Глава 11
После завтрака на теплоходе всей компании гостей предстояла поездка в Спасо-Преображенский мужской монастырь, в центральную усадьбу, где располагались основные достопримечательности острова. Ехать туда предстояло на небольшом монастырском катере, который пришвартовался к их теплоходу и на который загрузились все гости со свадьбы, а также несколько посторонних пассажиров.
В их числе Леся заметила того самого типа в майке, с которым столкнулась сегодня рано утром. Только теперь на нем была надета рубашка, прикрывающая густую поросль на груди. От нечего делать — дорога до усадьбы должна была занять около получаса — Леся принялась разглядывать этого мужчину. Она и сама не могла сказать, по какой причине он так ее интересует. Но было в его внешности что-то притягательное.
Нельзя было сказать, что мужчина был симпатичен. Совсем даже напротив. Лицо у него было грубое, а выражение лица недовольное. Он что-то жарко втолковывал своему соседу — приличного вида дядечке, сидящему рядом с ним на лавочке.
Леся прислушалась и услышала несколько фраз:
— Я не понимаю, почему мы должны ехать на катере? Ведь была обещана пешеходная экскурсия!
— Она будет для нашей группы после обеда.
— Но мне еще при покупке билета обещали экскурсию по острову! Пешком!
— Успеете вы еще находиться пешком, — пытался утихомирить его сосед. — До центральной усадьбы идти два часа. Кроме вас, желающих не нашлось, поэтому монастырь экскурсовода и не прислал. После обеда пойдете пешком.
— Но я хочу прямо сейчас! Как вы этого не понимаете!
Сосед отвернулся к окну и, кажется, выругался себе под нос. Леся разделяла его чувства. Этот грубиян и хам ее тоже обидел. Ведь что она ему такого утром сказала? Просто пожелала хорошего дня. А он драпанул от нее, словно она готовилась в него гранату кинуть.
Тетя Лариса, сидящая рядом, неожиданно промокнула глаза и вполголоса произнесла:
— Как жаль, что мамочка не сумела побывать на острове. Она так хотела поставить свечку в главном храме.
— Поставьте за нее.
— Я так и сделаю, — неожиданно горячо произнесла Лариса. — И еще за упокой ее души закажу службу. Хотя мне кажется, что это ненужная трата денег. Мамочка была праведница, чтобы ей попасть в рай, никакие молитвы не нужны.
Леся не осмелилась возразить, хотя у нее самой на этот счет имелось прямо противоположное мнение. Вместо этого она по доброте сердечной сказала:
— Я тоже помолюсь за вашу маму.
— И за меня!
Просьба Ларисы прозвучала так горячо, что Леся даже вздрогнула.
— Хорошо, — кивнула она, придя в себя. — И за вас тоже.
— И за Игорька.
Вот уж за кого Лесе молиться совсем не хотелось! Более противной рожи она давно не встречала. Но вспомнив, что они находятся в святом месте, где всех надлежит любить и прощать, она все же хоть и через силу, но кивнула головой:
— Хорошо, за него я тоже помолюсь.
Лариса кинулась благодарить Лесю:
— Спасибо тебе! Огромное спасибо!
Лариса даже посветлела лицом. Когда они спустились на берег, она первая устремилась следом за экскурсоводом — невысокой худенькой девочкой, одетой очень скромно и просто. Звали ее Таней. И как она сама объяснила, на Валаам она приезжает не первый раз. Каждое лето работает тут по месяцу экскурсоводом, денег за свою работу не требует, считает, что работа в таком месте уже сама по себе награда.
Рассказывала она интересно, чувствовалось, что человек она интеллигентный, с образованием. Так оно и оказалось. Таня имела диплом филолога, закончила государственный университет, но глядя на нее, никак нельзя было предположить, что перед ними выпускница одного из самых престижных вузов города. Длинная темная юбка, кофта с длинными рукавами, на голове простенькая косыночка, полностью скрывающая волосы. На лице ни грамма косметики, в глазах ни искры лукавства. Скромность, добродетельность, простота и безыскусность. Таня очень соответствовала той среде, в которой им всем довелось очутиться.
