Глава 13
Вернувшись из грязного нищего квартала, где на каждом шагу белую женщину или даже мужчину могли убить или сделать с ними чего похуже, подруги вздохнули с облегчением. Теперь все члены семьи Криса казались им милыми и благовоспитанными людьми, достойными всяческого поощрения. Если даже кто-то из них и прикончил своего папашку, то уж лучше пусть это будет кто-то из них, чем грязные и малограмотные черные ребята, верящие в колдовство и прочую дрянь и от которых девушки едва унесли ноги.
– Не знаю, кто там боролся за равные права для черных, – сказала Кира. – Но этот человек явно не был лично знаком ни с одним из этих негров. Это же какая-то банда преступников.
– Им просто не хватает образования и воспитания. Если бы этих ребят усадить за парты, объяснить, что собой представляет мир и как все в нем устроено, они бы забыли про свои замашки. Нельзя обвинять их в том, какие они есть. Это не их вина, это их беда.
– Но ты видела, в какие стаи они сбиваются? Еще чуть-чуть, и они ворвутся в белые районы и начнут тут все крушить и громить!
– Будем надеяться, что до этого все-таки не дойдет.
– Дойдет! Обязательно дойдет. Вот увидишь!
Кира была полна самых мрачных прогнозов. А дома их ждала еще одна неприятная новость.
– Крис уезжает! – кинулась к ним Верунчик. – Прямо сейчас! Помогите!
– Дай нам хоть дух перевести, – взмолилась Кира.
– Ты же видишь, мы еле на ногах стоим, – укорила кузину и Леся.
– А кстати, где вы были? – спохватилась Верунчик. – Куда вы ушли с похорон? Я вас обыскалась.
– Мы беседовали с красоткой Замбией. Помнишь такую?
– Ну да.
– Оказывается, она дико ревнует отца к Крису.
И подруги рассказали Верунчику о том, что им удалось узнать от Замбии. Но Верунчик слушала их невнимательно. Почти что совсем не слушала.
– Это все пустое! – отмахнулась она, даже не дав подругам закончить. – Лимпо старый преданный пес. Да, он обожает Криса, и так будет всегда! Эта Замбия может удавиться от зависти, Лимпо навсегда останется с Крисом. Крис говорит, что они всегда были вместе. И… в общем, мне это неинтересно!
– Ну, рассказывай тогда, что тебе интересно.
– Крис уезжает!
– И тебя это печалит?
– Меня это пугает! И даже очень!
– Странно.
Странно подругам было потому, что вообще-то отношения между женихом и невестой – Крисом и Верунчиком – нельзя было назвать идеальными. Верунчик постоянно была чем-то недовольна. Интимных отношений между женихом и невестой до сих пор так и не случилось. Это было довольно странно, так как Крис частенько ночевал в комнате Верунчика. Спали они в одной кровати, но при этом к своей невесте Крис прикасался исключительно целомудренно.
Это все нервировало невесту, для которой секс был необходим в качестве еще одного пункта своего утверждения в жизни Криса.
А сам Крис… Его поведение вызывало у подруг недоумение. Он поселил их всех в своем доме, вроде был рад их приезду и особенно приезду Верунчика. Однако между ним и Верунчиком постоянно происходили стычки, в результате которых Крис уезжал из дома, потом возвращался и униженно вымаливал прощение. Примирение обычно следовало быстро. Но уже через несколько часов все повторялось вновь.
Да и в отношении подруг Крис тоже вел себя неровно. Его запросто мог обидеть любой пустяк. И тогда Крис надувался, как обиженный ребенок, прятался от своих гостий, а Верунчик злилась еще больше. Так что в сложившейся ситуации подруги были бы даже рады, если бы Крис уехал на пару деньков и дал им возможность немного передохнуть от постоянного нервного напряжения, в котором он пребывал сам и в котором держал всех в доме.
– Вы что, меня не слышите? – разозлилась на подруг Верунчик. – Крис уезжает!
