Глава 9
Кира провела целый день на ногах. Если Гуля и следящая за ней Лилька передвигались на машинах, то Раечка, за которой шпионила Кира, передвигалась исключительно пешком или на такси. Впрочем, последний вариант был скорей исключением, чем правилом. Раечка хотя и строила из себя невозможно крутую девочку, но собственной машины пока что не имела. На собственную машину для дочурки щедрости Семена Семеновича все же не хватило.
И лишних денег, чтобы постоянно разъезжать на такси, у девушки тоже явно не было. Потому что Кира своими собственными глазами видела, как Раечка торговалась с водителем, чтобы тот отвез ее, куда ей было нужно, и побыстрей, но взял бы при этом с нее подешевле.
«Интересно, — задумалась Кира. — Почему у девчонки совсем нет денег? Впрочем, она же не работает. И с отцом перед тем, как он исчез, у нее была крупная ссора. Наверное, он не успел ей выделить необходимое содержание».
Тем временем Раечка с деловым видом металась по городу. Очень скоро Кира поняла, что Раечка ездит не просто так, а со строго определенной целью. Ее интересовали частные детективные агентства. В городе их пока еще было не так уж много. Еще Раечка заехала в одно отделение милиции, которое было расположено совсем неудобно. На другом от ее дома конце города.
Кира откровенно недоумевала. Что ей там-то понадобилось? Зачем поехала в такую даль? Да и вышла оттуда с расстроенным и разочарованным личиком. Того, что она надеялась узнать или получить в этом отделении, ей явно не дали.
«Чего ей надо? — терзалась Кира. — Что она задумала, эта девчонка?»
А Раечка не унималась. Еще два частных детектива. И наконец Раечка появилась на улице с просветленным личиком. И сразу же принялась кому-то звонить. Кому? Ну, хотя бы об этом Кире долго ломать голову не пришлось. Ее собственный телефон, поставленный на вибровызов, заворчал и заелозил у нее под кофтой. И, едва глянув на него, Кира поняла, что сейчас Раечка названивает именно ей.
— Да, — произнесла Кира в трубку. — Да, конечно, я тебя узнала. Что случилось, Раечка?
— Я знаю, кто желал зла моему отцу!
— Кто?
— Эта дура Глашка! Впрочем, не такая уж она и дура, если сумела докумекать до такого!
— О чем ты говоришь?
— Моя мачеха должна была ненавидеть папу!
— С чего ты взяла?
— С того! С того самого! Она наняла детектива, чтобы следить за ним!
— За кем?
— За папой!
— И что?
— И детектив нарыл ей немало интересного!
— Что именно? — спросила Кира, хотя прекрасно понимала сама, что именно мог нарыть детектив на Семена Семеновича.
Но Раечка вопроса даже не услышала. Она в полном упоении от собственной проницательности кричала:
— Я была не права! Глашка совсем не дебилка! Она подозревала, что папочка ей изменяет, а я его покрываю. Вот и наняла детектива для слежки за отцом! И они ей такого нарыли! Такого!
Кира похолодела. А что, если и про Лильку детектив доложил Глаше? Ох, как некрасиво получится.
— И давно Глаша наняла детектива? — торопливо спросила она.
— Он следил за отцом целую неделю.
— Да. Это я поняла. Но как давно?
— Представляешь себе, — захлебывалась от возбуждения Раечка, — наша тихая Глаша решилась на такое!
— Представляю. Но когда?
— Что — когда?
— Когда это случилось? Когда Глаша наняла детектива?
— В прошлом месяце!
Как хорошо! У Киры мигом отлегло от сердца. В прошлом месяце! Тогда Лилька даже еще не была знакома с Юрой, то есть с Семеном Семеновичем. У нее был этот ее малахольный Владик. Ну, и прекрасно. Пусть Глаша и дальше остается в неведении о том, что Лилька пыталась, пусть и не сознательно, но все равно пыталась отбить у нее мужа.
Убедившись, что Лильке не грозит опасность разоблачения, Кира спросила уже значительно спокойней:
— Что удалось узнать детективам?
— Точно не скажу. Снимки и отчет они предоставили самой Глаше. И в любом случае мне бы они ничего не сказали. Но мне удалось подружиться с одной девчонкой у них в офисе. И та под большим секретом рассказала мне, что Глашка ужасно ревела, когда детектив докладывал ей о результате слежки за моим папочкой. Да я и сама знаю, что детективу было что порассказать Глашке. Правда, ужасно?
