их не подвел.
– Как вы все знаете, ваша покойная тетушка была замужем дважды. Первый брак не принес ей никакого финансового благополучия, но зато подарил дочь. Во втором браке у покойной детей не было, зато ее муж был очень богатым человеком. Правда, сколотить свое состояние он сумел в советские годы, когда выпячивать богатство было делом опасным, за это могли и посадить. Поэтому домик супруг построил крепкий и добротный, но не более того. Основные свои капиталы он выставлять напоказ не собирался. И для того чтобы как-нибудь случайно не просочился слух об истинном размере его состояния, постарался сократить до минимума общение с окружающим миром.
– Да, тетя Галя жаловалась на нелюдимость супруга.
– Ну, на это у тети Гали были свои причины, – хмыкнул в ответ Строчинский. – Слушайте, это была присказка, сказка впереди будет.
Оказавшись вторично замужем, молодая супруга поняла, что это ее замужество будет сильно отличаться от первого. Если первый ее муж, несмотря на грубоватую внешность, был человеком в глубине души мягким и покладистым, то второй оказался очень жестким и холодным. Он с первого дня дал понять жене, кто правит в доме балом.
– Галине надлежало молча слушаться и выполнять приказы мужа. Также очень высоко супруг ценил супружескую верность. Его первый брак распался по вине супруги, которую он заподозрил, всего лишь заподозрил в измене. Было это или же ему показалось, но он церемониться не стал, развелся с ослушницей, даже несмотря на то, что в семье был ребенок – мальчик.
– У тети Гали был пасынок? – удивился Сашка. – Она никогда о нем не упоминала.
– И не без задней мысли, – заверил его Строчинский. – Но вернемся сейчас к самой тете Гале и ее новому замужеству. Итак, она вышла замуж за очень богатого человека, но богатства этого она не ощущала. Напротив, ее жизнь даже стала хуже, чем прежде. Ведь теперь на ней лежали обязанности прислуги и управление большим домом. Она была своего рода автоматом по поддержанию в доме чистоты и порядка, а также приготовлению горячей пищи, которую ее муж принимал в строго определенные часы, надеясь прожить таким образом до глубокой старости.
– И ему это удалось.
– Нет, не удалось.
– Удалось, он был старше тети Гали. А значит, умер он уже глубоким стариком.
– В том-то и дело, что умер он сравнительно молодым мужчиной. Вот только ваша тетя Галя решила не афишировать эту смерть.
– Как это?
– Слушайте дальше и узнаете, – подмигнул им Строчинский. – Дело в том, что ваша тетя вышла замуж во второй раз исключительно из меркантильных интересов. Возможно, сначала она и не знала об истинном размере богатства ее супруга, но даже то, что лежало на поверхности, показалось вашей тетушке достаточно привлекательным. Могу точно сказать, что во второй раз она вышла замуж исключительно по расчету. Но чтобы этот расчет оказался верным и принес ей в будущем хорошие барыши, ей пришлось изрядно попотеть и повертеться.
– Муж требовал угождения?
– Муж требовал в первую очередь покорности и безукоризненного выполнения всех его требований. Вашей тетушке пришлось отказаться от приема гостей, стать затворницей и прислугой при своем деспотичном супруге. Но она надеялась, что в будущем ее старания окупятся.
Второй супруг тети Гали был человеком внешне очень здоровым. Образ жизни вел исключительно правильный, не пил, не курил. И у всех окружающих сложилось впечатление, что он проживет до глубокой старости.
Но человек предполагает, а Господь располагает. И одной далеко не прекрасной ночью супруг вашей тетушки, что называется, дал дуба.
Это произошло совершенно неожиданно. Только что они поужинали, как всегда скромно и умеренно, и собирались разойтись по своим комнатам – супруг в гостиную, а тетя Галя в кухню. Но тут мужчина неожиданно прижал руку к голове и едва слышно произнес:
– Что-то перед глазами все кружится.
И в следующий миг упал на пол, словно подкошенный.
Разумеется, в первый момент супруга ударилась в панику.
Но была ночь, гроза повредила телефонную линию. Вызвать врача или милицию она не могла. И поэтому обратилась за помощью к своему соседу, единственному человеку, с кем еще общался ее супруг, да и то потому, что считал его весьма полезным в деловых вопросах.
Обведя взглядом собравшихся, Строчинский хитро ухмыльнулся и спросил:
– Не догадываетесь, кем был этот человек?
– А должны?
– Вы все его знаете.
У Киры первой в голове мелькнули кадры со старой фотографии. И она выпалила:
– Это был Ефим Семенович?!
Строчинский с уважением взглянул в ее сторону и кивнул головой.
