Книга: На шпильках по джунглям
Назад: Глава 9
Дальше: Глава 11

Глава 10

Напряженное молчание, которое воцарилось на лестничной площадке, первым нарушил все тот же шустрый дедок.
– Говорите, ни на один телефон не отвечает? А что, если нам вскрыть дверь его квартиры? – предложил он. – Ключи я могу взять у консьержа.
Консьерж, который по виду был братом-близнецом нервного соседа, полностью вошел в понимание ситуации.
– Молодой человек вел беспутную, я бы даже сказал, распутную жизнь. С таким вполне могла приключиться беда. Возможно, он отравился наркотиками, которые, я уверен, он принимал.
Говоря так, консьерж проворно нашел нужный ключ и поднялся вместе с друзьями наверх к квартире Майкла.
– Вы пойдете со мной, – велел он подругам.
Сосед увязался за ними следом. А Томас остался куковать на лестнице.
– Позовите меня, если что, – трепетным голосом произнес он. – О, мои бедные нервы!
Но в квартире оказалось чисто и пусто. Никакого Майкла тут не было. Ни живого, ни мертвого.
– Куда же он делся?
– Одно могу сказать точно, дома он сегодня не спал, – уже осмотрев квартиру целиком, заявил консьерж. – Зубная щетка сухая, полотенца тоже. Либо он ушел, даже не умывшись, либо он сегодня дома и не просыпался.
Поняв, что тут они никого не найдут, и повернувшись в сторону двери, Кира крикнула:
– Томас! Позвони Майклу еще разок!
Но вместо короткого ответа «да», Томас неожиданно воскликнул:
– Это ты! О, боже! Что с тобой случилось? Где ты был? Почему ты в таком виде?
Подруги и оба дедульки выскочили на лестницу и увидели странное существо, с явным трудом передвигающееся на четвереньках. Однако целеустремленности существу было не занимать. Почему-то не воспользовавшись лифтом, оно двигалось наверх, соскальзывая, но вновь вставая и карабкаясь. Это был мужчина, стоящий на четвереньках.
Мужчина был зверски пьян. Настолько пьян, что просто ничего не соображал и на ногах нормально стоять не мог. К тому же костюм этого пьяницы выглядел так, словно он повалялся во всех канавах и помойных баках, какие только смог найти.
– Что за нищий уродец тут ползает?
– Это Майкл!
– Майкл?
Тот самый красавчик Майкл, о котором Сесилия – личная служанка покойной Беатрис в доме господина Якоба – говорила не иначе, как с мечтательным придыханьем? Любовник Беатрис? Но что с ним случилось? Почему он так низко пал? Видимо, Томаса этот вопрос тоже сильно беспокоил, потому что он подбежал к другу и попытался поставить того на ноги.
– Оставь меня! – пьяно возражал Майкл. – Я конченый человек. Скот! Животное! Ничтожество!
– Что ты говоришь, дорогой? Где ты был?
– Везде. Я был везде. Хотел убежать, но разве убежишь от самого себя?
Для пьяного в хлам человека Майкл говорил довольно связно, хотя и безобразно тянул гласные, отчего его трудненько было понять, особенно подругам. К тому же он беспрестанно икал, стоя на двух ногах, все время норовил завалиться на Томаса и хватался грязными руками за стены, отчего на безупречно матовой поверхности цвета яичного желтка проступали многочисленные, четкие и вполне пригодные для дактилоскопии отпечатки.
Консьерж ахал. Сосед охал. И оба старикана при этом переглядывались между собой, совсем не скрывая своего торжества. Такой пьяный дебош никак невозможно простить. Вопрос о выселении Майкла из их прекрасного дома наконец-то будет решен положительно. Больше никаких поблажек пьянице, который позорит всех жильцов!
Майкл рвался набить морду консьержу, норовил дать в глаз соседу. С огромным трудом его удалось запихнуть в квартиру. Но там он немедленно упал на пол и приготовился заснуть.
– Ну, нет! – возмутились подруги. – Сначала поговорим! Тащим его в ванну!
В ванной, пока Леся поливала его горячей водой, а Кира стояла с тазиком наготове для ледяного душа, Майкл слегка оклемался. Во всяком случае, он узнал Томаса.
– Парень, я паскуда! – заявил он ему. – Мерзкая грязная паскуда! Я спал с твоей сестрой, приятель!
– Мы это уже обсуждали, – поспешно заявил Томас. – Все в порядке, я простил тебя.
