Глава 14
Все выслушали рассказ Строчинского с большим интересом. И когда он закончил, Лисица первым спросил:
– Выходит, был и еще один наследник? Сын Виктора Ермолова?
– Да! – подхватил Эдик мысль друга. – Этот пасынок тети Гали, он жив?
– К сожалению, не могу вам этого сказать, потому что его следы теряются во времени. Нам только удалось узнать, что он вместе со своей матерью покинул Крым, а куда они направились – неизвестно. Возможно, мать мальчика умерла, а его самого, как и Женю, усыновили какие-то люди, дали ему другое имя. Хотя в то время пацану было уже больше десяти лет, такого большого парня вряд ли взяли бы приемные родители. Люди охотно берут малышей, а подросток с уже почти сформировавшимся характером мало кому нужен.
– И Ефим Семенович ничего не упоминает об этом мальчике в своих записях?
– Он лишь пишет, что Виктор Ермолов не желал общаться со своей первой женой, подозревая ту в адюльтере. Поэтому своего сына он не видел много лет. А впоследствии, когда место Виктора Ермолова занял Борис, сами понимаете, этой встречи не хотела уже сама Галина.
– Еще бы! Первая жена могла с легкостью разоблачить обман.
– Но этого не произошло. А вот о нашей маленькой Женечке в дневнике Ефима Семеновича тоже есть запись.
– И что же этот проходимец пишет о нашей дочери?
– Не столько о ней самой, сколько о ее поисках. Ефим Семенович сетует на то, что Борис, которого они заставили играть роль Ермолова, ведет себя все более и более раскрепощенно. Требует у сестры ежедневной порции спиртного, а напившись, начинает вспоминать своего ребенка и настаивает, чтобы Галина нашла его. Дескать, он желает облагодетельствовать отпрыска и требует передать ему часть капиталов сестры.
– Какая-то ерунда получается, – фыркнула Кира. – Виктор Ермолов при жизни не желал видеть своего сына, но в завещании сделал его своим единственным наследником. А этот Борис даже не видел своего ребенка, однако хотел обеспечить его безбедное существование.
– И что вас так удивляет? Очень многие мужчины в глазах женского пола выглядят равнодушными к своим отпрыскам, внешне они никак не проявляют своих чувств. Всякие там сюси-пуси – это прерогатива женщин. Мужчины относятся к детям куда более сдержанно, но это не умаляет их любви к ним. Оба отца хотели, чтобы их дети смогли вести достойный образ жизни, хотели помочь им встать на ноги. И они оба прекрасно понимали, что для этого в первую очередь нужны деньги.
– Но Борис не имел права требовать от Галины денег для своего ребенка. Эти деньги ему не принадлежали.
– Борис так долго играл роль Виктора Ермолова, что вжился в образ. К тому же требования он выдвигал по большей части в состоянии алкогольного опьянения. А пьяный человек за свои слова не отвечает.
Тем не менее требования эти становились с каждым разом все настойчивее и настойчивее.
– Борис принялся угрожать сестре разоблачением.
Конечно, опытный киллер мог бы решить вопрос с бузотером, тем более что все состояние покойного господина Ермолова уже давно сосредоточилось в руках его жены и Борис, по большому счету, был не нужен заговорщикам. При желании им легко можно было бы пожертвовать. И тогда Галина «овдовела» бы гораздо раньше. Но Галина, как это ни странно, с легкостью пошедшая на подлог, так и не смогла решиться на убийство родного брата.
Она решила, что будет достаточно, если она сделает вид, что идет ему на уступки. Что это его успокоит, и все пойдет по-прежнему.
Галина была уверена, что найти пропавшую сироту невозможно. У брата не было никаких реальных зацепок для того, чтобы найти ребенка. Один лишь адрес съемной квартиры, откуда женщина и ребенок давно съехали.
И тогда по совету все того же вездесущего Ефима Семеновича она решает пойти к детективу, чтобы тот провел расследование. А результаты, которые с вероятностью девяносто девять и девять десятых будут отрицательными, она покажет Борису, чтобы успокоить его и убедить, что она-то и была бы рада обеспечить его ребенка наследством, да вот не судьба.
Однако, к ужасу и отчаянию Галины, детективу Строчинскому удалось сделать то, что она считала невозможным. Детектив нашел следы ребенка и даже предложил Галине продолжить расследование. Правда, это требовало некоторых финансовых вливаний, но если бы Галина действительно была заинтересована в конечном результате, эта небольшая трата ее бы не остановила.