– Правильно. Соседом тетушки Гали и ее мужа в те годы был наш с вами общий знакомый – Ефим Семенович. Тогда еще молодой и прыткий студент медицинского вуза, который он бросил, чтобы заняться куда более прибыльным и интересным для него делом – налаживанием собственного кооперативного бизнеса. Дело свое он начал под началом господина Ермолова, который очень ценил молодого напарника, как он говорил, за хватку и пронырливость, предрекая тому большое будущее. И надо сказать, он не ошибся. Но в те годы Ефим Семенович был еще соседом тети Гали и ее мужа, и помимо этого, его связывали с Ермоловым деловые отношения, весьма выгодные обоим.
– Об их махинациях в дневнике тоже подробно написано, – влез с комментариями следователь и с явным сожалением в голосе прибавил: – Вот только срок давности по тем делам давно миновал.
– Так вот, вернемся к нашей неожиданно овдовевшей тетушке Гале. Она кинулась за помощью к единственному человеку, которого принимали у них в доме, – к Ефиму Семеновичу.
Услышав о трагедии, которая случилась с его деловым партнером, Ефим Семенович поспешил следом за вдовой. Его незаконченного медицинского образования как раз хватило на то, чтобы констатировать скоропостижную смерть. Поняв, что перед ним лежит труп, который уже никакими манипуляциями не оживить и не реанимировать, поверенный погрузился в глубокую задумчивость.
Вынырнув из нее, он сказал вдове:
– Боюсь, что у меня для вас очень плохие новости.
– Куда уж хуже, милый ты мой, – всхлипнула ему в ответ тетя Галя. – Одна я нынче, вдова. Куда уж хуже?
Но поверенный продолжал твердить:
– Хуже, все гораздо хуже, чем вы себе представляете.
– О чем говоришь-то?
– По нынешнему завещанию вашего мужа, все его состояние переходит в руки наследника.
– Наследницы, ты хотел сказать, – поправила его тетя Галя. – То есть меня. Витя много раз повторял, что, если я буду хорошо о нем заботиться при жизни, мне после его смерти ни о чем не придется беспокоиться. А разве я не была ему послушной и хорошей женой? Все его прихоти исполняла беспрекословно. Супчики эти его диетические каждый день свежие варила, сама их ела, тьфу! Глаза бы мои на них не смотрели. От всех развлечений отказалась. Погребла себя, можно сказать, рядом с ним в этом доме. Но теперь зато заживу!
– Заживете, но без его денег.
– Да почему же?
– Боюсь, что наследовать вам за мужем не придется. Все завещано сыну.
И вот тогда тетя Галя вспомнила о существовании у ее мужа первой жены и ребенка. Вспомнила и возмутилась:
– До сих пор мальчишка ни разу у нас не появлялся! Отец его и знать не хотел!
– Не ребенка, а его мать. Но в завещании четко указано: все имущество достанется мальчику по достижении им восемнадцати лет.
– А до тех пор?
– А до тех пор управлять имуществом будет законный опекун. Мать ребенка, как я понимаю. Вы же никто и должны будете покинуть этот дом с момента вступления завещания в законную силу, то есть очень скоро.
В душе у тети Гали все рухнуло и смешалось. Всем завладеют посторонняя баба и ее ребенок! Так для того ли она битых десять лет своей молодой и прекрасной жизни посвятила противному, занудному и черствому типу, которого даже никогда не любила, а вышла за него замуж исключительно в расчете на легкую и сытую жизнь? Допустим, десять лет она жила, ни в чем не нуждаясь. Но что ей делать теперь? Возвращаться в свою крохотную квартирку? А жить на что? Работать идти? А потом жить на крохотную пенсию? Но она не хочет этого!
Видимо, все эти мысли отчетливо отпечатались на лице свежеиспеченной вдовушки, потому что Ефим Семенович неожиданно произнес:
– Но ведь мы с вами можем изменить ситуацию к нашей обоюдной пользе.
– Изменить? – встрепенулась вдова. – Это как?
– Никто ведь не знает о том, что ваш муж умер? Не так ли?
– Только ты, я и… и еще мой брат.
– Брат?
– Да, приехал несколько дней назад, свалился словно снег на голову. Мы с мужем поскандалили из-за него. Думаю, может, у него с сердцем или с сосудами из-за этого что-то и приключилось?
– Брат сейчас в доме?
– Да.
– Брат – это все несколько усложняет, – пробормотал Ефим Семенович. – А впрочем… Можно и его задействовать.
– В чем задействовать, соколик?
– А вот в чем.
И Ефим Семенович изложил свой план обомлевшей вдове:
– Мы никому не скажем, что ваш супруг умер. Живете вы замкнуто, почти никого у себя не принимаете. Только я один к вам и захожу. Доверенность на управление делами от вашего мужа я имею. Так что плохого будет в том, если я и дальше продолжу управлять его делами, словно он и не умирал вовсе?
К слову сказать, вдова и сама оказалась не лыком шита и к предложению ушлого поверенного отнеслась с большим интересом.