– Нет, приятель, – помотал головой Майкл. – Я тебя обманывал. Я сказал тебе, что бросил твою сестренку, а сам…
– Что? – замер Томас.
– Я крутил с нею, – присвистнул Майкл. – Горячая штучка была твоя сестрица, чтобы ты это знал!
Томас в ответ тоненько взвизгнул и полез на Майкла с кулаками. Кто бы ожидал от этого тихони такой прыти. Мгновение, и двое парней сцепились в клубок, причем Томасу даже удалось пару раз заехать кулаком Майклу в нос. Но тот тоже оказался не промах. Один точный удар, и Томас уже лежал на полу, конвульсивно подергиваясь.
– Ты его убил! – ахнула Леся.
– Пустяки. Я свой удар знаю.
И, покосившись на бесчувственного Томаса, его приятель проворчал:
– А пусть не выпендривается. Если я с ним сплю, это еще ровно ни о чем не говорит. Могу трахаться с кем угодно. Я ему обетов верности не давал!
– Ты спишь с Томасом? – не поверили ему подруги. – Ты… ты – гей?
Уж на кого-кого, а на гея Майкл был совсем не похож. Обросший густой щетиной, с мохнатой грудью и ногами, он производил впечатление энергичного мачо, а никак не изнеженного гея.
– Я сплю с Томасом, я сплю с Бет, верней, спал с ней. Да я сплю со всеми, кто меня хочет. Эй, красотки, а вы меня хотите? Я и с вами тоже могу поспать.
Но подруги не успели на это ему ничего ответить. Судьба отомстила за них сама. Майкл внезапно позеленел и, прижав руки ко рту, стремительно метнулся к унитазу. Последующие за этим звуки были так разнообразны и длительны, что подруги покинули ванную комнату, не забыв спасти от удушающей атаки и Томаса, которого выволокли за подмышки из опасной зоны.
– Ну и ну! – оказавшись в том месте, которое у Майкла считалось кухней, произнесла Кира. – Оказывается, они любовники. Подумать только, Майкл спит с Томасом.
– И с Беатрис тоже.
– Получается, любовный треугольник!
– И что? Томас не мог убить сестру, он ее любил.
– И Майкл тоже ее любил. А кого больше любил Томас? Майкла или свою сестру?
– Как бы то ни было, он не знал, что Майкл с ней спит.
– Ты так в этом уверена?
– Ты же видела, как Томас отреагировал на пьяные откровения приятеля.
– Это могла быть с его стороны всего лишь игра.
Но тут Томас пошевелился и слабо застонал, поэтому подруги прекратили дебаты и кинулись к пострадавшему. Нос у бедняги был основательно разбит, из него текла кровь. Но больше, чем нос, у Томаса болело сердце. С помощью подруг обманутый любовник сел на полу и заплакал:
– Как он мог? Нет, как они оба могли? Мой лучший друг… Моя родная сестра… За моей спиной… Кому я могу верить в этом мире? Скажите мне, кому?
Томас пребывал в таком неподдельном отчаянии, что подруги ни на миг не усомнились в том, что он не знал о романе Майкла с его сестрой. Во всяком случае, полагал, что этот роман в прошлом.
– Однако, как все у них тут запутано, – вполголоса обратилась Кира к Лесе, воспользовавшись тем, что Томас слишком занят своими страданиями, чтобы обращать внимание на что-либо еще. – Бет обманывала своего мужа с беспутным красавцем Майклом. Майкл обманывал ее с Томасом. А Томас… Бедный, ему пришлось хуже всего, его обманывали сразу двое!
Но в это время из ванной появился Майкл. Его все еще пошатывало, но он уже пришел в себя настолько, что мог передвигаться вертикально.
– Кофе! – плюхнувшись за стол, приказал он. – С коньяком.
Кофе нашелся, а вот запасы коньяка были совсем мизерными.
– Я все выпил, – пьяно качнулся на стуле Майкл, заметив старания подруг нацедить из пустой бутылки немного влаги. – Мне было страшно… Ик… Я все пил и пил, никак не мог успокоиться.
С трудом удалось нацедить из трех бутылок граммов тридцать, которые и пошли в кофе для забияки Майкла. Тот опрокинул в себя напиток, поморщился, а потом заявил:
– Я иду спать.