Из всей экскурсии Лесе больше всего запомнился монастырский сад, где до сих пор плодоносил куст красной смородины, которому, по рассказу Тани, было больше ста лет. Также тут было много яблонь, буквально усыпанных крепкими плодами, обещавшими превратиться в большие румяные яблоки.
— Несмотря на то что остров находится на севере, до революции у монахов тут в огороде росли арбузы, виноград и прочие заморские плоды и ягоды. Но надо понимать, что в те времена монастырская братия состояла главным образом из людей деревенских, бывших крестьян. А в наши дни в монахи уходят преимущественно люди, имеющие высшее образование, городские. Им трудно справляться с непривычными для них делами, возиться с навозом, сорняками и землей. И все же они успешно учатся. В прошлом году братья высадили несколько дынек, которые прижились и активно плодоносили все лето, их плоды пробовали все в трапезной. Размером они получились невелики, но душисты, как и полагается дыне.
Леся слушала ее вполуха. Куда больше ее интересовало поведение пузатого типа. Он по-прежнему озирался по сторонам все с тем же неодобрительным видом. И изо всех сил прижимал к боку свою сумку, провожая каждого, кто к нему подходил, враждебным взглядом.
— Ну, точно, псих!
Но Лесе не удалось продолжить наблюдения, им предстояло двигаться дальше к зданиям центральной усадьбы. А к ней подошла Лариса.
— Помнишь, ты обещала помолиться за меня и Игоря? — сказала она Лесе.
— Да, я все помню.
Лесю снова охватили сомнения. Стоит ли молиться за человека, за которого молиться совсем не хочется? Не будет ли это выглядеть в глазах Господа лицемерием? Но ведь она уже пообещала. После экскурсии по храму Леся купила в лавочке несколько свечей и задумалась. К какой же иконе ей лучше поставить свечу?
— А вот надгробие одного из живших на острове братьев — Антипы Валаамского, — донесся до нее голос очередного экскурсовода, которых тут было в избытке.
В главный храм экскурсанты заходили группами одна за одной. Так что побыть в уединении удавалось далеко не всегда и не всем.
— Святой Антипа известен тем, что всегда с особым сочувствием относился к женщинам и их скорбям житейским. Вообще, обитель Валаамская славится своим строгим уставом. Женщинам тут запрещен вход во многие скиты, где монахи ведут затворническую жизнь. Но Антипа, когда скончался, завещал похоронить себя за оградой скита, отдельно от других монахов, только для того, чтобы его духовные дочери могли по-прежнему приходить к нему за духовным наставлением и утешением. Этому святому молятся о супружеском счастье.
Услышав это, Леся немедленно поспешила к указанному надгробию. Дождавшись, пока группа экскурсантов отойдет, она прикоснулась к надгробию и попросила счастья для себя и Эдика. После чего поставила три свечи, опять же за себя, за Эдика и за их будущую счастливую жизнь. Поставила и залюбовалась их горением. Все три свечи стояли ровно, огоньки на них были яркими, без всякого копчения.
— Значит, все у нас будет хорошо! — обрадовалась Леся. — Спасибо тебе, добрый Антипа.
Так как в руках у нее оставались еще две свечи, а пора было уже уходить, их ждал катер, чтобы плыть обратно, Леся решила не мудрствовать и за Игоря и Ларису поставить тут же.
— Дорогой Антипа, — прошептала она торопливо, — может быть, Игорь и не самый приятный человек, но я обещала его матери, что помолюсь за него. Ты уж сам рассуди, что Игорю нужно. А я прошу за Ларису, мне кажется, она человек неплохой.