– Мы это уже поняли. Куда? Зачем он едет?
– Он уезжает на ферму к Пэм. И Петрес тоже едет! И еще кто-то из друзей Пэм.
– Столько народу едет на какую-то ферму?
– Они едут целой компанией, а меня с собой не берут!
– Но почему?
– Говорят, что это опасно. Дескать, банда черных, которая уже давно орудует в тех местах, сожгла то ли зернохранилище, то ли загон для скота. Не знаю, я толком не слушала. В общем, там какая-то крупная проблема, с которой Пэм самостоятельно разобраться не в силах.
– Ну пусть едут, раз им это надо.
– Я не хочу, чтобы Крис туда ехал! – уперлась Верунчик.
– Боишься за своего жениха?
– Боюсь! Но дело тут совсем не в черных мародерах. С ними ребята справятся, я уверена.
– А в чем же тогда дело?
– У Криса в этом Кимберли есть давняя любовь, – помявшись и нехотя, но все же призналась подругам Верунчик. – Он мне про нее рассказывал. Я не хочу, чтобы он туда ехал.
– Да он с ней даже не встретится, – попытались успокоить Верунчика подруги. – Кимберли – это не такой уж маленький городок. Не говоря уж о том, что ферма Пэм находится в тридцати километрах от него.
– Все равно. Что такое тридцать километров? Сел на машину и приехал. А вдруг эта девица захочет возобновить отношения? Не надо забывать, что у них с Крисом дело чуть было не дошло до свадьбы.
– А почему не дошло-то?
– Не знаю. Крис мне не сказал. Вроде бы та девушка сама от него отказалась.
– Странно.
Но еще более странным казалось подругам то, что вместе с Пэм едут Крис и Петрес. У подруг сложилось впечатление, что они хоть и крепко связаны родственными узами, но не очень-то любят друг друга. Дети от разных матерей, они были полны взаимной зависти и обид друг на друга. Так повелось у них еще с детства. И с годами ситуация в семье лучше не стала.
– И тут вдруг все дружно кинулись помогать Пэм. Почему?
Но когда подруги расспросили Криса, в чем дело, то все странные вопросы мигом разъяснились.
– У Петреса в тех краях какая-то научная работа. Он изучает обычаи племени, которое до сих пор обитает где-то в окрестностях Кимберли. Поэтому и хочет поехать.
– Там еще сохранились африканские племена?
– Спросите об этом у Петреса, – равнодушно отозвался Крис. – Он в этих делах понимает больше моего.
Подруги обратились за разъяснениями к старшему брату и получили от него исчерпывающие комментарии.
– Окрестности Кимберли не везде подходят для земледелия. Те бесплодные клочки земли, где нету золота или алмазов, но водятся дикие животные, были оставлены для аборигенов.
– Это они и шкодят на ферме Пэм?
– Нет. Аборигены, если можно так выразиться, порядочные люди, они занимаются исключительно своими делами. Черные грабители – это те, кто обитает в трущобах Кимберли.
– И там тоже есть трущобы? – воскликнула Кира, а Петрес в ответ так посмотрел на нее, что сразу же стало ясно: африканские трущобные кварталы есть в любом уважающем себя поселении Южной Африки.
Так, с Петресом все было понятно. Но что же гнало самого Криса на ферму к Пэм? Этого подруги от жениха Верунчика так и не узнали. А ответы его самого не только не прояснили дела, но, наоборот, еще больше все запутали и насторожили подруг.
– Крис чего-то недоговаривает.
– Может быть, Верунчик права в своих подозрениях?
– Неужели Крис заставил свою невесту пролететь полмира с больной ногой, а теперь бросит ее?
– Ну и что? При ближайшем рассмотрении Верунчик могла его разочаровать. Она все время ноет, вечно чем-то недовольна, капризничает. Какой мужчина долго это выдержит? Вот Крис и вспомнил про свою былую пассию. А тут и случай подходящий представился.