До кровати он брел минут пять, шатаясь из угла в угол. Все трое его гостей следили за Майклом с почтительного расстояния. Разбитый нос Томаса научил подруг, что к Майклу лучше не лезть, когда тот не в духе. А Томас… Томас жалко хлюпал своим распухшим носом и дулся на своего приятеля.
Упав наконец на кровать, Майкл тяжело повертелся, устраиваясь поудобнее, а потом внезапно сказал:
– И учтите вы… вы все учтите! Бет я не убивал! И полиции тоже самое скажите. Понятия не имею, кому понадобилось спровадить на тот свет такую очаровательную крошку.
И пока подруги изумленно хлопали глазами и пытались понять, не послышалось ли им это признание Майкла, тот уже снова заговорил о другом:
– Том, – позвал он своего друга, – Томас, иди сюда, лапка!
И когда Томас приблизился к нему, Майкл растроганно произнес:
– Прости меня, Томишек. Не знаю, что на меня нашло. Все бабы такие суки. Твоя сестра была лучшей из них всех!
– И ты с ней спал!
– Прости меня, Томишек. Иди сюда, теперь у меня есть только ты.
Парочка геев, один, пьяно бормочущий в порыве раскаяния всякие нелепые словечки, и второй, с разбитым носом, уютно устроились в постели. Подруги смотреть на такое безобразие, когда двое здоровенных парней, вполне пригодных для использования, находят утешение в объятиях друг друга, не могли, и поэтому начали поспешно отступать к дверям. И, наверное, даже совсем бы ушли, если бы Майкл не произнес фразу, заставившую их остановиться:
– Кто убил Бет, я без понятия. Клянусь, я бы пальцем никогда ее не тронул, хотя мысли такие были. Особенно когда она грозилась, что все тебе расскажет. Но я ее не убивал. Кто-то меня опередил.
– Ты уже знаешь про Бет? Я оставил тебе два десятка сообщений.
– Еще бы мне не знать! И твои сообщения тут совсем ни при чем. Я сам был там.
– Где?
– Там, в доме… Она меня сама пригласила. Около часу ночи мне позвонила, пьяная была, ревела и звала меня к себе. Честное слово, Том, я не хотел идти. Долго думал, как мне быть. И я шел к ней, чтобы сказать, что между нами все кончено. Что я не люблю ее, а люблю тебя. Я вошел в домик, как обычно, открыл дверь ключом, который она мне дала. Но она… Томишек! Она уже была мертвая! А я ее даже не трогал! Клянусь тебе!
Итак, ситуация прояснялась. Майкл зашел в гостевой домик с улицы, воспользовавшись ключом, который дала ему Беатрис. Видимо, любовники уже не один раз использовали преимущества расположения гостевого домика, чтобы Майкл мог приходить и уходить, не замеченный прислугой или привратником.
Майкл пришел, увидел мертвую Бет, страшно перепугался и решил смыться. Трус по натуре, он побоялся вызвать полицию, чтобы не оказаться замешанным в преступлении. Вместо того чтобы поднять тревогу, Майкл тихонько отступил назад. Он даже не забыл запереть дверь домика снаружи, потому что полиция не нашла открытой двери и не связала убийство Бет с кем-то, кто мог прийти к ней извне.
– А потом я вернулся домой, выпил все, что было тут спиртного, лучше мне не стало, и я отправился по барам, чтобы «добрать» до нормы.
«Добирать» Майклу пришлось долго. Подвергнутый нешуточному стрессу организм сопротивлялся изо всех сил. Но в конце концов спиртное, которое влил в себя Майкл, сделало свое дело. Парень вырубился. Но перед этим успел доползти до своего дома и изрядно тут начудить.
И все же подруги многого не понимали. В котором часу явился Майкл к своей любовнице?
– Отсюда до дома господина Якоба от силы минут сорок езды.
– А ночью, когда дороги свободны, и того меньше.
К Беатрис ее любовник отправился на машине. Он оставил ее за несколько кварталов от дома Беатрис, пешком дошел до гостевого домика, открыл дверь своим ключом… Ну а дальше уже все ясно.
– Значит, это было примерно около двух часов ночи.
– Да. И Бет была в это время уже мертва.
– Жуткое дело. Даже если она и пыталась позвать на помощь, ее криков никто из прислуги не услышал.
Такова была расплата Беатрис за ее измену мужу. Распутница скончалась, потому что ждала своего любовника в одиночестве. Окажись рядом с ней люди, ее могли бы спасти. Эта история могла бы послужить в назидание всем неверным женам, кабы не одно «но». Хорошей или плохой была Беатрис, но ее убили. А значит, совершили поступок в тыщу раз более страшный, чем все прегрешения бедной распутницы.