Но все дело в том, что расследование это было затеяно Галиной исключительно из желания утихомирить отцовский порыв своего брата. В действительности Галине был совершенно не нужен чужой ребенок. У нее имелась родная дочь, с которой Галина хоть и не была в близких отношениях, но считала ее своей кровинкой и планировала сделать наследницей именно ее.
И тут тетя Валя, молчащая до сих пор, не утерпела:
– А как же обещания, которые эта гадина дала Сашке?
– Об этом речь пойдет дальше. А сейчас позвольте мне закончить то, о чем я говорил. Несмотря на то что поиски Жени не привели к желаемому результату, Борис все же настоял на том, чтобы имя Жени было бы вписано в завещание сестры.
– Зачем же тетя Галя согласилась, если не хотела делать Женю своей наследницей?
– Тетя Галя согласилась на это исключительно под давлением со стороны брата.
– Но все же она согласилась! – воскликнула тетя Валя.
– Женщина логично полагала, что Женя пропала навсегда. И эта уступка требованиям брата ничего уже не изменит. Женя не появится, и наследовать будет одна Наташа.
– Значит, тетя Галя хотела, чтобы наследницей стала одна только ее дочь? – уточнил дядя Сережа.
А его жена опять воскликнула:
– Ну, а Сашку-то она зачем тогда к себе позвала? Ведь упорно зазывала, умоляла прямо, чтобы приехал!
– Насчет этого могу вам сказать, что идея позвать к себе племянника возникла у покойной госпожи Ермоловой в голове уже после смерти Бориса и знакомства с самой Наташей. По утверждению Ефима Семеновича, съездив в гости к дочери, его клиентка вернулась назад сама не своя. Сказала, что погорячилась, вписав Наташу в свое завещание, что дочь оказалась непочтительна и своевольна. И, хотя дочь из завещания она не вычеркнула, но начала активно готовить почву для появления и других возможных претендентов.
– Этих, которые жили тут перед нами? – уточнила тетя Валя, нахмурившись. – Это откуда же у Галины столько родни-то взялось?
– Те люди, которые жили перед вами, никакой родней покойнице не приходились. Это были дети ее старых знакомых, с которыми она общалась еще до своего второго замужества. Когда понадобилось, тетя Галя о них вспомнила и пригласила к себе пожить.
– Но зачем они были ей нужны?
– Видите ли, после смерти Бориса тетушка осталась совсем одна. А после того, как к ней ночью влезли то ли грабители, то ли еще кто, ей стало страшно одной в доме по ночам. Ей нужна была компания. Но при этом тетя Галя понимала: если в отношении племянника Саши сделать один шаг, то придется делать еще и еще, и пути назад уже не будет. Поэтому приезд Саши она оттягивала как могла и довольствовалась в качестве компании детьми своих старых знакомых, которых принимала и выгоняла как и когда ей заблагорассудится.
– Ну, что старуха была самодурка – это я понимаю, – заявила тетя Валя. – Но зачем ей понадобился племянник, коли у нее имелась родная дочь? Этого я понять никак не могу!
– Я и сам не могу. Но факт остается фактом: свою дочь тетя Галя звать к себе не желала.
– Чем же ей Наташа так сильно не угодила?
– К сожалению, это мы могли бы узнать только у самой Галины. Но она молчит, как и положено всякому приличному трупу.
– А Наташа? Она не знает, в чем тут дело?
– Она не понимает, чем могла прогневать свою мать. И не понимает причины охлаждения со стороны той.
– Ничего себе – охлаждение! Да, тетя Галя планировала переписать завещание в пользу Сашки! Тут не охлаждением, а открытым разрывом отношений пахнет!
– По словам самой дочери, они с матерью до приезда Наташи под родительский кров общались вполне нормально. Никакой особой теплоты между ними не возникло, но это и неудивительно, ведь мать и дочь встретились после долгой разлуки, фактически они были друг другу чужими людьми.
– Наташа до сих пор обижена на свою мать.
– Возможно. Но до приезда дочери Галина открыто не планировала лишить ту наследства. Да, она была ею недовольна, говорила, что Наташа непочтительна и своевольна, но решение переписать завещание в пользу племянника она приняла уже после того, как поближе пообщалась с Наташей после приезда той в ее дом.
– Что же такого могла сделать Наташа, чтобы прогневать мать до такой степени?