Ужасно! Просто ужасно. Кира от души сочувствовала Глафире, которой пришлось в одиночку узнать такую страшную правду о своем муже. Она так любила своего Сеню. Доверяла ему. Боготворила. И вдруг оказалось, что он все это время бессовестно ее обманывал. Тут уж действительно впору и возненавидеть мужика.
Стоп! Кира даже похолодела. Что же это получается? Глаша знала о похождениях своего муженька, но не только не устроила ему скандала или истерики, но всячески подчеркивала свое хорошее к нему отношение. И зачем? Зачем она лицемерила? Зачем при всех изображала, что у них с Семеном Семеновичем все хорошо и прекрасно? Уж не затем ли, чтобы, когда он исчезнет или окажется убит, на нее не пало подозрение?
— Кошмар, — пробормотала Кира, у которой в голове вертелись сотни различных мыслей. И версий.
Узнав об изменах своего мужа, Глаша легко могла его возненавидеть. Как говорится, от любви до ненависти — один шаг. Может быть, конечно, потом бы у них все и сгладилось. Или дело дошло бы до развода. Но вся суть заключалась в том, что Семен Семенович просто пропал, оставив после себя окровавленную машину и следы крови в квартире.
— Но при чем тут пропавшая коллекция золота инков? Глаша не имела к ней никакого отношения.
Однако золото инков сейчас отступило на второй план. Кто бы его ни прихватил, Глашин поступок это не объясняло. А Кира признавала, что поведение жены Семена Семеновича выглядит в высшей степени подозрительно.
— Ну что? — донесся до нее голос Раечки из телефонной трубки. — Ты теперь все поняла?
— Да.
— Это Глашка заказала отца!
— Нельзя делать столь поспешные выводы.
— Это она! Она! Больше просто некому! Да и незачем!
— А Глаше зачем?
— Узнала про измены отца и решила наказать его. А заодно и денежки его присвоить.
— А с чего ты вообще пошла к детективу? — спросила Кира, чтобы выиграть время и немного поразмыслить над словами Раечки. — С чего тебя такая идея посетила?
— Пошла, потому что вчера вечером увидела у Глашки в записной книжке пометку: «Владимир. Детектив». И еще какую-то закорючку, то ли 30, то ли тройка и буква О. И еще дату и время. Она же у нас беспамятная, Глашка-то! Все ей приходится записывать, чтобы не забыть. Ну, я как эту запись увидела, меня словно стукнуло что-то по голове. Детектив! Мачеха за кем-то следила. А за кем? Ясное дело, за отцом.
— А чего ты к мачехе в записную книжку полезла?
— Она меня сама попросила телефон следователя, который папу ищет, ей продиктовать.
— Горшкова?
— Его самого!
— И что?
— Я продиктовала. Глашка ему начала звонить, а я от нечего делать стала книжку дальше листать.
— И…
— И сегодня прямо с утра двинула по всем детективным агентствам, которые удалось узнать и в названии которых было «три» и ноль. И даже в третье отделение милиции смоталась. Хотя это и далеко было и совсем не нужно.
При этих словах Кире стало даже досадно на саму себя. Вот глупо получилось! Раечка сейчас отчитывалась перед ней о всех своих передвижениях за день. Эх, знать бы, что так получится, не пришлось бы Кире целый день мотаться за девушкой по жаре, да еще в совершенно идиотском наряде, распугивая приличный народ.
Тем временем Раечка ярилась:
— Это Глашка папу куда-то подевала! Убила небось! И теперь сидит радуется. Ручки свои потирает, наследства ждет. Но я этого не допущу! Нельзя, чтобы преступница осталась безнаказанной!
— И что ты предпримешь?
— Что? Да хотя бы позвоню этому Горшкову!
— Ой! — встревожилась Кира. — Он же тогда арестует Глафиру.
— Вот именно! — В голосе Раечки слышалось настоящее упоение. — Арестует. Вот именно! И очень правильно сделает. Она преступница!
Кира так вовсе не считала. Но Раечка ее мнением и не интересовалась. Для себя она уже все решила. И, даже не прощаясь с Кирой, повесила трубку явно для того, чтобы звонить Горшкову.