– Она изменяла своему мужу. И довольно долгое время. Не мог ли господин Якоб пронюхать об этом и…
– И что? Встать из могилы и отравить неверную супругу?
– Нет. Но он мог поручить это кому-то другому. Наемному убийце, например.
– А тот, еще не зная, что заказчик мертв, привел его заказ в исполнение?
– Да.
– Не знаю, яд – это как-то чересчур театрально. Да и не показался мне этот господин Якоб таким уж чистоплюем. Думается, застукай или просто заподозри он Бет в измене, наказал бы ее своими руками, и немедленно. Высек бы по старинке кнутом да и выставил бы за дверь, в чем мать родила.
– А уж его юристы бы доделали остальное. Они поспешили бы оставить Бет голой и босой.
Да, такая кара была вполне в духе господина Якоба. Он бы сам разобрался со своей неверной супругой и ее смазливым любовником. Последнему бы точно не поздоровилось. А между тем Майкл был вполне жив, хотя и пьян в дымину.
– А этот Майкл мне совсем не понравился.
– Грязная скотина! И что только Беатрис в нем нашла?
Видимо, умнице Беатрис было смертельно скучно в ее семейной жизни, если уж она отважилась на роман с таким типчиком. Противоположности часто притягиваются друг к другу. Но что это давало подругам?
– У нас есть два подозреваемых. Томас и господин Якоб. Обоих их обманывала Беатрис. Но один мертв, а второй жалкая бесхребетная личность.
– Но яд – это такая вещь, которая хребта от убийцы и не требует.
Да, выбери преступник нож, веревку или даже пистолет, подруги бы сразу сказали – Томас не мог этого сделать! Но яд… Томас был в доме, он мог подлить яд в бутылку со спиртным, к которому любила приложиться Беатрис. Если яд был в бутылке виски, которую Беатрис принесла с собой в гостевой домик, то этот яд мог туда положить Томас.
– Он частенько бывал в доме сестры и ее мужа. У Томаса имелось множество удобных моментов, чтобы отравить бутылку.
Но в то же время подруги понимали, что это могли сделать и Пэм, и Петрес, и тот же Крис. Нет, тучи, застилающие небо над семьей Якобсонов, ничуть не расступились, а, напротив, еще больше сгустились. И количество подозреваемых в совершенных двух убийствах не уменьшилось, а даже еще увеличилось.
– Потому что теперь я и Томасу не могу верить. Если у него был повод возненавидеть сестру, он запросто мог подлить ей яду.
– Сначала сделал сестру богатой вдовой, а потом убил, рассчитывая, что хоть какая-то часть богатства ее мужа перейдет к нему.
– А Майкл ему в этом помог. Поэтому-то ему теперь так и страшно.

 

Тем не менее доказательств у подруг не было. И оставив двух геев-голубков утешаться в объятиях друг друга, девушки вернулись в дом господина Якоба. Теперь им было необходимо побеседовать с Пэм. В прошлый раз они этого сделать не смогли. Пэм была в полиции. Но теперь она вернулась и была готова к расспросам подруг.
– Дочь хозяина где-то в доме, – ответила им Сесилия. – Кажется, я видела, как она прошла в его кабинет.
– Куда?
– В кабинет господина Якоба.
Подруги переглянулись и не сговариваясь кинулись наперегонки наверх. Одна и та же мысль крутилась у них в головах, заставляя ускорять и ускорять шаг. Завещание! Завещание господина Якоба! Небось Пэм решила его найти и ознакомиться с его содержанием. А если оно ее не устроит, так и вовсе избавиться от него! От этой вечной сумасбродки Пэм можно было ожидать все, что угодно. Не только уничтожения завещания.
– Но ведь есть же нотариус! – пыхтя, пыталась произнести Леся.
– А с нотариусом потом как-нибудь договорится… деньги ему предложит!
Но когда подруги ворвались в бывший кабинет господина Якоба, его дочери там не было. На столе были разложены бумаги, с которыми работала Пэм. Но подруги быстро разобрались, что никаким завещанием здесь и не пахнет. Лежащие на столе бумаги были отчетами, накладными и счетами, причем во всех них мелькало одно и то же название «Зеленые Холмы».
– Что это за «Зеленые Холмы»? – удивилась вслух Кира, все еще просматривая бумаги и пытаясь определить, что же в них показалось ей странным.