Этот вопрос крайне интересовал всех сыщиков, потому что они чуяли скрытый в нем подвох. В поведении тети Гали за последние дни было немало странного. И тот факт, что она чего-то или кого-то опасалась, тоже нельзя было сбрасывать со счетов.
– Кого же тетя Галя так боялась?
– Если верить записям Ефима Семеновича, то его клиентку стали мучить галлюцинации. В посторонних людях ей виделся ее покойный супруг, который упрекал ее за совершенный подлог и обман сына.
– Нечистая совесть ее мучила, вот что! – воскликнула тетя Валя.
А ее супруг прибавил:
– Скверную шутку она с мальчонкой выкинула, нечего и говорить.
С этим все согласились. Было ясно, что Наташе придется наследовать чужие деньги. Ведь в основе капиталов ее матери лежали ворованные у сироты деньги. А такие деньги, как известно еще с ветхозаветных времен, счастья никому не приносили.
– По справедливости, так надо бы сынишку этого Ермолова разыскать и вернуть ему его долю, – заключил честный дядя Сережа.
– Вы так думаете?
В словах Строчинского слышалась скрытая насмешка. Он явно не верил в то, что справедливость в отношении обманутого наследника будет восстановлена.
Когда Строчинский и Потапкин, в виде исключения никого сегодня не арестовавший, а лишь нагнавший на всех страху, отправились восвояси, друзья собрались за столом, чтобы поужинать и обсудить ситуацию более подробно.
– Вряд ли тетя Галя боялась призраков. При ее беспринципности она могла опасаться только живых людей. Кого же?
– А мне интересно, почему она так сердилась на свою дочь Наташу?
– Если сердилась, то тогда ей не следовало приглашать Наташу к себе в гости. А она ее пригласила.
– Это Наташа нам сказала, что мать ее пригласила. А возможно, что тетя Галя ее вовсе и не приглашала. Вспомните, как тетя Галя нас встречала. Сашку и его дочек расцеловала, тетю Валю и дядю Сережу тоже приветствовала, нам даже кивнула. А вот на Наташу едва взглянула. Нет, она ее явно не приглашала!
– Но потом мать с дочерью подружились.
– А потом поругались, – произнес Лисица. – Вы говорили, что буквально за несколько минут до смерти между матерью и дочерью произошла ссора.
– Что они там обсуждали, нам неизвестно.
– Но вскоре после этого тетю Галю убивают, – настаивал Лисица. – И почему полиция отпускает Наташу, честно говоря, мне непонятно.
– Если отпускают, значит, у них есть для этого веский повод, – произнес Эдик. – Потапкин не из тех, кто отпускает виновных только из-за такого пустяка, что их вина до конца не доказана. Если он согласился отпустить Наташу, значит, уверен – она невиновна.
– Интересно бы еще знать, почему у него сложилось такое мнение, – проворчал в ответ Лисица.
Кира же постаралась придерживаться фактов:
– Мы с вами точно знаем лишь то, что тетя Галя звонила своему племяннику Сашке, беседовала с его родственниками, упрашивала их приехать. Наташа пошла прицепом к Саше. Именно Сашка с Олей позвали с собой нас четверых и Наташу с Димой.
– Думаешь, мать не хотела, чтобы Наташа к ней приезжала?
– Наташа утверждает, что мать ее позвала сама. Так это или нет, мы уже не узнаем. И пока что Наташа остается наиболее реальным претендентом на роль убийцы своей матери.
– Но ведь ее же завтра отпустят!
– И это какая-то загадка для меня, – снова воинственно заявил Лисица.
Однако ничего загадочного в этом не было. Вернувшаяся домой на следующее утро Наташа сама объяснила друзьям, каким образом нанятому адвокату удалось добиться ее освобождения:
– Адвокат, по сути, был и не нужен. Меня бы все равно отпустили. Он добился лишь того, чтобы меня освободили уже сегодня, подготовил необходимые бумаги, подал их на подпись и добился, чтобы подпись была поставлена. Но меня все равно бы освободили рано или поздно. Просто надо было бы дождаться официального отчета экспертов. Это могло занять от нескольких дней до нескольких недель. Но с появлением адвоката дело и впрямь решилось очень быстро.
– А при чем тут отчет экспертов?