Дальше было нетрудно предугадать ход событий. Услышав от Раечки потрясающую новость, Горшков немедленно отправился к Глаше. Якобы для задушевной беседы с ней. И действительно, не прошло и получаса, как Глафира под конвоем самого Горшкова и еще двух оперативников была отправлена в отделение для допроса.
Наблюдать это зрелище во двор высыпала целая куча жильцов. Замаскированная Леся была, разумеется, тут. Предупрежденная Кирой, она вовсю следила за Раечкой и ее поведением. Девушка держалась спокойно. Без особого злорадства, но с чувством выполненного долга.
Кроме обычных досужих бабок-пенсионерок, во двор вышла и несчастная тетка Констанция, незадачливая сиделка пропавшего Ивана Сергеевича. Она проводила взглядом машину, в которой увозили Глафиру. А потом неожиданно подошла к Раечке. Тут на ее губах появилась слабая улыбка. И она сказала:
— Здравствуй, деточка. Ко мне пришла? Насчет Павлика хочешь узнать?
Раечка немного поколебалась и кивнула:
— Да. Как он?
— Плохо, деточка! В больнице лежит.
— Да что вы!
— Поранили его, бедного моего мальчика!
— Мне так жаль! А… опасно?
— Врачи говорят, опасности для жизни нет. На этот раз повезло. А как оно в другой раз будет, еще неизвестно.
Тетка Констанция вытерла навернувшуюся слезу и добавила:
— А следователь говорит, что Павлику при самом благоприятном раскладе все равно светит от года до трех.
— Ой, не может этого быть!
— Может. Сумку он у старушки какой-то вырвал.
— Ой! Он не мог.
— Мог. И свидетели есть. И сам он признался.
— Но зачем ему это было делать?
— Наверное, деньги срочно понадобились.
И, заметив, что Раечка хочет что-то сказать, тетка Констанция быстро проговорила:
— Только не говори, что я тебя не предупреждала. Павлик мой не годится для порядочной девушки. Это только мой крест. Мне его и нести до могилы. А ты молодая, найдешь себе более подходящего парня.
— Но как же так? Павлик не мог сделать ничего плохого! Он же мне обещал!
— Обещал! — горько воскликнула Констанция. — А знаешь, сколько раз он мне обещал исправиться? Тысячу. Или даже две тысячи. Уже и не вспомню, сколько раз он мне клялся, что это в последний раз. И что?
— Что?
— Ничего не менялось. Нет, моя дорогая девочка. Никто его не исправит. И тюрьма тоже. Он ведь там уже сидел. Или ты не знала?
— Знала, — пролепетала Раечка.
— Вот! Не успел выйти, с тобой познакомиться и снова за старое взялся. Нет уж, зря я радовалась, что он с тобой познакомился. Ничего моего Павлика не изменит. Ни материнская любовь, ни женитьба. Даже дети его не исправят, коли бог даст ему такую милость. Павлику на всех наплевать. Вор, он и есть вор. Вором был, вором, наверное, и помрет.
Разговаривала Констанция исключительно с Раечкой. Но так как природа наградила ее высоким и пронзительным голосом, то слышно ее было хорошо. И Леся, слушая эту полную затаенной горечи речь бедной матери, недоумевала про себя. Павлик — это ведь сын Констанции? Но Павликом, кажется, также зовут и парня Раечки. Того самого, который заезжал за ней к магазину ее отца на мотоцикле и из-за которого Раечка поссорилась с отцом.
И тут Лесю словно током ударило. Не сильно, но так, что все мысли у нее там встряхнулись, а потом вдруг выстроились в идеально ровную шеренгу. А над ними еще забили залпы салюта. Победа! Теперь все стало предельно ясно!
— Нет, не может быть! — прошептала Леся, просто не в силах поверить в такую свою удачу. — Таких совпадений просто не бывает!
Оказывается, тот и другой Павлик — это на самом деле один и тот же Павлик! Сын Констанции, племянник пропавшего Ивана Сергеевича, сосед пропавшего Семена Семеновича и одновременно кавалер дочери Семена Семеновича — Раечки! Вот что главное!
— Господи, да мы нашли настоящего преступника!
Сначала Леся именно так и решила. Но потом припомнила слова Констанции и слегка умерила пыл. К убийству Игорька и исчезновению Ивана Сергеевича этот Павлик явно не имел прямого отношения. Ведь он сидел за решеткой по обвинению в краже сумки у старушки.