Но в это время в дверях послышался шорох, а затем голос Пэм звонко произнес:
– Это ферма, которую оставила мне моя мать!
Кира выронила бумаги из рук и воскликнула:
– Ох, Пэм! Это ты! Как ты нас напугала. Где ты была?
– На кухне.
В руках у Пэм был стакан молока и теплое печенье. Она решительно прошагала к Кире и оттеснила ее от письменного стола. Бумаги она тоже все собрала и сложила в аккуратную стопку. При этом вид у нее был крайне недовольный, словно бы Кира сунула нос не в свое дело. Так оно и было, но Кира и не думала извиняться. Как говорится, на войне как на войне. Если бы не убийство, Кира бы никогда не стала рыться в бумагах Пэм. Но раз уж сыщицы подозревают эту красотку в убийстве, тут уж церемониться не приходится.
– Что вам нужно? – хмуро поинтересовалась у подруг Пэм. – Зачем вы меня искали?
Зачем? Все вопросы, которые они хотели задать Пэм, вылетели у подруг из голов.
– Пэм, расскажи, что это за ферма?
– Моя ферма, – неохотно отозвалась Пэм. – Находится в окрестностях Кимберли. Я там живу. Вы не знали?
– Мы не знали, как называется это место.
– Что ж, теперь знаете, – равнодушно обронила Пэм.
Настроение у нее было скверным. И подруги не понимали, с чего она вдруг на них так взъелась. Неужели ее расстроило то, что они мимолетно заглянули в бумаги, касающиеся поставки говядины и свинины с ее фермы?
– А чем вы там занимаетесь? Выращиваете скот? А еще?
Пэм вздрогнула и как-то странно взглянула на Киру.
– Ничем, – слишком быстро ответила она.
– Как? Совсем ничем?
– Ну, лошадей еще выращиваем.
– О! И это интересно?
– Не сказала бы, что всем это нравится. Но мне – да.
– И это… прибыльно?
На лицо Пэм окончательно упала тень. Она выпрямилась и решительно взглянула на подруг:
– Слушайте, чего вам от меня надо? Только не говорите, что явились сюда только для того, чтобы поговорить о доходности моей фермы.
Чтоб тебе пусто было! Злюка какая! И все-таки какое-то неясное чувство не давало подругам свернуть с выбранной ими темы, несмотря на то что тема эта была для Пэм явно тяжела и неприятна.
– Так что там с твоей фермой? Давно она перестала приносить доход?
– Да! – с вызовом воскликнула Пэм. – Давно! С тех пор как в стране начался весь этот бардак со свободой для черных, так «Зеленые Холмы» и перестали процветать. А за последние годы доходы еще больше упали.
– Почему?
– Черные больше не хотят работать мирно. Все чаще и чаще поднимают головы и говорят, что земля это не наша, а их. И что ферма, во всяком случае, ее часть должна принадлежать им. Что, если им не отдадут добром, они отнимут силой. И такие случаи уже были. Двое наших соседей поделили свои фермы: половину оставили себе, половину раздали своим работникам.
– Добровольно?
– Скажете тоже, кто будет делать такие вещи добровольно. Их заставили. Вынудили! Взяли измором. Запугали! Если никто из черных не хочет на вас работать, вам придется пойти у них на поводу. Или же придется самим пасти скот, самим забивать животных и все остальное тоже делать самим.
Такая ситуация нисколько не устраивала Пэм. Но и делиться землей, которая досталась ей от матери, девушка тоже не собиралась.
– Если бы вы знали, как долго я добивалась от своего отца, чтобы он отдал мне то, что полагалось по завещанию моей матери. Но сначала отец все время твердил мне, что я еще не готова к самостоятельной жизни. А когда я наконец, по его мнению, оказалась к ней готовой, почти сразу же в стране начались волнения. Черные стали все больше и больше забирать власть в стране в свои руки. И дело дошло даже до того, что мне страшно оставаться на моей ферме одной! Приходится держать белых охранников, а круглосуточная охрана недешевое удовольствие.
К тому же, по словам Пэм, ферма занимала несколько десятков квадратных километров. И уследить за всем, что делалось по периметру, было невозможно.
– Черные, живущие по соседству, совсем обнаглели. Раньше они работали, а теперь работать не хотят. Зачем им работать, если они в любое время могут просто прийти ко мне на ферму, украсть теленка или даже корову? И ничего им за это не будет!
– Почему?