– Не могу поверить в такую подлость со стороны Криса. Парень, конечно, со странностями, но кажется вполне искренним во всех проявлениях своих чувств. А Верунчик ему очень нравится.
Подруги могли гадать до бесконечности, а могли просто взять и поехать вместе с Крисом, Пэм и остальными. Они-то не были связаны больной ногой, как, к примеру, Верунчик, которой стало совсем плохо, и она даже заявила:
– Останусь дома, Лимпо тоже должен остаться со мной и ухаживать.
Крис не возражал. А вот на лице Лимпо прочесть его отношение к предстоящим событиям оказалось чертовски трудно. Он был невозмутим, из чего подруги сделали вывод, что поездку Криса на ферму Пэм старый негр опасной для жизни молодого хозяина не считает.
И подруги решили, что они-то на ферму к Пэм поедут. И не только для того, чтобы присмотреть за Крисом.
– Там возле Кимберли где-то живет бабушка Замбии. Мы можем найти старушку и поговорить с ней.
– О чем?
– О семье господина Якоба. Я так понимаю, не одно поколение ее семьи служило его семье.
– Они служили его третьей жене, матери Криса.
– Ну это же одно и то же, разве нет?
В общем, адрес тещи подруги у Лимпо узнали, хотя тот сначала и не хотел его им давать. Но когда девушки заявили, что они все равно адрес узнают у самой Замбии, ее двоюродного брата или другой родни, сдался и объяснил, как найти старушку.
– Только одни вы в тот район не суйтесь, – тревожно предупредил он подруг. – Хотя деревня моей тещи и считается спокойной, но все равно, для белых леди это может быть небезопасно.
– Да уж поняли, – вздохнули подруги.
Перед отъездом на ферму «Зеленые Холмы» подругам предстояло узнать еще кое-что. Господин Андерс – владелец сафари-парка, которому было поручено найти Рута – владельца выстрелившего в господина Якоба ружья, – позвонил сыновьям погибшего. И подругам также стал известен отчет о его мытарствах по африканскому материку.
– Рут на свадьбе у своего родственника даже не появлялся. Не буду утомлять вас подробностями того, как мне вообще удалось добраться до тех мест и остаться целым и невредимым, главное, что удалось. Так вот, свадьба у молодых, на которую у меня отпросился этот бездельник, будет только через месяц. И Рут в деревню к своим родственникам не приезжал.
– Значит, алиби у парня нету?
– И более того, теперь я почти уверен, что это именно он стрелял в господина Якоба. Это его видели мои ребята у нас в окрестностях парка.
– Но зачем Рут это сделал? Он ненавидел господина Якоба?
– Они даже не были лично знакомы.
– Тогда зачем он стрелял?
– Видимо, парню заплатили хорошие деньги за это убийство. Негры, которые работают у меня, припомнили, что Рут в последнее время стал страшно хвастаться. Дескать, скоро он сделает одно дело, за которое ему уже заплатили кругленькую сумму. Он разбогатеет, а потом вместе со всеми своими деньгами даст деру из страны. И осядет где-нибудь у родичей.
– Но его же там нету!
– Именно там нету, но семья-то у парня большая. Можно мотаться по его родственникам хоть до посинения. Объедешь всю Африку, но мерзавца так и не найдешь. Родня будет покрывать Рута, особенно пока у того есть деньги.
Итак, стрелявшая в господина Якоба личность была почти что установлена. Но кто заплатил парню деньги за убийство господина Якоба? Это оставалось для подруг непонятным. А ведь именно это и было для их расследования важней всего.
– Таких исполнителей, как этот Рут, можно найти хоть десяток, хоть сотню. Нам важен другой человек.
– Тот, кто хотел смерти господина Якоба и даже заплатил за его убийство большие деньги!
Отъезд на ферму был назначен на следующее утро. И когда все погрузились в машины, чтобы ехать в аэропорт, Верунчик все же в результате не решилась оставить своего Криса и отправилась вместе с ним. Души подруг царапнуло какое-то смутное беспокойство.