— Ну и что такого? — пробормотала Леся. — Пусть этих двоих он не трогал. А вот Семена Семеновича похитить вполне мог. Зачем? А очень просто, по просьбе своей подружки Раечки.
И хотя Лесе не очень-то верилось в подобный поворот сюжета, слишком уж этот Павлик казался ничтожной фигурой, она принялась размышлять и прикидывать. Выходило, что оскорбленная Раечка вполне могла захотеть отомстить отцу. А тут Павлик. Личность весьма темная и сомнительная, да к тому же неоднократно судимая. И пусть сначала Павлик совершал мелкие правонарушения, но ведь юноша рос, формировался, совершенствовался, так сказать, и вполне мог дорасти до более серьезного преступления.
— Дорос, а тут как раз и Раечка с ее богатеньким папочкой подвернулась. Вот молодые люди и смекнули. Если папочка снимет Раечку с довольствия, ей придется худо. И чтобы этого не произошло, папочку нужно заставить изменить свое решение и раскошелиться.
Мысли о том, каким образом Раечка и Павлик собирались заставить Семена Семеновича раскошеливаться, у Леся были самые смутные. Но она полагала, что такой изобретательной и энергичной девушке, как Раечка, не составит труда придумать какой-нибудь стоящий способ и выколотить из папочки кругленькую сумму наличных.
— А могли и просто его прикончить. Б-р-р… Вот жуть какая! Родная дочь! На отца! Да еще этот Павлик!
Немного смущало Лесю то обстоятельство, что Павлик, будучи уже почти богатым человеком (вряд ли Семен Семенович стал бы долго упираться, жить всем хочется), спер у старушки ее сумку с грошовой пенсией.
Но и этому нашлось вполне логичное объяснение. Да еще из классики. Леся осталась им вполне довольна.
— Вот и Шура Балаганов попался на краже кошелька у какой-то гражданки в трамвае. А ведь Бендер ему в тот момент уже вручил кругленькую сумму. И красть у Шуры никакого смысла не было. Но он все равно украл. А почему? А потому, что привычка — это вторая натура. Вот и Павлик украл. Может быть, ему и не нужно уже было. А все равно украл.
И Леся помчалась докладывать Кире.
— Значит, Раечка познакомилась со своим Павликом во дворе дома своего отца.
— Да. Наверное, приходила навестить папу, братиков или бабушку. И познакомилась.
— Не самый лучший вариант для богатой наследницы, — покачала головой Кира. — Павлик этот — паршивая овца? Я правильно разобралась в ситуации?
— Не только паршивая овца, но и родственник Ивана Сергеевича. Тоже, между прочим, пропавшего. Одна инвалидная коляска после него и осталась!
Кира присвистнула:
— Ишь как все завертелось!
— Но допросить Павлика мы сейчас не сможем. Он находится за решеткой.
— Это обидно.
— Зато Раечка на свободе. С нее и спрос!
— И где она сейчас?
— Как где? В квартире своего отца.
— Одна?
— Одна. Глаша в участке у Горшкова мается. А бабка и мальчишки еще не вернулись.
— Пошли к Раечке! — решительно произнесла Кира.
И уже направилась к дому, но была остановлена.
— В этом? — произнесла Леся, дергая себя по очереди за отвратительный и порядком надоевший ей парик, очки и тряпки. — В этом я никуда больше не пойду!
— Ты права! Раечка не должна знать, что под видом полоумной тетки за ней весь день таскалась именно ты. Сначала избавимся от маскировки.
Сняв с лица грим, сбросив чужие лохмотья и сдернув парики, девушки почувствовали себя так, словно заново родились.
— Какой кайф! — воскликнула Леся. — Честное слово, ради одного этого стоило промучиться целый день.
— Чтобы теперь ощутить, как все прекрасно?!
— Вот именно!
— Теперь мы пойдем?
— Пойдем.
Лильку было решено не ждать. Подруги пытались дозвониться до нее. Но Лилька лишь коротко произнесла в трубку:
— У меня потрясающая находка. Потом перезвоню.