А тот еще и прибавил:
– И все капиталы вашего мужа мы постепенно, чтобы не вызывать ни у кого подозрений, переведем на ваше имя. Тогда ни сын покойного, никто другой на эти деньги претендовать не смогут.
Тетя Галя принялась прикидывать все «за» и «против» предложенного ей плана. Если она согласится на предложение Ефима Семеновича, то сможет продолжить жить в своем доме, сможет даже перестроить его, как ей хотелось, или даже купить новый дом. К тому же Галина знала, что ее муж далеко не все деньги держал на счетах, очень многое хранилось у него в захоронках, которые были устроены по всему их немаленькому земельному участку. Если она останется в доме, то сможет со временем найти эти спрятанные сокровища. А если откажет… Что же, в таком случае будущее ее будет незавидным.
И прежде чем вдова успела хорошенько все обдумать, с ее губ сорвались слова:
– Я согласна!
– Прекрасно, – одобрил ее решение поверенный. – Вы сделали правильный выбор и не раскаетесь.
И прежде чем тетя Галя успела порадоваться его словам, продолжил:
– Теперь, что касается трупа… От него необходимо избавиться.
– Как?
– Можно зарыть у вас в саду, благо ночь к тому располагает. Но тогда остается риск, что тело случайно обнаружат, а вас обвинят в убийстве.
– Меня? Почему же меня? Витя сам умер, я его не трогала.
– Думаю, что со временем, когда тело разложится, факт естественной кончины доказать будет трудно. Вам всегда могут предъявить обвинение в убийстве.
– Нет, я этого не хочу!
– Мне тоже рисковать не хочется, – задумчиво продолжал бубнить Ефим Семенович, а потом окончательно поразил вдову, спросив у нее: – Послушайте, а почему бы вашему брату не умереть?
– Боре? Умереть? – поразилась тетя Галя. – Да не собирается он умирать! Прихворнул маленько с дороги, но ему уже гораздо лучше стало. Если бы не трагедия с мужем, я завтра бы брату на дверь указала. Нечего ему мои отношения с мужем портить.
– Ну, а теперь вам об этом думать нечего. А насчет вашего брата… погодите вы его выгонять. Скажите, документы у него имеются?
– При себе.
– Вот и прекрасно. Выдадим вашего мужа за вашего брата и похороним одного вместо другого.
– Но они даже не похожи!
– Это ерунда, – заверил ее Ефим Семенович. – У меня есть знакомые санитары, они изобразят на трупе любое лицо.
– А свидетельство о кончине?
– И врач, который выпишет свидетельство о смерти вашего брата, тоже у меня имеется.
Все получилось даже лучше, чем ожидала тетя Галя. Никто и не заподозрил, что отныне место мужа занял ее родной брат – Боря. Борис тоже не протестовал. Всю свою жизнь он мыкался по тюрьмам и теперь был рад немного пожить в богатстве, холе и сытости, которых раньше никогда не знал. С помощью пронырливого Ефима вдова получила доступ к капиталам супруга. И даже если что-то и прилипло к ловким рукам поверенного, тетя Галя была на него за это не в обиде. Ведь те деньги, которые она получила, тот же Ефим Семенович помог ей удвоить, потом утроить, а потом с наступлением перестройки и началом рыночных отношений и вовсе увеличить многократно. Так что спустя три десятка лет тетя Галя была не просто богатой, а очень и очень богатой женщиной.
– И все эти тридцать лет она жила бок о бок с моим отцом – своим братом?
– Только меньше года назад она похоронила наконец Бориса.
– И заточкой его никто не убивал?
– Это была очередная ложь. А лгать вашей тете Гале приходилось очень часто. Фактически вся ее жизнь проходила во лжи. Ей приходилось вести себя очень осмотрительно, сократить контакты до минимума, чтобы случайно где-нибудь и кому-нибудь не выдать себя.
– И все это ради денег! Не жить, а мучиться столько лет подряд!
– Неудивительно, что под конец она совсем спятила!
– Да, жизнь вашей тети я бы не назвал счастливой. Но она сама выбрала свою судьбу и упрекать ей за это было некого. И даже родного брата ей пришлось похоронить под именем мужа, положив их рядышком на кладбище.
Надо сказать, ваша тетя Галя и тут умудрилась схитрить. Она даже надгробный камень поставила своим мужчинам один общий на две могилки. На камне красивыми золотыми буквами были начертаны два имени – мужа и брата, а кто там лежит справа, а кто слева, стрелочками ведь не покажешь.
За все эти годы, пока тетя Галя все богатела и богатела, ни разу мысль о маленьком пасынке, который по ее вине остался ни с чем, хотя мог бы обладать очень солидным состоянием, не шевельнулась в голове у жадной вдовы. Нет, в голове у нее копошились совсем иные мысли. И причиной беспокойства тети Гали был отнюдь не обманутый ею пасынок, а родной брат Боря, который с годами начал вести себя не лучшим образом, здорово напрягая своим поведением богатую сестру.