Вот они отправляются в путь на уединенную ферму, а кто убийца господина Якоба и его жены, они так и не выяснили. Очень может быть, что выстрел из ружья был заказан одним из его детей. И яд в бутылку с виски подлил тоже кто-то из них. И что же это получается? Они едут на ферму в компании убийцы?
– Знаешь, мне кажется, что нам надо держаться поближе друг другу.
– Разумно.
Путь до фермы был не близкий. Сначала перелет на самолете, потом вся компания еще долго тряслась на стареньких джипах, на которых приехала в аэропорт целая компания соседей Пэм. Хозяйку «Зеленых Холмов» в этом краю не просто любили, ее еще и сильно уважали. Это подруги поняли по тем взглядам, жестам и репликам, которые отпускали молодые, да и не очень молодые мужчины в ее адрес.
– Чего это они всем табором притащились нас встречать? – удивилась Леся, когда обнаружила, что в аэропорту их ждут не меньше полутора десятков мужчин.
– Они встречают не нас, они встречают Пэм, – поправила подругу Кира.
– Ну все равно, зачем?
Но Пэм не казалась удивленной такой пышной встречей. Она о чем-то переговаривалась со своими друзьями – соседями. И подруги лишний раз убедились, что влияние Пэм на этих людей весьма велико. Ее ферма «Зеленые Холмы» была самым крупным землевладельческим участком в здешних краях. Но не только это давало Пэм авторитет в здешнем обществе. Было и еще что-то, что делало эту молодую женщину лидером собравшихся мужчин.
Дорога до самой фермы заняла много времени. И лишь во второй половине дня подруги увидели то, что когда-то составляло гордость и славу всей округи – кимберлитовые трубки.
– Самая старая из них, закрытая в тысяча девятьсот четырнадцатом году по причине затопления, является нынче одной из жемчужин округа. Все туристические маршруты неизменно приводят к ней.
Эту огромную дыру, заполненную голубой водой, подруги заметили еще из самолета. Но сейчас они могли осмотреть ее во всем великолепии. И воочию могли убедиться, что стены котлована почти отвесны. И вниз ведут какие-то жалкие ступенечки, вырубленные в горной породе.
– М-да, охрана труда для черных была не на высоте, – пробормотала Кира. – Представляю, сколько из них разбилось, сорвавшись с этих ступеней.
Даже представить было страшно, как люди тащили наверх груженные рудой корзины. Алмазы Кимберли добывались поистине дорогой ценой для старателей.
– Сейчас алмазная промышленность в окрестностях Кимберли почти не функционирует. Нет, кое-что еще добывают, но без прежнего размаха. Алмазодобыча тут закончена, она сместилась в другие регионы. Но сам город остался и процветает за счет туризма.
Однако, чтобы взглянуть на Большую дыру – так назывался образовавшийся на месте кимберлитовой трубки котлован, – друзьям пришлось свернуть с пути. И на ферму к Пэм они прибыли лишь ближе к вечеру. Но едва подруги увидели многочисленные лица работников, как тревога сразу же оставила их. Они почему-то думали, что ферма Пэм – это заброшенное и уединенное место, где трудится она сама и еще двое, максимум трое работников. Но действительность была совсем иной.
Земельные владения Пэм расстилались так далеко, насколько хватало глаз. Тут выращивали коров, свиней и лошадей, которые прежде находились на вольном выпасе, но в последнее время из-за участившихся случаев мародерства их пришлось поместить в вольеры, перевести на искусственный корм и поставить при них круглосуточную охрану.
– Но даже эти меры не всегда помогают. Мародеры нападают и на охранников. И потом, это тоже не выход. Невозможно ведь поставить охранника на каждом клочке земли.
– Эти мерзавцы всегда нападают неожиданно.
– И как с ними бороться?
– Разумных доводов они не понимают. Приходится разговаривать с ними их же языком.
При этой фразе Пэм обменялась с братьями и некоторыми из своих работников и соседями, которые почти в полном составе приехали вместе с Пэм на ее ферму, странными взглядами.