И отключилась от связи. Так что «колоть» Раечку на предмет ее причастности к похищению отца подругам пришлось вдвоем. Но они не роптали. Они были почти уверены, что нашли виновных в исчезновении Семена Семеновича. Вот они перед ними! Раечка и Павлик. Сладкая парочка.
— Вот так всегда, — кряхтела Леся словно столетняя бабка, поднимаясь к квартире Семена Семеновича. — Рожаешь детей, растишь их, а потом они тебя похищают, а то и убивают. И все из-за чего? Из-за денег!
— А как ловко Раечка навела тень на плетень! Подставила Глашку! Мол, это мачеха из ревности отца заказала. А она, Раечка, вся такая беленькая и пушистенькая, совсем даже и ни при чем. Змеюка!
Одним словом, добравшись до квартиры Семена Семеновича, подруги почти убедили самих себя в виновности Раечки. И не жалели для преступной дочери бранных слов.
— Аферистка!
— Мошенница!
— Предательница!
— Гадина!
Открывшая им дверь Раечка выглядела воплощением чистоты и невинности. Но теперь-то подруги раскусили ее гнусную сущность. Так что Раечке пришлось туго. Прямо с порога ее атаковали две разгневанные фурии.
— Ты похитила своего отца!
— Ты и твой любовник — Павлик!
— Не отрицай!
— Мы все знаем!
Под их натиском шокированная Раечка отступила на несколько шагов назад.
— Что вы такое говорите? — прошептала она. — Я ни в чем не виновата!
— Ты похитила своего отца!
— Вовсе нет! — отбивалась от обвинений Раечка. — Это все Глашка! Это ее рук дело! Она свихнулась от ревности. Вот и похитила папу. Или даже наняла человека, чтобы убить его!
Подруги возмутились еще больше. Да как она смеет так нагло врать?! Негодяйка! Мерзавка! Двуличная дрянь!
— Не наговаривай на свою мачеху.
— Это ты и твой дружок Павлик постарались.
— Это не Глашиных, это ваших рук дело!
— Денег вам захотелось.
— Вот вы на пару с Павликом и похитили Семена Семеновича!
— Ты заманивала, он действовал.
Выслушав их, Рая лишь отрицательно замотала головой.
— Нет. Вы ошибаетесь! Клянусь, ошибаетесь!
Кира разозлилась окончательно:
— А как? Как было дело? Он заманивал, а ты похищала? Так, что ли?
— Мы никого не похищали! А папу тем более!
— Еще скажи, что и с соседским Павликом ты тоже незнакома!
— Знакома, — затрясла головой Раечка. — Он мой бойфренд. Только… Только он папу не похищал.
— Врешь!
— Нет! Честное слово! Павлик — он хороший!
— Еще чего!
— Нет, честно, хороший. Просто он запутался. Его никто не понимает. Даже родная мать готова от него отказаться.
— Куда вы дели Семена Семеновича?
— Никуда мы его не девали! Мы папу не трогали! Как вы можете так на нас думать! Это… Это просто подло!
И Раечка неожиданно разразилась слезами.
— Я и так уже думаю, что папы нет в живых. А еще вы тут со своими дурацкими подозрениями! Последний раз вам говорю, мы с Павликом папу не похищали, не убивали и вообще не обижали.
— Но он ведь тебя оскорбил.
— По лицу ударил.
— Родной отец!
Раечка пожала плечами:
— Ну и что тут такого? Он ведь не со зла.
И Раечка принялась рассказывать про тот миг, когда она сидела у Павлика на коленях. И вдруг из дверей магазина вылетел взбешенный отец. Оттащил ее от Павлика. А потом еще и влепил ей пощечину.
— Он и Павлику по шее надавать хотел, да тот вовремя сориентировался. Завел свой мотоцикл и удрал. А то бы и ему досталось от папы на орехи!
Итак, Павлик слинял. А Раечка осталась. И у нее с отцом произошел тяжелый разговор, который закончился пощечиной. Правда, очень скоро Семен Семенович устыдился своей горячности. Покаялся перед дочерью и попросил прощения. Раечка своего папку любила. И охотно его простила.
— И простила я его потому, что понимала, он просто очень сильно за меня испугался. Он ведь узнал Павлика. Они же соседи. И конечно, папа отлично знал, что Павлик уже два раза сидел в тюрьме. Вот и испугался. Какой отец захочет для дочери такого жениха?