И Леся поставила еще две свечи. Но что за диво? Эти две свечи никак не хотели становиться в отведенные для них углубления. Они кренились, падали, а когда Леся все же с огромным усилием втиснула их, принялись гореть с таким треском, дымом и даже чадом, что Лесе стало откровенно не по себе.
— Ох, Антипа, похоже, тебе эти двое тоже не нравятся, — с огорчением пробормотала она.
Уже поворачиваясь, чтобы уйти, она заметила краем глаза, что одна из свечей, пошипев искрами, все же погасла. А воск на второй образовал такой уродливый подтек, что Лесе стало уже окончательно не по себе. С чего погасла первая свеча? В церкви не было сквозняка, все другие свечи спокойно горели. Ну, ладно, допустим, сквозняк был такой слабый, что задул только одну свечу. Но почему на второй образовалась целая гроздь застывших капелек воска, напоминающих собой козлиную бороду? И ведь все остальные свечи по-прежнему горели ровно, на них не было даже маленькой застывшей капельки?!
— Должно быть, свечи из разных партий, — успокоила саму себя Леся. — Воск попался бракованный или фитиль неправильный.
Но утешение это было слабое, ведь она хорошо помнила, как служительница при ней распаковала новую пачку, а потом, не перемешивая, взяла для нее пять свечей с самого верха. Будь у Леси чуточку больше времени для пребывания в храме, она бы помолилась усерднее за Ларису и Игоря, которым, по-видимому, это было необходимо. Но в сумке у нее уже вибрировал телефон. Друзья спешили вниз к причалу, чтобы отплыть обратно на корабль.
Лариса была уже на катере.
— Ну что? — первым делом спросила она у Леси. — Помолилась за Игорька?
— Свечку поставила.
— Хорошо. А я, смотри, что купила.
И Лариса показала симпатичную кружку, на которой огромными кривыми буквами было выведено название острова.
— Это тебе.
И Лариса сунула Лесе кружку в руку.
— Да что вы! — растерялась Леся. — Не надо. Я вам ничего не покупала, просто не успела.
— Бери! Я десять штук таких купила, — похвасталась Лариса. — Получилось оптом, а оптом всегда дешевле. Будет что подарить знакомым, когда вернемся из путешествия. А то вечно налетят со всех сторон — что привезла? Неудобно с пустыми руками на работу приходить.
Суетность поведения Ларисы неприятно покоробила Лесю. Разве можно в таком месте, где довелось провести столь короткий срок, думать о подобной ерунде?
Но вслух Леся лишь кивнула:
— Спасибо за подарок, тетя Лариса.
Когда Лариса раскрыла сумку, демонстрируя Лесе приобретенные ею подарки, девушка заметила красиво упакованную продолговатую коробочку. Леся видела, покупая свечи, как служительница убирала в нее красивый крест с перегородчатой эмалью. Крест был крупный, предназначался для того, чтобы его носил мужчина. Наверное, Лариса купила его для Игоря. Тем более что у Игоря никакого, даже самого простенького серебряного крестика не имелось. Вместо него на шее болтался на шнурке какой-то солярный знак.
Ларису можно было понять, если она хотела дорогим подарком заставить сына снять эту полуязыческую штуку. Хотя если подарок для сына, чтобы тот носил крест, а не что-то вроде свастики, зачем тогда так старательно и красиво упаковывать покупку? Ведь Игорю подарок можно вручить уже прямо сейчас. Даже лучше сделать это именно здесь. Если где-то в другом месте Игорь еще и заартачился бы, не захотел принять подарок и надеть его, то тут, на святой земле, наверное, он бы не осмелился столь явно проявлять свое недовольство.
Вернувшись на корабль, Леся с удивлением обнаружила, что в ее каюте снова побывали посторонние. Но Лисица тут же ее успокоил.
— Это полицейские по моей просьбе осмотрели тут все, что можно.
Леся указала рукой на шкаф, в котором лежала когда-то злополучная корона.