– Потому что их отчет совершенно точно подтвердил, что убийство Ефима Семеновича совершено тем же человеком, что и убийство моей матери. Рост, вес, телосложение, след ноги – все это не мое. Убийца легче меня почти на двадцать килограммов и ниже почти на голову.
Но это не значило, что убийца был хилым слабаком. Вовсе нет. Ведь и Наташа была очень крупной и физически сильной женщиной. Значит, убийца – тоже не самый мелкий человек. Взять хотя бы, к примеру, того же Диму. Он вписывался в эти критерии практически идеально – гораздо легче своей жены и ниже ее на голову.
Раньше все относились к Диме как к полному хилятику и мозгляку. Но сейчас Кира снова невольно подумала, что Дима кажется мелким и тщедушным только на фоне своей крупной супруги, рядом с которой он всегда крутится. Но вот Наташи не было с ними какое-то время, и Дима вроде бы даже как-то подрос. Стало ясно, что он не уступит в крепости мышц и выносливости любому среднестатистическому мужчине. А если вспомнить ту гору чемоданов, который он почти единолично приволок в аэропорт, то становится окончательно очевидным, что Дима обладает немалой физической силой.
Но Наташа и не подозревала о тех мыслях, что крутились в голове у Киры. И жизнерадостно продолжила делиться с ней новостями, которые считала для себя хорошими:
– Ну, а так как Ефима Семеновича убили, когда я, к счастью для себя, была уже за решеткой, то и подозрение в первом убийстве с меня автоматически сняли. Так что отныне я оправдана и невиновна!
Объяснение, почему все-таки Наташа оказалась на свободе, показалось Кире не вполне логичным. Но если Потапкина оно удовлетворило, то ему виднее. Наверное, были еще какие-то улики, которые свидетельствовали в пользу виновности другого человека, а не Наташи.
Подруги обняли Наташу:
– Очень рады!
– Поздравляем!
– От души поздравляем!
– Сама довольна. Обидно было бы потерять наследство матери. Оно у нее, говорят, немаленькое.
– То есть как – говорят? – растерялись подруги. – Разве ты не знала о размере богатства твоей матери?
– Нет, – помотала головой Наташа. – Мы же с ней совсем мало общались.
И что же должно было произойти между Наташей и тетей Галей, чтобы последняя, толком не узнав свою дочь, уже решила изменить завещание в пользу Сашки? Ну, что Женю тетя Галя могла пожелать вычеркнуть из своего завещания, это еще понятно. В конце концов отец Жени умер, больше он не стал бы доставать старуху своими требованиями, значит, и от Жени в завещании можно было избавиться. Но родная дочь?.. Ее-то почему тетя Галя хотела лишить наследства?
Но Наташу эти вопросы, казалось, ничуть не смущали.
– Сейчас я займусь оформлением бумаг, чтобы вступить в наследственные права, – поделилась она с подругами. – Волокита эта долгая, так что хорошо, что меня пораньше выпустили. Как говорится, раньше начнешь дело – раньше его и закончишь. Мешкать не буду, как только разрешат, сразу же начну оформлять бумаги.
– Твой муж нам так и сказал. Вот только он не сказал, как ты намерена поступить с деньгами?
– А что тут думать? – удивилась Наташа. – Деньги мои. Если Оля с Сашей хотят судиться – пожалуйста. Я в суд приду и все то же самое, что и вам сейчас, там скажу. Если судья сочтет, что я не права, его дело, возражать не стану. Приму его решение как законное. Но лично я себя неправой не считаю.
Вот и весь сказ. Как всегда, Наташа была кратка и разумна. Никакой враждебности, но решение принято и, как говорится, обжалованию не подлежит. Вступать в диспут с оппонентами Наташа вне стен суда не собиралась.
Видя, что Наташа расположена к откровенному разговору, насколько это вообще было возможно в подобной ситуации, подруги все же рискнули и спросили у нее:
– А почему, как ты думаешь, твоя мать собиралась изменить завещание в пользу Сашки?
– Ну, если честно, то у мамаши моей черти в голове хоровод водили. Несмотря на то что деловая хватка у нее была в порядке, иначе ей бы не удалось стать богатой, в остальном она была с хорошим задвигом. Понимаю, нельзя так говорить про родную мать, но вы ее тоже знали, посудите сами, права я или нет?
То, что тетя Галя была дамой, мягко говоря, странной, подруги поняли с самого начала. Но даже у самого странного и непредсказуемого человека должен сначала появиться мотив, а уже потом он совершает поступок.