– Есть способ сделать наш край прежним, – пробормотала она.
– Какой?
– Мы наконец должны дать этим бандитам вооруженный отпор!
Эти слова Пэм упали на благодатную почву. Все вокруг только и ждали от нее этих слов.
– Да здравствует наша Пэм!
– Мы с тобой! Дай нам оружие! Мы избавим наш округ от черной мрази!
Пэм торжественно кивнула и скрестила на груди руки:
– Я дам вам то, чего вы хотите! У нас будет новое оружие, новые джипы и деньги для вербовки сторонников тоже будут!
– Разбить их банду! – зашумели все вокруг.
– Нечего их жалеть!
– Они вторглись на нашу землю!
– Мы имеем право защищаться!
Прозвучали даже и такие возгласы:
– Перестрелять их всех, как собак!
– Они хуже собак! Вреда от них больше!
Трудно было предположить, что речь идет о живых людях, на которых работники Пэм собирались устроить настоящую охоту.
– Это война, и не мы первыми ее начали!
Как уже поняли оторопевшие подруги, кроме воинственно настроенных работников с фермы Пэм, тут собрались многие из ее соседей. Мужья, отцы и сыновья своих женщин – у всех них были причины ненавидеть черных соседей. И все они хотели только одного – мести и справедливости.
– Эти свиньи вынудили меня отдать им половину моей земли. Шут с ними, пусть забирают. Но разве они на этом успокоились? Стали жить и трудиться честно, как подобает добрым соседям? Ничего подобного, они стали воровать и пакостить. А вот этого я простить уже не могу!
– А мою дочь изнасиловала банда этих мерзавцев. Хорошо, что мы с сыновьями подоспели вовремя, пристрелили всех, кто не удрал. Но девочка все равно уже порченая. Кто теперь возьмет ее замуж? Жених от нее отвернулся, его семья поддержала парня. И все по вине этих негодяев!
И таких историй было множество. У каждого из пришедших на ферму Пэм людей были свои счеты к черным мародерам. И всем этим людям не терпелось отомстить наглецам. Сегодня на повестке дня стояло стадо угнанных у Пэм бычков, тяжело раненные пастух и охранник – оба они были сыновьями окрестных жителей. И это уже не говоря о сожженном загоне, про который вообще упомянули лишь единожды.
– Нечего откладывать дело в долгий ящик. Уже стемнело.
– Эти мародеры вышли на свой промысел.
– Ребята, оставленные у Малого Холма, только что доложили мне, что видели какое-то движение чуть ниже. Уверен, это и есть те, кого мы ждем.
Выслушав своих работников и соседей, Пэм кивнула головой:
– Прямо сейчас и выступим. Эй, дайте мне ружье! Я с вами, ребята!
Люди ответили хозяйке самой большой фермы в округе ликующими криками. Крис тоже вызвался поехать с Пэм. А вот Петрес хоть и не отказался от участия в вылазке, но все же счел нужным напомнить:
– Кто-то должен остаться в доме вместе с женщинами.
– Нам дорог каждый, кто способен держать в руках оружие.
– Но нельзя забывать и про осторожность.
Пэм кинула на брата презрительный взгляд – осторожность была явно не ее коньком, – но протестовать не стала.
– Ты предложил, ты и оставайся для охраны женщин и детей.
Пэм могла быть щедрой. У нее и так было много помощников, она вполне могла обойтись без одного новобранца.
Итак, вся компания с гиканьем и улюлюканьем унеслась прочь, а Петрес покачал головой:
– Они так распугают всех черных на много миль вокруг. Ничего у них не получится, если только черные сами не сунутся им навстречу.
– А как ты бы повел военную кампанию?
– Для начала я попытался бы договориться с теми племенами, которые еще не испорчены цивилизацией.
– Это ты говоришь про тех, что хранят дома черепа своих предков?