Разгневанный Семен Семенович был все же любящим отцом. Он быстро простил свою дочь, найдя ей тысячу оправданий. Маленькая глупенькая девочка! Ее так легко обмануть! Особенно всяким проходимцам. Таким образом, Семен Семенович сложил всю вину на негодяя и совратителя Павлика и поспешил к нему домой, чтобы объясниться с мерзавцем.
Но в квартире негодяя была лишь мать Павлика — тетка Констанция. Сам Павлик со страху или по другой причине умотал из дома. И объясняться со взбешенным соседом пришлось опять же бедной Констанции. В очередной раз ей досталось за выходки ее сына. Но женщине было не привыкать. И в данном случае она не понимала, в чем обвиняют ее сына.
— Ваша дочь была с моим сыном по доброй воле? Сама его целовала? Так в чем же вы обвиняете моего мальчика? Может быть, у них любовь.
Но Семен Семенович ни про какую любовь его чистой и высокоморальной дочери и уголовника слышать не хотел. Кричал, топал ногами и угрожал Павлику всяческими карами, если еще хоть раз увидит его рядом со своей Раечкой.
В конце концов Констанции надоело его слушать. Она выставила Семена Семеновича за дверь, заявив, что у нее и без него забот — полон рот. А если у соседа мало неприятностей и он желает из мухи сделать слона, то флаг ему в руки. Но только без нее!
На этом и закончился крестовый поход Семена Семеновича против кавалера своей дочери. Ни к каким результатам он не привел. Павлик сначала сбежал из города, подальше от разгневанного соседа. А на следующий день, но еще до исчезновения Семена Семеновича, его арестовали по обвинению в краже сумочки у старушки. В протоколе задержания все было изложено предельно четко и ясно. Проносясь по проезжей части на своем «железном звере», Павлик вырвал сумочку у ничего не подозревающей старушки Петрушкиной.
Видимо, он проделывал подобный трюк уже много раз. Но в этот раз Павлику не повезло. Колесо его мотоцикла попало в глубокую лужу. Он потерял способность управлять своим мотоциклом. Затем вылетел на встречную полосу, чудом избежал смерти под колесами проносящихся мимо машин, и тут его настиг свисток старушки Петрушкиной, которая носила его при себе на всякий пожарный случай. А когда этот случай наступил, она засвистела.
Свист услышал наряд милиции. И немедленно отреагировал, задержав Павлика, все еще не расставшегося с сумкой старушки Петрушкиной. Все дело яйца выеденного не стоило. И следователь сразу же сказал матери задержанного, что адвокат ее сыну будет нужен, как рыбке зонтик. Ничего поделать нельзя. Все предельно ясно. И Павлик оказался за решеткой в третий раз.
— Понимаете теперь? — ревела Раечка. — Павлик моего папу не похищал! Он как с ним поссорился, так и умотал в эту Лугу, где его и сцапали! И сцапали его еще днем. Еще ДО того, как мой папа пропал. Ясно теперь?
— Ясно.
Подруги были подавлены. Какой жирный подозреваемый уплыл от них через дыру в сетке! Впору было самим заплакать.
А Раечка тем временем упоенно всхлипывала:
— Павлик не виноват! Это все Глашка! Ее работа! Это она наняла кого-то, чтобы отца похитили, а потом, наверное, и убили!
— Так уж и убили!
— А где же он? И потом, ведь кровь… Вы знаете, что в папиной машине нашли следы крови!
— Ну да.
— И в квартире тоже.
— Знаем.
— И мне следователь сказал, что группа крови совпадает с кровью моего отца! И в квартире, и в машине. Понимаете, ЧТО это может значить?
И Раечка снова горько заревела. Но долго ей реветь не пришлось. В дверь позвонили. И на пороге возникла Глафира.
— Ты? — разинула рот Раечка, даже забыв утереть слезы и сопли. — Тебя что? Отпустили?
— Как видишь!
И, широко шагая, Глафира прошла в квартиру. Подойдя к холодильнику, она вытащила из него кувшин с вишневым компотом и сделала несколько огромных глотков, звякая ледышками о края кувшина.
— Интересно знать, — мрачно произнесла она, утолив жажду и вытерев губы. — Интересно мне знать, какая такая сволочь накапала на меня следователю?
И она вперила пристальный взгляд в падчерицу. Раечка скукожилась и словно бы стала меньше ростом.