– Ты нам не ответила: знаешь или нет, почему твоя мать решила изменить свое завещание?
Наташа помедлила, но потом все же ответила:
– Ладно уж… скажу.
Говорила она с явной неохотой, было видно, что тема ей эта неприятна. Но, как всякому невиновному человеку, обвиненному в каком-то злодеянии, Наташе хотелось оправдаться перед теми, кто ее окружал.
И со вздохом она призналась подругам:
– Дело в том, что мой Димка маме очень уж сильно не понравился. С этого разлад у нас с ней и начался. Она мне: брось его. А я не соглашалась.
Это было последнее, что ожидали услышать подруги. По их мнению, Дима был просто идеальным кандидатом на роль зятя для тети Гали. Покорный, забитый подкаблучник, который и слова поперек не осмеливался сказать своей супруге. Да он должен был носить дорогую тещеньку на руках, как образно, так и фигурально!
И неудивительно, что подруги ахнули:
– Дима не понравился твоей матери? Но почему?
– А я знаю? – снова вздохнула Наташа. – Не понравился – и все. Морда, говорит, у него противная, на моего второго мужа похож. Не желаю видеть у себя в доме или рядом с тобой этого человека. Неприятен он мне.
– А ты что?
– Ясное дело, придурью старческой все это сочла. Говорю: мама, посмотри сама, мне уже сильно за сорок. Где я себе еще мужа найду? Да еще такого, как Димка?
– А она?
– Ничего, говорит, вдвоем с тобой проживем.
– А ты?
– Пыталась ее переубедить, да куда там. Заладила свое и хоть ты ей кол на голове теши. Вы же помните, какой у мамы был характер. Я ей одно, а она мне в ответ: нет и все тут! Либо, говорит, ты со мной будешь жить, но без Димы, и тогда ты моя наследница, либо оставайся со своим мужем, но знать тогда вас обоих не желаю. Найдутся и другие желающие, кто сможет мне помощь в старости оказать, и кто будет со мной до конца, и кого я вознагражу за это по-царски. Если одна приедешь, то приму тебя с распростертой душой. А если с мужем, то пошли оба вон!
Старческий эгоизм некоторых людей буквально поражает тех, кто живет с ними рядом. Но подруги охотно поверили Наташе. Такое заявление было вполне в духе тети Гали. Подруги прямо видели, как шевелятся старческие губы, выговаривая этот жесткий ультиматум Наташе.
– Она и тут мне по мозгам изрядно поездила. Как мы приехали, она ко мне подошла и снова против Димки начала агитировать. Ласковая такая со мной сделалась, прямо хоть к ране прикладывай. Но только я посмела ей что-то возразить, тут же снова угрозы в ход пошли.
– И на чью же сторону ты в итоге решила встать?
– А ни на чью. Мама раньше умерла, мне решать ничего не пришлось.
– Так это она с тобой о Диме разговаривала за несколько минут до своей смерти?
– Да. Поцапались мы даже. Она мне прямым текстом заявила, что завтра же наследство все на Сашку перепишет. Коли я такая неблагодарная и негодная дочь оказалась, то нечего меня и баловать.
Наташа была уязвлена словами матери. Она-то приехала к матери вместе со своим мужем, надеясь, что более близкое знакомство с Димой заставит ее мать поменять свое мнение относительно зятя. Диме было сделано строгое внушение: быть как можно более любезным с тещей. Но он, словно назло, в решающий момент умудрился напиться и испортил тем самым все дело.
– После того как Дима домой приполз едва ли не на бровях, мама вызвала меня и твердо заявила, что ее терпению пришел конец. Что Дима ей никогда не нравился, а уж алкоголик ей точно не нужен. И заявила, что вызывает к себе поверенного, чтобы изменить завещание. И оно будет измененным ровно до тех пор, пока я не разведусь с Димой.
– Надо же, какая жуткая неприязнь. И с чего бы это?
– Я думаю, тут упрямство роль сыграло. Мать хотела, чтобы я обязательно под ее дудку бы плясала. Что ни скажет, чтобы непременно исполняла. Разведись я с Димой, она еще что-нибудь бы придумала. Я пока за решеткой сидела, много думала и анализировала. И хочу сказать: кто бы ни убил мою маму, я этому человеку благодарна должна быть. Потому что иначе мать могла бы мою жизнь превратить в настоящий кошмар. Все предпосылки к тому были.