– Нет, – засмеялся Петрес. – Окрестности Кимберли уже достаточно цивилизованы. Такие племена еще встречаются, но куда глубже в дебрях Центральной Африки. Однако тут тоже есть племена, которые мирно занимаются своими делами, немного промышляют охотой, немного скотоводством. Вот с ними и надо подружиться. Предложить им часть земли в обмен на то, что они сохранят мир на остальной территории. Черные с черными всегда договорятся. Мародеры не станут трогать земли, где обосновались их братья. И небольшие стада этих племен не смогут нанести пастбищам Пэм большого ущерба. Во всяком случае, ущерб будет несопоставимо меньшим, чем сейчас.
– А ты стратег, – восхитились подруги.
– Я много путешествовал, – скромно отозвался Петрес. – И много читал. И хотя я не люблю черных, вы это, наверное, заметили, я отдаю им дань уважения. Нельзя презирать того, кто живет с тобой бок о бок. До того как начать войну, надо попытаться понять соседа.
Но это было мнение единого. А подавляющее большинство, как видели подруги, придерживались позиции Пэм. И сейчас, гикая и размахивая ружьями, неслись сквозь темноту.
Однако подруги не могли ничего изменить. И следом за Петресом они вошли в хозяйский дом, который оказался очень красивым, выстроенным в колониальном стиле. От его крыльца в обе стороны тянулись два крыла.
– В левом крыле теперь живет прислуга и работники. А правое крыло целиком занимает Пэм и те гости, которые к ней приезжают.
Дом был двухэтажным и очень просторным. Было видно, что когда-то его строили с расчетом на большую и дружную семью.
– Тогда наша страна была раем для белых. Черные знали свое место. Ну а заставить их работать можно было с помощью кнута и пряника.
Простодушные негры легко позволили обратить себя в рабство. Они даже не поняли, как случилось так, что теперь они должны работать на белых большую часть дня. И лишь в редкие выходные или по вечерам могут отдаться своим любимым занятиям – песням и пляскам.
– Но зато за свою работу они получали достойную старость и их дети больше не умирали от голода в плохие годы.
Да и работники на ферме Пэм, казалось, вовсе не считали, что в отношении негров была допущена какая-то несправедливость.
– Они получали все необходимое. За больными и старыми ухаживали. На улицу их никто не выгонял. Мы любили своих негров и знали к ним подход. Но эти… они какие-то все бешеные. Забыли все то добро, что мы для них сделали. Напридумывали себе какие-то несуществующие обиды, и понеслось…
Работали на ферме у Пэм преимущественно белые. Те немногочисленные черные слуги, которые тут были, остались еще с прежних времен. Их дети не захотели жить в услужении у белой хозяйки, отправились в город за лучшей долей. А у стариков идти куда-либо уже не было сил. И они остались с Пэм, вряд ли принося той прибыль, а скорее вися на ее шее тяжким грузом. И тот факт, что Пэм все-таки не выгнала стариков, а оставила в доме, в котором они родились и выросли, лучше другого говорило о том, как любит Пэм свой дом и все то, что с ним связано.
Одну из старушек, обитающих на ферме, звали тетушка Зулу. Все двенадцать ее отпрысков подались в дальние края на поиски счастья.
– Многие мои ребятки хорошо устроились. Все-таки теперь жизнь уже не та. Мы тоже имеем право выбора.
Вот только что-то ни один из детей тетушки Зулу, как бы хорошо он ни устроился, не позвал старенькую мать к себе. Старушка жила на ферме у Пэм, выполняя самую легкую работу по дому, потому что ей уже перевалило за девятый десяток и сил у тетушки было немного.
– А я ведь помню еще матушку нашей Памэлы, когда она была красненьким крикливым ребенком. И бабушку ее тоже хорошо помню. Да, она всегда была смутьянкой. И ее мать тоже. А во времена войны с англичанами прабабушка нашей Пэм возглавила движение буров за свободу. Ох, и задали они в ту пору англичанам жару! Те так и не смогли совладать с нашими господами. И наша Пэм пошла этим в свою родню. Но никто из них так не любил свою землю и свой дом, как именно Пэм. Она ведь осталась последней из своего рода.