– Да потому что в нашей полиции сидят такие же черные, которые лишь смеются мне в лицо, когда я прихожу к ним со своими жалобами. А в последний раз мне прямо заявили, что я должна быть рада, в округе черные меня побаиваются. Поэтому и берут у меня лишь самое необходимое.
– А что, могло быть и хуже?
– Дом одного моего соседа сожгли вовсе. А еще у одного соседа, пока он находился в поле, изнасиловали всех женщин в доме, начиная от девочки-подростка и заканчивая глухой старухой – его матерью.
– Но это ведь ужасно!
– Еще бы, – нахмурилась Пэм. – Еще бы не ужасно. Эти грязные скоты почти поголовно больны СПИДом. Они заразили всех женщин, теперь тем предстоит долгое и дорогостоящее лечение. И еще неизвестно, окажется ли оно результативным.
– Тогда вам надо бороться за свои права!
– Мы кое-что делаем, – еще более хмуро произнесла Пэм. – Но на борьбу нужны деньги. И я приехала к отцу, чтобы попросить у него взаймы.
– И он согласился дать тебе денег?
– Я бы его уговорила! А теперь…
Выражение ее лица стало совсем горестным. А подруги подумали про себя: если Пэм надеялась получить деньги на борьбу белого населения против обнаглевших черных соседей, то теперь эта надежда рухнула. Старик Якоб мертв. И денег Пэм он не выделит. Но зато…
Зато по завещанию Пэм должна будет получить приличную сумму. И клянчить у любимого папочки и его скуповатой жены ей ничего не придется. Все получится само собой. И даже давать отчет за потраченные деньги Пэм никому не придется. Ведь это будут ее собственные деньги. И в связи с этим причастность Пэм к смерти господина Якоба и его молодой жены вновь начала казаться подругам весьма возможной.
– Пэм – энергичная и волевая.
– И она очень сильная.
– Это тебе не доходяга Томас и не подкаблучник Крис.
– Пэм или Петрес – вот два наиболее вероятных кандидата.
И, сделав для себя такой вывод, подруги вновь подступились к Пэм:
– Значит, тебе были очень нужны деньги?
– За ними я к отцу и приехала.
– Но теперь-то ты их получишь.
– Не знаю, – вздохнула Пэм. – В последнее время отец все чаще выражал мне и братьям свое неудовольствие. Мы казались ему недостойными его денег. Папа считал, что только человек женатый, обремененный многочисленным семейством, может считаться порядочным. Что поделать, папина семья – все протестанты. А у них благополучным считается лишь тот, кто сам твердо стоит на ногах и еще помогает общине.
И, помолчав, Пэм сказала:
– Но что бы там ни решил отец, сегодня мы обо всем узнаем.
– О чем это ты говоришь?
– Сегодня господин Йенсен – доверенный юрист и нотариус нашего папы – объявит его волю.
– Сегодня? А когда именно?
– Полагаю, что в самое ближайшее время. Я жду нотариуса с минуты на минуту.
Стоило Пэм произнести эти слова, как раздался звонок в дверь. Но это был не нотариус. Вошедшая прислуга известила:
– Мистер Крис с невестой.
– А, – скривилась Пэм. – Вот и первая гиена приплелась. Скоро и Петрес пожалует.
Она не ошиблась. Петрес явился спустя минуту после Криса. Увидев в холле подруг, он вначале смутился, а потом насупился.
– Зачем они тут? Пэм… Скажи, чтобы уходили. Оглашение завещания нашего батюшки их не касается.
Но все остальные его не поддержали:
– Кира с Лесей будут вести для нас частное расследование. Они должны быть в курсе всех деталей. Или ты не хочешь, чтобы убийца нашего отца и Беатрис был найден?
Петрес попался в ловушку. Ему пришлось отступить, правда он все же огрызнулся напоследок, сказав:
– Не уверен в способностях этих артисток. Кто даст гарантию, что они обвинят именно того, кого нужно?
Томас явился последним. И его тоже не хотели впускать в дом. Но следом за Томасом явился полицейский инспектор, который твердо заявил:
– Оглашение завещания касается всех членов семьи, а также детективов. Скоро появится этот ваш нотариус?
Увы, этого никто не мог сказать. Пэм была уверена, что нотариусу уже давно надо быть у них в доме. А он все где-то задерживался.
Назад: Глава 9
Дальше: Глава 11

Дарья
Книга превосходная дочитала почти до конца СПАСИБО