— Райка! — требовательно и грозно произнесла Глафира. — Признавайся! Это ты на меня следователю донесла?
Раечка сначала смутилась. А потом вызывающе подняла голову и посмотрела мачехе прямо в глаза:
— Я! И ничуть об этом не жалею!
Подруги затихли, опасаясь, что сейчас возникнет жуткий скандал. Но ничего подобного. Скандала не получилось.
— Ну и дура! — устало произнесла Глафира. — Дура, если так подумала на меня.
— А разве ты не нанимала детектива, чтобы следить за отцом?
— Нанимала.
— И он тебе сказал, что отец тебе изменяет.
— Сказал.
— И ты отца за его измены возненавидела.
Но Глафира в ответ только рассмеялась. Невеселый это был смех. Грустный и даже унылый.
— Много ты понимаешь, дуреха, — произнесла она затем, уже не глядя на Раечку. — Что ты в своей жизни видела? Да ничего! От всех бед тебя твой отец прикрывал. От всех неприятностей. А я… А мне… Да что там говорить!..
И Глафира в сердцах махнула рукой. Но желание поделиться наболевшим все же пересилило, взяло верх. И она продолжала:
— Что там говорить, если у меня до замужества каждый день начинался с мысли, буду я битой сегодня или нет? А если буду, то как сильно — до переломов или только до синяков?
— О чем ты говоришь? Мой папа тебя бил?
— Дура! Не он! Не он, а мой собственный отец! Да и мать от него не сильно отставала. Они меня почти каждый день мутузили. То за дело, то просто так. И когда меня твой отец к себе взял, да в этой квартире поселил, да детей подарил и сытую жизнь без колотушек, да я… да я… Я ему ноги готова была каждый вечер мыть и эту воду потом пить! На полном серьезе тебе это говорю! Без всяких преувеличений! Вот как я его обожала!
— Но он тебе изменял!
— И пусть!
Глафира снова рубанула воздух рукой.
— Я на Сеню за его измены совсем даже не сержусь! Он же мужчина! И красивый мужчина к тому же! И умный! И начитанный! И образованный! А что я могла ему дать? Я — простая деревенская девчонка. Почти дурочка по сравнению с ним! Конечно, он хотел других женщин. Интересных! Ярких! Шикарных!
В голосе прозвучала настоящая тоска.
— Но зачем ты наняла детектива? — не унималась Раечка. — Зачем? А, Глаша?
— За этим и наняла! Чтобы узнать, какие женщины твоему отцу нравятся! Чтобы стать на них похожей! Чтобы он только меня хотел! Понимаешь?
Раечка помотала головой:
— Нет. Не совсем.
— Я со всеми этими женщинами, что у твоего отца в любовницах были, встречалась. Со всеми! С каждой поговорила, каждую изучила. Как одевается, что говорит, как себя ведет!
— И что?
— Что! Что! Училась я у них уму-разуму и женской привлекательности! Вот что!
— И многому научилась?
— Многому! — кивнула головой Глаша. — Очень многому. И поняла я тоже многое. А за Сеню я была готова и в огонь, и в воду! И на край света, лишь бы с ним! И только такая глупая самовлюбленная девчонка вроде тебя могла придумать, чтобы я своего Сенечку обидела! Да никогда в жизни! За то, что он для меня сделал, я была готова ему все его измены простить.
— Все?
— Все! За прошлое, за настоящее, за сто лет вперед!
Глафира явно не шутила. Она говорила так искренне, так яростно, так страстно! И хотя подобная преданность и верность давно в нашем мире стали редкостью, но Глаша и сама по себе была редкостью. Так что вполне могло статься, что она в самом деле чувствовала к своему мужу такую горячую благодарность за то, что он спас ее от тиранов и пьяниц родителей, от безнадежной деревенской нищеты, что могла простить ему все на свете.
— Ты это и следователю рассказала?
— А что тут такого? Рассказала!
— И он тебе поверил!
— Поверил. И отпустил! И даже подписку о невыезде не взял.
Это было вовсе удивительно. Неужели Горшков проникся доверием к Глафире? Или… Или у него просто имелся на примете куда более соблазнительный подозреваемый? Второе, насколько подруги успели изучить нрав следователя Горшкова, было куда более вероятным. И поэтому в душах у подруг снова заворочался червячок тревоги.