— Зачем они в шкаф-то лазали? Неужели заинтересовались короной?
— Я показал им фотографию твоей короны, потом показал фото из Интернета, показал монету, рассказал про отравление Николо. Наш майор далеко не дурак, мигом смекнул, что тут пахнет если не повышением, то уж похвалой от начальства — это точно. Так что каюту они осмотрели. Да почему бы и нет? Делать им все равно особо нечего. Пока плывут, глядишь, и второе преступление тоже раскроют.
— И что им тут удалось установить?
— Пока что они зафиксировали все отпечатки пальцев, которые им удалось тут обнаружить. Может, со временем они еще пригодятся.
Леся не стала спорить. Она немножко устала, ей хотелось отдохнуть, собраться с мыслями, подумать о чем-то крайне важном. Но, к сожалению, этому благому намерению не суждено было сбыться. Не успела Леся прилечь, как прозвучало приглашение идти на обед. А после обеда, даже не передохнув, надо было уже мчаться на очередную экскурсию.
У выхода с корабля Леся случайно столкнулась с упитанным дядечкой, который тоже собирался сойти на берег.
— Извините, — отступил тот в сторону и галантно шаркнул перед Лесей ножкой, демонстрируя хорошие манеры. — Дамы вперед.
Леся поблагодарила и хотела пройти, но тут ее взгляд упал на крест, который красовался на груди у мужчины. Тот самый эмалевый крест, который на ее глазах упаковывала старушка-служительница. Тот самый, коробочку с которым Леся увидела затем в сумке Ларисы. Догадка промелькнула в голове у Леси, и, подняв взгляд, она в упор уставилась на этого мужчину.
— Вы проходите? — все еще вежливо, но уже с оттенком удивления поинтересовался тот.
Леся машинально кивнула и прошла вперед. Однако, спускаясь по трапу, она несколько раз оглянулась назад, пытаясь понять, похож этот мужчина на Игоря? Может ли он быть его отцом? Фигуры были похожи. Насчет лица Леся сказать не бралась, но, бесспорно, что-то общее в чертах этого сытого дядечки и Игоря все же наблюдалось. Неужели ее догадка верна, и перед ней отец Игоря?
Тогда присутствие его на теплоходе, где совсем недавно произошло убийство Надежды Сергеевны, весьма и весьма подозрительно.
На этот раз предстояло идти пешком.
— Путь предстоит неблизкий, экскурсия длится почти три часа. За это время мы с вами обойдем скиты острова и начнем с Воскресенского.
Толпа с воодушевлением принялась карабкаться следом за гидом по крутым ступеням, идущим вверх. Вообще, местность острова была очень каменистой. Выходы породы тут встречались на каждом шагу. Жителям монастыря стоило немалых усилий проложить среди этой дикой природы сначала тропинки, потом дорожки, а теперь в некоторых местах и основательные, засыпанные щебнем, битым камнем и крупным песком дороги.
Но таких было все же немного. В подавляющем большинстве случаев приходилось пробираться через лес, подниматься на кручи, а потом снова спускаться вниз. Так что прогулку легкой нельзя было назвать. К тому же экскурсовод поминутно предостерегала желающих свернуть с тропы.
— Собирать в лесу что-либо без благословения настоятеля — нельзя! — твердо сообщила им Таня. — Все лесные богатства острова считаются собственностью монастыря. Грибы, ягоды и прочие дары леса можно собирать лишь для нужд монастыря.
Запрет более чем разумный, учитывая то количество туристов, которые посещали Валаам в теплое, да и не только теплое время года. Если каждый вздумает топтаться и бродить всюду, где ему вздумается, то очень скоро многотысячные толпы изуродуют самобытную красоту острова.
Так что все быстро смирились с этим запретом, тем более что отставать ни у кого особого желания и не возникало. Таня двигалась быстро и проворно. Ей были явно хорошо знакомы все эти тропинки, она неслась вперед легко, не оглядываясь. И многим, особенно тучным пожилым дамам, было трудно успевать за этой шустрой девочкой.