Подруги не нашлись что возразить. Они считали, что Наташа высказалась хоть и чересчур откровенно, но зато искренне. Тетя Галя вполне могла отравить взрослой дочери жизнь. Впрочем, был и другой вариант.
– Ты свою мать почти не знала, могла и тут ей отказать и уехать домой.
И услышали в ответ:
– Не так-то это легко – взять и отказаться от собственной матери. А если бы я уехала вместе с Димой, то это означало бы только одно – полный и окончательный разрыв наших с ней отношений.
Больше Наташа ничего не пожелала прибавить к этому заявлению и, сказавшись усталой, ушла к себе. А подруги отправились к своим мужчинам. Вчера им не удалось поговорить с ними по душам касательно несанкционированной пьянки, которую те устроили вчера со своими новыми приятелями, но сегодня подруги собирались исправить вчерашнее упущение.
Однако, к удивлению подруг, мужчины не проявили ни малейших признаков раскаяния или стыда.
– Мы никого не обижали, не буянили, не шумели.
– Тихо и скромно пришли домой, легли в постели и заснули спокойным сном.
– Так что нечего нас сравнивать с Димой.
– Мы в отличие от него никого постороннего выпивкой не угощали и в гости ни к кому не навязывались.
– Что? – навострила уши Кира.
– Пили в своей компании, без излишеств, и когда почувствовали меру, то быстро вернулись домой.
– Нет, – покачала головой Кира, – я не о том. Почему ты сказал, что вы никого не угощали? А Дима, что… он кого-то угощал?
– Так мы же вам вчера еще хотели рассказать! – воодушевился Лисица, почувствовав, что ветер переменился и дует теперь в нужном ему направлении. – Только вы обе такие надутые были, что к вам и не подступись.
– Рассказывай, не томи уж.
Прозвучало это у Киры резковато, и Лисица теперь решил сыграть в обидчивость.
– Как ты со мной разговариваешь? – горько произнес он. – Со своим мужчиной разве так обращаются? Вижу, ты совершенно меня не любишь и не уважаешь.
– Слушай, не издевайся ты надо мной. Говори что хотел рассказать.
Однако это еще больше подзадорило Лисицу. Он встал и с видом оскорбленной добродетели покинул комнату. Эдик собрался было улизнуть следом за приятелем, но подруги оказались шустрее, они перекрыли своими телами единственный выход из комнаты и вопросительно уставились на Эдика.
– Ну?..
– А чего я? – смущенно забормотал тот. – Все верно, встретились нам вчера в кабачке какие-то местный пьянчуги. Они про Диму и вспомнили.
– Что вспомнили-то?
– Ну, сначала они долго между собой мелочь считали, я так понял, что у них не хватало на очередную порцию. А потом вслух принялись говорить, что не каждый день им такое счастье, чтобы бесплатно целый день поили, что не каждый день такой лох может встретиться.
– И почему вы решили, что речь идет именно о Диме? – удивились подруги. – Он говорил, что дело совсем иначе было. Что это какие-то местные парни к нему прицепились и начали его угощать. И не в кабаке, а прямо на улице.
– Так это он перед Наташей так себя реабилитировал. А на самом деле все иначе было. Диме выпить охота было, а в одиночку пить он не хотел. Вот и подсел к местным ребятам, предложил им налить. И сам вместе с ними пил.
– Но почему ты уверен, что речь именно о нашем Диме идет? Мог и любой другой незнакомец быть на его месте.
– Нет, не мог, – уверенно покачал головой Эдик. – Потому что ребята ясно сказали, что парень был гостем Паучихи. И что они потом проводили его до ее дома, потому как сам он передвигаться самостоятельно не мог.
– Ну да, – пробормотала Кира, – верно. Диму мы нашли возле ворот. Значит, это его друзья до места назначения доставили?
– И очень огорчались, что на следующий день им такого же кайфа не обломилось. Дима к ним не вышел. Хотя один из них видел, как новый приятель чешет куда-то во все лопатки, когда сам выглянул на улицу. Он ему даже кричал, мол, не плохо ли тебе, сердечный, после вчерашнего? Интересовался, не хочет ли давешний приятель домашнего кваску холодненького глотнуть или сыворотки, сыворотка молочная после дня запоя – это самое то. И кисленькая, и холодненькая, и пьется легко и полезно.