– У нее есть братья.
– Братья – это другое.
– Сама Пэм еще может выйти замуж.
– Все равно ее дети будут носить другую фамилию. Нет, род Йоргенсонов из Южной Африки угас. А это всегда тяжело. И особенно тяжело сейчас нашей Пэм. Эти наглые негры вконец ее измучили. И прежде, чем она с ними справится, ей еще предстоят нелегкие деньки. И боюсь, как бы она ни боролась, ей не удастся сохранить наши «Зеленые Холмы» в том виде, в каком они достались ей самой.
– Почему?
– Времена нынче ох какие непростые.
С этим было невозможно спорить. Подруги и не пытались. И тетушка Зулу снова пустилась в воспоминания, до которых так охочи пожилые люди, неважно, какого цвета у них кожа.
– А уж как моя бедная Пэм добивалась права владеть своими «Зелеными Холмами» и распоряжаться тут всем на правах хозяйки. Батюшка ее ведь не сразу отдал наследство матери своей дочери.
– Почему?
– Та мегера, на которой он был женат в ту пору, его отговаривала.
Надо понимать, это была не кто иная, как мать Криса! Ведь после смерти матери Пэм господин Якоб недолго вдовел. Он женился вновь и вновь. Но лишь его третий брак продлился долго. Да, на момент совершеннолетия Пэм ее отец был женат на матери Криса. Видимо, между мачехой и падчерицей сложились непростые отношения, раз уж Пэм открыто называла мачеху мегерой. И старая служанка это запомнила на многие годы и теперь повторила слова своей любимицы.
– Пэм тогда не жила с нами. Она приезжала к нам, плакала, рассказывала, что ей почти удалось уговорить отца, чтобы он отдал ферму ей. Но в последний момент вмешалась та злобная гадина и отговорила господина Якоба. Как же она, должно быть, ненавидела Пэм! Даже не знаю, за что!
А вот подруги, кажется, знали. Пэм обладала вспыльчивым характером. С трудом собой владела даже сейчас. Что уж говорить про то время, когда Пэм было… А сколько же ей было?
– Двадцать один год ей как раз исполнился, когда она получила свои «Зеленые Холмы». А просить ферму у отца она начала еще с шестнадцати лет. Конечно, отец ей отказывал. Пэм обижалась, злилась, но поделать ничего не могла. «Зеленые Холмы» могли перейти к ней только после двадцати одного года, да и то лишь с письменного согласия ее родителя. До тех пор фермой управлял отец. Таково было условие в завещании матери Пэм. Она хоть и любила свою девочку, но отлично понимала, какой непростой у нее характер.
– А что же случилось потом? Господин Якоб все же переменил свое мнение?
– Пэм исполнился двадцать один год, и отец отдал ферму дочери. Да и та гадина, которая изводила мою девочку, уже не могла ей помешать.
– Почему?
– Она померла, – пожала плечами тетушка Зулу, а затем куда более кровожадно прибавила: – Ну туда ей и дорога!
Это она про мать Криса! Хорошо, что самого Криса тут нету и он не слышит, как ругают его мать.
– Говорят, что та женщина приняла нелегкую смерть. Ее убили на глазах у ее сына.
– Ох, матерь Божия! – перекрестилась старушка. – Не вспоминайте вы о мертвых к ночи. Их души могут услышать и лишить вас ночного покоя.
Но покоя подруг лишили вовсе не души умерших, а вполне даже реальные люди. Вернувшиеся с облавы на мародеров работники фермы гудели и обсуждали свой набег до самого утра. Как поняли подруги, набег оказался неудачным. В том смысле, что подстрелить работникам никого не удалось. А вот у них самих был один раненый. Парнишка-пастух получил пулю в мякоть бедра. К счастью, ранение оказалось неопасным. Пулю извлекли там же, в полях. А в качестве дезинфекции применили виски десятилетней выдержки, которым обильно полили как саму рану, так и ее обладателя.