— Уф! — пыхтел, обливаясь потом, папа Эдика. — Ну и егоза! Куда она так мчится? Ведь не пожар!
— У нее большая программа, — заступилась Екатерина Леопольдовна, которая, надо сказать, и сама дышала несколько чаще, чем обычно. — Девочка хочет показать нам как можно больше.
— Вечно ты за всех заступаешься!
Четверо молодых друзей относительно легко поспевали за экскурсоводом. К тому же на всем протяжении пути случались остановки, то на горной круче, откуда открывался поистине замечательный вид на бухту, то у отвесной каменной гряды, то у молочной фермы. И конечно, возле скитов, всего их Леся насчитала пять штук. Некоторые были обжиты и внутрь пускали туристов. Иные были закрыты для посторонних, на них можно было смотреть лишь снаружи.
Леся обнаружила в толпе экскурсантов того самого пузытого дядьку, который сегодня утром с таким недовольным видом рассматривал яблони в монастырском саду. Он и сейчас был недоволен. Хотя они стояли в красивейшем месте возле Гефсиманского скита, где был разбит одноименный сад.
— Именно в Гефсиманском саду Спасителя задержала римская стража и иудейские священники, которых привел туда Иуда. В память об этом событии монахи острова разбили здесь сад.
Сад был замечательный, хотя находился он за оградой, и полностью осмотреть его было нельзя.
— Опять яблони! — услышала Леся недовольное бормотание за своей спиной. — И чего они всюду эти яблоки пихают?
Она оглянулась и увидела своего знакомого ворчуна. Он на Лесю не смотрел, был занят своими мыслями, и настроение у него было явно препаршивое. Бывают же такие люди, все им не по вкусу!
Впрочем, Леся отметила, что теперь этот товарищ двигался рядом с экскурсоводом, стараясь не отставать от нее ни на шаг. И поминутно о чем-то осведомлялся у нее. Таня отвечала ему сначала с улыбкой, потом просто миролюбиво и наконец начала потихоньку ускорять шаг, чтобы отделаться от докучливого собеседника.
Лесе стало любопытно, о чем этот тип допытывается у их экскурсовода. Она тоже прибавила шагу. Вскоре ей удалось догнать эту парочку, и она услышала:
— Когда же будут ели? — спрашивал недовольный у Тани.
— Они тут повсюду.
— Нет, я имею в виду, когда же возле скитов мы увидим ели?
— Чуть дальше будет аллея из вековых дубов.
— Нет, дубы меня не интересуют. Скажите, а ели там будут? — упрямо интересовался этот товарищ.
Видимо, такой интерес к елям был для экскурсовода в новинку, так что она лишь недоуменно косилась на странного гостя и все ускоряла и ускоряла шаг, стараясь отделаться от его общества. Благодаря этому их группа неслась с такой скоростью, что скоро стало ясно — добром это не кончится.
— Стойте! — внезапно раздался сзади громкий голос. — Человеку плохо!
Все резко затормозили, причем многие, как заметила Леся, тут же попадали на обочину. Кто-то устроился прямо на травке, единственное лежащее вдоль дороги бревно оказалось густо облепленным усталыми путниками. Другие сидели на корточках, так что на призыв о помощи бросились лишь сама экскурсовод и наши друзья. Первую призывал долг, а друзьям показался знакомым голос зовущего.
— Это не Игорь кричал?
— То-то и оно, что мне тоже так показалось.
На помощь звал и впрямь Игорь. Он стоял посредине дороги, беспомощно глядя на упавшую в пыль мать.
— Лариса! — подбежали к ней друзья. — Что с тобой?
Но женщина не отвечала. Лицо у нее было бледное до синевы, а губы мелко дрожали.
— Мне кажется, она без сознания.
— Что же делать?
— Надо возвращаться назад.