Эдик рассуждал с таким удовольствием, словно ему самому довелось пить этот в высшей степени полезный и вкусный в летнюю жару продукт. Леся не выдержала и фыркнула, а вот Кира оставалась серьезной. Казалось, какая-то мысль пришла ей в голову и теперь не дает покоя.
А потом Кира задумчиво произнесла:
– Наверное, этот парень видел Диму после того, как вернулась с моря Наташа и увидела «починенную» Димой дверь.
– Верно, ее еще дядя Сережа пытался после Диминых «стараний» переделать, да до конца так и не смог исправить, – подхватила Леся и прибавила: – Неудивительно, что Дима так резво почесал прочь.
И Кира снова кивнула головой:
– Именно тогда его приятель и увидел. До того Дима из дома не выходил. Сначала отсыпался, а потом дверь чинил.
И тут же Кира вновь неожиданно глубоко задумалась, а потом пожала плечами и спросила:
– Хотя, с другой стороны, ну и что дверь? Криво-косо, но Наташа должна была понимать – Дима старался как мог. Она, напротив, должна была бы его похвалить за усилия. Но вместо этого Дима бежит из дома. Почему?
– Как это – почему? Он испугался.
– Чего?
– Ну, того, как Наташа закричала.
– Брось ты! Наташа всегда громко разговаривает, почти орет. Ты разве сама это еще не усвоила? Диме же ее крик слышать не впервой. У него должен был выработаться на него иммунитет. И я ручаюсь, Наташа на Диму не сердилась в тот раз. Она потом его разыскивала, меня спрашивала, где он, не видела ли я его. И при этом удивлялась, чего это он от нее драпанул.
– Может, он куда-то по делам побежал?
– Да брось ты! Какие у него могут быть тут дела? – пробормотала Кира и неожиданно замолчала.
Почему-то в ее памяти очень четко встал тот день. Сначала дядя Сережа вернулся с Сашкой после поисков Оли. Они сказали, что практически нашли Олю, во всяком случае, знают, где она может находиться с большой долей вероятности, зная склад ее характера и примерное направление движения. Также мужики сказали, что по дневной жаре они к археологам не поедут, дождутся холодка.
– А Дима вот не стал ждать наступления вечера. Он ушел из дома, не колеблясь.
И снова Кира задумалась: куда мог поспешить с такой отчаянной скоростью Дима, что даже не обратил внимания на приглашение вчерашнего собутыльника выпить у него кваса. Ведь если он бежал от жены, то лучшего места, где пересидеть полуденную жару, чем гостеприимный кров вчерашнего собутыльника, и придумать было невозможно. Или Дима так испугался предложения выпить? Возможно, что он не услышал, что речь идет просто о квасе, и подумал, что его снова будут поить? Хотя, минуточку, как это – поить? Ведь ребята только что сказали, что Дима сам угощал местных.
Постепенно в голове у Киры стал формироваться вопрос: зачем? Зачем Дима угощал местных пьяниц и гуляк? Чего он хотел добиться таким поведением? И самое главное, почему не сказал, что сам угощал пьяниц? Ну, тут, допустим, действительно – боялся упреков жены. Но все-таки зачем он угощал пьяниц? Ведь Дима, что ни говори, был человеком с высшим образованием и довольно интеллигентным, вряд ли ему мог найтись равный собеседник в компании местных поселковых «боцманов».
И снова мысль Киры вернулась к тому дню, когда Дима так внезапно скрылся из дома. Что же этому предшествовало? Да, дядя Сережа сказал, что они с Сашкой почти отыскали Олю. И через несколько минут Димы уже не было дома.
– А что, если…
И в голове у Киры появилось совсем уж непрошеное воспоминание. Вот Оля с печалью в голосе рассказывает про девочку, которая чуть было не утонула в море, купаясь одна: – «Мы с ней одеждой поменялись. Она пошла купаться в моем купальнике. Ее еще мокрый был». И еще: «Ирочка, такая славная девочка, мы с ней были даже чем-то похожи, словно две сестренки».
И тут Кира неожиданно вскрикнула:
– Ой!
– Что? – испуганно взглянула на нее Леся.
Мужчины тоже подняли глаза на Киру, но она ничего не ответила. Мозг ее лихорадочно работал. Что же произошло после того, как Дима убежал из дома? Сашка и дядя Сережа спокойно отдыхали после утренних поисков и планировали вечернюю. Муж и отец были спокойны за судьбу дочери. А ведь именно в этот момент Оле угрожала нешуточная опасность. И вечерняя часть поисков мужа и отца могла бы стать безрезультатной, если бы не случайность, спасшая, возможно, жизнь Оле.