Впрочем, виски вообще пользовался тут большим успехом. Битых три часа все соседские фермеры добивали запасы, выставленные Пэм, строили самые кровожадные планы и обсуждали свою вылазку. На кострах зажарили нескольких поросят. Под поросенка по приказу Пэм из подвала выкатили еще один бочонок с виски. И разгоряченные его парами работники разошлись по своим комнатам лишь на рассвете.
Подруги взирали на все это из окон своей комнаты и думали, что происходящее им сильно не нравится. Насколько они успели понять из подслушанных разговоров, Пэм и ее союзники на сегодняшней вылазке останавливаться не собирались. Следующей же ночью планировалась еще одна, куда более основательная.
– Я правильно поняла, они собираются напасть на негритянский поселок, который находится в десяти километрах от границы «Зеленых Холмов»?
– Да. Все правильно.
Кира поежилась. Прозвучавшие возгласы о том, чтобы уничтожить поселок дочиста, вырезать всех от мала до велика и дать таким образом хороший урок всем обнаглевшим неграм округи, не могли не вызвать у них в душе протеста.
– Там ведь будут старики и дети, – робко произнесла Леся.
– Женщины точно будут, – мрачно подтвердила Кира. – Как же без женщин-то?
– А раз женщины, значит, и дети при них.
– Ну, да.
– И что? Всех их Пэм и ее сообщники собираются убить?
– Наверное, стариков, детей и женщин они не тронут.
Но на самом деле у подруг были большие сомнения на этот счет. Судя по злобным, полным ненависти выкрикам соседей-фермеров, они не собирались давать пощады никому.
– Отстоим свои права с оружием в руках!
– Пережжем их всех!
– Грязные свиньи!
– Вонючие собаки!
Едва дождавшись утра, подруги поспешили за советом к Петресу. Из всех троих детей господина Якоба он казался подругам пусть и холодным, но при этом самым разумным и уравновешенным.
– Твоя сестра и брат затеяли кровопролитие.
– Слышал, – кивнул Петрес.
Вид у него тоже был мрачный.
– Войны в округе не избежать, – сообщил он подругам. – Пэм и ее ребята настроены решительно. Но и те черные, на которых они точат зуб, тоже не промах.
По словам Петреса, черные, доставляющие проблемы Пэм и окрестным фермерам, были паршивыми овцами даже в собственном стаде.
– По большей части это убийцы, насильники и грабители, которые вышли на свободу благодаря новому правительству, но которых не хотят принимать ни в одну приличную общину. Другие черные их остерегаются и совершенно правильно делают. Ведь они убивают, грабят и насилуют не только белых, но и своих тоже.
Выкинутые на обочину жизни, асоциальные личности, живущие по своим собственным законам, а точней, без всяких законов, представляли собой серьезную угрозу жизни всех мирных фермеров.
– Но почему бездействует полиция?
– Потому что в полиции теперь работают негры. А им лень предпринимать что-либо. К тому же агрессия этих черных подонков сейчас направлена против белых. И черным полицейским это только на руку. Чем меньше белых фермеров останется в окрестностях Кимберли, да и вообще в Южной Африке, тем им лучше.
– Какой-то беспредел у вас в стране!
– Такова наша сегодняшняя реальность. Рай на этой земле кончился, начался ад.
– И что же делать?
– Я не собираюсь отговаривать Пэм от ее замысла. Те люди – моральные уроды, павшие ниже некуда. Каждый из них достоин самого сурового наказания.
– Но там в поселке живут дети.
– И что? Дети должны ответить за грехи своих родителей.
Поняв, что разговаривать с суровым Петресом бесполезно, подруги решили, что раз уж у них есть свободный день, они используют его на полную катушку. Они знали, как найти бабушку Замбии. И надеялись, что хотя бы старушка посоветует им, как быть в такой непростой и даже опасной для обеих сторон ситуации.