— Мы прошли уже больше половины пути, — возразила экскурсовод. — Назад возвращаться дольше. Надо продолжать двигаться вперед.
— А как же мама?
— Соорудим носилки и понесем ее на руках. Пойдем коротким путем и через полчаса будем в Никольской бухте, где стоит ваш теплоход.
С помощью курток и другой одежды, которую пожертвовали родственники пострадавшей, Ларису удалось уложить на импровизированные носилки, и четверо наиболее крепких мужчин понесли ее вперед. Леся поискала глазами в толпе толстячка — приятеля Ларисы. Но он держался поодаль и попытки приблизиться к Ларисе не делал. А когда Леся предложила ему понести носилки, он странно замялся и отошел в сторону, не сказав ни слова.
— Что ты к человеку пристала? — шепотом попенял ей Эдик. — Не видишь, неохота ему тяжесть тащить.
— Но это не просто человек! — возразила Леся. — Это…
Она хотела сказать, что это отец Игоря, но вспомнила, что у нее нет никаких оснований говорить это, кроме своих личных предположений.
— Что «это»? — допытывался у нее Эдик.
— Это мужчина!
— Тут много мужчин. Ты ко всем приставать станешь? Не хотят люди, и не надо.
— На ферме нам дадут лошадь и повозку, — успокоила всех Таня. — Пройти осталось меньше километра.
Услышав это, все приободрились. Мужчины, сменяя друг друга, дотащили больную до фермы. В последней партии, как не без удивления заметила Леся, был даже вечно недовольный тип. Он уже где-то избавился от своей сумки, которую до того прижимал к боку, словно опасаясь, что в нее может влезть карманник. Лицо его тоже удивительным образом переменилось. Теперь, когда он не просто шагал сам, а еще и тащил тяжесть, и казалось, у него были все основания для недовольства, лицо его светилось радостью и облегчением. Казалось, что он сбросил с себя тяжелый груз, который давил на него всю дорогу, и теперь волен вести себя как ему заблагорассудится.
Но Лесю это отчего-то не порадовало. Напротив, она нахмурилась.
Ей на память невольно пришли слова этого странного типа: «Скину товар за борт!»
Какой именно товар он имел в виду? Может, наркотики? Или что-то иное? Но что бы это ни было, мужчина явно уже избавился от порученного ему задания. Выражение облегчения, разлившееся по его довольной физиономии, говорило само за себя. А где же его сумка, которую он все время столь старательно прижимал к себе? Нет, сумки больше при нем не было.
И тут Лесю озарило. Так вот по какой причине он так интересовался произрастающими возле скитов елями! Он оставил свою сумку где-то там на пути экскурсии, а Леся и не заметила, в каком месте это произошло.
Чтобы проверить свою догадку, она подошла к мужчине и спросила:
— А где же ваша сумка? Уж не потеряли ли вы ее?
Ее вопрос произвел на мужчину сильное впечатление. Он побледнел. И если бы не угол носилок, который он сам вызвался поддерживать, и не лежащая на них Лариса, наверное, задал бы стрекача. Но сейчас он мог лишь враждебно покоситься на Лесю и проскрежетать.
— Не было у меня никакой сумки!
— Ну, как же? Была! — настаивала Леся. — Я видела.
— Утром была! А сейчас я ее с собой не брал!
Мужчина лгал так убедительно, что Леся была вынуждена отойти от него. Но она чувствовала, что тут что-то не так. И поспешила сообщить об этом Эдику. Но тот, больше занятый тем, что произошло с его теткой, лишь отмахнулся:
— Какая еще сумка! Пусть хозяин сам следит за своим имуществом!
Вскоре Ларису удалось погрузить на повозку, в которую был впряжен крепкий коняга. И процессия двинулась в направлении пристани.
Причем, как с огорчением заметила Леся, похожий на Игоря мужчина ни разу так и не подошел к носилкам с пострадавшей.