– Он принял Ирочку за Олю! – прошептала Кира, вызвав у своих друзей беспокойство.
– О чем ты? – пристали они к ней.
Но Кира не отвечала.
– Да-да, – бормотала она себе под нос. – Точно! Он хотел ее утопить. И должен был очень удивиться, когда Оля тем же вечером оказалась дома – целая и невредимая. То-то у него так глаза вылезли, когда он услышал, что с ней все в порядке. Я-то подумала, что он просто рад, что она нашлась. А он…
Но тут же Кира перебила сама себя.
– Нет, нельзя обвинять человека, надо сначала все проверить. Да, надо проверить. Надо бежать к Потапкину!
И Кира бросилась к дверям. Мужчины едва успели ее перехватить.
– Стой!
– Ты куда?
– Пустите меня! – сердилась Кира.
– Объясни нам все.
– Пойдемте вместе, по дороге объясню.
Но по дороге друзьям тоже ничего вразумительного нельзя было услышать от Киры. Она то и дело приказывала идти поживее и утверждала, что по телефону говорить с Потапкиным никак нельзя.
– Важный разговор, только с глазу на глаз, – твердила сыщица друзьям. – По телефону всего не объяснишь.
Потапкин оказался в отделении. И он очень удивился, когда к нему в кабинет взлетела раскрасневшаяся от быстрого бега Кира, рыжие волосы которой буквально стояли на голове дыбом.
И еще больше следователь удивился, когда все та же Кира заявила ему прямо в лицо:
– Я знаю, как можно изобличить убийцу!
А когда Потапкин не выставил ее вон немедленно, совсем обнаглела и потребовала и вовсе уж не мыслимых вещей:
– Обязательно пошлите своих лучших людей в лагерь археологов. Пусть возьмут вот эту фотографию и опросят всех работающих в лагере людей. Уверена: кто-то из них вспомнит этого человека!
Какое-то время Потапкин не реагировал. Впервые в его практике он сталкивался с таким феноменальным нахальством. Учить его, профессионального сыщика, тому, как вести расследование… Более того, указывать, что ему нужно делать…
Но, взглянув на фотографию, которая красовалась на смартфоне, он крякнул. Именно этого человека он ожидал увидеть меньше всего. Не потому, что был уверен в его невиновности, совсем даже наоборот. Но тогда получалось, что все собственные методы работы Потапкина ничего не стоят. Эта нахальная выскочка каким-то непостижимым образом сумела достигнуть тех же результатов, что и сам Потапкин. Вот только на его стороне были опыт и целый штат сотрудников, работавших на него денно и нощно, а на стороне девчонки была только ее собственная интуиция.
Однако же эта интуиция помогла ей сделать совершенно правильный выбор!
– Вы… вы уверены? – спросил он у Киры на всякий случай. – Уверены, что этот человек виновен?
– Нет, – откровенно ответила ему Кира. – И поэтому я пришла к вам. Я хочу, чтобы вы разобрались, тот это человек, что нужен нам с вами, или же нет.
– Нам с вами? – не сдержась, хмыкнул Потапкин.
Но Кира выдержала его взгляд, не опустила и не отвела глаза.
– Да, нам с вами! Потому что вы делаете свое дело, а мы вам в этом помогаем.
Потапкин молча смотрел на нее. Полученные им недавно сведения требовали от него действий, сбора дополнительной информации. Потому что без этой дополнительной информации, Потапкин чувствовал, преступника за решетку засадить будет трудновато.
– Дайте нам своих людей, – снова потребовала у него в этот момент Кира.
– Лучших из лучших? – хмыкнул Потапкин.
Но на этот раз его улыбка не была ехидной или злобной. Он улыбался широко и открыто, словно впервые видел в Кире если не друга, то единомышленника.
– Ладно, дам я вам двух своих ребят, – словно бы нехотя, сказал он Кире. – Оторву их от дел. Но если вы ошиблись, будете у них на побегушках весь следующий день.
Потапкин еще хотел сказать, что он думает о всяких таких добровольных помощниках, но неожиданно передумал. Вместо этого он позвал двух своих ребят, перед которыми и поставил новую задачу: нужно собрать данные на человека, все это время ловко прикидывавшегося валенком и недотепой, но, возможно, оказавшегося на деле опасным преступником.
